Страница:
Военная организация палестинских евреев «Хагана» («Защита») действительно закупила оружие у чехов и румын, однако надо учитывать, что в обеих странах, особенно в Румынии, всегда было сильно еврейское лобби, а позиции СССР в них были тогда уже сильны, но еще не абсолютны. Так что оружие из Европы «Хагана» могла получить и без нас, что не исключало на первых норах какие-то опосредованные поставки из СССР. Но вообще-то перевозки оружия из Чехословакии в Израиль осуществляла группа американских пилотов и техников – якобы помимо воли властей США. Так что надо говорить скорее об «американском», а не «советском» следе в этой истории с оружием.
Пишут и о том, что якобы в Израиль направлялись чуть ли не наши военные советники. Точных данных на сей счет встречать не приходилось, но бывшие советские офицеры в израильских вооруженных силах были – за счет имевшей место быть «ползучей» эмиграции. Кто-то мог быть направлен под видом того же эмигранта и в спецкомандировку – спецслужбы мира всегда имеют много различных вариантов проникновения в интересующие их страны.
Но достоверно можно говорить лишь о политической поддержке Израиля Советским Союзом – на первых, опять-таки, порах истории этого «государства». В целом же там с самого начала доминировали США. За 1920-1939 годы США инвестировали в Палестину 4 миллиона фунтов стерлингов, за 1939-1947 годы – уже 7 миллионов фунтов стерлингов, а с мая 1948 года до конца 1949 года – 54 миллиона фунтов стерлингов. Таким вот было американское «эмбарго». Лишь за первый квартал 1949 года США поставили в Израиль товаров на сумму в 3 577 767 фунтов, в то время как из СССР было получено товаров всего на 231 831 фунт.
В 1948 году американский журналист Бенцион Гольдберг, побывавший в 1946 году в СССР, писал из Нью-Йорка Ицику Феферу:
«У сионистской публики (а в настоящее время все евреи почти всюду «сионистская публика») престиж Советского Союза чрезвычайно возрос. Этот престиж так высок, что сионистские руководители даже побаиваются признать этот факт…потому что Америка может запретить сбор денег… А без американских долларов Государство Израиль – не государство, и страна не страна… Государство Израиль еще долгое (Гольдберг мог быть и точнее: «неопределенно долгое». – С.К.)время будет на хлебах у американского еврейства…»
Одной этой откровенной цитаты достаточно для того, чтобы понять, кто создал «Государство Израиль» и в чьих интересах оно было создано. Вряд ли Сталин с самого начала питал на сей счет особые иллюзии, но некоторые иллюзии он, как можно предполагать, вначале питал. Но уже в октябре 1948 года по разведывательным каналам он мог получить сообщение (и наверняка его получил) о том, например, что побывавший в Израиле известный сионист, финансист, советник американских президентов и директор «Джойнта» Генри Моргентау-младший по возвращении заявил, что государство Израиль «будет единственным… в средиземноморском бассейне, на которое мы сможем рассчитывать как на прочный пункт обороны против коммунизма».
А директор Американо-еврейской лиги борьбы с коммунизмом бригадный генерал Дж. Клайн, выступая в мае 1949 года по случаю второй годовщины образования лиги, заявлял:
«…Говорят, что Россия поддерживала Израиль в ООН. Однако в самый разгар так называемой поддержки Израиля Россией сионизм являлся преступлением в России. Он и до сих пор является там преступлением».
Все якобы «непризнания» Израиля Соединенными Штатами и вся «борьба» за «признание» были лишь не очень-то и тщательно поставленной дымовой завесой для все более активного проникновения США на Ближний Восток и создания там опорной базы не только и не столько для «обороны против коммунизма», сколько для перспективного контроля над местной нефтью.
Понимая это, Сталин быстро и окончательно пересмотрел свое отношение к проблеме Израиля. Хотя…
Хотя стратегически он и ранее всё понимал верно. Старый товарищ Сталина по революционной и государственной работе, Александра Михайловна Коллонтай, в ноябре 1939 года была советским послом в Швеции и во время поездки в Москву два раза беседовала со Сталиным в его кабинете в Кремле. Она и оставила нам дневниковую запись (сейчас ее дневники хранятся в Архиве МИД РФ) о некоем прогнозе Сталина, который ошеломил ее тогда и который сегодня не может не ошеломлять нас.
Полностью это ее свидетельство я приведу в конце этой книги, а в этой главе дам лишь часть записи Коллонтай – ту, где она приводит следующие слова Сталина:
«Сионизм, рвущийся к мировому господству, будет жестоко мстить нам за наши успехи и достижения. Он все еще рассматривает Россию как варварскую страну, как сырьевой придаток. И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний… Мировой сионизм всеми силами будет стремиться уничтожить наш Союз, чтобы Россия больше никогда не могла подняться…»
Это было сказано в 1939 году, а менее чем через десять лет этот общий прогноз стал конкретизироваться… Во внешнеполитическом аспекте – в фултонской речи Уинстона Черчилля, в идее «отбрасывания коммунизма», открыто высказанной Джорджем Кеннаном в печати США, а во внутриполитическом аспекте – во все более националистическом, просионистском и проамериканском характере деятельности ЕАК и тех кругов элитного советского еврейства, которые ЕАК сплачивал отнюдь не в целях укрепления Советской власти и Великой Руси, сплотившей вокруг себя остальные союзные республики СССР.
Теперь Сталин, имея перед собой полную картину ситуации в мире и в стране, рассмотренную через призму проблемы сионизма, мог предпринимать и внешнеполитические, и внутриполитические действия но организации собственной обороны от него. И в этой своей деятельности он тоже наживал себе новых смертельных врагов среди всей той «сионистской публики», о которой писал Феферу Бенцион Гольдберг.
Израиль же все более оказывался «островом» в море арабского гнева, и этот «остров» для СССР не был «островом сокровищ». Дружить надо было с арабами, которые действительно отворачивались от Англии и Запада и не очень-то стремились попасть в зависимость от США.
В Египте уже к началу 50-х годов буржуазная партия «Хизб-аль-Вафд» («Партия делегации») начинала пока несмело требовать ликвидации неравноправных договоренностей с Англией и т.п. В конце января 1952 года в Египте, правда, был совершен переворот – проанглийский и еще более проамериканский. Однако 23 июля того же года власть в Египте захватила политическая организация «Свободные офицеры» во главе с генералом Нагибом. Король Фарук был низложен, и новым королем был провозглашен его семимесячный сын. Регентский совет и правительство перешли под контроль Нагиба, который 7 сентября 1952 года стал премьер-министром и военным генерал-губернатором.
