Александра включили в состав жюри очередного Каннского фестиваля. Он имел возможность взять с собой одного человека и, конечно, предложил Инне поехать на фестиваль. Он вылетел туда первым, а Инна должна была прилететь через пару дней. Она страшно волновалась. Первая поездка за рубеж, совсем одна, языка не знает, а вдруг она там пропадет? Но волнения были напрасны: в аэропорту ее ждала машина, чтобы отвезти в отель. Александр с утра до вечера был занят в жюри. Инна ходила на просмотры фильмов, гуляла по набережной Круазетт. На день закрытия фестиваля Александр с утра облачился в смокинг и лаковые туфли. У Инны до начала церемонии было время и она посвятила его своему туалету. Она привезла с собой черное платье, сшитое у модельера - Александр его еще не видел,- сходила в салон и сделала прическу, а потом заглянула в ювелирный магазин и купила недорогое, но красивое колье.
Вечером на приеме Инна увидела, что многие зарубежные кинозвезды и известные режиссеры знают Александра в лицо, и он беседовал с ними по-английски, как с друзьями. Инна всем понравилась и чувствовала, что Саша этим очень доволен. Только Катрин Денев не пожелала познакомиться. Она подошла к Кайдановскому и, кокетничая, завела с ним беседу по-английски, не взглянув даже на стоявшую рядом Инну.
- Не обращай внимания,- сказал потом Саша.- Просто Катрин не любит молоденьких актрис. Придется предложить ей роль в моем фильме, как ты думаешь? - рассмеялся он и взял Инну под руку.
Серебряный браслет
Приближался первый Новый год, который они должны были встретить вместе. Накануне вечером они пошли в гости к одной из Сашиных подруг художнице Фиалке Штеренберг. Сколько ей было тогда уже лет, если она еще в юности дружила с четой Бриков и Маяковским? Сначала зашли в антикварный магазин, и Саша купил для Фиалки изумительный браслет. Попросил Инну примерить, чтобы убедиться в том, как он хорош. Инна впервые примеряла настоящее украшение, глаза у нее загорелись. Вкус Александра и умение разбираться в женских безделушках поразили ее. Видя ее волнение, он предложил: "Выбери что-нибудь и себе". Инна совершенно растерялась, и тогда он выбрал сам: серебряный браслет с гранатами. Вечер у Фиалки прошел чудесно. Прощаясь, та сказала Инне: "Я хочу написать ваш портрет". Впоследствии этот портрет был выставлен и кем-то куплен.
Кайдановский был одним из тех редких мужчин, которые умеют дружить с женщинами. Подруги были гораздо старше его, они были очень образованны, с аристократическими манерами, будто олицетворяли собой давно ушедшую эпоху. Да он и сам был, скорее, из века девятнадцатого, а не двадцатого. В прошлом жил, как в настоящем, и когда рассуждал о чем-либо, то возникала полная иллюзия того, что он мог бы быть современником и Пушкина, и Достоевского. Кайдановский был тонким ценителем классической музыки, изучал философию, историю религии, собрал уникальную библиотеку, писал картины, сценарии, сочинял и сам исполнял песни. Кажется, не существовало ничего на свете, чего бы он не знал. Какова же была радость Инны, когда случайно выяснилось, что Саша не читал дневников Достоевского, а у Инны как раз была эта книга. Она принесла ее из своей скромной домашней библиотеки, и Саша с жадным нетерпением сразу же стал читать. С того момента Инна почувствовала, что между ними началось взаимопонимание.
Несмотря на мужественную внешность, Кайдановский был раним душой. Прекрасное, настоящее, высокое могло заставить его даже заплакать. Однажды они собирались посмотреть кассету с фильмами Чарли Чаплина, и Саша признался: "Ты только не удивляйся, когда я смотрю его фильмы, то не могу удержаться, всегда плачу". Нежнейшим образом он любил и своих животных: собаку-дворняжку Зину и кота Носика. Бывало, звонит из Испании (он был там на съемках): "Здесь прекрасно, изумительно! Не хватает только Зины и Носика!" Или звонок из Парижа, уже при Инне: "Как Зина, Носик? С ними ничего не случилось?" Когда его спрашивали: "Ты действительно любишь Зину больше любимой женщины?" - Александр совершенно серьезно отвечал: "Конечно, ведь Зина нуждается во мне куда больше". Носик вырос в атмосфере обожания. Из комнаты Александр его не выпускал, однако тот не раз дрался с соседским котом так, что их водой разливали, и трижды сигал в окно с третьего этажа.
Инна и Саша переехала с Поварской - сняли квартиру на Бауманской. На Поварскую, которая в самом центре, к ним ежедневно кто-нибудь заходил, на Бауманскую стали приезжать изредка, не по пути. Однажды приехал из Санкт-Петербурга Сергей Курехин. Конечно, засиделись за полночь - о стольком нужно было переговорить. Много выпили, сильно накурили. Сергей приоткрыл дверь на лестничную площадку, чтобы выветрился дым, а то они уже почти не различали друг друга за столом. Александр вначале не заметил, что дверь открыта, а когда это обнаружилось, Носика дома уже не было. Что тут началось! Обыскали подъезд, двор, весь квартал. Саша был вне себя. Курехин, виноватый и расстроенный, тоже искал, бегая по двору. Искали до трех часов ночи и не нашли. Пришлось возвращаться домой. Вечер был испорчен, радость от встречи с другом прошла из-за пропажи любимого кота. Когда вошли в подъезд, Инна сказала, что не станет ждать лифт, а поднимется на седьмой этаж по лестнице и там их встретит. Ей, мастеру спорта по легкой атлетике, сделать это было нетрудно. Между шестым и седьмым этажом она вдруг обнаружила Носика. Тот сидел, вжавшись в стену, за мусоропроводом. Взяв на руки обмякшего сразу кота, она прижала его к груди и, когда Саша вышел из лифта, протянула ему его любимца. Саша просиял от радости и посмотрел на Инну долгим признательным и любящим взглядом.
Свадьба
Время шло, а с фильмом ничего не получалось. Александр знал, что у него больное сердце, он уже перенес два инфаркта, и все это сильно выбивало его из колеи. Так ведь можно и не успеть. И потом, он тяготился жизнью, если не была заполнена творчеством, его угнетала повседневность, раздражал быт. Инна чисто по-женски хотела ему помочь. Ей доставляло огромное удовольствие бегать за мясом в гастроном, варить ему борщ, гладить рубашки. Саша больше одного раза рубашку не надевал, так что стирать и гладить приходилось без конца. Но она не знала, что все это мало имеет для него значения, если нет главного - кино.
