Ширли Конран
Месть Мими Квин
С любовью и благодарностью посвящаю эту книгу Энн Сиболд
Я все простил, что испытал когда-то,
И ты прости, – взаимная расплата.
Вильям Шекспир
Пролог
Мими почувствовала, что кто-то трясет ее за плечо:
– Проснись, Мими!
Она медленно открыла глаза. Мерцающее пламя свечи освещало встревоженное лицо мужа.
– Ты так кричала!
– Мне, должно быть, приснился кошмар. Ну, это нечасто случается, – солгала Мими.
– Часто, Мими, даже слишком!
– Оставь, это пустяки. – Мими притворялась беспечной, стыдясь своих кошмарных снов. Она считала эти страхи детскими. Ей всегда снились темнота и опасность. Опасность, угрожающая ей, Мими. Опасность никакая и ниоткуда. Голос пропадал, и ноги вязли в грязи. Не позвать на помощь, не убежать. Абсолютно беспомощная, Мими ждала во мраке, пока ее не поглотит невидимое, ужасное, огромное Нечто…
– Надо посоветоваться с врачом, – твердо сказал муж. – Иногда с утра ты в ужасном настроении. Почему? Порой ты плачешь, но не можешь объяснить причину своих слез. Ты раздражаешься без причины. Ты просто на грани срыва.
– Женские проблемы, – по возможности беззаботно отозвалась Мими.
Муж присел на край ее кровати.
– Не бойся рассказать мне, Рыжик. Это из-за пожара? – настаивал он.
– Да! – Мими закрыла лицо изуродованными руками. – Ночь за ночью я заново переживаю этот ужас. Доктор Хиггинс дал мне снотворное, но это не избавило меня от кошмаров наяву. Я чищу зубы или просто иду по улице, и вдруг вокруг меня снова пламя! Нет выхода! Нет спасения!
Когда я прихожу в себя, меня всю трясет. Я чувствую себя опустошенной, измученной, и в то же время я просто вне себя от ярости! Ты же знаешь, она так и не призналась, что все произошло по ее вине.
– Рыжик, человеку трудно принять на себя такую громадную ответственность. Всего один момент рассеянности, и из-за этого так пострадал твой друг. Но ведь она сделала это не нарочно!
– Именно этого я ей и не могу простить! – прорыдала Мими. – Ее глупая беспечность искалечила мою жизнь, а она не хочет признать, что виновата!
– Но ведь тебя беспокоит и еще что-то?
Мими разрыдалась:
– Я по ней скучаю!
И муж сразу же ее понял.
– Конечно, тебе ее не хватает. Ты не можешь перестать любить человека, даже если он совершил дурной поступок.
– Я злюсь, потому что не могу выбросить эту мерзавку из головы! – прошипела Мими. – Когда-нибудь, как-нибудь, но я ей отомщу. Может быть, тогда я наконец обрету покой.
– Забудь об этом, Мими. Ты никогда не сможешь сравнять счет.
– Но я не могу простить ее… Я пыталась, но не могу! Если бог поможет, я еще заставлю ее почувствовать себя так же, как чувствую себя я.
– Проснись, Мими!
Она медленно открыла глаза. Мерцающее пламя свечи освещало встревоженное лицо мужа.
– Ты так кричала!
– Мне, должно быть, приснился кошмар. Ну, это нечасто случается, – солгала Мими.
– Часто, Мими, даже слишком!
– Оставь, это пустяки. – Мими притворялась беспечной, стыдясь своих кошмарных снов. Она считала эти страхи детскими. Ей всегда снились темнота и опасность. Опасность, угрожающая ей, Мими. Опасность никакая и ниоткуда. Голос пропадал, и ноги вязли в грязи. Не позвать на помощь, не убежать. Абсолютно беспомощная, Мими ждала во мраке, пока ее не поглотит невидимое, ужасное, огромное Нечто…
– Надо посоветоваться с врачом, – твердо сказал муж. – Иногда с утра ты в ужасном настроении. Почему? Порой ты плачешь, но не можешь объяснить причину своих слез. Ты раздражаешься без причины. Ты просто на грани срыва.
– Женские проблемы, – по возможности беззаботно отозвалась Мими.
Муж присел на край ее кровати.
– Не бойся рассказать мне, Рыжик. Это из-за пожара? – настаивал он.
– Да! – Мими закрыла лицо изуродованными руками. – Ночь за ночью я заново переживаю этот ужас. Доктор Хиггинс дал мне снотворное, но это не избавило меня от кошмаров наяву. Я чищу зубы или просто иду по улице, и вдруг вокруг меня снова пламя! Нет выхода! Нет спасения!
Когда я прихожу в себя, меня всю трясет. Я чувствую себя опустошенной, измученной, и в то же время я просто вне себя от ярости! Ты же знаешь, она так и не призналась, что все произошло по ее вине.
– Рыжик, человеку трудно принять на себя такую громадную ответственность. Всего один момент рассеянности, и из-за этого так пострадал твой друг. Но ведь она сделала это не нарочно!
– Именно этого я ей и не могу простить! – прорыдала Мими. – Ее глупая беспечность искалечила мою жизнь, а она не хочет признать, что виновата!
– Но ведь тебя беспокоит и еще что-то?
Мими разрыдалась:
– Я по ней скучаю!
И муж сразу же ее понял.
– Конечно, тебе ее не хватает. Ты не можешь перестать любить человека, даже если он совершил дурной поступок.
– Я злюсь, потому что не могу выбросить эту мерзавку из головы! – прошипела Мими. – Когда-нибудь, как-нибудь, но я ей отомщу. Может быть, тогда я наконец обрету покой.
– Забудь об этом, Мими. Ты никогда не сможешь сравнять счет.
– Но я не могу простить ее… Я пыталась, но не могу! Если бог поможет, я еще заставлю ее почувствовать себя так же, как чувствую себя я.
Глава 1
Воскресенье, 28 апреля 1901 года
Настал день, и Мими поняла, что по воле бога, судьбы или, как там еще можно назвать, вершителя человеческих судеб одно незначительное происшествие – просто порвавшийся шнурок на ботинке – изменило всю ее жизнь. Не порвись тот шнурок, она, вероятно, начала бы свою карьеру судомойкой, а закончила – горничной, прислуживающей за столом.
Но все вышло иначе.
Мими в нетерпении ждала следующего поезда на Лондон. Она стояла в железнодорожном буфете Крю-стейшн. Пели в углу подвыпившие солдаты.
