Коултер Кэтрин. Объятия дьявола

   — Да, но вы этого не увидите.
   Он обернулся к рулевому:
   — Ложись на курс, Анджело. Пойдем, Кассандра.

Глава 7

   Касси шагала рядом с графом по палубе, почти не слыша тихого гула голосов команды, едва различимого за хлопаньем парусов. Энтони остановил ее перед закрытой дверью.
   — После вас, Кассандра, — вежливо поклонился он, распахивая дверь и отступая.
   Касси вошла в полутемную каюту и сразу ощутила пряный запах лимонного воска, смешанный с ароматами сандалового дерева. Девушка тупо отметила, что каюта отделана панелями красного дерева и элегантно обставлена. Да, подходящее жилище для капитана и к тому же графа. Раздался скрежет поворачиваемого в скважине ключа, и девушка резко обернулась. Он стоял лицом к ней, широкоплечий, стройный великан, внезапно обернувшийся опасным врагом. Глаза в неярком свете казались черными, темнее, чем она помнила, почти такого же цвета, как густые изогнутые брови и курчавые волосы.
   — Не хотите чашку чая? — осведомился он. Девушка молча покачала головой.
   — Простите мою рассеянность. Вы ведь не любите чай, верно? Совершенно не в английском характере, Кассандра.
   Она настороженно наблюдала, как он, бесшумно ступая по мягкому голубому ковру, пересекает комнату и садится на кожаный стул с высокой спинкой, один из четырех, расставленных вокруг красивого круглого стола.
   — Прошу вас, садитесь.
   Касси встала за стулом и нервно стиснула резную спинку.
   — Как глупо с моей стороны забыть, — неожиданно воскликнула она, стараясь говорить спокойно. — Я ведь когда-то видела вашу яхту в Клактоне!
   — Возможно, но тогда ее название было другим. Она прекрасна, не так ли? Сам Георг хотел купить ее, но я, конечно, с ней не расстался.
   — Мне все равно, даже если король решил бы сделать вас кардиналом, милорд! В чем причина вашего бессмысленного поведения!
   — Мое поведение никогда не бывает бессмысленным, Кассандра, однако именно в этом случае пришлось употребить довольно грубые и поспешные средства, чтобы оказаться в вашем обществе.
   — Черт побери вас, милорд, да объяснитесь же наконец! — Девушка глубоко вздохнула и попыталась проглотить ком в горле. — Вы английский пэр, милорд, и к тому же граф. Мне и в голову прийти не могло, что джентльмен вашего положения и богатства занимается работорговлей! На борту вашей яхты есть и другие англичанки?
   Энтони Уэллз недоуменно моргнул, но тут же, запрокинув голову, рассмеялся. Белые зубы ослепительно блеснули на бронзовом лице.
   — Работорговля! Господи, Кассандра, что за воображение! Работорговое судно в Ла-Манше!
   — В таком случае, милорд, прошу простить, у меня слишком много дел в Хемпхилл-Холле, поскольку завтра я выхожу замуж, что, впрочем, вам известно, если вы получили приглашение. Так что немедленно высадите меня на берег.
   Улыбка графа растаяла, он резко выпрямился. Словно высеченные из камня черты смягчились, черные глаза пристально смотрели на нее.
   — Вы не вернетесь в Хемпхилл-Холл, Кассандра.
   — Я вас не понимаю, — медленно выговорила она. — Мне говорили, что вы очень богаты, поэтому трудно поверить, что вы похитили меня с целью получить выкуп. Я снова спрашиваю, милорд: чего вы добиваетесь?
   — Хочу сделать вас своей женой. Касси пошатнулась, словно от удара, и потрясение уставилась на собеседника.
   — Невероятно, милорд! Ваша шутка омерзительна! Я требую, чтобы меня незамедлительно высадили!
   Девушке показалось, что граф молчит целую вечность, и она, разъяренно сверкая глазами, воскликнула:
   — Мои родные хватятся меня! Когда я не вернусь, они отправятся на поиски, и…
   У нее перехватило горло, и побелевшая девушка осеклась.
