Касси рассеянно провела рукой по лбу, безуспешно стараясь избыть затопившую душу горечь, подавить нарастающее отчаяние.
   — Кассандра!
   Обернувшись, она увидела быстро шагавшего к ней графа. При виде этого человека, принесшего Касси столько несчастий, что-то словно рухнуло в душе, и она бросилась прочь, подальше от него, к озеру. В ушах у нее звенел собственный пронзительный безумный смех.
   Граф тоже услышал его, и ледяной страх стиснул сердце. На какой-то мучительный миг она исчезла в густых зарослях олеандров. Энтони метнулся следом, не замечая, что низко нависшая ветка разорвала рукав рубашки и оцарапала руку. Наконец, Энтони увидел, что девушка уже мчится по берегу озера, — длинные волосы разметались по плечам. Господи Боже, что же произошло?!
   — Кассандра! — снова позвал он. Девушка на секунду замерла, настороженная, как испуганный зверек, но тут же встрепенулась и вновь помчалась, не разбирая дороги. Она была уже почти у кромки воды, но он в последнюю минуту успел схватить ее за талию и оттащить прочь. Касси билась у него руках, пытаясь ударить. Энтони с трудом обнял ее и прижал к себе:
   — Прекрати, Кассандра! Немедленно прекрати! Он схватил ее за плечи и стал трясти. Девушка безмолвно уставилась на него широко раскрытыми невидящими глазами. Она словно окончательно обезумела и разразилась грубой бранью, готовая снова наброситься на Энтони.
   — Оставь меня! Я не твоя собственность! Тебе меня не сломить! Я не сдамся.., дьявол возьми тебя и твоего проклятого ребенка! Неужели ты не понимаешь?! В Англии нет пальм, нет виноградников, нет оливковых рощ! И тюремщиков тоже нет!
   Граф стиснул зубы, размахнулся и ударил ее по щеке с такой силой, что голова Касси запрокинулась. Она пошатнулась и упала бы, если бы Энтони не удержал ее.
   — В Англии нет оливковых рощ, — прерывисто пробормотала она.
   На мгновение Энтони ощутил силу ее ужаса, ядовитой змеей обвившего душу девушки. Она сама казалась ребенком, насильственно оторванным от всего знакомого, родного.., и это дитя носит младенца. Его младенца.
   Касси бессильно прислонилась к нему, прижалась лбом к его груди. Руки повисли, как плети.
   — Нет, Касси, — мягко согласился Энтони, гладя ее по голове. — В Англии не растут оливки. Он прижал ее к себе, боясь отпустить. Девушка бесконечно долго молчала и наконец, выпрямившись, взглянула на него прояснившимися, чистыми глазами.
   — Вы никогда раньше не называли меня Касси. Он легонько коснулся ее щеки, словно хотел стереть красные пятна, оставленные его рукой.
   — Ты права. Точно так же, как в Англии нет оливковых рощ, я был уверен, что в Италии не может быть Касси, только Кассандра.
   Энтони вздохнул, устремив взор на спокойную гладь озера, и заговорил неторопливо, точно борясь с собой, хотя голос звучал невыразительно, почти отрешенно:
   — Слишком многое выпало на твою долю в последнее время. Если ты хочешь отложить свадьбу на несколько месяцев, я не стану возражать.
   Касси медленно отстранилась, и он не сделал попытки удержать ее.
   — Но почему вы по-прежнему приказываете Жозефу охранять меня?
   — Он вовсе не стережет тебя, сага. Считай Жозефа своим спутником, который заботится о тебе и старается уберечь от несчастий. Если его присутствие тебя расстраивает, я велю ему отправляться на яхту.
   Касси нерешительно потерла ладонями все еще горевшие щеки.
   — Нет, конечно, нет. Пусть остается.
   — Я рад. Во всяком случае, он сумеет выловить тебя из воды, если ты станешь настолько неуклюжей, что свалишься с лодки в озеро.
   Касси едва заметно улыбнулась, и граф немного расслабился.
   — А наше венчание, Кассандра?
   Касси, слегка покраснев, покачала головой:
   — Кажется, я вела себя ужасно. — И, запнувшись на мгновение, твердо объявила:
   — Я не хочу выглядеть толстой на собственной свадьбе, и вы сами знаете, милорд, ничего не изменится, даже если мы подождем.
   Граф улыбнулся, представив ее огромный живот.
   — Нет, ничего не изменится. Этот проклятый младенец будет в счастливом неведении расти в тебе.
   — Он не проклятый!!!
   Касси, будто защищаясь, прикрыла руками живот. На лице выступили багровые пятна. Она лишь сейчас сообразила, что он бросил ей ее же слова, произнесенные в гневе.
   — Я не это хотела сказать!
   — Но все остальное хотела!
   — Да, — выдавила она, вздергивая подбородок. Граф насмешливо улыбнулся и предложил ей руку.
   — Если малыш, еще не родившись, приводит мать в неистовство и заставляет ее рвать и метать от ярости, да к тому же насмерть пугает отца, придется с сегодняшнего же вечера быть с ним как можно строже.
   — Уверена, милорд, что дитя уже считает своего отца настоящим чудовищем, исполненным самых твердых намерений разрушить его мирное существование.
   — Я, пожалуй, сочту это комплиментом, дорогая. Ну а теперь, Кассандра, если ты вернешься на виллу, я позволю Марчелло сообщить тебе ответ агента голландских судовладельцев.
   Касси вынудила себя с интересом воззриться на графа:
   — А вы уже все знаете, милорд? Не мучьте меня.., скажите поскорее, что они решили?
   Но граф упрямо покачал головой, обрадованный, что она наконец пришла в себя.
   — Вы должны научиться терпению, мадам, хотя могу признаться, что через пару лет мы возместим убытки.
   Касси улыбнулась, кивнула и ускорила шаг, чтобы не отставать от Энтони.
* * *
   Граф насухо вытерся и быстро натянул рубашку и брюки, поданные Скарджиллом.
   — Кажется, я вновь очутился в Шотландии, — пробормотал камердинер, уныло оглядывая нависшие над землей дождевые тучи и поеживаясь от холода.
   — И нужно же вам, милорд, настаивать на утренних купаниях, да еще в такую погоду, когда порядочный шотландец на улицу носа не высунет!
   Он представил, какая, должно быть, ледяная вода сегодня в озере, и, вздрогнув, покачал головой. Граф, как было заведено, нырнул с причала и быстро, уверенно проплыл до противоположного берега и обратно, наслаждаясь прохладой и свежестью.
   — Что это ты бормочешь, старик? — осведомился Энтони. Он почти не слышал разглагольствований лакея, занятый мыслями о Кассандре. Свадьба должна была состояться через неделю, и хотя его приятели во всеуслышание сетовали на его решение покончить с холостяцкой жизнью, сам Энтони, однако, лишь отшучивался, крайне довольный собой. Потратив столько сил и времени на то, чтобы завоевать единственную женщину, достойную стать его женой, граф не представлял, что способен колебаться или испытывать трепет, на радость друзьям.
   Только сегодня утром он приказал принести завтрак в спальню. Кассандра послушно прожевала кусочек подсушенного тоста и, внезапно побледнев, бросилась в гардеробную, забыв даже накинуть пеньюар. Прошло немало времени, прежде чем она вернулась, дрожа от холода, злобно уставилась на ломтики филея с кровью на тарелке графа и рассерженно пробормотала:
   — Какая несправедливость! Вы объедаетесь, а мне все время плохо! И прекратите улыбаться, зануда несчастный!
   Но улыбка графа стала еще шире. Слава Богу, ее истерики по каждому поводу прекратились, и он был вне себя от радости, зная, что его скорая на расправу, злоязычная ведьмочка вновь вернулась.
   — Позволь несчастному зануде согреть тебя, сага, — попросил он, привлекая к себе трясущуюся в ознобе девушку.
   — Вот-вот разразится дождь, и мне это совсем не нравится.
   Граф с усилием заставил себя прислушаться к расстроенному Скарджиллу.
   — И что же тебе не нравится, старина?
   — Представить только, в такой день мадонне вздумалось отправиться с Жозефом на пикник в холмы! Упрямая девчонка! А вы, милорд, тоже хороши, не можете ее приструнить!
   — Свежий воздух пойдет ей на пользу. Жозеф позаботится, чтобы она вернулась перед дождем, так что не тревожься.
   Граф сам бы отправился вместе с ней, но “Кассандра” вчера бросила якорь в гавани, и синьор Доннетти хотел рассказать хозяину, как удачно шла торговля в Венеции. Кроме того, графу не терпелось подарить Касси отрез заказанного специально для нее венецианского шелка, словно созданного пробуждать в женщине тщеславие… Конечно, если она хоть в малейшей степени им обладала.
   Энтони, не тратя времени на обед, приказал Паоло привести своего жеребца Цицерона и немедленно отправился в Геную.
* * *
   Сорделло сам не знал, почему спрятался в густых кустах, росших на обочине пыльной дороги, стоило ему заметить приближающихся всадников. Правда, даже издали было видно, что они чужаки, а чужакам мальчик не доверял. Все были одеты в тяжелые пальто и прятали носы в воротниках, поэтому голоса звучали совсем тихо. Впрочем, Сорделло вовсе не хотел подслушивать и стремился лишь не попадаться им на глаза, но в этот момент один из всадников отчетливо произнес:
   — Едем этой дорогой. Джакомо видел, как корсиканец вместе с англичанкой направились вон туда, почти час назад.
   Второй, очевидно, тот самый Джакомо, что-то утвердительно проворчал.
   — А синьор, — добавил он, — уехал в противоположном направлении.
   Громкоголосый мужчина, заговоривший первым, которого Сорделло посчитал за предводителя, поскольку никогда еще не встречал такого гиганта, зычно объявил:
   — Теперь, парни, нужно поторопиться, если мы хотим оказаться к ночи в лачуге Ванноне.
   Незнакомец выругал назойливо моросящий дождик, но его проклятия немедленно заглушил топот копыт. Сорделло, крадучись, выбрался из укрытия и долго глядел вслед неизвестным, которые скакали по извилистой, ведущей в холмы тропинке. Мальчишку вдруг как ошпарило: они едут в том же направлении, что и Жозеф с мадонной!
   Не зная, что делать, Сорделло машинально отряхнулся и прижал к себе удочку. Он так и не понял, что означают слова великана, но при мысли, что чужаки могут напасть на Жозефа, парнишка мгновенно перемахнул через каменную ограду виллы Парезе и помчался на поиски Скарджилла.
   Задыхаясь, Сорделло пересказал камердинеру услышанное и с ужасом увидел, как от лица шотландца медленно отхлынула кровь.
   — Ты больше ничего не слышал, парень?
   — Нет, синьор. Но они показались мне ужасно злыми и страшными.
   Скарджилл ни секунды не колебался:
   — Беги, парень, предупреди Паоло и своего отца, чтобы были наготове. Я привезу его милость из города.
   Скарджилл нещадно погонял лошадь, хотя сомнения в правильности принятых им мер не оставляли его. Входя в каюту капитана, он уже чувствовал себя круглым идиотом. Граф и синьор Доннетти сидели за столом. Перед графом лежал отрез изумительного шелка.
   — Милорд!
   — Скарджилл? Какого дьявола тебе здесь надо? — удивился граф, поднимаясь.
   — Боюсь, как бы не было беды, милорд, — едва выговорил Скарджилл и заметил, как Доннетти сжал рукоятку тонкого стилета.
   — Рассказывай скорее, что случилось, — не повышая голоса, но нетерпеливо бросил граф, и лакей на одном дыхании выпалил содержание подслушанного Сорделло разговора.
   — Это все?
   — По словам мальчика, их было четверо, на вид настоящие разбойники.
   Камердинер выполнил свой долг и теперь с минуты на минуту ждал, что хозяин безразлично пожмет плечами и велит ему не быть таким впечатлительным ослом. Но его светлость обернулся к помощнику:
   — Франческо, найми лошадей и вместе с самыми надежными людьми поезжайте на виллу. Я оставлю там кого-нибудь показать вам дорогу. Скарджилл, ты говорил, они упоминали о лачуге Ванноне?
   — Да, милорд, мальчик хорошо запомнил это имя. Вы знаете место?
   — Кажется, да. Это заброшенная хижина, в которой, по слухам, до сих пор обитает призрак разбойника Ванноне, повешенного давным-давно. Франческо, она находится милях в семи к западу от виллы, в холмах. Поспеши, друг мой.
   Он повернулся и подошел к письменному столу. Скарджилл заметил, как граф несколько секунд смотрел на дуэльный пистолет, прежде чем сунуть его за пояс. Именно из этого пистолета мадонна стреляла в его светлость.
* * *
   Касси, удобно устроившаяся под деревом, нехотя выпрямилась и уставилась в небо.
   — Граф был прав. Мне на нос только что шлепнулась дождевая капля.
   — Si, и из-за вашего упрямства мы оба промокнем до нитки.
   Касси смешливо сморщилась:
   — Попробуй только сказать, что ты не наслаждался прекрасно зажаренным цыпленком и сыром! Кроме того, отсюда открывается такой прекрасный вид. Не растаем же мы от какого-то дождичка, Жозеф!
   Корсиканец неторопливо встал и втянул носом воздух:
   — Нужно немедленно возвращаться, мадонна. Если вы не заботитесь о себе, значит, придется мне этим заняться.
   — Прекрасно!
   Касси размяла затекшие ноги и отряхнула бархатную амазонку.
   — Пожалуй, становится холодно. Жозеф поежился, но проглотил резкую отповедь. Он давно уже понял, какое очарование кроется в противоречивом характере девушки, и, подобно своему хозяину, не мог перед ним устоять. Быстро сложив в корзину остатки еды, он подсадил Кассандру в седло.
   — К тому времени, как мы вернемся, перо на вашей шляпе совсем обвиснет, — с легким злорадством проворчал он.
   Касси притронулась к уже поникшему перу и засмеялась:
   — Если это доставит тебе удовольствие, друг мой, я готова молиться, чтобы небеса разверзлись и затопили нас.
   Жозеф безуспешно попытался окинуть ее уничтожающим взглядом. Ну и плутовка! Корсиканец удивлялся сам себе — после двадцати пяти лет молчания рассказать девчонке о своей молодой жене Марии и об их короткой супружеской жизни, длившейся ровно один год! Это было так давно, целую вечность назад, однако теперь, когда он почти не разлучался с мадонной, счастливые воспоминания вновь озарили душу.
   Дождь становился все сильнее, и Жозеф сделал знак Кассандре пришпорить лошадь. Граф, конечно, снимет с него голову, если мадонна промокнет!
   Но Жозеф тут же одернул себя — его хозяин никогда не бывал несправедлив. Это своевольной хозяйке не уйти от наказания!
   Корсиканец остановил лошадь на крутом повороте, боясь, что она поскользнется в грязи, и взглянул на небо. Тучи все ниже, а в воздухе сеется непрерывная морось, Лошадь фыркнула, прянула в сторону, и Жозеф, покрепче сжав поводья, осмотрел вьющуюся в холмах дорогу. Несколькими сотнями ярдов ниже показались четыре всадника в темных пальто, поднимавшихся в горы. Неприятно сосущее чувство тревоги охватило Жозефа — он, знавший всех в округе, никогда прежде не видел ни этих людей, ни коней. Неожиданно один из незнакомцев приподнялся в стременах и начал внимательно рассматривать окрестности. К ужасу Жозефа, мужчина указал на него и что-то прокричал остальным. Послышался частый топот копыт — всадники мчались прямо на них.
   Рядом остановилась Касси.
   — Что случилось, Жозеф?
   — Слушайте внимательно, мадонна, — тихо, жестко велел он, — и делайте, как я говорю. Сюда поднимаются четверо, и я знаю, что они задумали недоброе.
   Он вытащил из-за пояса пистолет и взвел курок.
   — Боже, о чем это вы? Жозеф нетерпеливо отмахнулся:
   — Вы знаете, как попасть на виллу, даже если свернете с дороги?
   — Кажется, да, но…
   — Я задержу их. Вы немедленно покинете эту тропу и начнете спускаться, только осторожнее: хотя склон не слишком крутой, скоро земля окончательно раскиснет. Продирайтесь сквозь деревья и пока не проедете с милю, не возвращайтесь на дорогу. А потом скачите так, словно за вами дьявол гонится. Я попытаюсь вас догнать.
   — Жозеф, вы, конечно, ошибаетесь! Я вас не оставлю!
   Жозеф громко выругался, и впервые Касси увидела, как лицо его превратилось в беспощадную маску. Его страх передался девушке, и она вздрогнула.
   — Уезжайте, поскорее!
   Он с силой хлопнул ее кобылу по крупу рукоятью пистолета.
   Касси едва успела оглянуться. Жозеф спрятал пистолет под плащ, опасаясь, что промокнет порох, и оглядел местность прищуренными холодными глазами. Касси пришлось повиноваться и начать спуск. Ветви цеплялись за плащ и амазонку, но она ничего не замечала. Внезапность случившегося придавала нереальность происходящему — девушка словно уснула и видела кошмарный сон, от которого могла пробудиться в любую минуту.
   Заросли становились все гуще, но арабская кобыла ловко проскальзывала в узкие проходы между деревьями, избегая колючего терновника. Касси пустила ее в галоп, но в ту же секунду кобылка испуганно прижала уши, заслышав громкий выстрел. За ним последовал другой, отдаваясь громким эхом в холмах.
   — Жозеф! — прохрипела Касси, оборачиваясь. Но в этот миг снова раздался треск сучьев — по-видимому, лошади вломились в самую гущу. У Касси пересохло в горле, и она вновь пришпорила кобылу. Стук копыт приближался. И неожиданно лошадь вырвалась на открытое пространство. Касси вскрикнула от ужаса: чуть ниже на дороге ее поджидал всадник с лицом, закрытым черной маской. Они перехитрили ее!
   Девушка смерила взглядом расстояние между ними, пригнулась к самой холке кобылы, вонзила ей в бока шпоры и поскакала по склону.
   Джакомо с удивлением наблюдал за Касси. Но у него было немало опыта в подобных вещах, и теперь он весело ухмыльнулся в предвкушении погони. Наконец-то можно поразвлечься! А эти болваны думали, что поставили его в самое безнадежное место, на всякий случай. Девчонка, конечно, попытается столкнуть его лошадь с дороги!
   Мужчина натянул поводья и уперся в стремена, а потом пришпорил своего коня и, когда кобыла Касск в последнюю минуту свернула в сторону, на ходу стащил девушку с седла. Касси слепо отбивалась, и Джакомо, ощутив, как острые ногти вонзились ему в шею, в бешенстве ударил ее кулаком по челюсти. Ослепительные искры вспыхнули перед глазами девушки, и Касси, погрузившись во тьму, бессильно обмякла.
   — Хорошая работа, Джакомо, — похвалил Андреа, выезжая на тропу. — Надеюсь, ты ее не убил?
   — Нет, но девчонка злющая. Он грубо запустил руки в гриву разметавшихся золотистых волос.
   — Но и красавица, по правде сказать. Андреа громко расхохотался:
   — Для этого у нас еще будет время, когда доберемся до лачуги Ванноне.
   Он стегнул лошадь и сделал знак Джакомо. На обочине дороги осталась лежать промокшая, раздавленная копытами лошадей шляпа девушки.
   В нос Касси ударил запах мокрой, пропитанной потом шерсти, и, задохнувшись, она попыталась отстраниться, но мощная рука прижала ее к седлу.
   — Потерпи, девушка, — сказал кто-то. — Теперь уже недалеко.
   Касси открыла было рот, собираясь возразить, но сильная боль в челюсти не давала вымолвить ни слова. Она обнаружила, что лежит поперек седла, как мешок с мукой, а лицо прижимается к мужскому бедру. Девушка снова попыталась освободиться, но похититель так безжалостно дернул ее за волосы, выдрав целую прядь, что она вскрикнула.
   — Попробуй еще пошевелиться! — прорычал незнакомец. Грубая рука ощупала ее ягодицы через толстую ткань плаща. Касси оцепенела и конвульсивно сглотнула, чувствуя, как тошнота подступает к горлу.
   Господи, где Жозеф?
   Она вспомнила о выстрелах и закрыла глаза, прогоняя сжимавший сердце ужас. Приходилось бороться с приступами рвоты и терпеть боль в животе, все усиливающуюся из-за нестерпимой тряски. Дождь перестал, и землю прочертили серые тени, прежде чем послышался крик, и кони остановились.
   — Неси ее в дом, я зажгу лампы, — велел главарь. Страх придал девушке сил, и она расслабилась. По-видимому, незнакомец был уверен, что она потеряла сознание, поскольку небрежно обхватил ее рукой за талию. Касси неожиданно извернулась и ударила его кулаком в лицо. Негодяй взвыл, и девушка, вырвавшись, помчалась сама не зная куда, в темноту, лишь бы поскорее скрыться. Но тут что-то ударило ее в спину, и она, задохнувшись, упала. Тяжелое мужское тело накрыло ее, вдавливая в землю. Она услышала низкий, гортанный смех.
   — Джакомо прав, ты злющая девка, но тем больше удовольствие, моя прекрасная дама.
   Касси подняли на ноги и завели руки за спину. Она прикусила губу, чтобы не закричать и не доставить бандитам удовольствия понять, как ей плохо. Ее потащили по ветхим деревянным ступенькам в маленькую хижину и втолкнули внутрь. Касси пошатнулась и упала на колени.
   — Мадонна!
   Полный ужаса голос Жозефа вернул ее к действительности, и она повернула голову. В дальнем углу комнаты двое держали корсиканца за руки. На груди у него расплывалось красное пятно.
   — Господи, Жозеф, да ты ранен! — вскрикнула она, пытаясь встать, но огромный, мускулистый гигант повалил ее на пол.
   — Оставьте ее, вонючие свиньи! — взорвался Жозеф.
   Нужно помочь ему.., любым способом.., но как? Касси взглянула на великана, казавшегося безликим чудовищем, и вздрогнула, но тут же постаралась овладеть собой.
   — Вы, кажется, не знаете, кто я, — холодно заявила она. — Я невеста лорда Энтони Уэллза, хозяина виллы Парезе. Если вам нужны деньги, вы их получите, но при условии, что не причините нам вреда. Я требую, чтобы вы немедленно нас отпустили.
   Андреа немного задумался и, поглаживая подбородок, обратился к сообщникам:
   — Ну, парни, что вы думаете о предложении дамы?
   — Я скажу тебе, что думаю об этой сучонке! И не успела Касси увернуться от Джакомо, как он склонился над ней и ударил ее сапогом по ребрам. Девушка согнулась от боли и в тот же миг услыхала проклятие, сорвавшееся с уст Жозефа, и чей-то тихий плач. Она не сразу поняла, что этот плач вырвался у нее из горла.
   — Это научит тебя покорности!
   — Оставь ее, Джакомо! Ты ведь не хочешь, чтобы она потеряла сознание!
   — Попробуй еще раз дотронуться до нее, грязный кабан!
   — Посмотрим, мой храбрый корсиканец! Сквозь пелену боли Касси увидела, как великан снимает плащ и бережно расстилает его на гнилом полу.
   — Можно, Андреа?! — радостно вскричал Джакомо.
   — Хозяин ничего не сказал, — пожал плечами тот. — Приказан? держать их с корсиканцем здесь, пока он не приедет. Если ты не желаешь попробовать этот лакомый кусочек, я постараюсь за тебя!
   — Ну уж нет, одному тебе она не достанется! — завопил Джакомо. Тут ему в голову, по-видимому, пришла блестящая идея:
   — Мы заставим корсиканца наблюдать! Он, кажется, сам на нее облизывался.
   Мужчины, которые удерживали отчаянно вырывавшегося Жозефа, яростно заспорили. Сердце Касси ушло в пятки. Они собираются изнасиловать ее.., все.., по очереди. Боже, они едва не подрались из-за того, кому быть первым!
   Касси попыталась успокоиться, придумать, как спастись. Пистолет. Может, ей повезет, и она завладеет оружием одного из бандитов!
   Она медленно поднялась, но боль в груди была еще так сильна, что девушка громко охнула.
   — Смотрите, — обрадовался Андреа, — малышке не терпится начать. Вон она спешит подобраться поближе!
   Его слова были встречены неестественно громким, возбужденным смехом. Андреа мгновенно набросился на нее, срывая плащ, раздирая в клочья амазонку.
   — Нет, будь ты проклят, нет! — взвизгнула Касси, забыв о боли. Девушка начала бешено сопротивляться, отбиваться ногами, пытаясь выцарапать насильнику глаза, едва видневшиеся в прорезях черной маски.
   — Держи эту дикую кошку, Джакомо, — пропыхтел Андреа, стаскивая с нее сорочку и, судя по всему, наслаждаясь каждым криком жертвы. Касси яростно вырывалась, хотя Джакомо с силой заломил ей руки за спину.
   Андреа наконец отступил, сверкая темными глазами, сладострастно облизывая губы толстым языком.
   Касси стояла совершенно голая, дрожа от холода и страха; волосы плотной завесой закрывали плечи и спину. Грубая лапища сжала ее грудь. Касси, не раздумывая, быстро вцепилась зубами в руку. Андреа размахнулся и отвесил ей Такую пощечину, что девушка повалилась на Джакомо. Тот, пользуясь случаем, стал жадно шарить по ее телу. В ушах Касси громом отдавалось его тяжелое частое дыхание. Она выдернула руку и тотчас ударила локтем в живот бандита. Услышав его яростный крик, Касси от всей души понадеялась, что тот хоть на несколько минут потеряет сознание.
   Но Андреа ударил ее кулаком в живот, и Касси рухнула, как подкошенная. Ее швырнули на плащ, подняли руки над головой, и Джакомо придавил их коленями. Чьи-то руки откинули волосы с ее лица; заскорузлые пальцы сомкнулись на ее грудях, слишком чувствительных из-за беременности, и стали выкручивать соски. Гримаса боли исказила лицо девушки.
   — Ей не по вкусу твои нежности, Джакомо, — загоготал Андреа. — Посмотрим, может, она предпочитает мои.
   Глаза Касси против воли широко распахнулись. Андреа спустил штаны и обнажил огромную фиолетово-красную плоть. Он был сложен, как бык, настоящее животное, охваченный похотью дикий зверь. Насильник, зарычав, бросился на нее, и до Касси смутно, словно издалека, донеслись крики Жозефа, изрыгавшего проклятия.
   — Джулио, уложи-ка корсиканца, пусть отдохнет на полу! Мне нужны вы оба! Подержите ее за ноги.
   — Ублюдок! — вскрикнула Касси и, извернувшись, увидела, как Жозеф медленно опускается на землю. Всхлипывая, девушка осыпала их итальянскими и английскими проклятиями, которых они не понимали. Чьи-то жадные руки скользили по ее телу, царапая кожу, оставляя синяки. Резким рывком Касси раздвинули ноги, и на мгновение в комнате воцарилась тишина. Слышалось только громкое сопение державших ее бандитов. И внезапно ее тело взорвалось от боли. Андреа вонзился в нее, разрывая нежную плоть, стискивая бедра, насаживая на себя.