Дородная тетка за стойкой буфета с жалостью посмотрела на этих парней, отправлявшихся на войну с бурами, и шмыгнула носом. Она умело орудовала огромным белым заварным чайником и, словно садовник из лейки, поливала длинные ряды чайных чашек со щербинами, оставляя на стойке ряды коричневых пятен. Протянув руку к первой налитой чашке, толстуха оглядела ожидающую толпу. Девчонка с бледным лицом, кажется, вот-вот грохнется в обморок. Этого еще только не хватало.
Мими жадно рассматривала прилавок с большими блюдами, на которых высокими грудами лежали сандвичи с ветчиной и свежие сдобные булочки с изюмом. У нее подвело живот от голода – ведь полдень уже давно миновал, да и завтрак ей достался весьма скудный. Пожалуй, можно себе позволить чашку горячего чая и душистую булочку с корицей. Отпразднуем неожиданную, несколько пугающую свободу! Мими потуже стянула старенькую пеструю шаль на худеньких плечах и потрясла завернутые в красный носовой платок монетки. Она до сих пор не могла поверить, что ей и в самом деле удалось убежать. Мими столько об этом мечтала, что даже теперь, когда она сумела удачно воспользоваться ситуацией, ей все равно казалось, что это ей только снится. Постепенно слабая, чуть слышная нотка надежды превратилась в мощную мелодию радости. Тринадцатилетняя Мими впервые ощутила себя свободной.
Девочка вспоминала, как она торопливо уходила по переулку прочь от своего дома, а потом бросилась бежать изо всех сил, как будто за ней гнались черти. Села в омнибус и протянула кондуктору свою крону. Он разворчался, не найдя сдачи, но разрешил девчонке ехать бесплатно.
Спрыгивая у вокзала, Мими, не привыкшая носить ботинки, споткнулась и подвернула левую ногу. Ей удалось удержаться на ногах, но шнурок порвался. Ей пришлось с ним изрядно повозиться. И когда она прибежала на станцию, молоденький кассир злорадно ей улыбнулся:
– Очень жаль. На прямой поезд до Лондона ты опоздала. Придется тебе тащиться на другом и делать пересадку на Крю-стейшн.
Двое солдат уставились на курносое личико Мими. Ее спутанные грязные волосы, густые и блестящие, как мех лисы-огневки, удерживала зеленая клетчатая лента. Спутанная шевелюра не скрывала ни длинной грациозной шеи, ни молочно-белой кожи. Ее зеленые глаза сияли, в них светились проницательность и ум.
Раздался гудок паровоза, звук усиливался, и в облаке пара, с грохотом и лязгом, к платформе подкатило огромное черное чудовище, напоминающее динозавра. Завизжали тормоза, и поезд остановился. Пассажиры медленно начали спускаться на перрон. Солидные люди старательно обходили небольшую группу сошедших с поезда, чья мятая, очень яркая одежда выделялась на фоне строгих пальто и дорожных костюмов. Когда эта шумная компания вошла в буфет, все обернулись. Эти люди странным образом отличались от окружающих. Уж не иностранцы ли?.. Нет, они все громко переговаривались по-английски.
Пятеро мужчин выглядели неряшливо, но вели себя как важные персоны. У женщин были неестественно сияющие глаза с пушистыми черными ресницами, густо накрашенные ярко-красные губы и ненатурально розовые щеки. В этой нелепой компании были и детишки.
Веселое общество устроилось за большим угловым столом около почти совсем угасшего камина. Мими подумала, что, возможно, это одна большая семья, хотя сходства в них не замечалось. Одно было совершенно ясно – эти люди привыкли привлекать к себе внимание. Толстая женщина в грязном капоре из розового бархата воскликнула:
– Принеси нам пива, Джо, у меня в горле пересохло.
Тучный жизнерадостный мужчина в коричневом котелке, сдвинутом на затылок, послушно вскочил.
– Я, пожалуй, помогу тебе, Джо, – предложил долговязый, тощий, рыжеватый парнишка в зеленом пальто с бархатным воротником. Одежка была ему великовата. Вставая, он подмигнул Мими. Она вспыхнула и отвернулась. Наконец Мими приблизилась к стойке, изо всех сил стараясь, чтобы ее не оттерли в сторону. Рыжеволосый парень пристроился у нее за спиной.
Мими повернула голову и взглянула в его веснушчатое треугольное лицо. И снова он ей подмигнул. И опять щеки Мими залил румянец. Чтобы скрыть смущение, Мими выпалила:
– Нахальный ты парень!
– Да, я парень нахальный, – он мило изобразил ливерпульский акцент Мими.
– Да к тому же еще и грубиян! А вы что, все одна семья?
Склонив голову к плечу, паренек как будто обдумывал ее вопрос.
– В каком-то смысле так оно и есть… Мы гастролирующая труппа Дженкинса, работаем в провинции. – Он подбородком указал на полного мужчину в коричневом котелке, стоящего теперь у бара. – Вон наш менеджер – Джолли Джо Дженкинс.
Глаза Мими радостно вспыхнули.
– Вы актеры!
– Мы гастролирующий мюзик-холл. Нам платят больше, чем в драме.
– А что такое драма?
– Ну, драматический театр или, как его еще называют, настоящий театр. Можно подумать, что мы ненастоящие! – Он состроил забавную гримасу. – Прости меня, господи!
Мими пришла в полный восторг. Она никогда не бывала в мюзик-холле, но о мюзик-холлах в Британии знали все. Это была веселая сказка для бедных, порой единственная отрада в их бесцветной жизни.
Парень вынул из кармана смятый лист бумаги и протянул его Мими. Она с трудом прочла написанные от руки строчки:
«ДЖОЛЛИ ДЖО ДЖЕНКИНС ПРЕДСТАВЛЯЕТ… Джемайма Дженкинс и ее дрессированные французские пудели… канатоходцы… фокусники… певцы Мэвис и Сэмюэль Потсы… чудо-велосипедист… акробаты… человек-змея… чревовещатель… и множество комических сценок».
Парень принялся объяснять:
– Мы все исполняем несколько разных ролей. Джо – это наш конферансье и ведущий комик. Меня зовут Бейз Бейкер. Я фокусник, чудо-велосипедист, канатоходец и певец. Малышка Дэйзи – вот этот зобастый голубь в зеленом капоре – танцевала на проволоке, пока ее не доконал артрит. Теперь она занимается нашими костюмами.
Мими с сомнением посмотрела на Дэйзи. Какой же канат выдержит такой вес?
– А что делает та красотка? – Мими указала на хорошенькую девочку, словно только что сошедшую с картинки в календаре.
Юная обладательница огромных фиалковых глаз и длинных черных ресниц смотрела на Мими. У девочки был чуть вздернутый точеный носик. Короткая верхняя губка вызывала воспоминания о фарфоровом Купидоне. Ее великолепные золотистые волосы рассыпались локонами по обе стороны нежного овального личика. Ну, просто ангел небесный, да и только.
