- Ларен! - завопил он, обвил ее шею тонкими детскими ручонками и обслюнявил ее щеки своими поцелуями.
- Таби; ты лижешься, словно глупый щенок, - проворчала Ларен, стараясь скрыть слезы, которые жгли ей глаза. - Перестань вертеться. Можно подумать, ты учился у этого черного чудища, Керцога. Ты, наверное, и вырастешь таким же большим, как и он.
Таби в ответ рассмеялся. Все шло как нельзя лучше.
- Я должна кое-что рассказать тебе, - произнесла Ларен, опуская Таби на землю. - Наш отец жив. Халлад приехал сюда вместе с нами.
Малыш затих, глаза его сделались тревожными;
- Нет, Ларен, нет. Я не помню отца. Мой отец теперь Меррик.
- Нет, мой хороший. Меррик - твой брат, разве ты забыл? А вот твой отец, и мой тоже.
Халлад держался позади, не сводя глаз с маленького мальчика, который недоверчиво взирал на него, - Тебе уже почти шесть лет, Таби, - промолвил Халлад и сам удивился, что помнит возраст сына. Он покинул Таби младенцем, а ныне перед ним стоял маленький мальчик, крепыш на коротеньких ножках, в точности похожий на него самого в дни детства. Таби отшатнулся, попятился и прижался к коленям Меррика.
Халлад следил, как рука Меррика ложится на плечо его сына, легонько встряхивает Таби. Потом Меррик опустился на колени и поглядел на Таби. В синих, точно сентябрьское небо, глазах викинга сияла любовь к чужому ребенку.
- Твой отец жив, - повторил Меррик, - он вернулся сюда вместе с нами. С ним приключилась удивительная история, она превосходит все сказки, сплетенные Ларен. Когда ты поедешь вместе с отцом в Нормандию, он расскажет тебе обо всем, что он повидал и пережил. А сейчас иди, Таби, поздоровайся с отцом.
Меррик вложил маленькую ручонку в руку Халлада, и Халлад вновь заметил печаль в глазах викинга"
- Вот твой отец, Таби. Ты должен поздороваться с ним.
- Добро пожаловать в Мальверн, господин.
- Он упрям, как маленький ослик, и всей душой предан своим друзьям. Ладно, Халлад, пошли в дом, выпьем, эля, Сарла отлично умеет его варить. - Меррик вскинул мальчика себе на плечо и зашагал вверх по тропинке, пролегавшей через опустевшие поля.
Ларен понимала, что Халладу приходится нелегко. Ей самой порой бывало обидно, но для, нее Таби был всего только братом. Она наблюдала за отцом, который старался сохранить спокойствие, удержать на губах улыбку, когда его сынишка свернулся в комочек на груди Меррика и преспокойно уснул, сжимая в крохотном кулаке ворот рубахи викинга.
- Они оба очень привязаны друг к другу, - сказала она, обращаясь к отцу. Конечно, это кажется странным. Я говорила тебе, тот жирный купец, Траско, купил меня одну, а Таби оставил. Меррик увидел малыша и сразу решил спасти его. Вот так просто это произошло и оказалось очень серьезным для них обоих.
- Вам повезло, - откликнулся Халлад. - А эта женщина, Сарла, она очень милая, к тому же такая тихая, кроткая. Говоришь, Сарла - вдова старшего брата Меррика, прежнего владельца этой усадьбы?
Ларен кивнула:
- Он погиб. Бывший скальд, Деглин, завистливый человек, убил его, чтобы свалить вину на меня, - он хотел моей смерти. Многие поверили, что это совершила я, потому что Эрик преследовал меня. Мне он не нравился - обращался жестоко с женой и держался заносчиво, однако это ужасно - умереть только потому, что Деглин хотел моей смерти.
- Что ждет Сарлу?
Ларен, усмехаясь, допивала чашу сладкого меда.
- Разумеется, я на несколько лет старше, чем она, - сердито произнес Халлад, глядя в глаза своей проницательной дочери, - тем не менее покойником меня пока что не назовешь, и все члены моего тела вполне живы, дочка, я еще очень даже складный мужчина - разве нет?
- Конечно, папа, я вполне тебя понимаю, - торжественно заверила его Ларен.
- Пора бы уже понимать такие вещи, ты ведь сейчас носишь младенца в своей утробе. - Отец и впрямь разъярился, а Ларен, не выдержав, захихикала. Меррик оглянулся на них и широко ухмыльнулся. Он давно уже мечтал вновь увидеть Ларен беззаботной, смеющейся. Она очаровала его, и так он ей и сказал поздно ночью, когда они наконец улеглись в свою постель и накрылись мягким шерстяным одеялом.
- Значит, я ведьма, раз околдовала тебя?
- Ладно, будешь моей собственной ведьмой, - согласился Меррик. - Сегодня выдался нелегкий день, - добавил он, целуя ее в ухо, язык его осторожно скользнул внутрь.
- Но зато мы вернулись домой, Меррик. Как я рада, что снова дома. Дома, жива, в безопасности.
- Твой отец расспрашивал меня насчет Сарлы, какое положение занимает ее семья и как я намерен распорядиться ее судьбой. Я ответил, что Сарла вольна поступать, как ей заблагорассудится, что она вправе остаться в Мальверне на всю жизнь, если пожелает.
Ларен приподнялась, опираясь на локти:
- Мой отец еще вполне складный мужчина, и все члены его тела чувствуют себя живехонькими. Так он объявил мне нынче. Ты думаешь, Сарла согласится выйти замуж за Халлада? Поселиться с "им в палатах дядюшки Ролло, стать знатной дамой? - Ларен снова засмеялась, уткнувшись лицом в плечо Меррика. Он ощутил ее теплое дыхание и крепче прижал жену к себе.
- Не знаю. Ты говорила, что они с Кливом очень подружились, ты думала даже, что они любят друг друга.
- Ой, но я не знаю, как она решит теперь, - тут Ларен резко втянула в себя воздух, напрочь забыв и о Кливе, и о Сарле. - Как здорово, когда ты трогаешь меня вот тут, Меррик!
- В самом деле? - Он легонько сдавил ее грудь, наклонился и начал целовать жену, ласкать языком, пока она не застонала, выгибаясь дугой под ним. Тогда Меррик приподнял голову и улыбнулся.
- Ты уже неделю как чувствуешь себя вполне прилично. Я рад, а то ты начала худеть. Правда, грудь у тебя по-прежнему большая.
- Ты - настоящий мужчина, - прошептала Ларен, целуя Меррика в теплые губы, - мужчинам нравится, когда у женщины большая грудь. Меррик, я так люблю тебя. Ты и не догадываешься, как сильно я люблю тебя. И буду любить тебя до самой смерти. - Вот она и произнесла вслух эти слова и нисколько не жалела об этом, хотя Меррик не сразу ответил ей, он тихо, неподвижно лежал рядом. Секунду Меррик лежал молча, а потом неистовый град поцелуев обрушился на Ларен, язык Меррика требовательно раздвинул ее губы, его руки с силой сжимали ее грудь, потом переместились ниже, на талию, осторожно нащупывая растущее в чреве дитя, затем , пальцы Меррика двинулись еще ниже, проникли внутрь Ларен, лаская ее.