   — И, Кассандра, — докончил граф, — обнаружат разбитую лодку. Вы сами знаете, что приливы в этих местах непредсказуемы и очень опасны.
   — Они решат, что я погибла.., утонула. — Девушка подняла широко раскрытые непонимающие глаза. — Но все это бессмысленно. Почему вы так поступаете? Я всегда считала вас своим другом и была уверена, что вы хорошо ко мне относитесь.
   — Но это в самом деле так, просто отныне я стану вам больше, чем просто другом.
   Касси смотрела в лицо Энтони, лицо, которым, как она знала, восхищалось так много дам, а она сама находила его грубовато-красивым. Теперь, в черных высоких сапогах и белой сорочке, с ненапудренными волосами, взъерошенными морским ветром, он выглядел не английским графом, а истинным пиратом.
   Касси, запинаясь, пробормотала, все еще не в силах изгнать из памяти его прежний, знакомый и близкий образ:
   — Вы.., вы кажетесь иным, изменившимся… Я привыкла думать о вас как о добром дядюшке… Граф поморщился, но продолжал молчать.
   — ..джентльмене, могущественном лорде, чья поддержка и одобрение придавали мне уверенности. Именно вы никогда не упрекали меня, если я делала глупости или отказывалась вести себя, как жеманная барышня. Вы относились к Эллиоту как к брату, а после смерти моего отца помогали ему, объясняли его обязанности… Клянусь Богом, даже у нас на балу, на прошлой неделе, он пел вам дифирамбы!
   — Я действительно люблю вашего брата. Хотя он никогда не будет обладать силой вашего характера, тем не менее я считаю его весьма приятным молодым человеком. Не волнуйтесь, вы снова его увидите.
   Девушка неверяще покачала головой, отказываясь осознать происходящее.
   — Дьявол вас унеси, — проронила она наконец дрожащим голосом, — да вы достаточно стары, чтобы быть моим отцом! Это нелепо, милорд! Вы не можете так поступить! Завтра я выхожу замуж!
   — Не настолько стар, чтобы быть вашим отцом, дорогая, хотя в свои тридцать четыре года я, должно быть, кажусь восемнадцатилетней девушке древним старцем! — Темное лицо осветила широкая улыбка. — Нет.., должен признаться, что вы могли бы оказаться моей дочерью, прояви тогда дамы ко мне хоть малейший интерес. Однако вы не моя дочь. Что же касается Эдварда Линдхерста, — продолжал он с ледяным бесстрастием, — вы не созданы для такого брака. Ваше детское увлечение им долго бы не продлилось. Хотя вы знали его с самого детства, он сделан совершенно из другого теста.
   — Вы сами не знаете, о чем говорите, милорд. Я любила Эдварда всю жизнь: что бы вы ни сказали и ни сделали — все бесполезно.
   — Осмелюсь заметить, что скажу и сделаю многое, Кассандра, для того чтобы эта перемена произошла. — Он с шутливым упреком покачал головой:
   — Я был потрясен, узнав, что хорошо воспитанная английская девушка способна тайком переписываться с солдатом. Как я был глуп, когда решил, будто вы выбросили Линдхерста из сердца и головы после его отъезда три года назад!
   — Вы действительно ошиблись, милорд, — холодно произнесла она. — Я бы хотела услышать, каким образом вы узнали про письма!
   Граф безразлично отмахнулся:
   — Это не важно. Достаточно сказать, что его неожиданное возвращение и последующее объявление о помолвке полностью изменили мои планы.
   — Что вы хотите сказать.., какие планы?
   — Я намеревался ухаживать за вами в Лондоне, как полагается порядочному человеку, и обвенчаться в церкви на Гановер-сквер, со всей пышностью и церемониями, подобающими графу и графине Клер.
   Касси смерила его взглядом, полным брезгливого презрения.
   — Вы лгали себе, милорд, поскольку я никогда не согласилась бы стать вашей женой. Как вам повезло, что я сегодня вышла в море! И долго вы тут скрывались?