– Бетси? А с ее лицом больше ничего не нужно, верно? Впрочем, эта девчонка неплохо танцует. Знаешь, настоящий французский канкан со шпагатом в конце… А вон та в желтом парике и с полфунтом краски на лице, она считает, что из ее доченьки вырастет вторая Лили Лэнгтри, поэтому и стережет Бетси пуще глаза. – Бейз игриво подмигнул.
Мими знала, что мисс Лэнгтри была известной красавицей и любовницей нового короля Эдуарда VII. Она совсем недавно покинула сцену, располагая состоянием в два миллиона фунтов.
Бейз говорил так громко, что на него обращали внимание. Не прекращая болтовни, он вдруг схватил сандвич с ветчиной. Мими заметила это.
С неожиданной быстротой толстуха за прилавком наклонилась и схватила мальчишку за тонкое запястье.
– Попался, голубчик! – завопила она. – Люди добрые, зовите полицейского!
Бейз Бейкер попытался вырваться, но буфетчица, торжествуя, крепко держала его, свободной рукой продолжая неутомимо разливать чай. Мнения толпы разделились. Солдаты стали уговаривать буфетчицу отпустить паренька, а более законопослушные граждане угрожали воришке тюрьмой.
Мими увидела испуг в глазах Бейза и сообразила, что находчивый трепач уже не в первый раз ворует еду. Должно быть, и ловят его тоже не впервые. Она на минуту замешкалась, а потом громко крикнула:
– Ну-ка отпустите его! Это я попросила его взять мне сандвич. Здесь можно с голода умереть, пока дождешься, чтобы тебя обслужили! – Мими протянула женщине серебряную крону. – Вот вам деньги! Берите.
Разъяренная толстуха подозрительно посмотрела на нее.
– Откуда это у такой девчонки, как ты, серебряная крона, а? – ее голос звучал визгливо. – Вы, верно, работаете с ним на пару! Тащите все, что плохо лежит!
– Вам еще? – бросила Мими. – Мама дала мне деньги. Я еду в Лондон купить форму. Я буду работать прислугой в хорошем доме. Красиво же вы будете выглядеть, если позовете полицейского! Так вы берете деньги или нет? – Серебряный кружок призывно поблескивал на розовой ладони Мими.
Джолли Джо протиснулся сквозь толпу.
– Возьмите ее деньги, мисс, и давайте забудем это недоразумение.
– Как же, недоразумение, держи карман шире, – пробормотала буфетчица, но деньги все-таки взяла. Что ни говори, а девчонка и в самом деле появилась здесь раньше этого рыжего наглеца, и она предложила заплатить. Полицейский скажет, что его вызвали зря, хотя всем ясно, что этот маленький ублюдок собирался стянуть сандвич.
Джо посмотрел на Бейза, растиравшего запястье, словно говоря: «С тобой я потом разберусь» – и с театральной вежливостью повернулся к Мими.
– Моя дорогая юная леди, могу ли я просить вас разделить с нами нашу скудную трапезу?
Очарованная, Мими последовала за ним. Все сидящие громко возмущались и в один голос уверяли, что Бейз даже не думал красть этот проклятый сандвич.
Джо выставил на стол целую батарею пивных бутылок.
– В последний раз я тебя выручаю, Бейз. Тебе здорово повезло, что эта храбрая малышка оказалась отличной актрисой.
Все рассмеялись. Дэйзи взяла перочинный нож и разрезала два пирога со свининой. Толстуха миссис Дженкинс достала сандвичи и булочки. Бетси нагнулась к Мими и предложила ей апельсин. Бейз бросил на стол два шоколадных батончика в красной обертке.
Тут Джолли Джо произнес громко и отчетливо, обращаясь к Мими:
– У нас очень хорошаяжизнь! Нам много платят, и на нас всегда есть спрос. Ведь люди охотно выкладывают денежки за доставленное удовольствие, верно?
Вся труппа покорно закивала.
Джолли Джо внимательно смотрел на Мими. Если ее хорошенько вымыть и подкормить, она станет хорошенькой. Джолли Джо быстро поймал взгляд Бейза и чуть дернул головой в сторону Мими.
Бейз кивнул.
Не сводя больше с Мими глаз, Джолли Джо взмахнул рукой, словно господь бог, открывающий новый мир.
– Мы путешествуем по всей стране, и у нас всегда находится хорошая компания. Если нам не нравится в каком-то городе, мы переезжаем в другой. Днем, пока все остальные надрываются на работе, мы свободны. А вечером даем наше маленькое представление, а потом веселимся до упаду! Это потрясающая жизнь!
Вглядываясь в оживленное, хорошенькое личико Мими, все остальные члены труппы поняли, что Джолли Джо углядел добычу и теперь требует их поддержки. Актеры усердно закивали головами. Они знали, что Бейз уже месяц работает без партнерши.
– Точно, наша жизнь отличная штука, – подтвердил Бейз, а потом процедил сквозь зубы: – Если, конечно, кому-то хочется пахать как лошадь за гроши.
Мими неуверенно спросила:
– А как попадают на сцену?
Красавица Бетси неожиданно оживилась:
– Сначала надо учиться. Я ходила два года в театральную школу Ады Джаррет.
Бейз кивнул:
– А потом надо заплатить двадцать пять фунтов, чтобы начать выступать в театре.
В разговор вступила Дэйзи:
– Хорошо поработать в представлениях на Рождество. Это очень помогает привыкнуть к публике.
Мими явно огорчилась, услышав, насколько долог и труден путь на сцену.
– Разумеется, если тебе не по карману учеба… Ты можешь… просто… начать работать с нами, – осторожно закинул крючок Джолли Джо. – Ты, естественно, не можешь рассчитывать на какую-либо плату, пока не начнешь выступать… Но у тебя будет кров и еда.
Мими покрепче завернулась в свою потрепанную шаль.
Все замерли в ожидании.
– Но что же я стану делать? – вдруг выпалила она.
– Бейз научит тебя всему, что требуется, голубушка, – предложил менеджер. – И ты сможешь помогать Дэйзи в костюмерной.
Бейз нагнулся к ней:
– Тебе надо знать всего две вещи о жизни на сцене. Первое – никогда не опаздывать. Второе – никогда не уставать. Публика любит энергичных артистов, поняла? Хорошее настроение быстро передается залу.
Джолли Джо одобрительно кивнул.
– Актеры – свободные люди. У нас друзья и единомышленники повсюду – от задворок Брикстона до подмостков Бродвея, от Трокадеро в Париже до какого-нибудь шоу в Тимбукту.
