Косенков Виктор. Русский клан

   — Кушай, приятного аппетита, — сказала Вика.
   — И тебе того же.
   Когда в чашечке плеснул клубящийся паром кофе, Саша спросил у жены:
   — Эллочка все так же встречается со своим однокурсником?
   — По крайней мере, на прошлой неделе все было именно так, — ответила Вика. — Ты ее знаешь. Стрекоза еще та. Так что за сохранность сердца этого молодого человека я не поручусь.
   — С ней нужно будет поговорить. В любом случае, будет Катерина рожать или нет, Элла должна знать, что случилось.
   — Ты хочешь, чтобы я поговорила? — спросила Вика, подливая ему кофе.
   — Не уверен…
   — Как скажешь, милый. — Вика посмотрела в окно. — Боже мой! Ты только посмотри!
   Окно в столовой выходило строго на восток. Это была прихоть матери Александра, запроектированная еще в те времена, когда они строили дом. Елена Александровна считала, что любой человек каждый день должен видеть, как просыпается и восходит солнце. Особенно тут, где в зимнее время так легко можно впасть в спячку, эмоциональную, душевную…
   — Удивительно, — прошептала Вика. — Эта картина оставляет впечатление невесомости. Словно гусиный пух рассыпали. Так и хочется нырнуть…
   — Да, картина феерическая.
   Они долго рассматривали огромный, бурлящий золотом шар, встающий из-за леса.
   — Мы поедем на одной машине? — спросила Вика, когда сияние утреннего светила начало резать глаза.
   — Нет. Будет лучше, если мы с тобой поедем в нашей машине, а Миша на своей, — ответил Вязников. — Знаешь, на всякий случай. Это, я думаю, безопасней.
   Он нахмурился. Любые проблемы отвлекали его от работы. Времени не хватало.
   — Все. Пора. — Александр резко поднялся. Стул неприятно скрипнул по дереву пола.
   Через двадцать минут две машины, черный «фольксваген» Вязниковых и серебристая «хонда» Полянских, взяли курс на Питер, затянутый в синеватую вуаль смога.
   В одиннадцать ноль пять машины остановились на Остроумова.
   — Тут оставим машины, — сказал Вязников. — Чтобы внимания не привлекать. До Карташихина дойдем пешком.
   — Какой дом? — спросил Полянский.
   — Девятнадцать, — ответила Вика. — Третий этаж.
   Когда они позвонили в обитую черным кожзамом дверь, с той стороны даже не удосужились посмотреть в глазок. Звякнула цепочка, щелкнул замок. Александр только головой покачал.
   Парнишка на первый взгляд был нормальным человеком. Черноволосый, смуглый, в меру высокий, он чем-то напоминал итальянца.
   Хозяин квартиры смотрел на них с неприятным удивлением. Влад не расположен был с утра принимать гостей. Однако реальность имела на этот счет свои виды.
   — Здравствуйте, — вежливо начал Саша. — Меня зовут Александр Алексеевич Вязников. Я — отец Катерины.
   В его словах на первый взгляд не было ничего угрожающего, но отец вашей подруги, который приходит утром, да еще в сопровождении, — это не самый хороший знак.
   — Что-то случилось? — нервно спросил Влад. Он открыл дверь шире, махнул в сторону квартиры. Проходите, мол.
   — Нет-нет. Все в порядке, — ответил Вязников, проходя внутрь. Он быстро огляделся.
   — Тогда чем обязан? — поинтересовался Влад. К нему постепенно возвращался апломб.
   Саша, проигнорировав вопрос, продолжал:
   — Это, — он сделал жест в сторону Вики, — моя жена. Виктория Леонидовна. А это — Михаил Иванович Полянский. Мой адвокат.
   После этих слов Влад напрягся. Слово «адвокат» не могло означать ничего, кроме неприятностей. Неожиданно ему показалось, что ответ найден. «Кино и немцы! Да они хотят меня женить! Я ведущий местного телеканала. С перспективой карьерного роста. Они просто хотят меня женить! Сейчас будут торговать собственную доченьку!» На какой-то момент он даже прикинул сумму, за которую мог бы продаться.