   — Последние две недели, если хотите знать. Я не ожидал, что Линдхерст.., приобрел над вами такую власть. Он собирался сжечь вашу лодку, Кассандра?
   — Со временем он все понял бы, я уверена! Девушка заметила недоверчивую усмешку графа и пришла в ярость:
   — Будьте вы прокляты, это в любом случае не ваше дело!
   — Я уже объяснял, дорогая, что отныне вы и только вы занимаете мои мысли. Умоляю не забывать этого.
   — Конечно, каждый раз, когда я увижу перед собой труса. И что бы вы сделали, о благороднейший граф, не отправься я сегодня на рыбалку?
   — Ах, этот вопрос я сам задавал себе не раз. Пришлось бы оказаться на борту яхты в одной ночной сорочке, Кассандра. Не слишком хорошее решение, конечно, порождающее к тому же множество неприятных вопросов и подозрений. Благодарю за то, что сыграли мне на руку.
   Девушка медленно покачала головой.
   — Вы не сделаете этого! — панически прошептала она. — Пожалуйста, отпустите меня домой!
   — Отныне ваш дом там, где я, Кассандра. Я долго ждал, пока вы превратитесь в прелестную юную женщину.., наблюдал, как ваши юбки становятся все длиннее, а ссадины на коленках исчезают. Я вложил в вас много времени и энергии, миледи, и с тех пор как вам исполнилось семнадцать, решил, что вы станете моей женой. И хотя мне жаль, что вы тоскуете о навеки потерянном виконте, я знаю, это скоро пройдет. Сердца не разбиваются, дорогая, просто иногда болят, но раны быстро затягиваются.
   — Вы омерзительный безумец, милорд! — гневно произнесла девушка. — Я ненавижу вас, и если вы тешите себя надеждой, что я когда-нибудь передумаю или забуду Эдварда Линдхерста, вы просто глупец. Замуж? Но раньше я увижу вас в аду!
   Она подскочила к двери и стала лихорадочно дергать ручку. Ничего не добившись, Касси принялась колотить кулаками в толстые доски, безразличная ко всему, кроме желания поскорее оказаться как можно дальше от графа. Она отчаянно вонзала ногти в щель косяка, пока не сорвала их. Наконец, смирившись, девушка с тихим рыданием медленно опустилась на колени, прижавшись щекой к двери.
   Энтони Уэллз тихо поднялся, подошел к маленькой, съежившейся на полу фигурке и нахмурился при виде окровавленных пальцев. Опустившись рядом, он положил руку ей на плечо:
   — Вставайте, Кассандра, вы поранились. Он обнял ее за талию и попытался поднять, но девушка вывернулась и с яростным воплем заколотила кулаками по его груди. Граф потерял равновесие и опрокинулся назад, увлекая девушку за собой, но тут же ухитрился поймать ее мелькавшие руки и поднял их над головой. Увидев в глазах Касси слепую ярость, Энтони толкнул девушку на пол и перекинул через нее ногу, чтобы удержать на месте. Касси лежала, тяжело дыша, пытаясь вдохнуть поглубже.
   — Пустите меня, — неожиданно застыв, прошипела она с убийственным спокойствием. Энтони вгляделся в бледное лицо.
   — Именно вы напали на меня, Кассандра, — напомнил он. — Я отпущу вас, если вы будете держать свое колено подальше от моих.., скажем.., брюк.
   Неяркий румянец разлился по ее щекам.
   — И, надеюсь, пообещаете мне также позаботиться о своих руках? Вы сильно покалечились. Сорванные ногти — не пустяк.
   — Обещаю, — выдавила девушка, закрыв глаза. Граф разжал руки и помог ей подняться.
   — Немедленно сядьте.
   Девушка уставилась на брызги крови, запятнавшие белую рубашку, и только сейчас ощутила пульсирующую боль в пальцах. Сев на подставленный Энтони стул, она положила ладони на столешницу, опустила голову и не подняла, даже когда почувствовала, как он смывает кровь теплой водой.