- Как долго мы не были вместе, - прошептал он, помогая Ларен опуститься поверх него. - Слишком долго. Клянусь богами, Ларен, ты очень щедра со мной.
Она так обрадовалась, что на миг позабыла, как обстоят дела, позабыла ту горькую правду, с которой она была неразлучна, от которой ее не избавит даже отъезд Халлада и Таби: Таби всегда будет дороже Меррику, чем любой другой человек, женщина или дитя. Она вспомнила о ребенке, которого ждала. Конечно, Меррик полюбит этого младенца, обязательно привяжется к родному сыну или дочери, но никогда не полюбит его так, как Таби, никогда...
Ларен громко закричала, потрясенная собственной страстью, наступившим мигом торжества и освобождения, она прижала к себе Меррика, впитывая и его наслаждение вместе со своим.
- Ты доставила мне удовольствие, женщина, - негромким, низким голосом произнес он. Меррик уже удовлетворился и устал. Ларен тихонько высвободилась из объятий Меррика, ощущая внутри себя влагу, его семени. Она прилегла на бок рядом с ним. Меррик поцеловал ее лицо, плечи и руки и прикрыл глаза.
Ларен полюбила его гораздо сильнее, чем она могла бы полюбить другого человека. Она всегда будет любить его. Меррик ее муж, она может быть уверена, что он навсегда принадлежит ей.
***
- Мой отец разговаривал с тобой, Сарла, ведь так? А где он сейчас?
Сарла усмехнулась, помешивая рагу из баранины, капусты и лука:
- Да, он заговорил со мной и сильно меня насмешил. Твой отец, Ларен, человек отважный и сильный. А теперь он, наверное, беседует с Мерриком или вновь пытается завоевать расположение Таби. Как ты думаешь, Ларен, может быть, следует добавить моченой брусники?
Ларен кивнула, подождала, не скажет ли Сарла чего-нибудь еще, но Сарла уже умолкла. Тогда Ларен отправилась во двор, в уборную, а затем подошла к бане и услышала доносившиеся оттуда голоса Меррика, отца и Таби. Все они громко и весело вопили, и Ларен улыбнулась. Когда они вывалились наружу, влажные, распаренные, Ларен заметила, что Таби наконец-то пристроился па руках у отца, а не у Меррика. Она поспешно перевела взгляд на мужа и, к великому своему облегчению, увидела, что тот смеется. В его голубых глазах не было ни грусти, ни зависти.
- Ларен, - позвал он, и Ларен подбежала к мужу, повисла у него на шее. Смеясь, он крепко прижал ее к себе и удержал в своих объятиях, глядя вслед Халладу и Таби.
- Таби начинает привыкать к нему, - произнес Меррик, и в его голосе все-таки прозвучала печаль, но вместе с тем и удовлетворение. - Так и должно быть. Я давно уже готов к этому. Все будет прекрасно. Мы с тобой всегда можем съездить в Руан и навестить Таби, отца и Ролло. А теперь, дорогая, мне надо повидать Клива, он должен отчитаться, как шла жизнь в Мальверне, пока мы с тобой путешествовали; потом я спрошу его, как он намерен распорядиться собой ведь Клив теперь свободный человек.
- Помнишь, дядя Ролло приглашал Клива к себе, обещал, что щедро вознаградит его.
- Я передам ему слова твоего дяди. Не надо так глядеть на меня, Ларен, и убери руки с моей шеи. Ступай, моя хорошая, не то я отволоку тебя в баню, намылю тем душистым мылом, которое сварила для тебя Хельга, и займусь тобой, да так, что обоих нас вытащат оттуда замертво.
Ларен со смехом возразила мужу:
- Я бы предпочла это, чем возиться с бараниной. - Медленно, неохотно она отпустила мужа и осталась стоять, глядя ему вслед, пока он шагал через поля. Солнце сияло на его русых волосах, крепкое тело еще сохранило летний загар.
Клив рубил дрова добротным старым топором, который достался Меррику от деда. Его острие никогда не притуплялось, рукоять отгладили ладони многих мужчин, сжимавших в руках этот топор. Меррик выждал с минуту, присматриваясь к недавнему рабу. Клив разделся, оставшись только в набедренной повязке, и теперь Меррик отчетливо видел, как этот юноша красив, хорошо сложен; его золотистые волосы слиплись от пота, однако ярко блестели под лучами солнца. Даже шрам не портил Клива. Может быть, Сарла и впрямь захочет, чтобы он стал ее мужем. Она выйдет либо за Клива, либо за Халлада, человека уже немолодого, но зато богатого и могущественного, ученого, остроумного, доброго. Кто может предугадать, какой выбор сделает женщина? Клив поднял голову.
- Этой груды дров нам хватит зимой на неделю, - заметил Меррик. - Я хотел поблагодарить тебя, Клив, за то, что ты помогал Олегу присматривать за усадьбой.
- Тут ничего не происходило, - возразил Клив, осторожно вытирая лезвие топора о подол своей рубахи и подходя к Меррику, который пристроился под дубом, ровесником этой земли. - Урожай собран, козы, коровы и дети жиреют помаленьку, Таби научился ездить верхом на пони, который принадлежит ребятишкам. Твоя усадьба удачно расположена, Меррик, здесь достаточно пахотной земли для всех наших нужд.
- Да, я знаю, - подтвердил Меррик. - Но ведь эти угодья никогда не предназначались мне. Эрик унаследовал их от родителей. Мне все еще непривычно ощущать себя здесь хозяином. Таби скучал по Ларен и по мне?
- О да, но сразу забывал вас, как только усаживался в седло Эбеля. - Клив усмехнулся и подтолкнул Меррика локтем в бок. Впрочем, он тут же отпрянул, и в глазах ею на миг мелькнул рабский страх.
- Полно, друг мой! Ты - вольный человек. Я пришел спросить тебя, хочешь ли ты отправиться в Нормандию с Таби и Халладом. Великий Ролло обещал наградить тебя, ты получишь все, чего пожелаешь. Ты сможешь выбрать для себя любую судьбу, и он позаботится, чтобы ты ни в чем не испытал недостатка.
Ролло - замечательный человек, люди восхищаются им и идут за ним. Тебе будет там хорошо, Клив.
- Спасибо, Меррик, я должен подумать.
- Тебе понравился Халлад?
- Он - добрый человек, несмотря на знатное происхождение, и ему очень повезло: его брат верил ему н укрывал три года сряду. А теперь к нему вернется имущество и положение, и даже сына и дочь он обрел вновь. О да, Халлад счастливчик.
- Это все так, Клив, однако он уже не молод, не так силен и не обладает здоровьем юноши и жизненной мощью молодости. Он старик, если ему удастся зачать дитя, он, скорее всего, умрет раньше, чем его сын достигнет отрочества.
- Возможно, - коротко ответил Клив и умолк. - Конечно, ты прав, Меррик, добавил он минуту спустя, - однако жизнь - не такая уж надежная штука, верно? - Клив отвернулся от Меррика и уставился на отдаленные верхушки гор на другом берегу залива. - Многое нужно принять во внимание, прежде чем решать.
Меррик рассеянно постучал ногой по поленьям, только что нарубленным Кливом:
- Расскажи подробнее, как вы жили в мое отсутствие. Много ли драк случилось, много ли парней дуются теперь друг на друга?
***
В тот вечер Ларен вновь приступила к своим обязанностям признанной сказительницы Мальверна. Она повествовала об ирландском купце, чей сын Ульрик уродился подлым трусом и наглецом, неспособным на благородные поступки.
- И вот этот гордый бычок возмечтал стать вождем. Однажды он повстречал необычную даму, и, хотя он и был жалким пьяницей, глупцом его не назовешь. Дама застряла в расщепленном дупле дерева и не могла освободиться. Ульрик помог ей и даже не попытался овладеть женщиной - такая вдруг добродетель напала на него в этот день, и она сильно пригодилась ему, эта добродетель, поскольку дама объявила Ульрику, что она - фея и готова исполнить любое его желание. Он ответил ей, что мечтает стать вождем, так и сказал, напыжившись, а глаза его просто сверкали от алчности, потому что Ульрик поверил в ее могущество.
- Я хочу править людьми и всей землей вокруг, всем, на что упадет мой взгляд, - потребовал Ульрик.
- Ты хочешь получить немало земли и народу, - заметила фея.
- Да, - повторил он, - все угодья, какие я могу охватить взглядом. Ты дала мне слово.
Фея усмехнулась и слегка приподняла руку. Голосом сильным и сладостным, точно мед, который мы пьем в Мальверне, она провозгласила:
- Великий и могучий Отец Один, дай этому человеку столько земли, сколько он видит перед собой.
Раздался удар грома, полуденное небо пронзили вспышки молний.
- Все исполнено, - сказала она, еще раз улыбнувшись Ульрику. - Все, что ты видишь, - твое.
И женщина исчезла. Ульрик весело потирал руки, вспоминая всех тех людей, которые были его врагами, и девушек, которым удавалось до сих пор ускользнуть от него. Потом он сказал:
- Однако уже наступила ночь, и это странно, потому что, когда я пришел тебе на помощь, еще вовсю светило солнце. Пошли мне вновь солнечный день, чтобы я мог оглядеть свои владения.
Увы, никто уже не внимал его просьбам. Фея исчезла, а ночь в глазах Ульрика так и не рассеялась, он ослеп - навсегда.
Ларен умолкла. Больше она не сказала ни слова, а просто стояла перед людьми, выжидая. Со всех сторон раздались укоризненные вздохи, но Меррик рассмеялся и подошел поближе к жене:
- Все дело в младенце, это из-за него истории Ларен стали менее дерзкими. Дитя, которое жена носит, превратило ее в учителя строгих правил, она наставляет меня каждую ночь, вновь и вновь твердит, что я должен делать и чего нет...
Ларен ухватила мужа за уши, притянула его лицо к себе и громко поцеловала при всех.
Глава 27
Двумя днями позже Ларен пристроилась на крыльце, перематывая на большую катушку только что выпряденную нить. Из этой нити будет соткана нежно-голубая материя, под цвет глаз Меррика. Она уже предвкушала, какую рубашку сошьет мужу. Ларен тихонько напевала, безотчетно прислушиваясь к повседневным звукам вокруг, но внезапно в привычную жизнь усадьбы вторгся вопль Таби. Уронив катушку, Ларен вскочила на ноги.
Таби со всех ног мчался к ней, лицо у мальчика было белым, платье - в грязи, босые ноги, ободранные колючими кустами, изранены.
- Ларен! Где Меррик?! Скорее, Ларен! Ларен бросилась к Таби, упала на колени перед малышом, крепко ухватила его за обе руки.
- Что случилось, Таби? Ты что-то натворил? Он так запыхался, что не сразу сумел ей ответить, Ларен прижала брата к груди, пытаясь его успокоить, и ее собственное сердце тоже забилось неровными частыми толчками.
- Говори же, - потребовала она, легонько встряхивая брата, - какая беда стряслась?
- Клив, - еле выдохнул Таби, - Клив, он умрет, надо скорее, Ларен. Веревку, быстрее...
Он вырвался из рук Ларен и вновь кинулся куда-то, продолжая кричать:
- Скорее, скорей!
Откуда-то из-за угла вынырнул Меррик в сопровождении старого Фиррена, он тащил целую связку сельди.
- Пошли! - замахала ему руками Ларен, - что-то случилось с Кливом. Нужна веревка.
, Меррик кликнул Олега и остальных воинов, все побежали вслед за Таби. Нагнав малыша, Меррик подхватил его и усадил себе на плечи, ласково уговаривая:
- Показывай, куда мы должны идти, Таби. Ну же, успокойся и расскажи все как есть.
Когда они вышли на тропинку, взбиравшуюся на вершину Вороньего мыса, Таби уже трясся и всхлипывал от страха. То самое место, где недавно нашли Эрика мертвым.
- Вон там, - дрожащим голосом прошептал Таби, но Меррик сразу же понял его.
Опустив мальчика на землю, он поспешил к обрыву и увидел, что Клив лежит примерно в пятнадцати футах ниже - случайно подвернувшийся куст остановил его падение.
- О боги, он сорвался со скалы. Олег уже разматывал веревку.
- Я спущусь за ним, - сказал Меррик, обвязывая веревку вокруг пояса. Олег удержал его:
- Послушай, Меррик, куст не слишком-то крепкий на вид, а ты вон какой здоровый. Будет лучше, если спустится Эллер.
Меррик нехотя кивнул:
- Быстрее, Эллер, быстрее! - потребовал Меррик.
Олег и Роран удерживали веревку, Эллер слезал вниз по зазубренной поверхности скалы.
- Куст не выдержит, - прошептала Ларен глядя вниз.
- Нет, - возразил Меррик. - Куст выдержит до тех пор, пока мы не выручим Клива.
Ларен поверила словам Меррика. Опустившись на колени, она прижала Таби к себе.
- Ты все правильно сделал, - сказала она, целуя замурзанные щечки, поглаживая брата ладонями по спине. - Ты можешь объяснить, что тут произошло? Клив оступился и упал?
Внезапно Таби застыл в ее объятиях, упрямо наклонил голову.
- Таби? - На этот раз с ним заговорил Меррик. - Таби, что произошло?
- Не знаю, - прошептал Таби, пряча лицо на груди у сестры. Ларен почувствовала, что он снова плачет.
Меррик нахмурился и покачал головой, озадаченно глядя на своего маленького друга. Затем он вернулся к краю скалы: Эллер, с трудом удерживая равновесие, пытался привязать бесчувственного Клива к веревке.
Эллер работал медленно, с огромным трудом, висеть, зацепившись за куст, было опасно, ибо он понимал, что если куст не удержится, то он рухнет вместе с ним и пролетит триста футов, прежде чем упадет на камни внизу фьорда. Однако Эллер старался изо всех сил, пальцы его двигались уверенно и спокойно. Наконец он справился, и Меррик подтащил Клива на веревке к вершине скалы, ухватил его под мышки и уложил на землю.
- Скорей, - велел Меррик, - надо спустить Эллеру веревку, а то он наделает в штаны и осрамит всех нас.
Ларен уже стояла рядом с Кливом. На правом виске у него проступила кровь, он еще дышал, благодарение богам, но дыхание его заметно ослабело.
- Ты думаешь, он потерял равновесие и упал? - спросила она.
- Не знаю, - ответил Меррик. - Что он делал здесь в одиночку? Как Таби оказался тут?
Меррик поднял Клива, и все они начали потихоньку спускаться вниз по крутой тропе, возвращаясь в усадьбу.
Клив оставался без сознания до позднего вечера. Потом он бредил, выкрикивал бессвязные слова на неизвестном языке, просил, Чтобы его не бросали одного, молил о помощи так жалобно, что сердце Лареп разрывалось от сочувствия к нему. Ей удалось скормить ему несколько ложек похлебки, пока Сарла нежно обмывала лицо Клива холодной водой, надеясь отогнать лихорадку.
Мужчины толковали между собой о том, что произошло, они строили вслух всевозможные догадки, вспоминая, как на этом же самом месте нашли тело Эрика, которому кто-то камнем проломил голову. Тогда все уверились, что виновен Деглин, а теперь, значит, кто-то еще напал на Клива и столкнул его со скалы? А что же Таби? Все хотели знать, как Таби оказался там и что он видел, однако малыш отказался разговаривать даже с Мерриком.
В ту ночь Ларен и Сарла по очереди дежурили у постели Клива, а Таби, отказавшись покинуть друга, свернулся у него в ногах, собираясь стеречь его сон всю ночь.
Халлад пытался увести своего сынишку от Клива, однако Таби по-прежнему хранил молчание. Он отказывался говорить, но и не хотел отходить от Клива.
- Он очнется, я уверена, он придет в себя, - сказала Ларен. Сарла была так бледна, что Ларен опасалась, как бы она сама не свалилась. - Иди, поспи немного, я присмотрю за ним.
- Нет, ты устала гораздо больше, чем я, к тому же ты ждешь ребенка. Иди отдохни, Ларен. С Кливом побуду я.
Ларен поглядела в затуманившиеся глаза Сарлы и кивнула. Она легонько потрясла Таби за плечо:
- Пойдем, маленький. Мы теперь ляжем в кроватку и поспим. Если хочешь, можешь сегодня ночевать с Мерриком и со мной.
Таби мгновенно раскрыл глаза, он не казался сонным, даже не зевнул. Молча он взглянул на свою сестру и на Сарлу, затем покачал головой.
- Нет, Ларен, - сказал он, - я хочу спать здесь, рядом с Кливом.
Ларен попыталась оторвать Таби от кровати, однако малыш так посмотрел на нее, что рука Ларен замерла.
- Ладно, только не вздумай шуметь. Клив очень болен, Таби.
- Я знаю. - Малыш вновь свернулся рядом с Кливом, положив ручонку ему на грудь.
***
- Сарла разболеется, - заметил Халлад, - она стала совсем бледная, у нее тени под глазами. А держится так тихо, словно хочет спрятаться ото всех. Неужели она в чем-то себя винит? Я не понимаю, почему несчастье, приключившееся с этим человеком, так на нее подействовало. Ты должна поговорить с ней, Ларен"
- Я думаю, отец, она и Клив сблизились еще до того, как мы с Мерриком, отправились в Нормандию.
Халлад молча уставился на дочь, потом поднес к губам кубок эля и осушил его до дна.
- Может быть, я заблуждаюсь, но теперь, когда мы вернулись назад, мне кажется, они отдалятся друг от друга. Я знаю одно, отец: Клив - хороший человек, он помог мне в Киеве, пытался спасти меня, рискуя собственной жизнью.
- Этот человек - раб, во всяком случае, только что был рабом. Сарла очень добра, она может пожалеть его, однако она не испытывает никаких чувств ни к нему, ни к другим мужчинам в Мальверне.
Впрочем, если он поправится, мы можем взять его с собой в Нормандию.
- Мы? - повторила Ларен, склонив голову набок.
- Я говорил о себе и Таби, - возразил он, однако Ларен не понравился звук его голоса. Она прекрасно знала, когда мужчины разговаривают таким тоном: слегка поддразнивая, будто бы говоря правду, а вместе с тем что-то скрывая.
"Какой самодовольный у него голос", - отметила Ларен.
- Ларен!
Она обернулась. Меррик торопливо шагал к ней, сжимая в руке осколок скалы. Он бросил камень к ногам Ларен, и она увидела на нем запекшуюся кровь.
- Клив не сорвался со скалы, кто-то ударил его камнем по голове, а потом спихнул с обрыва. Вот доказательство.
- Так же как Деглин убил Эрика, - прошептала Ларен, содрогнувшись. - Это ужасно, Меррик. Значит, кто-то еще орудует здесь, ведь Деглин давно мертв.
- Мне это тоже не нравится. Я пошел проверить, в самом ли деле Клив поскользнулся. Мы все обыскали, мне помогали Олег и Роран, он-то и обнаружил этот камень внизу, на тропинке, - его спрятали в кустах. На этот раз человек, ударивший Клива, хотел, чтобы все Приняли за несчастный случай.
Впервые за много дней Ларен почувствовала, что ее вновь мутит. -Она опрометью выбежала из дома. Меррик поддерживал голову жены, гладил ее волосы, откидывая влажные пряди со лба. Ларен понимала, что ей стало дурно не из-за беременности, а из-за ожившего в ней страха. Ларен была напугана до смерти.
Таби совершенно переменился. Никто бы не назвал его теперь счастливым, беззаботным ребенком. Молча, угрюмо, подозрительно смотрел он в лицо каждому, кто пытался заговорить с ним, он прятался даже от Меррика. Малыш быстро худел, щеки его запали, прошла пара дней, а он выглядел болезненным и щуплым. Таби неотступно дежурил возле Клива, пока Меррик не ухватил малыша обеими руками и не выволок его из маленькой спальни. Мальчик извивался в его объятиях, пытался вырваться, но Меррик вынес Таби во двор и заговорил с ним только тогда, когда они миновали ограждавший усадьбу частокол. Меррик уселся на большое гладко отполированное бревно, усадил рядом с собой Таби и повел такую речь:
- В твоем возрасте, Таби, я частенько приходил сюда поразмыслить о том и о сем. Когда отец давал мне затрещину за какую-нибудь провинность, или сам я обижал друга, или просто не знал, как мне следует поступить, я приходил сюда посидеть в тишине и все обдумать. Хорошее это место, Таби. - Тут Меррик умолк, по-прежнему крепко держа мальчика за руку, чтобы тот не мог убежать.
- Твой отец очень огорчен тем, что ты избегаешь его, - произнес Меррик наконец, не глядя на мальчика, уставившись на залив, однако голос его звучал ровно. - Два долгих года он считал тебя мертвым, вдруг обрел тебя вновь, а ты не хочешь разговаривать с ним. Это несправедливо, Таби, он никак не может понять, почему ты так обращаешься с ним.
- Таби; ты лижешься, словно глупый щенок, - проворчала Ларен, стараясь скрыть слезы, которые жгли ей глаза. - Перестань вертеться. Можно подумать, ты учился у этого черного чудища, Керцога. Ты, наверное, и вырастешь таким же большим, как и он.
Таби в ответ рассмеялся. Все шло как нельзя лучше.
- Я должна кое-что рассказать тебе, - произнесла Ларен, опуская Таби на землю. - Наш отец жив. Халлад приехал сюда вместе с нами.
Малыш затих, глаза его сделались тревожными;
- Нет, Ларен, нет. Я не помню отца. Мой отец теперь Меррик.
- Нет, мой хороший. Меррик - твой брат, разве ты забыл? А вот твой отец, и мой тоже.
Халлад держался позади, не сводя глаз с маленького мальчика, который недоверчиво взирал на него, - Тебе уже почти шесть лет, Таби, - промолвил Халлад и сам удивился, что помнит возраст сына. Он покинул Таби младенцем, а ныне перед ним стоял маленький мальчик, крепыш на коротеньких ножках, в точности похожий на него самого в дни детства. Таби отшатнулся, попятился и прижался к коленям Меррика.
Халлад следил, как рука Меррика ложится на плечо его сына, легонько встряхивает Таби. Потом Меррик опустился на колени и поглядел на Таби. В синих, точно сентябрьское небо, глазах викинга сияла любовь к чужому ребенку.
- Твой отец жив, - повторил Меррик, - он вернулся сюда вместе с нами. С ним приключилась удивительная история, она превосходит все сказки, сплетенные Ларен. Когда ты поедешь вместе с отцом в Нормандию, он расскажет тебе обо всем, что он повидал и пережил. А сейчас иди, Таби, поздоровайся с отцом.
Меррик вложил маленькую ручонку в руку Халлада, и Халлад вновь заметил печаль в глазах викинга"
- Вот твой отец, Таби. Ты должен поздороваться с ним.
- Добро пожаловать в Мальверн, господин.
- Он упрям, как маленький ослик, и всей душой предан своим друзьям. Ладно, Халлад, пошли в дом, выпьем, эля, Сарла отлично умеет его варить. - Меррик вскинул мальчика себе на плечо и зашагал вверх по тропинке, пролегавшей через опустевшие поля.
Ларен понимала, что Халладу приходится нелегко. Ей самой порой бывало обидно, но для, нее Таби был всего только братом. Она наблюдала за отцом, который старался сохранить спокойствие, удержать на губах улыбку, когда его сынишка свернулся в комочек на груди Меррика и преспокойно уснул, сжимая в крохотном кулаке ворот рубахи викинга.
- Они оба очень привязаны друг к другу, - сказала она, обращаясь к отцу. Конечно, это кажется странным. Я говорила тебе, тот жирный купец, Траско, купил меня одну, а Таби оставил. Меррик увидел малыша и сразу решил спасти его. Вот так просто это произошло и оказалось очень серьезным для них обоих.
- Вам повезло, - откликнулся Халлад. - А эта женщина, Сарла, она очень милая, к тому же такая тихая, кроткая. Говоришь, Сарла - вдова старшего брата Меррика, прежнего владельца этой усадьбы?
Ларен кивнула:
- Он погиб. Бывший скальд, Деглин, завистливый человек, убил его, чтобы свалить вину на меня, - он хотел моей смерти. Многие поверили, что это совершила я, потому что Эрик преследовал меня. Мне он не нравился - обращался жестоко с женой и держался заносчиво, однако это ужасно - умереть только потому, что Деглин хотел моей смерти.
- Что ждет Сарлу?
Ларен, усмехаясь, допивала чашу сладкого меда.
- Разумеется, я на несколько лет старше, чем она, - сердито произнес Халлад, глядя в глаза своей проницательной дочери, - тем не менее покойником меня пока что не назовешь, и все члены моего тела вполне живы, дочка, я еще очень даже складный мужчина - разве нет?
- Конечно, папа, я вполне тебя понимаю, - торжественно заверила его Ларен.
- Пора бы уже понимать такие вещи, ты ведь сейчас носишь младенца в своей утробе. - Отец и впрямь разъярился, а Ларен, не выдержав, захихикала. Меррик оглянулся на них и широко ухмыльнулся. Он давно уже мечтал вновь увидеть Ларен беззаботной, смеющейся. Она очаровала его, и так он ей и сказал поздно ночью, когда они наконец улеглись в свою постель и накрылись мягким шерстяным одеялом.
- Значит, я ведьма, раз околдовала тебя?
- Ладно, будешь моей собственной ведьмой, - согласился Меррик. - Сегодня выдался нелегкий день, - добавил он, целуя ее в ухо, язык его осторожно скользнул внутрь.
- Но зато мы вернулись домой, Меррик. Как я рада, что снова дома. Дома, жива, в безопасности.
- Твой отец расспрашивал меня насчет Сарлы, какое положение занимает ее семья и как я намерен распорядиться ее судьбой. Я ответил, что Сарла вольна поступать, как ей заблагорассудится, что она вправе остаться в Мальверне на всю жизнь, если пожелает.
Ларен приподнялась, опираясь на локти:
- Мой отец еще вполне складный мужчина, и все члены его тела чувствуют себя живехонькими. Так он объявил мне нынче. Ты думаешь, Сарла согласится выйти замуж за Халлада? Поселиться с "им в палатах дядюшки Ролло, стать знатной дамой? - Ларен снова засмеялась, уткнувшись лицом в плечо Меррика. Он ощутил ее теплое дыхание и крепче прижал жену к себе.
- Не знаю. Ты говорила, что они с Кливом очень подружились, ты думала даже, что они любят друг друга.
- Ой, но я не знаю, как она решит теперь, - тут Ларен резко втянула в себя воздух, напрочь забыв и о Кливе, и о Сарле. - Как здорово, когда ты трогаешь меня вот тут, Меррик!
- В самом деле? - Он легонько сдавил ее грудь, наклонился и начал целовать жену, ласкать языком, пока она не застонала, выгибаясь дугой под ним. Тогда Меррик приподнял голову и улыбнулся.
- Ты уже неделю как чувствуешь себя вполне прилично. Я рад, а то ты начала худеть. Правда, грудь у тебя по-прежнему большая.
- Ты - настоящий мужчина, - прошептала Ларен, целуя Меррика в теплые губы, - мужчинам нравится, когда у женщины большая грудь. Меррик, я так люблю тебя. Ты и не догадываешься, как сильно я люблю тебя. И буду любить тебя до самой смерти. - Вот она и произнесла вслух эти слова и нисколько не жалела об этом, хотя Меррик не сразу ответил ей, он тихо, неподвижно лежал рядом. Секунду Меррик лежал молча, а потом неистовый град поцелуев обрушился на Ларен, язык Меррика требовательно раздвинул ее губы, его руки с силой сжимали ее грудь, потом переместились ниже, на талию, осторожно нащупывая растущее в чреве дитя, затем , пальцы Меррика двинулись еще ниже, проникли внутрь Ларен, лаская ее.