   — Проходите в гостиную, — выдавил молодой человек.
   Вика села на край кресла, Миша скромно встал рядом. Саша тем временем подошел к окну и, глядя сквозь занавеску, продолжал:
   — Мы, Владимир, если вы будете к нам благосклонны, надолго вас не задержим.
   — Так чем я могу вам помочь? — спросил Влад, предвкушая. Единственное, что его смущало, так это то, как смотрела на него Вика. Так обычно рассматривают белую мышь в лаборатории, перед тем как подвергнуть ее какому-нибудь бесчеловечному опыту.
   — Дело в том, что мы бы хотели получить от вас информацию о ваших родителях. Максимально полную: год рождения, где они живут и в какой больнице хранится их карточка.
   — Что за черт? — Влад ожидал чего угодно, но такого бреда… — Зачем это вам?
   Отец Катерины и бровью не повел:
   — Молодой человек, я продолжу, и вам все сразу же станет понятно. Итак. Нам необходимо знать все о здоровье ваших родителей. А также все о вашем здоровье. Для проверки родителей нам будет достаточно года рождения, имени, фамилии и больницы, где находится их больничная карта. А вот с вами придется повозиться. — Он отвлекся от созерцания окна и посмотрел на Владимира. — Нам необходимо, чтобы вы сами посетили больницу и сдали все анализы, которые мы потребуем. Расходы не должны вас беспокоить. Мы все оплатим.
   — С какой стати? — Влад прислонился к комоду и сложил руки на груди.
   — Причина, — понимающе кивнул Вязников. — Все очень просто. Моя дочь ждет от вас ребенка. Аборт она сделает только в одном случае — если вы непригодный материал для отцовства.
   Влада словно по лицу хлестнули. Он закусил губу. Но промолчать не смог.
   — Драматургия у вас хромает. Где же заключительный аккорд этой пьесы?
   Александр удивленно поднял бровь.
   — Вы о чем?
   — Что же вы не требуете от меня, чтобы я женился на вашей дочери?! Это было бы логично.
   — Ну да, — Вязников снова отвернулся к окну, — было бы логично. С вашей точки зрения, может быть. Но дело в том, что ни она, ни я этого не хотим.
   — Чем это я вас… — начал было Влад, но осекся. — Вы сказали «она»?
   — Вы не ослышались. Она не хочет за вас замуж.
   Полянский, наклонив голову, присматривался к парнишке. У Вязникова, который видел этот взгляд, сложилось впечатление, что Миша прикидывает, как поудобнее сложить «ведущего телевизионного канала» в мешок для транспортировки.
   «Адвокат, — уважительно подумал Вязников. — Представитель закона».
   Владимир нервно провел рукой по волосам. Некстати вспомнилась старая шутка: «Тот, кто говорит, что знает о женщинах все, не знает о них ничего».
   «Что у него, в сущности, есть? — спросил себя Вязников, стараясь, чтобы жалость к Владу не вылезла наружу. — А ничего у него нет. Он просто ведущий новостей. Лицо с озвучкой. Может быть, когда-нибудь, если повезет, он сумеет оказаться в нужное время в нужном месте. Сделает какое-нибудь свое шоу типа „Последний герой“ или „Севайвер“. Где все друг дружку кидают и мило улыбаются в лицо. Это, мол, только игра. Ничего личного. Бизнес. — Александр еще раз огляделся. — А все-таки приятно, что дочь у меня умница, — с нахлынувшей теплотой подумал он. — Понимает, котенок, что с этим каши не сваришь».
   Квартирка была стандартная. Самая подходящая для обывателя, у которого водятся деньги, но мозгов для их правильного употребления нет.
   — Чтобы не возникало лишних вопросов, — добавил Вязников, — вы можете проконсультироваться у адвоката. Наша просьба вполне разумна и законна. — Он кивнул в сторону Полянского.
   — Когда нужно пройти обследование? — без выражения спросил Влад.
   — Прямо сейчас, — подал голос Михаил.
   — Хорошо, я переоденусь.
   Владимир вышел в другую комнату.
   Саша тем временем достал мобильный и набрал номер Игоря.
   — Привет! Будем где-то через полчаса. Готовь свои ножички.
   — Ухмыляясь, приближаются с ножами, — себе под нос пробормотал Полянский.
   Влад тем временем натягивал на себя пиджак. На смену безразличию снова накатила ярость. «Катька! Эта стриженная под мальчишку гадина! Стерва! — чуть не взвыл Влад. — Ребенка ей захотелось!» На глаза попался телефон. Он глянул на часы. Начало двенадцатого. В академии как раз перерыв между занятиями. Не колеблясь, Влад набрал номер телефона. Через пару гудков трубка отозвалась:
   — Говори! — сухо приказала Катя. Владимир немного растерялся. Ему казалось, что беременная незамужняя женщина должна хвататься за мужика всеми силами.
   — Ты что?! Не могла сделать аборт?! — яростно зашептал в трубку Влад. — Я бы все устроил!
   — Я не хочу его делать, — безразлично ответила она.
   — А что ты хочешь?! Давай! Давай наконец выясним отношения!
   — Между нами нет никаких отношений. Неужели ты не понял? Я освобождаю тебя от всех обязанностей. Никаких проблем у тебя не будет,
   — Так ты поэтому выслала ко мне своего отца с адвокатом?!
   — Нет. Боюсь, что ты не поймешь, — устало ответила Катерина.
   — Да ты что?! Меня за дурака держишь?!!
   — Нет.
   — А как же наш ребенок? — растерялся Владимир.
   — Это только мой ребенок. Тебе он совершенно не нужен. Карьере мешать будет. На фига тебе это все? Единственное, что от тебя требуется, — это анализы. Быстро и просто. Я хочу знать, что твои гены нор… ну, не принесут неприятных сюрпризов.
   — Это и мой ребенок тоже! Я отец! И если надо, я через суд добьюсь отцовских прав! Я вообще у тебя отберу ребенка!
   Трубка отозвалась короткими гудками. Владимир отшвырнул ее в сторону и развернулся. На него из дверного проема смотрел Александр.
   — Миша, — крикнул Вязников в коридор, — подгони машину. Пожалуйста.
   — Договорились! — отозвался Полянский.
   — Молодой человек, — устало обратился Саша к Владимиру, когда за адвокатом хлопнула дверь. — Я понимаю, что мы сейчас вломились в вашу жизнь, доставили вам неудобства. Это, конечно, плохо. Но заметьте, мы сделали это довольно легко…
   — Это мой ребенок! — крикнул Влад.
   Александр тяжело вздохнул:
   — Научитесь слушать…
   — Это мой ребенок, и я буду бороться за него! Просто так я его вам не отдам. Придется много заплатить!
   Вязников почувствовал тошноту.
   — Что-то я расслабился, — пробормотал Саша.
   — Что? — Влад не расслышал.
   Вместо ответа Вязников движением ладони швырнул ему в лицо какую-то абстрактную статуэтку, стоявшую на тумбочке, как на постаменте. Владимир заслонился и не увидел, как Катин отец оказался совсем рядом. Потом дыхание куда-то пропало. Кулак Вязникова крепко, но не в полную силу впечатался в солнечное сплетение. Влад захрипел. Александр аккуратно прихватил парня за кадык. Держал прочно, но осторожно.
   — Научись слушать до конца, — прошипел Саша в лицо хрипящему телеведущему. — Особенно людей, которые могут тебя искалечить. Мы пришли и вытерли о тебя ноги. Пришли легко. И нашли тебя просто. Пойми, скудоумный, что с такой же легкостью я могу превратить тебя в инвалида, который не то что детей иметь — ходить не сможет. Если только под себя! Одно слово на тему «отсужу у тебя ребенка» кончится тем, что забирать твое заявление из суда пойдут твои родители. Я понятно объясняю? Понятно?
   Он заглянул в глаза Владу и обнаружил, что они стремятся закатиться.
   — Милый, ты не даешь ему слова сказать, — сказала наблюдавшая за процессом воспитания Вика.
   — Да? — Вязников обернулся к жене, не выпуская Влада. — Видимо, я немного перебрал?
   — Я думаю, что перебрал. А то кончится все, как в прошлый раз. Опять «скорая», реанимация…
   Влад слышал то, что говорила Вика. Зрачки расширились, он что-то замычал.
   Разговор про «прошлый раз» был чистой воды блефом. Но на запуганного «папашу» оказал удивительное воздействие.
   — Все понял, — прохрипел Владимир. — Все понял, отпустите.
   — И хорошо, — мягко согласился Саша, отпуская парня и расправляя его костюм. — Очень хорошо. Сейчас поедем, все сделаем. Быстро, просто. Никаких забот!
   Вязников улыбался по-доброму. Его лицо лучилось радушием. Даже глаза, бывшие секунду назад холодными и колкими.
 
   «Фольксваген» плавно затормозил у главного входа в клинику. Мужчины покинули салон, а Вика поехала на парковочную стоянку.
   — Я скоро, — кивнула она Саше.
   Полянский и Вязников молча сопроводили юношу через фойе, заставленное живыми цветами. Поднялись на четвертый этаж. Тут пахло лекарствами, сновали люди в белых халатах. Вязников, возглавляя процессию, уверенно открыл дверь в кабинет, пропуская Михаила и Влада вперед.
 
   В светлой комнате, где ничто не напоминало о медицине, сидел Игорь и что-то быстро набирал на компьютере. На звук открываемой двери он поднял голову и благожелательно поднял брови.
   — Добрый день, — поздоровался Игорь, поднимаясь из-за стола. Он был одет в зеленую робу хирурга, маска сдвинута вниз, на столе валялась шапочка.
   — Владимир, — обратился к Владу Саша, — это Игорь Юрьевич. Он будет руководить вашим обследованием.
   — Мы тебя не отвлекаем? — поинтересовался Полянский у Морозова.
   — Нет, все нормально. Все, что нужно было, я сделал, так что теперь я в вашем распоряжении. Значит, так, Владимир, сейчас вы снимете верхнюю одежду и передадите ее Михаилу. Он повесит ее в гардероб. А вы пойдете со мной.
   — Когда все кончится, я отвезу вас домой, — добавил Вязников.
   Парнишка снял пальто, натянул на ботинки специальные пакетики. Он делал все медленно, апатично.
   — Что теперь?
   — Теперь прошу вас. — Игорь распахнул вторую дверь кабинета. Обернувшись к Вязникову, пояснил: — Валера займется родителями.
   Когда они вышли, Полянский поинтересовался:
   — Что ты с ним сделал? Телеведущий больше напоминает снулую рыбку. А так брыкался…
   — Ничего, — дернул плечами Вязников. — Подержал за кадык.
   — Боже мой, — покачал головой Миша. — Как непедагогично…
   — Зато дешево, надежно и практично!
   — Ха, в логике тебе не откажешь. Ладно. Давай подождем.
   Когда они устроились на стульях у стены, вошла Вика.
   — Ну что? — спросила она. — Сдали?
   — Естественно, — ответил Александр, принимая у нее полушубок.
   — Тогда Валерке позвони…
   — Валера, привет, это я. — Вязников уже говорил в трубку. — В общем, записывай. Савельев Иван Андреевич, тысяча девятьсот пятидесятого года рождения, и Савельева Анна Тимофеевна, тысяча девятьсот пятьдесят шестого года рождения. Оба живы, и оба уроженцы Питера. Находятся на учете в центральной больнице. Информации об участковом враче нет. Записал? Отлично. Жду.
