Кожевников Лев. Смерть прокурора

   Бортников прав. В подобной ситуавии у Шуляка, действительно, не было ни малейшего шанса выжить.
   Алексей оторвался от бумаг и посмотрел в сторону Анны. Пакет с "наследством" был водружен посреди стола, две пачки с ценными бумагами свалились и лежали забытые на полу. Сама Анна сидела, подпирая голову руками, и незрячим взглядом смотрела перед собой в пространство. Перед ней стояла новая бутылка вина, уже открытая, и два бокела. Она почувствовала на себе его взгляд и повернула голову. Алексей увидел на щеках следы слез.
   -- Хлыбова жажко,-- тихо произнесла Анна.
   Он кивнул. Среди перевернутых папок в глубине тайника чтото изжелта блеснуло. Алексей пошарил рукой на дне и извлек обойму к пистолету Макарова. Потом еще одну, и еще. Пистолета, правда, не обнаружил.
   -- Анна Кирилловна, у Хлыбова оружие имелось?
   -- Да. Он привез что-то.
   -- Привез?
   -- Хлопковое дело, вы знаете. Хлыбов был там в командировке. -- Анна наполнила бокалы.-- Алеша, вам не надоело копаться в бумагах? В конце концов, это невежливо.
   -- На мой взгляд, Анна Кирилловна, этот архив стоил Хлыбову жизни. Возможно, стоил бы должности, останься Хлыбов в живых.
   -- Почему вы решили?
   -- Однажды он использовал материалы архива для шантажа. И довел клиента до самоубийства. Поскольку клиентов здесь, причем весьма серьезных, десятка три, то они естественно, насторожились. Кто-то, возможно, испугался по-настоящему и решил принять меры превентивного характера.
   -- Клиент, которого он довел до самоубийства, мой муж?
   Алексей промолчал.
   -- Наверное, я приношу людям одни...
   Она не договорила. Внезапно ее глаза расширились, и Анна шатнулась в угол, непроизвольно вскидквая перед собой руку. Алексей буквально кожей почувствовал легкое движение воздуха у себя за спиной. Мелькнула тень. Он резко отшвырнул назад громоздкое кресло, на котором сидел, и метнулся в сторону, с грохотом опрокипывая подставку возле зеркела. Под руку попал бронзовый старинный шандал. Но когда он вскочил на ноги, держа двумя руками шандал перед собой, то увидел в дверях только спину убегавшего. С силой Алексей швырнул тяжелую бронзу в дверной проем и кинулся следом, но Анна с криком повисла у него на шее.
   -- Нет! Алеша... у него нож!
   Он грубо сбросил ее руки с шеи, однако Анна повисла на нем, с неожиданной силой ухватившись за одежду, и протащилась следом несколько шагов. Время было потеряно.
   -- Да отпустите же наконец! -- рявкнул он, освобождая рукав.-- Так-то вы помогаете ловить преступников.
   Ни слова не говоря. Анна исчезла в соседней комнате и тотчас появилась назад. В руках у нее был "Макаров". Алексей внхватил у нее из рук пистолет и по весу понял, что магазин пуст. Нашарил в тайнике обойму.
   В это время свет мигнул, и дом погрузился в темноту. Алексей тотчас вспомнил, где он видел распределительный щит -в подсобном помещении, возле выхода на зады усадьбы. Значит, преступник в данный момент там, а не поджидает где-то за дверью или за углом.
   -- Заприте дверь, Анна Кярилловна.
   Впотьмах, держась за перила, он в два прыжка махнул с лестницы, рискуя переломать ноги, и через окно веранды выпрыгнул наружу. Бросился в обход дома.
   Светло-серая металлическая дверь смутно маячила в темноте и, кажется, была открыта. Но находится ли преступник все еще в доме? Или успел выскользнуть и засел в кустах, выжидая, когда фигура преследующего обозначится не светлом фоне? Это в случае, если кроме ножа у него имеется огнестрельное оружие. Но тогда зачем понадобилось вырубать свет? Может, он остался в доме и решил поиграть в кошки-мышки?.. Вариант возможный, поскольку напасть врасплох не удалось. Тогда почему он не воспользовался пистолетом или обрезом сразу после того, как не успел достать ножом? Вывод один: огнестрельного оружия у преступника с собой нет. Выходя на дело, он полагал, что в доме окажется только женщина. Это, во-первых, а во-вторю, свет он виключил, желая задержать преследующего. Не всякий сунется в темноту, да еще в незнакомом доме, опасаясь угодить под нож.