С 1949 года Исполнительный комитет «Свободных офицеров» возглавлял тогда 31-летний офицер Гамаль Абдель Насер – с 1952 года вице-премьер Египта (в 1954 году он стал премьером). «Свободные офицеры» относились к Сталину, к СССР и к коммунизму без любви (многие из них предпочитали иметь в качестве образца нацистов), но они же относились без любви и к Англии с Америкой, а значит, и к Израилю. И из всего этого выкристаллизовывалась политическая линия, приведшая вскоре к национализации Суэцкого канала и к переориентации на СССР.
26 января 1953 года на заседании Бюро Президиума ЦК КПСС под председательством Сталина рассматривалось, как и ранее на заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б), много разных вопросов, и шестым пунктом повестки дня стояло «О платежном соглашении и товарообменной сделке с Египтом».
Вряд ли подобные тенденции радовали как США и Израиль, так и активных прихожан московской хоральной синагоги…
МЕЖДУ событиями конца 1948 года и январским заседанием Бюро Президиума ЦК пролегали четыре года, и они были наполнены для Сталина и его державы изменениями во всех отношениях эпохальными. Россия восстала из развалин, она стала ядерной и успешно разворачивала «сталинские стройки коммунизма».
Если мы хотя бы бегло окинем взглядом только самые крупные созидательные заботы страны за один лишь послевоенный год – скажем, все тот же 1948-й, то они скажут о том времени многое. Вот лишь малая часть вопросов, рассматривавшихся в течение этого года на заседаниях только высшего оперативного органа исполнительной власти СССР – Бюро Совета Министров СССР и взятых из хроники этих заседаний:
*О государственном бюджете СССР на 1948 год
*О мерах по обеспечению выполнения плана розничного товарооборота на 1948 год
*О ремонте ледокольного и транспортного флота Главсевморпути в 1948 году
*О мероприятиях по ускорению строительства блюминга и рельсобалочного стана на металлургическом заводе Азовсталь Министерства черной металлургии
*О мероприятиях по ускорению восстановления и строительства торфопредприятий Ленинградского треста Министерства электростанций
*Об увеличении производства экскаваторов, канавокопателей, автосамосвалов, думпкаров, передвижных кранов, бульдозеров и скреперов
*О землепользовании в Закарпатской области Украинской ССР
*Об ускорении строительства Гюмушской электростанции в Армянской ССР
*О геологоразведочных работах на нефть в Арктике
*О плане распределения молодых рабочих, окончивших школы ФЗО (фабрично-заводского обучения. – С.К.),ремесленные и железнодорожные училища Министерства трудовых резервов
*О мероприятиях по развитию культуры винограда в Московской области
*О производстве легковых автомобилей среднего класса на Горьковском автомобильном заводе им. Молотова
*Об экономии расхода олова в народном хозяйстве
*О развитии точного машиностроения
*О плохом устройстве и обеспечении корейских рабочих на предприятиях и стройках Дальнего Востока
*О комплексном освоении нового сырьевого района Мурманских Кейв
*О подготовке к заготовкам и переработке хлопка-сырца урожая 1948 года
*О мероприятиях по улучшению эксплуатации жилого фонда в городах и рабочих поселках СССР
На этом фоне дело ЕАК и вся мышиная возня вокруг московской хоральной синагоги выглядели мелкой досадной деталью. Однако из этой детали могли проистекать важнейшие последствия…
«Остров» Израиль был где-то далеко. Однако его жители – реальные и потенциальные, а также и его обожатели и покровители жили на одной планете со Сталиным.
И Сталин им очень на этой планете мешал.
Глава шестая
Пишут и о том, что якобы в Израиль направлялись чуть ли не наши военные советники. Точных данных на сей счет встречать не приходилось, но бывшие советские офицеры в израильских вооруженных силах были – за счет имевшей место быть «ползучей» эмиграции. Кто-то мог быть направлен под видом того же эмигранта и в спецкомандировку – спецслужбы мира всегда имеют много различных вариантов проникновения в интересующие их страны.
Но достоверно можно говорить лишь о политической поддержке Израиля Советским Союзом – на первых, опять-таки, порах истории этого «государства». В целом же там с самого начала доминировали США. За 1920-1939 годы США инвестировали в Палестину 4 миллиона фунтов стерлингов, за 1939-1947 годы – уже 7 миллионов фунтов стерлингов, а с мая 1948 года до конца 1949 года – 54 миллиона фунтов стерлингов. Таким вот было американское «эмбарго». Лишь за первый квартал 1949 года США поставили в Израиль товаров на сумму в 3 577 767 фунтов, в то время как из СССР было получено товаров всего на 231 831 фунт.
В 1948 году американский журналист Бенцион Гольдберг, побывавший в 1946 году в СССР, писал из Нью-Йорка Ицику Феферу:
«У сионистской публики (а в настоящее время все евреи почти всюду «сионистская публика») престиж Советского Союза чрезвычайно возрос. Этот престиж так высок, что сионистские руководители даже побаиваются признать этот факт…потому что Америка может запретить сбор денег… А без американских долларов Государство Израиль – не государство, и страна не страна… Государство Израиль еще долгое (Гольдберг мог быть и точнее: «неопределенно долгое». – С.К.)время будет на хлебах у американского еврейства…»
Одной этой откровенной цитаты достаточно для того, чтобы понять, кто создал «Государство Израиль» и в чьих интересах оно было создано. Вряд ли Сталин с самого начала питал на сей счет особые иллюзии, но некоторые иллюзии он, как можно предполагать, вначале питал. Но уже в октябре 1948 года по разведывательным каналам он мог получить сообщение (и наверняка его получил) о том, например, что побывавший в Израиле известный сионист, финансист, советник американских президентов и директор «Джойнта» Генри Моргентау-младший по возвращении заявил, что государство Израиль «будет единственным… в средиземноморском бассейне, на которое мы сможем рассчитывать как на прочный пункт обороны против коммунизма».
