Страница:
Пока Климовские бойцы ещё раз осматривали площадку и тащили караульную службу, мы завалились спать, добирая то, что недоспали вчера. А в полвторого ночи, быстренько загрузившись в самолёт, без происшествий долетели над чёрным, сверкающим антрацитом в свете луны морем, до аэродрома в Николаеве.
Глава 4
Глава 4
Только самолёт приземлился, нас встретил курьер. Целый майор НКВД с суровой охраной. Получив под роспись микропленки, он пожал всем руки, поздравил с успешным окончание задания и быстренько свалил. Вилли, загрузили в санитарный автобус и тоже увезли, а нам, гостеприимные летуны, предоставили для отдыха целый домик с двумя комнатами. Но в начале, майор с крылышками в петлицах, предложил баню и ужин. Правда, ужин, был скорее очень ранним завтраком. Но когда солдат отказывался от жратвы? Тем более, по первой лётной категории? Так что предложение было принято с благодарностью. Помылись, отъелись, и рано с утра, за Климовскими ребятами пришла полуторка. Чуть позже и девчонок увезла новинка Советского автопрома — УльЗиС-43, он же «Додж» в девичестве. С барышнями, мы прощались более обстоятельно, чем с «невидимками». С диверсантами просто, пожали друг другу руки и разбежались, тем более знакомы, достаточно давно. А Галку и Светку, на прощание потискали от души и только получив, давно обещанные поцелуи — отпустили. Только вот, даже адресами не обменялись. ГРУ, откуда их прикомандировали — организация серьёзная и где подружки в следующий раз всплывут, является военной тайной. Да и сами они этого не знают... Помахав уезжающему «ульзику» рукой, немного попинал камушек, а потом обратился к Лёхе с вопросом:
— Слушай, тебе не кажется, что все улетели, а мы остались? Во всяком случае, положение точно как в том анекдоте.
— Ещё как кажется
Пучков паснул камушек мне
— Что нам теперь — пешком идти?
— Куда? Без документов и в этом прикиде — я подёргал себя за кургузый пиджачок — далеко не уйдём. Ладно, потопали к комполка, ситуацию прояснять.
Подполковник Гуцулов, командир полка транспортной авиации, отнёсся к проблеме с пониманием, но по кряхтению и хмыканью стало понятно — своего водилу с машиной, давать не хочет. Зато дал связь и ситуация прояснилась. Правда не очень... «Виллис» за нами, оказывается, ушёл ещё затемно и куда-то пропал. Северов, с которым мы в конце концов связались, узнав про это, обещал что-нибудь придумать. Ну, пока на базе думают, я выпросил у подполковника машину и сопровождающего для поездки на пляж. На это, Гуцулов тут же согласился, тем более было видно, что ему неудобно за свою предыдущую прижимистость.
Хотя человека можно понять. Хамья в армии хватает и его новенький джип, вполне могли подменить на рухлядь а то и вообще зажать и вернуть только водителя. Где он потом хвосты искать будет? Не спорить же с военной разведкой, тем более те — всегда отмажутся. А вот необременительно для себя, угодить гостям, он был готов, так что через двадцать минут, в сопровождении старшего лейтенанта, мы уже пылили в сторону побережья. Блин, хоть и нравится Чёрное море, с его запахом йода, чистой тёплой водой, галечными пляжами, но в этом году, всего третий раз купаться буду. То далеко стоим, то времени нет, то ещё какой-нибудь облом приключается... Но в этот раз, пока не накупаемся вволю, фиг нас кто от воды оттащит.
В принципе как задумывали, так и получилось. Наплавались, нанырялись до одури, пользуясь последними жаркими денёчками. Где-то через час, к нам присоединилась компания каких-то молодых мореманов, под предводительством степенного главстаршины. Запустив своих щеглов резвиться в воду, тот разок окунувшись, предпочёл загар заплывам. Сначала он просто валялся на камушках, а потом закурив, подошёл к нам знакомиться. Слово за слово — разговорились. Интересный оказался мужик. Он до войны в ЭПРОНе работал, а потом, в Балаклавском ВМТ, затонувшие корабли поднимая.
Тут беседа сама собой свернула на «Чёрного принца» и прочие утопшие сокровища. Богдан Степанович, как представился нам главстаршина, травил о разных интересных находках и вообще о романтике работы водолазом. Рассказчик он был хороший, поэтому слушали с интересом. Только вот когда он рассказывал, как они обследовали старинный корабль, лежавший на глубине семнадцати метров я спросил:
— А почему в водолазном костюме? Не проще, лёгким водолазам было там всё прошерстить? Глубина то небольшая...
— Лёгким, это которые на чистом кислороде? Неё... столько людей им уже потравилось...
— При чём тут чистый кислород? Я про обычные акваланги говорю, которые со сжатым воздухом.
— Какие такие акваланги?
Степаныч, удивлённо поднял бровь.
— Ну, эти... с маской, с баллоном, с ластами...
Я показал, как будто одеваю рюкзак и, с удивлением понял, что главстаршина не врубается, о чём ему говорю.
Ексель — моксель! Это что же получается? Если старый водолаз не слышал про акваланги, то выходит — тех ещё в природе нет? Застыв с открытым ртом, пытался вспомнить, когда их вообще изобрели. В пятидесятых годах они точно были. Во всяком случае, в доисторическом фильме тех времён — «Последний дюйм», в них плавали вовсю. И изобрёл акваланг вроде... да нет, точно — Жак Ив Кусто. Про это по телику показывали. Там, в старой хронике, молодой, носастый Кусто, вместе с напарником плюхались с лодочки в воду, именно в аквалангах.
Хм... как же я так протормозил? Почему-то был уверен, что лёгкие водолазы уже вовсю существуют. Те же немецкие подводные диверсанты, про которых книжку читал ещё в детстве, не с ИПами ведь ныряли? Хотя может и с ИПами, не помню, да и тогда для меня разницы не было — ИП, акваланг...
А так как Богдан Степанович, продолжал глядеть на меня, ожидая объяснений, то пришлось выкручиваться. Соврал ему, что это в Питере, перед самой войной, один парень такую штуку изобрёл. Вещь крайне удобная, вот мол и думал, что она уже в производство давно пошла. Главстаршина заинтересовался и я насколько мог, объяснил ему, в общем-то довольно простое устройство. Хотя сам его, честно говоря, не очень и знал. Там вроде вся фича, в редукторах, причём один из них — высокого давления и в лёгочном автомате. Насколько мог, даже нарисовал общий вид в блокноте, который дал сопровождающий нас старлей.
Степаныч начал было расспрашивать про акваланг дальше, но тут с бугра, где мы оставили машину, посигналили. Прикрыв глаза от солнца, разглядел знакомую морду нашего водителя. Ну, наконец-то. Сейчас Витька Пальцев, будет звездюлей за опоздание получать. Ведь, четыре часа этого паразита, где-то носило. Водила, вприпрыжку сбежав с крутого склона, подскочил к нам и козырнул, радостно скалясь в щербатой улыбке:
— Здравия желаю, товарищи командиры!
Оттряхнув песок с плеча, ответил:
— Здравствуй, здравствуй — друг мордастый. Ты что Палец, вообще забурел? Мы здесь, как не пришей к транде рукав болтаемся, людей отвлекаем — я кивнул на старлея — а ты шляешься не пойми где. Калымишь что ли?
— Това-а-арищ капитан, обижаете! Меня ведь, почти сразу за Козлищами — обстреляли. Хорошо, стекло откинуто было — не раскоцали. А задний баллон пробили. На спущенном, еле ушёл. А ведь почти новый баллон был. Жалко. Теперь только на выброс. Я его пожевал весь, пока от фрицев драпал. И запаску тоже продырявили. Вот пока колесо латал, время и прошло....
Взмахом руки, прервал Витькину трескотню:
— Стоп. Ты доложил, что тебя обстреляли? И почему думаешь, что это немцы были?
— Так точно, доложил! И на карте место показал. Я, как до танкистов из хозяйства Рогова доехал, так сразу и доложил. Только потом колесо менять начал. А ведь почти новая покрышка была....
— Хватит тебе про резину стонать! Сам то цел?
— Да что мне будет? Вот машина.......
— Отставить про машину! Ты скажи, почему нападавших немцами посчитал? Команды на немецком слышал, или ругательства? Может, форму видел?
Вопрос этот, меня интересовал не праздно. Одно дело, если это боевики УПА, другое — если гитлеровцы. Простые окруженцы, машину бы обстреливать не стали. Им по-тихому, до своих дойти — уже счастье. Обстреливать могли или националисты, которые уже растворились среди мирного населения, или диверсионная группа. А диверсанты — это серьёзно. Захватив одиночную машину и став мобильными, да ещё воспользовавшись неразберихой наступления, они могут хороших делов наворотить...
— Не... форму не видел. А ругательства... — Витька наморщил лоб — Точно! Слышал! Один, когда я газанул, крикнул — пся крев!
Палец удивлённо посмотрел на меня и разведя руки добавил:
— Выходит — это Мельниковцы были?
— Выходит что так. А ты сразу — фрицы, фрицы! Чуть в заблуждение не ввёл...
Водила немного подумал, а потом, сдвинув белёсые брови, выдал:
— А по мне — один хрен. Кто в меня стреляет — все враги, а значит немцы. И сортировкой их по национальности, пусть черти в аду занимаются.
— Вах! Хорошо сказал! А сейчас, герой припозднившийся, у тебя полчаса времени — можешь искупаться.
И хлопнув Витька по спине, придал ему направление движения к берегу. Палец обрадовано кивнул и, путаясь в штанинах, мигом скинул форму, рванув к резвящимся на мелководье мореманам.
А я, опять повёл высоконаучный разговор со Степанычем, об устройстве легководолазного агрегата. Хотя себе конечно заметку сделал, во время очередной встречи с верховным, доложить о новом просветлении. И фиг с ним, что конструкцию акваланга знаю плохо. Хоть и плавал с ним всего пару раз, но ведь что-то всё равно помню. Вон, даже главстаршина понимает, про что говорю. Тут главное идея, а там пусть инженера мозги напрягают. Тем более, эта штука для диверсий годится просто исключительно, невзирая на демаскирующие пузыри. Да и не только для диверсий. Мест применения — масса! В общем, пока болтали с Богдан Степанычем, Палец искупался, обсох и мы, отпустив старлея, покатили в своё расположение.
По пути всё думал, сколько у меня в голове таких вот вещей находится, вроде знакомых и привычных с самого рождения, которые искренне считаешь всем известными, чуть ли не с начала времён. Но на проверку, оказывающихся, какими-то откровениями. Вон, например как с радиоаппаратурой получилось. Я ведь даже и предположить не мог, что основные проблемы в ремонте тех же раций, возникают при диагностировании поломки. То есть, про модульные соединения тут и не слышали. Когда прибор приказывал долго жить, ремонтник вооружался схемой, тестером и начинал долго и мучительно искать сгоревшую деталь. Только когда сам поглядел на Мишку, который третий час, копаясь в потрохах передатчика, не мог понять, в чём же глюк, спросил — чего он не раскидает её по частям и не проверит поблочно. Спросил и с удивлением понял, что он меня не понимает. Тогда я ещё Иван Петровичу, докладную записку написал, в которой описал общие принципы модульной открытой архитектуры. Ну ведь — мелочь совершеннейшая, правда внедряли её долго. Зато после принятия, обычный армейский «маркони», глянув в таблицу неисправностей, вклеенную в крышку станции, мог просто тупо менять горелый блок на исправный и всё! А остальным ремонтом, занимались уже специалисты в тылу, что экономило и время и нервы, да и технику фронтовые горе-умельцы, не палили. Так что результаты были — ого-го! Полковник, потом сказал, что по результатам проверки, время, затрачиваемое на замену и ремонт вышедших из строя радиостанций, снизилось в несколько раз. Тут «Виллис», особо резво подскочил на очередной кочке, а я, прикусив язык, отвлёкся от мыслей о глобальном, и стал просто наблюдать за дорогой.
— Вы тут дрыхните, а там! Там! Я уже насчёт машины договорился! Давайте быстрее!
Гусев, приоткрыв один глаз, недовольно пробурчал:
— Чего ты орёшь? Чего — там? Немцы, что ли?
— Какие немцы! Там к Громову — Утёсов приехал! Мишке, из штаба армии знакомый связист звякнул. Колычев уже добро дал. Едем мы втроём и Северов.
Из коек все вылетели, как наскипидаренные. Ну ещё бы! Утёсов в те времена был фигура! По современному — суперстар! Это, если в наше время, слепить Кинчева, Круга и Пугачиху, то уровень популярности был бы приблизительно тот же. Хотя звёзды приезжали на фронт не в первый раз, но интересовали меня далеко не все. Помню, когда приезжала Орлова — я даже не пошёл на концерт. Толщина ног советской дивы и её пронзительный голос, ввергал мою разборчивую натуру в уныние. А вот шансон с джазом, уважал всегда. Поэтому уже через пять минут, мы выслушивали наставления полковника, стоя возле «Виллиса». Иван Петрович, назначив старшим команды Гусева, выдал короткий инструктаж, предостерегая от различных залетов и посетовав, что у самого нет времени послушать знаменитый оркестр, наконец, дал разрешение на выезд.
На место будущего выступления, приехали слишком рано. Солдаты только-только заканчивали сколачивать помост, который выполнял роль сцены. Утёсов, со своей джаз-бандой готовился к концерту, располагаясь в здании школы, находящейся рядом со штабом. Причём охрану усилили настолько, как будто ждали высадки немецкого десанта. Хотя, просачивающиеся отовсюду поклонники, были похлеще фрицевских диверсантов. Те, кто помладше званием, пытались проникнуть в школу окольными путями. Кто постарше, наезжали на охрану возле главного входа. Но все получали облом. К самым борзым и крикливым, выскочил начальник штаба и поимел в извращённой форме, не взирая на звания и награды.
Мы наблюдали за фанатами со стороны, держась подальше, чтобы не попасть под горячую руку. Честно говоря, никогда не понимал таких людей. Вон, целого лётного капитана, парня лет двадцати пяти, с двумя орденами «Отечественной Войны» и «Красной Звездой», как пацана, натыкали носом и дали от ворот поворот. А оно ему надо было? Неужели желание поручкаться со знаменитостью, затмило всё остальное? Пока сидя в тенёчке перекуривали, к нашей лавочке, по большой дуге приблизился тот самый, обломанный кэп. Видно было, что парню хочется как-то оправдаться за недавний позор, свидетелями которого мы стали. Присев рядышком, он, поздоровавшись и тоже закурив сказал:
— Вот ведь паразиты, так и не пустили... Вы мужики не подумайте, я ведь не какой-то — он пошевелил пальцами подбирая слово — поклонник, который за автографом гоняется. Дело к Леониду Осиповичу имел важное. У нас ведь в полку, ребята тоже свой джаз организовали. Хотелось, про кое-какие вещи специфические у него узнать.
Я, выпустив пару красивых колечек, лениво ответил:
— Ну и спросишь после концерта. Сейчас, чего на рожон то лезть?
Капитан только рукой махнул:
— После концерта, его моментально начальство к себе утащит. Тогда — точно не подберёшься.....
Тут влез Пучков:
— А когда всё начнётся?
— Часа через четыре, когда народ из запасного полка подведут.
Вот блин! И что мы целых полдня делать будем? А всё Мишка — быстрее, быстрее! Сиди здесь теперь как додик. Можно конечно, штабных знакомых навестить, но сейчас пообщаться, толком всё равно не получится... Лётчик, тем временем, докурив, поднялся и махнул нам рукой:
— Ладно славяне! Счастливо оставаться!
и помолчав секунду
— А всё-таки жаль, что с таким человеком, лично поговорить не получилось! Это ведь глыба! Талант!
И здесь меня удивил Гусев. Странно хмыкнув, он ляпнул:
— Ну, с одной знаменитостью, ты уже поговорил...
Капитан удивлённо остановился:
— Не понял?
— А что тут понимать? Песню «Як-истребитель» слышал? Автор знаешь кто?
— Знаю, конечно — Лисов Илья
— Ну, так ты с ним, только что и говорил...
Серёга кивнул в мою сторону и пришлось не вставая, отвесить шутливый поклон.
Летун не поверил:
— Да ну мужики... пулю льёте...
Но потом, поняв, что мы не собираемся ничего доказывать, изменился в лице и всё ещё недоверчиво спросил:
— Так ты... вы... тот самый Лисов, который и «Чёрного кота» написал?
Да уж командир — удружил, так удружил. Видно на Серёгу общая атмосфера в преддверии концерта так подействовала, вот он и решил показать, что и мы не лыком шиты. Лётчик, продолжал удивлённо пялиться, поэтому потянувшись, хрустнув суставами, уклончиво ответил:
— Ну, во всяком случае, первый, кто такие песни в этом мире пел, точно был я...
Фанат джаза, аж на месте подпрыгнул. Видно крепко нахлобучила самодеятельного музыканта такая нежданная встреча. Немного придя в себя, капитан тут же развил бурную деятельность. А именно — предложил проследовать к нему, откушать чем бог послал, посмотреть на их ансамбль и вообще... Аргументируя тем, что до концерта Утесова ещё полдня, а до лётной части ехать — и десяти минут не будет. Мы переглянулись, но сказать ничего не успели. Лёха, главный желудок нашей группы, не раздумывая, дал согласие за всех. Очень уж нравились парню лётные столовые и тамошние барышни...
Пока грузились в джип — познакомились. Лётчика звали Прохор Титов. Он был комэском в ЗАПе и со дня на день ожидал нового назначения. Поэтому и хотел быстренько узнать какую-нибудь интересную фичу у Утесова, чтобы перед отправкой поразить всех в полку, последним выступлением своей музыкальной группы. С Леонидом Осиповичем пролетел, но вот меня, как фигуру не менее известную, упускать точно не собирался.
Доехали действительно быстро — минут за десять. Только вот по пути, я предупредил Прохора, что к известности не стремлюсь. И флагом размахивать, демонстрируя мою физиономию — не надо. Ввиду специфичности профессии и военного времени. Сказал ему, что мы военные переводчики, поэтому, морды публике не светим. Но затем, подбодрил приунывшего Титова, пообещав подарить для его коллектива, только что написанную песню. Причём как раз — про лётчиков.
В общем, пока перекусывали в приятном обществе девиц — официанток, вся местная джазовая банда, собралась в отдельном помещении, притащив свои инструменты. Войдя и поздоровавшись, мои ребята чинно расселись, а я с капитаном, подошёл к музыкантам. То, что собирался сейчас сделать, было как обычно плагиатом чистой воды. Только тырил не у наших авторов, а как это не странно — у американцев. Песенка забойная, единственно под гитару её хреново было петь, а у Прохора целый ансамбль. Так что, должно получиться. Оглядев притихших лётчиков, сказал:
— В общем так мужики. Попробуйте всё влёт, на слух воспринять. Нот вам дать не могу, но если получится — то, что вы сейчас сыграете, сам Утёсов потом исполнять будет. Так что от вас нужно умение, ну и импровизации побольше. Готовы?