Однажды, очередной раз вернувшись с "Мосфильма" - они снова жили на Поварской,- Александр увидел, что давно не мытые окна вымыты до блеска, а в комнате наведен идеальный порядок. Вообще он привык к беспорядку, в котором он один всегда знал, где что у него находится, в каких рукописях зарыт нужный листок или блокнот, где валяются его часы и так далее. Самодеятельность Инны привела его в такое бешенство, что она потом и не помнила, как оказалась за дверью, как бежала по улице, размазывая по щекам слезы, и как оказалась в театре. У нее в тот вечер был спектакль. Ей было обидно - ведь ничего плохого она не сделала! - и страшно. Таким Сашу она еще не знала. И весь ее мир, сияющий счастьем, разлетелся вдруг вдребезги. Инна по натуре была романтична и мечтательна. Когда была маленькая, мечтала, что вырастет, станет большой актрисой, будет много зарабатывать и купит дом в Юрмале на морском берегу - Инна родом из Риги,- в котором будут жить мама с папой, младшая сестра, бабушка с дедушкой, все вместе. Ей тогда и в голову не приходило, что люди смертны, что бабушка с дедушкой, скорее всего, не смогут дожить до исполнения ее мечты, что стать большой актрисой не так-то просто и счастья добиться трудно. Инна после ссор звонила Саше первая. Она не могла без него жить. А он был вспыльчив, но не зол, к тому же он ведь тоже ее любил по-своему.
Другой раз он поставил ее в тупик тем, что, узнав, что она не читала "Былое и думы" Герцена, сказал: "Тогда и разговаривать с тобой не о чем". И правда, перестал разговаривать и молчал до тех пор, пока не убедился, что Инна взялась за чтение. Разница их в возрасте и образованности была огромна, но Инна и не старалась сравняться с Сашей, просто поняла, что нужно быть с ним искренней. Он чем-то напоминал ей родную тетю, старшую мамину сестру, которую Инна очень любила. Как-то сидела Инна у нее в гостях и слушала пластинки Пугачевой, Джо Дассена, Высоцкого, а тетя спросила: "Что тебе больше всего из этого нравится?" Инна пожала плечами. И тогда тетя сказала: "Высоцкий - это самое настоящее". У Инны было природное чутье, и она понимала, что Александр хотел бы, чтобы она смогла, сумела понять его сложный внутренний мир.
Однажды в приступе ипохондрии Александр решил покончить с их отношениями. В ответ на слезы и мольбы Инны он кричал, что не надо ему никакой семьи, что он должен работать, только работать - и больше ничего. Ни одной женщине еще не удавалось остаться с ним раз и навсегда, не удалось и Инне. Видя, что до нее никак не доходит смысл его слов, он побелел от ярости и процедил сквозь зубы: "Уйди! Уйди совсем!"
Все было кончено. Прошло больше месяца. Инна не звонила, он тоже. Скоро должен был снова наступить Новый год, но уже без Саши. Инна с горя думала: может, выскочить за кого-нибудь замуж? Клин клином, по живому...
Как-то в три часа ночи ее подняли бешеные звонки в дверь. За дверью стоял Кайдановский. По нему было видно, что он пил уже несколько дней подряд, глаза были красные и воспаленные от бессонницы, лицо и руки перепачканы чем-то черным.
- Что с тобой?! - воскликнула Инна
- Я писал твой портрет углем. Собирайся, я хочу, что ты стала моей женой.
Расписались они в три дня. Саша все организовывал сам. Он не хотел ждать ни минуты, все гнал и гнал куда-то, будто знал, что времени нет совсем.
- Людмила Фокиевна, немедленно приезжайте, я оплачу все расходы! звонил он в Ригу будущей теще.
Но подготовить выездные документы так быстро было невозможно. В окружении Кайдановского некоторые недоумевали: что происходит? Может, девушка в положении, и он как человек порядочный женится на ней? С него станется! Позвонил из Санкт-Петербурга близкий друг кинооператор Юрий Клименко:
- Саша, я на твою следующую свадьбу приеду, на эту не успею!
Не поверил, видимо.
Инна вернулась на Поварскую уже в качестве жены Кайдановского. Раньше ей все-таки удалось убедить Сашу выехать из коммуналки, но их квартира на Арбате была еще не готова. Там шел ремонт. Кайдановский в те дни писал в дневнике: "Ремонт квартиры затянулся, денег на кино не дают. Тоска. Одна лишь радость - молодая, красивая жена..."
Через три недели после свадьбы он умер. Когда сердце Александра остановилось, Носик лег ему на ноги и два часа не уходил, прощался.
После
После смерти известных людей остается наследие, которое нередко потом оказывается предметом споров и раздоров между людьми, считающими себя причастными к прошлой жизни умершего. Предметом спора после смерти Кайдановскго стали не только квартира, мебель и книги, но и Зина с Носиком. К спору по наследству, кроме дочерей и трех бывших жен, пристали и чужие люди, не состоявшие ни в каком родстве с Александром, а просто знавшие его много лет. Возле каждой знаменитости существуют такие люди. Друзья Александра раскололись на два враждебных лагеря. Инна, абсолютно непосвященная и не подготовленная к сложным взаимоотношениям окружавших Кайдановского людей, долго не могла во всем разобраться. Она не понимала, как могут люди, которые еще недавно сидели с ней за одним столом и ели ее стряпню, которые, как ей казалось, хорошо к ней относились, ненавидеть ее теперь. Долго она не могла привыкнуть и к смерти мужа.
В тот последний день Александр, как всегда, встал в восемь утра, принял контрастный душ, прогулялся до завтрака. От лучезарного счастья до трагического финала их отделяло одно мгновение. За завтраком обсуждали, как будут они жить, как будут снимать кино.
- С ребенком нужно не затягивать,- сказал Саша.
Он хотел сына. И вдруг ему стало плохо. Примчалась "скорая", началась суета. Инну просили что-то принести, что-то унести, потом попросили выйти за дверь и... конец. А еще третьего дня они вечеряли вдвоем. Саша был в прекрасном расположении духа, был домашним и близким, каким Инна больше всего его любила. Они сидели друг против друга за толом. Между ними стояла роза в вазе. Темно-алая, на высоком толстом стебле роза, которую принесла Инна. Не он, а она дарила ему цветы, и Саше это очень нравилось. Они сидели, оба поставив согнутую в локте правую руку на стол и, сжав пальцы в кулак, стукались обручальными кольцами и при этом Саша спрашивал: "Ты моя жена?" - "Я твоя жена",- откликалась Инна, и кольца позвякивали одно о другое. "А я твой муж!" - "А ты мой муж".- "А ты моя жена..."
Недавно Инне приснился сон. Вообще за все время Саша приснился ей только раз. Это было вскоре после его смерти. Как будто он пришел к ней только на одну минутку. Она обрадовалась и испугалась, что он снова оставит ее, и все спрашивала: "Где ты? Я хочу к тебе, я хочу быть с тобой".- "Тебе туда нельзя",- ответил Саша, и она проснулась. В темной комнате никого не было, только Зина и Носик посапывали во сне. А тут ей приснился светлый и радостный сон. Этот сон был связан с Сашей, но конкретно не снилось ничего, просто было ощущение радости от его присутствия и как будто бы он сказал ей, что пора начинать новую жизнь.
ЛЮБИМАЯ НЕВЕСТКА СЕРГЕЯ МИХАЛКОВА
- Только на тебя у меня была надежда, что ты мне в старости кружку воды подашь,- грустно произнесла Таточка, глядя, как Наташа собирает чемодан. Наташе было жаль свекрови, как жаль было и михалковского дома, и уютной комнаты, заботливо убранной и обставленной Таточкой, и своей недолгой жизни в этом гостеприимном семействе, но оставаться смысла не было - ведь они с Андреем только что официально развелись.
Чистый лист бумаги
Если бы второй режиссер картины "Первый учитель", которую задумал снимать Андрей Михалков-Кончаловский, не забыл записать фамилию девушки, выбранной на роль главной героини, то, возможно, Наталья Аринбасарова не стала бы известной актрисой и не вышла бы замуж за Андрея Кончаловского. Но он забыл, и когда позвонил в балетное училище, где они с Кончаловским накануне были, то ему на том конце провода вежливо и охотно подсказали: "Вам, наверное, Наташа Аринбасарова нужна?" - "Точно, она!" - обрадовался второй режиссер.
Девочка-казашка показалась Кончаловскому незнакомой, и первые минуты он был несколько озадачен. Поговорив с Наташей, он уточнил: "А есть у вас в училище еще девочки из Казахстана?" - " Целых пять! - заявила простодушная Наташа.- Приезжайте, я вас со всеми познакомлю". И он действительно приезжал еще раз, но почему-то все-таки остановился на Наташе Аринбасаровой.
Наташа в ту пору выпускалась из балетного училища. Был май, шли государственные экзамены. Мама приехала из Алма-Аты, чтобы поддержать ее в этот ответственный момент. Наташа страстно любила балет и ни о какой кинокарьере даже не задумывалась, но одно обстоятельство омрачало ее будущее: в старших классах обнаружилось, что у нее развивается порок сердца. Это означало, что Наташа, при всех ее способностях, не сможет стать солисткой балета.
Переполошив балетное училище, киношники куда-то пропали, и Наташа вскоре забыла об этом, как вдруг на ее имя пришла телеграмма из Фрунзе. Ее вызывали на кинопробы. Мама категорически не хотела отпускать Наташу. Променять балет на какое-то там кино? Ведь Наташе нужно ехать в республиканский театр оперы и балета завоевывать там положение, а на съемках она потеряет форму и что тогда? В унисон с мамой были и балетные педагоги: "Кто ж не знает, как в кино портят девочек, как ломают им судьбы?!" И Наташа дала ответную телеграмму с отказом сниматься. Кончаловский позвонил тут же. Сначала дико ругался, орал, потом стал просить, а затем умолять Наташу приехать. "Первый учитель", по повести Чингиза Айтматова, был его дипломной режиссерской работой, и провалить ее он никак не мог. Войдя в его положение, Наташа решила все-таки приехать на пробы. Ведь еще ничего неизвестно, может, и не утвердят, тем более в театре сейчас не сезон. Мама полетела во Фрунзе вместе с ней.
- Слишком рафинированная,- придирчиво разглядывая Наташу со всех сторон, произнес художник картины Михаил Ромадин.
Оператор Георгий Рерберг и Кончаловский согласно кивнули.
- Надо ее фактурить,- дополнил свои замечания Ромадин.
Наташа совершенно не понимала, что все это означает, только придирчивые и бесцеремонные мужские взгляды сильно смущали, но мама была рядом. По сценарию Наташа знала, что должна будет играть девочку-сироту, но когда ее нарядили в несуразное платье, вымазали лицо темным гримом, остригли ногти и загнали под них "грязь", а вдобавок ко всему костюмер, не спросясь, больше чем наполовину отхватила ножницами ее роскошные черные волосы, она пришла ужас. Но все происходило на ее глазах так быстро и непонятно, что она не успела отреагировать. Из оставшихся волос сплели косички и взбили на макушке колтун. Ромадин прожег спичками несколько дырок на жилетке, а потом, хорошенько потоптав ее ногами, протянул Наташе и сказал: "Надевай".
Но в том-то и заключается магия кино, что, попав в его плен однажды, уже невозможно вырваться.
- Дочка, неужели тебя не утвердят? - волновалась мама спустя два дня, когда они сидели на лавочке во дворе студии в ожидании решения худсовета, забыв уже, как ее саму отпаивали валерьянкой на кинопробах.
Кончаловский в своей требовательности на съемочной площадке временами доходил до грубостей и бывал даже жесток. Он держал Наташу впроголодь - "У тебя такие щеки, что со спины видны, в крупный план не влезают!" - никогда не хвалил, а однажды, желая добиться от нее наибольшей достоверности переживаний, влепил звонкую пощечину.
- Не надо меня бить,- взмолилась очумевшая от боли Наташа,- я вам сама все сыграю!
Но вместе с тем она видела, как он работает и как много он работает, с каким упоением и самоотдачей. Время от времени вечерами после съемок они гуляли, Андрей рассказывал Наташе о своей семье, о маме, а иногда они слушали пластинки Баха на проигрывателе "Юность", и Андрея эта музыка приводила в такой экстаз, что он даже плакал. Потом был день рождения Андрея, а через месяц Наташе стукнуло восемнадцать. Вся съемочная группа весело отмечала эти важные события их маленького коллектива. Когда съемки подходили к концу, Наташе все чаще становилось тревожно и грустно: что же будет дальше? А вдруг не будет ничего? Андрей уехал в Москву показывать отснятый материал, а когда вернулся, сказал Наташе: "Я ехал в троллейбусе по улице Горького, вспоминал тебя, и вдруг меня осенило, что я должен на тебе жениться. Я на мгновение даже ослеп от этой своей догадки".
Они расписались в районном загсе в Киргизии, и все до утра гуляли на их свадьбе. Под Новый год, когда натурные съемки были закончены, Андрей отправил жену в Москву к своим родителям, а сам должен был прилететь следом. Он написал письмо маме и попросил Наташу передать. "Дай слово, что не прочтешь!" Наташа слово сдержала и передала письмо Наталье Петровне, не читая, и только через несколько лет свекровь показала ей, что там было. "Мамочка,- писал Андрей,- посылаю тебе чистый лист бумаги. Что мы на нем напишем, то и будет".
Что было дальше
Фильм "Первый учитель" прошел в Москве незаметно. Кончаловский уже приступил к съемкам "Истории Аси Клячиной", как вдруг новость - "Первый учитель" будет показан на Венецианском фестивале! Кончаловский с женой должны были полететь в Италию на день показа картины. Пока точно не стало известно, что они летят, Андрей из суеверия не разрешал жене готовиться к этому мероприятию, и у Наташи с Натальей Петровной голова шла кругом в последние дни перед отъездом - ведь нужно было сшить наряды. Наталья Петровна не пожалела для невестки свой отрез черного лионского бархата, а в комиссионке они достали отрез серебристой парчи, и очень дорогая мастерица взялась сшить туалеты в кратчайший срок. Из парчи сделали длинное вечернее платье, а из бархата - маленькое, как тогда было модно, платьице со шлейфом. Под бархатное платье Наталья Петровна одолжила Наташе свою бриллиантовую брошь и жемчужные с бриллиантами серьги, а под парчовое старинную брошь в стиле рококо с изумрудами, рубинами, сапфирами и серьги с изумрудами. Но это еще не все. Тогда только начала входить в моду норка, и Наталья Петровна презентовала невестке свой палантин из голубой норки, в который маленькая Наташа, против крупной и высокой Натальи Петровны, могла просто запеленаться с головы до ног.
"Первый учитель" на Венецианском фестивале имел оглушительный успех. Западная пресса даже называла Кончаловского русским Куросавой. Прошел слух, что приз за лучшую женскую роль, скорее всего, получит Наталья Аринбасарова. Наташе не верилось - ведь ее соперницами были Джейн Фонда, Ингрид Тулин, Джулия Кристи,- однако слухи оказались верными. Наташу и без того повсюду преследовали журналисты, а в день закрытия фестиваля, когда были оглашены имена призеров, на Наташу свалилась просто мировая слава. Ее без конца снимали, без конца она давала какие-то интервью, отвечала на всевозможные вопросы, вплоть до того, какая у нее с мужем квартира и машина.
- Сколько у вас вечерних туалетов? - не унимались журналисты.
- Я не могу так сразу подсчитать,- выкручивалась изо всех сил Наташа.
Венеция, Средиземное море, шикарный отель, вокруг масса знаменитостей и среди них она, Наташа, два года назад никому еще не известная выпускница балетного училища Большого театра, девочка из Казахстана. И рядом с ней муж, любимый, талантливый, от которого у нее уже есть маленький сын. Как она счастлива! Как прекрасна жизнь!
"Уеду воевать во Вьетнам"
В следующей своей картине Кончаловский жену не снимал и уехал в экспедицию в Горьковскую область один. Наташа его навещала, но не могла долго быть рядом, потому что дома оставался маленький Егор.
"История Аси Клячиной" легла "на полку". Кому из друзей успел Андрей показать картину, всем она понравилась, но это ведь ничего не меняло. Кончаловский переживал, на нервной почве у него на руках и ногах выступила экзема: "Нужно уезжать, здесь работать нет никакой возможности!" Но в то время, чтобы легально уехать на Запад, нужно было жениться на иностранке. Наташа тогда еще не знала, что это - первая трещина в ее семейном благополучии, которая со временем разрастется и приведет к обрыву. Андрей становился все более раздражительным, все глубже замыкался в себе, по вечерам слушал "Голос Америки" и Би-Би-Си. Наташа догадывалась, что он несчастлив. Вскоре он уехал в новую киноэкспедицию снимать "Дворянское гнездо".
А Наташа, сделавшись известной актрисой, поступила во ВГИК к Сергею Герасимову учиться актерскому мастерству. Помимо этого, она занималась французским. Еще на первых порах, когда у Андрея Сергеевича были радужные планы на дальнейшую жизнь, он ей говорил:
- Я хочу, чтобы ты училась, стала одной из самых образованных и интересных женщин, я хочу чтобы ты училась в Сорбонне!
Когда Наташа вошла в семью Михалковых, она не представляла себе, до какой степени это известная и влиятельная семья. Да, она знала, что Сергей Владимирович Михалков детский писатель, что он автор "Дяди Степы", а уже потом она узнала, что он еще и автор Гимна Советского Союза и что перед ним открываются любые двери. Его супруга Наталья Петровна - не только дочь известного художника Петра Кончаловского, но и внучка великого русского художника Василия Сурикова. Проведя школьные годы в интернате, где был жесткий режим, много работы до седьмого пота в балетном классе, где всех их одевали за государственный счет в одинаковые пальто и платья, Наташа первое время просто наслаждалась уютом, живя в семье Михалковых. Они жили празднично, хлебосольно, многолюдно, весело. Наташа полюбила их дачу на Николиной горе - большой деревянный дом, красиво обставленный мебелью из карельской березы, с изразцовой печью, такой настоящий русский дом. Приятно было просыпаться по утрам от щекочущего ноздри аромата свежесваренного кофе и домашних пирожков и спускаться вниз, в нарядную кухню, где хлопотала кухарка Поля, жившая у Михалковых с детства. Быт Наташу не заедал, с Егором сидела няня, в Москву ее возил шофер. У Михалковых в доме всегда было полно всяких интересных людей, но Наташе ближе была компания младшего Михалкова, Никиты, с которым они были ровесники. Когда приезжали к нему на дачу друзья - Коля Бурляев, Женя Стеблов, ставшие потом известными актерами, молодой тогда композитор Слава Овчинников,- вот было веселье. Никита в то время уже прославился, снявшись в фильме "Я шагаю по Москве". Вслед за старшим братом он вскоре женился на Насте Вертинской, тоже уже известной благодаря фильмам "Алые паруса" и "Человек-амфибия", и у них родился сын Степан.
Свекровь Наталья Петровна была очень интересным человеком. В ней органично уживалось и обыденное и высокое. Она могла быть одинаково привлекательна и как светская дама и как простая русская женщина. Любила все делать своими руками: шила, мастерила, готовила. И у нее было одно редкое качество - умение наслаждаться жизнью и из всего плохого извлекать что-то хорошее. Внуки, Егор и Степан, ее обожали и звали Таточкой. Наталья Петровна занималась литературой, она написала роман о жизни деда, Василия Сурикова: "Дар бесценный". Дома нередко устраивались чтения, приезжал актер Василий Ливанов со своими замечательными сказками, читал свои произведения Сергей Владимирович. Наташа любила ездить со свекром на дачу, он водил машину мягко и ее не укачивало совсем. В свои восемнадцать-девятнадцать она оставалась очень простодушной и воспринимала Михалкова не как известного писателя и общественного деятеля, а просто как родственника и даже иногда выговаривала ему, например, за то, что он опоздал к ужину.
Вечером на приеме Инна увидела, что многие зарубежные кинозвезды и известные режиссеры знают Александра в лицо, и он беседовал с ними по-английски, как с друзьями. Инна всем понравилась и чувствовала, что Саша этим очень доволен. Только Катрин Денев не пожелала познакомиться. Она подошла к Кайдановскому и, кокетничая, завела с ним беседу по-английски, не взглянув даже на стоявшую рядом Инну.
- Не обращай внимания,- сказал потом Саша.- Просто Катрин не любит молоденьких актрис. Придется предложить ей роль в моем фильме, как ты думаешь? - рассмеялся он и взял Инну под руку.
Серебряный браслет
Приближался первый Новый год, который они должны были встретить вместе. Накануне вечером они пошли в гости к одной из Сашиных подруг художнице Фиалке Штеренберг. Сколько ей было тогда уже лет, если она еще в юности дружила с четой Бриков и Маяковским? Сначала зашли в антикварный магазин, и Саша купил для Фиалки изумительный браслет. Попросил Инну примерить, чтобы убедиться в том, как он хорош. Инна впервые примеряла настоящее украшение, глаза у нее загорелись. Вкус Александра и умение разбираться в женских безделушках поразили ее. Видя ее волнение, он предложил: "Выбери что-нибудь и себе". Инна совершенно растерялась, и тогда он выбрал сам: серебряный браслет с гранатами. Вечер у Фиалки прошел чудесно. Прощаясь, та сказала Инне: "Я хочу написать ваш портрет". Впоследствии этот портрет был выставлен и кем-то куплен.
Кайдановский был одним из тех редких мужчин, которые умеют дружить с женщинами. Подруги были гораздо старше его, они были очень образованны, с аристократическими манерами, будто олицетворяли собой давно ушедшую эпоху. Да он и сам был, скорее, из века девятнадцатого, а не двадцатого. В прошлом жил, как в настоящем, и когда рассуждал о чем-либо, то возникала полная иллюзия того, что он мог бы быть современником и Пушкина, и Достоевского. Кайдановский был тонким ценителем классической музыки, изучал философию, историю религии, собрал уникальную библиотеку, писал картины, сценарии, сочинял и сам исполнял песни. Кажется, не существовало ничего на свете, чего бы он не знал. Какова же была радость Инны, когда случайно выяснилось, что Саша не читал дневников Достоевского, а у Инны как раз была эта книга. Она принесла ее из своей скромной домашней библиотеки, и Саша с жадным нетерпением сразу же стал читать. С того момента Инна почувствовала, что между ними началось взаимопонимание.
Несмотря на мужественную внешность, Кайдановский был раним душой. Прекрасное, настоящее, высокое могло заставить его даже заплакать. Однажды они собирались посмотреть кассету с фильмами Чарли Чаплина, и Саша признался: "Ты только не удивляйся, когда я смотрю его фильмы, то не могу удержаться, всегда плачу". Нежнейшим образом он любил и своих животных: собаку-дворняжку Зину и кота Носика. Бывало, звонит из Испании (он был там на съемках): "Здесь прекрасно, изумительно! Не хватает только Зины и Носика!" Или звонок из Парижа, уже при Инне: "Как Зина, Носик? С ними ничего не случилось?" Когда его спрашивали: "Ты действительно любишь Зину больше любимой женщины?" - Александр совершенно серьезно отвечал: "Конечно, ведь Зина нуждается во мне куда больше". Носик вырос в атмосфере обожания. Из комнаты Александр его не выпускал, однако тот не раз дрался с соседским котом так, что их водой разливали, и трижды сигал в окно с третьего этажа.
Инна и Саша переехала с Поварской - сняли квартиру на Бауманской. На Поварскую, которая в самом центре, к ним ежедневно кто-нибудь заходил, на Бауманскую стали приезжать изредка, не по пути. Однажды приехал из Санкт-Петербурга Сергей Курехин. Конечно, засиделись за полночь - о стольком нужно было переговорить. Много выпили, сильно накурили. Сергей приоткрыл дверь на лестничную площадку, чтобы выветрился дым, а то они уже почти не различали друг друга за столом. Александр вначале не заметил, что дверь открыта, а когда это обнаружилось, Носика дома уже не было. Что тут началось! Обыскали подъезд, двор, весь квартал. Саша был вне себя. Курехин, виноватый и расстроенный, тоже искал, бегая по двору. Искали до трех часов ночи и не нашли. Пришлось возвращаться домой. Вечер был испорчен, радость от встречи с другом прошла из-за пропажи любимого кота. Когда вошли в подъезд, Инна сказала, что не станет ждать лифт, а поднимется на седьмой этаж по лестнице и там их встретит. Ей, мастеру спорта по легкой атлетике, сделать это было нетрудно. Между шестым и седьмым этажом она вдруг обнаружила Носика. Тот сидел, вжавшись в стену, за мусоропроводом. Взяв на руки обмякшего сразу кота, она прижала его к груди и, когда Саша вышел из лифта, протянула ему его любимца. Саша просиял от радости и посмотрел на Инну долгим признательным и любящим взглядом.
Свадьба
Время шло, а с фильмом ничего не получалось. Александр знал, что у него больное сердце, он уже перенес два инфаркта, и все это сильно выбивало его из колеи. Так ведь можно и не успеть. И потом, он тяготился жизнью, если не была заполнена творчеством, его угнетала повседневность, раздражал быт. Инна чисто по-женски хотела ему помочь. Ей доставляло огромное удовольствие бегать за мясом в гастроном, варить ему борщ, гладить рубашки. Саша больше одного раза рубашку не надевал, так что стирать и гладить приходилось без конца. Но она не знала, что все это мало имеет для него значения, если нет главного - кино.
Однажды, очередной раз вернувшись с "Мосфильма" - они снова жили на Поварской,- Александр увидел, что давно не мытые окна вымыты до блеска, а в комнате наведен идеальный порядок. Вообще он привык к беспорядку, в котором он один всегда знал, где что у него находится, в каких рукописях зарыт нужный листок или блокнот, где валяются его часы и так далее. Самодеятельность Инны привела его в такое бешенство, что она потом и не помнила, как оказалась за дверью, как бежала по улице, размазывая по щекам слезы, и как оказалась в театре. У нее в тот вечер был спектакль. Ей было обидно - ведь ничего плохого она не сделала! - и страшно. Таким Сашу она еще не знала. И весь ее мир, сияющий счастьем, разлетелся вдруг вдребезги. Инна по натуре была романтична и мечтательна. Когда была маленькая, мечтала, что вырастет, станет большой актрисой, будет много зарабатывать и купит дом в Юрмале на морском берегу - Инна родом из Риги,- в котором будут жить мама с папой, младшая сестра, бабушка с дедушкой, все вместе. Ей тогда и в голову не приходило, что люди смертны, что бабушка с дедушкой, скорее всего, не смогут дожить до исполнения ее мечты, что стать большой актрисой не так-то просто и счастья добиться трудно. Инна после ссор звонила Саше первая. Она не могла без него жить. А он был вспыльчив, но не зол, к тому же он ведь тоже ее любил по-своему.
Другой раз он поставил ее в тупик тем, что, узнав, что она не читала "Былое и думы" Герцена, сказал: "Тогда и разговаривать с тобой не о чем". И правда, перестал разговаривать и молчал до тех пор, пока не убедился, что Инна взялась за чтение. Разница их в возрасте и образованности была огромна, но Инна и не старалась сравняться с Сашей, просто поняла, что нужно быть с ним искренней. Он чем-то напоминал ей родную тетю, старшую мамину сестру, которую Инна очень любила. Как-то сидела Инна у нее в гостях и слушала пластинки Пугачевой, Джо Дассена, Высоцкого, а тетя спросила: "Что тебе больше всего из этого нравится?" Инна пожала плечами. И тогда тетя сказала: "Высоцкий - это самое настоящее". У Инны было природное чутье, и она понимала, что Александр хотел бы, чтобы она смогла, сумела понять его сложный внутренний мир.
Однажды в приступе ипохондрии Александр решил покончить с их отношениями. В ответ на слезы и мольбы Инны он кричал, что не надо ему никакой семьи, что он должен работать, только работать - и больше ничего. Ни одной женщине еще не удавалось остаться с ним раз и навсегда, не удалось и Инне. Видя, что до нее никак не доходит смысл его слов, он побелел от ярости и процедил сквозь зубы: "Уйди! Уйди совсем!"
Все было кончено. Прошло больше месяца. Инна не звонила, он тоже. Скоро должен был снова наступить Новый год, но уже без Саши. Инна с горя думала: может, выскочить за кого-нибудь замуж? Клин клином, по живому...
Как-то в три часа ночи ее подняли бешеные звонки в дверь. За дверью стоял Кайдановский. По нему было видно, что он пил уже несколько дней подряд, глаза были красные и воспаленные от бессонницы, лицо и руки перепачканы чем-то черным.
- Что с тобой?! - воскликнула Инна
- Я писал твой портрет углем. Собирайся, я хочу, что ты стала моей женой.
Расписались они в три дня. Саша все организовывал сам. Он не хотел ждать ни минуты, все гнал и гнал куда-то, будто знал, что времени нет совсем.
- Людмила Фокиевна, немедленно приезжайте, я оплачу все расходы! звонил он в Ригу будущей теще.
Но подготовить выездные документы так быстро было невозможно. В окружении Кайдановского некоторые недоумевали: что происходит? Может, девушка в положении, и он как человек порядочный женится на ней? С него станется! Позвонил из Санкт-Петербурга близкий друг кинооператор Юрий Клименко:
- Саша, я на твою следующую свадьбу приеду, на эту не успею!
Не поверил, видимо.
Инна вернулась на Поварскую уже в качестве жены Кайдановского. Раньше ей все-таки удалось убедить Сашу выехать из коммуналки, но их квартира на Арбате была еще не готова. Там шел ремонт. Кайдановский в те дни писал в дневнике: "Ремонт квартиры затянулся, денег на кино не дают. Тоска. Одна лишь радость - молодая, красивая жена..."
Через три недели после свадьбы он умер. Когда сердце Александра остановилось, Носик лег ему на ноги и два часа не уходил, прощался.
После
После смерти известных людей остается наследие, которое нередко потом оказывается предметом споров и раздоров между людьми, считающими себя причастными к прошлой жизни умершего. Предметом спора после смерти Кайдановскго стали не только квартира, мебель и книги, но и Зина с Носиком. К спору по наследству, кроме дочерей и трех бывших жен, пристали и чужие люди, не состоявшие ни в каком родстве с Александром, а просто знавшие его много лет. Возле каждой знаменитости существуют такие люди. Друзья Александра раскололись на два враждебных лагеря. Инна, абсолютно непосвященная и не подготовленная к сложным взаимоотношениям окружавших Кайдановского людей, долго не могла во всем разобраться. Она не понимала, как могут люди, которые еще недавно сидели с ней за одним столом и ели ее стряпню, которые, как ей казалось, хорошо к ней относились, ненавидеть ее теперь. Долго она не могла привыкнуть и к смерти мужа.
В тот последний день Александр, как всегда, встал в восемь утра, принял контрастный душ, прогулялся до завтрака. От лучезарного счастья до трагического финала их отделяло одно мгновение. За завтраком обсуждали, как будут они жить, как будут снимать кино.
- С ребенком нужно не затягивать,- сказал Саша.
Он хотел сына. И вдруг ему стало плохо. Примчалась "скорая", началась суета. Инну просили что-то принести, что-то унести, потом попросили выйти за дверь и... конец. А еще третьего дня они вечеряли вдвоем. Саша был в прекрасном расположении духа, был домашним и близким, каким Инна больше всего его любила. Они сидели друг против друга за толом. Между ними стояла роза в вазе. Темно-алая, на высоком толстом стебле роза, которую принесла Инна. Не он, а она дарила ему цветы, и Саше это очень нравилось. Они сидели, оба поставив согнутую в локте правую руку на стол и, сжав пальцы в кулак, стукались обручальными кольцами и при этом Саша спрашивал: "Ты моя жена?" - "Я твоя жена",- откликалась Инна, и кольца позвякивали одно о другое. "А я твой муж!" - "А ты мой муж".- "А ты моя жена..."
Недавно Инне приснился сон. Вообще за все время Саша приснился ей только раз. Это было вскоре после его смерти. Как будто он пришел к ней только на одну минутку. Она обрадовалась и испугалась, что он снова оставит ее, и все спрашивала: "Где ты? Я хочу к тебе, я хочу быть с тобой".- "Тебе туда нельзя",- ответил Саша, и она проснулась. В темной комнате никого не было, только Зина и Носик посапывали во сне. А тут ей приснился светлый и радостный сон. Этот сон был связан с Сашей, но конкретно не снилось ничего, просто было ощущение радости от его присутствия и как будто бы он сказал ей, что пора начинать новую жизнь.