А директор Американо-еврейской лиги борьбы с коммунизмом бригадный генерал Дж. Клайн, выступая в мае 1949 года по случаю второй годовщины образования лиги, заявлял:
«…Говорят, что Россия поддерживала Израиль в ООН. Однако в самый разгар так называемой поддержки Израиля Россией сионизм являлся преступлением в России. Он и до сих пор является там преступлением».
Все якобы «непризнания» Израиля Соединенными Штатами и вся «борьба» за «признание» были лишь не очень-то и тщательно поставленной дымовой завесой для все более активного проникновения США на Ближний Восток и создания там опорной базы не только и не столько для «обороны против коммунизма», сколько для перспективного контроля над местной нефтью.
Понимая это, Сталин быстро и окончательно пересмотрел свое отношение к проблеме Израиля. Хотя…
Хотя стратегически он и ранее всё понимал верно. Старый товарищ Сталина по революционной и государственной работе, Александра Михайловна Коллонтай, в ноябре 1939 года была советским послом в Швеции и во время поездки в Москву два раза беседовала со Сталиным в его кабинете в Кремле. Она и оставила нам дневниковую запись (сейчас ее дневники хранятся в Архиве МИД РФ) о некоем прогнозе Сталина, который ошеломил ее тогда и который сегодня не может не ошеломлять нас.
Полностью это ее свидетельство я приведу в конце этой книги, а в этой главе дам лишь часть записи Коллонтай – ту, где она приводит следующие слова Сталина:
«Сионизм, рвущийся к мировому господству, будет жестоко мстить нам за наши успехи и достижения. Он все еще рассматривает Россию как варварскую страну, как сырьевой придаток. И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний… Мировой сионизм всеми силами будет стремиться уничтожить наш Союз, чтобы Россия больше никогда не могла подняться…»
Это было сказано в 1939 году, а менее чем через десять лет этот общий прогноз стал конкретизироваться… Во внешнеполитическом аспекте – в фултонской речи Уинстона Черчилля, в идее «отбрасывания коммунизма», открыто высказанной Джорджем Кеннаном в печати США, а во внутриполитическом аспекте – во все более националистическом, просионистском и проамериканском характере деятельности ЕАК и тех кругов элитного советского еврейства, которые ЕАК сплачивал отнюдь не в целях укрепления Советской власти и Великой Руси, сплотившей вокруг себя остальные союзные республики СССР.
Теперь Сталин, имея перед собой полную картину ситуации в мире и в стране, рассмотренную через призму проблемы сионизма, мог предпринимать и внешнеполитические, и внутриполитические действия но организации собственной обороны от него. И в этой своей деятельности он тоже наживал себе новых смертельных врагов среди всей той «сионистской публики», о которой писал Феферу Бенцион Гольдберг.
Израиль же все более оказывался «островом» в море арабского гнева, и этот «остров» для СССР не был «островом сокровищ». Дружить надо было с арабами, которые действительно отворачивались от Англии и Запада и не очень-то стремились попасть в зависимость от США.
В Египте уже к началу 50-х годов буржуазная партия «Хизб-аль-Вафд» («Партия делегации») начинала пока несмело требовать ликвидации неравноправных договоренностей с Англией и т.п. В конце января 1952 года в Египте, правда, был совершен переворот – проанглийский и еще более проамериканский. Однако 23 июля того же года власть в Египте захватила политическая организация «Свободные офицеры» во главе с генералом Нагибом. Король Фарук был низложен, и новым королем был провозглашен его семимесячный сын. Регентский совет и правительство перешли под контроль Нагиба, который 7 сентября 1952 года стал премьер-министром и военным генерал-губернатором.
С 1949 года Исполнительный комитет «Свободных офицеров» возглавлял тогда 31-летний офицер Гамаль Абдель Насер – с 1952 года вице-премьер Египта (в 1954 году он стал премьером). «Свободные офицеры» относились к Сталину, к СССР и к коммунизму без любви (многие из них предпочитали иметь в качестве образца нацистов), но они же относились без любви и к Англии с Америкой, а значит, и к Израилю. И из всего этого выкристаллизовывалась политическая линия, приведшая вскоре к национализации Суэцкого канала и к переориентации на СССР.
26 января 1953 года на заседании Бюро Президиума ЦК КПСС под председательством Сталина рассматривалось, как и ранее на заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б), много разных вопросов, и шестым пунктом повестки дня стояло «О платежном соглашении и товарообменной сделке с Египтом».
Вряд ли подобные тенденции радовали как США и Израиль, так и активных прихожан московской хоральной синагоги…
МЕЖДУ событиями конца 1948 года и январским заседанием Бюро Президиума ЦК пролегали четыре года, и они были наполнены для Сталина и его державы изменениями во всех отношениях эпохальными. Россия восстала из развалин, она стала ядерной и успешно разворачивала «сталинские стройки коммунизма».
Если мы хотя бы бегло окинем взглядом только самые крупные созидательные заботы страны за один лишь послевоенный год – скажем, все тот же 1948-й, то они скажут о том времени многое. Вот лишь малая часть вопросов, рассматривавшихся в течение этого года на заседаниях только высшего оперативного органа исполнительной власти СССР – Бюро Совета Министров СССР и взятых из хроники этих заседаний:
*О государственном бюджете СССР на 1948 год
*О мерах по обеспечению выполнения плана розничного товарооборота на 1948 год
*О ремонте ледокольного и транспортного флота Главсевморпути в 1948 году
*О мероприятиях по ускорению строительства блюминга и рельсобалочного стана на металлургическом заводе Азовсталь Министерства черной металлургии
*О мероприятиях по ускорению восстановления и строительства торфопредприятий Ленинградского треста Министерства электростанций
*Об увеличении производства экскаваторов, канавокопателей, автосамосвалов, думпкаров, передвижных кранов, бульдозеров и скреперов
*О землепользовании в Закарпатской области Украинской ССР
*Об ускорении строительства Гюмушской электростанции в Армянской ССР
*О геологоразведочных работах на нефть в Арктике
*О плане распределения молодых рабочих, окончивших школы ФЗО (фабрично-заводского обучения. – С.К.),ремесленные и железнодорожные училища Министерства трудовых резервов
*О мероприятиях по развитию культуры винограда в Московской области
*О производстве легковых автомобилей среднего класса на Горьковском автомобильном заводе им. Молотова
*Об экономии расхода олова в народном хозяйстве
*О развитии точного машиностроения
*О плохом устройстве и обеспечении корейских рабочих на предприятиях и стройках Дальнего Востока
*О комплексном освоении нового сырьевого района Мурманских Кейв
*О подготовке к заготовкам и переработке хлопка-сырца урожая 1948 года
*О мероприятиях по улучшению эксплуатации жилого фонда в городах и рабочих поселках СССР
На этом фоне дело ЕАК и вся мышиная возня вокруг московской хоральной синагоги выглядели мелкой досадной деталью. Однако из этой детали могли проистекать важнейшие последствия…
«Остров» Израиль был где-то далеко. Однако его жители – реальные и потенциальные, а также и его обожатели и покровители жили на одной планете со Сталиным.