- Как долго мы не были вместе, - прошептал он, помогая Ларен опуститься поверх него. - Слишком долго. Клянусь богами, Ларен, ты очень щедра со мной.
Она так обрадовалась, что на миг позабыла, как обстоят дела, позабыла ту горькую правду, с которой она была неразлучна, от которой ее не избавит даже отъезд Халлада и Таби: Таби всегда будет дороже Меррику, чем любой другой человек, женщина или дитя. Она вспомнила о ребенке, которого ждала. Конечно, Меррик полюбит этого младенца, обязательно привяжется к родному сыну или дочери, но никогда не полюбит его так, как Таби, никогда...
Ларен громко закричала, потрясенная собственной страстью, наступившим мигом торжества и освобождения, она прижала к себе Меррика, впитывая и его наслаждение вместе со своим.
- Ты доставила мне удовольствие, женщина, - негромким, низким голосом произнес он. Меррик уже удовлетворился и устал. Ларен тихонько высвободилась из объятий Меррика, ощущая внутри себя влагу, его семени. Она прилегла на бок рядом с ним. Меррик поцеловал ее лицо, плечи и руки и прикрыл глаза.
Ларен полюбила его гораздо сильнее, чем она могла бы полюбить другого человека. Она всегда будет любить его. Меррик ее муж, она может быть уверена, что он навсегда принадлежит ей.
***
- Мой отец разговаривал с тобой, Сарла, ведь так? А где он сейчас?
Сарла усмехнулась, помешивая рагу из баранины, капусты и лука:
- Да, он заговорил со мной и сильно меня насмешил. Твой отец, Ларен, человек отважный и сильный. А теперь он, наверное, беседует с Мерриком или вновь пытается завоевать расположение Таби. Как ты думаешь, Ларен, может быть, следует добавить моченой брусники?
Ларен кивнула, подождала, не скажет ли Сарла чего-нибудь еще, но Сарла уже умолкла. Тогда Ларен отправилась во двор, в уборную, а затем подошла к бане и услышала доносившиеся оттуда голоса Меррика, отца и Таби. Все они громко и весело вопили, и Ларен улыбнулась. Когда они вывалились наружу, влажные, распаренные, Ларен заметила, что Таби наконец-то пристроился па руках у отца, а не у Меррика. Она поспешно перевела взгляд на мужа и, к великому своему облегчению, увидела, что тот смеется. В его голубых глазах не было ни грусти, ни зависти.
- Ларен, - позвал он, и Ларен подбежала к мужу, повисла у него на шее. Смеясь, он крепко прижал ее к себе и удержал в своих объятиях, глядя вслед Халладу и Таби.
- Таби начинает привыкать к нему, - произнес Меррик, и в его голосе все-таки прозвучала печаль, но вместе с тем и удовлетворение. - Так и должно быть. Я давно уже готов к этому. Все будет прекрасно. Мы с тобой всегда можем съездить в Руан и навестить Таби, отца и Ролло. А теперь, дорогая, мне надо повидать Клива, он должен отчитаться, как шла жизнь в Мальверне, пока мы с тобой путешествовали; потом я спрошу его, как он намерен распорядиться собой ведь Клив теперь свободный человек.
- Помнишь, дядя Ролло приглашал Клива к себе, обещал, что щедро вознаградит его.
- Я передам ему слова твоего дяди. Не надо так глядеть на меня, Ларен, и убери руки с моей шеи. Ступай, моя хорошая, не то я отволоку тебя в баню, намылю тем душистым мылом, которое сварила для тебя Хельга, и займусь тобой, да так, что обоих нас вытащат оттуда замертво.
Ларен со смехом возразила мужу:
- Я бы предпочла это, чем возиться с бараниной. - Медленно, неохотно она отпустила мужа и осталась стоять, глядя ему вслед, пока он шагал через поля. Солнце сияло на его русых волосах, крепкое тело еще сохранило летний загар.
Клив рубил дрова добротным старым топором, который достался Меррику от деда. Его острие никогда не притуплялось, рукоять отгладили ладони многих мужчин, сжимавших в руках этот топор. Меррик выждал с минуту, присматриваясь к недавнему рабу. Клив разделся, оставшись только в набедренной повязке, и теперь Меррик отчетливо видел, как этот юноша красив, хорошо сложен; его золотистые волосы слиплись от пота, однако ярко блестели под лучами солнца. Даже шрам не портил Клива. Может быть, Сарла и впрямь захочет, чтобы он стал ее мужем. Она выйдет либо за Клива, либо за Халлада, человека уже немолодого, но зато богатого и могущественного, ученого, остроумного, доброго. Кто может предугадать, какой выбор сделает женщина? Клив поднял голову.
- Этой груды дров нам хватит зимой на неделю, - заметил Меррик. - Я хотел поблагодарить тебя, Клив, за то, что ты помогал Олегу присматривать за усадьбой.
- Тут ничего не происходило, - возразил Клив, осторожно вытирая лезвие топора о подол своей рубахи и подходя к Меррику, который пристроился под дубом, ровесником этой земли. - Урожай собран, козы, коровы и дети жиреют помаленьку, Таби научился ездить верхом на пони, который принадлежит ребятишкам. Твоя усадьба удачно расположена, Меррик, здесь достаточно пахотной земли для всех наших нужд.
- Да, я знаю, - подтвердил Меррик. - Но ведь эти угодья никогда не предназначались мне. Эрик унаследовал их от родителей. Мне все еще непривычно ощущать себя здесь хозяином. Таби скучал по Ларен и по мне?
- О да, но сразу забывал вас, как только усаживался в седло Эбеля. - Клив усмехнулся и подтолкнул Меррика локтем в бок. Впрочем, он тут же отпрянул, и в глазах ею на миг мелькнул рабский страх.
- Полно, друг мой! Ты - вольный человек. Я пришел спросить тебя, хочешь ли ты отправиться в Нормандию с Таби и Халладом. Великий Ролло обещал наградить тебя, ты получишь все, чего пожелаешь. Ты сможешь выбрать для себя любую судьбу, и он позаботится, чтобы ты ни в чем не испытал недостатка.
Ролло - замечательный человек, люди восхищаются им и идут за ним. Тебе будет там хорошо, Клив.
- Спасибо, Меррик, я должен подумать.
- Тебе понравился Халлад?
- Он - добрый человек, несмотря на знатное происхождение, и ему очень повезло: его брат верил ему н укрывал три года сряду. А теперь к нему вернется имущество и положение, и даже сына и дочь он обрел вновь. О да, Халлад счастливчик.
- Это все так, Клив, однако он уже не молод, не так силен и не обладает здоровьем юноши и жизненной мощью молодости. Он старик, если ему удастся зачать дитя, он, скорее всего, умрет раньше, чем его сын достигнет отрочества.
- Возможно, - коротко ответил Клив и умолк. - Конечно, ты прав, Меррик, добавил он минуту спустя, - однако жизнь - не такая уж надежная штука, верно? - Клив отвернулся от Меррика и уставился на отдаленные верхушки гор на другом берегу залива. - Многое нужно принять во внимание, прежде чем решать.