   — Не шевелитесь, Кассандра. Сейчас я принесу бинты — нужно перевязать раны.
   Она опустила голову еще ниже, пока он осторожно бинтовал ее пальцы полосками белой ткани. Не успел Энтони закончить, как Касси неожиданно тихо, очень сдержанно обронила:
   — Я помню, как впервые увидела вас, когда была совсем еще маленькой. Тогда вы были очень добры ко мне и даже купили пирожок на ярмарке в Колчестере.
   — Я тоже помню.
   — Но потом вы уехали, и я снова увидела вас лишь через несколько лет. Мисс Питершем сказала, что вы знатный аристократ, известный в Англии и Италии.., и что вы часто бываете за границей. Потом вы неожиданно вернулись, когда мне исполнилось четырнадцать, и подарили на день рождения шахматы из слоновой кости. Я даже спросила мисс Питершем, нет ли у вас дочери, моей ровесницы, и не потому ли вы так добры ко мне.
   Граф осторожно приподнял ее подбородок и вынудил взглянуть на него.
   — Вы копия своей матушки.., и это лицо всегда стояло у меня перед глазами, пока вы не вытеснили ее из моей памяти.
   — Матушка? — повторила она, сдвигая брови.
   — Да. Видите ли, я любил Констанс, хотя в то время был совсем еще мальчишкой, но, к сожалению, она уже была замужем за вашим отцом. Для меня не имело значения, что она старше на пять лет. Когда я видел Констанс в последний раз, она уже носила под сердцем младенца — вас, Кассандра.
   — В таком случае вы должны меня ненавидеть — ведь я ее убила.
   — Возможно, так и было, но ненадолго.., точно так же я ненавидел вашего отца, за то, что его семя пустило в ней ростки. Я оставил Англию и не возвращался несколько лет, а когда все-таки приехал, увидел вас, ее дочь, похожую на мать как две капли воды. Вы были живым, энергичным ребенком, глаза которого светились умом и любознательностью. Я с самого начала намеревался опекать дочь Констанс, наблюдать, как она растет, каким-то образом стать частью ее существования. Но, увидев вас в четырнадцать лет, понял, что вы унаследовали от матери только внешность, но не волю и характер. Даже тогда вы привлекали меня, Кассандра, но когда вам исполнилась семнадцать, я понял, что люблю и хочу только вас. Только вас одну.
   — Вы обманываете себя, милорд. Это мою мать вы любите.
   — Ошибаетесь, — мягко возразил он.
   — Но вы совсем не знаете меня. Нельзя любить того, кого плохо знаешь.
   — Поверьте, Кассандра, я прекрасно вас знаю. Сбитая с толку девушка попыталась сжать кулаки, но тут же охнула от нестерпимой боли. Длинные пальцы сомкнулись вокруг ее запястья, и Касси поняла, что он старается не дать ей пораниться еще больше. Этот маленький знак его заботливости привел ее в отчаяние. Касси подняла на него измученный взгляд.
   — Как вы можете хотеть кого-то, кто к вам равнодушен?
   — В жизни крайне мало вещей остаются неизменными.
   Девушка прижалась к спинке стула.
   — Черт побери, мне ни к чему ваши вкрадчивые речи, милорд! Я никогда не переменюсь!
   — Вам всего восемнадцать лет, Кассандра, — мягко выдохнул он и, неожиданно отпустив ее, уселся рядом. Девушка заметила в устремленном на нее взгляде темных глаз необычайную нежность и инстинктивно сжалась. Она ненавидела себя за умоляющий тон, но ничего не смогла поделать:
   — Пожалуйста, отпустите меня! Клянусь, что никому не скажу о том, что вы сделали. Только отвезите меня домой.., ради Бога.
   — Нет, — с холодной решимостью бросил граф. — И никогда больше не унижайтесь, Кассандра. Такое не в вашем характере.