Народ закивал, а я отщёлкивая пальцами ритм, начал:
Провожали всем составом. Прохор, даже автограф затребовал. Ему, за то, что он не разболтал, кто я есть такой, в офицерском блокноте написал — «Будущему великому маэстро от поклонника» и расписался. Титов, только что ножкой в смущении не шаркнул. А мы, запрыгнув в машину, покатили обратно к штабу. Там, почти всё было готово. Во всяком случае, зрители уже присутствовали. Пока пробирались через толпу, ближе к импровизированной сцене, на нас пару раз рыкнули. Мы рыкнули в ответ и в конце концов, найдя подходящее место, приземлились.
А потом начал петь Утёсов... И старые свои песни и новые. И про сердце, которому не хочется покоя и про Мишку-одессита. И про пароход и про извозчика. Даже, ещё не слышанную мной — про фашистского козла. Правда, смысл в слово «козёл» вкладывался несколько другой, но всё равно — близкий к современному. Во всяком случае, слова припева, исполняемые под развесёлый фокстрот — «забьём козла, козла браточки!» к игре в домино никакого отношения не имели, а наоборот содержали призыв забить козлов-фашистов в самом прямом смысле этого слова.
Я от такого несколько обалдел. Надо же, какие песни тут, на эстраде исполняют. Аж, чем-то родным повеяло... А говорили — цензура, цензура... Народ, после каждой композиции хлопал, орал и всячески выражал свою радость. Некоторые, от избытка чувств шмаляли в воздух, благо концерт проходил под открытым небом. Невоздержанных, тут же выдёргивали ребята с комендатуры и на этом, для хулиганов, праздник заканчивался. Остальные бойцы обращали мало внимания на занятых работой комендачей, продолжая веселиться. Вообще, настроение было классное! Не взирая на то, что все зрители в форме, ощущение такое, как будто на гражданке, в концертном зале сидишь. И войны никакой нет...
Всё-таки, не зря на фронт такие артисты приезжают. За полтора часа выступления, люди как будто в отпуске побывали. И непрерывное нервное напряжение ослабло... Под конец, Утёсов на бис спел любимую песню верховного — «С одесского кичмана». Правда, как по мне, то Кортнев из «Несчастного случая» её исполнял лучше. Она у него, более душевней и лиричней получилась. Но, так как народу сравнивать было не с чем, то и классическое исполнение было воспринято на ура.
В общем, всё было замечательно, жаль, быстро закончилось. Солдат стали строить, офицеры расходились и разъезжались самостоятельно. Уже садясь в джип, увидел, что Титов, всё-таки смог поймать главного советского джазмена и что-то ему втирает, показывая на своих ребят, которые стояли неподалёку и непрерывно крутя при этом головой. У меня закрались подозрения, что он высматривает человека, пару часов назад, подарившего ему новый шлягер. Хм... а оно мне надо? Он сам замечательно и мелодию и текст до Утесова доведёт. Нас уже и так, время поджимает. Только, только, к контрольному сроку успеваем вернуться. Поэтому, быстренько плюхнувшись за руль и не дожидаясь, пока мужики толком рассядутся, дал по газам.
А через полчаса езды, из густого подлеска, под наш, резво прыгающий по просёлку джип метнули гранату. Может кто другой, её бы и принял за камень, брошенный каким-то дебилом, по проезжающей машине. Только вот, наивных в «Виллисе» не было. Сами так, не один раз «языков» брали. Прикинешь скорость, швырнёшь гранату перед машиной, так чтобы она рванула под колёсами и аллес! Все осколки на себя принимает днище, а пассажиров только глушит. Ну... в основном, только глушит. После чего, их можно брать тёпленькими. Поэтому, увидев летящий предмет, Серёга с Лёхой в один голос завопили:
— Граната!
А я, тормознул, выкручивая руль и тут же опять притопил газ, юзом влетая в кусты на обочине дороги. За спиной шарахнуло, но мужики уже вылетали из машины, занимая оборону. Только Мишка сидел, ошалело хлопая глазами и вцепившись в поручень. До этой штабной крыски, как мы его иногда шутливо обзывали, похоже ещё не дошло, что случилось. Но объяснять было некогда... Выдернув автомат из зажимов, тоже вывалился наружу, попутно прихватив Северова.
Блин! Снова что ли, оборзевшие ОУНовцы шалят? И куда на фиг, СМЕРШ смотрит? Наберут таких как Задрыгайчик, а потом свою же жопу, при походе в сортир найти не могут, не то, что кого-то поймать! Хотя, это скорее просто от злости сейчас так думаю. Ребята с контрразведки ещё те волкодавы и большинство диверсантов ими всё-таки отлавливается. Жалко только, что вот этих конкретных, они прощёлкали...
Слева послышался треск сучьев и Гусев, влепил на звук, из пистолета. Треск затих, зато с другой стороны раздалась короткая очередь. Вот шустрики — в клещи берут. Тот, которого пуганул Серёга, опять зашевелился и мне пришлось, добавить по кустам из ППС. С полминуты было тихо, а потом, по нам ударили в пять стволов.
На этот раз, патроны нападающие не экономили. Видно поняли, что потенциальные языки вполне здоровы и сдаваться не собираются. Тем более, время работало на нас. В любую минуту, по дороге могла проехать машина и ситуация кардинально бы поменялась. Бабах! Бабах! У-у сволочи... гранатами пытаются достать. Правда, им кусты, сильно мешают. Но если это не прекратить, то всё равно, осколками покоцать смогут. Я краем глаза увидел, как Гек, шустро пополз вбок. Видно тоже сообразил — пора что-то предпринимать. Мы с Серёгой и слегка очухавшимся от неожиданности Мишкой поддержали его. Хотя лучше бы Северов просто лежал и патроны берёг. Блин, ведь на концерт, а не на войну ехали, поэтому из оружия — только по пистолету на нос, да автомат с одним магазином, две трети которого я уже расстрелял. Так что остаётся надеяться — Лёхе повезёт.
Дело в том, что Пучков, невзирая на наши подколы, всюду таскался с лимонкой в кармане. По-моему, даже в туалет с ней ходил, объясняя, дескать это — «счастливая» граната. Как «фенька» может быть счастливой, я не понимал, но сейчас сильно рассчитывал, что она всех выручит. Если Гек, сможет выползти вон к той проплешине, то кинув навесом в нападающих чугунный кругляш, он хотя бы отвлечёт их внимание.
— Слушай, тебе не кажется, что все улетели, а мы остались? Во всяком случае, положение точно как в том анекдоте.
— Ещё как кажется
Пучков паснул камушек мне
— Что нам теперь — пешком идти?
— Куда? Без документов и в этом прикиде — я подёргал себя за кургузый пиджачок — далеко не уйдём. Ладно, потопали к комполка, ситуацию прояснять.
Подполковник Гуцулов, командир полка транспортной авиации, отнёсся к проблеме с пониманием, но по кряхтению и хмыканью стало понятно — своего водилу с машиной, давать не хочет. Зато дал связь и ситуация прояснилась. Правда не очень... «Виллис» за нами, оказывается, ушёл ещё затемно и куда-то пропал. Северов, с которым мы в конце концов связались, узнав про это, обещал что-нибудь придумать. Ну, пока на базе думают, я выпросил у подполковника машину и сопровождающего для поездки на пляж. На это, Гуцулов тут же согласился, тем более было видно, что ему неудобно за свою предыдущую прижимистость.
Хотя человека можно понять. Хамья в армии хватает и его новенький джип, вполне могли подменить на рухлядь а то и вообще зажать и вернуть только водителя. Где он потом хвосты искать будет? Не спорить же с военной разведкой, тем более те — всегда отмажутся. А вот необременительно для себя, угодить гостям, он был готов, так что через двадцать минут, в сопровождении старшего лейтенанта, мы уже пылили в сторону побережья. Блин, хоть и нравится Чёрное море, с его запахом йода, чистой тёплой водой, галечными пляжами, но в этом году, всего третий раз купаться буду. То далеко стоим, то времени нет, то ещё какой-нибудь облом приключается... Но в этот раз, пока не накупаемся вволю, фиг нас кто от воды оттащит.
В принципе как задумывали, так и получилось. Наплавались, нанырялись до одури, пользуясь последними жаркими денёчками. Где-то через час, к нам присоединилась компания каких-то молодых мореманов, под предводительством степенного главстаршины. Запустив своих щеглов резвиться в воду, тот разок окунувшись, предпочёл загар заплывам. Сначала он просто валялся на камушках, а потом закурив, подошёл к нам знакомиться. Слово за слово — разговорились. Интересный оказался мужик. Он до войны в ЭПРОНе работал, а потом, в Балаклавском ВМТ, затонувшие корабли поднимая.
Тут беседа сама собой свернула на «Чёрного принца» и прочие утопшие сокровища. Богдан Степанович, как представился нам главстаршина, травил о разных интересных находках и вообще о романтике работы водолазом. Рассказчик он был хороший, поэтому слушали с интересом. Только вот когда он рассказывал, как они обследовали старинный корабль, лежавший на глубине семнадцати метров я спросил:
— А почему в водолазном костюме? Не проще, лёгким водолазам было там всё прошерстить? Глубина то небольшая...
— Лёгким, это которые на чистом кислороде? Неё... столько людей им уже потравилось...
— При чём тут чистый кислород? Я про обычные акваланги говорю, которые со сжатым воздухом.
— Какие такие акваланги?
Степаныч, удивлённо поднял бровь.
— Ну, эти... с маской, с баллоном, с ластами...
Я показал, как будто одеваю рюкзак и, с удивлением понял, что главстаршина не врубается, о чём ему говорю.
Ексель — моксель! Это что же получается? Если старый водолаз не слышал про акваланги, то выходит — тех ещё в природе нет? Застыв с открытым ртом, пытался вспомнить, когда их вообще изобрели. В пятидесятых годах они точно были. Во всяком случае, в доисторическом фильме тех времён — «Последний дюйм», в них плавали вовсю. И изобрёл акваланг вроде... да нет, точно — Жак Ив Кусто. Про это по телику показывали. Там, в старой хронике, молодой, носастый Кусто, вместе с напарником плюхались с лодочки в воду, именно в аквалангах.
Хм... как же я так протормозил? Почему-то был уверен, что лёгкие водолазы уже вовсю существуют. Те же немецкие подводные диверсанты, про которых книжку читал ещё в детстве, не с ИПами ведь ныряли? Хотя может и с ИПами, не помню, да и тогда для меня разницы не было — ИП, акваланг...
А так как Богдан Степанович, продолжал глядеть на меня, ожидая объяснений, то пришлось выкручиваться. Соврал ему, что это в Питере, перед самой войной, один парень такую штуку изобрёл. Вещь крайне удобная, вот мол и думал, что она уже в производство давно пошла. Главстаршина заинтересовался и я насколько мог, объяснил ему, в общем-то довольно простое устройство. Хотя сам его, честно говоря, не очень и знал. Там вроде вся фича, в редукторах, причём один из них — высокого давления и в лёгочном автомате. Насколько мог, даже нарисовал общий вид в блокноте, который дал сопровождающий нас старлей.
Степаныч начал было расспрашивать про акваланг дальше, но тут с бугра, где мы оставили машину, посигналили. Прикрыв глаза от солнца, разглядел знакомую морду нашего водителя. Ну, наконец-то. Сейчас Витька Пальцев, будет звездюлей за опоздание получать. Ведь, четыре часа этого паразита, где-то носило. Водила, вприпрыжку сбежав с крутого склона, подскочил к нам и козырнул, радостно скалясь в щербатой улыбке:
— Здравия желаю, товарищи командиры!
Оттряхнув песок с плеча, ответил:
— Здравствуй, здравствуй — друг мордастый. Ты что Палец, вообще забурел? Мы здесь, как не пришей к транде рукав болтаемся, людей отвлекаем — я кивнул на старлея — а ты шляешься не пойми где. Калымишь что ли?
— Това-а-арищ капитан, обижаете! Меня ведь, почти сразу за Козлищами — обстреляли. Хорошо, стекло откинуто было — не раскоцали. А задний баллон пробили. На спущенном, еле ушёл. А ведь почти новый баллон был. Жалко. Теперь только на выброс. Я его пожевал весь, пока от фрицев драпал. И запаску тоже продырявили. Вот пока колесо латал, время и прошло....
Взмахом руки, прервал Витькину трескотню:
— Стоп. Ты доложил, что тебя обстреляли? И почему думаешь, что это немцы были?
— Так точно, доложил! И на карте место показал. Я, как до танкистов из хозяйства Рогова доехал, так сразу и доложил. Только потом колесо менять начал. А ведь почти новая покрышка была....
— Хватит тебе про резину стонать! Сам то цел?
— Да что мне будет? Вот машина.......
— Отставить про машину! Ты скажи, почему нападавших немцами посчитал? Команды на немецком слышал, или ругательства? Может, форму видел?
Вопрос этот, меня интересовал не праздно. Одно дело, если это боевики УПА, другое — если гитлеровцы. Простые окруженцы, машину бы обстреливать не стали. Им по-тихому, до своих дойти — уже счастье. Обстреливать могли или националисты, которые уже растворились среди мирного населения, или диверсионная группа. А диверсанты — это серьёзно. Захватив одиночную машину и став мобильными, да ещё воспользовавшись неразберихой наступления, они могут хороших делов наворотить...
— Не... форму не видел. А ругательства... — Витька наморщил лоб — Точно! Слышал! Один, когда я газанул, крикнул — пся крев!
Палец удивлённо посмотрел на меня и разведя руки добавил:
— Выходит — это Мельниковцы были?
— Выходит что так. А ты сразу — фрицы, фрицы! Чуть в заблуждение не ввёл...
Водила немного подумал, а потом, сдвинув белёсые брови, выдал:
— А по мне — один хрен. Кто в меня стреляет — все враги, а значит немцы. И сортировкой их по национальности, пусть черти в аду занимаются.
— Вах! Хорошо сказал! А сейчас, герой припозднившийся, у тебя полчаса времени — можешь искупаться.
И хлопнув Витька по спине, придал ему направление движения к берегу. Палец обрадовано кивнул и, путаясь в штанинах, мигом скинул форму, рванув к резвящимся на мелководье мореманам.
А я, опять повёл высоконаучный разговор со Степанычем, об устройстве легководолазного агрегата. Хотя себе конечно заметку сделал, во время очередной встречи с верховным, доложить о новом просветлении. И фиг с ним, что конструкцию акваланга знаю плохо. Хоть и плавал с ним всего пару раз, но ведь что-то всё равно помню. Вон, даже главстаршина понимает, про что говорю. Тут главное идея, а там пусть инженера мозги напрягают. Тем более, эта штука для диверсий годится просто исключительно, невзирая на демаскирующие пузыри. Да и не только для диверсий. Мест применения — масса! В общем, пока болтали с Богдан Степанычем, Палец искупался, обсох и мы, отпустив старлея, покатили в своё расположение.
По пути всё думал, сколько у меня в голове таких вот вещей находится, вроде знакомых и привычных с самого рождения, которые искренне считаешь всем известными, чуть ли не с начала времён. Но на проверку, оказывающихся, какими-то откровениями. Вон, например как с радиоаппаратурой получилось. Я ведь даже и предположить не мог, что основные проблемы в ремонте тех же раций, возникают при диагностировании поломки. То есть, про модульные соединения тут и не слышали. Когда прибор приказывал долго жить, ремонтник вооружался схемой, тестером и начинал долго и мучительно искать сгоревшую деталь. Только когда сам поглядел на Мишку, который третий час, копаясь в потрохах передатчика, не мог понять, в чём же глюк, спросил — чего он не раскидает её по частям и не проверит поблочно. Спросил и с удивлением понял, что он меня не понимает. Тогда я ещё Иван Петровичу, докладную записку написал, в которой описал общие принципы модульной открытой архитектуры. Ну ведь — мелочь совершеннейшая, правда внедряли её долго. Зато после принятия, обычный армейский «маркони», глянув в таблицу неисправностей, вклеенную в крышку станции, мог просто тупо менять горелый блок на исправный и всё! А остальным ремонтом, занимались уже специалисты в тылу, что экономило и время и нервы, да и технику фронтовые горе-умельцы, не палили. Так что результаты были — ого-го! Полковник, потом сказал, что по результатам проверки, время, затрачиваемое на замену и ремонт вышедших из строя радиостанций, снизилось в несколько раз. Тут «Виллис», особо резво подскочил на очередной кочке, а я, прикусив язык, отвлёкся от мыслей о глобальном, и стал просто наблюдать за дорогой.
***
А ещё через несколько дней, в комнату, где все отдыхали, с горящими глазами заскочил Лёха.— Вы тут дрыхните, а там! Там! Я уже насчёт машины договорился! Давайте быстрее!
Гусев, приоткрыв один глаз, недовольно пробурчал:
— Чего ты орёшь? Чего — там? Немцы, что ли?
— Какие немцы! Там к Громову — Утёсов приехал! Мишке, из штаба армии знакомый связист звякнул. Колычев уже добро дал. Едем мы втроём и Северов.
Из коек все вылетели, как наскипидаренные. Ну ещё бы! Утёсов в те времена был фигура! По современному — суперстар! Это, если в наше время, слепить Кинчева, Круга и Пугачиху, то уровень популярности был бы приблизительно тот же. Хотя звёзды приезжали на фронт не в первый раз, но интересовали меня далеко не все. Помню, когда приезжала Орлова — я даже не пошёл на концерт. Толщина ног советской дивы и её пронзительный голос, ввергал мою разборчивую натуру в уныние. А вот шансон с джазом, уважал всегда. Поэтому уже через пять минут, мы выслушивали наставления полковника, стоя возле «Виллиса». Иван Петрович, назначив старшим команды Гусева, выдал короткий инструктаж, предостерегая от различных залетов и посетовав, что у самого нет времени послушать знаменитый оркестр, наконец, дал разрешение на выезд.
На место будущего выступления, приехали слишком рано. Солдаты только-только заканчивали сколачивать помост, который выполнял роль сцены. Утёсов, со своей джаз-бандой готовился к концерту, располагаясь в здании школы, находящейся рядом со штабом. Причём охрану усилили настолько, как будто ждали высадки немецкого десанта. Хотя, просачивающиеся отовсюду поклонники, были похлеще фрицевских диверсантов. Те, кто помладше званием, пытались проникнуть в школу окольными путями. Кто постарше, наезжали на охрану возле главного входа. Но все получали облом. К самым борзым и крикливым, выскочил начальник штаба и поимел в извращённой форме, не взирая на звания и награды.
Мы наблюдали за фанатами со стороны, держась подальше, чтобы не попасть под горячую руку. Честно говоря, никогда не понимал таких людей. Вон, целого лётного капитана, парня лет двадцати пяти, с двумя орденами «Отечественной Войны» и «Красной Звездой», как пацана, натыкали носом и дали от ворот поворот. А оно ему надо было? Неужели желание поручкаться со знаменитостью, затмило всё остальное? Пока сидя в тенёчке перекуривали, к нашей лавочке, по большой дуге приблизился тот самый, обломанный кэп. Видно было, что парню хочется как-то оправдаться за недавний позор, свидетелями которого мы стали. Присев рядышком, он, поздоровавшись и тоже закурив сказал:
— Вот ведь паразиты, так и не пустили... Вы мужики не подумайте, я ведь не какой-то — он пошевелил пальцами подбирая слово — поклонник, который за автографом гоняется. Дело к Леониду Осиповичу имел важное. У нас ведь в полку, ребята тоже свой джаз организовали. Хотелось, про кое-какие вещи специфические у него узнать.
Я, выпустив пару красивых колечек, лениво ответил:
— Ну и спросишь после концерта. Сейчас, чего на рожон то лезть?
Капитан только рукой махнул:
— После концерта, его моментально начальство к себе утащит. Тогда — точно не подберёшься.....
Тут влез Пучков:
— А когда всё начнётся?
— Часа через четыре, когда народ из запасного полка подведут.
Вот блин! И что мы целых полдня делать будем? А всё Мишка — быстрее, быстрее! Сиди здесь теперь как додик. Можно конечно, штабных знакомых навестить, но сейчас пообщаться, толком всё равно не получится... Лётчик, тем временем, докурив, поднялся и махнул нам рукой:
— Ладно славяне! Счастливо оставаться!
и помолчав секунду
— А всё-таки жаль, что с таким человеком, лично поговорить не получилось! Это ведь глыба! Талант!
И здесь меня удивил Гусев. Странно хмыкнув, он ляпнул:
— Ну, с одной знаменитостью, ты уже поговорил...
Капитан удивлённо остановился:
— Не понял?
— А что тут понимать? Песню «Як-истребитель» слышал? Автор знаешь кто?
— Знаю, конечно — Лисов Илья
— Ну, так ты с ним, только что и говорил...
Серёга кивнул в мою сторону и пришлось не вставая, отвесить шутливый поклон.
Летун не поверил:
— Да ну мужики... пулю льёте...
Но потом, поняв, что мы не собираемся ничего доказывать, изменился в лице и всё ещё недоверчиво спросил:
— Так ты... вы... тот самый Лисов, который и «Чёрного кота» написал?
Да уж командир — удружил, так удружил. Видно на Серёгу общая атмосфера в преддверии концерта так подействовала, вот он и решил показать, что и мы не лыком шиты. Лётчик, продолжал удивлённо пялиться, поэтому потянувшись, хрустнув суставами, уклончиво ответил:
— Ну, во всяком случае, первый, кто такие песни в этом мире пел, точно был я...
Фанат джаза, аж на месте подпрыгнул. Видно крепко нахлобучила самодеятельного музыканта такая нежданная встреча. Немного придя в себя, капитан тут же развил бурную деятельность. А именно — предложил проследовать к нему, откушать чем бог послал, посмотреть на их ансамбль и вообще... Аргументируя тем, что до концерта Утесова ещё полдня, а до лётной части ехать — и десяти минут не будет. Мы переглянулись, но сказать ничего не успели. Лёха, главный желудок нашей группы, не раздумывая, дал согласие за всех. Очень уж нравились парню лётные столовые и тамошние барышни...
Пока грузились в джип — познакомились. Лётчика звали Прохор Титов. Он был комэском в ЗАПе и со дня на день ожидал нового назначения. Поэтому и хотел быстренько узнать какую-нибудь интересную фичу у Утесова, чтобы перед отправкой поразить всех в полку, последним выступлением своей музыкальной группы. С Леонидом Осиповичем пролетел, но вот меня, как фигуру не менее известную, упускать точно не собирался.
Доехали действительно быстро — минут за десять. Только вот по пути, я предупредил Прохора, что к известности не стремлюсь. И флагом размахивать, демонстрируя мою физиономию — не надо. Ввиду специфичности профессии и военного времени. Сказал ему, что мы военные переводчики, поэтому, морды публике не светим. Но затем, подбодрил приунывшего Титова, пообещав подарить для его коллектива, только что написанную песню. Причём как раз — про лётчиков.
В общем, пока перекусывали в приятном обществе девиц — официанток, вся местная джазовая банда, собралась в отдельном помещении, притащив свои инструменты. Войдя и поздоровавшись, мои ребята чинно расселись, а я с капитаном, подошёл к музыкантам. То, что собирался сейчас сделать, было как обычно плагиатом чистой воды. Только тырил не у наших авторов, а как это не странно — у американцев. Песенка забойная, единственно под гитару её хреново было петь, а у Прохора целый ансамбль. Так что, должно получиться. Оглядев притихших лётчиков, сказал:
— В общем так мужики. Попробуйте всё влёт, на слух воспринять. Нот вам дать не могу, но если получится — то, что вы сейчас сыграете, сам Утёсов потом исполнять будет. Так что от вас нужно умение, ну и импровизации побольше. Готовы?
Народ закивал, а я отщёлкивая пальцами ритм, начал:
После первого припева, джазисты начали подключаться. Сначала барабанщик, а потом потихоньку и остальные. Так что заканчивал под полное музыкальное сопровождение:
Был озабочен очень, воздушный наш народ
К нам не вернулся ночью, с бомбёжки самолёт
Радисты скребли в эфире, волну находя едва
И вот без пяти четыре, услышали слова...
Закончив, все немного повопили от восторга, но Титов, как истинный дирижёр быстро привёл народ в порядок. Потом, ещё часа два, гоняли мелодию по кругу, добиваясь известного мне звучания. В конце концов, услышав почти каноническое исполнение, конечно с поправкой на мастерство играющих и глянув на часы, начал откланиваться.
Мы летим, ковыляя во мгле
Мы ползём на последнем крыле
Бак пробит, хвост горит и машина летит
На честном слове и на одном крыле
Провожали всем составом. Прохор, даже автограф затребовал. Ему, за то, что он не разболтал, кто я есть такой, в офицерском блокноте написал — «Будущему великому маэстро от поклонника» и расписался. Титов, только что ножкой в смущении не шаркнул. А мы, запрыгнув в машину, покатили обратно к штабу. Там, почти всё было готово. Во всяком случае, зрители уже присутствовали. Пока пробирались через толпу, ближе к импровизированной сцене, на нас пару раз рыкнули. Мы рыкнули в ответ и в конце концов, найдя подходящее место, приземлились.
А потом начал петь Утёсов... И старые свои песни и новые. И про сердце, которому не хочется покоя и про Мишку-одессита. И про пароход и про извозчика. Даже, ещё не слышанную мной — про фашистского козла. Правда, смысл в слово «козёл» вкладывался несколько другой, но всё равно — близкий к современному. Во всяком случае, слова припева, исполняемые под развесёлый фокстрот — «забьём козла, козла браточки!» к игре в домино никакого отношения не имели, а наоборот содержали призыв забить козлов-фашистов в самом прямом смысле этого слова.
Я от такого несколько обалдел. Надо же, какие песни тут, на эстраде исполняют. Аж, чем-то родным повеяло... А говорили — цензура, цензура... Народ, после каждой композиции хлопал, орал и всячески выражал свою радость. Некоторые, от избытка чувств шмаляли в воздух, благо концерт проходил под открытым небом. Невоздержанных, тут же выдёргивали ребята с комендатуры и на этом, для хулиганов, праздник заканчивался. Остальные бойцы обращали мало внимания на занятых работой комендачей, продолжая веселиться. Вообще, настроение было классное! Не взирая на то, что все зрители в форме, ощущение такое, как будто на гражданке, в концертном зале сидишь. И войны никакой нет...
Всё-таки, не зря на фронт такие артисты приезжают. За полтора часа выступления, люди как будто в отпуске побывали. И непрерывное нервное напряжение ослабло... Под конец, Утёсов на бис спел любимую песню верховного — «С одесского кичмана». Правда, как по мне, то Кортнев из «Несчастного случая» её исполнял лучше. Она у него, более душевней и лиричней получилась. Но, так как народу сравнивать было не с чем, то и классическое исполнение было воспринято на ура.
В общем, всё было замечательно, жаль, быстро закончилось. Солдат стали строить, офицеры расходились и разъезжались самостоятельно. Уже садясь в джип, увидел, что Титов, всё-таки смог поймать главного советского джазмена и что-то ему втирает, показывая на своих ребят, которые стояли неподалёку и непрерывно крутя при этом головой. У меня закрались подозрения, что он высматривает человека, пару часов назад, подарившего ему новый шлягер. Хм... а оно мне надо? Он сам замечательно и мелодию и текст до Утесова доведёт. Нас уже и так, время поджимает. Только, только, к контрольному сроку успеваем вернуться. Поэтому, быстренько плюхнувшись за руль и не дожидаясь, пока мужики толком рассядутся, дал по газам.
А через полчаса езды, из густого подлеска, под наш, резво прыгающий по просёлку джип метнули гранату. Может кто другой, её бы и принял за камень, брошенный каким-то дебилом, по проезжающей машине. Только вот, наивных в «Виллисе» не было. Сами так, не один раз «языков» брали. Прикинешь скорость, швырнёшь гранату перед машиной, так чтобы она рванула под колёсами и аллес! Все осколки на себя принимает днище, а пассажиров только глушит. Ну... в основном, только глушит. После чего, их можно брать тёпленькими. Поэтому, увидев летящий предмет, Серёга с Лёхой в один голос завопили:
— Граната!
А я, тормознул, выкручивая руль и тут же опять притопил газ, юзом влетая в кусты на обочине дороги. За спиной шарахнуло, но мужики уже вылетали из машины, занимая оборону. Только Мишка сидел, ошалело хлопая глазами и вцепившись в поручень. До этой штабной крыски, как мы его иногда шутливо обзывали, похоже ещё не дошло, что случилось. Но объяснять было некогда... Выдернув автомат из зажимов, тоже вывалился наружу, попутно прихватив Северова.
Блин! Снова что ли, оборзевшие ОУНовцы шалят? И куда на фиг, СМЕРШ смотрит? Наберут таких как Задрыгайчик, а потом свою же жопу, при походе в сортир найти не могут, не то, что кого-то поймать! Хотя, это скорее просто от злости сейчас так думаю. Ребята с контрразведки ещё те волкодавы и большинство диверсантов ими всё-таки отлавливается. Жалко только, что вот этих конкретных, они прощёлкали...
Слева послышался треск сучьев и Гусев, влепил на звук, из пистолета. Треск затих, зато с другой стороны раздалась короткая очередь. Вот шустрики — в клещи берут. Тот, которого пуганул Серёга, опять зашевелился и мне пришлось, добавить по кустам из ППС. С полминуты было тихо, а потом, по нам ударили в пять стволов.
На этот раз, патроны нападающие не экономили. Видно поняли, что потенциальные языки вполне здоровы и сдаваться не собираются. Тем более, время работало на нас. В любую минуту, по дороге могла проехать машина и ситуация кардинально бы поменялась. Бабах! Бабах! У-у сволочи... гранатами пытаются достать. Правда, им кусты, сильно мешают. Но если это не прекратить, то всё равно, осколками покоцать смогут. Я краем глаза увидел, как Гек, шустро пополз вбок. Видно тоже сообразил — пора что-то предпринимать. Мы с Серёгой и слегка очухавшимся от неожиданности Мишкой поддержали его. Хотя лучше бы Северов просто лежал и патроны берёг. Блин, ведь на концерт, а не на войну ехали, поэтому из оружия — только по пистолету на нос, да автомат с одним магазином, две трети которого я уже расстрелял. Так что остаётся надеяться — Лёхе повезёт.
Дело в том, что Пучков, невзирая на наши подколы, всюду таскался с лимонкой в кармане. По-моему, даже в туалет с ней ходил, объясняя, дескать это — «счастливая» граната. Как «фенька» может быть счастливой, я не понимал, но сейчас сильно рассчитывал, что она всех выручит. Если Гек, сможет выползти вон к той проплешине, то кинув навесом в нападающих чугунный кругляш, он хотя бы отвлечёт их внимание.