   — Как тебе перспективный родич? — спросил у Вики Полянский.
   — Классический вариант обывателя. Ничего особенного: ни хорошего, ни плохого. Да ты сам видел. Квартира — как контора, ничего живого. Никаких хобби, фотографий. Не говоря уж о традициях. Никаких корней. Перекати-поле. Чему он может научить ребенка?
   — Норма вещей, — согласился Михаил. — Живут, сами не знают для чего.
   — Миша, — обратился к нему Вязников, — давай рассмотрим «черный» сценарий. При каких условиях Савельев может отобрать у нас ребенка?
   Полянский удивленно поднял брови:
   — Ребенка он может отобрать только в том случае, если докажет, что мать не в состоянии прокормить чадо либо своим поведением наносит ущерб воспитанию ребенка. Но это из области юношеских фантазий. Доказать отцовство не так просто. То есть сам генетический тест — штука элементарная, но очень дорогая. А он не произвел на меня впечатления богатого человека. Это ему объяснит любой юрист. Среди адвокатов очень мало идиотов. А уж доброхотов среди них нет совсем.
   Вязников встал, подошел к окну. Выглянул.
   — Знаете, — задумчиво сказал Саша, — там у него отличное место для снайпера.
   — Где? — спросила Вика. — У кого?
   — Там, где Влад живет. На крыше соседнего дома. Вся квартира как на ладони.
   — Ой… — Полянский махнул рукой, но внутри него закралось сомнение. — Я тебя уверяю. До этого не дойдет.
   Александр не ответил.
 
   Когда в кабинет вернулся Игорь, все были до предела озабочены.
   — Ну что? — усмехнулся он, глядя на их ожидающие физиономии. — Рано еще. Я вообще-то пришел сообщить, что некоторые анализы в силу своей специфичности будут готовы только через неделю. Пока могу только сказать, что ничего тяжелее похмельных головных болей я не нашел. Да и вообще вряд ли там будет что-то особенное. Генетический материал на редкость качественный.
   — Остается просветить его родителей, — сказал Вязников.
   — Кстати, сейчас, — Морозов взялся за телефон. — Валера, ну как у тебя? Уже? Легкая у тебя рука.
   Некоторое время Морозов слушал.
   — Спасибо, Валер, все тогда. Вечером увидимся. — Игорь повесил трубку. — Ну, надо сказать, что нам до странного везет. Все в порядке. Сердце в норме. Сахарного диабета нет. Даже аллергий нет. Никаких параличей и прочей дряни. У отца с возрастом возникли проблемы с сосудами, но он всю свою сознательную жизнь, по словам участкового, курил. У матери была операция — вырезали камни в почках. Неделю подождем результатов теста на генетику. И… все.
   — Очень хорошо, — облегченно вздохнул Вязников.
   Игорь широко улыбнулся.
   — Теперь Катерину к Лиде. Тесты, осмотры. Все как положено.
   Вязников кивнул.
   — Ну вот и замечательно, — хлопнул по столу Морозов. — Теперь я удаляюсь, ваш пациент вернется минут через пятнадцать. Будете провожать?
   — Да.
   — Хорошо. А у меня дела.
   Игорь махнул рукой и исчез за дверью.
   — Знаешь, — тихо сказал Полянский, который все это время говорил по телефону. Вообще мобильный у адвоката звонил не переставая. — Мне тут приятель из Инкомбанка звякнул. Конечно, за эти данные его уволить могут в два счета, но дело не в этом. Наш клиент…
   — Кто? — нахмурился Вязников.
   — Ну, Влад этот, — разъяснил Миша, — живет в кредит. Квартира в кредит, машина тоже. Платит исправно. Но на ближайшие двадцать пять лет у него ни на что денег не будет. Квартира родителей под залогом. Он себе не то что ребенка позволить не может, даже филателия для него невозможное хобби. Его жизнь сейчас полностью в распоряжении банка. Ну, может быть, лет через пять, когда основная часть будет погашена, парень сможет позволить себе какое-нибудь безобидное увлечение. Типа коллекционирования пробок от бутылок с пивом. Жена и ребенок сейчас для него — это финансовая смерть. Так что он может дергаться сколько угодно, все это разговор в пользу бедных, не более того.
   Саша поморщился:
   — Тоскливое зрелище.
   — А был ли у него выход? — спросила Вика.
   — Выход есть всегда. Нужно только напрячься. Он мог жить с родителями и копить деньги на более просторную квартиру, где уместились бы два поколения. Или искать землю, подальше, но подешевле…
   — Выход есть всегда. Но если кишка тонка, то… — Вязников развел руками. — Конечно, проще всего взять кредит и не думать ни о чем. Жить в долг.
   Когда вернулся Влад, они отвезли его домой.
   По дороге никто не проронил ни слова.
 
   Дом Морозовых
 
   Лида вымыла руки и тщательно высушила их полотенцем. Время пять часов вечера. Вот-вот должна прийти старшая дочь Вязникова. Рабочий день заканчивался, и в кабинет то и дело врывался свет автомобильных фар. На углу подмигивала зеленым светом реклама молодежного клуба. Несмотря на напряженный день, Лида не испытывала усталости. Удивительная легкость появилась в ее движениях. Ей казалось, что она не ходит, а летает. Ею целиком и полностью овладело предвкушение. Дом. Свой дом. Эскизы, проекты, тяжелые балки, стены. Вся эта суета, когда в каждом углу что-то происходит, изменяется.
   Всю свою жизнь она прожила в отцовском доме, и даже после того, как вышла замуж, Лида все равно ощущала свою принадлежность к отцу. Муж как бы становился на второе место, а ей так хотелось видеть Валеру главой дома, настоящим хозяином, прислонившись к плечу которого можно чувствовать себя такой защищенной.
   Ее мысли были прерваны коротким стуком в дверь.
   — Входите.
   — Здравствуйте, — смущенно улыбнувшись, сказала Катя, заходя в кабинет.
   — Привет, — ответила Лида. — Как себя чувствуешь?
   Катерина пожала плечами и неуверенно ответила:
   — Ничего. Только по утрам нехорошо бывает. Немного тошнит.
   — Это ничего страшного, — улыбнулась Лида, — все в порядке вещей. Организм подстраивается под новые условия. Идет перестройка биохимии, поэтому самые обычные продукты и запахи могут быть отвратительными. Через некоторое время это пройдет.
   — А может быть, таблеточку? — спросила Катя. — Чтобы не тошнило.
   — К сожалению, не придумали еще такую хитрую таблеточку. Нет, конечно, есть разные соединения, которые предотвращают, например, морскую болезнь, но травиться химией я бы не стала. Это слишком тонкий и индивидуальный процесс, чтобы решать его просто таблетками. Есть еще препараты растительного происхождения, основанные на генетически измененных травках, но это добро я вообще стараюсь никому не прописывать. Больше тебя ничего не беспокоит?
   Катерина мотнула головой.
   — Тогда раздевайся…
   После осмотра Лида продолжила свой краткий инструктаж:
   — Для того чтобы себе облегчить жизнь, постарайся быть внимательной к собственным ощущениям. Отмечай изменения в самочувствии. Если стало плохо, старайся найти причину. И каждый раз, когда мы с тобой будем встречаться, рассказывай мне о своих наблюдениях. Так мы найдем оптимальный вариант для твоего здоровья и здоровья ребенка.
   Катерина была в порядке. Ничего страшного и необратимого не происходило.
   — У тебя все хорошо, — с улыбкой подвела итог Лида. — Сейчас около трех недель. Позже, чтобы нам окончательно удостовериться, сделаем ультразвуковое обследование. И еще пару тестов. Можно даже узнать пол ребенка.
   В ответ на это Катерина упрямо замотала головой:
   — Не хочу. Не хочу знать пол ребенка. Пусть будет все так, как должно быть.
   — Так ведь тебя никто не заставляет, — рассмеялась Лида.
 
   Уже находясь рядом с машиной на подземной стоянке, Лида спросила у Кати:
   — А почему ты не хочешь знать пол?
   Катерина, открыв дверь своей машины, обернулась. Нахмурилась, а потом замялась, сомневаясь, что ее поймут:
   — Потому что не хочу, чтобы ребенка уже сейчас воспитывали как мальчика или как девочку, — и еще добавила: — Не хочу общаться со своим ребенком в утробе через общепринятые клише.
   Она скривила физиономию и дурным голосом проблеяла:
   — Ну, ты же мальчик, ты должен вести себя сдержанно, или: ты же девочка, ты не должна быть драчуньей. — Катя замолчала, словно рассматривая в своем воображении пересказанные картины. — Я хочу воспитать сверхчеловека…
   Она села в машину, привычно отключила вспыхнувший дисплейчик путеуказателя и через мгновение растворилась в темном февральском вечере. А сказанное ею слово продолжало звучать.
 
   Мужа, как обычно, дома еще не было. Лида стремительно взмыла вверх по лестнице.
   Она энергично стащила с себя выходную одежду и переоделась в коричневые брюки и мягкий серый джемпер. Повязала черные волосы красной повязкой и стала похожа на цыганку. Это сравнение ей не нравилось, но сейчас она нашла в этом определенный романтизм. Уже выходя из спальни, Лида на минутку заглянула в зеркало. Покрутилась. Хитро улыбнулась и спустилась на кухню, где уже была Полина.
   — Привет! — воскликнула Лида.
   В ответ Полина охнула и уронила уже почти вымытую кастрюлю в мойку.
   — Ну ты меня и напугала, — выдохнула она, держась за сердце. — Я думала, что в доме, кроме меня и Юрия Павловича, никого, а оказывается, ты уже тут. Как ты умудрилась так незаметно?
   — Да вроде и не старалась. Торопилась на кухню, думала, ужин готовить надо… — Лида пожала плечами.
   — Ты знаешь, я уже приготовила все. — Полина вытерла руки. — Сегодня на работе так плова захотелось. Не поверишь, я даже его запах ощутила.
   — Ну и замечательно. Значит, сегодня будем кушать плов, — легко согласилась Лида.
   — А ты чего сегодня прям светишься? — подозрительно спросила Полина.
   Лида было потянулась за тарелками, но остановилась:
   — Свечусь? С чего ты взяла? — Она всегда ощущала странное неудобство, когда приходилось отвечать на чьи-то расспросы. Нельзя сказать, что Огарева была скрытной, нет, просто манера разговора Полины резко отличалась от всего, с чем Лиде приходилось сталкиваться. И хотя Игорь привел Полину в отцовский дом уже почти восемь лет назад, Лида всегда смущалась, когда жена брата интересовалась ее делами. — Не знаю, наверное день удачно прошел.
   Огарева и не подумала рассказать Полине о принятом ими с Валерой решении. Они не были близкими подругами, хоть и жили под одной крышей.
   Когда жена Игоря освоилась в новом доме и поняла, что ее муж наследник рода Морозовых, ее поведение изменилось не в лучшую сторону. Хозяйка несколько пренебрежительно смотрела на Лиду, которую поначалу это обижало. Только значительно позже к ней пришло осознание того, что такое поведение — это всего лишь вовремя не удаленный комплекс неполноценности Полины. Однако прозрачная стена между ними так никуда и не исчезла.
   — Сегодня Катерина приходила, — сменила тему Лида. — Я порадовалась за нее: здоровая молодая мама, что в нынешнее время большая редкость.
   — Да-да, мне Игорь говорил. Жалко ее. Кому она теперь нужна?
   Лида нахмурилась:
   — Нужна. Здоровая и способная нарожать еще кучу малышей, очень нужна. Обязательно найдется мужчина, который возьмет ее замуж.