Мими возбужденно слушала. Такая жизнь – просто приятное приключение большой дружной семьи. Никто, конечно, не рассказал девочке, что работу среди британских актеров имеют только двадцать процентов везунчиков, а остальные восемьдесят сидят без работы. Забросив наживку, Джолли Джо уткнулся в газету, словно потеряв к Мими всяческий интерес. Он не сомневался, что рыбка клюнула и уже не сорвется.
Мими и впрямь дрожала от возбуждения, обдумывая, не принять ли ей это предложение. Восхитительная жизнь, полная странствий и друзей, вместо унылой уборки какого-нибудь богатого дома в Лондоне. Она могла не волноваться. Деньги будут. Ей уже предложили работу!
– Если я поменяю билет, я смогу поехать с вами? – робко прошептала Мими, пересаживаясь поближе к Джолли Джо.
Мими еще ни на чем никогда не ездила. Она покачивалась под убаюкивающий перестук колес и отдыхала. Теперь ему не удастся выследить ее, он не сможет до нее добраться, он ее не остановит. Мими была в безопасности. Что бы ни ждало ее впереди, ничего не может быть хуже того, что оставалось в прошлом.
Джолли Джо сидел рядом с Бейзом у окна. Бейз держал на коленях клетку с канарейкой. Он улыбнулся Мими:
– Человек всегда может прокормить канарейку.
Все говорили без умолку и очень громко. Мужчины обсуждали спортивные новости, рассуждая о боксе, скачках, собачьих бегах. А женщины сплетничали с разной степенью зависти о трех актрисах, по-прежнему царивших на сцене, – Саре Бернар, Элеоноре Дузе и Эллен Терри.
– Да, можно справиться с чем угодно, когда ты богата и знаменита, – с завистью вздохнула миссис Джо.
Дэйзи кивнула:
– Посмотрите на Эллен Терри. Изображает из себя невинность, а ведь у нее уже двое незаконнорожденных детей.
Мими в ужасе вытаращилась на говорившую.
– Это отвратительно! – вынесла свой приговор мать Бетси.
Актеры передавали из рук в руки бутылки с пивом, делились апельсинами, громко зачитывали статьи из газеты «Сцена». Другие пассажиры старались найти более спокойный вагон, да и места на багажных полках им хотелось побольше.
Труппа Джолли Джо перевозила свой реквизит в плетеных корзинах, похожих на бельевые. Эти корзины, декорации и два пуделя путешествовали в багажном вагоне. Предполагалось, что каждый актер везет с собой только небольшой чемоданчик. Но багажная полка напротив Мими чуть не проламывалась под тяжестью складной брезентовой ванны, плетеной корзинки для еды, двух больших чемоданов, шляпной коробки и многочисленных свертков.
Заметив взгляд Мими, Дэйзи дружески ткнула ее в бок:
– Именно упаковка вещей приводит всех в бешенство. Если ты умеешь упаковать все, что потребуется для гастролей, значит, ты можешь организовать любое место и даже править процветающей страной.
В труппе ценили интуицию Дэйзи, поэтому Джолли Джо спокойно попросил ее разузнать побольше о прошлом Мими. Он должен был быть уверен, что девочка не сбежала из дома. Иначе у него будут неприятности с законом. Ведь получится, что он увез несовершеннолетнюю.
Дэйзи умела посочувствовать и понимающе улыбалась уголком рта. Мими с готовностью рассказала ей о матери, потом добавила, что ее отец, корабельный плотник, умер. Джо услышал ее слова и успокоился.
Тут миссис Дженкинс предложила спеть. И Бейз поразил всех исполнением «Берлингтон Берти». Дэйзи пояснила Мими, что это был номер Весты Тилли. На Мими это имя не произвело никакого впечатления.
– Ты никогдане слышала о Весте Тилли? О самой известной в Британии исполнительнице мужских ролей? – изумился Бейз и спел еще «Станешь ли ты моим букетом неприятностей» с игривым подтекстом.
Дэйзи рассмеялась:
– Бейз сам настоящий букет наприятностей. Один раз на сцене он умудрился поскользнуться на банановой кожуре. Представляешь, размахивал руками как ветряная мельница и все-таки сумел устоять на ногах. И точно такой же он в жизни! Всегда попадает в неприятности. Но главное, не позволяй ему впутать в неприятности тебя.
Мими холодно посмотрела на Дэйзи:
– Никому никогда не удастся впутать меняв неприятности.
Дэйзи захихикала и шепнула:
– Ты меня не поняла, голубушка. Бейз любит мальчиков, так что с ним ты ничем не рискуешь.
Только миссис Бриджес не пела вместе со всеми. Джолли Джо как-то назвал ее Ви, но дама тут же сурово напомнила что ее зовут Виолеттой.
Дэйзи продолжала нашептывать Мими:
– Ви считает себя выше других. Она сама занимается костюмами Бетси, но никогда даже пальцем не пошевелит, чтобы помочь мне в костюмерной. Она посвятила всю жизнь Бетси.
– Счастливая Бетси. – В голосе Мими прозвучала зависть.
– Да что ты! Ви не дает девочке ни минуты покоя. Бетси всего четырнадцать, но она уже до смерти боится испортить свою внешность.
Поезд миновал Манчестер. Так как вся труппа была на ногах с рассвета, то всех укачало мерное движение поезда.
Только Мими не могла уснуть. Слишком многое случилось с ней начиная с этого утра. Нежданно-негаданно она оказалась в шоу-бизнесе. Но Мими и не подозревала о том, что только что встретила человека, который украсит ее новую жизнь, а потом завяжет ее в страшный узел. Мими твердо решила забыть прошлое. Отныне она будет считать, что с ней никогда ничего не случалось, чтобы изгнать из своей памяти стыд и чувство вины.
Любая болезнь превращалась в этом квартале в эпидемию и сеяла смерть.
Обитатели этой части Ливерпуля не жили, они существовали.
Кроме Квинов, в доме жили еще две семьи – одна на чердаке, другая в подвале. Поэтому там царил вечный шум и ни о каком уединении даже речи идти не могло. Мебели в доме Мими было мало. Черная железная кровать, шаткий стол, старое плетеное кресло да шкафчик для посуды. На плите красовался почерневший котел, а над ним на полке расположились старенький синий эмалированный чайник, подсвечник и старый календарь с изображением лесной поляны с цветущей на ней пролеской. Мать Мими любила смотреть на эту картинку и мечтать.
Альф Квин работал в порту корабельным плотником, получая двадцать три шиллинга в неделю. На часть этих денег да на те десять шиллингов, которые миссис Квин зарабатывала в прачечной, семья кое-как кормилась.
