Константин Костинов. Моя понимать

   Господин Шарль замолчал и закрыл глаза. Димка посидел, потом тихо (вдруг он заснул) спросил:
   – Что твоя мочь делать для твоя… хыр… хыр… мать-земля?
   Проклятое косноязычие яггаев!
   – Этой стране в ее прежнем виде конец, – не открывая глаз, абсолютно трезвым голосом ответил господин Шарль. – Все слишком сильно изменилось, вернуть обратно старые порядки могут мечтать только полные глупцы. Теперь страна либо подчинится Той стране, либо сумеет создать что-то новое и дать отпор противнику. Чтобы объединить страну, нужен сильный лидер, который знает, что делает. К сожалению, единственный такой человек – товарищ Речник. Значит, именно его мы и должны поддержать…
   – Его хотеть твоя и моя чик! – Димка изобразил ладонью движение ножа гильотины.
   – Хотеть… Товарищ Речник – железный прагматик, а прагматики – это такие люди, которые отрубят вам голову, но без всякой ненависти и только во имя высшей цели. Иметь с ними дело нужно с крайней осторожностью…
   Господин Шарль помолчал.
   – Доны острова послали меня, чтобы я договорился о том, чтобы революционеры не трогали остров. К сожалению, все, что они могут обещать, – не противодействовать. Им нечего предложить революционерам, что ставит донов в положение просящих…
   – Хыр?
   Димка потерял нить рассуждений. Похоже, господин Шарль все же выпил лишку…
   – …а товарищ Речник, как я уже сказал, человек прагматичный. Однако у нас с вами есть кое-какая ценная информация, с помощью которой мы собьем двух уток одной палкой. Она достаточно ценна для Речника, чтобы мы получили право договариваться, а не просить, и она позволит Этой стране стать настолько сильной, что наш враг уберется обратно туда, откуда выполз…
   – Какая… хыр… хыр… знать?
   Что за информация? Господин Шарль взялся изъясняться загадками.
   – Надеюсь, я в ней не ошибся… – совсем уж непонятно уточнил господин Шарль. – Знаете, что такое сильная страна? – неожиданно перескочил он.
   Димка промолчал, посчитав вопрос риторическим, однако господин Шарль ждал ответа.
   – Моя думать, сильная земля – земля быть, любая враг убить…
   – …и съесть, – закончил господин Шарль. – Вполне яггайский подход. Сильная страна – это та, на которую враг не нападет. Потому что посчитает войну слишком опасной для себя. Никто не будет начинать войну, когда слишком велики шансы проиграть. Наши враги рассчитывали ослабить Эту страну настолько, чтобы ее можно было захватить одним быстрым ударом. Они просчитались. Во-первых, им это не удалось, во-вторых, теперь мы с вами знаем, кто наш враг. Помните, как мы пытались поймать Хозяина? Удар за ударом в пустоту. Казалось, нам противостоит не человек… А сейчас наш враг – как на ладони. Мы знаем все его слабости, знаем, куда можем ударить так, чтобы победить… Теперь мы понимаем, с кем воюем. А пугает только неизвестность.
   Господин Шарль встал и ушел. Озадаченный Димка посмотрел ему вслед и взвыл. Наговорил, наговорил и скрылся!
   От тоскливого яггайского вопля в лагере крестьянских повстанцев проснулись абсолютно все. Кроме господина Шарля, который, может, и не спал, но никак не отреагировал, и Димки, который огромным снежным сугробом свернулся под фургоном и делал вид, что поднявшаяся суматоха и беготня его никак не касаются.
 
   Цирковая процессия попрощалась с батькой Жаком и двинулась дальше. Хрюн со своей армией отправился громить неких врагов, балаган дядюшки Альфонса покатил к таинственному замку, в котором жил таинственный, ныне покойный сеньор ученый, оставивший своему таинственному ученику не менее таинственную информацию, которая совсем уж таинственным образом может спасти государство от разорения.
