Констан Геру. Замок Шамбла

   Во-первых, как мы уже сказали, графиня хотела, чтобы в Шамбла находился преданный ей человек, который бы все видел, все слышал и все подмечал. Бессон как нельзя лучше подходил для этого не только из-за своего ума и хитрости, но еще и потому, что он, как и графиня, был заинтересован в том, чтобы сразу же заметить малейшие признаки опасности.
   Во-вторых, графиня знала, что все бумаги покойного тотчас же опечатают и назначат кого-то, кто бы следил за их сохранностью. Среди бумаг обязательно должно присутствовать завещание ее зятя. Плюс к этому там может оказаться записка, в которой Марселанж мог бы назвать Жака Бессона как своего наиболее вероятного убийцу. Следовательно, цель графини состояла в том, чтобы следить за бумагами назначили по возможности верного ей человека. Она надеялась, что собравшиеся в замке официальные чины остановят свой выбор на Бессоне, доверенном лице графинь де Шамбла, против которого, как она надеялась, у них нет никаких подозрений.
   Однако Жак совершил промах, посмотрев на тело с ненавистью и злорадством. Он как-то не подумал, что рядом с ним находились пять человек – прокурор, судебный следователь и три жандарма, которые в силу своей профессии привыкли подмечать любую мелочь. Они заметили, как он посмотрел на убитого, и этот взгляд вызвал у них подозрения. Жандармы быстро переглянулись, а потом внимательно посмотрели на одежду вошедшего и машинально запомнили его приметы: недавние следы оспы, распухшие губы, смуглый цвет лица, черные волосы, падавшие на лоб, светло-голубые глаза, твердый взгляд, новенькие башмаки на ногах, коричневый камзол, бархатные оливкового цвета панталоны и креп на шляпе.
   Быстро совладав с собой, Жак Бессон с поклоном сообщил присутствующим, что в столовой накрыт стол, и он приглашает их туда от имени графинь де Шамбла. Тюрши де Марселанж, прокурор, судебный следователь, доктор и бригадир приняли это приглашение. В столовой они увидели родственников Марселанжа, среди которых присутствовал нотариус Меплен.
   – Это что, управляющий? – спросил прокурор, садясь за стол рядом с нотариусом. – Какой у него, однако, мрачный вид.
   – Это некто Жак Бессон, бывший свинопас из Шамбла, потом доверенное лицо графинь де Шамбла, хотя господин Марселанж выгнал его за дерзкое и наглое поведение. Он носит траур на шляпе, а не в сердце, в этом я ручаюсь.
   – Мне тоже так кажется, – добавил бригадир, слышавший слова нотариуса.
   Все сели за стол, и обед начался в скорбном молчании. Лишь через несколько минут сидевшие за столом стали переговариваться, да и то шепотом. Никому не удавалось отделаться от мрачных мыслей, вызванных сперва известием об убийстве, а потом видом лежавшего на столе в кухне мертвого тела. Если они и думали о чем-то или о ком-то другом, то прежде всего о Жаке Бессоне, возможно оттого, что знали, как слуга ненавидел своего покойного господина, или потому, что Бессон выделялся среди присутствовавших своим внешним видом.
   Жак и не подозревал, какую реакцию он вызвал у окружающих, однако пустяковое недоразумение заставило его почуять что-то неладное. Взглянув на стол, Бессон увидел, что тарелка нотариуса Меплена не переменена. Понимая, какой вес может иметь мнение такого влиятельного человека, когда станут назначать «хранителя» бумаг, он поспешно подбежал к нотариусу с чистой тарелкой в руке и хотел взять у него грязную, но Меплен оттолкнул его с таким отвращением, что это заметили все сидевшие за столом, и, позвав проходившего мимо лакея, отдал ему свою тарелку. Жак отступил, покраснев от стыда и досады. Он не на шутку разволновался, поскольку этот жест нотариуса был встречен молчаливым одобрением. Бессон еще сильнее ощутил надвигавшуюся опасность.
   Обед подходил к концу, когда раздался печальный колокольный звон. Жак побледнел: звуки этого колокола отдались в его сердце и заставили его понять весь ужас совершенного им преступления. Но все уже торопливо вставали из-за стола, и никто не заметил его смятения. Подошел слуга и что-то сказал Тюрши де Марселанжу. Тот попросил всех следовать за ним к главным воротам замка, где в гробу лежало тело несчастного Луи де Марселанжа, покрытое саваном.