Сколько себя помнила Мими, ее отец был либо пьян, либо с похмелья. Альф Квин отличался тяжелым характером, и вся семья жила в тревожном ожидании очередного взрыва ярости. Тогда его тяжелые кулаки не щадили никого.
Мими удивленно смотрела на мать.
Та заговорила тихо, тревожно:
– На прошлой неделе у тебя начались месячные.
– Мам, ну ты же сама говорила мне, что так всегда бывает, когда девочки взрослеют.
– Но я не сказала тебе, дорогая, что теперь ты можешь забеременеть. А это значит, что тебе надо уйти из дома. Прокормить вас всех я еще могу, но такого не переживу. – Мать бормотала торопливо, напряженно, словно заранее придумала план, пугающий ее саму. Но она была полна решимости довести его до конца.
Мими замялась, потом все-таки сказала:
– Но Хетти только восемь.
– Тебе было столько же, – коротко ответила мать.
Мать достала из-под кровати пару новеньких черных ботинок и поношенную красную клетчатую шаль. Она поманила Мими к себе, усадила ее на край кровати и надела ей новые ботинки. Они немного жали, но Мими с гордостью смотрела на них. Потом мать завязала ей волосы новой зеленой лентой, заботливо закутала Мими в шаль, нашла руку дочери и вложила в нее плотно завязанный красный носовой платок.
– Здесь немного настоящего мыла и две серебряные кроны, – миссис Квин говорила быстро, словно заранее отрепетировала свою речь. – Доедешь на трамвае до железнодорожной станции и возьмешь билет третьего класса до Лондона. Заплати пенни и сможешь вымыться в дамской комнате. Как только доберешься до Лондона, купишь себе шляпку. Девушка должна выглядеть прилично, если она хочет чего-нибудь добиться. Потом доедешь до Бейкер-стрит и спросишь, где находится агентство по трудоустройству Мэй. Именно это агентство устроило на работу твою тетю Герти.
Миссис Квин обняла изумленную дочь. – Проси любуюработу в большом доме. Когда устроишься, экономка даст тебе денег вперед, чтобы ты смогла купить себе форму. Но не вздумай платить больше шиллинга за чулки или четырех шиллингов за ситцевое платье! Всегда будь вежливой с горничной хозяйки. Делай все, чтобы помочь ей, тогда ты многому научишься, как наша Герти.
Настал день, и Мими поняла, что по воле бога, судьбы или, как там еще можно назвать, вершителя человеческих судеб одно незначительное происшествие – просто порвавшийся шнурок на ботинке – изменило всю ее жизнь. Не порвись тот шнурок, она, вероятно, начала бы свою карьеру судомойкой, а закончила – горничной, прислуживающей за столом.
Но все вышло иначе.
Мими в нетерпении ждала следующего поезда на Лондон. Она стояла в железнодорожном буфете Крю-стейшн. Пели в углу подвыпившие солдаты.
Дородная тетка за стойкой буфета с жалостью посмотрела на этих парней, отправлявшихся на войну с бурами, и шмыгнула носом. Она умело орудовала огромным белым заварным чайником и, словно садовник из лейки, поливала длинные ряды чайных чашек со щербинами, оставляя на стойке ряды коричневых пятен. Протянув руку к первой налитой чашке, толстуха оглядела ожидающую толпу. Девчонка с бледным лицом, кажется, вот-вот грохнется в обморок. Этого еще только не хватало.
Мими жадно рассматривала прилавок с большими блюдами, на которых высокими грудами лежали сандвичи с ветчиной и свежие сдобные булочки с изюмом. У нее подвело живот от голода – ведь полдень уже давно миновал, да и завтрак ей достался весьма скудный. Пожалуй, можно себе позволить чашку горячего чая и душистую булочку с корицей. Отпразднуем неожиданную, несколько пугающую свободу! Мими потуже стянула старенькую пеструю шаль на худеньких плечах и потрясла завернутые в красный носовой платок монетки. Она до сих пор не могла поверить, что ей и в самом деле удалось убежать. Мими столько об этом мечтала, что даже теперь, когда она сумела удачно воспользоваться ситуацией, ей все равно казалось, что это ей только снится. Постепенно слабая, чуть слышная нотка надежды превратилась в мощную мелодию радости. Тринадцатилетняя Мими впервые ощутила себя свободной.
Девочка вспоминала, как она торопливо уходила по переулку прочь от своего дома, а потом бросилась бежать изо всех сил, как будто за ней гнались черти. Села в омнибус и протянула кондуктору свою крону. Он разворчался, не найдя сдачи, но разрешил девчонке ехать бесплатно.
Спрыгивая у вокзала, Мими, не привыкшая носить ботинки, споткнулась и подвернула левую ногу. Ей удалось удержаться на ногах, но шнурок порвался. Ей пришлось с ним изрядно повозиться. И когда она прибежала на станцию, молоденький кассир злорадно ей улыбнулся:
– Очень жаль. На прямой поезд до Лондона ты опоздала. Придется тебе тащиться на другом и делать пересадку на Крю-стейшн.
Двое солдат уставились на курносое личико Мими. Ее спутанные грязные волосы, густые и блестящие, как мех лисы-огневки, удерживала зеленая клетчатая лента. Спутанная шевелюра не скрывала ни длинной грациозной шеи, ни молочно-белой кожи. Ее зеленые глаза сияли, в них светились проницательность и ум.
Раздался гудок паровоза, звук усиливался, и в облаке пара, с грохотом и лязгом, к платформе подкатило огромное черное чудовище, напоминающее динозавра. Завизжали тормоза, и поезд остановился. Пассажиры медленно начали спускаться на перрон. Солидные люди старательно обходили небольшую группу сошедших с поезда, чья мятая, очень яркая одежда выделялась на фоне строгих пальто и дорожных костюмов. Когда эта шумная компания вошла в буфет, все обернулись. Эти люди странным образом отличались от окружающих. Уж не иностранцы ли?.. Нет, они все громко переговаривались по-английски.
Пятеро мужчин выглядели неряшливо, но вели себя как важные персоны. У женщин были неестественно сияющие глаза с пушистыми черными ресницами, густо накрашенные ярко-красные губы и ненатурально розовые щеки. В этой нелепой компании были и детишки.
Веселое общество устроилось за большим угловым столом около почти совсем угасшего камина. Мими подумала, что, возможно, это одна большая семья, хотя сходства в них не замечалось. Одно было совершенно ясно – эти люди привыкли привлекать к себе внимание. Толстая женщина в грязном капоре из розового бархата воскликнула:
– Принеси нам пива, Джо, у меня в горле пересохло.