   Алексей нашарил в темноте у ног два увесистых булыжника и швырнул по очрерди в близкорастущие кусты. Все было тихо. Он выждал некоторое время и быстро скользнул мимо открытой двери, провоцируя возможное нападене. Припал к земле...
   Нападения однако не последовало, и Алексей двинулся вдоль стены, с осторожностью ощупывая пространство перед собой, у ног. Где-то недалеко от входа, он вспомнил, валялось брошенное строителями пустое ведро. Пошарил рукой -- нащупал ведро, поднял его, крепко зажав дужку между пальцев, чтобы не звякнула. Вновь повернул к выходу. Стоя за косяком, примерился и с силой швырнул ведро в черный проем подсобки. Расчет был на то, что нервы у преступника, если он затаился, натянуть до предела, и так или иначе он обнаружит свое присутствие -откроет стрельбу или хотя бы отвлечется от входа.
   Пустое ведро ударило в противоположную стену и загремело в глубине помещения, подобно гранате. С дребезгом покатилось по полу. Алексей был уже внутри и лежал на полу, вжавшись в угол.
   Никакого движения, кроме угасающих вибраций пустого ведра на полу. Он выждал минуты две, напряженно вслушиваясь в тишину. Или у преступника исключительно крепкие нервы, или он давно сбежал. Это называется, ловить в темной комнате черную кошку, которой там нет. Алексей встал.
   Внезапно дверь из коридора открылась, и луч света от фонаря мотнулся по стенам. Он едва успел прянуть в тень в сторону и лег ничком за какой-то мебелью. Выкинул перед собой ствол. Луч неторопливо обежал помещение и остановился на распределительном щите с открытой дверцей. Каково же было его удивление, когда в отраженном свете возле дита он увидел Анну. Некоторое время она всматривалась в расположение переключателей, а затем включила именно тот, который был нужен. Из корилора через дверной проем упал на пол квадрат света. Анна закрыла щит и направилась к наружной двери, видимо, желая ее запереть. Луч от фонаря скользнул по полу и словно наткнулся на высокую фигуру, прислонившуюся к косяку.
   -- Ах! -- Она испуганно вскрикнула, и фонарь выпал из ее рук на пол.
   -- Что-то я не пойму,-- проворчал Алексей,-- то ли вы безрассудно храбры, то ли наивны по безрассудства?
   -- Как вы меня напугали, Боже мой! -- Анна тяжело оперлась ему на руку.
   -- Разве? По-моему, если б вы чуть-чуть поторопились, Анна Кирилловна, мы успели бы блокировать преступника с двух сторон,-- язвительно заметил он.
   -- У нас часто выскакивают пробки, и я подумала, что...-Она виновато запнулась.-- Алеша, я, наверное, ужасно глупая, да?
   -- Не стану возражать,-- буркнул он, запирая дверь на внутренний засов.
   Он вспомнил вдруг, что с вечера тоже запер дверь на засов. Следовательно, попасть в дом снаружи через эту дверь было невозможно. Алексей пересек холл и вышел на веранду. Парадная дверь была по-прежему закрыта. Он вернулся в соединяющую галерею и снова проверил все двери, Анна молча следовала за ним.
   -- Алеша, в чем дело?
   -- Такое впечатление, будто существует еще одна связка ключей. Третья.
   -- Да-а. Хлыбов хранил ее в хозяйственном шкафу. Наверху.
   -- Стоит пойти взглянуть. Но в любом случае вам следует сменить в доме замки. Кстати, вн не узнали его?
   -- На нем, на голове, была натянута лыжная шапочка. До подбородка.
   -- Мне тоже так показалось.
   -- И потом, все произошло так быстро, что я...
   -- Хорошо, а фигура? Манера держаться? Постанов головы? Руки? Между прочим, Анна Кирилловна, это один из ваших знакомых. Хорошо знакомых. Настолько, что он не хуже вашего знаком с расположением комнат, а также где и что у вас лежит. В том числе запасные ключи. Думаю, без маски вы видели его десятки раз.
   Анна покачала головой.
   -- Возможно, завтра при встрече он поцелует вам ручку и скажет, как расчудесно вы выглядите.
   -- Это ужасно, я понимаю, но я... никого не могу вспомнить.
   Они поднялись в гостиную комнату на втором этаже. По пути Алексей подобрал бронзовый шандал, который бросил вслед убегающему преступнику. Мысленно представил траекторию полета и пришел к выводу, что шандал должен был разбить витражное окно, занимающее пролет высотой около трех метров. Больше деваться ему было некуда. Но поскольку этого не произошло, бросок пришелся в цель. После удара таким предметом преступник предпочел унести ноги, а не играть в кошки-мышки.
   Ключи, третья связка, лежали на месте, во встроенном шкафу, дверь которого Алексей принял поначалу за отделочную панель. В ответ на вопрошающий взгляд Анны он пожал плечами и налил полный бокал вина. Залпом опрокинул его, желая снять напряжение.
   -- Вот так, да? Надираетесь в одиночку,-- возмутилась Анна.-- А я?
   -Вы надирались в одяночку весь вечер, Анна Кирилловна, и вас никто не стыдил. Хотя... я готов повторить.
   -- Это ви виноваты, что я надиралась в одиночку.
   -- Почему я?
   -- Воспитанные люди после стольких комплиментов женщину в одиночестве не бросают. Не сидят в стороне, уткнув нос в бумаги.
   -- В таком случае, когда вы звонили мне в прокуратуду, надо было так и сказать. Мне одиноко и скучно, я ищу собутыльника.
   -- И вы бы пришли?
   -- Хотел бы я посмотреть на идиота, который откажется от такой компании,-- ухмыльнулся он.
   -- О-о! Тогда, почему вы все время ворчите?
   -- Ворчу? Я? На вас?!
   -- Ага, так вы даже не замечаете, какой брюзгливый тон взяли по отношению ко мне!
   -- Еще чего? Недавно вам показалось, будто я говорю слишком много комплиментов, и вам приходится терпеть. Спустя полчаса вы доказываете мне, будто я на вас ворчу. Где правда, Анна Кирилловна?
   -- И то и другое правда! Я...
   -- Стоп! Эдак мы далеко зайдем.
   -- Но я...
   -- Минуту, Анна Кирилловна. Вы хотели иметь собутыльника, считайте, он перед вами. И прекратим эти семейные дрязги.
   Она вздохнула и прижала тожие палью к вискам.
   -- Господи, я так давно не скандалила. Меня несет...
   Алексей наполнил бокалы.
   -- Давайте выпьем за сказочно богатую женщину Анну Хлыбову. Он поднял валявшееся в стороне кресло и сел. Анна с непринужденной грацией устроилась у него на коленях.
   -- Алеша, вы прошли наконей свою дистанцию? Мне наскучило ждать.
   И жест, и слова были настолько неожиданны, что он совершенно смешался. Не дождавшись ответа, она заглянула ему в глаза.
   -- Выгляпит так, будто я вас соблазняю?
   Он кивнул.
   -- В известном смысле, да.
   Анна вскочила на ноги, едва не расплескав бокал, который был у нее в руке. Но Алексей удержал ее.
   -- Вы слишком красивы, Анна Кирилловна, и... словом, нужно много нахальства, чтобы претендовать на вас. Извините, у меня с этим не густо.
   Некотопое время Анна обдумывала его слова, потом вновь опустилась к нему на колени. Лукавая улыбка заиграла у нее. на губах.
   -- Кажется, теперь я понимаю, почему мне так редко везло на хороших людей. Они недостаточно нахальны?
   -- Тем не менее, отдельные экземпляры все же вам попадались, -- заметил он. Анна уловила ревнивую нотку в его голосе и отозвалась тихим смехом.
   -- О, да! Но мне проходится соблазнять их самой,-- она поцеловала его в губы и зашептала, дыша в ухо: -- Они или ворчат в моем присутствии, глядя в сторону, или говорят комплименты. Признайтесь, Алеша, что вы таким образом защищались?
   Он замотал головой.
   -- Не стану признаваться.
   -- Почему-у?
   -- Потому что стыдно...
   -- Ага!
   -- Вам стыдно, Анна Кирилловна, припирать меня к стенке. В конце концов, это вы ведете себя как прокурор...
   @BLL=
   ...Измученная ласками, Анна неподвижно лежала рядом, положив голову ему на грудь. В свете ночника он видел только темную, тяжелую россыпь волос, скрывающих лицо и плечи. Он с наслаждением погрузил в них руку. Волосы Анны слегка потрескивали и искрились в темноте голубоватыми сполохами, струясь меж пальцев -- явный признак страстной натуры.
   -- Алеша, почему ты не спишь? -- низким, глухим голосом спросила она.
   -- Сплю. Уже сплю.
   -Я слышу, ты хлопаешь глазами.
   Он рассмеялся:
   -- Мне спать нельзя.
   -- Нельзя? Почему?
   -- В данный момент я на дежурстве.
   Анна мгновенно села, откинула назад волосы:
   -- Ты думаешь, он может вернуться? Снова?
   -- Не исключено. Или выкинет какой-нибудь номер.
   -- Это как?
   -- Например, подожжет усадьбу. Чтобы уничтожить архив.
   Она подумала и не согласилась:
   -- Он мог сделать это еще при Хлыбове. Не убивая.
   -- Здравая мысль. Значит, архив ему нужен.
   -- Зачем?
   -- Ну, там собран неплохой компромат. А это дает известную власть, рычаги.
   -- В таком случае, он обязательно придет,-- мрачно подытожила Анна.
   -- Полагаю, он уже здесь. Возможно, не один.
   В испуге она вскочила с постели и спохватилась, только поймав на себе его откровенно восхищенный взгляд.
   -- Швабра в углу, за бюро,-- подсказал он, коварно оттягивая момент ее возвращения в постель. И выдал себя с ушами. Тем не менее, Анна прочно заклинила дверь шваброй и неторопливо забралась под одеяло.
   -- Ты нарочно разыгрываешь эти сцены, да? Чтобы подглядывать?
   Он ухмыльнулся.
   -- По-моему, ты сама воспользовадась случаем, чтобы устроить это шарман-шоу. Разве нет?
   Анна вспыхнула от негодования, но он, смеясь, закрыл ей рот попелуем и не отпускал до тех пор, пока она не утихла.
   -- Кстати, у меня вопрос. И задаю его уже в третий раз, но никак не получу ответа. То ли у меня слишком тихий голос, то ли у вас, уважаемая Анна Кирилловна, плохой слух.
   -- Ужасный! Обычно я пропускав глупости мимо ушей.
   -- Не думаю. За вашим молчанием, Анна Кирилловна, мне чудится какая-то тайна.
   -- Что за вопрос? -- наконец с осторожностью спросила она.
   -- Меня интересует, каким образом Хлыбов умудрялся чувствовать себя несчастным человеком возле такой роскошной женщины как вы? Вы тоже, если не ошибаюсь, не были с ним счатливы?
   Она долго не отвечала.
   -- В чем дело? Я обидел тебя?
   Она покачала головой. Всхлипнула:
   -- Жалко... Хлыбова.
   -- Ты любила его?
   -- Да. Это было как наваждение. Я и сейчас, кажется, продолжаю любить.
   Он промолчал.
   -- Ты мне не веришь?
   -- Не знаю. Факты, во всяком случае, говорят о другом.
   -- Известные тебе факты... известные всему городу факты, Алеша, не говорят ни о чем.
   Он понял вдруг, что допустил бестактность, бесцеремонно вторгшись в отношения Анны с Хлыбовым.
   -- Извини, ради Бога. И давай прекратим этот разговор. Но Анна неожиданно воспротивилась.
   -- Я отвечу на вопрос. Хлыбову теперь все равно, а я... едва ли я смогу рассказать такое кому-то еще.-- Она помолчала, собираясь с мыслями.-- Ты знаешь уже, Хлыбов сделал все, чтобы уничтожить Павла. Павел -- мой первый муж. И он заметался. Начал искать старые связи, покровителей, но однажды, возвращаясь из области, попал в автомобильную катастрофу. Здесь все говорят о самоубийстве, нет, это была случайность. Такие люди добровольно с жизнью не расстаются.
   Что касается Хлыбова, я была без ума от него. Мы оба вели себя как безумцы. Помнишь строчку: "...и утром должен быть уверен, что с вами днем увижусь я!" Что-то в этом роде происходило с нами. Накануне похорон Хлыбов не выдержал и явился прямо на квартиру, ко гробу. Минуты две он молча стоял над телом, сунув руки в карманы. Потом обошел гроб и взял меня за руку выше локтя.
   -- Мне нужно сказать вам пару слов, Анна Кирилловна.
   Я была оглушена всем случившимся. Значение слов, последовательность тех событий, лица я восстановила в памяти лишь позднее. Он проводил меня в задние комнаты, дверь у меня за спиной запер на ключ. Когда я поняла, чего ради он это сделал, было поздно. Хлыбов набросился и начал сдирать с меня одежду. Вначале я пыталась оттолкнуть его, но неожиданно с каким-то тайным, сатанинским восторгом ощутила, что мне это даже нравится. Порочная, ужасная любовь у гроба! Летишь вниз, замирая от страха, словно тебя сбросили в пропасть. Наверное, это и есть грехопадение, да?
   Алексей не перебивал.
   -- Меня можно осуждать. Но мы оба, повторяю, были поражены безумием. Ничего подобного прежде я не испытывала. И все же бнло стыдно, гадко, когда я увидела вдруг, что мы занимаемся этим на нашей с Павлом супружеской постели, которая еще не остыла от тела покойного. Мне даже показалось, Хлыбов проделал все это намеренно, глумясь над покойным. Не одна страсть была тому причиной.
   Потом за дверью раздались чьи-то шаги. Они приближались, и я, помню, сильно напугалась, что кто-нибудь войдет. Я знала, дверь заперта. Но Но меня охватил такой ужас... шаги отзывались в ушах грохотом железнодорожного состава. Казалось, дрожат сами стены. Под дверью они стихли. Минутой спустя кто-то сильно ударил в дверь. Хлыбову это не понравилось, и он с бранью рванулся к порогу.
   -- Пошел прочь, дурак!
   Ответа не было, хотя под дверью кто-то стоял. Потом шаги удалились. Подавленные, мы вскоре вернулись в залу. Она была пуста. Все ушли. Только гроб с телом, один, стоял в углу, и удушливо пахло сиренью. Я боялась смотреть туда, но Хлыбов остановился и больно стиснул мне пальцы. Тело покойного лежало в гробу лицом вниз. Его правая рука свисала на пол, и свеча была смята в кулаке. От ужаса я оцепенела и не могла сдвинуться с места, но Хлыбов, кажется, пересилил себя. С кривой усмешкой он направился к гробу и похлопал покойного по спине.
   -- Не переживай так, Павлуша! -- его дословная фраза. Я выбежала вон.
   Спустя время мы поженились,-- продолжала Анна после некоторой паузы.-- Но Хлыбов... Хлыбова поразило мужское бессилие. Он много лечился, ездил даже за границу. Мы продолжали любить друг друга -- все напрасно. Когда у нас в доме появились вы, Алеша, Хлыбов, действительно, выглядел несчастным возле обожаемой им Анны. Мне он сказал, что я свободна от каких-либо обязательств перед ним. Могу поступать, как угодно. Разумеется, он тяжело переживал случившееся. Потом у него начались эти ужасные запои.
   Она снова расплакалась, и Алексей не сразу сумел ее успокоить. Наконец, сквозь слезы Анна попыталась улыбнуться.
   -- Право, я не хотела устраивать истерику, Алеша. Это обычная реакция на сочувствие, со мной бывает.
   Он поцеловал ее в мокрое от слез лицо, и Анна с доверчивостью прижалась к нему, затихла.
   -- Кресты над дверью, они имеют отноюение к вашей истории? -- спросил он.
   -- Какие кресты? -- вяло переспросила Анна.-- Ах, да! Кресты? Разумеется. Когда мы вселялись сюда в прошлом году, отец Амвросий, он по соседству строит, благословил нас, а дом, жилище, как это называется? Освятил? Да, освятил. И над дверями проставил везде эти кресты. "Чтобы нежить зря не шаталася," -сказал он. Они вначале дружили с Хлыбовым, а потом, как сказал Хлыбов, "расплевались".
   -- Что так?
   -- Трудно сказать. Мне отец Амвросий нравится, занятный дядечка. А Хлыбов однажды взъелся. У этого попа, говорит, за душой ничего святого. Он своим богом груши околачивает. Прихожан, то есть. Хлыбов, вообще, лобил красно выражаться.
   Алексей улыбнулся, вспомнив свои разговоры с Хлыбовым.
   Глава 7.
   Наутро Алексей побросал папки в одолженную у Анны сумку и распрощался с хозяйкой.
   -- Алексей Иванович,-- Анна глазами указала на сумку,-это не слишком опасно? Для вас лично?
   -- Пожалуй,-- согласился он.-- Но я не собираюсь хранить бумаги у себя. К тому же, большая часть устарела. Морально.
   Оба чувствовали, что в отношениях между ними осталась некая недосказанность. Но так было даже лучше.
   Алексей прошел через веранду и, открыв дверь, внезапно столкнулся нос к носу с ббородатым плотным человеком, одетым в рабочий комбинезон. Тот слегка отпрянул, придерживая дверь, но маленькие, острые глазки ощупывали фигуру молодого человека с явным любопытством.
   -- Фамилия? -- грубо осведомился Алексей, мысленно примеряя на незнакомца лыжную шапочку с прорезями для глаз.
   По росту вчерашний налетчик и бородатый незнакомец в комбинезоне, пожалуй, соответствовало друг другу, но комплекцией сильно различались. Тот, вчерашний, был резок, подвижен и, несомченно, худощав. Этот напротив того казался грузен, плечист, но плечист как-то по-бабьи, округло. Голые до локтя руки, пухлые, белые, без волосяного покрова тоже выглядели совершенно по-бабьи. Разумеется, преступников могло быть двое, даже трое. Если они продолжают охотиться за архивом, то почему бы им не сделать еще одну попытку? Момент, кажется, удачный.
   Алексей бросил взгляд через дверь, по сторонам и шагнул через порог, заставив незнакомка попятиться.
   -- Ваша фамилия, гражданин? -- настойчиво повторил он и подержал возле бороды, довольно редкой, свое удостоверение.
   -- Это отец Амвросий,-- сказала Анна, появляясь следом на веранде.-- Знакомьтесь, Алексей Иванович.
   -- Правду говоришь, ласточка, чистую правду. Отец Амвросий я, это в сане. А в миру фамилия моя Перепехин, Георгием нареченный. По батюшке Васильевич, позвольте отрекомендоваться. А вы, стало быть, Алексей Иванович, из прокуратуры?
   -- Из прокуратуры,-- подтвердил Алексей.
   Каким-то непостижимым образом отец Амвросий просочился мимо него на веранду и уже пожимал руки Анны своими большими, пухлыми ладонями.
   -- А вы чудненько выглядите, ласточка. Прелесть, как чудненько. Глядя на вас, впору Богу молится. Экую красотищу сотворил. Вот не хотите ли, я вас попадьей сделаю? А? Ха-ха-ха!
   -- Да ведь у вас есть попадья, Георгий Васильевич,-- тоже смеясь, отвечала Анна.
   -- А мн в шею ее, в шею! Пущай в миру попрыгает, блоха некована.
   -- Как можно в шею? Ведь это грех! Что вы такое говорите?
   -- Эва, грех! Грехи мы сами отпускаем. Другим,-похохатывал отец Амвросий, обнимая Анну за плечи.-- Неуж себе не отпустить, ласточка, а? Дак у нас в без того на десять годов вперед отпущено. Греши не хочу!
   Голос у отца Амвросия был звучный, полетистый и разом заполнил веранду густыми, округлыми звуками. Стоя на веранде, Алексей услышал доносящиеся из-за деревьев, видимо, с соседней дачи, голоса, глухой рев тяжелого дизеля, лязг.
   -- Мы ведь зачем обеспокоить вас решили? -- продолжал отец Амвросий, обращаясь теперь уже к обоим.-- Ваш благоверный, ласточка, царствие ему небесное, когда жив был, изрядний запасец сделал. Железо, шифер, стекло, кирпич опять же. С большим избытком. Сам сказывал. И от щедрот своих лишнее собирался на нашу бедность пожертвовать. За умеренную плату, разумеется. Не по курсу. Ну, правду сказать, мы тогда с покойничком дружбу крепко водили. За рюмочкой вечерами сиживали, все было. Тогда и пообещал. А потом, когда кошка промеж нас пробежала, он помнить забыл про обещанное. Так уж вы, ласточка, ежели насчет распродаж чего надумаете, про нас, Христа ради, тоже не забывайте. А мы в наших молитвах по три раза на дню вас поминать будем.
   Анна охотно обещала разобраться с хлыбовскими неликвидамя в ближайшее время, как только ее оставят в покое, и со слезами пожаловалась попу на ночной налет и преследования. Алексей искоса наблюдал за реакцией отца Амвросия на рассказ. Ему показалось, что женщинам, должно быть, нравится ходить к нему на исповеди и плакаться.
   -- Алексей Иванович! -- спохватилась вдруг Анна.-- Я, наверное, разглашаю материалы следствия, да? Я такая болтушка!
   Алексей покачал головой.
   -- Георгий Васильевич,-- обратился он к священниву.-- По какой причине вы так круто разошлись с Хлыбовым? Что-то серьезное?
   -- Именно разошлись, молодой человек! Это вы точнехонько употребили,-- оживленно подхватил отец Амвросий.-- А вот серьезная причина или нет, все зависит от точки зрения на предмет.
   Анна неожиданно рассмеялась, но тотчас сделала виноватое лицо.
   -- Извините. Я приготовлю кофе.
   -- Вот-вот! Точкой зрения на предмет мы и доехали Хлыбова, покойничка, царствие ему небесное. А вот збавница наша, Аннушка,-- он с огорчением покивал ей вслед,-- считает, что на точке зрения у нас пунктик навязчивый образовался, оттого смеется.
   Алексей ничего не понимал.
   -- Что за предмет, Георгий Васильевич? -- нетерпеливо спросил он.
   -- Основополагающий! -- пухлый указательный перст батюшки вознесся высоко над его головой.-- Душа у него не на месте сделалась, у покойничка. Почву из-под ног выбило, он и заметался, аки лист на ветру. Как сядем бывало, все о добре и зле пытался толковать, стержень себе нащупывал. Слушали, слушали мы, как он, болезный, в понятиях путается, сам себе противоречит, да и говорим: "Нету, уважаемый Вениамин Гаврилович, никакого добра. И зла в природе тоже нету. Вот так-то. Не пре-ду-смот-рено! Природой-матушкой не предусмотрено".
   Он, душа неприкаянна, так глаза на нас и повыпучил. Мол, чем докажешь, анафема? -- Отец Амвросий хохотнул с подмигом и взял доверительно Алексея под руку.-- Ну-с, а мы ему для наглядности, чтобы ярче било, анекдотец старый, с бороденкой, примера ради. Про двух девок. Да вы, молодой человек, и сами слышали. Вот две девки собрались однажды по ягоды. А одна, поробчее, говорит другой: "А может, не ходить, а? Того гляди, изнасилуют. Вон народ какой нынче пошел, одни паразиты". А подружку, глядя на нее, смех разбирает. "Дура,-- говорит,-- ты дура. Тебя-де когда насиловать станут, ты только расслабься хорошенько и постарайся получить удовольствие".