   Во дворе толпились местные крестьяне и люди, пришедшие из окрестных деревень, чтобы проводить в последний путь всеми любимого и уважаемого человека. Огромная погребальная процессия направилась к церкви, а в замке остался только один человек, мрачно и угрюмо сидевший за пустым столом и поедавший хлеб с сыром, запивая его водой вместо вина. Иногда он что-то бормотал себе под нос и оглядывался по сторонам. Этим человеком был Жак Бессон, единственный, кто не пошел за гробом своего покойного господина. Через несколько минут он забыл о еде и питье и, облокотившись о стол, стал пристально смотреть в окно на небо, серое и тусклое, словно свинцовый купол. Так он просидел минут пятнадцать, а потом вдруг произнес:
   – Да как они смогут узнать?
   В эту минуту сзади послышалось хорошо знакомое ему рычание. Он обернулся и увидел Юпитера, который свирепо смотрел на него, оскалив огромные зубы.
   – Гадкая скотина! – прошипел Жак. – Эта собака выдаст меня, если я оставлю ее в живых.
   Он встал и медленно вышел, сопровождаемый зловещим взглядом и сердитым рычанием Юпитера, готового броситься на него. Жак побежал на кухню, схватил висевшее над камином ружье, убедился, что оно заряжено, и проворчал:
   – Надо прикончить эту проклятую собаку!
   Немного подумав, он продолжал:
   – Здесь нельзя, надо увести эту псину подальше от замка в лес Риу или Фрейсили, а для этого мне нужен Арзак. Отсюда до его поля недалеко, так что надо идти туда.
   Он выбежал из кухни в столовую, где еще сидел Юпитер, и хотел было открыть дверь, ведшую в каштановую аллею, как дверь открылась сама по себе. Кто-то вошел. Увидев этого человека, Жак задрожал, побледнел и, застыв от охватившего его ужаса, выронил оружие. Это был убитый им Марселанж, который вдруг появился перед ним весь в черном, печальный и бледный.
   – Что это с вами такое? – строго спросил Тюрши де Марселанж, окинув Бессона суровым взглядом. – Почему вы так нервничаете, спутав меня с моим несчастным братом? Это страх или что-нибудь гораздо хуже, а?
   Жак едва успел совладать с собой, как вслед за Тюрши де Марселанжем вошли еще несколько человек. Среди них был Берже – лардерольский мэр, преданный графиням де Шамбла.
   Прокурор сразу же поднял вопрос о том, кого назначить «хранителем» опечатанных бумаг, для чего попросил родственников и друзей покойного порекомендовать ему такого человека.
   – Если позволите мне высказать свое мнение, – почтительно начал Берже, – то я знаю человека, который вполне с этим справится.
   – Ну, – спросил прокурор, – и кто же этот человек?
   – Жак Бессон.
   – Жак Бессон! – с негодованием вскрикнул Меплен. – Заклятый враг нашего несчастного родственника! Нет, это невозможно!
   – Я решительно протестую, – в свою очередь добавил Тюрши де Марселанж.
   – Но Жак Бессон – доверенное лицо графинь де Шамбла, – пролепетал Берже.
   – Неужели вы думаете, что поэтому и я должен доверять ему?! – с негодованием воскликнул Тюрши, глядя мэру Лардероля прямо в глаза.
   В эту минуту бригадир жандармов услышал какое-то тихое рычание. Он взглянул на Юпитера и поразился тому, как пес смотрел на Жака. Двое других жандармов тоже обратили внимание на такое поведение собаки. Это заметил и сам Жак Бессон, который в замешательстве незаметно выскользнул из столовой и пошел по каштановой аллее, бормоча себе под нос:
   – Ох, не к добру все это! Надо как можно быстрее покончить с Юпитером!

XII

   Жак Бессон давным-давно ушел. Официальные лица, находившиеся в гостиной, удобно устроились за столом и тихо переговаривались между собой. Когда вошла Жанна Шабрие, неся в руках поднос с бокалами, бригадир жандармов спросил ее, указывая на Юпитера:
   – Это что за собака?
   – Юпитер, господин жандарм, – простодушно ответила кухарка.
   – Я не кличку ее спрашиваю, а для чего ее держат в замке.
   – Она сторожит, ее выпускают каждую ночь.
   – А выпускали ли ее вчера до того, как было совершено убийство?
   – Выпускали, господин жандарм.
   – Так она, наверно, лаяла?
   – Никак нет, господин жандарм.
   – Как вы это объясните?
   – В то время во дворе ее не было.
   – А откуда это вам известно?
   – Ее везде искали, но никак не могли найти.
   – Что же вы подумали, когда не нашли сторожевую собаку?
   – Что ее, скорее всего, увел тот, кто хотел, чтобы она находилась в другом месте.
   – А кого эта собака признавала? – включился в допрос судебный следователь.
   – Днем она признавала всех, а ночью – никого.
   – Как! Неужели совсем никого? Ни господина Марселанжа, ни дам, ни Жака Бессона?