Тучный жизнерадостный мужчина в коричневом котелке, сдвинутом на затылок, послушно вскочил.
– Я, пожалуй, помогу тебе, Джо, – предложил долговязый, тощий, рыжеватый парнишка в зеленом пальто с бархатным воротником. Одежка была ему великовата. Вставая, он подмигнул Мими. Она вспыхнула и отвернулась. Наконец Мими приблизилась к стойке, изо всех сил стараясь, чтобы ее не оттерли в сторону. Рыжеволосый парень пристроился у нее за спиной.
Мими повернула голову и взглянула в его веснушчатое треугольное лицо. И снова он ей подмигнул. И опять щеки Мими залил румянец. Чтобы скрыть смущение, Мими выпалила:
– Нахальный ты парень!
– Да, я парень нахальный, – он мило изобразил ливерпульский акцент Мими.
– Да к тому же еще и грубиян! А вы что, все одна семья?
Склонив голову к плечу, паренек как будто обдумывал ее вопрос.
– В каком-то смысле так оно и есть… Мы гастролирующая труппа Дженкинса, работаем в провинции. – Он подбородком указал на полного мужчину в коричневом котелке, стоящего теперь у бара. – Вон наш менеджер – Джолли Джо Дженкинс.
Глаза Мими радостно вспыхнули.
– Вы актеры!
– Мы гастролирующий мюзик-холл. Нам платят больше, чем в драме.
– А что такое драма?
– Ну, драматический театр или, как его еще называют, настоящий театр. Можно подумать, что мы ненастоящие! – Он состроил забавную гримасу. – Прости меня, господи!
Мими пришла в полный восторг. Она никогда не бывала в мюзик-холле, но о мюзик-холлах в Британии знали все. Это была веселая сказка для бедных, порой единственная отрада в их бесцветной жизни.
Парень вынул из кармана смятый лист бумаги и протянул его Мими. Она с трудом прочла написанные от руки строчки:
«ДЖОЛЛИ ДЖО ДЖЕНКИНС ПРЕДСТАВЛЯЕТ… Джемайма Дженкинс и ее дрессированные французские пудели… канатоходцы… фокусники… певцы Мэвис и Сэмюэль Потсы… чудо-велосипедист… акробаты… человек-змея… чревовещатель… и множество комических сценок».
Парень принялся объяснять:
– Мы все исполняем несколько разных ролей. Джо – это наш конферансье и ведущий комик. Меня зовут Бейз Бейкер. Я фокусник, чудо-велосипедист, канатоходец и певец. Малышка Дэйзи – вот этот зобастый голубь в зеленом капоре – танцевала на проволоке, пока ее не доконал артрит. Теперь она занимается нашими костюмами.
Мими с сомнением посмотрела на Дэйзи. Какой же канат выдержит такой вес?
– А что делает та красотка? – Мими указала на хорошенькую девочку, словно только что сошедшую с картинки в календаре.
Юная обладательница огромных фиалковых глаз и длинных черных ресниц смотрела на Мими. У девочки был чуть вздернутый точеный носик. Короткая верхняя губка вызывала воспоминания о фарфоровом Купидоне. Ее великолепные золотистые волосы рассыпались локонами по обе стороны нежного овального личика. Ну, просто ангел небесный, да и только.
– Бетси? А с ее лицом больше ничего не нужно, верно? Впрочем, эта девчонка неплохо танцует. Знаешь, настоящий французский канкан со шпагатом в конце… А вон та в желтом парике и с полфунтом краски на лице, она считает, что из ее доченьки вырастет вторая Лили Лэнгтри, поэтому и стережет Бетси пуще глаза. – Бейз игриво подмигнул.
Мими знала, что мисс Лэнгтри была известной красавицей и любовницей нового короля Эдуарда VII. Она совсем недавно покинула сцену, располагая состоянием в два миллиона фунтов.
Бейз говорил так громко, что на него обращали внимание. Не прекращая болтовни, он вдруг схватил сандвич с ветчиной. Мими заметила это.
С неожиданной быстротой толстуха за прилавком наклонилась и схватила мальчишку за тонкое запястье.
– Попался, голубчик! – завопила она. – Люди добрые, зовите полицейского!
Бейз Бейкер попытался вырваться, но буфетчица, торжествуя, крепко держала его, свободной рукой продолжая неутомимо разливать чай. Мнения толпы разделились. Солдаты стали уговаривать буфетчицу отпустить паренька, а более законопослушные граждане угрожали воришке тюрьмой.
Мими увидела испуг в глазах Бейза и сообразила, что находчивый трепач уже не в первый раз ворует еду. Должно быть, и ловят его тоже не впервые. Она на минуту замешкалась, а потом громко крикнула:
– Ну-ка отпустите его! Это я попросила его взять мне сандвич. Здесь можно с голода умереть, пока дождешься, чтобы тебя обслужили! – Мими протянула женщине серебряную крону. – Вот вам деньги! Берите.
Разъяренная толстуха подозрительно посмотрела на нее.
– Откуда это у такой девчонки, как ты, серебряная крона, а? – ее голос звучал визгливо. – Вы, верно, работаете с ним на пару! Тащите все, что плохо лежит!
– Вам еще? – бросила Мими. – Мама дала мне деньги. Я еду в Лондон купить форму. Я буду работать прислугой в хорошем доме. Красиво же вы будете выглядеть, если позовете полицейского! Так вы берете деньги или нет? – Серебряный кружок призывно поблескивал на розовой ладони Мими.
Джолли Джо протиснулся сквозь толпу.
– Возьмите ее деньги, мисс, и давайте забудем это недоразумение.
– Как же, недоразумение, держи карман шире, – пробормотала буфетчица, но деньги все-таки взяла. Что ни говори, а девчонка и в самом деле появилась здесь раньше этого рыжего наглеца, и она предложила заплатить. Полицейский скажет, что его вызвали зря, хотя всем ясно, что этот маленький ублюдок собирался стянуть сандвич.
Джо посмотрел на Бейза, растиравшего запястье, словно говоря: «С тобой я потом разберусь» – и с театральной вежливостью повернулся к Мими.
– Моя дорогая юная леди, могу ли я просить вас разделить с нами нашу скудную трапезу?
Очарованная, Мими последовала за ним. Все сидящие громко возмущались и в один голос уверяли, что Бейз даже не думал красть этот проклятый сандвич.
Джо выставил на стол целую батарею пивных бутылок.
– В последний раз я тебя выручаю, Бейз. Тебе здорово повезло, что эта храбрая малышка оказалась отличной актрисой.
Все рассмеялись. Дэйзи взяла перочинный нож и разрезала два пирога со свининой. Толстуха миссис Дженкинс достала сандвичи и булочки. Бетси нагнулась к Мими и предложила ей апельсин. Бейз бросил на стол два шоколадных батончика в красной обертке.