ЛЮБИМАЯ НЕВЕСТКА СЕРГЕЯ МИХАЛКОВА
- Только на тебя у меня была надежда, что ты мне в старости кружку воды подашь,- грустно произнесла Таточка, глядя, как Наташа собирает чемодан. Наташе было жаль свекрови, как жаль было и михалковского дома, и уютной комнаты, заботливо убранной и обставленной Таточкой, и своей недолгой жизни в этом гостеприимном семействе, но оставаться смысла не было - ведь они с Андреем только что официально развелись.
Чистый лист бумаги
Если бы второй режиссер картины "Первый учитель", которую задумал снимать Андрей Михалков-Кончаловский, не забыл записать фамилию девушки, выбранной на роль главной героини, то, возможно, Наталья Аринбасарова не стала бы известной актрисой и не вышла бы замуж за Андрея Кончаловского. Но он забыл, и когда позвонил в балетное училище, где они с Кончаловским накануне были, то ему на том конце провода вежливо и охотно подсказали: "Вам, наверное, Наташа Аринбасарова нужна?" - "Точно, она!" - обрадовался второй режиссер.
Девочка-казашка показалась Кончаловскому незнакомой, и первые минуты он был несколько озадачен. Поговорив с Наташей, он уточнил: "А есть у вас в училище еще девочки из Казахстана?" - " Целых пять! - заявила простодушная Наташа.- Приезжайте, я вас со всеми познакомлю". И он действительно приезжал еще раз, но почему-то все-таки остановился на Наташе Аринбасаровой.
Наташа в ту пору выпускалась из балетного училища. Был май, шли государственные экзамены. Мама приехала из Алма-Аты, чтобы поддержать ее в этот ответственный момент. Наташа страстно любила балет и ни о какой кинокарьере даже не задумывалась, но одно обстоятельство омрачало ее будущее: в старших классах обнаружилось, что у нее развивается порок сердца. Это означало, что Наташа, при всех ее способностях, не сможет стать солисткой балета.
Переполошив балетное училище, киношники куда-то пропали, и Наташа вскоре забыла об этом, как вдруг на ее имя пришла телеграмма из Фрунзе. Ее вызывали на кинопробы. Мама категорически не хотела отпускать Наташу. Променять балет на какое-то там кино? Ведь Наташе нужно ехать в республиканский театр оперы и балета завоевывать там положение, а на съемках она потеряет форму и что тогда? В унисон с мамой были и балетные педагоги: "Кто ж не знает, как в кино портят девочек, как ломают им судьбы?!" И Наташа дала ответную телеграмму с отказом сниматься. Кончаловский позвонил тут же. Сначала дико ругался, орал, потом стал просить, а затем умолять Наташу приехать. "Первый учитель", по повести Чингиза Айтматова, был его дипломной режиссерской работой, и провалить ее он никак не мог. Войдя в его положение, Наташа решила все-таки приехать на пробы. Ведь еще ничего неизвестно, может, и не утвердят, тем более в театре сейчас не сезон. Мама полетела во Фрунзе вместе с ней.
- Слишком рафинированная,- придирчиво разглядывая Наташу со всех сторон, произнес художник картины Михаил Ромадин.
Оператор Георгий Рерберг и Кончаловский согласно кивнули.
- Надо ее фактурить,- дополнил свои замечания Ромадин.
Наташа совершенно не понимала, что все это означает, только придирчивые и бесцеремонные мужские взгляды сильно смущали, но мама была рядом. По сценарию Наташа знала, что должна будет играть девочку-сироту, но когда ее нарядили в несуразное платье, вымазали лицо темным гримом, остригли ногти и загнали под них "грязь", а вдобавок ко всему костюмер, не спросясь, больше чем наполовину отхватила ножницами ее роскошные черные волосы, она пришла ужас. Но все происходило на ее глазах так быстро и непонятно, что она не успела отреагировать. Из оставшихся волос сплели косички и взбили на макушке колтун. Ромадин прожег спичками несколько дырок на жилетке, а потом, хорошенько потоптав ее ногами, протянул Наташе и сказал: "Надевай".
Но в том-то и заключается магия кино, что, попав в его плен однажды, уже невозможно вырваться.
- Дочка, неужели тебя не утвердят? - волновалась мама спустя два дня, когда они сидели на лавочке во дворе студии в ожидании решения худсовета, забыв уже, как ее саму отпаивали валерьянкой на кинопробах.
Кончаловский в своей требовательности на съемочной площадке временами доходил до грубостей и бывал даже жесток. Он держал Наташу впроголодь - "У тебя такие щеки, что со спины видны, в крупный план не влезают!" - никогда не хвалил, а однажды, желая добиться от нее наибольшей достоверности переживаний, влепил звонкую пощечину.
- Не надо меня бить,- взмолилась очумевшая от боли Наташа,- я вам сама все сыграю!
Но вместе с тем она видела, как он работает и как много он работает, с каким упоением и самоотдачей. Время от времени вечерами после съемок они гуляли, Андрей рассказывал Наташе о своей семье, о маме, а иногда они слушали пластинки Баха на проигрывателе "Юность", и Андрея эта музыка приводила в такой экстаз, что он даже плакал. Потом был день рождения Андрея, а через месяц Наташе стукнуло восемнадцать. Вся съемочная группа весело отмечала эти важные события их маленького коллектива. Когда съемки подходили к концу, Наташе все чаще становилось тревожно и грустно: что же будет дальше? А вдруг не будет ничего? Андрей уехал в Москву показывать отснятый материал, а когда вернулся, сказал Наташе: "Я ехал в троллейбусе по улице Горького, вспоминал тебя, и вдруг меня осенило, что я должен на тебе жениться. Я на мгновение даже ослеп от этой своей догадки".
Они расписались в районном загсе в Киргизии, и все до утра гуляли на их свадьбе. Под Новый год, когда натурные съемки были закончены, Андрей отправил жену в Москву к своим родителям, а сам должен был прилететь следом. Он написал письмо маме и попросил Наташу передать. "Дай слово, что не прочтешь!" Наташа слово сдержала и передала письмо Наталье Петровне, не читая, и только через несколько лет свекровь показала ей, что там было. "Мамочка,- писал Андрей,- посылаю тебе чистый лист бумаги. Что мы на нем напишем, то и будет".
Что было дальше
Фильм "Первый учитель" прошел в Москве незаметно. Кончаловский уже приступил к съемкам "Истории Аси Клячиной", как вдруг новость - "Первый учитель" будет показан на Венецианском фестивале! Кончаловский с женой должны были полететь в Италию на день показа картины. Пока точно не стало известно, что они летят, Андрей из суеверия не разрешал жене готовиться к этому мероприятию, и у Наташи с Натальей Петровной голова шла кругом в последние дни перед отъездом - ведь нужно было сшить наряды. Наталья Петровна не пожалела для невестки свой отрез черного лионского бархата, а в комиссионке они достали отрез серебристой парчи, и очень дорогая мастерица взялась сшить туалеты в кратчайший срок. Из парчи сделали длинное вечернее платье, а из бархата - маленькое, как тогда было модно, платьице со шлейфом. Под бархатное платье Наталья Петровна одолжила Наташе свою бриллиантовую брошь и жемчужные с бриллиантами серьги, а под парчовое старинную брошь в стиле рококо с изумрудами, рубинами, сапфирами и серьги с изумрудами. Но это еще не все. Тогда только начала входить в моду норка, и Наталья Петровна презентовала невестке свой палантин из голубой норки, в который маленькая Наташа, против крупной и высокой Натальи Петровны, могла просто запеленаться с головы до ног.
"Первый учитель" на Венецианском фестивале имел оглушительный успех. Западная пресса даже называла Кончаловского русским Куросавой. Прошел слух, что приз за лучшую женскую роль, скорее всего, получит Наталья Аринбасарова. Наташе не верилось - ведь ее соперницами были Джейн Фонда, Ингрид Тулин, Джулия Кристи,- однако слухи оказались верными. Наташу и без того повсюду преследовали журналисты, а в день закрытия фестиваля, когда были оглашены имена призеров, на Наташу свалилась просто мировая слава. Ее без конца снимали, без конца она давала какие-то интервью, отвечала на всевозможные вопросы, вплоть до того, какая у нее с мужем квартира и машина.
- Сколько у вас вечерних туалетов? - не унимались журналисты.
- Я не могу так сразу подсчитать,- выкручивалась изо всех сил Наташа.
Венеция, Средиземное море, шикарный отель, вокруг масса знаменитостей и среди них она, Наташа, два года назад никому еще не известная выпускница балетного училища Большого театра, девочка из Казахстана. И рядом с ней муж, любимый, талантливый, от которого у нее уже есть маленький сын. Как она счастлива! Как прекрасна жизнь!
"Уеду воевать во Вьетнам"
В следующей своей картине Кончаловский жену не снимал и уехал в экспедицию в Горьковскую область один. Наташа его навещала, но не могла долго быть рядом, потому что дома оставался маленький Егор.
"История Аси Клячиной" легла "на полку". Кому из друзей успел Андрей показать картину, всем она понравилась, но это ведь ничего не меняло. Кончаловский переживал, на нервной почве у него на руках и ногах выступила экзема: "Нужно уезжать, здесь работать нет никакой возможности!" Но в то время, чтобы легально уехать на Запад, нужно было жениться на иностранке. Наташа тогда еще не знала, что это - первая трещина в ее семейном благополучии, которая со временем разрастется и приведет к обрыву. Андрей становился все более раздражительным, все глубже замыкался в себе, по вечерам слушал "Голос Америки" и Би-Би-Си. Наташа догадывалась, что он несчастлив. Вскоре он уехал в новую киноэкспедицию снимать "Дворянское гнездо".
А Наташа, сделавшись известной актрисой, поступила во ВГИК к Сергею Герасимову учиться актерскому мастерству. Помимо этого, она занималась французским. Еще на первых порах, когда у Андрея Сергеевича были радужные планы на дальнейшую жизнь, он ей говорил:
- Я хочу, чтобы ты училась, стала одной из самых образованных и интересных женщин, я хочу чтобы ты училась в Сорбонне!
Когда Наташа вошла в семью Михалковых, она не представляла себе, до какой степени это известная и влиятельная семья. Да, она знала, что Сергей Владимирович Михалков детский писатель, что он автор "Дяди Степы", а уже потом она узнала, что он еще и автор Гимна Советского Союза и что перед ним открываются любые двери. Его супруга Наталья Петровна - не только дочь известного художника Петра Кончаловского, но и внучка великого русского художника Василия Сурикова. Проведя школьные годы в интернате, где был жесткий режим, много работы до седьмого пота в балетном классе, где всех их одевали за государственный счет в одинаковые пальто и платья, Наташа первое время просто наслаждалась уютом, живя в семье Михалковых. Они жили празднично, хлебосольно, многолюдно, весело. Наташа полюбила их дачу на Николиной горе - большой деревянный дом, красиво обставленный мебелью из карельской березы, с изразцовой печью, такой настоящий русский дом. Приятно было просыпаться по утрам от щекочущего ноздри аромата свежесваренного кофе и домашних пирожков и спускаться вниз, в нарядную кухню, где хлопотала кухарка Поля, жившая у Михалковых с детства. Быт Наташу не заедал, с Егором сидела няня, в Москву ее возил шофер. У Михалковых в доме всегда было полно всяких интересных людей, но Наташе ближе была компания младшего Михалкова, Никиты, с которым они были ровесники. Когда приезжали к нему на дачу друзья - Коля Бурляев, Женя Стеблов, ставшие потом известными актерами, молодой тогда композитор Слава Овчинников,- вот было веселье. Никита в то время уже прославился, снявшись в фильме "Я шагаю по Москве". Вслед за старшим братом он вскоре женился на Насте Вертинской, тоже уже известной благодаря фильмам "Алые паруса" и "Человек-амфибия", и у них родился сын Степан.
Свекровь Наталья Петровна была очень интересным человеком. В ней органично уживалось и обыденное и высокое. Она могла быть одинаково привлекательна и как светская дама и как простая русская женщина. Любила все делать своими руками: шила, мастерила, готовила. И у нее было одно редкое качество - умение наслаждаться жизнью и из всего плохого извлекать что-то хорошее. Внуки, Егор и Степан, ее обожали и звали Таточкой. Наталья Петровна занималась литературой, она написала роман о жизни деда, Василия Сурикова: "Дар бесценный". Дома нередко устраивались чтения, приезжал актер Василий Ливанов со своими замечательными сказками, читал свои произведения Сергей Владимирович. Наташа любила ездить со свекром на дачу, он водил машину мягко и ее не укачивало совсем. В свои восемнадцать-девятнадцать она оставалась очень простодушной и воспринимала Михалкова не как известного писателя и общественного деятеля, а просто как родственника и даже иногда выговаривала ему, например, за то, что он опоздал к ужину.