И Сталин им очень на этой планете мешал.
Глава шестая
1949 ГОД.
ПОСЛЕДНИЙ ЮБИЛЕЙ ВОЖДЯ
Выставка «Сталин и люди Советской страны» должна послужить новым подтверждением важности темы отображения гениального вождя в искусстве.
Из каталога выставки 1939 года
в Государственной Третьяковской галерее
Вперед, к новым победам под руководством великого Сталина!
Заключительные слова статьи Л.П. Берии «Великий вдохновитель и организатор побед коммунизма», опубликованной в «Правде» за 21.12.49 г.
Последним юбилеем, который страна отметила при живом Сталине, оказалось его семидесятилетие, пришедшееся на 21 декабря 1949 года.
Шестидесятилетний его юбилей пришелся на год 1939-й – предгрозовой, предвоенный для СССР и уже военный для Европы. Тогда Сталина поздравил германский рейхсканцлер Гитлер, но от «демократических» лидеров поздравлений не поступало, напротив, США, Англия и Франция были на грани разрыва дипломатических отношений с нами, западная пресса была вновь полна злобных антисоветских статей. Именно антисоветских, а не антикоммунистических – таких хватало всегда. И это вновь становилось привычным, потому что Запад не мог простить России: а) того, что в 1939 году она начала проводить внешнюю политику в собственных, а не Запада интересах и заключила с немцами пакт о ненападении; б) того, что осенью 1939 года СССР вступил в войну с Финляндией, исчерпав все мирные возможности для решения давно назревшего пограничного вопроса.
До мая 1939 года во главе Наркомата иностранных дел (НКИД) СССР стоял Максим Максимович Литвинов – бывший местечковый еврей из Белостока Макс Валлах. Он был старым революционером, в свое время – агентом «Искры», в эмиграции долго жил в Англии и даже нашел там жену – англичанку Айви, которая происходила, впрочем, из буржуазной семьи венгерских евреев, осевших на английском острове еще со времен Кошута. После революции Литвинов-Баллах пошел по дипломатической линии.
Сталин многие годы доверял Литвинову, и в 1930 году Литвинов сменил на посту наркома больного Чичерина. Потомственный дипломат и профессиональный революционер-ленинец, Георгий Васильевич был не только яркой личностью, но и верно смотрел на главный внешнеполитический приоритет России: независимо от различий государственного строя Россия должна иметь предельно тесные и мирные отношения с Германией. С любой Германией, потому что в этом была главная выгода России по двум причинам.
Первая: мир России с Германией – это мир в Европе. А мир в Европе – это широкие возможности для России отдать все силы своему внутреннему развитию, для России крайне необходимому уже потому, что оно сильно запоздало.
Второй же причиной были традиционно прочные и развитые экономические связи России и Германии. Никто из других народов не сделал так много для экономического развития России, как немцы. Они преследовали при этом свою выгоду, но и Россия при помощи немецкого капитала развивала собственную производящую промышленность – группы «А». Так было уже при царях, а уж когда начались первые пятилетки, мы закупали у немцев так много, что не будет большим преувеличением сказать, что основная промышленная база этих пятилеток оказалась по происхождению немецкой. В 1932 году мы вывозили из Германии почти все производимые там паровые и газовые турбины, почти все прессы, краны и локомобили, семьдесят процентов станков, шестьдесят – экскаваторов, динамо-машин и металлических ферм, половину никеля, сортового железа, воздуходувок и вентиляторов…
При Ленине и Чичерине истина о необходимости дружбы с Германией нашла свое выражение в Рапалльском советско-германском договоре 1922 года, а уже при Сталине и Чичерине ее подтвердил Московский договор, подписанный 12 декабря 1925 года.
Сталин понимал важность хороших отношений с Германией и очень ценил Чичерина, но тот полностью выходил из строя. Литвинов же, став наркомом, пакостил советско-германским связям так, как только мог. Особенно его активность усилилась после прихода в Германии к власти нацистов, и он носился везде с глупейшей (потому что нежизнеспособной) идеей европейской «коллективной безопасности», направленной против рейха. Эта линия была Западу выгодна – она ссорила русских и немцев, и СССР благосклонно приняли в Лигу Наций, с трибуны которой охотно витийствовал Макс «Литвинов». Для СССР это был тупик, если не сказать хуже.
В конце концов Сталин это понял, и в мае 1939 года ситуация изменилась быстро и круто: Литвинова в НКИД заменил Молотов, получив на подмогу в заместители «кадр» Берии – Владимира Деканозова. И вместо уже обрисовавшегося конфликта СССР и Германии стал – пока незаметно, в рамках тайного дипломатического зондажа, – обрисовываться взаимно мирный вариант.
Закончилось все, как известно, стремительным визитом в Москву рейхсминистра иностранных дел Риббентропа и заключением 23 августа 1939 года советско-германского пакта о ненападении.
В западных газетах тут же появились карикатуры, где Сталин и Гитлер, обнявшись, шагают вперед по лужам крови и т.п. И уже эти карикатуры доказывали, насколько раздражен Запад тем, что русских и немцев не удалось стравить подобно тому, как это удалось сделать ровно четверть века назад – в 1914 году.
А ведь еще 28 апреля 1933 года в беседе с советским полпредом Львом Хинчуком Гитлер сказал: «Оба наших государства должны признать непоколебимость фактов взаимного существования на долгое время и исходить из
этого в своих действиях. Наши страны являются полными господами каждая у себя и обе не должны вмешиваться во внутреннюю жизнь друг друга»…
И ВОТ теперь это становилось фактом. И Запад тут же выставил это Сталину в общий счет ненависти к нему, и так уже немалой. Сталина объявили поджигателем войны, а уж когда вскоре в результате германо-польской войны рухнула прогнившая сверху донизу Польша, а СССР вернул себе отторгнутые Польшей в 1921 году западноукраинские и западнобелорусские земли, западная пресса вообще как сорвалась с цепи.