   Димка хмуро сидел в своей клетке-трансформере. Хмуро, потому что не мог сообразить, о чем толковал вчера господин Шарль, в результате появлялось нехорошее подозрение в собственном идиотизме.
   И, черт возьми, как?! Как у господина Шарля и королевы мог оказаться ребенок?!
   Полил дождь. Хмурые циркачи ехали по сельской дороге, петлявшей между холмами, поросшими редким леском, мимо желто-серых полей, мимо видневшихся вдалеке деревень…
 
   Прошло несколько дней. Приключений было не так уж и много.
   В одной из деревушек, оказавшейся на пути каравана, господин Шарль поинтересовался, принимают ли здесь деньги крестьянской армии. Крестьяне хмуро подтвердили, что да, принимают. А потом показали дерево, на котором вешают тех, кто отказывается. Потом, правда, выяснилось, что на этом дереве пока только пообещали повесить, но настроение испортилось.
   Два раза попадались навстречу разъезды крестьянской армии. Ну или балаган им попадался, как посмотреть. Бумаги с подписью батьки Жака вполне хватало, чтобы «махновцы» с извинениями отпускали циркачей. Умеет хрюн, несмотря на молодость, заставить с собой считаться… Хотя, конечно, деревьев в округе много…
   Один раз напали какие-то совсем уже махновцы, сиречь беспредельщики, не уважающие никого и ничего. В этот раз Димка был на свободе, поэтому одного зрелища белого лохматого чудища, от которого еще и пули отскакивают, хватило бандитам, чтобы осознать неправедность своих поступков и, устыдившись, удалиться. Устыдились они, видимо, очень сильно, потому что догнать их Димка не смог.
   Флоранс, немного втянувшаяся в ритм поездки (для типично городской девушки путешествие было тяжелым испытанием), теперь вилась вокруг Димкиной клетки, как лиса вокруг курятника. Продлись поездка еще немного, и девчонка бы точно влезла внутрь и осталась на ночь. Охапка соломы ее уже не пугала.
   Но вот наконец и цель путешествия. Промежуточная, потому что они поедут и дальше, но сейчас – цель.
   Замок.
   Действительно замок, не каменная башня, как на острове, но и не белоснежная игрушка типа французских замков на Земле. Скорее, крепость, мрачная, темно-серая, с высокими стенами из грубого камня.
   Караван остановился.
   Господин Шарль приказал всем привести себя в порядок. Димку заставил смыть белую краску и одеться, как подобает серьезному человеку. С каких пор он стал серьезным человеком, Димка не понял, но подчинился.
   К воротам замка подъехали три фургона, возле которых шли циркачи – господин Шарль, стерший грим старика-алкоголика, Димка в городском костюме и новеньком котелке, фокусник, снявший свой блестящий наряд, Флоранс, хмурая и невыспавшаяся, и все остальные.
   В калитке открылось окошко:
   – Кто?
   – Где? – оглянулся господин Шарль.
   – Вы кто такие?
   – Прохожие.
   – Вот и проходите, куда шли, – посоветовал невидимый стражник.
   – Мы шли именно сюда.
   – Вас здесь не ждали. – Окошко захлопнулось.
   Попыталось захлопнуться. Ему помешала огромная волосатая яггайская лапа:
   – Открывать!
   Из окошка высунулось дуло ружья. Калибр внушил бы уважение любому, кроме Димки:
   – Моя яггай! Твоя моя не мочь убить!
   Ружье убралось.
   – Яггай? – задумчиво, но не испуганно спросили из-за двери. – Они же вроде бы вымерли? Эй, Жан! – крикнул он кому-то внутри. – Как выглядел твой яггай?
   Прокричали неразборчивое.
   – Иди сюда и посмотри! Можно подумать, к нам каждый день косяками приходят всякие яггаи!
   Прикрывшееся на минуту окошко снова открылось, в нем возник горящий любопытством глаз…
   Дверь распахнулась с такой силой, что чуть не снесла Димку.
   – Хыгр!!! – Из калитки вылетел старый знакомый, бывший пират, бывший кондитер Жан по прозвищу Старик.
   По дороге в столицу Димка познакомился с группой бывших моряков (пиратов, как выяснилось позже), которые собирались открыть в столице какое-то денежное заведение. Какое – не говорили. Как оказалось, открыли они кондитерскую, потому что шоколад в Этой стране был неизвестен. Потом, правда, кондитерскую разгромили во время революции, и многие моряки погибли.
   Старик-Жан выжил. Чтоб такой ловкач, да не выжил.
   Стариком он, кстати, не был. Так про себя называл его Димка из-за казацких усов, делавших Жана старше на вид.
 
   – Привет, дружище! – Он повис на ошалевшем Димке и бросился обнимать остальных. – Привет, полицейский! Привет, Флоранс! Привет… Я тебя не знаю, но все равно рад видеть! Привет всем! Проходите, проходите быстрей!
   Он ухитрился обнять сразу всю семерку бывших циркачей и запихнул их в калитку.
   – А ты куда смотришь? – накинулся Старик на молодого эльфа в белом берете и с ружьем уважительного калибра. – Ты что, не видишь, что это мои друзья?
   – Да у тебя весь Свет в друзьях, – хмыкнул эльф. – Если всех впускать – замок треснет.
   – Этих – впускать!
   – Господин Жан, – спокойно осведомился господин Шарль, – не могли бы вы рассказать, кто еще есть в замке из наших общих знакомых?
   – Как кто? Александр есть! Вы же знаете этого умника, он все время чего-то придумывает, вот и сейчас, не поверите…
   – Господин Жан.
   – Ну мастер Арман тоже здесь, он, вы же знаете…
   – Отлично. Проведите нас к нему, пожалуйста.
   Компания прошла во двор замка. Димка с интересом огляделся.
   Внутри замок больше походил на огромный колодец: высокие стены, вымощенный двор… В углу Димка с умилением увидел броневик, на котором они вырвались из столицы. Вроде бы даже не пострадавший… Несколько вооруженных человек в белых беретах, похоже, те самые охранники, которых оставил здесь маршал хрюн. Смотрят на них в целом доброжелательно и с интересом. Но ружья держат наготове.
   – Добро пожаловать. – Старик-Жан встал посреди двора с видом хозяина, – в замок Лоинтайн, бывшие владения славного, но, к сожалению, ныне покойного сеньора Антуана де Лоинтайна, где вас встречает его – замка, не владельца – скромный гость Жан Клош…
   Дикий вопль разнесся по двору замка. Вспорхнули испуганные птицы. Воцарилась гробовая тишина.
   От калитки грохнул испуганный выстрел, в затылок Димки щелкнула пуля. Он даже не заметил.
   Наконец-то! Наконец-то! Его интуиция все-таки переварила здешние фамилии и названия!
 
   Счастливый Димка перезнакомился со всеми повторно, тряся за плечи и требуя назвать «твоя имя два, имя твоя семья».
   Господин Шарль оказался Шарлем Фламнежем, Флоранс носила милую фамилию Лимье, у Жана, как Димка узнал, была фамилия Клош…
   Димка был готов петь и плясать. Вот только сюрпризы на сегодня закончились, и говорить, как Цицерон, он не начал. Пусть даже как Цицерон до начала карьеры.
   Димке было плевать. Он был счастлив. Только тот, кто никогда не слышал назойливого «тррррррр» вместо слов, не поймет, насколько это приятно, когда ты слышишь все, что тебе говорят.
   Теперь бы все остальные слышали то, что говоришь ты…
   Димка расцеловал Жана, госпожу Лимье, троллиху, она же госпожа Буланже… Черные эльфы не зря были боевиками: они сумели увернуться от рехнувшегося яггая. Фокусник Джон ухитрился и тут остаться незамеченным.
   В итоге Димку прогнали искать хозяина, вернее («хозяев больше нет»), бывшего ученика бывшего хозяина, дав в попутчики одного из белых беретов.
   Провожатый, Жорж Солид – Димка прямо наслаждался звучанием фамилий, – объяснил, почему раньше Димке фамилии почти не встречались. Оказывается, в традиции Этой страны человека, как правило, называли по имени – господин Шарль, мастер Жак, генерал Юбер, а фамилия добавлялась в редких случаях, при официальном представлении. И все равно – фамилии!
   – Вон там живет мастер Сильвен… Сильвен Нез, – сразу же уточнил Жорж, – стучите и входите.
   Там – это за высокой стеной, отгораживающей угол двора, и за не такой высокой калиткой.
   Димка, весело порыкивая (так получалось посвистывание), подошел к калитке и замер.
   Поверх стены на него смотрела собачья голова.
   Не то чтобы в этом было что-то необычное – собаки могут встать на задние лапы, вот только стена была выше Димки. Выше его нынешнего роста.
   – Привет, – сказал он. С собаками такого размера лучше быть вежливым.
   – Привет, яггай, – сказала собака. – Вы разве не вымерли?

Глава 5

   При словах «ученик мага» обычно представляется лохматый парнишка, который постоянно все путает, забывает и роняет. Димке как-то и в голову не пришло, что ученик старого мага может находиться в этом статусе несколько десятилетий, возмужать и остепениться.
   Кроме того, ученики не дети и не обязаны относиться к той же расе, что и учитель.
   Мастер Сильвен принадлежал к редкой, но, в отличии от яггаев, вполне живой расе собакоголовых. Нескладное слово, но как еще можно назвать существо с телом человека и остроухой головой собаки, поросшей рыже-черной шерстью?
   Ученик старого сеньора оказался, кстати, не таким гигантом. Просто, когда Димка подошел к калитке, мастер Сильвен стоял на лестнице с обратной стороны. Рост собакоголового был вполне человеческим, тело – пропорциональным, широкие плечи, длинные пальцы с маленькими коготками на кончиках, кожа покрыта коротенькой рыжеватой шерсткой, издалека смахивающей на загар. Одет мастер был в черные штаны и кожаную рабочую куртку, распахнутую на груди.
   – Так ты тот самый яггай? – хлопнул он Димку по плечу. Для чего пришлось подпрыгнуть, но мастера Сильвена, судя по всему, пустяки на пути к цели не останавливали.
   – Да.
   – Ну рассказывай, с чем пришел.
   – Хыр!
   – А, ну да. Ладно. Один пришел?
   – Нет.
   – Говорящие есть?
   – Да.
   – Веди.
   Во дворе уже встретились мастер Арман (типичный местный гном, низкорослый, бритый, в традиционной шапочке-колпачке), Александр (главарь пиратов-кондитеров) и господин Шарль с Флоранс. Вокруг ужом вился Старик-Жан, невразумительными криками выражая свою радость. Мастер Сильвен произвел фурор, Флоранс долго смотрела на него искоса, привыкая к внешности. Только господин Шарль остался спокойным, как валун на дороге. Димка заподозрил, что в ночь непонятных разговоров господин Шарль выпил достаточно для того, чтобы у него сработала хумансовская магическая особенность, и господин Шарль просто-напросто знал, кто их здесь встретит.
   Жили в старом замке кроме пары слуг, слишком прижившихся, чтобы уезжать, мастер Сильвен, который просто не мог уехать, некуда было, некая ученица ученика (Димка на секунду задумался, как можно назвать такое чудо), а с недавних пор еще и мастер Арман (как оказалось, они сошлись со старым сеньором на почве увлечения хитроумными штуками) да два бывших пирата.
   Жильцы пробавлялись продуктами из окрестных деревень, которые крестьяне приносили за починку разнообразной мелкой утвари. В основном магической, потому что городские маги далеко, да и цены дерут…
   Димка, про которого все забыли, отошел от кипящей толпы новых и старых знакомых и обратился к охраннику в белом берете, ошарашенно глядевшему на столпотворение в ранее тихом месте:
   – Зачем твоя здесь быть?