Тут Джолли Джо произнес громко и отчетливо, обращаясь к Мими:
– У нас очень хорошаяжизнь! Нам много платят, и на нас всегда есть спрос. Ведь люди охотно выкладывают денежки за доставленное удовольствие, верно?
Вся труппа покорно закивала.
Джолли Джо внимательно смотрел на Мими. Если ее хорошенько вымыть и подкормить, она станет хорошенькой. Джолли Джо быстро поймал взгляд Бейза и чуть дернул головой в сторону Мими.
Бейз кивнул.
Не сводя больше с Мими глаз, Джолли Джо взмахнул рукой, словно господь бог, открывающий новый мир.
– Мы путешествуем по всей стране, и у нас всегда находится хорошая компания. Если нам не нравится в каком-то городе, мы переезжаем в другой. Днем, пока все остальные надрываются на работе, мы свободны. А вечером даем наше маленькое представление, а потом веселимся до упаду! Это потрясающая жизнь!
Вглядываясь в оживленное, хорошенькое личико Мими, все остальные члены труппы поняли, что Джолли Джо углядел добычу и теперь требует их поддержки. Актеры усердно закивали головами. Они знали, что Бейз уже месяц работает без партнерши.
– Точно, наша жизнь отличная штука, – подтвердил Бейз, а потом процедил сквозь зубы: – Если, конечно, кому-то хочется пахать как лошадь за гроши.
Мими неуверенно спросила:
– А как попадают на сцену?
Красавица Бетси неожиданно оживилась:
– Сначала надо учиться. Я ходила два года в театральную школу Ады Джаррет.
Бейз кивнул:
– А потом надо заплатить двадцать пять фунтов, чтобы начать выступать в театре.
В разговор вступила Дэйзи:
– Хорошо поработать в представлениях на Рождество. Это очень помогает привыкнуть к публике.
Мими явно огорчилась, услышав, насколько долог и труден путь на сцену.
– Разумеется, если тебе не по карману учеба… Ты можешь… просто… начать работать с нами, – осторожно закинул крючок Джолли Джо. – Ты, естественно, не можешь рассчитывать на какую-либо плату, пока не начнешь выступать… Но у тебя будет кров и еда.
Мими покрепче завернулась в свою потрепанную шаль.
Все замерли в ожидании.
– Но что же я стану делать? – вдруг выпалила она.
– Бейз научит тебя всему, что требуется, голубушка, – предложил менеджер. – И ты сможешь помогать Дэйзи в костюмерной.
Бейз нагнулся к ней:
– Тебе надо знать всего две вещи о жизни на сцене. Первое – никогда не опаздывать. Второе – никогда не уставать. Публика любит энергичных артистов, поняла? Хорошее настроение быстро передается залу.
Джолли Джо одобрительно кивнул.
– Актеры – свободные люди. У нас друзья и единомышленники повсюду – от задворок Брикстона до подмостков Бродвея, от Трокадеро в Париже до какого-нибудь шоу в Тимбукту.
Мими возбужденно слушала. Такая жизнь – просто приятное приключение большой дружной семьи. Никто, конечно, не рассказал девочке, что работу среди британских актеров имеют только двадцать процентов везунчиков, а остальные восемьдесят сидят без работы. Забросив наживку, Джолли Джо уткнулся в газету, словно потеряв к Мими всяческий интерес. Он не сомневался, что рыбка клюнула и уже не сорвется.
Мими и впрямь дрожала от возбуждения, обдумывая, не принять ли ей это предложение. Восхитительная жизнь, полная странствий и друзей, вместо унылой уборки какого-нибудь богатого дома в Лондоне. Она могла не волноваться. Деньги будут. Ей уже предложили работу!
– Если я поменяю билет, я смогу поехать с вами? – робко прошептала Мими, пересаживаясь поближе к Джолли Джо.
* * *
Поезд в Шотландию отошел от платформы. Мими сидела на обтянутом дешевым плюшем сиденье, и ворсинки щекотали ей ноги сквозь тонкую саржевую юбку. Мими с восхищением смотрела в грязное окно. Поезд миновал окраины Крю и понесся дальше на север.Мими еще ни на чем никогда не ездила. Она покачивалась под убаюкивающий перестук колес и отдыхала. Теперь ему не удастся выследить ее, он не сможет до нее добраться, он ее не остановит. Мими была в безопасности. Что бы ни ждало ее впереди, ничего не может быть хуже того, что оставалось в прошлом.
Джолли Джо сидел рядом с Бейзом у окна. Бейз держал на коленях клетку с канарейкой. Он улыбнулся Мими:
– Человек всегда может прокормить канарейку.
Все говорили без умолку и очень громко. Мужчины обсуждали спортивные новости, рассуждая о боксе, скачках, собачьих бегах. А женщины сплетничали с разной степенью зависти о трех актрисах, по-прежнему царивших на сцене, – Саре Бернар, Элеоноре Дузе и Эллен Терри.
– Да, можно справиться с чем угодно, когда ты богата и знаменита, – с завистью вздохнула миссис Джо.
Дэйзи кивнула:
– Посмотрите на Эллен Терри. Изображает из себя невинность, а ведь у нее уже двое незаконнорожденных детей.
Мими в ужасе вытаращилась на говорившую.
– Это отвратительно! – вынесла свой приговор мать Бетси.
Актеры передавали из рук в руки бутылки с пивом, делились апельсинами, громко зачитывали статьи из газеты «Сцена». Другие пассажиры старались найти более спокойный вагон, да и места на багажных полках им хотелось побольше.
Труппа Джолли Джо перевозила свой реквизит в плетеных корзинах, похожих на бельевые. Эти корзины, декорации и два пуделя путешествовали в багажном вагоне. Предполагалось, что каждый актер везет с собой только небольшой чемоданчик. Но багажная полка напротив Мими чуть не проламывалась под тяжестью складной брезентовой ванны, плетеной корзинки для еды, двух больших чемоданов, шляпной коробки и многочисленных свертков.
Заметив взгляд Мими, Дэйзи дружески ткнула ее в бок:
– Именно упаковка вещей приводит всех в бешенство. Если ты умеешь упаковать все, что потребуется для гастролей, значит, ты можешь организовать любое место и даже править процветающей страной.
В труппе ценили интуицию Дэйзи, поэтому Джолли Джо спокойно попросил ее разузнать побольше о прошлом Мими. Он должен был быть уверен, что девочка не сбежала из дома. Иначе у него будут неприятности с законом. Ведь получится, что он увез несовершеннолетнюю.
Дэйзи умела посочувствовать и понимающе улыбалась уголком рта. Мими с готовностью рассказала ей о матери, потом добавила, что ее отец, корабельный плотник, умер. Джо услышал ее слова и успокоился.
Тут миссис Дженкинс предложила спеть. И Бейз поразил всех исполнением «Берлингтон Берти». Дэйзи пояснила Мими, что это был номер Весты Тилли. На Мими это имя не произвело никакого впечатления.
– Ты никогдане слышала о Весте Тилли? О самой известной в Британии исполнительнице мужских ролей? – изумился Бейз и спел еще «Станешь ли ты моим букетом неприятностей» с игривым подтекстом.
Дэйзи рассмеялась:
– Бейз сам настоящий букет наприятностей. Один раз на сцене он умудрился поскользнуться на банановой кожуре. Представляешь, размахивал руками как ветряная мельница и все-таки сумел устоять на ногах. И точно такой же он в жизни! Всегда попадает в неприятности. Но главное, не позволяй ему впутать в неприятности тебя.
Мими холодно посмотрела на Дэйзи:
– Никому никогда не удастся впутать меняв неприятности.
Дэйзи захихикала и шепнула:
– Ты меня не поняла, голубушка. Бейз любит мальчиков, так что с ним ты ничем не рискуешь.
Только миссис Бриджес не пела вместе со всеми. Джолли Джо как-то назвал ее Ви, но дама тут же сурово напомнила что ее зовут Виолеттой.
Дэйзи продолжала нашептывать Мими:
– Ви считает себя выше других. Она сама занимается костюмами Бетси, но никогда даже пальцем не пошевелит, чтобы помочь мне в костюмерной. Она посвятила всю жизнь Бетси.
– Счастливая Бетси. – В голосе Мими прозвучала зависть.
– Да что ты! Ви не дает девочке ни минуты покоя. Бетси всего четырнадцать, но она уже до смерти боится испортить свою внешность.
Поезд миновал Манчестер. Так как вся труппа была на ногах с рассвета, то всех укачало мерное движение поезда.
Только Мими не могла уснуть. Слишком многое случилось с ней начиная с этого утра. Нежданно-негаданно она оказалась в шоу-бизнесе. Но Мими и не подозревала о том, что только что встретила человека, который украсит ее новую жизнь, а потом завяжет ее в страшный узел. Мими твердо решила забыть прошлое. Отныне она будет считать, что с ней никогда ничего не случалось, чтобы изгнать из своей памяти стыд и чувство вины.
* * *
С самого рождения Мими жила в одном из убогих домишек, лепившихся друг к другу на улицах Ливерпуля. Грязную воду и содержимое ночных горшков выливали в сточную канаву, расположенную прямо посреди улицы.Любая болезнь превращалась в этом квартале в эпидемию и сеяла смерть.
Обитатели этой части Ливерпуля не жили, они существовали.
Кроме Квинов, в доме жили еще две семьи – одна на чердаке, другая в подвале. Поэтому там царил вечный шум и ни о каком уединении даже речи идти не могло. Мебели в доме Мими было мало. Черная железная кровать, шаткий стол, старое плетеное кресло да шкафчик для посуды. На плите красовался почерневший котел, а над ним на полке расположились старенький синий эмалированный чайник, подсвечник и старый календарь с изображением лесной поляны с цветущей на ней пролеской. Мать Мими любила смотреть на эту картинку и мечтать.
Альф Квин работал в порту корабельным плотником, получая двадцать три шиллинга в неделю. На часть этих денег да на те десять шиллингов, которые миссис Квин зарабатывала в прачечной, семья кое-как кормилась.
Сколько себя помнила Мими, ее отец был либо пьян, либо с похмелья. Альф Квин отличался тяжелым характером, и вся семья жила в тревожном ожидании очередного взрыва ярости. Тогда его тяжелые кулаки не щадили никого.
* * *
Поезд мчался все дальше на север, а Мими все никак не могла поверить, что прошло всего несколько часов с той минуты, когда ее отец, как обычно, отправился в паб. Мама укутала малышей в шали и отправила играть на улицу. Джесси Квин печально поглядывала на свою старшую дочь и думала, что когда-то у нее самой были такие же густые рыжие волосы и белая гладкая кожа. Но теперь ее лицо высохло и сморщилось от постоянной тревоги и тяжелой работы. Она родила семерых детей, четверо из которых умерли, еще не начав говорить. Ей было всего тридцать четыре года, но выглядела она ужасно. Но глаза ее, по-прежнему ясные, ярко-зеленые, как и у дочери, говорили о том, что миссис Квин не собирается сдаваться.Мими удивленно смотрела на мать.
Та заговорила тихо, тревожно:
– На прошлой неделе у тебя начались месячные.
– Мам, ну ты же сама говорила мне, что так всегда бывает, когда девочки взрослеют.
– Но я не сказала тебе, дорогая, что теперь ты можешь забеременеть. А это значит, что тебе надо уйти из дома. Прокормить вас всех я еще могу, но такого не переживу. – Мать бормотала торопливо, напряженно, словно заранее придумала план, пугающий ее саму. Но она была полна решимости довести его до конца.
Мими замялась, потом все-таки сказала:
– Но Хетти только восемь.
– Тебе было столько же, – коротко ответила мать.
Мать достала из-под кровати пару новеньких черных ботинок и поношенную красную клетчатую шаль. Она поманила Мими к себе, усадила ее на край кровати и надела ей новые ботинки. Они немного жали, но Мими с гордостью смотрела на них. Потом мать завязала ей волосы новой зеленой лентой, заботливо закутала Мими в шаль, нашла руку дочери и вложила в нее плотно завязанный красный носовой платок.
– Здесь немного настоящего мыла и две серебряные кроны, – миссис Квин говорила быстро, словно заранее отрепетировала свою речь. – Доедешь на трамвае до железнодорожной станции и возьмешь билет третьего класса до Лондона. Заплати пенни и сможешь вымыться в дамской комнате. Как только доберешься до Лондона, купишь себе шляпку. Девушка должна выглядеть прилично, если она хочет чего-нибудь добиться. Потом доедешь до Бейкер-стрит и спросишь, где находится агентство по трудоустройству Мэй. Именно это агентство устроило на работу твою тетю Герти.
Миссис Квин обняла изумленную дочь. – Проси любуюработу в большом доме. Когда устроишься, экономка даст тебе денег вперед, чтобы ты смогла купить себе форму. Но не вздумай платить больше шиллинга за чулки или четырех шиллингов за ситцевое платье! Всегда будь вежливой с горничной хозяйки. Делай все, чтобы помочь ей, тогда ты многому научишься, как наша Герти.