Впрочем, ее цепи просто спустили…
А вскоре счет «демократического» Запада Сталину пополнился в 1939 году еще и финскими событиями. В свое время император Александр I, отвоевав в начале XIX века Финляндию у Швеции и дав финнам особые права, перенес границу России и Великого княжества Финляндского так, что она проходила – уже по меркам XX века – па расстоянии, позволяющем финнам обстреливать Ленинград дальнобойной артиллерией. Сталин предлагал финнам отодвинуть границу к Выборгу, да не тут-то было! Финны открыто мечтали о «великой Финляндии» чуть ли не до Урала и уперлись. Теперь приходилось вразумлять их силой, хотя вначале боевые действия шли для нас неудачно.
Рейх занял политически дружественную к СССР позицию, а западные страны посылали в Финляндию «добровольцев», оружие и снаряжение. Англо-французы, «воюющие» с немцами пока еще в режиме «странной войны», планировали воздушные бомбардировки Баку и Батуми, а Лига Наций исключила СССР из своего состава.
Так что поздравлять Сталина с 60-летним юбилеем Западу было не с руки, но вряд ли это Сталина особенно огорчало. Тем более что он относился к своим дням рождения спокойно.
Его приемный сын Артем Сергеев вспоминал, что больших празднований по поводу любых дней рождения в семье Сталина не было. Но подарки тому же Артему Сталин дарил, и, между прочим, эти подарки тоже характеризовали Сталина вполне определенно. Когда Артему в 1928 году исполнилось 7 лет, приемный отец подарил ему «Робинзона Крузо» и сказал при этом:
– Ее написал Даниэль Дефо. Там говорится, как человек после кораблекрушения попал на необитаемый остров и жил один. Он был сильным, не пал духом, многому сам научился, потом научил другого. А если бы он пал духом, распустил нюни, то погиб бы…
В 1930 году Сталин подарил Артему «Маугли», тоже кратко рассказав о мальчике, который попал в лес к животным, ставшим его друзьями. Потом он прибавил:
– Друзья могут быть разные. Если ты их любишь и уважаешь, то они тебе всегда помогут, защитят. Если у тебя нет друзей, ты никого не любишь и тебя никто не любит, то ты погибнешь в трудную минуту…
К 1930 году у Сталина в жизни было немало трудных минут, и он знал, что говорил, потому что каждый раз он преодолевал трудности, не погибал. А, значит, у него были друзья, которые любили его и которых любил он сам.
Но это – дни рождения у приемного сына. А как отмечал Сталин собственные дни рождения? Артем Сергеев сказал и об этом:
«Все проходило обыденно, без торжественности. К этой обыденности что-то добавлялось, какая-то деталь, краска, и разговоры были иные. Но ничего особенного… И потому в памяти не сохранилось чего-то яркого – рядовой день. Много пели обычно… Даже в 1934 году, когда Сталину 55 лет исполнялось, не было особых приготовлений, не чувствовалось организованного праздника. Просто в Волынском (вторая, кроме Зубалово, государственная дача Сталина. – С.К.)собралось побольше людей… Много смеялись, пели, немного плясали. Там для пляски места не было, чтобы разойтись…»
Тогда пришел Буденный с баяном, и Сталин тоже немного плясал, за столом был общителен. Так оно и оставалось в дальнейшем. Приходили члены Политбюро, был стол. Подарков не было, так как все знали – Сталин личных подарков не любит, потому что считает: на подарок должен быть отдарок. Дарить и отдаривать надо от чистого сердца, а если тебе кто-то что-то дарит не от души? Как отдаривать такого?
Зато Сталин не забывал поздравить с днем рождения обслуживающих его людей, и вот им-то он подарки делал. А как-то к сталинскому дню рождения дети устроили небольшое представление: Светлана читала стишки, ребята в немудрящих костюмах подыгрывали… Василий к дню рождения отца переплетал старые книги, и это тоже воспринималось как подарок.
Сталин работал без выходных, и в свой день рождения – тоже. Даже за праздничным столом разговоры были в основном деловыми – чуть ли не то же заседание Политбюро, но в более раскованной обстановке. Да оно и понятно – люди, преданные делу, и в застолье говорят о делах, тем более когда не так просто собраться всем вместе в неофициальном порядке.
Как вспоминал Артем Сергеев, когда за столом звучали тосты в адрес «новорожденного», Сталин воспринимал их с юмором, и если его начинали захваливать, над оратором беззлобно подтрунивал. Сам же отвечал на тост так, что для каждого находил особенное слово – не назидательное, а деловое, простое и приятное человеку.
ОДНАКО шестидесятилетний юбилей – это рубеж серьезный. И хотя сам Сталин его по-прежнему не выпячивал, в стране эту дату не могли не заметить, и она отмечалась вполне публично. Хотя порой и своеобразно.
Впрочем, такой «россиянский» историк как Геннадий Костырченко считает – уж не по себе ли равняя? – что Сталин всегда кривил душой. Мол, если он когда и проявлял «скромность», то – напускную. Костырченко пишет, что в 1934 году, «когда физическое устранение бывших лидеров оппозиции еще только предстояло, Сталин вынужден (?! – С.К.)был, намеренно демонстрируя личную скромность, настоять в политбюро (историк Костырченко так ненавидит все советское, что даже вполне исторический орган – Политбюро всегда именует со строчной буквы, а не с прописной. – С.К.)на принятии следующего постановления…»
И далее идет фрагмент постановления:
«Уважить просьбу т. Сталина о том, чтобы 21 декабря, в день пятидесятипятилетнего юбилея его рождения, никаких празднеств или торжеств или выступлений в печати или на собраниях не было допущено».
Костырченко «забывает» при этом напомнить читателю, что 21 декабря 1934 года не исполнилось и сорока дней со дня гибели близкого друга Сталина – Сергея Мироновича Кирова, погибшего 1 декабря 1934 года. Но и без этого Сталину помпа нужна не была. Тем не менее в 1939 году-в год его второго «полного» юбилея, никакое постановление Политбюро от чествования Сталина страну не удержало бы. В 1934 году за Сталиным сознательно шли в основном энтузиасты – пусть их уже и были миллионы. Теперь же за ним шли, убедившись в его правоте, по крайней мере – десятки миллионов.
Праздновать было что и было кому. Но и тут Сталин излишние эмоции сдерживал. Так, в Государственной Третьяковской галерее в декабре 1939 года была открыта большая художественная выставка с показательным названием «Сталин и люди Советской страны в изобразительном искусстве». Станковая живопись, портреты, графика, скульптура – несколько сотен произведений. Были среди них и картины, посвященные лично Сталину, скажем, «Ленин и Сталин у карты ГОЭЛРО» Налбандяна, «Дом в Гори, где родился И.В. Сталин» Дм. Тархова, «Сталин с матерью» Кутателадзе, портреты Сталина работы Шегаля, Ряжского, А. Герасимова, Троицкого…
Тем не менее название выставки точно отражало ее содержание: на ней были представлены прежде всего люди Советской страны, и это хорошо видно из выпущенного в декабре 1939 года тиражом в 3000 экземпляров каталоге выставки. Вот наугад открытый разворот, страницы 18 и 19. Здесь указаны только портреты:
– заслуженной артистки РСФСР А. Орочко работы Марины Волковой;
– И.В. Сталина, «Героя Советского Союза, орденоносца И.Д. Папанина, депутата Верховного Совета СССР» и «Народной артистки СССР орденоносца А.К. Тарасовой», работы Александра Герасимова;
– Героев Советского Союза, орденоносцев B.C. Гризодубовой, П.Д. Осипенко и М.М. Расковой работы Сергея Герасимова;
– майора Агеева, командира N-ской эскадрильи, участника боев за освобождение народов Западной Украины, работы Михаила Гончарука;
– знатного доменщика Донбасса, орденоносца И.Г. Коробова, депутата Верховного Совета СССР, работы Григория Гордона;
– заслуженного деятеля науки, академика Н.Д. Зелинского и академика А.Н. Баха, депутата Верховного Совета СССР, работы Игоря Грабаря.
И это было для выставки нормой – она была посвящена в первую очередь не Сталину и не его юбилею, а Советской стране, отмечающей юбилей Сталина. Открывал каталог графический портрет Ленина работы П. Васильева, и лишь вторым шел портрет Сталина работы О. Верейского. Во вступительной же статье к каталогу, подписанной «И.С. Рабинович», имя Сталина встречалось часто, но о его юбилее не было сказано ни слова. И вряд ли это было упущением автора статьи – он-то на патоку не поскупился. Да, выставка была приурочена к сталинскому юбилею – на это он пойти мог, особенно с учетом того, что это была скорее демонстрация в живописи новых людей новой страны. Но посвящать выставку юбилею – это Сталин явно считал излишним.
Так отмечался последний довоенный юбилей вождя.
НАЧАЛАСЬ война, на время которой пришлось 65-летие Сталина. Но и оно отмечалось более чем скромно, хотя декабрь 1944 года был норой для громких празднований вполне уместной.
И вот теперь близился первый послевоенный его юбилей – уже 70-летний. Почти за два года до семидесятилетия Сталина – 23 февраля 1948 года в Большом театре торжественно отмечалось тридцатилетие Советской Армии. В президиуме сидел и Сталин. И многие выступавшие не столько говорили об армии, сколько приветствовали его. Сталин никого не перебивал, однако, выбрав небольшой перерыв между выступлениями, поднялся и сказал:
ПОСЛЕДНИЙ ЮБИЛЕЙ ВОЖДЯ
Выставка «Сталин и люди Советской страны» должна послужить новым подтверждением важности темы отображения гениального вождя в искусстве.
Из каталога выставки 1939 года
в Государственной Третьяковской галерее
Вперед, к новым победам под руководством великого Сталина!
Заключительные слова статьи Л.П. Берии «Великий вдохновитель и организатор побед коммунизма», опубликованной в «Правде» за 21.12.49 г.
Последним юбилеем, который страна отметила при живом Сталине, оказалось его семидесятилетие, пришедшееся на 21 декабря 1949 года.
Шестидесятилетний его юбилей пришелся на год 1939-й – предгрозовой, предвоенный для СССР и уже военный для Европы. Тогда Сталина поздравил германский рейхсканцлер Гитлер, но от «демократических» лидеров поздравлений не поступало, напротив, США, Англия и Франция были на грани разрыва дипломатических отношений с нами, западная пресса была вновь полна злобных антисоветских статей. Именно антисоветских, а не антикоммунистических – таких хватало всегда. И это вновь становилось привычным, потому что Запад не мог простить России: а) того, что в 1939 году она начала проводить внешнюю политику в собственных, а не Запада интересах и заключила с немцами пакт о ненападении; б) того, что осенью 1939 года СССР вступил в войну с Финляндией, исчерпав все мирные возможности для решения давно назревшего пограничного вопроса.
До мая 1939 года во главе Наркомата иностранных дел (НКИД) СССР стоял Максим Максимович Литвинов – бывший местечковый еврей из Белостока Макс Валлах. Он был старым революционером, в свое время – агентом «Искры», в эмиграции долго жил в Англии и даже нашел там жену – англичанку Айви, которая происходила, впрочем, из буржуазной семьи венгерских евреев, осевших на английском острове еще со времен Кошута. После революции Литвинов-Баллах пошел по дипломатической линии.
Сталин многие годы доверял Литвинову, и в 1930 году Литвинов сменил на посту наркома больного Чичерина. Потомственный дипломат и профессиональный революционер-ленинец, Георгий Васильевич был не только яркой личностью, но и верно смотрел на главный внешнеполитический приоритет России: независимо от различий государственного строя Россия должна иметь предельно тесные и мирные отношения с Германией. С любой Германией, потому что в этом была главная выгода России по двум причинам.
Первая: мир России с Германией – это мир в Европе. А мир в Европе – это широкие возможности для России отдать все силы своему внутреннему развитию, для России крайне необходимому уже потому, что оно сильно запоздало.