   — Как вы смеете надменно рассуждать о моем характере?! Вам про меня ничего не известно — ни мои мысли, ни желания, ни стремления. И если я вздумаю унижаться и рыдать, даже перед таким негодяем, как вы, то лишь потому, что сочту нужным!
   Но дерзкий тон ее тирады вызвал у него насмешливо-удивленную улыбку.
   — Думаю, теперь вы скажете, что склонны к истерикам и способны на любые венские хитрости и уловки.
   — Идите к дьяволу!
   — А, вот теперь леди заговорила на понятном мне языке. Бьюсь об заклад, другие молодые дамы вашего возраста к этому времени уже продемонстрировали бы тонкую чувствительность, упав в обморок по крайней мере дважды. Благодарю Бога за ваш характер, Кассандра: по-моему, томные барышни чертовски действуют на нервы.
   Девушка резко отвернулась от него, и ледяное отчаяние снова окутало ее непроницаемым плащом. Яхта легко скользила по волнам, с каждой минутой унося ее все дальше от Эдварда.
   — Куда вы направляетесь?. — спросила она, не глядя на Энтони. Возможно, он причалит в каком-нибудь английском порту и она сумеет сбежать? Но дальнейшие слова графа уничтожили крохотный проблеск надежды.
   — В Италию. Точнее, в Геную. Впереди у нас долгое путешествие. Вы, конечно, знаете, что мой отец был английским пэром, третьим графом Клер, а мать — итальянкой. Последние годы я жил то в одной стране, то в другой. Теперь родина моей матери станет моим.., нашим домом.
   Касси часто задавалась вопросом, почему ее обучали итальянскому, а не французскому, как всех остальных знакомых девушек.
   «Это невозможно! — охнула она про себя. — Не ужели он знал ?!»
   Но вслух произнесла только:
   — На мачте развевается английский флаг.
   — Конечно. Последние шесть месяцев “Кассандра” плавала под флагом Британии, и так будет продолжаться, пока мы не войдем во французские воды.
   — И что вы сделаете тогда, милорд? — прошипела она. — Притворитесь французом и станете зваться “граф де Клер”? Поднимете французский флаг, чтобы скрыть собственную трусость?
   — Подобный маскарад забавен, но совершенно ненужен. Генуэзцы — банкиры французов. Даже у короля Людовика хватает здравого смысла защищать источники пополнения королевской казны.
   — А если французы нападут.., по ошибке?
   Но граф, будто прочитав ее мысли, покачал головой.
   — Поверьте, Кассандра, захват корабля французскими каперами или даже военным кораблем не приведет к вашему возвращению в Англию. В любом случае этого не произойдет. Вы видели пушечные порты? Это не игрушки, заверяю вас.
   Касси устало сгорбилась на стуле. В голове теснились неотвязные мысли об Эдварде, Эллиоте и Бекки. Как они будут горевать и терзаться, когда найдут ее разбитую лодку! Вероятнее всего Эллиот уже волнуется из-за того, что сестра еще не вернулась.
   — Вы злой, безжалостный, жестокий человек, милорд, — хрипло прошептала она.
   — Возможно. Именно безжалостный, поскольку пошел бы на все, чтобы вы стали моей женой.
   Он заметил, как потускнели ее глаза, и, взглянув на часы, встал.
   — Уже поздно, Кассандра. Я должен появиться на палубе, проверить, правильным ли курсом мы идем.
   Если вы хотите умыться, найдете тазик с водой на комоде. Щетки, белье, платья — в гардеробе и на туалетном столике. Поужинаем, когда я приду.
   Касси, онемев, уставилась на него. Смутно, словно издалека, до нее донесся скрежет ключа в замочной скважине.
   — С этой милой девушкой все в порядке?
   — Пока нет, но будет, — коротко ответил граф, передавая штурвал Анджело, и обернулся к Скарджиллу, отважному прямодушному шотландцу, вот уже десять лет служившему его камердинером.
   — Вы, похоже, убили в ней что-то, когда направили лодку на камни.
   — Да, но она получит другую, как только мы окажемся дома.
   Энтони Уэллз несколько минут смотрел поверх неспокойной воды на удаляющиеся берега Англии.
   — Она очень молода, Скарджилл.
   Жесткие рыжие волосы шотландца ерошил морской ветер; тот вопреки давней привычке дергать за них сейчас рассеянно их пригладил, пристально изучая точеный, резко очерченный профиль хозяина, пока еще видный в оранжевых отсветах заходящего солнца, и покачал головой.
   — Вы поступили жестоко, милорд.
   — Именно так, слово в слово сказала Кассандра, но теперь уже не имеет смысла раскаиваться. Она моя, и делу конец.
   — Милорд, я в жизни не встречал мужчину, который сам растил бы для себя жену. Я думал, вы ее забыли, когда эта дикая кошечка Джованна поймала вас на крючок.
   — Графиня получила по крайней мере часть того, что желала, друг мой.
   — Клянусь, милорд, она по вам с ума сходила. Но ей было недостаточно согревать вашу постель, она мечтала еще о вашем титуле и состоянии. Боюсь, вашу англичаночку ждет неласковая встреча!..
   Граф медленно обернулся, и в его темных глазах зажглась веселая улыбка.
   — Если Джованна и покажет Кассандре коготки, не сомневайся, что та справится с ней и без моей помощи. Она так горда и надменна! Господь наградил ее огромной силой воли и неукротимым духом — теми качествами, которыми никогда не обладала ее мать. Будь добр к ней, Скарджилл, но предупреждаю, держись начеку. Она едва не превратила меня в евнуха ударом колена.
   — Неужели?! Как это похоже на нее, милорд, — фыркнул Скарджилл. — Так, значит, прекрасная мадонна ^[5] не может смириться с похищением?
   — Пока нет. Ты зовешь ее мадонной, Скарджилл?
   — Ваши генуэзские матросы иначе ее не величают, милорд. Говорят, что в вас играет смешанная кровь и вы способны мгновенно превратиться из холодного, недоступного английского лорда в непредсказуемого итальянца, обуреваемого страстями. Они считают, что именно итальянские предки заставляют вас идти на любую крайность из-за женщины.
   Граф резко выпрямился, хотя лицо его в эту минуту оставалось совершенно бесстрастным. Так было всегда, когда его светлость сердился или расстраивался, особенно если кто-то упоминал о его неукротимой итальянской крови.
   — Неужели среди моей команды назревает мятеж?
   — Нет, вы и сами знаете, что они пойдут за вами в ад по первому зову.
   — В жизни не потребовал бы чего-то столь категоричного. Позаботься, чтобы все получили лишнюю порцию грога, Скарджилл, но учти, не больше! Я буду очень занят сегодня вечером и не желаю, чтобы “Кассандра” села на мель.
   — Матросы смирятся с ее присутствием, милорд, вот увидите, — пробурчал Скарджилл. — Даже Анджело, битком набитый этими суевериями насчет женщины на борту, признал, что она прекрасно управляла своей лодчонкой.
   — Высочайшая похвала в устах моего немногословного рулевого. К сожалению, вряд ли Кассандра оценит по достоинству столь изысканный комплимент.
   — Думаете, она согласится выйти за вас, милорд?
   — Она выйдет за меня, — уверенно ответил Энтони. — Ну а теперь, друг мой, я вынужден воспользоваться твоей каютой, чтобы умыться и переодеться к ужину. Проследи, чтобы Артуро приготовил только английские блюда. Сегодня тебе придется играть роль дворецкого.
   — Как скажете, милорд.
   Скарджилл посмотрел вслед хозяину, шагавшему по ослепительно чистой палубе, — шаг упругий, широкие плечи распрямлены, голова высоко поднята.
   Граф одернул черный атласный жилет и отпер дверь каюты. Остановившись на пороге, он едва различил в полутьме фигуру Кассандры, по-прежнему сидевшей на том же стуле, где он ее оставил. Граф нахмурился, поняв, что она даже не подумала зажечь лампы.
   Он сделал это за нее, и когда каюту залил яркий свет, подошел ближе к девушке. На ней было все то же старое муслиновое платье, и золотистые прядки растрепанных волос беспорядочно вились вокруг осунувшегося замкнутого личика.
   — Добрый вечер, Кассандра, — спокойно приветствовал он, садясь напротив.
   — Вижу, пират решил нарядиться джентльменом, — не скрывая пренебрежения, бросила она.
   — А я вижу, что вы по-прежнему одеты, как крестьянская девчонка. Не пришлись по вкусу наряды, купленные для вас?
   — Я и пальцем не коснусь того, что принадлежит вам, милорд.
   — В этом случае, — невозмутимо перебил он, — вы скоро окажетесь голой.
   Он заметил, как ее выразительные глаза недоверчиво сузились, но тут же широко распахнулись в плохо скрываемом ужасе. Очевидно, девушка не могла представить, что он способен взять ее силой.
   — Скоро подадут ужин. Не хотите бокал вина? Касси тупо кивнула, неожиданно сообразив, что в горле пересохло.
   Граф вручил ей бокал бургундского и молча наблюдал, как она неуклюже берет его забинтованными пальцами. Девушка залпом выпила содержимое и тотчас закашлялась.
   — Это довольно крепкое вино, Кассандра. Вы должны научиться отпивать понемногу, а не глотать, как воду.
   Касси разъяренно уставилась на графа слезящимися глазами и швырнула тонкий хрустальный бокал на стол.
   — Не хотите еще немного?
   Энтони заметил, как она чуть поколебалась, по-видимому, боясь, что он решил напоить ее. Граф налил вина на самое донышко и, разбавив его водой, поставил перед Касси.
   В дверь постучали.
   — А, вот и наш ужин. Входите.
   В дверях появился Скарджилл, одетый в роскошную ливрею английского дворецкого. Он нес огромный поднос, уставленный серебряными блюдами под крышками. Граф поспешно подавил приступ смеха при виде гримасы вымученного смирения на лице камердинера.
   Касси отошла от стола и, сев на диванчик, обитый голубым бархатом, молча следила за графом, который поднимал крышки и вдыхал аромат каждого блюда.
   — Передай Артуро, что он творит чудеса, — сказал граф Скарджиллу, встревоженно смотревшему на Касси.
   — Вы, кажется, желаете болтаться на виселице рядом с хозяином? — резко спросила его девушка. — Именно там пираты и морские разбойники кончают свои дни!
   Скарджилл торжественно повернулся к раскрасневшейся пленнице:
   — Если на то Божья воля, девушка, значит, так и быть.
   Касси, пошатываясь, поднялась и прошипела:
   — Я позабочусь о том, чтобы Господь Бог захотел именно этого! Как вы можете повиноваться человеку, безжалостно укравшему женщину, разлучившему ее с родными и теми, кого она любит? Он настоящий дьявол, бесчестный и бессердечный!
   Скарджилл медленно покачал головой. Взгляд зеленовато-карих глаз смягчился.
   — Вы не правы, девушка, — вкрадчиво сказал он. Касси прерывисто вздохнула, и, не думая о последствиях, быстро шагнула вперед и плеснула остатки вина в лицо графа.
   — О Боже, — простонал у нее за спиной Скарджилл.
   Энтони Уэллз невозмутимо вынул белоснежный батистовый платок и вытер пурпурные капли. Скарджилл невольно восхитился мужеством Касси — смертельно бледная, она, однако, гордо расправила плечи и стояла с высоко поднятой головой. Граф опустил руку и негромко приказал:
   — Ступай, Скарджилл. Мы с Кассандрой хотим ужинать.
   — Да, милорд, — медленно выговорил Скарджилл, с беспокойством всматриваясь в лицо хозяина.
   После ухода камердинера граф запер двери и наскоро ополоснул руки и лицо водой из кувшина, стоявшего на комоде. Вытершись насухо, он невозмутимо заявил: