Страница:
– Ты просто не осознаешь, насколько все изменилось со времени твоего приезда. – Он протянул ей чашку чая. – За перемены к лучшему!
Джессике не оставалось ничего, как присоединиться к его импровизированному тосту.
– Согласна. – Она чувствовала на себе его пристальный взгляд.
Берни склонил голову набок и заглянул в ее глаза. В его словах не было ничего особенного, но ей показалось, что он вложил в них особый скрытый смысл. По ее телу внезапно пробежала волна жара. Она попыталась отвлечь себя чаем, но у нее необъяснимым образом исчезла способность глотать. Комната зашаталась перед глазами, как кукольный домик на ветру. На долю секунды она забыла, что вокруг полно людей. Ей внезапно захотелось просунуть руку под одежду Берни и ощутить под пальцами его теплое упругое тело…
Джессика застыла, ошарашенная похотливой мыслью о том, что именно она мечтала сделать с Берни Прайдом. Вот это да! С ней происходило что-то очень странное. Она никогда не считала себя излишне знойной натурой. Что же с ней произошло? Этот мужчина взволновал ее сильнее, чем она думала. Или же что-то иное? Но раньше у нее не существовало проблем с разбушевавшимися гормонами. Она владела самоконтролем, считая подобные физиологические переживания ненужным отвлечением внимания и помехой для достижения запланированных целей.
За долгие годы работы в журналистике профессия сталкивала ее со множеством разнообразных представителей мужского рода, часто с блестящими, талантливыми, выдающимися личностями. Она пережила достаточно и многообещающих свиданий, и упущенных возможностей. Но ничто прежде не вызывало в ней столь непреодолимого желания физического обладания другим человеком, какое Джессика испытывала сейчас.
Стоп! Она даже не станет об этом думать. Неизбывная тоска по провинциальному психологу не для нее. И что только лезет иногда в голову? А если честно, то Берни нравился ей слишком сильно, чтобы закрутить с ним временный роман, а потом расстаться и мучиться всю оставшуюся жизнь.
Со сверхъестественной проницательностью Бернард Прайд наблюдал за происходящим. Казалось, он давно понял, что творилось в ее душе, поэтому наклонился и зашептал, чтобы никто из посторонних не смог услышать:
– Ты же понимаешь, Джессика, если бросить камешек в море, он потонет незаметно. – Его голос был мягким, дыхание теплым и щекочущим. – Но если этот же камень бросить в маленький пруд, то пойдут волны. Они выплеснутся на берег и обрызгают тех, кто там стоит.
Боже! Ей надо срочно уходить отсюда. Отогнав мучительное желание обнять Берни, Джессика отвернулась от него, не говоря ни слова, отыскала Луиса, схватила одежду и сбежала в ночь.
Софи подошла к столу и посмотрела на брата. Ее лицо было хмуро.
– Берни!
– Да?
– Твой план не действует?
– О, ты не права. – Он улыбнулся. Еще как действует! Джессика пыталась скрыть это, но в ее глазах ясно читалось желание близости. Все прошло успешно. У него просто не возникало позывов рассказывать сестре какие-либо подробности.
– У тебя остается все меньше времени.
– Знаю. Но, очевидно, ты недооцениваешь мои способности очаровывать женщин.
– Может быть. Только я видела тебя в действии. – Она шутливо толкнула его под локоть. – Смотри, не переоцени свой дар.
***
***
Джессике не оставалось ничего, как присоединиться к его импровизированному тосту.
– Согласна. – Она чувствовала на себе его пристальный взгляд.
Берни склонил голову набок и заглянул в ее глаза. В его словах не было ничего особенного, но ей показалось, что он вложил в них особый скрытый смысл. По ее телу внезапно пробежала волна жара. Она попыталась отвлечь себя чаем, но у нее необъяснимым образом исчезла способность глотать. Комната зашаталась перед глазами, как кукольный домик на ветру. На долю секунды она забыла, что вокруг полно людей. Ей внезапно захотелось просунуть руку под одежду Берни и ощутить под пальцами его теплое упругое тело…
Джессика застыла, ошарашенная похотливой мыслью о том, что именно она мечтала сделать с Берни Прайдом. Вот это да! С ней происходило что-то очень странное. Она никогда не считала себя излишне знойной натурой. Что же с ней произошло? Этот мужчина взволновал ее сильнее, чем она думала. Или же что-то иное? Но раньше у нее не существовало проблем с разбушевавшимися гормонами. Она владела самоконтролем, считая подобные физиологические переживания ненужным отвлечением внимания и помехой для достижения запланированных целей.
За долгие годы работы в журналистике профессия сталкивала ее со множеством разнообразных представителей мужского рода, часто с блестящими, талантливыми, выдающимися личностями. Она пережила достаточно и многообещающих свиданий, и упущенных возможностей. Но ничто прежде не вызывало в ней столь непреодолимого желания физического обладания другим человеком, какое Джессика испытывала сейчас.
Стоп! Она даже не станет об этом думать. Неизбывная тоска по провинциальному психологу не для нее. И что только лезет иногда в голову? А если честно, то Берни нравился ей слишком сильно, чтобы закрутить с ним временный роман, а потом расстаться и мучиться всю оставшуюся жизнь.
Со сверхъестественной проницательностью Бернард Прайд наблюдал за происходящим. Казалось, он давно понял, что творилось в ее душе, поэтому наклонился и зашептал, чтобы никто из посторонних не смог услышать:
– Ты же понимаешь, Джессика, если бросить камешек в море, он потонет незаметно. – Его голос был мягким, дыхание теплым и щекочущим. – Но если этот же камень бросить в маленький пруд, то пойдут волны. Они выплеснутся на берег и обрызгают тех, кто там стоит.
Боже! Ей надо срочно уходить отсюда. Отогнав мучительное желание обнять Берни, Джессика отвернулась от него, не говоря ни слова, отыскала Луиса, схватила одежду и сбежала в ночь.
Софи подошла к столу и посмотрела на брата. Ее лицо было хмуро.
– Берни!
– Да?
– Твой план не действует?
– О, ты не права. – Он улыбнулся. Еще как действует! Джессика пыталась скрыть это, но в ее глазах ясно читалось желание близости. Все прошло успешно. У него просто не возникало позывов рассказывать сестре какие-либо подробности.
– У тебя остается все меньше времени.
– Знаю. Но, очевидно, ты недооцениваешь мои способности очаровывать женщин.
– Может быть. Только я видела тебя в действии. – Она шутливо толкнула его под локоть. – Смотри, не переоцени свой дар.
***
Следующие две недели Джессике не пришлось утруждаться по поводу тем для городской газеты. Проходили соревнования по футболу, и жителей города интересовало, попадет ли областная команда в следующий тур? Причем интересовало куда больше, чем любые другие проблемы, существующие в мире.
Берни почти каждый день бывал в редакции. Он вызвался освещать ход спортивных состязаний. Но чего ей это стоило! Его девиз «работать, чтобы жить» противоречил ее формуле «жить, чтобы работать». Берни очень своеобразно относился к таким вещам, как профессиональный стиль изложения и сроки подачи материала. Когда между ними происходили стычки, он называл ее претензии «навязчивыми», а она без устали порицала его за небрежность.
Однажды Берни стоял у ее стола, роясь в своем рюкзаке в поисках кратких биографических очерков игроков, которые предполагалось напечатать на следующий день.
– Ты же знаешь, что эти материалы должны были быть у меня еще вчера, – выговаривала Джессика. – Их ждет Марк.
– Знаю. Минутку, они где-то здесь.
– У тебя есть портфель? – раздраженно поинтересовалась она.
Берни продолжал трясти свой потрепанный кожаный рюкзак.
– А зачем? – Не найдя того, что искал, он лишь пожал плечами. – Наверное, я оставил бумаги в школе. Думаю, Марк обойдется без них. Выдай сама какую-нибудь ослепительную статью, а эти материалы поместим в газете позже.
– Дай сюда. – Она со злостью вырвала у него рюкзак, чтобы осмотреть его. У нее не было времени писать статью – ни ослепительную, ни какую-нибудь еще. Джессика стала выкладывать вещи на стол. Книги, тетради, блокноты, разноцветные ручки, почерневший банан, открытый пакетик с леденцами… – Думаю, я догадалась, какой у тебя девиз, – разочарованно промолвила она.
– И какой же? – искренне поинтересовался Берни.
– Я не очень хорошо знаю латынь, но что-то вроде: «Не можешь отыскать – забудь об этом».
Он кивнул.
– Мне нравится. Не могла бы ты вышить это высказывание для моего кабинета?
– Ты безнадежен… Ха! – Она обнаружила статью и расправила помятый листок.
– Напротив. Я подаю большие надежды. Просто неиссякаемый ее источник. Хочешь узнать свой девиз?
Она понимала, что пожалеет об этом, но не смогла противостоять любопытству.
– И каков он?
– Если надо что-то сделать, стоит делать это самому.
– Нет ничего плохого в желании управлять событиями, – попыталась защититься Джессика. – Жизнь слишком серьезна, чтобы так легкомысленно к ней относиться.
– Вот тут, босс, ты ошибаешься! – Он засунул свои вещи обратно в рюкзак и перекинул его через плечо. – Жизнь слишком коротка, чтобы так серьезно к ней относиться. – Прайд задержался около двери. – Сегодня вечером будет проходить матч на закрытом стадионе. Может, захочешь разделить со мной порцию попкорна и объятия на трибуне?
– Учитывая то, как соблазнительно ты это предлагаешь, я, пожалуй, откажусь. Спасибо! – Сколько раз ей еще придется отказывать ему? Либо он был тупым как пробка, либо у него имелось пуленепробиваемое самомнение. Казалось, он просто расцвел от ее отказа.
– Может, я заеду к вам перед игрой? Просто чтобы поздороваться с Луисом-младшим и старшим.
– Законов, запрещающих посещать больных на дому, у нас нет. – Джессика уже принялась править его материалы.
Берни рассмеялся, и она кинула в него карандаш. Но он ловко успел увернуться и скрыться за дверью.
Этот человек с каждым днем становился все более невыносимым. И в то же время было невозможно противиться его обаянию. Но Джесс никак не могла позволить своей симпатии вылиться во что-то большее. Теперь настороженное поведение рядом с ним вошло у нее в привычку. Но, учитывая его упорство, каждое последующее столкновение испытывало на прочность ее выносливость. И стойкость.
Бернард заезжал к ним домой несколько раз после того, как дедушка выписался из больницы. И никогда не являлся с пустыми руками, принося то коробку печенья, то сладости, то безделушки для Луиса… Даже для Зевса не забывал захватить лакомства – кошачьи подушечки с начинкой. Он был внимателен к Джессике, но никогда не проявлял излишней настойчивости. Ей не хотелось признаваться себе, но ее сын был не единственный, кто с нетерпением ждал визитов Бернарда Прайда.
Джессику волновало, что маленький Луис ценил дарителя больше подарков, и беспокоило, что ребенок слишком сильно привяжется к нему. Он ловил каждое слово Берни, будь то чтение сказок или простая болтовня ни о чем.
Мальчик все больше привыкал не только к Берни, но и к детям Софи, с которыми проводил вместе много времени. Вечером он всегда неохотно уходил из дома няни, несмотря на заверения Джессики, что завтра ему снова предстоит встретиться с ними. Когда придет время, ребенку будет очень непросто разорвать эти узы.
Лишь одна привязанность сына очень радовала Джессику. Та, что сложилась между Луисом и его прадедушкой. Они оба проводили вместе все вечера и выходные дни. Джесс всегда сожалела, что развод родителей лишил ее возможности общаться с отцом и его родителями, и винила за такое упущение мать. Но в последние двадцать лет для нее самой уже не находилось оправдания. Став взрослой, она все равно не пыталась упрочить связи со своей семьей. Планируя встречи, она всегда оказывалась настолько занятой своими делами, что постоянно откладывала визиты, пока не стало слишком поздно. Она не могла вернуть то, от чего сама отказалась.
Теперь она это понимала. Дедушка передал ей толстую пачку писем, перевязанную шелковой лентой. Их он нашел в вещах сына после его смерти. Это были послания Джессики к отцу. Он сохранил все, что дочь ему присылала. Джесс распечатала конверты поздно ночью, когда все уже спали. Ее сердце сжалось от пустых обещаний, которые там содержались. Отец никогда не рассказывал ей о своей болезни. Дедушка объяснил, что он не хотел никого волновать. Но это не оправдывало ее эгоизма. Ей нужно было быть с ним. Теперь Джессика не в силах изменить прошлое, но один вид белокурой головки Луиса рядом с седой головой дедушки, склоненной над семейным альбомом, терзал ее раскаянием. Все письма она положила в ящик письменного стола. Совестливое напоминание об упущенной драгоценной возможности.
Нельзя было наверстать годы, которые она могла бы провести рядом с отцом. Но она могла быть со своим дедушкой. По крайней мере в ближайшие несколько месяцев.
И позже она вернется. Будет нечестно этого не сделать. Деду очень нравилось проводить время с правнуком. Они планировали многим заняться летом.
Джессика была рада, что обстоятельства или судьба спихнули ее с насиженного места, что она очутилась в этом маленьком городке, далеко от привычного для нее мира. Она думала, что появится здесь и сразу покажет этим неотесанным провинциалам несколько журналистских трюков, объяснит, как надо делать настоящую газету.
А вместо этого она многому училась сама. Берни Прайд был терпеливым учителем. Постепенно их жизни переплетались друг с другом, даже ее дед это заметил. Во время одного из их разговоров он попросил Джессику быть милой с этим мальчиком и не играть его чувствами.
Он заглушил возражения внучки, приведя пример про дикий виноград, который вырос на его заднем дворе прошлым летом около молодой яблони. Когда распустились белые гроздья цветов, было очень красиво. Но они отцвели, и все, а яблоня должна была плодоносить, радуя своего хозяина долгие годы. Если бы он позволил разрастись дикому винограду, яблоня бы погибла. Поэтому временной красотой одного растения пришлось пожертвовать в пользу другого.
Джессика не думала, что дедушка всерьез сравнивал ее с коварной лозой, но намек был понятен. Она спросила себя, насколько глубоко корни Бернарда Прайда уходят в эту землю. Конечно, Ишбери был его миром. Так же как и ее ждала своя жизнь за пределами этого городка. Весной она обязательно переедет, а Бернард останется. Она уже узнала этого человека достаточно хорошо, чтобы понять: ничто не сможет заставить его покинуть свой дом. И это означало, что ей придется удвоить усилия, чтобы отразить его напор.
У нее были свои планы. Притом далеко идущие… Если ей придется ожесточить свое сердце, чтобы сохранить личные приоритеты, она это сделает. Забудет о своих чувствах и станет думать только о будущем. Своем и Луиса.
Джессика одна воспитывала сына и хотела, чтобы тот ни в чем не нуждался. Это стоило ей немалых усилий. Так что придется идти туда, где она будет востребована профессионально и сможет достаточно зарабатывать. В Ишбери таких возможностей не существует.
Поэтому неважно, насколько привлекателен, умен и добр был Бернард Прайд. Ей придется строить свою жизнь отдельно от него. Это был единственный способ избежать взаимного ущерба.
Берни почти каждый день бывал в редакции. Он вызвался освещать ход спортивных состязаний. Но чего ей это стоило! Его девиз «работать, чтобы жить» противоречил ее формуле «жить, чтобы работать». Берни очень своеобразно относился к таким вещам, как профессиональный стиль изложения и сроки подачи материала. Когда между ними происходили стычки, он называл ее претензии «навязчивыми», а она без устали порицала его за небрежность.
Однажды Берни стоял у ее стола, роясь в своем рюкзаке в поисках кратких биографических очерков игроков, которые предполагалось напечатать на следующий день.
– Ты же знаешь, что эти материалы должны были быть у меня еще вчера, – выговаривала Джессика. – Их ждет Марк.
– Знаю. Минутку, они где-то здесь.
– У тебя есть портфель? – раздраженно поинтересовалась она.
Берни продолжал трясти свой потрепанный кожаный рюкзак.
– А зачем? – Не найдя того, что искал, он лишь пожал плечами. – Наверное, я оставил бумаги в школе. Думаю, Марк обойдется без них. Выдай сама какую-нибудь ослепительную статью, а эти материалы поместим в газете позже.
– Дай сюда. – Она со злостью вырвала у него рюкзак, чтобы осмотреть его. У нее не было времени писать статью – ни ослепительную, ни какую-нибудь еще. Джессика стала выкладывать вещи на стол. Книги, тетради, блокноты, разноцветные ручки, почерневший банан, открытый пакетик с леденцами… – Думаю, я догадалась, какой у тебя девиз, – разочарованно промолвила она.
– И какой же? – искренне поинтересовался Берни.
– Я не очень хорошо знаю латынь, но что-то вроде: «Не можешь отыскать – забудь об этом».
Он кивнул.
– Мне нравится. Не могла бы ты вышить это высказывание для моего кабинета?
– Ты безнадежен… Ха! – Она обнаружила статью и расправила помятый листок.
– Напротив. Я подаю большие надежды. Просто неиссякаемый ее источник. Хочешь узнать свой девиз?
Она понимала, что пожалеет об этом, но не смогла противостоять любопытству.
– И каков он?
– Если надо что-то сделать, стоит делать это самому.
– Нет ничего плохого в желании управлять событиями, – попыталась защититься Джессика. – Жизнь слишком серьезна, чтобы так легкомысленно к ней относиться.
– Вот тут, босс, ты ошибаешься! – Он засунул свои вещи обратно в рюкзак и перекинул его через плечо. – Жизнь слишком коротка, чтобы так серьезно к ней относиться. – Прайд задержался около двери. – Сегодня вечером будет проходить матч на закрытом стадионе. Может, захочешь разделить со мной порцию попкорна и объятия на трибуне?
– Учитывая то, как соблазнительно ты это предлагаешь, я, пожалуй, откажусь. Спасибо! – Сколько раз ей еще придется отказывать ему? Либо он был тупым как пробка, либо у него имелось пуленепробиваемое самомнение. Казалось, он просто расцвел от ее отказа.
– Может, я заеду к вам перед игрой? Просто чтобы поздороваться с Луисом-младшим и старшим.
– Законов, запрещающих посещать больных на дому, у нас нет. – Джессика уже принялась править его материалы.
Берни рассмеялся, и она кинула в него карандаш. Но он ловко успел увернуться и скрыться за дверью.
Этот человек с каждым днем становился все более невыносимым. И в то же время было невозможно противиться его обаянию. Но Джесс никак не могла позволить своей симпатии вылиться во что-то большее. Теперь настороженное поведение рядом с ним вошло у нее в привычку. Но, учитывая его упорство, каждое последующее столкновение испытывало на прочность ее выносливость. И стойкость.
Бернард заезжал к ним домой несколько раз после того, как дедушка выписался из больницы. И никогда не являлся с пустыми руками, принося то коробку печенья, то сладости, то безделушки для Луиса… Даже для Зевса не забывал захватить лакомства – кошачьи подушечки с начинкой. Он был внимателен к Джессике, но никогда не проявлял излишней настойчивости. Ей не хотелось признаваться себе, но ее сын был не единственный, кто с нетерпением ждал визитов Бернарда Прайда.
Джессику волновало, что маленький Луис ценил дарителя больше подарков, и беспокоило, что ребенок слишком сильно привяжется к нему. Он ловил каждое слово Берни, будь то чтение сказок или простая болтовня ни о чем.
Мальчик все больше привыкал не только к Берни, но и к детям Софи, с которыми проводил вместе много времени. Вечером он всегда неохотно уходил из дома няни, несмотря на заверения Джессики, что завтра ему снова предстоит встретиться с ними. Когда придет время, ребенку будет очень непросто разорвать эти узы.
Лишь одна привязанность сына очень радовала Джессику. Та, что сложилась между Луисом и его прадедушкой. Они оба проводили вместе все вечера и выходные дни. Джесс всегда сожалела, что развод родителей лишил ее возможности общаться с отцом и его родителями, и винила за такое упущение мать. Но в последние двадцать лет для нее самой уже не находилось оправдания. Став взрослой, она все равно не пыталась упрочить связи со своей семьей. Планируя встречи, она всегда оказывалась настолько занятой своими делами, что постоянно откладывала визиты, пока не стало слишком поздно. Она не могла вернуть то, от чего сама отказалась.
Теперь она это понимала. Дедушка передал ей толстую пачку писем, перевязанную шелковой лентой. Их он нашел в вещах сына после его смерти. Это были послания Джессики к отцу. Он сохранил все, что дочь ему присылала. Джесс распечатала конверты поздно ночью, когда все уже спали. Ее сердце сжалось от пустых обещаний, которые там содержались. Отец никогда не рассказывал ей о своей болезни. Дедушка объяснил, что он не хотел никого волновать. Но это не оправдывало ее эгоизма. Ей нужно было быть с ним. Теперь Джессика не в силах изменить прошлое, но один вид белокурой головки Луиса рядом с седой головой дедушки, склоненной над семейным альбомом, терзал ее раскаянием. Все письма она положила в ящик письменного стола. Совестливое напоминание об упущенной драгоценной возможности.
Нельзя было наверстать годы, которые она могла бы провести рядом с отцом. Но она могла быть со своим дедушкой. По крайней мере в ближайшие несколько месяцев.
И позже она вернется. Будет нечестно этого не сделать. Деду очень нравилось проводить время с правнуком. Они планировали многим заняться летом.
Джессика была рада, что обстоятельства или судьба спихнули ее с насиженного места, что она очутилась в этом маленьком городке, далеко от привычного для нее мира. Она думала, что появится здесь и сразу покажет этим неотесанным провинциалам несколько журналистских трюков, объяснит, как надо делать настоящую газету.
А вместо этого она многому училась сама. Берни Прайд был терпеливым учителем. Постепенно их жизни переплетались друг с другом, даже ее дед это заметил. Во время одного из их разговоров он попросил Джессику быть милой с этим мальчиком и не играть его чувствами.
Он заглушил возражения внучки, приведя пример про дикий виноград, который вырос на его заднем дворе прошлым летом около молодой яблони. Когда распустились белые гроздья цветов, было очень красиво. Но они отцвели, и все, а яблоня должна была плодоносить, радуя своего хозяина долгие годы. Если бы он позволил разрастись дикому винограду, яблоня бы погибла. Поэтому временной красотой одного растения пришлось пожертвовать в пользу другого.
Джессика не думала, что дедушка всерьез сравнивал ее с коварной лозой, но намек был понятен. Она спросила себя, насколько глубоко корни Бернарда Прайда уходят в эту землю. Конечно, Ишбери был его миром. Так же как и ее ждала своя жизнь за пределами этого городка. Весной она обязательно переедет, а Бернард останется. Она уже узнала этого человека достаточно хорошо, чтобы понять: ничто не сможет заставить его покинуть свой дом. И это означало, что ей придется удвоить усилия, чтобы отразить его напор.
У нее были свои планы. Притом далеко идущие… Если ей придется ожесточить свое сердце, чтобы сохранить личные приоритеты, она это сделает. Забудет о своих чувствах и станет думать только о будущем. Своем и Луиса.
Джессика одна воспитывала сына и хотела, чтобы тот ни в чем не нуждался. Это стоило ей немалых усилий. Так что придется идти туда, где она будет востребована профессионально и сможет достаточно зарабатывать. В Ишбери таких возможностей не существует.
Поэтому неважно, насколько привлекателен, умен и добр был Бернард Прайд. Ей придется строить свою жизнь отдельно от него. Это был единственный способ избежать взаимного ущерба.
***
Марк закончил макет для очередного выпуска «Лоукал Таймс» еще накануне и во вторник целый день прождал статью Берни об участии футбольной команды Ишбери в областных соревнованиях. Иногда Прайд занимался освещением разнообразных спортивных событий.
– Неужели он забыл отдать рукопись? Я звонил ему, но к телефону никто не подходит. – Марк прошелся из угла в угол. – Однако газета не может выйти без статьи о матче. В первый раз со времени существования городской команды ей удалось дойти до финала.
Тот факт, что в итоге команда проиграла и заняла лишь третье место, не умалял важности события в глазах жителей Ишбери. Джессика раздраженно взглянула на свои изящные часики. Но что это меняло? Прайд вообще не носил часов. Казалось, он жил в каком-то обособленном пространстве, время в котором не соответствовало ни одному часовому поясу земли.
Но почему именно сегодня он так задержался? Джессика была не в настроении для таких игр. Луис разбудил ее в шесть часов утра. Он залез к ней под одеяло и пожаловался, что у него болит голова. Потрогав его пылающий лоб, Джесс поняла, что у сына жар. Потом мальчика стошнило. Утро можно было бы назвать отвратительным, если бы потом все не стало еще хуже.
Джессика умыла и успокоила ребенка, дала ему аспирин, чтобы сбить температуру, а сама решила простирнуть испачканное постельное белье. Но неудачи продолжались. Машина, поначалу работавшая исправно, вдруг запрыгала и стала крутить барабан в другую сторону. Мыльная вода залила весь пол ванной комнаты.
Дедушка успокоил внучку, пообещав, что к ее приходу вызовет мастера. И еще он настоял на том, что сам поухаживает за мальчиком. Но Джессике от такого поворота событий не стало легче. На прежней работе она могла отпроситься, чтобы присматривать за больным малышом. Здесь же об этом не могло быть и речи.
Собираясь ехать в редакцию, она не смогла найти ключи от машины. После долгих поисков их удалось обнаружить у Луиса в комнате. Попытка наверстать потерянное время окончилась штрафом за превышение скорости. Она немного сильнее нажала на педаль газа и тут же была остановлена щепетильным блюстителем порядка.
В итоге Джессика приехала на работу с огромным опозданием и нуждалась в изрядной дозе кофеина. Она направилась прямиком к кофеварке, по пути заглянув в свой почтовый ящик. Но и там и там ее ждало разочарование. Залив кофеварку, Джессика заметила на своем столе остатки вчерашней трапезы Марка. Скинув мусор в корзину для бумаг, она наконец-то принялась за работу, постоянно подкрепляясь кофе, чтобы чувствовать себя бодрее и четче соображать.
Шел уже пятый час вечера. Джессика не могла больше ждать. Ей не терпелось вернуться домой, надо было кормить и лечить Луиса. Если через полчаса не появятся последние страницы, газету не успеют отпечатать к завтрашней рассылке. Такого не должно случиться! Если она позволит произойти подобному инциденту, ей можно будет окончательно уходить из журналистики и уезжать на необитаемый остров.
– Как думаете, что нам делать? – Марк тоже был на пределе. – Через два часа номер должен попасть в типографию.
Черт! Больше ждать было нельзя. И она приняла решение. Выяснив у секретаря окончательный счет и ключевые моменты матча, Джессика набросала краткий и очень поверхностный обзор игры.
– И это все? – спросил Марк, недоуменно повертев в руках небольшой текст.
– Думаю, да. – Черт бы побрал Прайда за то, что он поставил ее в такое дурацкое положение. Его халатное отношение к срокам подачи материала превращалось в серьезную проблему.
Интересно, можно уволить внештатного корреспондента?
– Придется напечатать очень длинную версию о праздновании столетнего юбилея Сьюзан Браун. Ту, которую принесла ее внучка. Она должна заполнить пустующее место.
– Вы босс, вам и решать. – Марк сел за свой рабочий стол.
Джессика постаралась выкинуть из головы мысли о безответственном поступке Берни. Она позвонила домой, и дедушка передал ей, что Луис чувствует себя намного лучше. Он поел немного супа и выпил сок, который она привезла ему в обеденный перерыв. Сейчас он спит на диване в гостиной, и ей не стоит так переживать.
Она старалась, но не могла не волноваться о сыне. Раньше дети не были частью ее великого плана. Джессика была убеждена, что у нее несколько недоразвито чувство материнства. Но потом в ее жизни появился Луис и все изменилось. Теперь она не могла представить свое существование без этого мальчика.
Чарльз был недоволен, когда она забеременела, и обвинил ее в беспечности. Доктор предположил, что зачатие могло произойти в тот момент, когда она болела гриппом и не принимала противозачаточные таблетки.
Потом ее муж все-таки снизошел до сына. Но, будучи еще большим карьеристом, чем Джессика, он ухватился за шанс поработать в Ливане начальником отдела, когда Луису еще не исполнилось и года. Его не было с ними около полутора лет. К тому времени их брак умер, и получить развод не составило труда.
Они оказались слишком заняты работой и поглощены собой, чтобы усугублять процесс взаимными претензиями и оскорблениями, как это происходило у родителей Джессики. Супруги Лейн могли обвинить друг друга лишь в том, что и пальцем не пошевелили, чтобы сделать свой брак удачным. Каждый из них с головой ушел в свою работу, соревнуясь по части продвижения по карьерной лестнице. Их брак держался только на сексе, и развод стал почти закономерным.
На следующий день от недомогания Луиса не осталось и следа. Джессика отвезла его к няне Питерсов, которая сообщила, что Кэрол и Джон вчера тоже немного приболели. Вирус быстро распространился среди детей.
Недовольство среди читателей городской газеты, как оказалось, тоже распространялось со скоростью эпидемии. Особенно среди тех, чьи сыновья играли в футбольной команде.
Когда Джессика появилась в офисе, Марк доложил ей, что Лилиан уже выслушала несколько жалоб на репортаж игры, который они напечатали.
Секретарша в очередной раз положила телефонную трубку, когда Джессика подошла к ее столу.
– Рассказывай, – мрачно приказала она, приготовившись к самому худшему.
– Ну, звонила мама Джефри Роулинга, – доложила Лилиан. – Ее возмутило, что мы даже не упомянули о том, сколько опасных моментов образовал ее сын у ворот противника.
– И что ты ей ответила?
– То же, что и всем остальным, кто звонил в редакцию с претензиями. Что я – просто секретарь и не имею отношения к содержанию газеты. Вежливо объяснила, что ей придется поговорить с редактором. Она ответила, что обязательно свяжется с тобой. То же самое сказали и мама Питера Смита, и папа Томаса Кидса, и дядя Роберт Лоуренса Стерна…
– О, замечательно!
– …и несколько человек из группы поддержки. Они сильно разозлились, почему мы не похвалили их новую программу выступлений.
– В следующий раз, когда кто-то позвонит с претензиями, ответь, что ночью меня похитили пришельцы, когда я охраняла от зайцев урожай капусты.
– Но сейчас нет капусты. Сейчас зима.
– Я пошутила, Лилиан.
– О, точно. Хорошая шутка, Джесс. – Улыбнувшись для приличия, женщина углубилась в свои записи.
Джессика села за свой рабочий стол и откинулась на спинку стула. Опять она наступала на одни и те же грабли. Ну и пусть! К черту Берни Прайда! Это все его вина. Если бы он серьезно относился к своим обязанностям, а не забывал о них в угоду какой-нибудь очередной своей идее, ей не пришлось бы сейчас сидеть здесь, как на раскаленных углях. Стоило хорошенько отделать Прайда, когда его поджарая задница появится поблизости от ее колена.
Долго ждать ей не пришлось. В десять часов он ворвался в редакцию, возмущенно тряся зажатой в руке газетой.
– Какого черта вы тут понаписали? Что произошло с моей статьей?
– Хороший вопрос, Прайд. Я бы тоже хотела услышать на него ответ. И вместе со мной разъяренные футбольные фанаты Ишбери.
– О чем ты говоришь? – Он снял пальто и бросил его на ближайший стул.
– Где ты был вчера во второй половине дня? Мы не могли с тобой связаться.
– А что случилось вчера такого, что меня вдруг потребовалось разыскивать?
– Сущий пустяк. Мы всего лишь ждали до пяти часов вечера твою статью о финальном матче футбольной команды Ишбери. – Джессика находилась на взводе, и ей совершенно неважно было то, как отлично он выглядел в своей синей рубашке и отглаженных брюках. Прайд запятнал ее репутацию и поплатится за это.
– Зачем было ждать мою статью до вечера, если я оставил ее на твоем столе уже с утра! Ты еще не пришла, а я торопился в школу на встречу с родителями учеников.
– Не морочь мне голову. На моем столе ничего не было.
Берни непонимающе оглянулся. Гнев Джессики в этот раз изливался явно не по адресу. Его обвиняли напрасно, и он должен был доказать это.
Похоже, никакие слова не в состоянии были убедить Джессику, что он в данной ситуации ни в чем не виноват. Прайд перебрал аккуратную стопку бумаг, лежащих на ее столе. Не найдя того, что ему было нужно, стал рыться в корзине для мусора.
– Что ты делаешь? – воскликнула Джессика. – Думаешь, я способна выбросить твою статью, чтобы нажить себе лишние неприятности?
– Нет. Но всему виной могла стать твоя одержимость порядком.
– Да уж, конечно! – Ядовитый сарказм ее голоса мог убить наповал, как яд кобры.
Ее глаза удивленно расширились, когда Прайд высыпал на пол содержимое корзины и с победным кличем извлек из кучи мусора драгоценную находку.
– Ага! Вот и моя статья! – Он развернул по разорванному шву помятый стакан из-под попкорна и осторожно расправил его. Внутренняя сторона была сплошь исписана его четким каллиграфическим почерком.
– Что это такое? – воскликнула Джессика, когда он протянул ей свою находку.
– Мой репортаж о футбольном матче. Я же сказал, что оставил его на твоем столе. А ты выбросила мою работу в мусорное ведро.
– Ты написал свой репортаж на этом! – Она недоверчиво потрогала мятый стакан. – Но почему? Какой репортер додумается писать статью на стакане из-под попкорна?
– Я пролил сок на записную книжку. Ничего другого у меня под рукой не оказалось.
– А я подумала, что Марк снова ужинал за моим столом, – ответила Джессика. – Мне бы никогда и в голову не пришло заглянуть внутрь.
– И ты предпочла поверить, что я настолько безответственный, что могу тебя подвести? – Он пристально вглядывался в ее лицо. Какие только эмоции не успели отразиться на нем, прежде чем она заговорила!
– Извини. – По крайней мере, Джесс попыталась сказать это искренне. – Я должна была знать, что ты не мог бы бросить нас на произвол судьбы. Но стакан из-под попкорна? Честное слово, Прайд, это уж слишком!
– Он просто оказался под рукой. Я хотел описать происходящее прямо с места событий. Чтобы передать реакцию толпы.
Она погрузилась в чтение злополучной статьи. Дочитав, Джессика подняла голову и посмотрела на Берни с примирительной улыбкой.
– Хороший материал. Намного интересней, чем рассказ о юбилее Сьюзан Браун. И о группе поддержки ты не забыл.
– Но у них же новая программа и костюмы красивые. А Джейсон Дэвис забил головой такой гол, что просто сказка.
Джессика закрыла лицо руками.
– Боже! Теперь все в городе возненавидят меня.
– Не расстраивайся, ведь ты не виновата. Расскажи честно, что произошло со статьей.
Она закатила глаза.
– Свалить все на тебя и поставить черное пятно на твоей безупречной репутации? Я не могу так поступить. Придется мне самой отбиваться от яростной разъяренной толпы.
Берни пододвинул стул и сел рядом с ней. Потом взял Джессику за руку и, к его удивлению, она не выдернула ее.
– Можешь доверять мне. Пойми, я бы никогда ничего не сделал, чтобы расстроить или разочаровать тебя. Это просто не в моем стиле.
– Хорошо. – Она попыталась осторожно высвободить ладонь, но он не отпустил ее.
– Почему вчера ты не попыталась разыскать меня?
– Тебе звонил Марк, но не застал. Принести репортаж было твоей обязанностью. И я подумала…
– Что я забыл это сделать?
– Что-то вроде того.
Он приподнял ее подбородок и заставил посмотреть в свои глаза.
– Поспешные выводы – неблагодарное занятие.
– Бог мой! Люди действительно на меня сердятся.
– И тебе не все равно?
– Ну конечно же нет! Мне больше подходило, когда все думали, что я богиня журналистики.
– Если тебя это немного утешит, то я все еще именно так и считаю.
Она освободила свою руку и взяла карандаш, чтобы предотвратить другие подобные попытки с его стороны.
– Как ты предполагаешь, жители уже вышли с вилами на улицы, пока мы тут разговариваем?
Он покачал головой.
– Сомневаюсь. Здесь предпочитают смолу и перья.
По ее глазам Берни заметил, как сильно она устала. Он обошел ее и помассировал напряженные плечи.
– Как бы это ни называлось, прекрати сейчас же! – Он мог бы послушаться приказа, не звучи ее голос так слабо.
– Твои мышцы как камень. Расслабься!
Она пыталась бороться, но он оказался упорней. Ее скованность постепенно исчезла.
– Что происходит с моими мышцами – не твое дело, Прайд. Мне все равно, зажаты они или нет.
Не очень убедительный протест. Особенно если учесть, как изящно склонилась ее голова, открывая великолепный изгиб шеи. Берни представил себе теплую гладкую кожу ее груди и живота, упругость нежного тела. Он почти ощущал сладость ее рта, с восторгом вдыхая терпкий аромат ее волос. Прочь наваждение!… Ему пришлось торопливо заканчивать свой массаж, пока он не наделал глупостей под впечатлением буйных фантазий. Это могло все испортить.
– Неужели он забыл отдать рукопись? Я звонил ему, но к телефону никто не подходит. – Марк прошелся из угла в угол. – Однако газета не может выйти без статьи о матче. В первый раз со времени существования городской команды ей удалось дойти до финала.
Тот факт, что в итоге команда проиграла и заняла лишь третье место, не умалял важности события в глазах жителей Ишбери. Джессика раздраженно взглянула на свои изящные часики. Но что это меняло? Прайд вообще не носил часов. Казалось, он жил в каком-то обособленном пространстве, время в котором не соответствовало ни одному часовому поясу земли.
Но почему именно сегодня он так задержался? Джессика была не в настроении для таких игр. Луис разбудил ее в шесть часов утра. Он залез к ней под одеяло и пожаловался, что у него болит голова. Потрогав его пылающий лоб, Джесс поняла, что у сына жар. Потом мальчика стошнило. Утро можно было бы назвать отвратительным, если бы потом все не стало еще хуже.
Джессика умыла и успокоила ребенка, дала ему аспирин, чтобы сбить температуру, а сама решила простирнуть испачканное постельное белье. Но неудачи продолжались. Машина, поначалу работавшая исправно, вдруг запрыгала и стала крутить барабан в другую сторону. Мыльная вода залила весь пол ванной комнаты.
Дедушка успокоил внучку, пообещав, что к ее приходу вызовет мастера. И еще он настоял на том, что сам поухаживает за мальчиком. Но Джессике от такого поворота событий не стало легче. На прежней работе она могла отпроситься, чтобы присматривать за больным малышом. Здесь же об этом не могло быть и речи.
Собираясь ехать в редакцию, она не смогла найти ключи от машины. После долгих поисков их удалось обнаружить у Луиса в комнате. Попытка наверстать потерянное время окончилась штрафом за превышение скорости. Она немного сильнее нажала на педаль газа и тут же была остановлена щепетильным блюстителем порядка.
В итоге Джессика приехала на работу с огромным опозданием и нуждалась в изрядной дозе кофеина. Она направилась прямиком к кофеварке, по пути заглянув в свой почтовый ящик. Но и там и там ее ждало разочарование. Залив кофеварку, Джессика заметила на своем столе остатки вчерашней трапезы Марка. Скинув мусор в корзину для бумаг, она наконец-то принялась за работу, постоянно подкрепляясь кофе, чтобы чувствовать себя бодрее и четче соображать.
Шел уже пятый час вечера. Джессика не могла больше ждать. Ей не терпелось вернуться домой, надо было кормить и лечить Луиса. Если через полчаса не появятся последние страницы, газету не успеют отпечатать к завтрашней рассылке. Такого не должно случиться! Если она позволит произойти подобному инциденту, ей можно будет окончательно уходить из журналистики и уезжать на необитаемый остров.
– Как думаете, что нам делать? – Марк тоже был на пределе. – Через два часа номер должен попасть в типографию.
Черт! Больше ждать было нельзя. И она приняла решение. Выяснив у секретаря окончательный счет и ключевые моменты матча, Джессика набросала краткий и очень поверхностный обзор игры.
– И это все? – спросил Марк, недоуменно повертев в руках небольшой текст.
– Думаю, да. – Черт бы побрал Прайда за то, что он поставил ее в такое дурацкое положение. Его халатное отношение к срокам подачи материала превращалось в серьезную проблему.
Интересно, можно уволить внештатного корреспондента?
– Придется напечатать очень длинную версию о праздновании столетнего юбилея Сьюзан Браун. Ту, которую принесла ее внучка. Она должна заполнить пустующее место.
– Вы босс, вам и решать. – Марк сел за свой рабочий стол.
Джессика постаралась выкинуть из головы мысли о безответственном поступке Берни. Она позвонила домой, и дедушка передал ей, что Луис чувствует себя намного лучше. Он поел немного супа и выпил сок, который она привезла ему в обеденный перерыв. Сейчас он спит на диване в гостиной, и ей не стоит так переживать.
Она старалась, но не могла не волноваться о сыне. Раньше дети не были частью ее великого плана. Джессика была убеждена, что у нее несколько недоразвито чувство материнства. Но потом в ее жизни появился Луис и все изменилось. Теперь она не могла представить свое существование без этого мальчика.
Чарльз был недоволен, когда она забеременела, и обвинил ее в беспечности. Доктор предположил, что зачатие могло произойти в тот момент, когда она болела гриппом и не принимала противозачаточные таблетки.
Потом ее муж все-таки снизошел до сына. Но, будучи еще большим карьеристом, чем Джессика, он ухватился за шанс поработать в Ливане начальником отдела, когда Луису еще не исполнилось и года. Его не было с ними около полутора лет. К тому времени их брак умер, и получить развод не составило труда.
Они оказались слишком заняты работой и поглощены собой, чтобы усугублять процесс взаимными претензиями и оскорблениями, как это происходило у родителей Джессики. Супруги Лейн могли обвинить друг друга лишь в том, что и пальцем не пошевелили, чтобы сделать свой брак удачным. Каждый из них с головой ушел в свою работу, соревнуясь по части продвижения по карьерной лестнице. Их брак держался только на сексе, и развод стал почти закономерным.
На следующий день от недомогания Луиса не осталось и следа. Джессика отвезла его к няне Питерсов, которая сообщила, что Кэрол и Джон вчера тоже немного приболели. Вирус быстро распространился среди детей.
Недовольство среди читателей городской газеты, как оказалось, тоже распространялось со скоростью эпидемии. Особенно среди тех, чьи сыновья играли в футбольной команде.
Когда Джессика появилась в офисе, Марк доложил ей, что Лилиан уже выслушала несколько жалоб на репортаж игры, который они напечатали.
Секретарша в очередной раз положила телефонную трубку, когда Джессика подошла к ее столу.
– Рассказывай, – мрачно приказала она, приготовившись к самому худшему.
– Ну, звонила мама Джефри Роулинга, – доложила Лилиан. – Ее возмутило, что мы даже не упомянули о том, сколько опасных моментов образовал ее сын у ворот противника.
– И что ты ей ответила?
– То же, что и всем остальным, кто звонил в редакцию с претензиями. Что я – просто секретарь и не имею отношения к содержанию газеты. Вежливо объяснила, что ей придется поговорить с редактором. Она ответила, что обязательно свяжется с тобой. То же самое сказали и мама Питера Смита, и папа Томаса Кидса, и дядя Роберт Лоуренса Стерна…
– О, замечательно!
– …и несколько человек из группы поддержки. Они сильно разозлились, почему мы не похвалили их новую программу выступлений.
– В следующий раз, когда кто-то позвонит с претензиями, ответь, что ночью меня похитили пришельцы, когда я охраняла от зайцев урожай капусты.
– Но сейчас нет капусты. Сейчас зима.
– Я пошутила, Лилиан.
– О, точно. Хорошая шутка, Джесс. – Улыбнувшись для приличия, женщина углубилась в свои записи.
Джессика села за свой рабочий стол и откинулась на спинку стула. Опять она наступала на одни и те же грабли. Ну и пусть! К черту Берни Прайда! Это все его вина. Если бы он серьезно относился к своим обязанностям, а не забывал о них в угоду какой-нибудь очередной своей идее, ей не пришлось бы сейчас сидеть здесь, как на раскаленных углях. Стоило хорошенько отделать Прайда, когда его поджарая задница появится поблизости от ее колена.
Долго ждать ей не пришлось. В десять часов он ворвался в редакцию, возмущенно тряся зажатой в руке газетой.
– Какого черта вы тут понаписали? Что произошло с моей статьей?
– Хороший вопрос, Прайд. Я бы тоже хотела услышать на него ответ. И вместе со мной разъяренные футбольные фанаты Ишбери.
– О чем ты говоришь? – Он снял пальто и бросил его на ближайший стул.
– Где ты был вчера во второй половине дня? Мы не могли с тобой связаться.
– А что случилось вчера такого, что меня вдруг потребовалось разыскивать?
– Сущий пустяк. Мы всего лишь ждали до пяти часов вечера твою статью о финальном матче футбольной команды Ишбери. – Джессика находилась на взводе, и ей совершенно неважно было то, как отлично он выглядел в своей синей рубашке и отглаженных брюках. Прайд запятнал ее репутацию и поплатится за это.
– Зачем было ждать мою статью до вечера, если я оставил ее на твоем столе уже с утра! Ты еще не пришла, а я торопился в школу на встречу с родителями учеников.
– Не морочь мне голову. На моем столе ничего не было.
Берни непонимающе оглянулся. Гнев Джессики в этот раз изливался явно не по адресу. Его обвиняли напрасно, и он должен был доказать это.
Похоже, никакие слова не в состоянии были убедить Джессику, что он в данной ситуации ни в чем не виноват. Прайд перебрал аккуратную стопку бумаг, лежащих на ее столе. Не найдя того, что ему было нужно, стал рыться в корзине для мусора.
– Что ты делаешь? – воскликнула Джессика. – Думаешь, я способна выбросить твою статью, чтобы нажить себе лишние неприятности?
– Нет. Но всему виной могла стать твоя одержимость порядком.
– Да уж, конечно! – Ядовитый сарказм ее голоса мог убить наповал, как яд кобры.
Ее глаза удивленно расширились, когда Прайд высыпал на пол содержимое корзины и с победным кличем извлек из кучи мусора драгоценную находку.
– Ага! Вот и моя статья! – Он развернул по разорванному шву помятый стакан из-под попкорна и осторожно расправил его. Внутренняя сторона была сплошь исписана его четким каллиграфическим почерком.
– Что это такое? – воскликнула Джессика, когда он протянул ей свою находку.
– Мой репортаж о футбольном матче. Я же сказал, что оставил его на твоем столе. А ты выбросила мою работу в мусорное ведро.
– Ты написал свой репортаж на этом! – Она недоверчиво потрогала мятый стакан. – Но почему? Какой репортер додумается писать статью на стакане из-под попкорна?
– Я пролил сок на записную книжку. Ничего другого у меня под рукой не оказалось.
– А я подумала, что Марк снова ужинал за моим столом, – ответила Джессика. – Мне бы никогда и в голову не пришло заглянуть внутрь.
– И ты предпочла поверить, что я настолько безответственный, что могу тебя подвести? – Он пристально вглядывался в ее лицо. Какие только эмоции не успели отразиться на нем, прежде чем она заговорила!
– Извини. – По крайней мере, Джесс попыталась сказать это искренне. – Я должна была знать, что ты не мог бы бросить нас на произвол судьбы. Но стакан из-под попкорна? Честное слово, Прайд, это уж слишком!
– Он просто оказался под рукой. Я хотел описать происходящее прямо с места событий. Чтобы передать реакцию толпы.
Она погрузилась в чтение злополучной статьи. Дочитав, Джессика подняла голову и посмотрела на Берни с примирительной улыбкой.
– Хороший материал. Намного интересней, чем рассказ о юбилее Сьюзан Браун. И о группе поддержки ты не забыл.
– Но у них же новая программа и костюмы красивые. А Джейсон Дэвис забил головой такой гол, что просто сказка.
Джессика закрыла лицо руками.
– Боже! Теперь все в городе возненавидят меня.
– Не расстраивайся, ведь ты не виновата. Расскажи честно, что произошло со статьей.
Она закатила глаза.
– Свалить все на тебя и поставить черное пятно на твоей безупречной репутации? Я не могу так поступить. Придется мне самой отбиваться от яростной разъяренной толпы.
Берни пододвинул стул и сел рядом с ней. Потом взял Джессику за руку и, к его удивлению, она не выдернула ее.
– Можешь доверять мне. Пойми, я бы никогда ничего не сделал, чтобы расстроить или разочаровать тебя. Это просто не в моем стиле.
– Хорошо. – Она попыталась осторожно высвободить ладонь, но он не отпустил ее.
– Почему вчера ты не попыталась разыскать меня?
– Тебе звонил Марк, но не застал. Принести репортаж было твоей обязанностью. И я подумала…
– Что я забыл это сделать?
– Что-то вроде того.
Он приподнял ее подбородок и заставил посмотреть в свои глаза.
– Поспешные выводы – неблагодарное занятие.
– Бог мой! Люди действительно на меня сердятся.
– И тебе не все равно?
– Ну конечно же нет! Мне больше подходило, когда все думали, что я богиня журналистики.
– Если тебя это немного утешит, то я все еще именно так и считаю.
Она освободила свою руку и взяла карандаш, чтобы предотвратить другие подобные попытки с его стороны.
– Как ты предполагаешь, жители уже вышли с вилами на улицы, пока мы тут разговариваем?
Он покачал головой.
– Сомневаюсь. Здесь предпочитают смолу и перья.
По ее глазам Берни заметил, как сильно она устала. Он обошел ее и помассировал напряженные плечи.
– Как бы это ни называлось, прекрати сейчас же! – Он мог бы послушаться приказа, не звучи ее голос так слабо.
– Твои мышцы как камень. Расслабься!
Она пыталась бороться, но он оказался упорней. Ее скованность постепенно исчезла.
– Что происходит с моими мышцами – не твое дело, Прайд. Мне все равно, зажаты они или нет.
Не очень убедительный протест. Особенно если учесть, как изящно склонилась ее голова, открывая великолепный изгиб шеи. Берни представил себе теплую гладкую кожу ее груди и живота, упругость нежного тела. Он почти ощущал сладость ее рта, с восторгом вдыхая терпкий аромат ее волос. Прочь наваждение!… Ему пришлось торопливо заканчивать свой массаж, пока он не наделал глупостей под впечатлением буйных фантазий. Это могло все испортить.