Меррик рассеянно постучал ногой по поленьям, только что нарубленным Кливом:
- Расскажи подробнее, как вы жили в мое отсутствие. Много ли драк случилось, много ли парней дуются теперь друг на друга?
***
В тот вечер Ларен вновь приступила к своим обязанностям признанной сказительницы Мальверна. Она повествовала об ирландском купце, чей сын Ульрик уродился подлым трусом и наглецом, неспособным на благородные поступки.
- И вот этот гордый бычок возмечтал стать вождем. Однажды он повстречал необычную даму, и, хотя он и был жалким пьяницей, глупцом его не назовешь. Дама застряла в расщепленном дупле дерева и не могла освободиться. Ульрик помог ей и даже не попытался овладеть женщиной - такая вдруг добродетель напала на него в этот день, и она сильно пригодилась ему, эта добродетель, поскольку дама объявила Ульрику, что она - фея и готова исполнить любое его желание. Он ответил ей, что мечтает стать вождем, так и сказал, напыжившись, а глаза его просто сверкали от алчности, потому что Ульрик поверил в ее могущество.
- Я хочу править людьми и всей землей вокруг, всем, на что упадет мой взгляд, - потребовал Ульрик.
- Ты хочешь получить немало земли и народу, - заметила фея.
- Да, - повторил он, - все угодья, какие я могу охватить взглядом. Ты дала мне слово.
Фея усмехнулась и слегка приподняла руку. Голосом сильным и сладостным, точно мед, который мы пьем в Мальверне, она провозгласила:
- Великий и могучий Отец Один, дай этому человеку столько земли, сколько он видит перед собой.
Раздался удар грома, полуденное небо пронзили вспышки молний.
- Все исполнено, - сказала она, еще раз улыбнувшись Ульрику. - Все, что ты видишь, - твое.
И женщина исчезла. Ульрик весело потирал руки, вспоминая всех тех людей, которые были его врагами, и девушек, которым удавалось до сих пор ускользнуть от него. Потом он сказал:
- Однако уже наступила ночь, и это странно, потому что, когда я пришел тебе на помощь, еще вовсю светило солнце. Пошли мне вновь солнечный день, чтобы я мог оглядеть свои владения.
Увы, никто уже не внимал его просьбам. Фея исчезла, а ночь в глазах Ульрика так и не рассеялась, он ослеп - навсегда.
Ларен умолкла. Больше она не сказала ни слова, а просто стояла перед людьми, выжидая. Со всех сторон раздались укоризненные вздохи, но Меррик рассмеялся и подошел поближе к жене:
- Все дело в младенце, это из-за него истории Ларен стали менее дерзкими. Дитя, которое жена носит, превратило ее в учителя строгих правил, она наставляет меня каждую ночь, вновь и вновь твердит, что я должен делать и чего нет...
Ларен ухватила мужа за уши, притянула его лицо к себе и громко поцеловала при всех.
Глава 27
Двумя днями позже Ларен пристроилась на крыльце, перематывая на большую катушку только что выпряденную нить. Из этой нити будет соткана нежно-голубая материя, под цвет глаз Меррика. Она уже предвкушала, какую рубашку сошьет мужу. Ларен тихонько напевала, безотчетно прислушиваясь к повседневным звукам вокруг, но внезапно в привычную жизнь усадьбы вторгся вопль Таби. Уронив катушку, Ларен вскочила на ноги.
Таби со всех ног мчался к ней, лицо у мальчика было белым, платье - в грязи, босые ноги, ободранные колючими кустами, изранены.
- Ларен! Где Меррик?! Скорее, Ларен! Ларен бросилась к Таби, упала на колени перед малышом, крепко ухватила его за обе руки.
- Что случилось, Таби? Ты что-то натворил? Он так запыхался, что не сразу сумел ей ответить, Ларен прижала брата к груди, пытаясь его успокоить, и ее собственное сердце тоже забилось неровными частыми толчками.
- Говори же, - потребовала она, легонько встряхивая брата, - какая беда стряслась?
- Клив, - еле выдохнул Таби, - Клив, он умрет, надо скорее, Ларен. Веревку, быстрее...
Он вырвался из рук Ларен и вновь кинулся куда-то, продолжая кричать:
- Скорее, скорей!
Откуда-то из-за угла вынырнул Меррик в сопровождении старого Фиррена, он тащил целую связку сельди.
- Пошли! - замахала ему руками Ларен, - что-то случилось с Кливом. Нужна веревка.
, Меррик кликнул Олега и остальных воинов, все побежали вслед за Таби. Нагнав малыша, Меррик подхватил его и усадил себе на плечи, ласково уговаривая:
- Показывай, куда мы должны идти, Таби. Ну же, успокойся и расскажи все как есть.
Когда они вышли на тропинку, взбиравшуюся на вершину Вороньего мыса, Таби уже трясся и всхлипывал от страха. То самое место, где недавно нашли Эрика мертвым.
- Вон там, - дрожащим голосом прошептал Таби, но Меррик сразу же понял его.
Опустив мальчика на землю, он поспешил к обрыву и увидел, что Клив лежит примерно в пятнадцати футах ниже - случайно подвернувшийся куст остановил его падение.
- О боги, он сорвался со скалы. Олег уже разматывал веревку.
- Я спущусь за ним, - сказал Меррик, обвязывая веревку вокруг пояса. Олег удержал его:
- Послушай, Меррик, куст не слишком-то крепкий на вид, а ты вон какой здоровый. Будет лучше, если спустится Эллер.
Меррик нехотя кивнул:
- Быстрее, Эллер, быстрее! - потребовал Меррик.
Олег и Роран удерживали веревку, Эллер слезал вниз по зазубренной поверхности скалы.
- Куст не выдержит, - прошептала Ларен глядя вниз.
- Нет, - возразил Меррик. - Куст выдержит до тех пор, пока мы не выручим Клива.
Ларен поверила словам Меррика. Опустившись на колени, она прижала Таби к себе.
- Ты все правильно сделал, - сказала она, целуя замурзанные щечки, поглаживая брата ладонями по спине. - Ты можешь объяснить, что тут произошло? Клив оступился и упал?
Внезапно Таби застыл в ее объятиях, упрямо наклонил голову.
- Таби? - На этот раз с ним заговорил Меррик. - Таби, что произошло?
- Не знаю, - прошептал Таби, пряча лицо на груди у сестры. Ларен почувствовала, что он снова плачет.
Меррик нахмурился и покачал головой, озадаченно глядя на своего маленького друга. Затем он вернулся к краю скалы: Эллер, с трудом удерживая равновесие, пытался привязать бесчувственного Клива к веревке.
Эллер работал медленно, с огромным трудом, висеть, зацепившись за куст, было опасно, ибо он понимал, что если куст не удержится, то он рухнет вместе с ним и пролетит триста футов, прежде чем упадет на камни внизу фьорда. Однако Эллер старался изо всех сил, пальцы его двигались уверенно и спокойно. Наконец он справился, и Меррик подтащил Клива на веревке к вершине скалы, ухватил его под мышки и уложил на землю.