Второй же причиной были традиционно прочные и развитые экономические связи России и Германии. Никто из других народов не сделал так много для экономического развития России, как немцы. Они преследовали при этом свою выгоду, но и Россия при помощи немецкого капитала развивала собственную производящую промышленность – группы «А». Так было уже при царях, а уж когда начались первые пятилетки, мы закупали у немцев так много, что не будет большим преувеличением сказать, что основная промышленная база этих пятилеток оказалась по происхождению немецкой. В 1932 году мы вывозили из Германии почти все производимые там паровые и газовые турбины, почти все прессы, краны и локомобили, семьдесят процентов станков, шестьдесят – экскаваторов, динамо-машин и металлических ферм, половину никеля, сортового железа, воздуходувок и вентиляторов…
При Ленине и Чичерине истина о необходимости дружбы с Германией нашла свое выражение в Рапалльском советско-германском договоре 1922 года, а уже при Сталине и Чичерине ее подтвердил Московский договор, подписанный 12 декабря 1925 года.
Сталин понимал важность хороших отношений с Германией и очень ценил Чичерина, но тот полностью выходил из строя. Литвинов же, став наркомом, пакостил советско-германским связям так, как только мог. Особенно его активность усилилась после прихода в Германии к власти нацистов, и он носился везде с глупейшей (потому что нежизнеспособной) идеей европейской «коллективной безопасности», направленной против рейха. Эта линия была Западу выгодна – она ссорила русских и немцев, и СССР благосклонно приняли в Лигу Наций, с трибуны которой охотно витийствовал Макс «Литвинов». Для СССР это был тупик, если не сказать хуже.
В конце концов Сталин это понял, и в мае 1939 года ситуация изменилась быстро и круто: Литвинова в НКИД заменил Молотов, получив на подмогу в заместители «кадр» Берии – Владимира Деканозова. И вместо уже обрисовавшегося конфликта СССР и Германии стал – пока незаметно, в рамках тайного дипломатического зондажа, – обрисовываться взаимно мирный вариант.
Закончилось все, как известно, стремительным визитом в Москву рейхсминистра иностранных дел Риббентропа и заключением 23 августа 1939 года советско-германского пакта о ненападении.
В западных газетах тут же появились карикатуры, где Сталин и Гитлер, обнявшись, шагают вперед по лужам крови и т.п. И уже эти карикатуры доказывали, насколько раздражен Запад тем, что русских и немцев не удалось стравить подобно тому, как это удалось сделать ровно четверть века назад – в 1914 году.
А ведь еще 28 апреля 1933 года в беседе с советским полпредом Львом Хинчуком Гитлер сказал: «Оба наших государства должны признать непоколебимость фактов взаимного существования на долгое время и исходить из
этого в своих действиях. Наши страны являются полными господами каждая у себя и обе не должны вмешиваться во внутреннюю жизнь друг друга»…
И ВОТ теперь это становилось фактом. И Запад тут же выставил это Сталину в общий счет ненависти к нему, и так уже немалой. Сталина объявили поджигателем войны, а уж когда вскоре в результате германо-польской войны рухнула прогнившая сверху донизу Польша, а СССР вернул себе отторгнутые Польшей в 1921 году западноукраинские и западнобелорусские земли, западная пресса вообще как сорвалась с цепи.
Впрочем, ее цепи просто спустили…
А вскоре счет «демократического» Запада Сталину пополнился в 1939 году еще и финскими событиями. В свое время император Александр I, отвоевав в начале XIX века Финляндию у Швеции и дав финнам особые права, перенес границу России и Великого княжества Финляндского так, что она проходила – уже по меркам XX века – па расстоянии, позволяющем финнам обстреливать Ленинград дальнобойной артиллерией. Сталин предлагал финнам отодвинуть границу к Выборгу, да не тут-то было! Финны открыто мечтали о «великой Финляндии» чуть ли не до Урала и уперлись. Теперь приходилось вразумлять их силой, хотя вначале боевые действия шли для нас неудачно.
Рейх занял политически дружественную к СССР позицию, а западные страны посылали в Финляндию «добровольцев», оружие и снаряжение. Англо-французы, «воюющие» с немцами пока еще в режиме «странной войны», планировали воздушные бомбардировки Баку и Батуми, а Лига Наций исключила СССР из своего состава.
Так что поздравлять Сталина с 60-летним юбилеем Западу было не с руки, но вряд ли это Сталина особенно огорчало. Тем более что он относился к своим дням рождения спокойно.
Его приемный сын Артем Сергеев вспоминал, что больших празднований по поводу любых дней рождения в семье Сталина не было. Но подарки тому же Артему Сталин дарил, и, между прочим, эти подарки тоже характеризовали Сталина вполне определенно. Когда Артему в 1928 году исполнилось 7 лет, приемный отец подарил ему «Робинзона Крузо» и сказал при этом:
– Ее написал Даниэль Дефо. Там говорится, как человек после кораблекрушения попал на необитаемый остров и жил один. Он был сильным, не пал духом, многому сам научился, потом научил другого. А если бы он пал духом, распустил нюни, то погиб бы…
В 1930 году Сталин подарил Артему «Маугли», тоже кратко рассказав о мальчике, который попал в лес к животным, ставшим его друзьями. Потом он прибавил:
– Друзья могут быть разные. Если ты их любишь и уважаешь, то они тебе всегда помогут, защитят. Если у тебя нет друзей, ты никого не любишь и тебя никто не любит, то ты погибнешь в трудную минуту…
К 1930 году у Сталина в жизни было немало трудных минут, и он знал, что говорил, потому что каждый раз он преодолевал трудности, не погибал. А, значит, у него были друзья, которые любили его и которых любил он сам.
Но это – дни рождения у приемного сына. А как отмечал Сталин собственные дни рождения? Артем Сергеев сказал и об этом:
«Все проходило обыденно, без торжественности. К этой обыденности что-то добавлялось, какая-то деталь, краска, и разговоры были иные. Но ничего особенного… И потому в памяти не сохранилось чего-то яркого – рядовой день. Много пели обычно… Даже в 1934 году, когда Сталину 55 лет исполнялось, не было особых приготовлений, не чувствовалось организованного праздника. Просто в Волынском (вторая, кроме Зубалово, государственная дача Сталина. – С.К.)собралось побольше людей… Много смеялись, пели, немного плясали. Там для пляски места не было, чтобы разойтись…»
Тогда пришел Буденный с баяном, и Сталин тоже немного плясал, за столом был общителен. Так оно и оставалось в дальнейшем. Приходили члены Политбюро, был стол. Подарков не было, так как все знали – Сталин личных подарков не любит, потому что считает: на подарок должен быть отдарок. Дарить и отдаривать надо от чистого сердца, а если тебе кто-то что-то дарит не от души? Как отдаривать такого?
Зато Сталин не забывал поздравить с днем рождения обслуживающих его людей, и вот им-то он подарки делал. А как-то к сталинскому дню рождения дети устроили небольшое представление: Светлана читала стишки, ребята в немудрящих костюмах подыгрывали… Василий к дню рождения отца переплетал старые книги, и это тоже воспринималось как подарок.
Сталин работал без выходных, и в свой день рождения – тоже. Даже за праздничным столом разговоры были в основном деловыми – чуть ли не то же заседание Политбюро, но в более раскованной обстановке. Да оно и понятно – люди, преданные делу, и в застолье говорят о делах, тем более когда не так просто собраться всем вместе в неофициальном порядке.
Как вспоминал Артем Сергеев, когда за столом звучали тосты в адрес «новорожденного», Сталин воспринимал их с юмором, и если его начинали захваливать, над оратором беззлобно подтрунивал. Сам же отвечал на тост так, что для каждого находил особенное слово – не назидательное, а деловое, простое и приятное человеку.
ОДНАКО шестидесятилетний юбилей – это рубеж серьезный. И хотя сам Сталин его по-прежнему не выпячивал, в стране эту дату не могли не заметить, и она отмечалась вполне публично. Хотя порой и своеобразно.
Впрочем, такой «россиянский» историк как Геннадий Костырченко считает – уж не по себе ли равняя? – что Сталин всегда кривил душой. Мол, если он когда и проявлял «скромность», то – напускную. Костырченко пишет, что в 1934 году, «когда физическое устранение бывших лидеров оппозиции еще только предстояло, Сталин вынужден (?! – С.К.)был, намеренно демонстрируя личную скромность, настоять в политбюро (историк Костырченко так ненавидит все советское, что даже вполне исторический орган – Политбюро всегда именует со строчной буквы, а не с прописной. – С.К.)на принятии следующего постановления…»
И далее идет фрагмент постановления:
«Уважить просьбу т. Сталина о том, чтобы 21 декабря, в день пятидесятипятилетнего юбилея его рождения, никаких празднеств или торжеств или выступлений в печати или на собраниях не было допущено».
Костырченко «забывает» при этом напомнить читателю, что 21 декабря 1934 года не исполнилось и сорока дней со дня гибели близкого друга Сталина – Сергея Мироновича Кирова, погибшего 1 декабря 1934 года. Но и без этого Сталину помпа нужна не была. Тем не менее в 1939 году-в год его второго «полного» юбилея, никакое постановление Политбюро от чествования Сталина страну не удержало бы. В 1934 году за Сталиным сознательно шли в основном энтузиасты – пусть их уже и были миллионы. Теперь же за ним шли, убедившись в его правоте, по крайней мере – десятки миллионов.
Праздновать было что и было кому. Но и тут Сталин излишние эмоции сдерживал. Так, в Государственной Третьяковской галерее в декабре 1939 года была открыта большая художественная выставка с показательным названием «Сталин и люди Советской страны в изобразительном искусстве». Станковая живопись, портреты, графика, скульптура – несколько сотен произведений. Были среди них и картины, посвященные лично Сталину, скажем, «Ленин и Сталин у карты ГОЭЛРО» Налбандяна, «Дом в Гори, где родился И.В. Сталин» Дм. Тархова, «Сталин с матерью» Кутателадзе, портреты Сталина работы Шегаля, Ряжского, А. Герасимова, Троицкого…
Тем не менее название выставки точно отражало ее содержание: на ней были представлены прежде всего люди Советской страны, и это хорошо видно из выпущенного в декабре 1939 года тиражом в 3000 экземпляров каталоге выставки. Вот наугад открытый разворот, страницы 18 и 19. Здесь указаны только портреты:
– заслуженной артистки РСФСР А. Орочко работы Марины Волковой;
– И.В. Сталина, «Героя Советского Союза, орденоносца И.Д. Папанина, депутата Верховного Совета СССР» и «Народной артистки СССР орденоносца А.К. Тарасовой», работы Александра Герасимова;
– Героев Советского Союза, орденоносцев B.C. Гризодубовой, П.Д. Осипенко и М.М. Расковой работы Сергея Герасимова;
– майора Агеева, командира N-ской эскадрильи, участника боев за освобождение народов Западной Украины, работы Михаила Гончарука;
– знатного доменщика Донбасса, орденоносца И.Г. Коробова, депутата Верховного Совета СССР, работы Григория Гордона;
– заслуженного деятеля науки, академика Н.Д. Зелинского и академика А.Н. Баха, депутата Верховного Совета СССР, работы Игоря Грабаря.
И это было для выставки нормой – она была посвящена в первую очередь не Сталину и не его юбилею, а Советской стране, отмечающей юбилей Сталина. Открывал каталог графический портрет Ленина работы П. Васильева, и лишь вторым шел портрет Сталина работы О. Верейского. Во вступительной же статье к каталогу, подписанной «И.С. Рабинович», имя Сталина встречалось часто, но о его юбилее не было сказано ни слова. И вряд ли это было упущением автора статьи – он-то на патоку не поскупился. Да, выставка была приурочена к сталинскому юбилею – на это он пойти мог, особенно с учетом того, что это была скорее демонстрация в живописи новых людей новой страны. Но посвящать выставку юбилею – это Сталин явно считал излишним.
Так отмечался последний довоенный юбилей вождя.
НАЧАЛАСЬ война, на время которой пришлось 65-летие Сталина. Но и оно отмечалось более чем скромно, хотя декабрь 1944 года был норой для громких празднований вполне уместной.
И вот теперь близился первый послевоенный его юбилей – уже 70-летний. Почти за два года до семидесятилетия Сталина – 23 февраля 1948 года в Большом театре торжественно отмечалось тридцатилетие Советской Армии. В президиуме сидел и Сталин. И многие выступавшие не столько говорили об армии, сколько приветствовали его. Сталин никого не перебивал, однако, выбрав небольшой перерыв между выступлениями, поднялся и сказал: