Крапивин Владислав Петрович. Чоки-чок, или Рыцарь Прозрачного Кота

   – А… как же вам подлечиться? Нужно какое-то лекарство?
   – Слава Богу, догадался!
   – У нас дома, кажется, есть аспирин. Я могу сбегать… – Леша посмотрел на рыбу-луну с большим сомнением. Сколько же аспирина понадобится такой громадине?
   – Ну что ты выдумываешь, – со стоном произнесла рыба-луна. – Какой аспирин! Из моего тела лишний жар может прогнать только мороженое!
   – Где же я возьму сейчас мороженое? – растерялся Леша.
   – По ночам его иногда продают в электричках. Бывает, что продавцы не успевают распродать его за день и ездят до утра.
   – Ох… значит, мне нужно садиться в поезд?
   – А-ап-чхи-и!! Фу ты, какое несчастье… Конечно, тебе надо сесть в поезд. И походить по вагонам, поискать… Тут недалеко, на насыпи, есть остановка «Сорок четвертый километр». Вот там и садись.
   – Без билета?
   – В Астралии все ездят без билетов.
   «Это ведь сон», – вспомнил Леша.
   – А мороженое как продают? За деньги или за так?
   – Что за глупости! Мороженое везде продают за деньги.
   – Но у меня ни копейки…
   – Сейчас натрясу чешуек…
   Рыба-луна стала вздрагивать. Чешуйки посыпались в траву. Светлые, размером с пятак. Леша кинулся подбирать их. Они были похожи на покрытые светящейся краской кружочки из пластмассы.
   – Это такие деньги в Астралии? – робко поинтересовался Леша.
   – Не притворяйся несмышленым! – опять рассердилась рыба-луна. – Неужели ты не знаешь, как превратить мою чешую в пятаки?
   – Ой… кажется, знаю!
   Горстка чешуек лежала у Леши на ладони.

 
Чоки-чок,
Чоки-чок,
Превратися в пятачок… 
 

   И верхняя чешуйка стала новеньким пятаком.

 
Чоки-чок,
Чоки-чок… 
 

   – Ты можешь заняться этим по дороге, – ворчливо заметила рыба-луна. – Торопись на остановку. Электричка будет через десять минут.
   – А как обратно? Она же увезет меня неизвестно куда!
   – А это уж смотри сам. Ты ведь мечтал о приключениях…
   Леша мечтал, конечно! Когда читал книжки и смотрел телевизор. Но он не думал, что в приключениях бывает такая кусачая еловая чаща. И так сыплются за ворот сухие иголки. И кругом колючая тьма… Чтобы отвлечься от этих неприятностей, Леша, пробираясь к насыпи, бормотал:

 
Чоки-чок,
Чоки-чок,
Превращайся в пятачок… 
 

   Чешуйки лежали в нагрудном кармане рубашки, и с каждым «чоки-чоком» карман тяжелел.
   «Мороженое стоит три рубля. Это значит, надо повторить считалку шестьдесят раз…»
   И точно на шестидесятом разе Леша выбрался к насыпи.
   Ух, как хорошо-то! Не колется, не царапается, и гораздо светлее, чем в лесу… Минут пять Леша топал по шпалам и наконец увидел дощатую платформу с желтой лампочкой на столбе и с надписью: «44-й км». И тут же раздался далекий гул. А еще через минуту подкатила электричка…
   «А может, не надо? – подумал Леша. – Уеду за тридевять земель…»
   Но если не сесть в вагон, это будет самая настоящая трусость. И рыбу-луну жаль… И сон с приключениями оборвется в самом интересном месте.
   Открытые двери вагона нетерпеливо шипели. Леша схватился за поручни и прыгнул в тамбур. Поезд дернулся и набрал скорость.

Как Леша вылечил тетушку Ихтилену

   В вагоне светили бледные плафоны и было пусто. Колеса стучали очень гулко и, кажется, с угрозой. В распахнутые окна залетал зябкий ветер, он гонял над полом колючую пыль.
   Леша пошел в проходе между скамейками. Ни души. Ну, кто здесь будет продавать мороженое!..
   С натугой отворяя двери, Леша прошел в другой вагон. «Бу-бу, бу-бу, бу-бу», – гудела от колес пустота. И снова никого. Только на одной скамейке подпрыгивала забытая кем-то мужская туфля…
   И в третьем вагоне, и в четвертом не было никого. И в пятом… Все тот же гул, сквозняки и ощущение скорости, будто поезд несется где-то в космосе.
   Леша все отодвигал, отодвигал двери, шагал, шагал, придерживая на груди ужасно тяжелый карман… Да сколько же в этом поезде вагонов?! Кажется, что не меньше ста! А сколько времени Леша идет по ним? Наверно, целый час! И за это время – ни одной остановки! Ох, куда его занесло? Ох, какой он маленький и одинокий! Ох, как заблудился он в своем запутанном сне!.. Кончится ли это?..
   И вот – кончилось! В конце вагона белела куртка продавщицы! Худая тетка сидела на скамье и дремала, опираясь локтем на синий ящик с надписью: «Мороженое. Кооператив «Пингвин»!
   Леша подбежал.
   – Здравствуйте! У вас найдется хоть одна порция?
   Тетка вздрогнула, подняла лицо. Ой… Что-то знакомое было в этом лице. Неужели?.. Нет, просто похожа… Но на всякий случай Леша еще раз сказал «здравствуйте». Шепотом…
   Продавщица насупленно спросила:
   – А деньги у тебя есть?
   – Да! Вот… – Он стал выгребать из кармана пятаки.
   Они были новенькие, один к одному. Сверкали. Но продавщица осталась недовольна:
   – Ты бы еще копейки принес!.. Это же целый час надо считать!
   – Можно не считать! Тут ровно три рубля, честное слово!
   Продавщица что-то буркнула, погрузила пятаки в карман куртки. Открыла ящик. Достала белый брикет с надписью: «Сливочное».
   – Повезло тебе. Это последнее.
   – Большое спасибо! – И он поскорее пошел прочь. Но продавщица строго окликнула:
   – Постой… Пеночкин! А почему ты ездишь ночью один?
   – Я… у меня важное дело.
   – Вижу я, какое дело! Почему ты в таком виде? Растрепанный, рогатка на шее болтается! Срам…
   – Но я… понимаете ли…
   – Скажи маме, чтобы завтра же позвонила мне. И мы поговорим о твоем воспитании.
   – А вот и не скажу! Все равно я уже не в вашем классе! И писать буду левой рукой!
   – Ах ты негодник! Я тебя к директору!..
   Но тут зашипели тормоза и поезд резко встал. Леша еле удержался на ногах. И бросился к выходу.
   Он выскочил на дощатую платформу. Заоглядывался. Где он? Дождется ли обратного поезда?
   Горела на столбе лампочка, освещала название площадки… Что это? Не может быть! Вот счастье-то! «44-й км»!
   Под лампочкой крякнул черный репродуктор. Сказал мужским хрипловатым голосом:
   – Поздравляем Лешу Пеночкина с рекордом. Он без остановки и пересадки объехал вокруг всей Астралии… А сейчас, Леша, торопись, а то растает мороженое.
   В самом деле, уже капает! И Леша бросился сперва по рельсам, а потом с насыпи вниз.
   Теперь ему повезло. Под ногами сама собой отыскалась тропинка. И стала разматываться, повела, повела на розовый свет, а елки послушно расступались перед Лешей.
   Когда он выбежал на поляну, рыба-луна по-прежнему сидела в развилке березы.
   – Ну? Принес?
   – Да! Вот…
   – Как ты быстро обернулся, – подобревшим голосом сказала рыба-луна.
   – Разве? А мне показалось…
   – Неважно, что тебе показалось. Кидай мне лекарство… – И она еще сильнее оттопырила нижнюю губу.
   – Сейчас, только разверну.
   – Не надо, кидай так…
   «Не промахнуться бы…» Леша прицелился и бросил размякший брикет, как бросают в корзину баскетбольный мяч. Попал! Губа втянулась, чмокнула. Рыба заворочалась, зашевелила хвостом и плавниками. Потом притихла.
   – Ну и что? – осторожно спросил Леша. – Помогло?
   – А как же, – размягченно сказала рыба-луна. – Неужели сам не видишь?
   Да, Леша видел! Нездоровый розовый оттенок на теле рыбы-луны исчезал. Свет ее делался чистым, золотым. А рот растянулся в улыбке. Рыба снова заворочалась. И вдруг она приподнялась, выскользнула из развилки и повисла в воздухе прямо над Лешей. Теперь, с ребра, она не казалась круглой, но была все же достаточно выпуклой. Слабо мерцающий хвост колыхался. Крылышки-плавники трепетали. Рыба отряхнулась, как пес, выбравшийся из воды. Леше даже показалось, что на него посыпались капли. Или какие-то твердые шарики. Он ойкнул и отскочил.
   – Ничего, ничего, – весело проворчала рыба. – Это пустяки… Ну, я совершенно здорова. Спасибо тебе, Леша Пеночкин.
   – Пожалуйста… Теперь вы полетите в вышину? Вместо луны? – сказал Леша немного печально. Потому что приключение явно заканчивалось, а надо еще пробираться по зарослям и темноте к дому.
   – Да, полечу. Но сначала отвезу тебя домой.
   – Правда?! Как?
   Рыба-луна шумно опустилась в траву.
   – Садись на меня.
   – Спасибо! Я сейчас…
   Но легко сказать «садись». До того места, где можно удержаться между двух плавников, до самого гребня спины, было метра два. Леша разбежался, подпрыгнул, уцепился за маленький плавник. Зацарапал коленками по гладкой чешуе. Устал, повисел, зацарапал опять. Никакого толку. Выбился из сил и повис.
   От рыбы-луны пахло, как от копченой селедки, она была очень теплая. Наверно, не остыла еще от недавнего жара.
   – Ну, что же ты? – недовольно спросила она.
   – Извините, пожалуйста, вы очень скользкая.
   – Ох ты, горюшко. Ну, сейчас… – Леша ощутил, как его окутало и подняло что-то мягкое. Это рыба-луна подхватила мальчишку широким хвостом. И он вмиг оказался на рыбьей выпуклой спине. Вцепился в зубцы плавника.
   – Не боишься?
   – Ага… То есть боюсь немножко. Вы потихоньку, ладно?
   – Ладно… – И Лешу мягко приподняло. И темный лес упал вниз. Леша увидел широкое небо с посветлевшим утренним краем. Полетел навстречу упругий ветерок, откинул волосы и словно слизнул с лица, рук и ног противный зуд от лесных иголок.
   Не успел Леша понять, боится он или нет, как рыба-луна опустилась в саду у дома. Леша съехал по чешуе в траву. И конечно, сказал «большое спасибо».
   – Пожалуйста. Теперь полечу на работу, пока еще нет полного рассвета.
   – До свидания… А скажите, пожалуйста, как вас зовут? Наверно, ведь не просто «рыба-луна»?
   – Меня зовут Ихтилена, – добродушно отозвалась она. – От двух научных слов: «ихтио» – «рыба» и «Селена» – «Луна».
   – Очень красивое имя, – вежливо одобрил Леша.
   – Разумеется. Но друзья могут звать меня просто тетя Лена… Ну, беги в кровать.
   Леша подумал, что «тетя Ихтилена» звучит гораздо лучше, сказочнее. Но, чтобы не обидеть рыбу-луну, попрощался, как ей хотелось:
   – Всего хорошего, тетя Лена.
   – Приятных снов… – Рыба-луна Ихтилена бесшумно взмыла в высоту и почти сразу скрылась за верхушками деревьев.
   «Если кто увидит, – подумал Леша, – решит, что ничего особенного, обыкновенный НЛО».
   Когда Леша пробрался в комнату, за окном уже явно ощущался рассвет. Леша плотно задернул штору, и в комнате опять сделалась темнота. Даша по-прежнему ровно дышала в этой темноте.
   Но едва Леша забрался под одеяло, Даша спросила строгим шепотом:
   – Лешка-картошка, ты куда ходил?
   – Чего? – растерялся он.
   – Не «чего», а отвечай немедленно: где был?
   – Ну, где-где… Нельзя, что ли, человеку сходить… куда надо?
   – Через окно?
   – А что такого? Так интереснее…
   – Не морочь мне голову, – маминым голосом произнесла Даша. – «Куда надо» два часа не ходят. Я тут чуть не померла от беспокойства.
   – Ну ладно, – вздохнул Леша. – Я хотел утром рассказать, но раз тебе не терпится… Я летал на рыбе-луне…
   И он шепотом поведал Даше о своих приключениях. Она не перебивала, только тихонько ахала. А когда Леша кончил, она шепотом потребовала:
   –Дай честное слово старшего брата, что не сочинил.
   – Самое-самое честное! – Леша откинул одеяло, сел и для убедительности прижал к груди кулаки. – Пусть я лопну, как проткнутый шар, если вру…
   Он не лопнул. А Даша вдруг прошептала:
   – Ой, Лешка-а… У тебя коленки светятся…
   – Где?.. Ох…
   Коленки и правда выделялись в темноте двумя желтыми пятнышками. Словно в кожу была втерта светящаяся пыльца.
   – Это, значит, когда я на рыбу забирался, с чешуи краску соскреб… Вот, а ты не верила!
   – Теперь окончательно верю… А ты очень испугался сперва, когда эту рыбу увидел?
   – Не очень… Средне… Подробности потом расскажу, а теперь я спать хочу. Ужа-а-асно… – Леша зевнул и свалился на подушку.

Капризное существо

   Утром Леше, конечно, подумалось, что ночное приключение он увидел во сне. А Даша решила, что ей приснился Лешин рассказ.
   Мама уже не первый раз приоткрывала дверь:
   – Эй, засони! На часах половина десятого! Ыхало приходило, про вас спрашивало…
   «Ыхало! Ура!..» – Леша дернул со стула штаны и рубашку. Из карманов посыпались, застучали по полу твердые шарики.
   – Леша, это что?
   – Это рогаточные пули.
   – А это? – Даша, свесившись с кровати, подобрала блестящий шарик. – Смотри…
   – Не знаю… У меня такого не было.
   Размером шарик был такой же, как и глиняные, – с крупную ягоду. Но прозрачный. Похоже, что из желтого стекла. Внутри шарика темнело зернышко, а в нем горела чуть заметная искра.
   – Похоже на большую икринку, – задумчиво сказала Даша.
   – На икринку? Ой, подожди… – Леша подскочил, с головой забрался под одеяло. Широко раскрыл в темноте глаза. Коленки желтовато светились.
   – Дашка, иди сюда! – Они укрылись одеялом вместе.
   – Значит, все было по правде!
   – И шарик тоже светится, – выдохнула Даша. Теперь, в темноте, искорка в шарике горела ярко.
   – Даш, наверно, это правда икринка! Я помню, на меня с рыбы какие-то бусины сыпались. Эта попала в карман рубашки, потому что он был после пятаков оттопыренный…
   – Тогда надо положить ее в воду. Вдруг кто-нибудь из нее выведется.
   Даша умчалась и принесла стакан с водой. Положила в него шарик. Поставила стакан на подоконник. А за окном с отдернутой шторой было зеленое и солнечное утро.
   – Вон там приземлилась тетя Ихтилена. – Леша показал на примятую траву недалеко от окна. Из-за куста вылезло Ыхало. Помахало брату и сестре ладонью. Они тоже помахали ему. Даша дернула Лешу за майку:
   – Побежали умываться в сад! Там кран.
   Но Леша вдруг опять забрался под одеяло. Зажмурился.
   – Хочу вспомнить все-все, что было ночью. Мне сказали, что я установил рекорд… Ай! Да что же это такое! Опять кусается!
   Он вскочил. Пригляделся. По простыне спешил кто-то маленький, черненький. Леша сердито помусолил палец, взял на него эту букашку. Пригляделся. Нет, это был не клоп, не жучок, не блоха. Это…
   – Даша, дай-ка со стола увеличительное стекло… Ух ты! Смотри!
   На пальце под стеклом сердито дергалась маленькая буква «а». В точности такая, какие печатают в книжках и газетах.
   Даша посопела рядом и робко сказала:
   – Она живая…
   – Она, кажется, пищит… – Леша поднес палец к уху. Буква звенела, как разъяренный комар:
   – Отпустите меня немедленно! Что за безобразие!
   – Ругается, – прошептал Леша. И спросил: – А ты не убежишь?
   – Что за глупости! Разве я за этим щекотала тебя всю ночь? Я нарочно старалась обратить на себя внимание!
   Букву посадили на чистый лист раскрытого Лешиного альбома. Стало видно, что у нее выросли крошечные, как у мелкой мушки, лапки. Вернее, ручки и ножки. На ножках буква поднялась, а ручки заложила за спину и принялась туда-сюда шагать по листу.
   – Ты – говорящее насекомое? – спросил Леша.
   – Сам ты насекомое! – послышался писклявый ответ. – Я буква! Буква «а», самая первая в алфавите! Неужели не ясно?!
   – Ясно, – покладисто сказала Даша. – А откуда вы появились, буква «а»?
   – Из газеты «Вечерний Хребтовск»! – опять запищала буква. – Из объявления! В нем был адрес: «Улица Пароходная, дом три, квартира два». Вот в слове «Пароходная» как раз я и стояла. Но это была кошмарная жиз-знь!
   – Почему? – подозрительно спросил Леша.
   – Другие буквы не давали житья! Все время придирались! «Почему другая буква «а», после «эн», стоит спокойно, а ты все время егозишь и высовываешься из ряда?..» Но я, во-первых, не высовывалась… почти. А во-вторых, как можно сравнивать? Я в слове была вторая по счету, а она только девятая! Это все равно что равнять сержанта с полковником!.. Вот я и ушла!.. Устроюсь где-нибудь, найду место получше… А эти, мои бывшие соседи, меня даже не окликнули! Сомкнули строй, и не осталось промежутка! Будто меня там и не было!
   – По-моему, ты напрасно ушла, – сказала Даша. – Это нехорошо. Получилось, что улица не Пароходная, а Проходная. Кто-нибудь прочитает и запутается.
   – А я-то здесь при чем? Они сами меня выжили!
   – По-моему, ты сама этого добивалась, – заметил Леша.
   – Ну и что? Рыба ищет где глубже, а буква – где заметнее. Найду место получше!
   – Не всякая рыба ищет где глубже, – возразил Леша. – Я знаю такую, которая по небу летает.
   – Это ее личное дело, – ответила буква «а».
   – Ох и характер у тебя, – вздохнула Даша.
   Леша спросил:
   – А что было в том объявлении?
   – Откуда я знаю! Я была знакома только с ближними буквами. До остальных-то мне какое дело?
   – Как она пищит и звенит, – поморщился Леша. – Да еще кусалась ночью…
   Даша задумчиво сказала:
   – Она еще маленькая. Может быть, потом исправится и поумнеет. – Иногда она так же говорила про свою куклу Василису.
   – Просто у меня дурное настроение. Я очень расстроена.
   – А-а… – понимающе протянули Даша и Леша.
   Буква «а» приподнялась на ножках и, кажется, чуть-чуть увеличилась.
   – Благодарю вас. А не могли бы вы еще раз сказать «а-а»?
   – Зачем? – удивился Леша.
   – Это вливает в меня новые силы. Ведь звук «а» мой родной. Когда я наполняюсь им, то даже подрастаю.
   Леша и Даша переглянулись и разом заголосили:
   – А-а-а-а!..
   Буква «а» радостно затанцевала и выросла на глазах. Стала ростом в полсантиметра.
   – А-а-а-а!!
   Буква качалась на ножках и поглаживала выпуклый животик. Она сделалась еще больше.
   – А-а-а-а!!
   – Что с вами? – Это мама распахнула дверь.
   – Ничего! Мы играем! – радостно объявили брат и сестра.
   – Что за игры! Я думала, у вас обоих животы схватило!.. Марш умываться, завтрак остывает!
   – Сиди здесь, – велел Леша букве «а». – Если будешь себя хорошо вести, мы для тебя снова покричим, и ты еще подрастешь.
   – Спасибо! Тогда я смогу устроиться на работу в какой-нибудь престижной вывеске.
   Леша закрыл альбом.

Звуковое письмо

   Ыхало уселось в плюшевое кресло и втянуло руки и ноги. Оно было похоже на ком серой пакли с большими зелеными глазами. Глаза удивленно мигали. Ыхало слушало рассказ о недавних Лешиных приключениях.
   – Ых, какие дела… Сколько живу, а ни о чем таком не слыхало…
   Тень кота Филарета тоже слушала Лешу. Но без удивления. Она лежала на куске меха и мурлыкала, потому что Даша гладила этот мех.
   – А вот икринка. – Даша показала Ыхалу стакан с желтой бусиной.
   – Ых, какие дела. Чудеса…
   Но больше, чем историей с рыбой-луной, Ыхало заинтересовалось маркой страны Астралии.
   – Ты мне, Филаретушка, про такую и не рассказывал… Что? Давно, говоришь, отыскал? А где отыскал-то, в каком альбоме?
   Тень-Филарет негромко поурчал и мявкнул.
   Ыхало глянуло на Лешу и Дашу.
   – Говорит, что на каком-то старом конверте. Прямо на нем и вытянул тень из-под марки. С трудом, потому что марка была прочно приклеена… Слышь, Филарет, а конверт этот ты где нашел?.. Что? В нашем доме? А может, он и сейчас где-то валяется? – Глаза у Ыхала разгорелись.
   Тень прыгнула на освещенную солнцем дверь, потянулась, потом встала на задние лапы, а передней сделала жест: вперед, мол, за мной.
   И все, конечно, заспешили за тенью кота Филарета.
   Поднялись в мансарду. Папы в мастерской не было: с утра ушел по своим делам. Тень скользнула в полутемный коридорчик.
   – Говорит, здесь где-то кладовка, – разъяснило Ыхало. – Ну да, я помню, там старые журналы…
   Разглядели маленькую дверь, дернули. В кладовке пахло залежалой бумагой и было совсем темно. Лешины коленки опять засветились. Но этого света было совершенно недостаточно. Ничего не разглядеть кругом! И уж тем более не увидеть тени кота. Ее было только слышно: «Мр-р, мр-р, мяфф…»
   Хорошо, что у Леши оказался с собой тенескоп. Леша включил на нем лампочку.
   Тень кота замаячила на корешках могучих книг. Это были подшивки старинных журналов «Нива» и «Живописное обозрение». Слабо блестела позолота.
   – Мяу… му-ур…
   – Ясненько-понятненько. Ы-ых… – Сопя и кряхтя, Ыхало потянуло с полки тяжелый том. Полка вдруг осела, пудовые книги посыпались на пол, одна треснула Лешу по ноге. Он был в матерчатых домашних тапках, и ему крепко попало по пальцам.
   – А-а-а! – Леша заплясал на одной ноге.
   – Ай-яй-яй! – перепугалось Ыхало. – Очень больно?
   – Ура-а! Тра-та-та, красота! – запищал вдруг кто-то.
   – Ах ты, негодная! – воскликнула Даша. И тогда все увидели, как на упавшей книге танцует и вертится черная буква «а». Теперь она была величиной с ноготь взрослого человека.
   – Ля-ля-ля! Ля-ля-ля! А я снова подросля!..
   – Я тебе покажу «подросля»! – разозлился Леша. – Кто тебя сюда звал? Тебе велено было сидеть в альбоме!
   – А я не обязана! Хочу – сижу, хочу – гуляю! Ля-ля-ля, а я снова…
   – Как тебе не стыдно! Леша пальцы ушиб, а ты радуешься! – возмутилась Даша.
   – Зато он покричал «а-а»! И я сделалась еще крупнее!
   – Разве можно расти на чужих несчастьях! – сурово сказало Ыхало. – Это же совершенно бессовестно.
   – А какая мне разница? Главное, чтобы кто-нибудь погромче: «А-а-а!»
   – Ну, я тебя!.. – Леша брякнулся на четвереньки и хотел поймать букву «а» ладошкой, как кусачего жука. Но та увернулась и прыгнула за дверь. Послышался затихающий голосок:
   – Ля-ля-ля…
   – Ладно, попадешься еще… – проворчал Леша. Но уже не так сердито, потому что боль почти прошла. Он сидел на полу и при свете лампочки тенескопа разглядывал упавшую книгу.
   – Ух какая! С медными застежками… Это не журнал…
   – Филарет говорит, чтоб открыли, – сказало Ыхало. Глаза его горели азартной зеленью, будто оно тоже большой кот.
   У книги откинули крышку. Оказалось, что это альбом с фотографиями. Очень старинными. На снимках были женщины в длинных платьях и усато-бородатые мужчины во фраках, сюртуках и мундирах. Некоторые даже с саблями. Сабли Лешу очень заинтересовали. Но тень-Филарет поторапливал: перелистывайте дальше…
   – Ых-ох, это же Орик! Орест Маркович, когда он маленький был! – обрадовалось Ыхало.
   С большого коричневого снимка смотрел мальчик Лешиного возраста. Симпатичный такой, большеглазый, задумчивый. Он был в рубашке с кружевным воротником и в широкой соломенной шляпе с лентой.
   – Как красиво одевались в старину, – прошептала Даша. Она очень увлекалась модами и выкройками. Вся в маму.
   – Подумаешь, – бормотнул Леша. – Сейчас не хуже…
   Но мальчик Орест ему тоже понравился. С таким неплохо было бы подружиться. Сразу видно, что серьезный и не задира. Не то что мальчишки в классе у Леонковаллы Меркурьевны. Там Леша за весь год так ни с кем и не сошелся по-приятельски…
   – Хорошо, хорошо, Филаретушка, – отозвалось Ыхало на нетерпеливое урчание-мурчание. – Давай дальше…
   А дальше… между страницами оказался плотный большущий конверт с т о й ж е с а м о й м а р к о й!
   – Ура… – сказали все. Но шепотом. Потому что приблизилась тайна.
   Поразглядывали марку и лишь потом внимательно прочитали адрес:
 
   г. Хребтовскъ
   улица Крайняя, домъ 5,
   мальчику Оресту Редькину.
 
   А ниже, крупными буквами:
 
   ЗВУКОВОЕ ПИСЬМО
 
   – По-старинному написано, – прошептал Леша.
   Даша спросила:
   – А как это – звуковое письмо?
   – Ну, разве не ясно? Записывают голос на пластинку и посылают.
   – Это сейчас можно. А в старину разве так делали?
   – А почему же нет? Только пластинки были большие и тяжелые. Видишь, и конверт поэтому такой громадный…
   – И без обратного адреса, – вздохнула Даша. – Не узнаем, откуда письмо.
   – По марке видно, что из Астралии.
   – А где она, эта Астралия?
   – Самое обидное, что он пустой, конверт-то, – досадливо сказал Леша. – Была бы пластинка, сразу все узнали бы…
   – Интересно, где она? – прошептала Даша.
   – Наверно, давно разбилась. В те времена пластинки были хрупкие.
   – Разве хрупкую стали бы посылать по почте? – резонно возразила Даша.
   – А небьющихся в старые времена не делали.
   – А может, делали!
   – Я лучше знаю, я читал!
   – Какой умный!
   – Да уж поумнее некоторых!
   – Кого это «некоторых»?
   – Всяких простокваш-промокашек…
   – Леша – бегемоша…
   – Ай-яй-яй, тише, пожалуйста, – быстро сказало Ыхало. – Так мы ни о чем не договоримся.
   – А о чем надо договариваться? – спросила Даша (показав брату язык).
   – У меня вертится одна мысль. Догадка. Неужели правда?.. Ых, нет, надо сперва проверить…
   – Да что проверить-то? – подскочил Леша.
   – Если хотите, пошли ко мне в гости.
 
   Ыхало тщательно вырвало у входа в баньку крапиву.
   – Проходите, пожалуйста… Само-то я обычно через трубу проникаю, поэтому тут и заросло все…
   В баньке, как уже известно, застарело пахло березовым листом. Было полутемно и таинственно. Оконце – маленькое, да и то закрыто сорняковыми джунглями. Ыхало засветило свечку в увесистом медном подсвечнике. На бревнах стены изогнуто обозначилась тень Филарета. Она сидела и вылизывала заднюю лапу.
   – Сейчас, сейчас… – пыхтя, торопилось Ыхало. – Вот…
   И оно вытащило из-за печки картонную коробку.
   – Здесь пластинки. Я их насобирало в доме в разные годы. Старуха все равно никогда не слушала, а я здесь иногда развлекаюсь… Тут старина всякая. «Амурские волны», Шаляпин, Собинов. Певцы были такие… А вот русские романсы, мадам Вяльцева поет… Это, конечно, на любителя, молодежи это неинтересно…