Страница:
— Ага — поэтому в каждой бочке затычка. Как что по дерьмовей, так Лисова вперёд запускают. Это вообще ГРУ дело, вот пусть они у себя везунчиков ищут...
Последнюю фразу я пробурчал себе под нос, но командир услышал и вспылил:
— А вы тут, по бабам в это время бегать будете? Одно дело делаем. Но если вы товарищ Лисов отказываетесь, то можешь идти на хер! Что смотришь? Иди, иди. И Пучкова ко мне вызови. Ему буду задачу ставить...
Мда... как-то странно у нас разговор пошёл. У меня с утра голова болит, поэтому бурчу, а Колычев то — чего яриться? Кто его так накрутить успел? Но ситуацию надо выруливать, поэтому поправив пилотку сказал:
— Виноват тащ полковник. Готов к выполнению задания!
Тот видно тоже, почувствовал себя неудобно, поэтому махнув рукой предложил:
— Ладно, доставай свои столичные, и продолжим...
Выложив пачку «Герцеговины Флор», присел на стул и стал внимательно слушать...
На всех нашли форму и гражданку, именно какую затребовал. А она не абы какая подходила. Решил, основная группа, будет косить под фартовых. Небольшую такую бандочку, которая отходит на запад вместе с фронтом. Дали двух проводников, достаточно хорошо знающих Измаил и окрестности. Причём, как я и заказывал — женского полу и посимпатичней. Парочка передвигающаяся в городе под ручку, вызывает гораздо меньше подозрений, чем толпа угрюмых мужиков. Всем выдали железобетонные аусвайсы. Настоящие, немецкие, а не подделку наших умельцев. А самое главное скорость, с которой всё было проделано! Чуть больше суток прошло, а группа была уже полностью готова. Когда выходили к машине, Гусев подошёл к нам и ткнув меня кулаком в грудь сказал:
— Удачи мужики.
После чего круто развернулся и зашёл в хату. Обиделся наверное, что Пучков идёт, а он нет. Но насчёт него Колычев попросил, чтобы я Серёгу не соблазнял. Он ему здесь нужен будет. Через полчаса были на аэродроме, а ещё через час, над дверью загорелась зелёная лампочка и один за другим мы вывалились в чёрную, непроглядную тьму.
Глава 2
Последнюю фразу я пробурчал себе под нос, но командир услышал и вспылил:
— А вы тут, по бабам в это время бегать будете? Одно дело делаем. Но если вы товарищ Лисов отказываетесь, то можешь идти на хер! Что смотришь? Иди, иди. И Пучкова ко мне вызови. Ему буду задачу ставить...
Мда... как-то странно у нас разговор пошёл. У меня с утра голова болит, поэтому бурчу, а Колычев то — чего яриться? Кто его так накрутить успел? Но ситуацию надо выруливать, поэтому поправив пилотку сказал:
— Виноват тащ полковник. Готов к выполнению задания!
Тот видно тоже, почувствовал себя неудобно, поэтому махнув рукой предложил:
— Ладно, доставай свои столичные, и продолжим...
Выложив пачку «Герцеговины Флор», присел на стул и стал внимательно слушать...
***
В общем, для выполнения задачи мне дали зелёный свет, со всех сторон. Нас и раньше не зажимали, но в этот раз, всё решалось вообще моментом. Без звука, сняли с подготовки своего задания «невидимок» Клима. На них пал выбор, потому что ребята у него были достаточно обросшие и лучше всех подходили для изображения из себя полицаев. У некоторых даже шикарные чубы присутствовали, и пока ретивые медики в целях борьбы с бекарасами, ещё не успели обрить всех «под Котовского», я этих бойцов урвал себе.На всех нашли форму и гражданку, именно какую затребовал. А она не абы какая подходила. Решил, основная группа, будет косить под фартовых. Небольшую такую бандочку, которая отходит на запад вместе с фронтом. Дали двух проводников, достаточно хорошо знающих Измаил и окрестности. Причём, как я и заказывал — женского полу и посимпатичней. Парочка передвигающаяся в городе под ручку, вызывает гораздо меньше подозрений, чем толпа угрюмых мужиков. Всем выдали железобетонные аусвайсы. Настоящие, немецкие, а не подделку наших умельцев. А самое главное скорость, с которой всё было проделано! Чуть больше суток прошло, а группа была уже полностью готова. Когда выходили к машине, Гусев подошёл к нам и ткнув меня кулаком в грудь сказал:
— Удачи мужики.
После чего круто развернулся и зашёл в хату. Обиделся наверное, что Пучков идёт, а он нет. Но насчёт него Колычев попросил, чтобы я Серёгу не соблазнял. Он ему здесь нужен будет. Через полчаса были на аэродроме, а ещё через час, над дверью загорелась зелёная лампочка и один за другим мы вывалились в чёрную, непроглядную тьму.
Глава 2
— Точу ножи, ножницы! Кому точить ножи, ножницы!
Визгливые крики самозатачивающегося коробейника уже достали. Народ на барахолке тихонько торговался, не нарушая приличий, только этот станочник, вопит как резанный, как будто он один заработать хочет. Мы со Светулей, чинно двигались по периметру площади, на которой был этот блошиный рынок. Я весь из себя, в начищенных сапогах гармошкой, необъятных штанах и модной кепочке, куртуазно сплёвывал шелуху от семечек и иногда что-то говорил на ухо своей спутнице, от чего та жеманно хихикала. Да и Светочка не подкачала. Гордо несла себя через толпу, брезгливо обходя конские кругляши, попутно стреляя накрашенными глазками налево, направо. Так что, пока замечательно вписываемся в пейзаж.
Одна загвоздка. Возле стены, на которой налеплены десятки объявлений, намертво расположились четверо полицаев и уходить вовсе не собирались. А нам, как раз, к этой стеночке надо. Где-то, среди этой кучи бумажек, прячется то, что нам необходимо. Объявление о продаже скрипки без смычка. Тот адресок, что в нём написан и будет местом, где наш «Штирлиц» сейчас прячется. Правда, позывной у него не «Алекс», как у легендарного Тихонова, а — «Вилли». Когда он когти рвал, то ещё не знал, где именно в городе остановиться, поэтому такие сложности с адресом и возникли. А эти долбаные полицаи, торчат возле объявлений, как хрен среди пустыни, уже больше часа. Нам тоже тут долго маячить — резона нет. И так третий круг наматываем. От семечек язык щиплет. Да ещё я, бдительность потерял и в лошадиное дерьмо, своим начищенным сапогом влетел. Конфуз вышел перед дамой...
Но ведь только подойдём к стенке, эти хмыри от нечего делать — обязательно привяжутся. Документы у нас конечно хорошие, только эта полиция, сильно современных ментов напоминает, которые и к столбу докалупаться могут. Почесав репу, решил слегка ускорить события. Поделился планом со Светиком. Та кивнула, заливисто рассмеялась, и игриво шлёпнула по плечу. Глаза у неё правда, были холодные и совершенно серьёзные. Ну, вот и добре.
Дефилирующей походкой, направились к четвёрке блюстителей порядка. Шагов за пять, они заметили, незваных гостей и прекратили разговор, удивлённо уставившись на борзую парочку. Элегантным движением убрав с губы шелуху, я приблатненно растягивая слова, начал разговор:
— Здоровеньки булы — хоспода полицаи!
Самый толстый и видно главный, смерив меня взглядом, соизволил ответить:
— Ну и ты не кашляй. Чо надо?
— А дозвольте поинтересоваться, вон в том кинотеатре, что за фильму крутят? А то афишка висит, а я по герьманьски не разумею. Вы сразу видно — чоловики культурные, могет подскажите?
Полицаи посмотрели в сторону кинотеатра, потом на меня и дружно заржали.
Я сделал вид, что обиделся:
— Ну и шо тут, в моей фигуре, вы нашли смешного?
— Да ты паря — лапоть. Там же ясно написано — нур фюр дойче. Тильки для нимцев. Так шо ничо у тя не выйдет.
— Тю! Жалость какая. А я марушку свою, хотел до фильму сводить. Она жуть как про любовь любит. Да и я тоже на Лили Марлену, ещё бы разок взглянул. М-м-м-м... Шикарная баба!
Я закатил глаза и тут же заполучил сумочкой по башке.
— Тьфу на тебя! Вертиховост! Вы на него посмотрите! Мало ему обычных девок, так он ещё на киношную вздыхать задумал!
Светка была бесподобна. С непередаваемым южнорусским говором, она призывала на мою голову различные кары небесные, попутно обвиняя во всех грехах. Четверо зрителей веселились вовсю. Да и со стороны, народ начал подхихикивать. Сделав вид, что разозлился, грубо пихнул напарницу в сторону
— Ты не лезь, когда мушшины говорят! Не нравится — вон в сторонке постой.
И уже обращаясь к полицаям продолжил:
— Так вот, я таких щикарьных женьщин не видал. Какие бёдры! Какой бюст! Ну, вы меня разумиете?
Те ещё как понимали и быстро включились в обсуждение фееричных форм немецких актрис. Светлана тем временем, обиженно дуясь, стояла носом в объявления. Потом, достав платочек начала им обмахиваться, лениво поглядывая по сторонам. Так, пора закругляться. Быстренько свернув разговор, попрощался с развесёлыми предателями. Только когда уже уходил, толстый меня окликнул:
— Эй, паря!
и дождавшись когда я повернусь, продолжил
— смотри мазурик, попадёшься на воровстве не посмотрю, что ты такой душевный. Мигом в лагерь спроважу.
А глазами, сука, так и сверлит. Как будто несколько секунд назад и не хохотал.
— Та вы шо, господин начальник? Сеня Жук, всехда был чист перед законом!
И гордо подхватив напарницу под ручку, быстренько отвалил.
— Ты видел как он на нас смотрел?
— Видел... тот ещё волчара. Чуть дырку не провертел. Пялился, как будто опер.
— А он и есть опер. Я только этого кабана, сразу не узнала — растолстел сильно. Но до войны он точно в милиции работал.
— Блин! Тебя он узнать не мог?
— Нет. Мы же не сталкивались раньше, да и я с той поры очень изменилась...
По-новому глянув на свою напарницу, спросил наугад:
— Школу, перед войной закончила?
— За год до начала...
Мда... выходит девчонке сейчас двадцать лет. А я ей не меньше двадцати пяти бы дал. Видно, тоже досталось хорошо... Только вот на местную, она не очень походит. Слишком чисто по-русски чешет. Спросил её и об этом. Напарница ответила, что в тридцать шестом их семья ушла из Измаила за кордон — в Одессу. А в сороковом опять вернулись. Понятненько... Значит вместе с нашей армией, когда у Румынии город назад отобрали, они и пришли обратно. Правда, дальше уточнять не стал, опасаясь показаться чересчур любопытным. Щелчком выкинув назад окурок, оглянувшись, увидел Пучкова с Галкой, которые шли следом, по другой стороне улицы. Лёха, увидев мой взгляд, почесал бровь, давая понять, что от рынка за нами хвост не прилепился. Ну вот и славно.
— Далеко до адреса?
Света с тоской посмотрела вокруг и ответила:
— Нет. За поворотом будет разрушенный дом, а от него вниз по улице до конца.
Интересно, чего она так вздыхает? Хотя, в общем-то, понятно — в этом месте выросла, а теперь тут опять, фрицы с румынами хозяйничают. Причём, когда предложил барышням навестить их родных, живущих здесь, обе отказались, сказав, что родители погибли. Ну я и не стал копать дальше — может и вправду погибли, а может у них легенда такая. Девахи то — с военной разведки, а у них, так же как и у нас, кто есть кто — хрен разберёшь. Скорее всего, она такая же Света как и я Сеня. Но город знает хорошо. За поворотом действительно были обломки кирпичной четырехэтажки и улица начинала спуск к реке. Одна из стен дома сохранилась и проходя мимо неё Светка как-то мимоходом сказала:
— В этом доме мы и жили...
Блин! Выходит про родителей — не легенда. Я только руку её сжал покрепче. А что тут ещё можно сказать? Да и не знал, как эту, в сущности ещё соплюху, которая и Крым и Рым прошла, утешить можно. Нет таких слов... А ещё минут через пять она взглядом показала на деревянный трёхэтажный дом. Квартира номер семь, судя по всему, на третьем этаже должна быть. Интересно, какое окошко? Правда нам, в общем то без разницы. Сорок восемь утюгов и самовар — знак того, что явка провалена, ни на одном подоконнике не стояли. Хотя, это я так неудачно пытаюсь шутить. На случай провала, вообще никаких сигналов не предусматривалось. Наш агентурный, сюда вообще на арапа сбежал, даже не зная где остановиться. Так что, какие уж тут сигналы... Не торопясь, прошли мимо дома. Подавив желание, зайдя в подъезд и постучаться в квартиру, спросил:
— Света, тут до ночи где-нибудь можно перекантоваться?
Та задумалась и ответила:
— Сейчас даже не могу сказать, кто из надёжных товарищей в городе остался. Много времени прошло. А со временем люди сильно меняются. Вон, как тот милиционер...
— А на природе?
Несколько секунд она задумчиво морщила лоб, а потом обрадовано воскликнула:
— Ой, действительно, можно в плавнях пересидеть. У нас там с детства, место секретное было. И недалеко отсюда!
До секретного места действительно оказалось недалеко. Через двадцать минут, мы уже вползали в уютную пещерку под обрывистым берегом, густо заросшим ивами.
— Да здесь хоромы!
С удовольствием оглядевшись, при свете извлечённой из-под деревянного топчана свечки, только руки потёр. Но почти сразу, озаботился другим вопросом:
— Интересно, ваше секретное место, пацаны местные не разнюхали?
Галка, мотнув головой, отвергла это предположение
— Нас только пятеро про эту пещерку знало. Я, Света и ещё трое мальчишек. Мы здесь, они на фронте. Да и свечку, я сама прятала. Найди кто — её бы на месте не было.
Ну, вообще-то логично. Значит можно спокойно отдыхать. Такую команду и отдал, добавив:
— Через три часа, комендантский час начнётся. А выдвигаться будем, в час ночи. Вы девчата здесь посидите. Ждёте нас до полтретьего. Не вернёмся — уходите из пещерки и в каких-нибудь развалинах, ждите окончания комендантского часа. По утру, идёте на соединение с группой Клима. Ему доложите, что дескать спеклись ребята и сюда можно никого больше не засылать. Приказ ясен?
Все синхронно кивнули. А ещё через десять минут, выставив Лёху первым в охранение, завалились спать...
— Так Лёха. Ну-ка, осторожненько разнюхай, куда окна от седьмой квартиры могут выходить.
Пучков кивнул и проскочив вдоль стены, нырнул в подъезд. Через пару минут вернувшись, показал пальцем:
— Скорее всего, вон то, на торцовой стене и два сзади.
Понятненько... Может это и глупо, но по-человечески подняться и просто постучать, меня ещё днём не тянуло. И предчувствий вроде никаких не было, а вот не хотелось и всё. Наверное, во всём виновата масса фильмов про шпионов и подпольщиков, которые в детстве пересмотрел. Теперь, прямо так и видел, что дверь открывается, а из квартиры в морду, несколько стволов смотрит. Оказаться на месте Плейшнера, совершенно не тянуло. Как там в анекдоте было — «Профессор седьмой раз выпадал из окна, а яд всё не действовал»... Мда, тем более яда у меня не было, а картинно выбрасываться с третьего этажа в кусты — глупо. Максимум — ногу подвернёшь. Может, конечно и перемудрил, но вот, решил зайти через окно. Тем более, по случаю тёплой ночи оно гостеприимно раскрыто, а рядом, как по заказу, растёт большой каштан. Приказав Лешке бдеть внизу, сам, скинув сапоги начал взбираться наверх.
Найдя удобную, горизонтальную ветку, чуть выше оконного проёма, удобно расположился на ней и навострил уши. Минут пять, чутко вслушивался и чем дольше ничего подозрительного не слышал, тем сильнее ругал себя за разыгравшуюся паранойю. Вот придурок! Не менживался бы так, то ещё днём, забрав Вилли, уже уходили с Климом и его ребятами к месту встречи самолёта. А теперь вишу на дереве, как коала, и ночь нюхаю. Ещё сверчки эти расскрипелись... Тряхнув головой чтобы избавиться от общего умиротворения навеянного запахами и тишиной, уже приготовился мягко спрыгнуть на подоконник, как услышав посторонний звук, чуть не сверзился вниз.
Ядрён батон! А это ещё что? C той стороны дома, возле входа в подъезд, мягко хлопнула дверь машины. Резко раздумав прыгать, я вцепился в свой насест покрепче. Откуда тут машина взялась?! Ведь буквально только что — ничего не было! Да как тихо появилась.... Видно водила, заглушив мотор, катился вниз по улице накатом. Вот и получилось, что никто ничего не услышал. А ещё через минуту, в проёме появился человек и посмотрев вниз, завесил окно одеялом, выполняющим роль светомаскировки. Биомать! Глянь он не вниз, а вверх, наверняка увидел бы мою глупую физиономию. Ведь не больше метра до него было.
Вытерев плечом капельку пота со щеки, соображал, как же быть дальше, попутно прислушиваясь к разговору в квартире. То что, говорили там по-немецки — даже не удивило. Судя по всему, приехавший был старшим, а засадники, теперь отвечали на его вопросы. Причём, тёплая видно у них там компашка собралась — никаких званий я не услышал. Друг к другу, только по именам обращались. Хотя конечно, без присущих русским, подколок и общей душевности беседы. Давно заметил — фрицы, даже если они добрые знакомые, о работе разговаривают сухо и обстоятельно. Вот и сейчас, разговор у них проходил в картонно-деловом ключе. Приехавший, которого один из встречавших назвал Генрихом, спрашивал — как пошёл день. Ему отвечали, мол, тихо спокойно — без шума и пыли. И в свою очередь задали вопрос, от которого я чуть не кувыркнулся повторно.
— Генрих, а что на площади? К объявлениям кто-нибудь подходил?
— Нет Курт. Точильщик утверждает, что в основном, только местные. Было так же, пятеро незнакомых, в разное время. За ними ушли филёры, но потом выяснилось, что это тоже пустышка. Да, ещё уголовник там из новеньких тёрся, но ближе десяти метров не подходил. А с такого расстояния ничего бы он не разглядел.
— Уголовника тоже проверили?
— Нет, людей уже не было, но Крамаренко утверждает, что это точно ворюга. А у него — глаз намётан.
— Всё равно — зря его не проверили.
— Курт, ты прекрасно знаешь, сколько у нас людей. Тем более, что Крамаренко с этим субчиком разговаривал. Тот интересовался, какой фильм в офицерском кинотеатре идёт. Да и по поведению, на советского шпиона совершенно не похож. Обычная шантрапа.
— Если бы шпионы были похожи на шпионов, наша работа — значительно упростилась
— Ты, как так всегда прав. Но всё равно, как бы там ни было, тот, кто должен забрать документы, мимо этой квартиры не пройдут.
Тут они видно закурили, потому что я услышал щелчки зажигалки и на какое-то время, повисло молчание. Потом Курт опять подал голос:
— А резидент не мог соврать?
— Ты же сам присутствовал на допросе. Он рассказал и то что знал, и о чём давно забыл.
— Да действительно... жалко только, что Отто перестарался. Что там врачи, насчёт русского говорят?
— Ничего особо страшного. Как обычно-отбитые почки, сломанные рёбра, выбитые зубы. Дня через три, можно будет продолжить. Главное, документы успели перехватить. А это уже — Железный Крест. Да ещё и за каждого, кто сюда появиться — премия.
Фрицы негромко рассмеялись, а я сильно огорчился. Вот козлы! Похоже, наша миссия — напрочь провалена и придётся теперь уходить, несолоно хлебавши. По всем статьям местные контрики обыграли. Хотя, правда, не по всем — нас то поймать не удалось. Но насколько тут всё схвачено! Подойди я сразу к этим объявлениям, имел бы сейчас как Вилли — отбитые почки и сломанные рёбра. Да и Светку бы ломали не меньше... Представив, как неизвестный мне Отто мордует мою напарницу, только зубами скрипнул. Нет уж ребята! Просто так мы не уйдём! В самой квартире, судя по репликам, народу было человека четыре, помимо старшего, поэтому тут шуметь не будем. А вот вашего Генриха, за цугундер — однозначно тряхнём.
Дождавшись, когда ловцы человеков начали прощаться, скользнул вниз по дереву, и за секунду вбив ноги в сапоги, метнулся к сараю.
— Лёха, тут жопа полная. В хате — засада. Вилли у них, документы тоже.
Пучков только кивнул и ответил:
— Я это понял, когда машина подъехала.
— За рулём кто есть?
— Сейчас только водила — я уже глянул.
— Совсем хорошо. Значит, будем брать их старшего. Шофёр твой, начальник — мой. И без мочилова! Может, оба пригодятся.
Напарник кивнул и уже было ломанулся в сторону «Опеля». Еле поймать успел.
— Ты куда балбес?! А если его провожать выйдут? Нет уж. Я так думаю, они накатом приехали, накатом и уедут. Движок включат только вон там, где улица поворачивает. Вот перед поворотом, их и возьмём.
— А если сразу заведутся?
— Тогда колёса дырявить будем, хоть и не хотелось бы. Глушак на месте?
Пучков продемонстрировал «Вальтер» с уже одетым глушителем. Ну и добре... Пока рысили вниз, я всё оглядывался, на виднеющуюся через деревья машину. Похоже, успеваем. Фрицы действительно, не включая мотора, начали катиться вниз. Так что, поворота достигли почти одновременно, но мы чуть раньше. И как только услышали звук втыкаемой передачи, метнулись к притормозившему автомобилю. Взяли Генриха быстро и почти без шума. Почти, потому что Лешка, перелетая через капот, поскользнулся и шустрый водила, среагировал на метнувшуюся тень. Успел достать свой «Люггер», поэтому напарник, не стал миндальничать. Так что фриц, с проломленной пистолетом башкой, угомонился навсегда. Зато его начальник, был вполне жив. Ударом по темечку, я его только слегка ошеломил, но ни в коем случае не покалечил. Пучков, скинув на заднее сиденье дохлого водилу, сам уселся за руль и покатился вниз, к речке.
Доехав до кустов, остановил машину и в темпе потащил труп к обрывистому берегу. А я, глядя в совершенно круглые и ещё мутные глаза Генриха, без долгих слов сломал ему мизинец, одновременно затыкая рот, чтобы не очень уж вопил.
— А-а-а бхе-хе!
Фриц захлебнулся придушенным криком, потому что дополнительно заполучил кулаком в живот.
— Генрих, у тебя осталось ещё девять пальцев на руках и кое-что между ног, поэтому не вопи и чётко отвечай на вопросы, а то у меня времени мало. Понял?
Похоже — не понял... Глаза у него прояснились, но гестаповец был ещё занят собой, то есть внезапными повреждениями руки. Ну, как знаешь... Быстро провёл ту же процедуру, с безымянным пальцем
— О-у-о! Бхе хе бе-е-е...
Только успел, ухватив его за шею, высунуть из машины, как допрашиваемого бурно стошнило. Вот говнюк! Хорошо, на меня не попал.... Дёрнув пленного обратно, повторил вопрос:
— Осталось восемь пальцев. Будешь отвечать?
Ага! Вот сейчас — понял! Быстро закивав и не сдерживая часто катящихся от боли слёз, фриц, проявил наконец готовность к сотрудничеству.
— Где документы отобранные у русского?
— Мы их сразу передали по инстанции. Я не знаю где они.
— Точно?
Я сделал вид что прицелился к следующему пальцу
— Да! Да! Я правду говорю. Их забрал гауптштурмфюрер Леске! Ещё позавчера!
— Где Леске?
— Он сразу же уехал в Кошицу.
Похоже — не врёт... Странно было бы думать, что такие бумаги немец таскал с собой, не передав кому положено. Ладно, пойдём дальше:
— Где русский резидент?
— Он в армейском госпитале, в отдельной палате. Под охраной.
— Сколько человек в охране?
Гестаповец с недоумением посмотрел на меня, видно не веря своим ушам. Пришлось слегка смазать его по скуле, чтобы не особо задумывался.
— Два, два человека! Один возле дверей и один в палате.
— Почему госпиталь, а не ваша санчасть?
— Её разбомбили на прошлой неделе.
Угу,... понятно... пошли дальше:
— Кто сдал русского?
Генрих не понял вопроса, поэтому пришлось повторить:
— Как узнали, о местонахождении русского?
— Сосед из квартиры напротив — наш осведомитель. Он доложил о новом жильце. Когда пришли с проверкой, выяснилось, что этот человек объявлен в розыск.
Ну, соседушка, с тобой я думаю, ещё разберутся. Вот сука! Да не будь этого бдительного предателя, всё было бы в ажуре. Хотя чего теперь сожалеть... Я глянул на часы. До контрольного времени, у нас было ещё минут сорок. Немного пожевав губами, принял решение:
— Лёха, дуй к девчатам и всех давай сюда. Немного повоюем.
Пучков кивнув, скрылся в темноте, а мы с Генрихом, продолжили беседу. Для начала выяснил, на каком этаже лежит резидент. Потом, сколько там вообще постов охраны, включая дежурных медсестёр. Пропустят ли его ночью к этому пациенту? Сильно ли напрягутся те двое охранников, если Генрих будет не один? В конце сказал:
— Поможешь вытащить резидента — останешься в живых. Честное пионерское.
Гестаповец мне, закономерно не поверил. Но потом, слегка воспрянув духом, захотел гарантий.
— Какие тебе гарантии, идиот? Тут одно из двух — или я тебя отпускаю или нет. Но при любом раскладе, пыток больше не будет. В самом худшем случае, умрёшь быстро и почти безболезненно.
— Извините?
Немец, наморщив лоб, растерянно хлопал глазами. А потом, видя, что я жду объяснения его заминки, робко пояснил:
— Извините, просто я через слово догадываюсь, что вы говорите — и, глядя на мои сурово нахмуренные брови торопливо добавил — ваш немецкий конечно очень хорош, но я его почему-то плохо понимаю...
Вот зараза! Всегда так — как только начинаю строить мудрёные фразы на вражьем языке, то фрицы впадают в ступор. Видно этот язык знаю всё-таки гораздо хуже, чем мне кажется... Поэтому, пришлось повторить медленно и без литературных изысков:
— Если ты нам поможешь, то мы тебя отпустим.
На этот раз меня поняли нормально, но пленник опять пребывал в сомнениях:
— Даже если вы отпустите, то меня свои же расстреляют за помощь русским.
— Ещё раз идиот. Кто про это узнает? Охрану то, живой мы оставлять не будем.
В общем, пока склонял фрица к сотрудничеству, появились ребята. Галка, немного послушав нашу беседу, активно в неё включилась:
— Да что с ним говорить? Режь его Сема. Я про ту лечебницу и сама всё знаю. Там от кочегарки, можно прямо в подвал больницы попасть. Ещё с царских времён ход этот существовал.
Генрих поняв, что его помощь может и не понадобиться, резко согласился помогать. С деланным подозрением, посмотрев на гестаповца, приказал Пучкову:
— Ты его заряди пока — чтобы не очень дёргался, а я сейчас....
Отведя Галину в сторону, уточнил, вправду ли она знает про этот подземный ход.
— Нет, товарищ командир. Это я так сказала — чтобы пленный не выкобенивался.
Визгливые крики самозатачивающегося коробейника уже достали. Народ на барахолке тихонько торговался, не нарушая приличий, только этот станочник, вопит как резанный, как будто он один заработать хочет. Мы со Светулей, чинно двигались по периметру площади, на которой был этот блошиный рынок. Я весь из себя, в начищенных сапогах гармошкой, необъятных штанах и модной кепочке, куртуазно сплёвывал шелуху от семечек и иногда что-то говорил на ухо своей спутнице, от чего та жеманно хихикала. Да и Светочка не подкачала. Гордо несла себя через толпу, брезгливо обходя конские кругляши, попутно стреляя накрашенными глазками налево, направо. Так что, пока замечательно вписываемся в пейзаж.
Одна загвоздка. Возле стены, на которой налеплены десятки объявлений, намертво расположились четверо полицаев и уходить вовсе не собирались. А нам, как раз, к этой стеночке надо. Где-то, среди этой кучи бумажек, прячется то, что нам необходимо. Объявление о продаже скрипки без смычка. Тот адресок, что в нём написан и будет местом, где наш «Штирлиц» сейчас прячется. Правда, позывной у него не «Алекс», как у легендарного Тихонова, а — «Вилли». Когда он когти рвал, то ещё не знал, где именно в городе остановиться, поэтому такие сложности с адресом и возникли. А эти долбаные полицаи, торчат возле объявлений, как хрен среди пустыни, уже больше часа. Нам тоже тут долго маячить — резона нет. И так третий круг наматываем. От семечек язык щиплет. Да ещё я, бдительность потерял и в лошадиное дерьмо, своим начищенным сапогом влетел. Конфуз вышел перед дамой...
Но ведь только подойдём к стенке, эти хмыри от нечего делать — обязательно привяжутся. Документы у нас конечно хорошие, только эта полиция, сильно современных ментов напоминает, которые и к столбу докалупаться могут. Почесав репу, решил слегка ускорить события. Поделился планом со Светиком. Та кивнула, заливисто рассмеялась, и игриво шлёпнула по плечу. Глаза у неё правда, были холодные и совершенно серьёзные. Ну, вот и добре.
Дефилирующей походкой, направились к четвёрке блюстителей порядка. Шагов за пять, они заметили, незваных гостей и прекратили разговор, удивлённо уставившись на борзую парочку. Элегантным движением убрав с губы шелуху, я приблатненно растягивая слова, начал разговор:
— Здоровеньки булы — хоспода полицаи!
Самый толстый и видно главный, смерив меня взглядом, соизволил ответить:
— Ну и ты не кашляй. Чо надо?
— А дозвольте поинтересоваться, вон в том кинотеатре, что за фильму крутят? А то афишка висит, а я по герьманьски не разумею. Вы сразу видно — чоловики культурные, могет подскажите?
Полицаи посмотрели в сторону кинотеатра, потом на меня и дружно заржали.
Я сделал вид, что обиделся:
— Ну и шо тут, в моей фигуре, вы нашли смешного?
— Да ты паря — лапоть. Там же ясно написано — нур фюр дойче. Тильки для нимцев. Так шо ничо у тя не выйдет.
— Тю! Жалость какая. А я марушку свою, хотел до фильму сводить. Она жуть как про любовь любит. Да и я тоже на Лили Марлену, ещё бы разок взглянул. М-м-м-м... Шикарная баба!
Я закатил глаза и тут же заполучил сумочкой по башке.
— Тьфу на тебя! Вертиховост! Вы на него посмотрите! Мало ему обычных девок, так он ещё на киношную вздыхать задумал!
Светка была бесподобна. С непередаваемым южнорусским говором, она призывала на мою голову различные кары небесные, попутно обвиняя во всех грехах. Четверо зрителей веселились вовсю. Да и со стороны, народ начал подхихикивать. Сделав вид, что разозлился, грубо пихнул напарницу в сторону
— Ты не лезь, когда мушшины говорят! Не нравится — вон в сторонке постой.
И уже обращаясь к полицаям продолжил:
— Так вот, я таких щикарьных женьщин не видал. Какие бёдры! Какой бюст! Ну, вы меня разумиете?
Те ещё как понимали и быстро включились в обсуждение фееричных форм немецких актрис. Светлана тем временем, обиженно дуясь, стояла носом в объявления. Потом, достав платочек начала им обмахиваться, лениво поглядывая по сторонам. Так, пора закругляться. Быстренько свернув разговор, попрощался с развесёлыми предателями. Только когда уже уходил, толстый меня окликнул:
— Эй, паря!
и дождавшись когда я повернусь, продолжил
— смотри мазурик, попадёшься на воровстве не посмотрю, что ты такой душевный. Мигом в лагерь спроважу.
А глазами, сука, так и сверлит. Как будто несколько секунд назад и не хохотал.
— Та вы шо, господин начальник? Сеня Жук, всехда был чист перед законом!
И гордо подхватив напарницу под ручку, быстренько отвалил.
***
Ффух! Похоже, не зря мы под блатных косили. Да и дураков среди полицаев, уже мало встречается. Особенно когда они городские. Правда, сейчас какой-то уж чересчур умный попался. Но пока, толстый нас заподозрил только в том, что на его территории, воришка новый организовался. А урка, по умолчанию никаких дел с партизанами или с подпольем иметь не будет, тем более что подполья в этой дыре нет. Так что, с политической стороны — я совершенно чист. С уголовной же, буду его интересовать, когда он меня на горячем прихватит. Поэтому и отпустил гастролёра, даже документы не проверив, чтобы не вспугнуть раньше времени, всё равно мол — никуда не денется. От этих мыслей отвлёк вопрос Светланы:— Ты видел как он на нас смотрел?
— Видел... тот ещё волчара. Чуть дырку не провертел. Пялился, как будто опер.
— А он и есть опер. Я только этого кабана, сразу не узнала — растолстел сильно. Но до войны он точно в милиции работал.
— Блин! Тебя он узнать не мог?
— Нет. Мы же не сталкивались раньше, да и я с той поры очень изменилась...
По-новому глянув на свою напарницу, спросил наугад:
— Школу, перед войной закончила?
— За год до начала...
Мда... выходит девчонке сейчас двадцать лет. А я ей не меньше двадцати пяти бы дал. Видно, тоже досталось хорошо... Только вот на местную, она не очень походит. Слишком чисто по-русски чешет. Спросил её и об этом. Напарница ответила, что в тридцать шестом их семья ушла из Измаила за кордон — в Одессу. А в сороковом опять вернулись. Понятненько... Значит вместе с нашей армией, когда у Румынии город назад отобрали, они и пришли обратно. Правда, дальше уточнять не стал, опасаясь показаться чересчур любопытным. Щелчком выкинув назад окурок, оглянувшись, увидел Пучкова с Галкой, которые шли следом, по другой стороне улицы. Лёха, увидев мой взгляд, почесал бровь, давая понять, что от рынка за нами хвост не прилепился. Ну вот и славно.
— Далеко до адреса?
Света с тоской посмотрела вокруг и ответила:
— Нет. За поворотом будет разрушенный дом, а от него вниз по улице до конца.
Интересно, чего она так вздыхает? Хотя, в общем-то, понятно — в этом месте выросла, а теперь тут опять, фрицы с румынами хозяйничают. Причём, когда предложил барышням навестить их родных, живущих здесь, обе отказались, сказав, что родители погибли. Ну я и не стал копать дальше — может и вправду погибли, а может у них легенда такая. Девахи то — с военной разведки, а у них, так же как и у нас, кто есть кто — хрен разберёшь. Скорее всего, она такая же Света как и я Сеня. Но город знает хорошо. За поворотом действительно были обломки кирпичной четырехэтажки и улица начинала спуск к реке. Одна из стен дома сохранилась и проходя мимо неё Светка как-то мимоходом сказала:
— В этом доме мы и жили...
Блин! Выходит про родителей — не легенда. Я только руку её сжал покрепче. А что тут ещё можно сказать? Да и не знал, как эту, в сущности ещё соплюху, которая и Крым и Рым прошла, утешить можно. Нет таких слов... А ещё минут через пять она взглядом показала на деревянный трёхэтажный дом. Квартира номер семь, судя по всему, на третьем этаже должна быть. Интересно, какое окошко? Правда нам, в общем то без разницы. Сорок восемь утюгов и самовар — знак того, что явка провалена, ни на одном подоконнике не стояли. Хотя, это я так неудачно пытаюсь шутить. На случай провала, вообще никаких сигналов не предусматривалось. Наш агентурный, сюда вообще на арапа сбежал, даже не зная где остановиться. Так что, какие уж тут сигналы... Не торопясь, прошли мимо дома. Подавив желание, зайдя в подъезд и постучаться в квартиру, спросил:
— Света, тут до ночи где-нибудь можно перекантоваться?
Та задумалась и ответила:
— Сейчас даже не могу сказать, кто из надёжных товарищей в городе остался. Много времени прошло. А со временем люди сильно меняются. Вон, как тот милиционер...
— А на природе?
Несколько секунд она задумчиво морщила лоб, а потом обрадовано воскликнула:
— Ой, действительно, можно в плавнях пересидеть. У нас там с детства, место секретное было. И недалеко отсюда!
До секретного места действительно оказалось недалеко. Через двадцать минут, мы уже вползали в уютную пещерку под обрывистым берегом, густо заросшим ивами.
— Да здесь хоромы!
С удовольствием оглядевшись, при свете извлечённой из-под деревянного топчана свечки, только руки потёр. Но почти сразу, озаботился другим вопросом:
— Интересно, ваше секретное место, пацаны местные не разнюхали?
Галка, мотнув головой, отвергла это предположение
— Нас только пятеро про эту пещерку знало. Я, Света и ещё трое мальчишек. Мы здесь, они на фронте. Да и свечку, я сама прятала. Найди кто — её бы на месте не было.
Ну, вообще-то логично. Значит можно спокойно отдыхать. Такую команду и отдал, добавив:
— Через три часа, комендантский час начнётся. А выдвигаться будем, в час ночи. Вы девчата здесь посидите. Ждёте нас до полтретьего. Не вернёмся — уходите из пещерки и в каких-нибудь развалинах, ждите окончания комендантского часа. По утру, идёте на соединение с группой Клима. Ему доложите, что дескать спеклись ребята и сюда можно никого больше не засылать. Приказ ясен?
Все синхронно кивнули. А ещё через десять минут, выставив Лёху первым в охранение, завалились спать...
***
Хорошо, что здесь собак не держат. Хотя может, раньше и держали, только вот фрицы, как упыри какие-то, все норовят гавкающего сторожа дома пристрелить. Жители при виде оккупантов обычно молчат в тряпочку, только псины, до конца сопротивляются чужому нашествию. Вот и не осталось в подворьях «звонков». Поэтому, до нужного адреса, добрались в полной тишине и без приключений. Только один раз в палисаднике пересидели, пока румынский патруль не прошёл мимо. Позже, нырнув в кусты возле сарая, начали оглядывать тёмные окна. Тихо, похоже — все спят. Или светомаскировка хорошая. Только вот, где нужное нам оконце?— Так Лёха. Ну-ка, осторожненько разнюхай, куда окна от седьмой квартиры могут выходить.
Пучков кивнул и проскочив вдоль стены, нырнул в подъезд. Через пару минут вернувшись, показал пальцем:
— Скорее всего, вон то, на торцовой стене и два сзади.
Понятненько... Может это и глупо, но по-человечески подняться и просто постучать, меня ещё днём не тянуло. И предчувствий вроде никаких не было, а вот не хотелось и всё. Наверное, во всём виновата масса фильмов про шпионов и подпольщиков, которые в детстве пересмотрел. Теперь, прямо так и видел, что дверь открывается, а из квартиры в морду, несколько стволов смотрит. Оказаться на месте Плейшнера, совершенно не тянуло. Как там в анекдоте было — «Профессор седьмой раз выпадал из окна, а яд всё не действовал»... Мда, тем более яда у меня не было, а картинно выбрасываться с третьего этажа в кусты — глупо. Максимум — ногу подвернёшь. Может, конечно и перемудрил, но вот, решил зайти через окно. Тем более, по случаю тёплой ночи оно гостеприимно раскрыто, а рядом, как по заказу, растёт большой каштан. Приказав Лешке бдеть внизу, сам, скинув сапоги начал взбираться наверх.
Найдя удобную, горизонтальную ветку, чуть выше оконного проёма, удобно расположился на ней и навострил уши. Минут пять, чутко вслушивался и чем дольше ничего подозрительного не слышал, тем сильнее ругал себя за разыгравшуюся паранойю. Вот придурок! Не менживался бы так, то ещё днём, забрав Вилли, уже уходили с Климом и его ребятами к месту встречи самолёта. А теперь вишу на дереве, как коала, и ночь нюхаю. Ещё сверчки эти расскрипелись... Тряхнув головой чтобы избавиться от общего умиротворения навеянного запахами и тишиной, уже приготовился мягко спрыгнуть на подоконник, как услышав посторонний звук, чуть не сверзился вниз.
Ядрён батон! А это ещё что? C той стороны дома, возле входа в подъезд, мягко хлопнула дверь машины. Резко раздумав прыгать, я вцепился в свой насест покрепче. Откуда тут машина взялась?! Ведь буквально только что — ничего не было! Да как тихо появилась.... Видно водила, заглушив мотор, катился вниз по улице накатом. Вот и получилось, что никто ничего не услышал. А ещё через минуту, в проёме появился человек и посмотрев вниз, завесил окно одеялом, выполняющим роль светомаскировки. Биомать! Глянь он не вниз, а вверх, наверняка увидел бы мою глупую физиономию. Ведь не больше метра до него было.
Вытерев плечом капельку пота со щеки, соображал, как же быть дальше, попутно прислушиваясь к разговору в квартире. То что, говорили там по-немецки — даже не удивило. Судя по всему, приехавший был старшим, а засадники, теперь отвечали на его вопросы. Причём, тёплая видно у них там компашка собралась — никаких званий я не услышал. Друг к другу, только по именам обращались. Хотя конечно, без присущих русским, подколок и общей душевности беседы. Давно заметил — фрицы, даже если они добрые знакомые, о работе разговаривают сухо и обстоятельно. Вот и сейчас, разговор у них проходил в картонно-деловом ключе. Приехавший, которого один из встречавших назвал Генрихом, спрашивал — как пошёл день. Ему отвечали, мол, тихо спокойно — без шума и пыли. И в свою очередь задали вопрос, от которого я чуть не кувыркнулся повторно.
— Генрих, а что на площади? К объявлениям кто-нибудь подходил?
— Нет Курт. Точильщик утверждает, что в основном, только местные. Было так же, пятеро незнакомых, в разное время. За ними ушли филёры, но потом выяснилось, что это тоже пустышка. Да, ещё уголовник там из новеньких тёрся, но ближе десяти метров не подходил. А с такого расстояния ничего бы он не разглядел.
— Уголовника тоже проверили?
— Нет, людей уже не было, но Крамаренко утверждает, что это точно ворюга. А у него — глаз намётан.
— Всё равно — зря его не проверили.
— Курт, ты прекрасно знаешь, сколько у нас людей. Тем более, что Крамаренко с этим субчиком разговаривал. Тот интересовался, какой фильм в офицерском кинотеатре идёт. Да и по поведению, на советского шпиона совершенно не похож. Обычная шантрапа.
— Если бы шпионы были похожи на шпионов, наша работа — значительно упростилась
— Ты, как так всегда прав. Но всё равно, как бы там ни было, тот, кто должен забрать документы, мимо этой квартиры не пройдут.
Тут они видно закурили, потому что я услышал щелчки зажигалки и на какое-то время, повисло молчание. Потом Курт опять подал голос:
— А резидент не мог соврать?
— Ты же сам присутствовал на допросе. Он рассказал и то что знал, и о чём давно забыл.
— Да действительно... жалко только, что Отто перестарался. Что там врачи, насчёт русского говорят?
— Ничего особо страшного. Как обычно-отбитые почки, сломанные рёбра, выбитые зубы. Дня через три, можно будет продолжить. Главное, документы успели перехватить. А это уже — Железный Крест. Да ещё и за каждого, кто сюда появиться — премия.
Фрицы негромко рассмеялись, а я сильно огорчился. Вот козлы! Похоже, наша миссия — напрочь провалена и придётся теперь уходить, несолоно хлебавши. По всем статьям местные контрики обыграли. Хотя, правда, не по всем — нас то поймать не удалось. Но насколько тут всё схвачено! Подойди я сразу к этим объявлениям, имел бы сейчас как Вилли — отбитые почки и сломанные рёбра. Да и Светку бы ломали не меньше... Представив, как неизвестный мне Отто мордует мою напарницу, только зубами скрипнул. Нет уж ребята! Просто так мы не уйдём! В самой квартире, судя по репликам, народу было человека четыре, помимо старшего, поэтому тут шуметь не будем. А вот вашего Генриха, за цугундер — однозначно тряхнём.
Дождавшись, когда ловцы человеков начали прощаться, скользнул вниз по дереву, и за секунду вбив ноги в сапоги, метнулся к сараю.
— Лёха, тут жопа полная. В хате — засада. Вилли у них, документы тоже.
Пучков только кивнул и ответил:
— Я это понял, когда машина подъехала.
— За рулём кто есть?
— Сейчас только водила — я уже глянул.
— Совсем хорошо. Значит, будем брать их старшего. Шофёр твой, начальник — мой. И без мочилова! Может, оба пригодятся.
Напарник кивнул и уже было ломанулся в сторону «Опеля». Еле поймать успел.
— Ты куда балбес?! А если его провожать выйдут? Нет уж. Я так думаю, они накатом приехали, накатом и уедут. Движок включат только вон там, где улица поворачивает. Вот перед поворотом, их и возьмём.
— А если сразу заведутся?
— Тогда колёса дырявить будем, хоть и не хотелось бы. Глушак на месте?
Пучков продемонстрировал «Вальтер» с уже одетым глушителем. Ну и добре... Пока рысили вниз, я всё оглядывался, на виднеющуюся через деревья машину. Похоже, успеваем. Фрицы действительно, не включая мотора, начали катиться вниз. Так что, поворота достигли почти одновременно, но мы чуть раньше. И как только услышали звук втыкаемой передачи, метнулись к притормозившему автомобилю. Взяли Генриха быстро и почти без шума. Почти, потому что Лешка, перелетая через капот, поскользнулся и шустрый водила, среагировал на метнувшуюся тень. Успел достать свой «Люггер», поэтому напарник, не стал миндальничать. Так что фриц, с проломленной пистолетом башкой, угомонился навсегда. Зато его начальник, был вполне жив. Ударом по темечку, я его только слегка ошеломил, но ни в коем случае не покалечил. Пучков, скинув на заднее сиденье дохлого водилу, сам уселся за руль и покатился вниз, к речке.
Доехав до кустов, остановил машину и в темпе потащил труп к обрывистому берегу. А я, глядя в совершенно круглые и ещё мутные глаза Генриха, без долгих слов сломал ему мизинец, одновременно затыкая рот, чтобы не очень уж вопил.
— А-а-а бхе-хе!
Фриц захлебнулся придушенным криком, потому что дополнительно заполучил кулаком в живот.
— Генрих, у тебя осталось ещё девять пальцев на руках и кое-что между ног, поэтому не вопи и чётко отвечай на вопросы, а то у меня времени мало. Понял?
Похоже — не понял... Глаза у него прояснились, но гестаповец был ещё занят собой, то есть внезапными повреждениями руки. Ну, как знаешь... Быстро провёл ту же процедуру, с безымянным пальцем
— О-у-о! Бхе хе бе-е-е...
Только успел, ухватив его за шею, высунуть из машины, как допрашиваемого бурно стошнило. Вот говнюк! Хорошо, на меня не попал.... Дёрнув пленного обратно, повторил вопрос:
— Осталось восемь пальцев. Будешь отвечать?
Ага! Вот сейчас — понял! Быстро закивав и не сдерживая часто катящихся от боли слёз, фриц, проявил наконец готовность к сотрудничеству.
— Где документы отобранные у русского?
— Мы их сразу передали по инстанции. Я не знаю где они.
— Точно?
Я сделал вид что прицелился к следующему пальцу
— Да! Да! Я правду говорю. Их забрал гауптштурмфюрер Леске! Ещё позавчера!
— Где Леске?
— Он сразу же уехал в Кошицу.
Похоже — не врёт... Странно было бы думать, что такие бумаги немец таскал с собой, не передав кому положено. Ладно, пойдём дальше:
— Где русский резидент?
— Он в армейском госпитале, в отдельной палате. Под охраной.
— Сколько человек в охране?
Гестаповец с недоумением посмотрел на меня, видно не веря своим ушам. Пришлось слегка смазать его по скуле, чтобы не особо задумывался.
— Два, два человека! Один возле дверей и один в палате.
— Почему госпиталь, а не ваша санчасть?
— Её разбомбили на прошлой неделе.
Угу,... понятно... пошли дальше:
— Кто сдал русского?
Генрих не понял вопроса, поэтому пришлось повторить:
— Как узнали, о местонахождении русского?
— Сосед из квартиры напротив — наш осведомитель. Он доложил о новом жильце. Когда пришли с проверкой, выяснилось, что этот человек объявлен в розыск.
Ну, соседушка, с тобой я думаю, ещё разберутся. Вот сука! Да не будь этого бдительного предателя, всё было бы в ажуре. Хотя чего теперь сожалеть... Я глянул на часы. До контрольного времени, у нас было ещё минут сорок. Немного пожевав губами, принял решение:
— Лёха, дуй к девчатам и всех давай сюда. Немного повоюем.
Пучков кивнув, скрылся в темноте, а мы с Генрихом, продолжили беседу. Для начала выяснил, на каком этаже лежит резидент. Потом, сколько там вообще постов охраны, включая дежурных медсестёр. Пропустят ли его ночью к этому пациенту? Сильно ли напрягутся те двое охранников, если Генрих будет не один? В конце сказал:
— Поможешь вытащить резидента — останешься в живых. Честное пионерское.
Гестаповец мне, закономерно не поверил. Но потом, слегка воспрянув духом, захотел гарантий.
— Какие тебе гарантии, идиот? Тут одно из двух — или я тебя отпускаю или нет. Но при любом раскладе, пыток больше не будет. В самом худшем случае, умрёшь быстро и почти безболезненно.
— Извините?
Немец, наморщив лоб, растерянно хлопал глазами. А потом, видя, что я жду объяснения его заминки, робко пояснил:
— Извините, просто я через слово догадываюсь, что вы говорите — и, глядя на мои сурово нахмуренные брови торопливо добавил — ваш немецкий конечно очень хорош, но я его почему-то плохо понимаю...
Вот зараза! Всегда так — как только начинаю строить мудрёные фразы на вражьем языке, то фрицы впадают в ступор. Видно этот язык знаю всё-таки гораздо хуже, чем мне кажется... Поэтому, пришлось повторить медленно и без литературных изысков:
— Если ты нам поможешь, то мы тебя отпустим.
На этот раз меня поняли нормально, но пленник опять пребывал в сомнениях:
— Даже если вы отпустите, то меня свои же расстреляют за помощь русским.
— Ещё раз идиот. Кто про это узнает? Охрану то, живой мы оставлять не будем.
В общем, пока склонял фрица к сотрудничеству, появились ребята. Галка, немного послушав нашу беседу, активно в неё включилась:
— Да что с ним говорить? Режь его Сема. Я про ту лечебницу и сама всё знаю. Там от кочегарки, можно прямо в подвал больницы попасть. Ещё с царских времён ход этот существовал.
Генрих поняв, что его помощь может и не понадобиться, резко согласился помогать. С деланным подозрением, посмотрев на гестаповца, приказал Пучкову:
— Ты его заряди пока — чтобы не очень дёргался, а я сейчас....
Отведя Галину в сторону, уточнил, вправду ли она знает про этот подземный ход.
— Нет, товарищ командир. Это я так сказала — чтобы пленный не выкобенивался.