   – А? – Охранник перевел взгляд на яггая.
   – Зачем твоя быть здесь?
   Охранник подумал, почесал макушку, шевельнул острыми ушами… Димка решил было, что услышит что-нибудь вроде «Поставили, вот и стою», но эльф-крестьянин оказался умнее и понял суть вопроса. Пусть и не так быстро, как это делал господин Шарль:
   – Так маршал Жак сказал, что здесь будет этот… дом для старых вещей… музей! Вот!
   «Здорово, – подумал Димка. – В столице жил в музее, сейчас приехал в музей… Главное – не привыкнуть. А то так и останусь где-нибудь в виде пыльного чучелка…»
   – А если интересно, – продолжил охранник, – то вон у нас есть Жорж, он любит в здешних железках рыться. Хотя по-моему, – эльф подмигнул, – он просто за девчонкой ухаживать пытается…
   Жоржу, тому самому проводнику, который уже познакомил Димку с мастером Сильвеном, было не до Димки, поэтому он просто отвел его к огромной пристройке: то ли ангару, то ли конюшне, показал на ворота, буркнул: «Там» – и исчез. Димка осторожно заглянул внутрь…
 
   Внутри, против ожидания, не оказалось сена и конского навоза. Или кони передохли, или здесь прибрались… Или передохли, а потом за ними прибрались.
   Димка осторожно шагнул вперед. Длинный проход, по бокам – стойла… или загородки? Наверное, все же стойла…
   Из первого же отсека на Димку глядела лошадиная морда.
   Лошадь была железная.
   Димка дотронулся до конского уха. Железо. Выглядело как некий механизм, вроде огромной заводной игрушки… Тот, кто сделал эту махину, был хорошим механиком…
   И плохим скульптором. Выражение морды у железного коня было свирепым и злобным, так и казалось, что, если откроется пасть, в ней сверкнут отполированные стальные клыки. Черные провалы вместо глаз тоже не прибавляли любви к этой твари.
   Димка тихо покрался дальше. Потом подумал, что любой человек, увидевший в полумраке конюшни крадущегося яггая, тут же кончится от инфаркта. Но сделать с собой ничего не мог…
   В следующем отсеке стояли рыцари. В полных металлических доспехах, с наглухо закрытыми и, такое впечатление, запаянными забралами. Слава местной богине, без мечей, они и так выглядели жутко. Тем более что размерами были аккурат с Димку.
   «Куда я попал? Что здесь творится?»
   Дальше он обнаружил пушку. Не на лафете, а на треноге, похожую на притаившегося трехногого журавля с хоботом…
   Что-то звякнуло. Димка чуть не подпрыгнул.
   Нет, рыцари стояли неподвижно, и конь не испытывал желания выскочить и выпрыгнуть. Димка выдохнул, убрал револьверы (когда только выхватить успел?) и прислушался.
   Если бы его не напугал конь, то он давно бы уже услышал, что чуть дальше, в одном из отсеков, кто-то шуршит, лязгает железом и тихо, вполголоса матерится. Ну или напевает, разобрать было сложно. Хотя по интонациям – все же ругается.
   Голос женский… Таинственная ученица?
   Димка бесшумно прошел на звук. В одном из отсеков, до половины скрывшись в дощатом ящике, так, что снаружи осталась только узкая, худенькая… ноги… находилась девушка. В сапогах и черных штанах.
   Это она лязгала, явно что-то разыскивая. Судя по недовольным интонациям, это «что-то» никак не разыскивалось…
   – Убью, – прошипела девушка, переступая с ноги на ногу.
   Похоже, предмет поисков мало того что не находился, так еще убегал и прятался.
   – Хыр! – громко сказал Димка. Вообще-то он хотел кашлянуть, но у яггаев даже кашель звучит не как у людей.