- Скорей, - велел Меррик, - надо спустить Эллеру веревку, а то он наделает в штаны и осрамит всех нас.
Ларен уже стояла рядом с Кливом. На правом виске у него проступила кровь, он еще дышал, благодарение богам, но дыхание его заметно ослабело.
- Ты думаешь, он потерял равновесие и упал? - спросила она.
- Не знаю, - ответил Меррик. - Что он делал здесь в одиночку? Как Таби оказался тут?
Меррик поднял Клива, и все они начали потихоньку спускаться вниз по крутой тропе, возвращаясь в усадьбу.
Клив оставался без сознания до позднего вечера. Потом он бредил, выкрикивал бессвязные слова на неизвестном языке, просил, Чтобы его не бросали одного, молил о помощи так жалобно, что сердце Лареп разрывалось от сочувствия к нему. Ей удалось скормить ему несколько ложек похлебки, пока Сарла нежно обмывала лицо Клива холодной водой, надеясь отогнать лихорадку.
Мужчины толковали между собой о том, что произошло, они строили вслух всевозможные догадки, вспоминая, как на этом же самом месте нашли тело Эрика, которому кто-то камнем проломил голову. Тогда все уверились, что виновен Деглин, а теперь, значит, кто-то еще напал на Клива и столкнул его со скалы? А что же Таби? Все хотели знать, как Таби оказался там и что он видел, однако малыш отказался разговаривать даже с Мерриком.
В ту ночь Ларен и Сарла по очереди дежурили у постели Клива, а Таби, отказавшись покинуть друга, свернулся у него в ногах, собираясь стеречь его сон всю ночь.
Халлад пытался увести своего сынишку от Клива, однако Таби по-прежнему хранил молчание. Он отказывался говорить, но и не хотел отходить от Клива.
- Он очнется, я уверена, он придет в себя, - сказала Ларен. Сарла была так бледна, что Ларен опасалась, как бы она сама не свалилась. - Иди, поспи немного, я присмотрю за ним.
- Нет, ты устала гораздо больше, чем я, к тому же ты ждешь ребенка. Иди отдохни, Ларен. С Кливом побуду я.
Ларен поглядела в затуманившиеся глаза Сарлы и кивнула. Она легонько потрясла Таби за плечо:
- Пойдем, маленький. Мы теперь ляжем в кроватку и поспим. Если хочешь, можешь сегодня ночевать с Мерриком и со мной.
Таби мгновенно раскрыл глаза, он не казался сонным, даже не зевнул. Молча он взглянул на свою сестру и на Сарлу, затем покачал головой.
- Нет, Ларен, - сказал он, - я хочу спать здесь, рядом с Кливом.
Ларен попыталась оторвать Таби от кровати, однако малыш так посмотрел на нее, что рука Ларен замерла.
- Ладно, только не вздумай шуметь. Клив очень болен, Таби.
- Я знаю. - Малыш вновь свернулся рядом с Кливом, положив ручонку ему на грудь.
***
- Сарла разболеется, - заметил Халлад, - она стала совсем бледная, у нее тени под глазами. А держится так тихо, словно хочет спрятаться ото всех. Неужели она в чем-то себя винит? Я не понимаю, почему несчастье, приключившееся с этим человеком, так на нее подействовало. Ты должна поговорить с ней, Ларен"
- Я думаю, отец, она и Клив сблизились еще до того, как мы с Мерриком, отправились в Нормандию.
Халлад молча уставился на дочь, потом поднес к губам кубок эля и осушил его до дна.
- Может быть, я заблуждаюсь, но теперь, когда мы вернулись назад, мне кажется, они отдалятся друг от друга. Я знаю одно, отец: Клив - хороший человек, он помог мне в Киеве, пытался спасти меня, рискуя собственной жизнью.
- Этот человек - раб, во всяком случае, только что был рабом. Сарла очень добра, она может пожалеть его, однако она не испытывает никаких чувств ни к нему, ни к другим мужчинам в Мальверне.
Впрочем, если он поправится, мы можем взять его с собой в Нормандию.
- Мы? - повторила Ларен, склонив голову набок.
- Я говорил о себе и Таби, - возразил он, однако Ларен не понравился звук его голоса. Она прекрасно знала, когда мужчины разговаривают таким тоном: слегка поддразнивая, будто бы говоря правду, а вместе с тем что-то скрывая.
"Какой самодовольный у него голос", - отметила Ларен.
- Ларен!
Она обернулась. Меррик торопливо шагал к ней, сжимая в руке осколок скалы. Он бросил камень к ногам Ларен, и она увидела на нем запекшуюся кровь.
- Клив не сорвался со скалы, кто-то ударил его камнем по голове, а потом спихнул с обрыва. Вот доказательство.
- Так же как Деглин убил Эрика, - прошептала Ларен, содрогнувшись. - Это ужасно, Меррик. Значит, кто-то еще орудует здесь, ведь Деглин давно мертв.
- Мне это тоже не нравится. Я пошел проверить, в самом ли деле Клив поскользнулся. Мы все обыскали, мне помогали Олег и Роран, он-то и обнаружил этот камень внизу, на тропинке, - его спрятали в кустах. На этот раз человек, ударивший Клива, хотел, чтобы все Приняли за несчастный случай.
Впервые за много дней Ларен почувствовала, что ее вновь мутит. -Она опрометью выбежала из дома. Меррик поддерживал голову жены, гладил ее волосы, откидывая влажные пряди со лба. Ларен понимала, что ей стало дурно не из-за беременности, а из-за ожившего в ней страха. Ларен была напугана до смерти.
Таби совершенно переменился. Никто бы не назвал его теперь счастливым, беззаботным ребенком. Молча, угрюмо, подозрительно смотрел он в лицо каждому, кто пытался заговорить с ним, он прятался даже от Меррика. Малыш быстро худел, щеки его запали, прошла пара дней, а он выглядел болезненным и щуплым. Таби неотступно дежурил возле Клива, пока Меррик не ухватил малыша обеими руками и не выволок его из маленькой спальни. Мальчик извивался в его объятиях, пытался вырваться, но Меррик вынес Таби во двор и заговорил с ним только тогда, когда они миновали ограждавший усадьбу частокол. Меррик уселся на большое гладко отполированное бревно, усадил рядом с собой Таби и повел такую речь:
- В твоем возрасте, Таби, я частенько приходил сюда поразмыслить о том и о сем. Когда отец давал мне затрещину за какую-нибудь провинность, или сам я обижал друга, или просто не знал, как мне следует поступить, я приходил сюда посидеть в тишине и все обдумать. Хорошее это место, Таби. - Тут Меррик умолк, по-прежнему крепко держа мальчика за руку, чтобы тот не мог убежать.
- Твой отец очень огорчен тем, что ты избегаешь его, - произнес Меррик наконец, не глядя на мальчика, уставившись на залив, однако голос его звучал ровно. - Два долгих года он считал тебя мертвым, вдруг обрел тебя вновь, а ты не хочешь разговаривать с ним. Это несправедливо, Таби, он никак не может понять, почему ты так обращаешься с ним.