Я заглянул в свой список и выбрал следующую фамилию. Мне было необходимо поговорить с кем-то из однокурсников погибших, а не с их родственниками. Уже через пятнадцать минут я был у дома на улице Исполкомовской и звонил в дверь.
— Ну и кого там черт принес? — поинтересовались из-за двери. Голос был молодой (но не детский) и чертовски приятный.
— Кого может принести черт? — ответил я. — Конечно же, прелюбодея.
— А если я замужем? И муж дома?
— Мое сердце мне подсказывает, что дома вы одна, — безапелляционно заявил я.
Моя уверенность была основана на вполне конкретных фактах — в квартире были прописаны две женщины с одинаковыми фамилиями и с небольшой разницей в годах рождения (то есть, с большой долей вероятности, сестры). Это, впрочем, не означало, что в квартире не мог проживать мужчина.
— Раз сердце подсказывает, значит, так оно и есть, — рассмеялись за дверью. — А если вы маньяк?
— Нет, — после некоторой паузы заявил я. — Где вы видели маньяка, у которого есть сердце?
— К счастью, я вообще маньяков не видела, — ответила хозяйка, открывая дверь.
Моему взору предстала очень даже симпатичная женщина в коротеньком халатике. Я с удовольствием осмотрел сначала ноги, затем бедра, потом грудь и поднял глаза на лицо, обрамленное длинными каштановыми волосами. Да уж, никакого сравнения с моей последней, с позволения сказать, подружкой.
— Ну и как, — ничуть не смутившись, поинтересовалась хозяйка, — нравится?
— Очень, — честно ответил я.
— Ну тогда заходите, — позволила она и немного посторонилась.
Проходя в дверь, я невольно прижался к ней всем телом, и меня бросило в жар. Мне уже не хотелось проходить дальше… Или — если уж идти вместе с ней, то не отлипая. Со всеми вытекающими. О том, что мое желание написано у меня на лице, стало понятно сразу, как только я увидел глаза хозяйки: она с едва заметной улыбкой смотрела на меня. Кроме того, у меня возникла мысль, что она специально встала именно так, как стоит. Через несколько секунд хозяйка отстранилась и позволила мне пройти в квартиру. Закрыв дверь и повернувшись, она протянула руку:
— Вера. А как зовут прелюбодея?
— Максим. Можно просто — Макс.
— Ну пойдем, прелюбодей. — Вера пошла вперед, указывая дорогу. — Только ты сразу свыкнись с мыслью, что тебе придется сначала совратить невинную душу и довести ее до грехопадения.
И не скажу, что это будет легко.
Девушка нравилась мне все больше.
Правда, последние ее слова слегка охладили мой пыл. А то я уж было начал подумывать о том, что к основной части прелюбодейства мы можем перейти не отходя от кассы, вернее, от двери. И что это меня в последнее время тянет начинать в коридорах? Пришлось вспомнить о деле, в том числе и о том, что выпускницу «рокового» курса звали Лариса. А значит, меня встретила ее сестра. Опять родственник! Я же собирался поговорить с кем-то из выпускников! Впрочем, должны же быть в нашей работе и приятные стороны!
В конце концов я могу подождать Ларису и в квартире.
Мы прошли на кухню (а куда же еще?), и Вера взялась за чайник. Ну нет, ни кофе, ни чай я пить больше не могу — чай не водка, много не выпьешь.
— Вер, а у тебя пива не найдется? — робко спросил я и сразу попытался обосновать свою тягу к спиртному. — В такую жару горячее пить — какой-то моветон.
— Пива у меня нет, — с сожалением (как мне показалось) произнесла Вера. — Но внизу есть магазин…
— Понял, — сказал я, вставая и устремляясь к двери. Но опомнился и обернулся. — А ты вообще-то пиво пьешь?
— Пью, конечно, но лучше шампанское, — усмехнулась она. — Насколько я помню, именно этот напиток больше всего подходит для совращения невинных душ.
Определенно день обещал закончиться очень даже неплохо. И плевать, что в кармане осталась последняя пятисотка, а до получки еще неделя. А с другой стороны, вдруг удастся провести сегодняшние траты под статью «оперативные расходы»? Подобные мысли проносились у меня в голове, пока я несся вниз по ступенькам.
Купив две бутылки шампанского, коробку конфет, фрукты, кусок ветчины (однако жрать охота) и сыр, я устремился обратно. День обещал закончиться очень даже неплохо. Хотя на окраине сознания билась мысль о том, что ее сестра (к которой я, собственно, и пришел) может вернуться. Ну и хрен с ним, комнат-то три…
Пока я бегал в магазин, Вера успела переодеться в платье. На мой взгляд, халатик был предпочтительней, но так тоже неплохо. Пока мы вместе накрывали на стол, то есть резали ветчину и сыр, Вера интересовалась моей работой. Я, как обычно, что-то заливал о крутых расследованиях, задержанных маньяках и профессиональных киллерах. Но осознавал, что Вера мне не очень-то верит — обычных в таких случаях «ахов» и «охов» не было и в помине. Зато были полные мягкого юмора замечания и уточнения. Но это меня ни в коем случае не обижало, скорее, наоборот.
Под ничего не значащий треп мы сели за стол, я открыл шампанское.
— За что пить будем? — спросила Вера.
— За тебя, конечно, грех не выпить за такую красоту, — пошел я в наступление.
— Что-то в прошлый раз, когда мы с тобой встречались, ты не был со мной столь галантен, — заметила Вера.
— Мы встречались?
— Было дело, — сказала Вера. — Неужели ты думаешь, что я могу вот так просто впустить в квартиру одинокой женщины совершенно незнакомого мужчину? — рассмеялась она.
— Погоди, — я поставил бокал на стол, — как одинокая женщина? А Лариса?
— Так ты к ней пришел? — Вера тоже поставила бокал. — А я-то думала, ты наконец меня вспомнил…
Выражение ее лица изменилось. Теперь на нем была написана досада. До меня дошло, что мы знакомы. Вернее, она со мной знакома, а я, такая сволочь, ее в упор не помню! Что я в таком положении мог сделать? Правильно!
Честно признаться в том, что я ее не совсем помню (то есть, помню — как такую девушку можно забыть!), но когда мы встречались и где, как отрезало!
А к ее сестре я пришел строго по делу.
И ни разу Ларису в глаза не видел.
А вот как увидел Веру, так сразу вспомнил, что мечтаю о ней вот уже несколько недель. Мол, хоть и был пьян, но не смог ее забыть. Ну и так далее. Через какое-то время Вера немного оттаяла и спросила:
— А что за дело?
И я рассказал ей о происшествии на станции «Невский проспект». И обо всем, что узнал потом. И о своих догадках, что некто убивает однокурсников ее сестры. Но вот почему…
— А ведь верно, — задумчиво сказала Вера, — что-то слишком часто Ларискины однокурсники стали под поезда попадать.
— Вот-вот, — обрадовался я, — а еще были Гоча Начхебия, Наталья Ламитина и Сергей Нарышев. Они тоже были однокурсниками твоей сестры. И тоже погибли. Хотя и не в метро. Я думаю, что и твоей сестре угрожает опасность.
— Ну, Лариске вряд ли что-то угрожает, — усмехнулась Вера. — Она сейчас в Швейцарии, в какой-то крутой клинике — бабки зашибает. И будет там еще почти год.
На моем лице, видимо, проступила досада. И Вера сразу спросила:
— Ты хотел у нее что-то узнать об однокурсниках?
— Хотел, — признался я, — она могла натолкнуть меня на мысль, зачем убирают ее однокурсников? Она ведь знает их всех — как они живут, чем дышат, какие у них проблемы. А теперь придется идти к кому-то другому.
Я взял со стола бокал и залпом выпил. А потом посмотрел на Веру.
— Но все это может подождать до завтра, — я пытался исправить ситуацию. — Хоть я и не помню, где и когда мы с тобой встречались, но сегодняшний вечер я хочу провести с тобой.
Вера задумчиво смотрела в свой бокал. Повертела его в руке, стуча о стенки льдом (мы решили не выпендриваться с ведерком, а просто положить лед в бокалы, хотя в шампанское лед класть и не принято), тряхнула волосами, выдохнула и выпила.
— Все мужики сволочи, — констатировала она, — не я первая это сказала и, к сожалению, не последняя. Ты падла редкостная, но ты мне нравишься.
Еще с того самого дня рождения у Самойлиных.
И вот тут я вспомнил. Еще в то время, когда я занимался бизнесом, мы с Гошей провернули пару сделок, довольно удачных. А потом его кто-то кинул, и он остался на бобах. Ему надо было срочно ехать выкупать товар, а денег не было. Он бросился к партнерам, у которых лежал его товар под реализацию. В том числе и ко мне. По договоренности, я должен был отдать ему деньги за его товар через два месяца, но мне стало жаль парня, и я отдал деньги досрочно. И поимел от своей Юльки за этот шаг шикарный скандал.
Тем более что часть уже оплаченного товара «зависла» на прилавке и продаваться не желала. А Гоша в тот раз выкрутился, затем опять поднялся. Через некоторое время он пришел ко мне с каким-то предложением, но я уже ушел из бизнеса да к тому же разводился с Юлькой. В общем, мне было не до него. Но Гоша не забыл моей доброты и, встретив меня месяца три назад, пригласил на свой день рождения. В тот раз я как-то очень быстро нажрался и напрочь забыл все, что происходило на празднике.
Я налил в бокалы шампанское, кинул лед. Обошел стол, подошел к Вере и… встал на колени.
— Если можешь, прости меня, — сказал я (между прочим, совершенно искренне).
— За что? — удивилась Вера, принимая бокал.
— За то, что забыл тебя. Я не помню, что между нами было в тот вечер.
Да и вряд ли могло что-то быть. А я очень хочу, чтобы было. Ты мне нравишься, мы вполне взрослые люди и…
Договорить мне не дали, закрыв рот очень приятным способом. Бокалы упали на пол, а Вера опустилась рядом со мной…
Я закурил две сигареты и передал одну Вере. Мы уже давно переместились с пола кухни на широченную кровать, где нам было не в пример удобнее.
И тут замузицировал мой мобильник, оставленный в куртке. Я вскочил и бросился в коридор.
— Ты чем занимаешься? — спросила трубка голосом Гвичия.
— Трахаюсь, — честно признался я.
Уж кому-кому, а Князю в этом конкретном случае я мог сказать правду.
— Хорошее дело, — согласился Зураб, — но тебя тут разыскивает какая-то девушка. Говорит, что ты ей Серегина обещал.
«Рита», — понял я.
— Князь, будь другом, отдай ей один экземпляр нашего подарочного набора собрания сочинений шефа.
— Ты что? — возмутился Гвичия. — Это у нас для очень важных информаторов!
— Она очень важный информатор! — Я попытался привнести в свой голос как можно больше убежденности.
— Но у нас осталось всего два…
— Князь, — не дал я ему договорить, — я завтра же куплю еще и сам возьму у Андрея автографы.
— Ну, смотри.
Князь отключился, а я вернулся в комнату. Вера все еще блаженствовала в кровати, покуривая. Я залез под одеяло и попытался отобрать у нее сигарету.
— Погоди, — отмахнулась Вера. — Ты знаешь, а ведь Лариса рассказывала мне о скандале, который произошел на последней их встрече.
— Что за скандал? — Я уже как-то и забыл, для чего, собственно, сюда пришел.
— У них полгода назад была встреча однокурсников. В каком-то ресторане гуляли, — начала Вера. — Лариса рассказывала, что Игорек Каштанов вдруг взъелся на Сергея Немолова и начал обвинять его, что тот в начале перестройки воровал бюджетные деньги мешками, а теперь зарабатывает на бедных пенсионерах.
— Погоди, — не понял я. — А каким образом зарабатывает?
— Ну, не грабит, конечно, — усмехнулась Вера и взяла еще одну сигарету. — Немолов сейчас заместитель председателя комитета по здравоохранению Питера. Знаешь, какие там денежки бродят?
— Да уж, слышал, — усмехнулся я.
Здесь я попал в свою сферу. — Лоббирование интересов определенных фармацевтических фирм. Предоставление этим фирмам эксклюзивного права на поставки лекарственных препаратов для льготников. Солидные деньги.
— Шаришь, — одобрительно сказала Вера. — Но Капланов обвинил Немолова в том, что тот в конце восьмидесятых выбивал деньги на ремонт больниц, ничего не делал, а денежки присваивал.
Игорек и сам был в этом замешан, он тогда работал в одной из городских больниц. А потом Немолов где-то зарвался, появилось уголовное дело. Заодно потянули и тех, кто в этой афере участвовал. Немолов отмазался, а вот Капланов и еще несколько человек поимели кучу неприятностей. Хоть и не сели, но с работы повылетали. Я всех нюансов не знаю, да и не хочу знать. Мерзко это все.
— Мерзко, — согласился я и потянулся к ней, — в отличие от тебя.
Ради справедливости следует сказать, что в моем порыве была изрядная доля возбуждения отнюдь не сексуального свойства. Я понял, что нашел «маньяка». Ларчик просто открывался — Немолов убирает свидетелей своей противоправной деятельности. В последнее время в отношении чиновников слишком часто возбуждались уголовные дела.
А если Немолов собирается занять место председателя Комитета по здравоохранению (по слухам, в отношении прежнего председателя уже возбуждено дело и начальствовать ему читалось от силы месяц), то давнее дело, неожиданно реанимированное, может сыграть решающую роль и погубить Немолову всю карьеру.
На следующее утро я пришел в Агентство без пяти минут десять, что являлось почти абсолютным рекордом.
Первым делом я зашел в кабинет Спозаранника, поздороваться. А если честно, посмотреть на его удивленную рожу.
Спозаранник не оправдал моих надежд: ответив на мое приветствие, он напомнил, что следующий номер «Явки с повинной» выходит в свет через неделю, а я должен сдать в номер статью о брачных аферистах. Я буркнул в ответ, что статья почти готова, и поспешно ретировался в свой кабинет, чтобы позвонить одному своему знакомому из ФСБ.
После обычных для «рыцарей плаща и кинжала» отговорок и экивоков мне все же удалось уяснить, что деятельность Немолова действительно попадала в поле зрения компетентных органов. Почему его не раскатали на полную катушку — выяснить не удалось, но мне этого было и не надо — главное, что информация Веры подтвердилась.
А значит, надо привлекать «тяжелую артиллерию». Я пошел в репортерский отдел. Мне нужна была Завгородняя.
К счастью, Света оказалась на месте.
Я отозвал ее в коридор и сразу приступил к делу.
— Света, — как можно проникновеннее сказал я, — мне нужна твоя помощь.
— Че-его-о? — протянула Завгородняя, почему-то отстранившись. Видимо, решила, что я прямо сейчас сообщу ей о своих сексуальных проблемах, вылечить которые может только она.
— Да не переживай ты, — поспешил успокоить я ее, — на твою невинность я покушаться не собираюсь.
— Почему? — искренне удивилась Завгородняя. Извечная женская логика: если мужчина ей не нравится и она не хочет с ним спать, то это одно, а вот если наоборот, то это уже ущемляет ее женское достоинство.
— Давай поговорим об этом позже, — попытался исправиться я. — Мне нужна твоя помощь в очень серьезном расследовании.
— Это я с радостью, — тут же загорелась Света. — Только Володю предупрежу…
— Ни в коем случае! — Обнародования своих планов я вовсе не желал. — Понимаешь, я вроде нашёл выход на наркодилеров, поставляющих в Питер кокаин…
Света сразу подобралась. Я бил не в бровь, а в глаз — все Агентство знало, что в последнее время Завгородняя обращает самое пристальное внимание на факты задержания наркодельцов, торгующих именно кокаином. Какая-то там была темная история с этим наркотиком сразу после выхода Светы из больницы. Подробностей никто не знал, но Светин интерес отмечали.
— А что за дилер? осторожно спросила Завгородняя.
— Пока не знаю, — ответил я. — Если точнее, то мне кажется, я нащупал его «крышу» в администрации города. Но об этом пока нельзя говорить в Агентстве. У меня есть данные, что этот чиновник состоит в родственных связях с одним из наших. — Я многозначительно посмотрел на Свету. — В тебе я уверен, а вот в остальных…
Понимаешь, я немного засветился, и любое упоминание в семейном кругу, которое может допустить сотрудник Агентства, повредит ему… — импровизировал я на ходу.
— Но наши ребята очень хорошо знают, что такое секретность, и не будут говорить об этом в кругу семьи, — вполне резонно заявила Завгородняя.
Ты права. — Я лихорадочно искал аргумент, способный снять все недоразумения. — Я подозреваю Обнорского, — выпалил я. — Точнее не его, а кое-кого из его окружения…
Похоже, я нашел правильный аргумент. Света ненадолго задумалась, тряхнула головой и спросила:
— Что надо делать?
Когда я объяснил, Завгородняя чуть не съездила мне по морде. Это ее желание отчетливо читалось на лице.
— Да пойми ты, — попытался я втолковать ей очевидные (для меня) истины, — тебе не надо с ним спать. Ну разденешься, но ведь не до конца же: простыней закроешься. А через несколько минут после того как вы зайдете в сауну, ворвусь я и изображу ревнивого любовника.
— Ага, — сомневалась Завгородняя, — а если ты не успеешь?
— Ну как ты можешь так думать, Света? — Похоже, я обиделся по-настоящему (сам, от себя такого не ожидал). — Ты что, думаешь, я тебя могу подставить?
В конце концов Света согласилась.
Мы обговорили с ней детали, и я ушел писать статью об аферистах. Брачных.
Тем же вечером я сидел на лавочке у сауны на Заневском проспекте. Именно здесь работал мой друг. С минуты на минуту должны были подъехать Немолов с Завгородней. Совращение чиновника прошло как по маслу, да и кто бы мог устоять перед нашей Светочкой!
Света пришла к нему под видом журналистки, якобы с целью взять интервью у ответственного работника Комитета по здравоохранению. Постреляла глазками, сделала пару намеков, продемонстрировала грудь в вырезе блузки (бюстгальтер она летом не носила) — и чиновник «поплыл». Через час беседы он уже готов был ехать с Завгородней в ближайшую гостиницу, где можно снять номер на пару часов. А когда она сообщила, что любит финскую баню и даже знает хорошую сауну на Заневском, Немолов чуть из штанов не выскочил. В общем, сегодня вечером чиновник забрал Свету у Александрийского театра, и они поехали «мыться». Она уже отзвонилась и сообщила, что они минут через десять будут на месте. План был прост: когда Немолов со Светой будут не совсем одеты, я врываюсь в их кабинет и изображаю разъяренного мужа. Или любовника, что не так уж важно. Для большего антуража я буду размахивать газовым пистолетом, в настоящее время лежащим во внутреннем кармане куртки. Немолов, по моим прикидкам, должен испытать шок, а значит, расколоть его не составит труда.
Ага, вот и такси подъехало. Чиновник вышел, открыл заднюю дверцу и галантно подал руку Завгородней. Работа работой, но я прекрасно понимал Немолова: отказаться провести вечер в компании такой девушки даже я не смог бы. Это ж надо, уговорить мужика в такую жару пойти в сауну! Что бы там ни говорили о Завгородней в Агентстве, она — талант…
Выждав пятнадцать минут, я пошел ко входу в сауну. Сашка, распорядитель сауны и мой друг еще со школьных времен, проводил меня до двери номера, который предоставили Немолову.
— Только, ради Бога, — попросил Сашка, — не разнеси ничего.
— Не бзди, — заверил я его, — все будет в ажуре.
Сашка недоверчиво покачал головой, но возражать не стал. Я достал пистолет, проверил (уже в который раз) обойму с шумовыми патронами и толкнул дверь.
— Ах ты, сука! — заорал я с места в карьер. — Так и знал!
Картинка моему взору предстала вполне приличная: Света сидела за столом, укутанная простыней, Немолов как раз вышел из бассейна, причем в трусах.
Но сразу было видно, что появление какого-то типа с пистолетом его немного обеспокоило.
— Макс! — завизжала Света, подыгрывая. — Это совсем не то, что ты думаешь!
— А что же я должен думать? вполне натурально удивился я. — Ты сидишь в каком-то блядюшнике в чем мать родила, да еще в компании какого-то козла! А ты че уставился? — набросился я на Немолова. — Ты ваще кто такой?
— Видите ли… — начал мямлить Немолов, подыскивая объяснение, — я не знал, что она замужем.
— И кольца не видел? — ядовито поинтересовался я. Света, отправляясь на встречу с Немоловым, надела кольцо.
Дальше все происходило согласно сценарию: Немолов с перепугу, что я прямо сейчас начну стрелять, готов был признаться в убийстве Листьева, Холодова и Старовойтовой. Клиент, что называется, созрел, и я уже собирался приступать к допросу, но нас прервали.
В сауну постучались, и Сашка поинтересовался, не нужны ли нам девочки.
Это означало, что у нас появились неожиданные проблемы — мы с Сашкой обговорили сигнал «бедствия» на случай неожиданностей.
Я вышел посмотреть, что случилось, на всякий случай спрятав пистолет за пояс брюк. Передо мной стоял… Обнорский! Уж кого-кого, но его я никак не собирался здесь увидеть!
— Ты что тут делаешь? — вытаращившись на него, спросил я. — Помыться пришел?
— Ага, — еле сдерживая ярость (это было заметно невооруженным глазом), ответил он. — Точнее кое-кому шею намылить! Ты что вытворяешь?!
— Видишь ли, Андрей… — начал я.
— Вижу! — зарычал Обнорский и, схватив меня за воротник, притянул к себе. — Это что за самодеятельность?
Мне больше делать нечего, как выслушивать матюги рубоповцев насчет того, что мои сотрудники ломают им перспективную разработку! Немедленно прекращай и доставь клиента домой. И не дай Бог он что-нибудь заподозрит! Я тебя собственноручно похороню! У меня из-за тебя…
Мне так и не удалось узнать, что же у него из-за меня случилось. Скорей всего, накрылась встреча с Лукошкиной.
Я попытался втолковать Андрею, что вышел на след серийного убийцы и теперь провожу допрос главного подозреваемого, но Обнорский почему-то не загорелся охотничьим азартом.
— Ты идиот, Макс, — заявил он. — Немолов не мог убивать тех людей, он две недели назад вернулся из Австрии, где был два с половиной месяца. А до этого ездил в Голландию. Тебе надо было сперва выяснить, где он был в момент убийств, а уже потом проводить свои разработки.
— Но ты же сам сказал, что им интересуется РУБОП…
— Сказал. И не только РУБОП, но и ФСБ тоже. Но подозревают его в участии в преступном сообществе, занимающемся поставками «экстази» в Россию, а не в каких-то померещившихся тебе серийных убийствах. — Обнорский уже слегка успокоился, и я не стал с ним спорить, доказывая, что убийства мне не померещились. — За ним уже давно следят, и твоя выходка стала для оперов полной неожиданностью. Немолова ни в коем случае нельзя тревожить, иначе у них вся разработка медным тазом накроется. Делай что хочешь, но чтобы Немолов в ближайшее время оказался дома и в самом благодушном настроении. И меня не интересует, как ты это сделаешь.
— Андрей, — попытался я привести последний довод, — у меня денег нет на такси.
— Вот тебе двадцать баксов, отвезешь его домой. И чтобы никакой самодеятельности!
В это время в коридор выглянула Завгородняя, и Обнорский заткнулся. Испепелив взором Свету, у которой хватило сил сказать лишь: «Ой!», он прошипел что-то насчет того, что это не Агентство, а какой-то рассадник блядства и идиотизма. Потом повернулся и ушел. Напоследок он так выразительно посмотрел на меня, что я понял: если я хочу дожить до завтрашнего вечера, то должен вывернуться наизнанку, но убедить Немолова, что произошла ошибка.
Я закурил и посмотрел на Свету. Она стояла, широко открыв глаза, и ждала хоть каких-то объяснений.
— Что там клиент? — поинтересовался я.
— Попросил меня как-то уладить конфликт, — сообщила Света. — А что тут Обнорский делал?
— Помыться приходил, — сообщил я.
Внезапно мне в голову пришла одна мысль. — Мы сейчас войдем обратно, я буду разговаривать с Немоловым, а ты поддакивай. Поняла? В конце сделай вид, что рассержена, и гордо удались.
Дальше уже мое дело.
— А что ты с ним будешь делать? — поинтересовалась Завгородняя.
— Да ничего, — отмахнулся я, — отвезу домой. Он ни при чем.
Я попросил Сашку вызвать такси, и мы со Светой вернулись в сауну. Когда мы вошли обратно, Немолов уже был почти полностью одет и пытался завязать галстук.
— Вы действительно врач? — смущенно спросил я.
— Действительно, ответил Немолов. Он еще ничего не понял, но догадался, что выяснение отношений со стрельбой и мордобитием отменяется.
— Что же ты мне сразу не сказала? — обернулся я к Свете.
— А что я могла тебе сказать? — обиженно заявила Света. — Ты ворвался, как Отелло, и даже не спросил, что мы здесь делаем. Мы что, трахались? — перешла она в атаку.
Я что-то промямлил, но Света уже вошла в образ, подхватила джинсы и футболку и гордо удалилась. Через несколько секунд она вернулась уже одетая, взяла куртку и вышла, громко хлопнув дверью. Мы остались с Немоловым одни.
— Давайте я вас до дома довезу, — заискивающе произнес я.
— Нет уж! — Я мог лишь позавидовать самообладанию Немолова: он очень быстро понял, что диспозиция изменилась, и теперь играл оскорбленную невинность. — Как-нибудь сам доберусь.
— Не спорьте, — подбавил я металла в голос, — должен же я загладить свою вину. — После этих слов я как бы невзначай распахнул куртку и еще раз продемонстрировал рукоятку пистолета.
Немолов решил не спорить, мы вышли и сели в ожидавший нас автомобиль. Доехали до центра, и я попросил остановиться у кафе.
— Ну и кого там черт принес? — поинтересовались из-за двери. Голос был молодой (но не детский) и чертовски приятный.
— Кого может принести черт? — ответил я. — Конечно же, прелюбодея.
— А если я замужем? И муж дома?
— Мое сердце мне подсказывает, что дома вы одна, — безапелляционно заявил я.
Моя уверенность была основана на вполне конкретных фактах — в квартире были прописаны две женщины с одинаковыми фамилиями и с небольшой разницей в годах рождения (то есть, с большой долей вероятности, сестры). Это, впрочем, не означало, что в квартире не мог проживать мужчина.
— Раз сердце подсказывает, значит, так оно и есть, — рассмеялись за дверью. — А если вы маньяк?
— Нет, — после некоторой паузы заявил я. — Где вы видели маньяка, у которого есть сердце?
— К счастью, я вообще маньяков не видела, — ответила хозяйка, открывая дверь.
Моему взору предстала очень даже симпатичная женщина в коротеньком халатике. Я с удовольствием осмотрел сначала ноги, затем бедра, потом грудь и поднял глаза на лицо, обрамленное длинными каштановыми волосами. Да уж, никакого сравнения с моей последней, с позволения сказать, подружкой.
— Ну и как, — ничуть не смутившись, поинтересовалась хозяйка, — нравится?
— Очень, — честно ответил я.
— Ну тогда заходите, — позволила она и немного посторонилась.
Проходя в дверь, я невольно прижался к ней всем телом, и меня бросило в жар. Мне уже не хотелось проходить дальше… Или — если уж идти вместе с ней, то не отлипая. Со всеми вытекающими. О том, что мое желание написано у меня на лице, стало понятно сразу, как только я увидел глаза хозяйки: она с едва заметной улыбкой смотрела на меня. Кроме того, у меня возникла мысль, что она специально встала именно так, как стоит. Через несколько секунд хозяйка отстранилась и позволила мне пройти в квартиру. Закрыв дверь и повернувшись, она протянула руку:
— Вера. А как зовут прелюбодея?
— Максим. Можно просто — Макс.
— Ну пойдем, прелюбодей. — Вера пошла вперед, указывая дорогу. — Только ты сразу свыкнись с мыслью, что тебе придется сначала совратить невинную душу и довести ее до грехопадения.
И не скажу, что это будет легко.
Девушка нравилась мне все больше.
Правда, последние ее слова слегка охладили мой пыл. А то я уж было начал подумывать о том, что к основной части прелюбодейства мы можем перейти не отходя от кассы, вернее, от двери. И что это меня в последнее время тянет начинать в коридорах? Пришлось вспомнить о деле, в том числе и о том, что выпускницу «рокового» курса звали Лариса. А значит, меня встретила ее сестра. Опять родственник! Я же собирался поговорить с кем-то из выпускников! Впрочем, должны же быть в нашей работе и приятные стороны!
В конце концов я могу подождать Ларису и в квартире.
Мы прошли на кухню (а куда же еще?), и Вера взялась за чайник. Ну нет, ни кофе, ни чай я пить больше не могу — чай не водка, много не выпьешь.
— Вер, а у тебя пива не найдется? — робко спросил я и сразу попытался обосновать свою тягу к спиртному. — В такую жару горячее пить — какой-то моветон.
— Пива у меня нет, — с сожалением (как мне показалось) произнесла Вера. — Но внизу есть магазин…
— Понял, — сказал я, вставая и устремляясь к двери. Но опомнился и обернулся. — А ты вообще-то пиво пьешь?
— Пью, конечно, но лучше шампанское, — усмехнулась она. — Насколько я помню, именно этот напиток больше всего подходит для совращения невинных душ.
Определенно день обещал закончиться очень даже неплохо. И плевать, что в кармане осталась последняя пятисотка, а до получки еще неделя. А с другой стороны, вдруг удастся провести сегодняшние траты под статью «оперативные расходы»? Подобные мысли проносились у меня в голове, пока я несся вниз по ступенькам.
Купив две бутылки шампанского, коробку конфет, фрукты, кусок ветчины (однако жрать охота) и сыр, я устремился обратно. День обещал закончиться очень даже неплохо. Хотя на окраине сознания билась мысль о том, что ее сестра (к которой я, собственно, и пришел) может вернуться. Ну и хрен с ним, комнат-то три…
Пока я бегал в магазин, Вера успела переодеться в платье. На мой взгляд, халатик был предпочтительней, но так тоже неплохо. Пока мы вместе накрывали на стол, то есть резали ветчину и сыр, Вера интересовалась моей работой. Я, как обычно, что-то заливал о крутых расследованиях, задержанных маньяках и профессиональных киллерах. Но осознавал, что Вера мне не очень-то верит — обычных в таких случаях «ахов» и «охов» не было и в помине. Зато были полные мягкого юмора замечания и уточнения. Но это меня ни в коем случае не обижало, скорее, наоборот.
Под ничего не значащий треп мы сели за стол, я открыл шампанское.
— За что пить будем? — спросила Вера.
— За тебя, конечно, грех не выпить за такую красоту, — пошел я в наступление.
— Что-то в прошлый раз, когда мы с тобой встречались, ты не был со мной столь галантен, — заметила Вера.
— Мы встречались?
— Было дело, — сказала Вера. — Неужели ты думаешь, что я могу вот так просто впустить в квартиру одинокой женщины совершенно незнакомого мужчину? — рассмеялась она.
— Погоди, — я поставил бокал на стол, — как одинокая женщина? А Лариса?
— Так ты к ней пришел? — Вера тоже поставила бокал. — А я-то думала, ты наконец меня вспомнил…
Выражение ее лица изменилось. Теперь на нем была написана досада. До меня дошло, что мы знакомы. Вернее, она со мной знакома, а я, такая сволочь, ее в упор не помню! Что я в таком положении мог сделать? Правильно!
Честно признаться в том, что я ее не совсем помню (то есть, помню — как такую девушку можно забыть!), но когда мы встречались и где, как отрезало!
А к ее сестре я пришел строго по делу.
И ни разу Ларису в глаза не видел.
А вот как увидел Веру, так сразу вспомнил, что мечтаю о ней вот уже несколько недель. Мол, хоть и был пьян, но не смог ее забыть. Ну и так далее. Через какое-то время Вера немного оттаяла и спросила:
— А что за дело?
И я рассказал ей о происшествии на станции «Невский проспект». И обо всем, что узнал потом. И о своих догадках, что некто убивает однокурсников ее сестры. Но вот почему…
— А ведь верно, — задумчиво сказала Вера, — что-то слишком часто Ларискины однокурсники стали под поезда попадать.
— Вот-вот, — обрадовался я, — а еще были Гоча Начхебия, Наталья Ламитина и Сергей Нарышев. Они тоже были однокурсниками твоей сестры. И тоже погибли. Хотя и не в метро. Я думаю, что и твоей сестре угрожает опасность.
— Ну, Лариске вряд ли что-то угрожает, — усмехнулась Вера. — Она сейчас в Швейцарии, в какой-то крутой клинике — бабки зашибает. И будет там еще почти год.
На моем лице, видимо, проступила досада. И Вера сразу спросила:
— Ты хотел у нее что-то узнать об однокурсниках?
— Хотел, — признался я, — она могла натолкнуть меня на мысль, зачем убирают ее однокурсников? Она ведь знает их всех — как они живут, чем дышат, какие у них проблемы. А теперь придется идти к кому-то другому.
Я взял со стола бокал и залпом выпил. А потом посмотрел на Веру.
— Но все это может подождать до завтра, — я пытался исправить ситуацию. — Хоть я и не помню, где и когда мы с тобой встречались, но сегодняшний вечер я хочу провести с тобой.
Вера задумчиво смотрела в свой бокал. Повертела его в руке, стуча о стенки льдом (мы решили не выпендриваться с ведерком, а просто положить лед в бокалы, хотя в шампанское лед класть и не принято), тряхнула волосами, выдохнула и выпила.
— Все мужики сволочи, — констатировала она, — не я первая это сказала и, к сожалению, не последняя. Ты падла редкостная, но ты мне нравишься.
Еще с того самого дня рождения у Самойлиных.
И вот тут я вспомнил. Еще в то время, когда я занимался бизнесом, мы с Гошей провернули пару сделок, довольно удачных. А потом его кто-то кинул, и он остался на бобах. Ему надо было срочно ехать выкупать товар, а денег не было. Он бросился к партнерам, у которых лежал его товар под реализацию. В том числе и ко мне. По договоренности, я должен был отдать ему деньги за его товар через два месяца, но мне стало жаль парня, и я отдал деньги досрочно. И поимел от своей Юльки за этот шаг шикарный скандал.
Тем более что часть уже оплаченного товара «зависла» на прилавке и продаваться не желала. А Гоша в тот раз выкрутился, затем опять поднялся. Через некоторое время он пришел ко мне с каким-то предложением, но я уже ушел из бизнеса да к тому же разводился с Юлькой. В общем, мне было не до него. Но Гоша не забыл моей доброты и, встретив меня месяца три назад, пригласил на свой день рождения. В тот раз я как-то очень быстро нажрался и напрочь забыл все, что происходило на празднике.
Я налил в бокалы шампанское, кинул лед. Обошел стол, подошел к Вере и… встал на колени.
— Если можешь, прости меня, — сказал я (между прочим, совершенно искренне).
— За что? — удивилась Вера, принимая бокал.
— За то, что забыл тебя. Я не помню, что между нами было в тот вечер.
Да и вряд ли могло что-то быть. А я очень хочу, чтобы было. Ты мне нравишься, мы вполне взрослые люди и…
Договорить мне не дали, закрыв рот очень приятным способом. Бокалы упали на пол, а Вера опустилась рядом со мной…
***
Я закурил две сигареты и передал одну Вере. Мы уже давно переместились с пола кухни на широченную кровать, где нам было не в пример удобнее.
И тут замузицировал мой мобильник, оставленный в куртке. Я вскочил и бросился в коридор.
— Ты чем занимаешься? — спросила трубка голосом Гвичия.
— Трахаюсь, — честно признался я.
Уж кому-кому, а Князю в этом конкретном случае я мог сказать правду.
— Хорошее дело, — согласился Зураб, — но тебя тут разыскивает какая-то девушка. Говорит, что ты ей Серегина обещал.
«Рита», — понял я.
— Князь, будь другом, отдай ей один экземпляр нашего подарочного набора собрания сочинений шефа.
— Ты что? — возмутился Гвичия. — Это у нас для очень важных информаторов!
— Она очень важный информатор! — Я попытался привнести в свой голос как можно больше убежденности.
— Но у нас осталось всего два…
— Князь, — не дал я ему договорить, — я завтра же куплю еще и сам возьму у Андрея автографы.
— Ну, смотри.
Князь отключился, а я вернулся в комнату. Вера все еще блаженствовала в кровати, покуривая. Я залез под одеяло и попытался отобрать у нее сигарету.
— Погоди, — отмахнулась Вера. — Ты знаешь, а ведь Лариса рассказывала мне о скандале, который произошел на последней их встрече.
— Что за скандал? — Я уже как-то и забыл, для чего, собственно, сюда пришел.
— У них полгода назад была встреча однокурсников. В каком-то ресторане гуляли, — начала Вера. — Лариса рассказывала, что Игорек Каштанов вдруг взъелся на Сергея Немолова и начал обвинять его, что тот в начале перестройки воровал бюджетные деньги мешками, а теперь зарабатывает на бедных пенсионерах.
— Погоди, — не понял я. — А каким образом зарабатывает?
— Ну, не грабит, конечно, — усмехнулась Вера и взяла еще одну сигарету. — Немолов сейчас заместитель председателя комитета по здравоохранению Питера. Знаешь, какие там денежки бродят?
— Да уж, слышал, — усмехнулся я.
Здесь я попал в свою сферу. — Лоббирование интересов определенных фармацевтических фирм. Предоставление этим фирмам эксклюзивного права на поставки лекарственных препаратов для льготников. Солидные деньги.
— Шаришь, — одобрительно сказала Вера. — Но Капланов обвинил Немолова в том, что тот в конце восьмидесятых выбивал деньги на ремонт больниц, ничего не делал, а денежки присваивал.
Игорек и сам был в этом замешан, он тогда работал в одной из городских больниц. А потом Немолов где-то зарвался, появилось уголовное дело. Заодно потянули и тех, кто в этой афере участвовал. Немолов отмазался, а вот Капланов и еще несколько человек поимели кучу неприятностей. Хоть и не сели, но с работы повылетали. Я всех нюансов не знаю, да и не хочу знать. Мерзко это все.
— Мерзко, — согласился я и потянулся к ней, — в отличие от тебя.
Ради справедливости следует сказать, что в моем порыве была изрядная доля возбуждения отнюдь не сексуального свойства. Я понял, что нашел «маньяка». Ларчик просто открывался — Немолов убирает свидетелей своей противоправной деятельности. В последнее время в отношении чиновников слишком часто возбуждались уголовные дела.
А если Немолов собирается занять место председателя Комитета по здравоохранению (по слухам, в отношении прежнего председателя уже возбуждено дело и начальствовать ему читалось от силы месяц), то давнее дело, неожиданно реанимированное, может сыграть решающую роль и погубить Немолову всю карьеру.
***
На следующее утро я пришел в Агентство без пяти минут десять, что являлось почти абсолютным рекордом.
Первым делом я зашел в кабинет Спозаранника, поздороваться. А если честно, посмотреть на его удивленную рожу.
Спозаранник не оправдал моих надежд: ответив на мое приветствие, он напомнил, что следующий номер «Явки с повинной» выходит в свет через неделю, а я должен сдать в номер статью о брачных аферистах. Я буркнул в ответ, что статья почти готова, и поспешно ретировался в свой кабинет, чтобы позвонить одному своему знакомому из ФСБ.
После обычных для «рыцарей плаща и кинжала» отговорок и экивоков мне все же удалось уяснить, что деятельность Немолова действительно попадала в поле зрения компетентных органов. Почему его не раскатали на полную катушку — выяснить не удалось, но мне этого было и не надо — главное, что информация Веры подтвердилась.
А значит, надо привлекать «тяжелую артиллерию». Я пошел в репортерский отдел. Мне нужна была Завгородняя.
К счастью, Света оказалась на месте.
Я отозвал ее в коридор и сразу приступил к делу.
— Света, — как можно проникновеннее сказал я, — мне нужна твоя помощь.
— Че-его-о? — протянула Завгородняя, почему-то отстранившись. Видимо, решила, что я прямо сейчас сообщу ей о своих сексуальных проблемах, вылечить которые может только она.
— Да не переживай ты, — поспешил успокоить я ее, — на твою невинность я покушаться не собираюсь.
— Почему? — искренне удивилась Завгородняя. Извечная женская логика: если мужчина ей не нравится и она не хочет с ним спать, то это одно, а вот если наоборот, то это уже ущемляет ее женское достоинство.
— Давай поговорим об этом позже, — попытался исправиться я. — Мне нужна твоя помощь в очень серьезном расследовании.
— Это я с радостью, — тут же загорелась Света. — Только Володю предупрежу…
— Ни в коем случае! — Обнародования своих планов я вовсе не желал. — Понимаешь, я вроде нашёл выход на наркодилеров, поставляющих в Питер кокаин…
Света сразу подобралась. Я бил не в бровь, а в глаз — все Агентство знало, что в последнее время Завгородняя обращает самое пристальное внимание на факты задержания наркодельцов, торгующих именно кокаином. Какая-то там была темная история с этим наркотиком сразу после выхода Светы из больницы. Подробностей никто не знал, но Светин интерес отмечали.
— А что за дилер? осторожно спросила Завгородняя.
— Пока не знаю, — ответил я. — Если точнее, то мне кажется, я нащупал его «крышу» в администрации города. Но об этом пока нельзя говорить в Агентстве. У меня есть данные, что этот чиновник состоит в родственных связях с одним из наших. — Я многозначительно посмотрел на Свету. — В тебе я уверен, а вот в остальных…
Понимаешь, я немного засветился, и любое упоминание в семейном кругу, которое может допустить сотрудник Агентства, повредит ему… — импровизировал я на ходу.
— Но наши ребята очень хорошо знают, что такое секретность, и не будут говорить об этом в кругу семьи, — вполне резонно заявила Завгородняя.
Ты права. — Я лихорадочно искал аргумент, способный снять все недоразумения. — Я подозреваю Обнорского, — выпалил я. — Точнее не его, а кое-кого из его окружения…
Похоже, я нашел правильный аргумент. Света ненадолго задумалась, тряхнула головой и спросила:
— Что надо делать?
Когда я объяснил, Завгородняя чуть не съездила мне по морде. Это ее желание отчетливо читалось на лице.
— Да пойми ты, — попытался я втолковать ей очевидные (для меня) истины, — тебе не надо с ним спать. Ну разденешься, но ведь не до конца же: простыней закроешься. А через несколько минут после того как вы зайдете в сауну, ворвусь я и изображу ревнивого любовника.
— Ага, — сомневалась Завгородняя, — а если ты не успеешь?
— Ну как ты можешь так думать, Света? — Похоже, я обиделся по-настоящему (сам, от себя такого не ожидал). — Ты что, думаешь, я тебя могу подставить?
В конце концов Света согласилась.
Мы обговорили с ней детали, и я ушел писать статью об аферистах. Брачных.
***
Тем же вечером я сидел на лавочке у сауны на Заневском проспекте. Именно здесь работал мой друг. С минуты на минуту должны были подъехать Немолов с Завгородней. Совращение чиновника прошло как по маслу, да и кто бы мог устоять перед нашей Светочкой!
Света пришла к нему под видом журналистки, якобы с целью взять интервью у ответственного работника Комитета по здравоохранению. Постреляла глазками, сделала пару намеков, продемонстрировала грудь в вырезе блузки (бюстгальтер она летом не носила) — и чиновник «поплыл». Через час беседы он уже готов был ехать с Завгородней в ближайшую гостиницу, где можно снять номер на пару часов. А когда она сообщила, что любит финскую баню и даже знает хорошую сауну на Заневском, Немолов чуть из штанов не выскочил. В общем, сегодня вечером чиновник забрал Свету у Александрийского театра, и они поехали «мыться». Она уже отзвонилась и сообщила, что они минут через десять будут на месте. План был прост: когда Немолов со Светой будут не совсем одеты, я врываюсь в их кабинет и изображаю разъяренного мужа. Или любовника, что не так уж важно. Для большего антуража я буду размахивать газовым пистолетом, в настоящее время лежащим во внутреннем кармане куртки. Немолов, по моим прикидкам, должен испытать шок, а значит, расколоть его не составит труда.
Ага, вот и такси подъехало. Чиновник вышел, открыл заднюю дверцу и галантно подал руку Завгородней. Работа работой, но я прекрасно понимал Немолова: отказаться провести вечер в компании такой девушки даже я не смог бы. Это ж надо, уговорить мужика в такую жару пойти в сауну! Что бы там ни говорили о Завгородней в Агентстве, она — талант…
Выждав пятнадцать минут, я пошел ко входу в сауну. Сашка, распорядитель сауны и мой друг еще со школьных времен, проводил меня до двери номера, который предоставили Немолову.
— Только, ради Бога, — попросил Сашка, — не разнеси ничего.
— Не бзди, — заверил я его, — все будет в ажуре.
Сашка недоверчиво покачал головой, но возражать не стал. Я достал пистолет, проверил (уже в который раз) обойму с шумовыми патронами и толкнул дверь.
— Ах ты, сука! — заорал я с места в карьер. — Так и знал!
Картинка моему взору предстала вполне приличная: Света сидела за столом, укутанная простыней, Немолов как раз вышел из бассейна, причем в трусах.
Но сразу было видно, что появление какого-то типа с пистолетом его немного обеспокоило.
— Макс! — завизжала Света, подыгрывая. — Это совсем не то, что ты думаешь!
— А что же я должен думать? вполне натурально удивился я. — Ты сидишь в каком-то блядюшнике в чем мать родила, да еще в компании какого-то козла! А ты че уставился? — набросился я на Немолова. — Ты ваще кто такой?
— Видите ли… — начал мямлить Немолов, подыскивая объяснение, — я не знал, что она замужем.
— И кольца не видел? — ядовито поинтересовался я. Света, отправляясь на встречу с Немоловым, надела кольцо.
Дальше все происходило согласно сценарию: Немолов с перепугу, что я прямо сейчас начну стрелять, готов был признаться в убийстве Листьева, Холодова и Старовойтовой. Клиент, что называется, созрел, и я уже собирался приступать к допросу, но нас прервали.
В сауну постучались, и Сашка поинтересовался, не нужны ли нам девочки.
Это означало, что у нас появились неожиданные проблемы — мы с Сашкой обговорили сигнал «бедствия» на случай неожиданностей.
Я вышел посмотреть, что случилось, на всякий случай спрятав пистолет за пояс брюк. Передо мной стоял… Обнорский! Уж кого-кого, но его я никак не собирался здесь увидеть!
— Ты что тут делаешь? — вытаращившись на него, спросил я. — Помыться пришел?
— Ага, — еле сдерживая ярость (это было заметно невооруженным глазом), ответил он. — Точнее кое-кому шею намылить! Ты что вытворяешь?!
— Видишь ли, Андрей… — начал я.
— Вижу! — зарычал Обнорский и, схватив меня за воротник, притянул к себе. — Это что за самодеятельность?
Мне больше делать нечего, как выслушивать матюги рубоповцев насчет того, что мои сотрудники ломают им перспективную разработку! Немедленно прекращай и доставь клиента домой. И не дай Бог он что-нибудь заподозрит! Я тебя собственноручно похороню! У меня из-за тебя…
Мне так и не удалось узнать, что же у него из-за меня случилось. Скорей всего, накрылась встреча с Лукошкиной.
Я попытался втолковать Андрею, что вышел на след серийного убийцы и теперь провожу допрос главного подозреваемого, но Обнорский почему-то не загорелся охотничьим азартом.
— Ты идиот, Макс, — заявил он. — Немолов не мог убивать тех людей, он две недели назад вернулся из Австрии, где был два с половиной месяца. А до этого ездил в Голландию. Тебе надо было сперва выяснить, где он был в момент убийств, а уже потом проводить свои разработки.
— Но ты же сам сказал, что им интересуется РУБОП…
— Сказал. И не только РУБОП, но и ФСБ тоже. Но подозревают его в участии в преступном сообществе, занимающемся поставками «экстази» в Россию, а не в каких-то померещившихся тебе серийных убийствах. — Обнорский уже слегка успокоился, и я не стал с ним спорить, доказывая, что убийства мне не померещились. — За ним уже давно следят, и твоя выходка стала для оперов полной неожиданностью. Немолова ни в коем случае нельзя тревожить, иначе у них вся разработка медным тазом накроется. Делай что хочешь, но чтобы Немолов в ближайшее время оказался дома и в самом благодушном настроении. И меня не интересует, как ты это сделаешь.
— Андрей, — попытался я привести последний довод, — у меня денег нет на такси.
— Вот тебе двадцать баксов, отвезешь его домой. И чтобы никакой самодеятельности!
В это время в коридор выглянула Завгородняя, и Обнорский заткнулся. Испепелив взором Свету, у которой хватило сил сказать лишь: «Ой!», он прошипел что-то насчет того, что это не Агентство, а какой-то рассадник блядства и идиотизма. Потом повернулся и ушел. Напоследок он так выразительно посмотрел на меня, что я понял: если я хочу дожить до завтрашнего вечера, то должен вывернуться наизнанку, но убедить Немолова, что произошла ошибка.
Я закурил и посмотрел на Свету. Она стояла, широко открыв глаза, и ждала хоть каких-то объяснений.
— Что там клиент? — поинтересовался я.
— Попросил меня как-то уладить конфликт, — сообщила Света. — А что тут Обнорский делал?
— Помыться приходил, — сообщил я.
Внезапно мне в голову пришла одна мысль. — Мы сейчас войдем обратно, я буду разговаривать с Немоловым, а ты поддакивай. Поняла? В конце сделай вид, что рассержена, и гордо удались.
Дальше уже мое дело.
— А что ты с ним будешь делать? — поинтересовалась Завгородняя.
— Да ничего, — отмахнулся я, — отвезу домой. Он ни при чем.
Я попросил Сашку вызвать такси, и мы со Светой вернулись в сауну. Когда мы вошли обратно, Немолов уже был почти полностью одет и пытался завязать галстук.
— Вы действительно врач? — смущенно спросил я.
— Действительно, ответил Немолов. Он еще ничего не понял, но догадался, что выяснение отношений со стрельбой и мордобитием отменяется.
— Что же ты мне сразу не сказала? — обернулся я к Свете.
— А что я могла тебе сказать? — обиженно заявила Света. — Ты ворвался, как Отелло, и даже не спросил, что мы здесь делаем. Мы что, трахались? — перешла она в атаку.
Я что-то промямлил, но Света уже вошла в образ, подхватила джинсы и футболку и гордо удалилась. Через несколько секунд она вернулась уже одетая, взяла куртку и вышла, громко хлопнув дверью. Мы остались с Немоловым одни.
— Давайте я вас до дома довезу, — заискивающе произнес я.
— Нет уж! — Я мог лишь позавидовать самообладанию Немолова: он очень быстро понял, что диспозиция изменилась, и теперь играл оскорбленную невинность. — Как-нибудь сам доберусь.
— Не спорьте, — подбавил я металла в голос, — должен же я загладить свою вину. — После этих слов я как бы невзначай распахнул куртку и еще раз продемонстрировал рукоятку пистолета.
Немолов решил не спорить, мы вышли и сели в ожидавший нас автомобиль. Доехали до центра, и я попросил остановиться у кафе.