   Девчонка в штанах взвилась из ящика, как будто он ущипнул ее за… ногу. Выше пояса девушка была одета в серую рубашку с завязками на груди. Горловина была завязана, а вот сама рубашка сбилась вверх, открывая плоский животик.
   Девчонка взмахнула здоровенным молотком, Димка чуть отшатнулся, но она всего лишь поправляла волосы…
   Не человек.
   Светло-коричневая кожа, длинный носик, светло-русые волосы… Круглые мышиные ушки, задорно торчавшие из волос.
   Мышанка.
   В первое мгновение Димка подумал, что она похожа на ангелицу-мышанку из росписи в церкви, покровительницу ремонта и техники. Во второе мгновение он выругал себя, потому что нормальному человеку пришла бы в голову другая ассоциация.
   Гаечка из мультфильма про спасателей.
   Если эту мышанку, конечно, одеть в комбинезон и очки-консервы.
   Очки, кстати, были. В руке. И тут же улетели в ящик.
   – Ух ты! – подпрыгнула мышанка.
   Димка рыкнул, подозревая, каким будет продолжение…
   – Вот это шляпа!
   Девчонка обежала вокруг Димки и подпрыгнула, пытаясь достать котелок. Но рост – девчонка была невысокой, ниже Флоранс – не позволил ей. Чтобы дотянуться до котелка, ей пришлось бы взобраться на Димку, как на баобаб.
   Мышанка сделал еще один круг и остановилась:
   – Постой-ка… А ты случайно не тот самый яггай, про которого рассказывал мастер Арман?
   – Да, – кивнул немного ошарашенный Димка.
   Девчонка взвизгнула и захлопала в ладоши:
   – Здорово! Он говорил, вы, яггаи, знаете много интересных вещей. Это же ты придумал светильники на паровик?
   – Да, – кивнул Димка и решил взять разговор в свои руки. А то, похоже, девчонка уже собиралась тащить его куда-то немедленно выпытывать сведения о яггайских технологиях. Ну вылитая Гаечка…
   – Как твоя звать?
   – Ой… – Девчонка прижала ладони к щекам и покраснела. – Я не представилась… Простите, господин яггай…
   – Моя звать Хыгр, – пришел ей на помощь Димка.
   – Меня Кэтти. – Девчонка-механик церемонно поклонилась.
   «Мышка с кошачьим именем…» – подумал Димка.
   – А полностью? – неожиданно послышалось за спиной.
   Димка и Кэтти вздрогнули.
   Неслышно подошедший господин Шарль осмотрел черные стволы Димкиных револьверов. Тот кашлянул и убрал оружие. Во-первых, неловко, во-вторых, глаза маньячки Кэтти уже разгорелись.
   – Как ваше полное имя, госпожа Кэтти?
   – Меня все называют Кэтти…
   – Это имя непохоже на островное.
   Точно! В выговоре мышанки чувствовался какой-то легкий акцент.
   – Кейуиннит…
   – А фамилия? – продолжал допрос господин Шарль.
   – Стэйт…
   – Из тех самых Стэйтов, что покинули остров двадцать лет назад?
   – Да. Только пятнадцать…
   – Как звали вашу уважаемую мать?
   – Мадлен. А отца – Густав…
   – Верно. – Господин Шарль улыбнулся. Одними губами. – Меня зовут господин Шарль Фламнеж.
   – Из семьи Фламнежей? – испуганно уточнила мышанка. Господин Шарль почему-то пугал всех.
   – Совершенно верно.
   – Постойте! – Боялась Кэтти недолго. – Вы тот самый господин Шарль, который придумал устройства для наблюдения невидимых следов?
   Что нужно безумному механику для счастья? Два изобретателя, случайно забредшие в гости.
   – Да, это был я. А еще я был начальником особого королевского сыска.
   – А вы расскажете мне?
   – Про сыск?
   – Нет, про свои изобретения. Как вы их придумывали?
   Димка первый раз за все время знакомства видел господина Шарля озадаченным. Секунд пять.
   – Расскажу. Мы с господином Хыгром расскажем вам многое. Идемте.
   Они вышли на ослепительно солнечный после полутемной конюшни-мастерской двор замка.
   – Скажите, господи Хагр… – Мышанка Кэтти повисла у него на руке.
   – Хыгр.
   – Да, Хыгр. Скажите, а у вас есть…
   Ответить Димка не успел.
   – Есть.
   Сегодня что, день голосов за спиной? Этот голос был холоден до такой степени, что вспоминалась даже не Снегурочка, а сразу Снежная королева и твердый кислород.
   У ворот конюшни стояла Флоранс. И не надо было быть дальнозорким яггаем, чтобы понять, как она рассержена.
   – У него есть невеста. – Флоранс взяла Димку за вторую руку и дернула так, что он чуть не упал. – Я его невеста.
   – Но я не… – залепетала Кэтти. – Я просто… хотела с ним…
   – С ним, – отчеканила Флоранс, – могу только я. Понятно?
   Взглядом, которым Флоранс ожгла мышанку, можно было резать стекло.
   – Хыгр, пойдем со мной.
   – Господин Хыгр, – господин Шарль, по своему обыкновению, был спокоен, – когда закончите, пройдите в замок, у меня к вам разговор. Очень серьезный.
   Он наклонился и посмотрел на Флоранс:
   – Очень серьезный. Поэтому господин Хыгр нужен мне целый и невредимый и без разбитой головы.
   Господин Шарль ухватил за руку пискнувшую Кэтти и ушел.
   Флоранс прижала Димку к стене:
   – Кто. Это. Такая?
   – Это быть… мышь…
   – Я вижу, что это мышь. Почему ты ухлестываешь за каждой встречной крысой?!
   Димка никогда еще не видел Флоранс такой. Она была почти в истерике.
   – Моя не делать так дальше.
   С девушками в истерике проще сразу согласиться.
   Зомбяшка расплакалась:
   – Ты меня не любишь!
   – Хыррр…
   В словаре яггаев отсутствовало слово «любить». А слово, которое было, означало не совсем то.
   Димка наклонился к Флоранс:
   – Твоя – моя. Моя – твоя.
   Косноязычная фраза неожиданно успокоила зомбяшку. Она вытерла слезы:
   – Я люблю тебя. Но если ты еще раз приблизишься к этой крысе!..
   Флоранс развернулась и ушла, оставив Димку размышлять, как найти господина Шарля, не приближаясь к мышанке Кэтти, если они ушли вдвоем?

Глава 6

   Будь проклята яггайская косноязычность! Флоранс обижена и разозлена (и неизвестно, что хуже), а он даже сказать ей, что любит, не может!
   Не то чтобы до превращения в яггая Димка был красноречивым оратором, но все же на такую малость был способен.
   До сих пор как-то обходился, но ситуация зашла во вполне ожидаемый тупик. Раньше надо было думать, раньше… Писать научиться, что ли.
   Легко сказать. Писать на слух Димка не мог по двум разным причинам. Во-первых, он слышал не местные слова, а их русский вариант. Да еще и с известным вывихом. Во-вторых, язык Этой страны в принципе не предполагал возможности написания слов так, как они слышатся. Здешние слова по написанию напоминали скорее китайские иероглифы, по которым совершенно нельзя догадаться, как же они произносятся. Теоретически можно было бы выучить самые распространенные слова. Можно… Но эта яггайская башка наотрез отказывалась запоминать их!
   Нет, прочитать кое-какие слова Димка мог. Если они не были слишком длинными – привет, медвежонок Винни! А в яггайские мозги письменные слова заползали ох как нелегко, не в пример устным. Написать же совсем не получалось.
   Вывести слово на бумаге Димка мог только при одном условии: если он держал его перед глазами как образец. Стоило слову исчезнуть из поля зрения, как тут же исполнялась поговорка «С глаз долой – из сердца вон»: вспомнить, как оно пишется, Димка уже не мог.