Страница:
И Хрущев-де занялся расследованием, а когда Сталин через несколько недель поинтересовался результатами, Хрущев-старший «постарался убедить его, что донос липовый». Далее Хрущев-младший сообщал, что Попова-де «назначили директором завода, там он в глазах Сталина не представлял угрозы», и резюмировал: «…а следовательно, жизнь его (Попова. –
С.К.)находилась в безопасности»… Цену «свидетельствам» сына Хрущева читатель, знакомый с положением дел по документам, может определить и сам.
ЮБИЛЕЙНЫЙ для Сталина год заканчивался. И он был, как и все остальные годы его жизни, полон больших и малых проблем… Были среди них порой и проблемы «юбилейные», однако речь – не о сталинском юбилее. Десятого октября из Киева в Москву по «ВЧ» позвонил Хрущев – насчет празднования 10-летия присоединения Западной Украины. Он предлагал провести демонстрации и военные парады в Киеве, Львове и Ужгороде, заложить монументы, выпустить документальный фильм и… переименовать город Станислав в город Сталинокарпатск.
Телефонограмму передали Сталину на юг, где он с 5 сентября до 7 декабря был в отпуске, и Сталин все одобрил, кроме идеи переименования (лишь в 1962 году Станислав переименовали в Ивано-Франковск).
Туда же, на юг, Поскребышев переправлял и бумаги, подобные письму главного редактора журнала «Огонек» Алексея Суркова, где тот 18 ноября 1949 года просил санкции на публикацию в 50-м номере журнала статьи кинооператора М. Ошуркова «Незабываемые встречи» – о киносъемках Сталина.
Статья была написана в откровенно слащавой манере, и судьба ее оказалась той же, что и у хрущевской идеи со Сталинокарпатском.
Так что «отпуск» был для Сталина понятием весьма условным – и в «отпуску» дела большие и малые от себя не отпускали… Скажем, в Военно-Воздушных Силах и в Гражданском воздушном флоте участились катастрофы… И уже в «отпуску» Сталин думает о какой-то замене Вершинину в ВВС и Байдукову в ГВФ и 12 сентября 1949 года пишет Маленкову, что «Байдуков – хороший летчик, но как руководитель очень слаб» и что Вершинина можно бы заменить на Жигарева… И уже в сентябре 1949 года бывший второй пилот Чкалова 42-летний Георгий Байдуков отправляется – нет, не в ГУЛАГ, а на учебу в Высшую военную академию им. К.Е. Ворошилова, по окончании которой получит в 1952 году пост заместителя начальника Главного штаба войск ПВО страны по специальной технике.
Приходилось Сталину задумываться и о вещах, еще менее приятных, чем замена слабых руководителей… Так, в 1949 году встал вопрос о восстановлении отмененной 26 мая 1947 года смертной казни. В 1950 году она была восстановлена для «шпионов, изменников и диверсантов», и это было необходимостью – США все чаще забрасывали на территорию СССР именно диверсантов и все активнее разворачивали разведку против нас, пользуясь, в том числе, кадрами германских спецслужб – абвера и СД, а также резервами из «перемещенных лиц». Да и внутренние причины для ужесточения высшей меры наказания имелись.
В связи с последним замечу: Советский Союз времен позднего Сталина (не говоря уже о СССР конца 30-х годов) «продвинутые» «историки» подают как чуть ли не сплошной ГУЛАГ. В опровержение этого можно привести немало личных воспоминаний все еще живущих современников той эпохи. Скажем, мой отец в ответ на вопрос: «Вы что, чувствовали себя рабами?» лишь рассмеялся. К слову, как раз в 1949 году, в двадцать пять лет, он, молодой дежурный по горке станции Нижнеднепровск-Узел, вступил в ряды ВКП(б).
Можно в опровержение лжи о «ГУЛАГовском» образе жизни в послевоенном СССР привести и документы – сегодня в принципе доступные. Однако я познакомлю читателя всего лишь с одной дневниковой записью писателя Михаила Пришвина. Это был чисто личный дневник, в нем практически пет записей о политике, событиях в обществе и т.п. К тому же Пришвин не был очень уж взыскан тогда официальным вниманием и лаской. И это обстоятельство – если верить «историкам»-«демократам» – само по себе могло обеспечить ему внимание со стороны «органов». Так вот, 17 июля 1952 года Пришвин записал:
«Вчера поднимался молодой человек в гору с ведрами, увидел меня, поставил ведра на землю и подошел.
– Здравствуйте, Михаил Михайлович, я читал вашу книгу «Наша страна».
– Ну и что?
– Оказалось, вы и в Сибири были. После того вышла заминка.
– А вы что делаете? – спросил я читателя.
– Я старший инспектор МВД.
– МВД, – сказал я, – это московская… а как дальше?
– Что вы, – отвечает, – какое московская, это на всю страну: Министерство внутренних дел.
Так мы и встретились и разошлись с моим читателем…»
Вот так «полицейская» держава, в которой образованный, развитой и несколько даже опальный (в те годы) гражданин не знаком с аббревиатурой, за которой скрывается главное «полицейское» ведомство!
Нет, но мере того как страна освобождалась от тяжести развалин, она дышала все более полной грудью, потому что становилась год от года богаче, образованней, мощнее, а значит – и свободнее.
Сам же Сталин старел и слабел…
В 1945 году в ответ на предложение поставить в берлинском Трептов-парке его исполинскую статую он отверг идею в весьма иронической манере. И кончилось тем, что в Берлине на пьедестал Победы встал советский солдат-освободитель со спасенной им немецкой девочкой на руках и с мечом в правой руке. Причем скульптор Вучетич вспоминал, что на макете памятника у солдата в руке был автомат, но именно Сталин предложил заменить его на меч, в очередной раз выказав точный художественный вкус и политическую мудрость.
К началу 50-х годов он уже не возражал, например, против разработки в 1949 году проектов монумента себе для Всесоюзной сельскохозяйственной выставки или против установки на входе в Волго-Донской канал в Сталинграде огромной его бронзовой статуи.
Впрочем, вряд ли это можно было расценивать как признак личностного одряхления Сталина. Он до конца оставался Сталиным и к бронзе был, как я понимаю, достаточно равнодушен. Однако Волго-Дон, начинающийся в городе, не просто носящем его имя, но ставшем символом непобеждаемого народа, должен был стать одним из символов эпохи.
А это была эпоха – как ни крути – Сталина! Это была эпоха и Ленина, и воздать должное Ленину были обязаны и страна, им начатая, и сам Сталин – как единственный выдающийся ученик Ленина. Но ведь это и делалось на том же Волго-Доне – на одном берегу в его устье должен был встать огромный бронзовый Ленин.
Однако страна была обязана воздать должное и самому Сталину. Ленин на одном берегу входа в Волго-Дон – это логично. Но даже для архитектурной симметрии (не говоря уже о «симметрии» исторической) на другом берегу должен был встать Сталин.
Это понимали все, понимал и Сталин.
К тому же ему уже пошел восьмой десяток – возраст немалый в любом столетии человеческой истории. Бронзовый Сталин на входе в Волго-Дон мог уже в ближайшие годы стать посмертным памятником.
Нет, я не усматриваю в согласии Сталина на собственные монументы чего-то малодостойного. Он ведь оставлял согражданам страну, которую «от Москвы до самых до окраин» покрывали строительные леса. Зрелая сталинская эпоха была воистину эпохой великих строек!
И этого Сталину тоже не могли простить многие.
Глава седьмая
ЮБИЛЕЙНЫЙ для Сталина год заканчивался. И он был, как и все остальные годы его жизни, полон больших и малых проблем… Были среди них порой и проблемы «юбилейные», однако речь – не о сталинском юбилее. Десятого октября из Киева в Москву по «ВЧ» позвонил Хрущев – насчет празднования 10-летия присоединения Западной Украины. Он предлагал провести демонстрации и военные парады в Киеве, Львове и Ужгороде, заложить монументы, выпустить документальный фильм и… переименовать город Станислав в город Сталинокарпатск.
Телефонограмму передали Сталину на юг, где он с 5 сентября до 7 декабря был в отпуске, и Сталин все одобрил, кроме идеи переименования (лишь в 1962 году Станислав переименовали в Ивано-Франковск).
Туда же, на юг, Поскребышев переправлял и бумаги, подобные письму главного редактора журнала «Огонек» Алексея Суркова, где тот 18 ноября 1949 года просил санкции на публикацию в 50-м номере журнала статьи кинооператора М. Ошуркова «Незабываемые встречи» – о киносъемках Сталина.
Статья была написана в откровенно слащавой манере, и судьба ее оказалась той же, что и у хрущевской идеи со Сталинокарпатском.
Так что «отпуск» был для Сталина понятием весьма условным – и в «отпуску» дела большие и малые от себя не отпускали… Скажем, в Военно-Воздушных Силах и в Гражданском воздушном флоте участились катастрофы… И уже в «отпуску» Сталин думает о какой-то замене Вершинину в ВВС и Байдукову в ГВФ и 12 сентября 1949 года пишет Маленкову, что «Байдуков – хороший летчик, но как руководитель очень слаб» и что Вершинина можно бы заменить на Жигарева… И уже в сентябре 1949 года бывший второй пилот Чкалова 42-летний Георгий Байдуков отправляется – нет, не в ГУЛАГ, а на учебу в Высшую военную академию им. К.Е. Ворошилова, по окончании которой получит в 1952 году пост заместителя начальника Главного штаба войск ПВО страны по специальной технике.
Приходилось Сталину задумываться и о вещах, еще менее приятных, чем замена слабых руководителей… Так, в 1949 году встал вопрос о восстановлении отмененной 26 мая 1947 года смертной казни. В 1950 году она была восстановлена для «шпионов, изменников и диверсантов», и это было необходимостью – США все чаще забрасывали на территорию СССР именно диверсантов и все активнее разворачивали разведку против нас, пользуясь, в том числе, кадрами германских спецслужб – абвера и СД, а также резервами из «перемещенных лиц». Да и внутренние причины для ужесточения высшей меры наказания имелись.
В связи с последним замечу: Советский Союз времен позднего Сталина (не говоря уже о СССР конца 30-х годов) «продвинутые» «историки» подают как чуть ли не сплошной ГУЛАГ. В опровержение этого можно привести немало личных воспоминаний все еще живущих современников той эпохи. Скажем, мой отец в ответ на вопрос: «Вы что, чувствовали себя рабами?» лишь рассмеялся. К слову, как раз в 1949 году, в двадцать пять лет, он, молодой дежурный по горке станции Нижнеднепровск-Узел, вступил в ряды ВКП(б).
Можно в опровержение лжи о «ГУЛАГовском» образе жизни в послевоенном СССР привести и документы – сегодня в принципе доступные. Однако я познакомлю читателя всего лишь с одной дневниковой записью писателя Михаила Пришвина. Это был чисто личный дневник, в нем практически пет записей о политике, событиях в обществе и т.п. К тому же Пришвин не был очень уж взыскан тогда официальным вниманием и лаской. И это обстоятельство – если верить «историкам»-«демократам» – само по себе могло обеспечить ему внимание со стороны «органов». Так вот, 17 июля 1952 года Пришвин записал:
«Вчера поднимался молодой человек в гору с ведрами, увидел меня, поставил ведра на землю и подошел.
– Здравствуйте, Михаил Михайлович, я читал вашу книгу «Наша страна».
– Ну и что?
– Оказалось, вы и в Сибири были. После того вышла заминка.
– А вы что делаете? – спросил я читателя.
– Я старший инспектор МВД.
– МВД, – сказал я, – это московская… а как дальше?
– Что вы, – отвечает, – какое московская, это на всю страну: Министерство внутренних дел.
Так мы и встретились и разошлись с моим читателем…»
Вот так «полицейская» держава, в которой образованный, развитой и несколько даже опальный (в те годы) гражданин не знаком с аббревиатурой, за которой скрывается главное «полицейское» ведомство!
Нет, но мере того как страна освобождалась от тяжести развалин, она дышала все более полной грудью, потому что становилась год от года богаче, образованней, мощнее, а значит – и свободнее.
Сам же Сталин старел и слабел…
В 1945 году в ответ на предложение поставить в берлинском Трептов-парке его исполинскую статую он отверг идею в весьма иронической манере. И кончилось тем, что в Берлине на пьедестал Победы встал советский солдат-освободитель со спасенной им немецкой девочкой на руках и с мечом в правой руке. Причем скульптор Вучетич вспоминал, что на макете памятника у солдата в руке был автомат, но именно Сталин предложил заменить его на меч, в очередной раз выказав точный художественный вкус и политическую мудрость.
К началу 50-х годов он уже не возражал, например, против разработки в 1949 году проектов монумента себе для Всесоюзной сельскохозяйственной выставки или против установки на входе в Волго-Донской канал в Сталинграде огромной его бронзовой статуи.
Впрочем, вряд ли это можно было расценивать как признак личностного одряхления Сталина. Он до конца оставался Сталиным и к бронзе был, как я понимаю, достаточно равнодушен. Однако Волго-Дон, начинающийся в городе, не просто носящем его имя, но ставшем символом непобеждаемого народа, должен был стать одним из символов эпохи.
А это была эпоха – как ни крути – Сталина! Это была эпоха и Ленина, и воздать должное Ленину были обязаны и страна, им начатая, и сам Сталин – как единственный выдающийся ученик Ленина. Но ведь это и делалось на том же Волго-Доне – на одном берегу в его устье должен был встать огромный бронзовый Ленин.
Однако страна была обязана воздать должное и самому Сталину. Ленин на одном берегу входа в Волго-Дон – это логично. Но даже для архитектурной симметрии (не говоря уже о «симметрии» исторической) на другом берегу должен был встать Сталин.
Это понимали все, понимал и Сталин.
К тому же ему уже пошел восьмой десяток – возраст немалый в любом столетии человеческой истории. Бронзовый Сталин на входе в Волго-Дон мог уже в ближайшие годы стать посмертным памятником.
Нет, я не усматриваю в согласии Сталина на собственные монументы чего-то малодостойного. Он ведь оставлял согражданам страну, которую «от Москвы до самых до окраин» покрывали строительные леса. Зрелая сталинская эпоха была воистину эпохой великих строек!
И этого Сталину тоже не могли простить многие.
Глава седьмая
1950-1951 ГОДЫ. ВОССТАНОВЛЕНИЕ НОВОГО И НАСТУПЛЕНИЕ СТАРОГО
Ушли ли мы вперед, или они,
Иль этот мир остался неизменным…
Из 59-го сонета Шекспира
Вокруг меня идут люди, бросившие все свое лучшее в общий костер, чтобы он горел для всех…
Запись в дневнике М.М. Пришвина от 15 февраля 1951 года
Сразу же после окончания войны перед народами СССР встала задача, какой нигде и никогда ни перед одним народом не вставало.
С одной стороны, надо было восстановить беспрецедентно разрушенную страну и ее экономику, и восстановить в кратчайшие сроки.
С другой стороны, надо было одновременно в кратчайшие же сроки обеспечить стране защиту от американского атомного оружия, создав свое такое оружие, а также и средства его доставки на территорию США.
А кроме восстановления разрушенного, надо было создавать новое – и в материальной сфере, и в духовной. И все это – в стране, где чуть ли не у каждого был повод опустить руки: у кого – от вида развалин, у кого – от невозвратимых утрат.
Впрочем, у страны уже был накоплен огромный опыт той работы сообща, без которой не было возможности восстанавливать и строить новое. И работы на всех «фронтах» сразу.
С августа 1945 года пошла всерьез атомная проблема, к руководству которой Сталин подключил Берию. Начало советских ядерных оружейных усилий относилось еще к концу 1941 года, но теперь все убыстрялось. Широко разворачивались и работы по баллистическим ракетам, по реактивной авиации.
А вместе со всем этим шло, если можно так сказать, восстановление того нового, что Россия успела наработать за десять предвоенных лет бурного социалистического строительства. В ходе войны это новое, возникшее в камне новостроек и в душах людей, понесло немалый урон, и теперь его надо было восполнять. Но не все здесь было так просто…
В 1924 году Россия еще была нэповской. В 1929 году она начала всерьез становиться социалистической, и всего за десять лет совершила бурный и успешный рывок к всестороннему прогрессу. Война внесла в этот процесс неоднозначные коррективы. Она разрушала индустриальные гиганты первых пятилеток, но в тылу, в ранее медвежьих углах, возникали новые заводы. Война разрушала результаты культурной революции, а на оккупированных территориях возрождала старые общественные отношения. И она же создавала в пределах сохранившегося СССР более крепкие и совершенные отношения людей друг к другу, к государству, к Отечеству.
Непростые проблемы породила война, хотя проблемы, рожденные войной, всегда, увы, непросты. 31 декабря 1946 года Берия направил Сталину записку № ЛБ-298, которая была, по сути, сопроводительным письмом к записке министра ГБ Абакумова «о продовольственных затруднениях в некоторых районах Молдавской ССР, Измаильской области УССР», о жалобах на голод в Воронежской и Сталинградской областях, выявленных «в результате негласного контроля» Министерством ГБ СССР писем, в основном направляемых родственниками военнослужащим в армию.
Даже выборочно цитировать этот документ тяжело, и я могу понять Абакумова, который, похоже, не рискнул направить его прямо Сталину, а обратился вначале к Берии, а уж тот – к его чести – переправить «бумагу» Сталину не побоялся.
Для верного понимания того, что он прочтет ниже, молодому сегодняшнему читателю надо, пожалуй, пояснить, что та страшная реальность, которая возникала из строк этих писем – тоже документов эпохи, не определяла характер времени. Так, как описывали свою жизнь авторы перлюстрированных писем, жили далеко не все из десятков миллионов простых людей в СССР, хотя безбедно и беспроблемно тогда жили только негодяи. Но и в упомянутых письмах горькая правда была.
Из десятков выдержек из «воронежских» и «сталинградских» писем (всего их было просмотрено особистами около 8 тысяч) я приведу три:
15.XI-46 г. «…Надвигающийся голод страшит, моральное состояние подавленное. Дети наши живут зверской жизнью – вечно злы и голодны…»
(Ефремова М.С., Воронежская обл., ст. Бутурлиновка, Главмука, – Ефремовой Н.А., ПП (полевая почта. – С.К.)39273)
24.XI-46 г. «…Мы погибаем от голода. Хлеба нет, ничего нет, есть нечего. Жить осталось считаные дни, ведь питаясь водой, можно прожить только неделю…»
(Бобровских А.С., Воронежская обл., с. Бегрибанова, ул. Трудовая, д. 40 – Бобровскому И.В., ПП 8948)
24.XI-46 г. «…Мать от голода распухла, поддержать ее нечем… Я кончу жизнь самоубийством, чтобы не видеть этих мук…»
(Шамыгина, Комсомольский р-н, х. Сенной, – Шамыгину, ПП82116)
Приводились в справке МГБ также выдержки из писем рабочих завода №402 из Архангельской области, рабочих, мобилизованных на работу в угольной промышленности Сталинской (позднее – Донецкой) области УССР. Так, Н.Д. Коваль писал из Донбасса П.Г. Горелому на Черниговщину: «…Кормят нас здесь, как собак: на утро пол-литра баланды, на обед то же и ложка каши. Баланду варят из муки. Заработок очень плохой – 300 рублей в месяц, а на питание нужно 600 рублей… Я до весны не выдержу. Многие отсюда сбежали…»
А некто Мурнило из Сталинграда писал Л. Александровой в псковскую деревню Мерзляки вот что: «Я продал все, чтобы спасти жизнь… Я уже начинаю пухнуть. Мне не страшна тюрьма, ибо там я могу получить кусок хлеба…»
Так что Сталин знал, как живет народ. Но, даже не зная, знает ли об этом Сталин, простые люди понимали: чтобы жить лучше, надо много и упорно работать.
И страна, даже голодая, работала.
В ноябре 1945 года Совнарком СССР принял постановление о восстановлении 15 старейших городов СССР, разрушенных немецко-фашистскими захватчиками.
В июле 1946 года открылась навигация на восстановленном Беломорско-Балтийском канале, а в конце года пущена первая очередь Владимирского тракторного завода. Это была лишь одна из послевоенных новостроек, но пока страна в основном сосредотачивалась и собирала вновь не ею разбросанные камни. Восстанавливались Днепродзержинский азотно-туковый, Макеевский труболитейный, Рижский электромашиностроительный, Минский станкостроительный заводы.
18 марта 1947 года Верховный Совет СССР принял закон «О пятилетнем плане восстановления народного хозяйства СССР на 1946-1951 годы». Сосредоточение закончилось. Начинались труды, которые были сродни битвам.
3 марта 1947 года дал ток первый агрегат восстановленного Днепрогэса имени В.И. Ленина.
16 августа окончилось строительство газопровода Саратов – Москва.
4 ноября 1947 года закончилось восстановление первой очереди Ростсельмаша. А под конец года – 14 декабря вышло постановление СМ СССР и ЦК ВКП(б) «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары».
1948 год был отмечен разработкой «Сталинского плана преобразования природы», предусматривающего создание сети искусственных морей, строительство гигантских ГЭС, насаждение лесозащитных полос. А в июле этого же года по предложению Сталина принимается решение разместить новое здание МГУ на Ленинских горах в центре излучины Москвы-реки и строить его как высотное.
29 августа был полностью восстановлен Харьковский тракторный завод. 6 ноября строители сдали новые газопроводы Кохтла-Ярве – Ленинград и Дашава – Киев. Были введены в эксплуатацию Фархадская и Сухумская ГЭС.
После ряда голодных лет улучшалась ситуация в сельском хозяйстве, хотя о благополучном положении здесь говорить не приходилось. Мы это еще увидим.
В целом же работа за три-четыре послевоенных года была проделана огромная. И все это – в условиях все более усиливающегося давления Запада, создания вокруг СССР кольца баз США и разработки планов прямой ядерной агрессии против России.
В марте 1946 года в университете американского города Фултона Черчилль призвал к объединению Запада против СССР, а 4 апреля 1949 года в Вашингтоне было провозглашено создание НАТО.
Советский Союз инициировал в 1949 году создание Совета экономической взаимопомощи, СЭВ. В том же году вступил в эксплуатацию Минский тракторный завод, была полностью восстановлена «Запорожсталь» имени Г.К. Орджоникидзе, а Совет Министров СССР принял постановления о строительстве Куйбышевской ГЭС, Сталинградской ГЭС, Каховской ГЭС; об орошении земель южных районов Украины и северных районов Крыма, засушливых земель в Ростовской и Сталинградской областях.
В 1950 году в числе других был введен в эксплуатацию Закавказский металлургический завод в Рустави, 27 июля 1952 года открылся Волго-Донской судоходный канал им. В.И. Ленина, и в том же году была открыта Цимлянская ГЭС, сданы в эксплуатацию железнодорожные линии Чарджоу – Ургенч и Барнаул – Арышта на Южно-Сибирской магистрали. А на ленинградском заводе «Электросила» построен турбогенератор на 150 тыс. кВт с водородным охлаждением.
Турбогенератор «Электросилы» был достижением мирового класса, но дело было не только в этом. На мощности «Электросилы» в свои первые годы ориентировался наш Атомный проект, и то, что теперь ленинградцы переключались на выдающуюся мирную продукцию, было знаменательно – атомная монополия США была ликвидирована, на подходе была водородная бомба, и дышать теперь стране было легче.
12 марта 1950 года прошли выборы в новый Верховный Совет СССР. При этом авторитет коммунистов в стране был реально огромным. Французскую коммунистическую партию, главную силу французского Сопротивления в годы войны, назвали «партией расстрелянных». Но если к кому и подходило это определение в первую очередь, так это к Всесоюзной Коммунистической партии большевиков. За годы войны на фронтах погибло три миллиона коммунистов. И все же к концу войны в Действующей Армии было три целых три десятых миллиона коммунистов -60 процентов состава ДА. И эту армию партии на фронте подкрепляли миллионы коммунистов в тылу.
Теперь эта многомиллионная «армия», бойцы которой привыкли – хочешь не хочешь, а надо – идти впереди, опять шла в авангарде жизни. Причем такой жизни, суть которой определяли соображения не выгоды, а долга.
В официальных речах, в газетных статьях и в частных разговорах возникало слово «коммунизм».
15 июля 1951 года Михаил Пришвин записал в дневнике:
«Хорошо бы переделать «Государеву дорогу» (роман-сказка, опубликованный в 1957 году. – С.К.),вернее, осуществить замысел самый первоначальный: изобразить рождение коммуниста в мальчике Зуйке на фоне крушения старого мира и борьбы и восхождения нового. Мудрость автора должна сказаться в том, чтобы дать картину возможного коммунизма, в который все мы верим, который должен победить, и отделить его от картины провалов на пути к цели… Надо сделать так, чтобы эта работа была независимая…неспешная и современная, то есть в самый серьез собирала и выводила современность в ее высшем смысле».
Это было написано для себя человеком, которому в 1951 году исполнилось уже 78 лет и жить которому оставалось еще три года, человеком беспартийным и достаточно аполитичным.
И высший смысл современности он искренне видел – как ни будет неприятно это узнать «продвинутым» клеветникам на эпоху Сталина – в борьбе за коммунизм.
В биографической справке о Михаиле Михайловиче, помещенной в изданном в 2003 году издательством «Большая Российская Энциклопедия» «Иллюстрированном энциклопедическом словаре» (составитель А.П. Горкин), сказано: «В дневниках (Пришвина. – С.К.)запечатлены жизнь России с 1910-х гг., социально-нравств. трагедия народа в эпоху тоталитаризма…» и т.д.
О пришвинской мечте и вере в коммунизм «энциклопедисты» не сообщили ни слова. Да и чему тут удивляться – в доме повешенного не говорят о веревке.
Но если уж идеей практического построения коммунизма – не как неиссякаемой кормушки, а как свободного, сознательного сообщества образованных и всесторонне развитых, а значит, свободных людей – был увлечен заканчивавший свой жизненный путь Пришвин, то как же этой идеей были увлечены в СССР Сталина десятки миллионов тех, кто был «в самый серьез» занят претворением этой идеи в дела, в новые заводы, города, сорта пшеницы и новые научные исследовательские установки!
И в той же стране жили, увы, миллионы тех, кому эти идеи были не то чтобы враждебны, но безразличны.
А были и те – их, конечно, было меньшинство – кому эти идеи были неудобны, чужды или даже ненавистны. Таких было немного, но они, во-первых, были. Во-вторых же, они отнюдь не всегда ограничивались ворчанием или бездеятельной ненавистью. Порой они даже имели вполне реальные возможности серьезно пакостить и вносить ферменты духовного разложения во все еще здоровый в своей основе общественный организм.
Я напомню читателю, что в июне 1949 года троцкистка Сломницкая заявляла, что в СССР нет социализма, что в стране господствуют произвол и бесправие. Но вот обложка журнала ЦК ВЛКСМ «Техника – молодежи» за июль 1951 года. Журнал тогда и многие годы после пользовался у советской молодежи огромной популярностью – он будил фантазию и мечту, но подводил под них научную, инженерную, реальную основу, показывал перспективу развития науки, техники, жизни. И на обложке июльского номера было изображено главное здание МГУ – тогда еще лишь строящееся, а на обложке уже сияющее стеклами окон, стройное, новенькое…
На его фоне шагали уверенные в себе и в стране, подтянутые молодые парни и девушки с лицами, освещенными изнутри светом ума и души. Они были одеты не роскошно, но привлекательно и со вкусом. Художник изображал не утопию, а завтрашний день. И открытые, гордые, исполненные красоты и достоинства лица тоже не были пропагандистской лакировкой некоей неприглядной действительности. Художник видел эти лица вокруг себя, и поэтому ему было нетрудно изобразить их правдиво и без приукрашивания.
Это было послевоенное сталинское поколение молодых строителей. Они жили, чтобы строить, и строили, чтобы жить. И в СССР Сталина имели к тому все возможности, хотя свое будущее они могли обеспечить лишь напряженным трудом, далеко не всегда сразу дающим свои плоды. Но это было не так уж тогда и важно. Важно было то, что люди в заново восстановленной стране видели перед собой вполне реальную оптимистическую перспективу.
Только в одном номере «ТМ» за 1951 год были помещены материалы «Сегодня и завтра землеройных машин», «Скреперы», «Землекоп-гигант», «Командиры экскаваторов», «Землесос «Сормовский-1», «Машины роют канал», «Советская наука о грунтах», «Взрыв-строитель», «Шагающий экскаватор»…
В апрельском номере за 1946 год академик-химик, Герой Социалистического Труда Н.Д. Зелинский публиковал в «ТМ» статью «К пределам сжатия», в сдвоенном августовско-сентябрьском номере журнала за тот же год А. Георгиев писал о недавно открытом новом физическом эффекте – «свечении Черепкова», а заслуженный деятель науки и техники В. Охотников – об удивительной землеройной «подземной лодке» советского инженера А.И. Требелёва, сконструированной по законам тогда еще не существовавшей бионики – с учетом того, как роет землю крот. Требелёв начал заниматься этим удивительным проектом в 1937 году, который для единомышленников троцкистки Сломницкой был лишь «годом репрессий и ГУЛАГа»…
В 1953 году в «ТМ» публикуется статья А. Штернфельда «Накануне космического полета»…
Однако в те же годы получали оформление и развитие процессы и фигуры, для социализма потенциально разрушительные, созиданию враждебные.
ДА, НА РУБЕЖЕ 40-х и 50-х годов в стране шли очень разные процессы.
Кто-то упорно и сознательно трудился, обустраивая в первую голову державу, а уж потом – по мере того как держава крепла и богатела – обустраивая и свою житейскую жизнь.
А кто-то стремился «урвать» свое и пускался для этого во все тяжкие…
Кто-то заботливо лелеял свое ущемленное самолюбие, а кто-то и озлоблялся из-за той бедности, которая все еще выглядывала из многих углов. И озлоблялся сразу на социализм, на Сталина.
Кто-то не мог забыть того достатка, который увидел в даже разрушенной Германии, не понимая при этом, что этот достаток был достигнут в результате такого тщательного труда, к которому в России массового вкуса всегда не хватало.
Война, с одной стороны, лишила страну миллионов прекрасных людей, увлеченно занятых социалистическим созиданием науки, индустрии, сельского хозяйства, культуры и вообще новой жизни – новой в большом и малом.
С другой стороны, война вынесла в жизнь немало мути… Не развивая эту мысль, я приведу несколько документов, и тогда, возможно, читателю станет понятнее, что автор имеет в виду.
Скажем, еще 27 сентября 1944 года нарком внутренних дел Берия подписал совершенно секретное спецсообщение №1030/б. Я привожу его полностью:
«ГОКО – товарищу СТАЛИНУ И.В.
СНК СССР – товарищу МОЛОТОВУ В.М.».
ЦК ВКП – товарищу МАЛЕНКОВУ Г.М.
С 25 августа по 4 сентября с.г. в районы Минска, Борисова, Орши, Барановичи и Невеля и на территорию Смоленской области были выброшены группы немецких парашютистов-диверсантов, состоящие из подростков в возрасте от 8 (восьми. – С.К)до 15 лет.
Из числа выброшенных задержано 22 человека. По показаниям задержанных, в 1943 году в гор. Конино (Польша) и в гор. Гамбурге немцы организовали диверсионные школы для подростков, взятых из детских домов гг. Орша, Минска, Ярцево и Орел.
В школе преподавались топография, подрывное дело и тактика перехода через линию фронта. После окончания школы подростки были выброшены в наш тыл с задачей подрыва паровозов. У задержанных изъяты брикеты взрывчатки, имеющие форму и цвет каменного угля, выданные им для подбрасывания в тендеры. Розыск остальных парашютистов продолжается. Народный комиссар внутренних дел Союза ССР
Л. Берия».
Не знаю, как читателя, а меня этот документ ошеломил. Но по здравом размышлении я не мог не отдать должное изобретательности и сметке абвера. Идея была явно неплоха. Попавшихся сопляков никто, конечно, не расстреливал. Кто-то был направлен в детские дома, кто-то – в лагеря. В 1950 году старшим из них уже исполнялось двадцать лет, младшим – четырнадцать. Даже у младших возраст – комсомольский. Но что было в душе у этих граждан Советского Союза?
К слову, уже в путинской «Россиянин» широким экраном прошел фильм «Сволочи», где ситуация была переврана с точностью «до наоборот». Мол, это «иезуиты»-де Берии готовили в лагерях и засылали в немецкий тыл мальчишек-диверсантов. Я не знаю биографий авторов этого фильма, но не исключаю, что кто-то из них или входил в число тех, о ком Берия сообщал Сталину в 1944 году, или находится с ними в родстве, во всяком случае – духовном. Вот еще документ – спецсообщение начальника ГУ контрразведки «Смерш» B.C. Абакумова Сталину № 551/А. Оно датировано 5 октября 1944 года и приводится здесь частично:
Ушли ли мы вперед, или они,
Иль этот мир остался неизменным…
Из 59-го сонета Шекспира
Вокруг меня идут люди, бросившие все свое лучшее в общий костер, чтобы он горел для всех…
Запись в дневнике М.М. Пришвина от 15 февраля 1951 года
Сразу же после окончания войны перед народами СССР встала задача, какой нигде и никогда ни перед одним народом не вставало.
С одной стороны, надо было восстановить беспрецедентно разрушенную страну и ее экономику, и восстановить в кратчайшие сроки.
С другой стороны, надо было одновременно в кратчайшие же сроки обеспечить стране защиту от американского атомного оружия, создав свое такое оружие, а также и средства его доставки на территорию США.
А кроме восстановления разрушенного, надо было создавать новое – и в материальной сфере, и в духовной. И все это – в стране, где чуть ли не у каждого был повод опустить руки: у кого – от вида развалин, у кого – от невозвратимых утрат.
Впрочем, у страны уже был накоплен огромный опыт той работы сообща, без которой не было возможности восстанавливать и строить новое. И работы на всех «фронтах» сразу.
С августа 1945 года пошла всерьез атомная проблема, к руководству которой Сталин подключил Берию. Начало советских ядерных оружейных усилий относилось еще к концу 1941 года, но теперь все убыстрялось. Широко разворачивались и работы по баллистическим ракетам, по реактивной авиации.
А вместе со всем этим шло, если можно так сказать, восстановление того нового, что Россия успела наработать за десять предвоенных лет бурного социалистического строительства. В ходе войны это новое, возникшее в камне новостроек и в душах людей, понесло немалый урон, и теперь его надо было восполнять. Но не все здесь было так просто…
В 1924 году Россия еще была нэповской. В 1929 году она начала всерьез становиться социалистической, и всего за десять лет совершила бурный и успешный рывок к всестороннему прогрессу. Война внесла в этот процесс неоднозначные коррективы. Она разрушала индустриальные гиганты первых пятилеток, но в тылу, в ранее медвежьих углах, возникали новые заводы. Война разрушала результаты культурной революции, а на оккупированных территориях возрождала старые общественные отношения. И она же создавала в пределах сохранившегося СССР более крепкие и совершенные отношения людей друг к другу, к государству, к Отечеству.
Непростые проблемы породила война, хотя проблемы, рожденные войной, всегда, увы, непросты. 31 декабря 1946 года Берия направил Сталину записку № ЛБ-298, которая была, по сути, сопроводительным письмом к записке министра ГБ Абакумова «о продовольственных затруднениях в некоторых районах Молдавской ССР, Измаильской области УССР», о жалобах на голод в Воронежской и Сталинградской областях, выявленных «в результате негласного контроля» Министерством ГБ СССР писем, в основном направляемых родственниками военнослужащим в армию.
Даже выборочно цитировать этот документ тяжело, и я могу понять Абакумова, который, похоже, не рискнул направить его прямо Сталину, а обратился вначале к Берии, а уж тот – к его чести – переправить «бумагу» Сталину не побоялся.
Для верного понимания того, что он прочтет ниже, молодому сегодняшнему читателю надо, пожалуй, пояснить, что та страшная реальность, которая возникала из строк этих писем – тоже документов эпохи, не определяла характер времени. Так, как описывали свою жизнь авторы перлюстрированных писем, жили далеко не все из десятков миллионов простых людей в СССР, хотя безбедно и беспроблемно тогда жили только негодяи. Но и в упомянутых письмах горькая правда была.
Из десятков выдержек из «воронежских» и «сталинградских» писем (всего их было просмотрено особистами около 8 тысяч) я приведу три:
15.XI-46 г. «…Надвигающийся голод страшит, моральное состояние подавленное. Дети наши живут зверской жизнью – вечно злы и голодны…»
(Ефремова М.С., Воронежская обл., ст. Бутурлиновка, Главмука, – Ефремовой Н.А., ПП (полевая почта. – С.К.)39273)
24.XI-46 г. «…Мы погибаем от голода. Хлеба нет, ничего нет, есть нечего. Жить осталось считаные дни, ведь питаясь водой, можно прожить только неделю…»
(Бобровских А.С., Воронежская обл., с. Бегрибанова, ул. Трудовая, д. 40 – Бобровскому И.В., ПП 8948)
24.XI-46 г. «…Мать от голода распухла, поддержать ее нечем… Я кончу жизнь самоубийством, чтобы не видеть этих мук…»
(Шамыгина, Комсомольский р-н, х. Сенной, – Шамыгину, ПП82116)
Приводились в справке МГБ также выдержки из писем рабочих завода №402 из Архангельской области, рабочих, мобилизованных на работу в угольной промышленности Сталинской (позднее – Донецкой) области УССР. Так, Н.Д. Коваль писал из Донбасса П.Г. Горелому на Черниговщину: «…Кормят нас здесь, как собак: на утро пол-литра баланды, на обед то же и ложка каши. Баланду варят из муки. Заработок очень плохой – 300 рублей в месяц, а на питание нужно 600 рублей… Я до весны не выдержу. Многие отсюда сбежали…»
А некто Мурнило из Сталинграда писал Л. Александровой в псковскую деревню Мерзляки вот что: «Я продал все, чтобы спасти жизнь… Я уже начинаю пухнуть. Мне не страшна тюрьма, ибо там я могу получить кусок хлеба…»
Так что Сталин знал, как живет народ. Но, даже не зная, знает ли об этом Сталин, простые люди понимали: чтобы жить лучше, надо много и упорно работать.
И страна, даже голодая, работала.
В ноябре 1945 года Совнарком СССР принял постановление о восстановлении 15 старейших городов СССР, разрушенных немецко-фашистскими захватчиками.
В июле 1946 года открылась навигация на восстановленном Беломорско-Балтийском канале, а в конце года пущена первая очередь Владимирского тракторного завода. Это была лишь одна из послевоенных новостроек, но пока страна в основном сосредотачивалась и собирала вновь не ею разбросанные камни. Восстанавливались Днепродзержинский азотно-туковый, Макеевский труболитейный, Рижский электромашиностроительный, Минский станкостроительный заводы.
18 марта 1947 года Верховный Совет СССР принял закон «О пятилетнем плане восстановления народного хозяйства СССР на 1946-1951 годы». Сосредоточение закончилось. Начинались труды, которые были сродни битвам.
3 марта 1947 года дал ток первый агрегат восстановленного Днепрогэса имени В.И. Ленина.
16 августа окончилось строительство газопровода Саратов – Москва.
4 ноября 1947 года закончилось восстановление первой очереди Ростсельмаша. А под конец года – 14 декабря вышло постановление СМ СССР и ЦК ВКП(б) «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары».
1948 год был отмечен разработкой «Сталинского плана преобразования природы», предусматривающего создание сети искусственных морей, строительство гигантских ГЭС, насаждение лесозащитных полос. А в июле этого же года по предложению Сталина принимается решение разместить новое здание МГУ на Ленинских горах в центре излучины Москвы-реки и строить его как высотное.
29 августа был полностью восстановлен Харьковский тракторный завод. 6 ноября строители сдали новые газопроводы Кохтла-Ярве – Ленинград и Дашава – Киев. Были введены в эксплуатацию Фархадская и Сухумская ГЭС.
После ряда голодных лет улучшалась ситуация в сельском хозяйстве, хотя о благополучном положении здесь говорить не приходилось. Мы это еще увидим.
В целом же работа за три-четыре послевоенных года была проделана огромная. И все это – в условиях все более усиливающегося давления Запада, создания вокруг СССР кольца баз США и разработки планов прямой ядерной агрессии против России.
В марте 1946 года в университете американского города Фултона Черчилль призвал к объединению Запада против СССР, а 4 апреля 1949 года в Вашингтоне было провозглашено создание НАТО.
Советский Союз инициировал в 1949 году создание Совета экономической взаимопомощи, СЭВ. В том же году вступил в эксплуатацию Минский тракторный завод, была полностью восстановлена «Запорожсталь» имени Г.К. Орджоникидзе, а Совет Министров СССР принял постановления о строительстве Куйбышевской ГЭС, Сталинградской ГЭС, Каховской ГЭС; об орошении земель южных районов Украины и северных районов Крыма, засушливых земель в Ростовской и Сталинградской областях.
В 1950 году в числе других был введен в эксплуатацию Закавказский металлургический завод в Рустави, 27 июля 1952 года открылся Волго-Донской судоходный канал им. В.И. Ленина, и в том же году была открыта Цимлянская ГЭС, сданы в эксплуатацию железнодорожные линии Чарджоу – Ургенч и Барнаул – Арышта на Южно-Сибирской магистрали. А на ленинградском заводе «Электросила» построен турбогенератор на 150 тыс. кВт с водородным охлаждением.
Турбогенератор «Электросилы» был достижением мирового класса, но дело было не только в этом. На мощности «Электросилы» в свои первые годы ориентировался наш Атомный проект, и то, что теперь ленинградцы переключались на выдающуюся мирную продукцию, было знаменательно – атомная монополия США была ликвидирована, на подходе была водородная бомба, и дышать теперь стране было легче.
12 марта 1950 года прошли выборы в новый Верховный Совет СССР. При этом авторитет коммунистов в стране был реально огромным. Французскую коммунистическую партию, главную силу французского Сопротивления в годы войны, назвали «партией расстрелянных». Но если к кому и подходило это определение в первую очередь, так это к Всесоюзной Коммунистической партии большевиков. За годы войны на фронтах погибло три миллиона коммунистов. И все же к концу войны в Действующей Армии было три целых три десятых миллиона коммунистов -60 процентов состава ДА. И эту армию партии на фронте подкрепляли миллионы коммунистов в тылу.
Теперь эта многомиллионная «армия», бойцы которой привыкли – хочешь не хочешь, а надо – идти впереди, опять шла в авангарде жизни. Причем такой жизни, суть которой определяли соображения не выгоды, а долга.
В официальных речах, в газетных статьях и в частных разговорах возникало слово «коммунизм».
15 июля 1951 года Михаил Пришвин записал в дневнике:
«Хорошо бы переделать «Государеву дорогу» (роман-сказка, опубликованный в 1957 году. – С.К.),вернее, осуществить замысел самый первоначальный: изобразить рождение коммуниста в мальчике Зуйке на фоне крушения старого мира и борьбы и восхождения нового. Мудрость автора должна сказаться в том, чтобы дать картину возможного коммунизма, в который все мы верим, который должен победить, и отделить его от картины провалов на пути к цели… Надо сделать так, чтобы эта работа была независимая…неспешная и современная, то есть в самый серьез собирала и выводила современность в ее высшем смысле».
Это было написано для себя человеком, которому в 1951 году исполнилось уже 78 лет и жить которому оставалось еще три года, человеком беспартийным и достаточно аполитичным.
И высший смысл современности он искренне видел – как ни будет неприятно это узнать «продвинутым» клеветникам на эпоху Сталина – в борьбе за коммунизм.
В биографической справке о Михаиле Михайловиче, помещенной в изданном в 2003 году издательством «Большая Российская Энциклопедия» «Иллюстрированном энциклопедическом словаре» (составитель А.П. Горкин), сказано: «В дневниках (Пришвина. – С.К.)запечатлены жизнь России с 1910-х гг., социально-нравств. трагедия народа в эпоху тоталитаризма…» и т.д.
О пришвинской мечте и вере в коммунизм «энциклопедисты» не сообщили ни слова. Да и чему тут удивляться – в доме повешенного не говорят о веревке.
Но если уж идеей практического построения коммунизма – не как неиссякаемой кормушки, а как свободного, сознательного сообщества образованных и всесторонне развитых, а значит, свободных людей – был увлечен заканчивавший свой жизненный путь Пришвин, то как же этой идеей были увлечены в СССР Сталина десятки миллионов тех, кто был «в самый серьез» занят претворением этой идеи в дела, в новые заводы, города, сорта пшеницы и новые научные исследовательские установки!
И в той же стране жили, увы, миллионы тех, кому эти идеи были не то чтобы враждебны, но безразличны.
А были и те – их, конечно, было меньшинство – кому эти идеи были неудобны, чужды или даже ненавистны. Таких было немного, но они, во-первых, были. Во-вторых же, они отнюдь не всегда ограничивались ворчанием или бездеятельной ненавистью. Порой они даже имели вполне реальные возможности серьезно пакостить и вносить ферменты духовного разложения во все еще здоровый в своей основе общественный организм.
Я напомню читателю, что в июне 1949 года троцкистка Сломницкая заявляла, что в СССР нет социализма, что в стране господствуют произвол и бесправие. Но вот обложка журнала ЦК ВЛКСМ «Техника – молодежи» за июль 1951 года. Журнал тогда и многие годы после пользовался у советской молодежи огромной популярностью – он будил фантазию и мечту, но подводил под них научную, инженерную, реальную основу, показывал перспективу развития науки, техники, жизни. И на обложке июльского номера было изображено главное здание МГУ – тогда еще лишь строящееся, а на обложке уже сияющее стеклами окон, стройное, новенькое…
На его фоне шагали уверенные в себе и в стране, подтянутые молодые парни и девушки с лицами, освещенными изнутри светом ума и души. Они были одеты не роскошно, но привлекательно и со вкусом. Художник изображал не утопию, а завтрашний день. И открытые, гордые, исполненные красоты и достоинства лица тоже не были пропагандистской лакировкой некоей неприглядной действительности. Художник видел эти лица вокруг себя, и поэтому ему было нетрудно изобразить их правдиво и без приукрашивания.
Это было послевоенное сталинское поколение молодых строителей. Они жили, чтобы строить, и строили, чтобы жить. И в СССР Сталина имели к тому все возможности, хотя свое будущее они могли обеспечить лишь напряженным трудом, далеко не всегда сразу дающим свои плоды. Но это было не так уж тогда и важно. Важно было то, что люди в заново восстановленной стране видели перед собой вполне реальную оптимистическую перспективу.
Только в одном номере «ТМ» за 1951 год были помещены материалы «Сегодня и завтра землеройных машин», «Скреперы», «Землекоп-гигант», «Командиры экскаваторов», «Землесос «Сормовский-1», «Машины роют канал», «Советская наука о грунтах», «Взрыв-строитель», «Шагающий экскаватор»…
В апрельском номере за 1946 год академик-химик, Герой Социалистического Труда Н.Д. Зелинский публиковал в «ТМ» статью «К пределам сжатия», в сдвоенном августовско-сентябрьском номере журнала за тот же год А. Георгиев писал о недавно открытом новом физическом эффекте – «свечении Черепкова», а заслуженный деятель науки и техники В. Охотников – об удивительной землеройной «подземной лодке» советского инженера А.И. Требелёва, сконструированной по законам тогда еще не существовавшей бионики – с учетом того, как роет землю крот. Требелёв начал заниматься этим удивительным проектом в 1937 году, который для единомышленников троцкистки Сломницкой был лишь «годом репрессий и ГУЛАГа»…
В 1953 году в «ТМ» публикуется статья А. Штернфельда «Накануне космического полета»…
Однако в те же годы получали оформление и развитие процессы и фигуры, для социализма потенциально разрушительные, созиданию враждебные.
ДА, НА РУБЕЖЕ 40-х и 50-х годов в стране шли очень разные процессы.
Кто-то упорно и сознательно трудился, обустраивая в первую голову державу, а уж потом – по мере того как держава крепла и богатела – обустраивая и свою житейскую жизнь.
А кто-то стремился «урвать» свое и пускался для этого во все тяжкие…
Кто-то заботливо лелеял свое ущемленное самолюбие, а кто-то и озлоблялся из-за той бедности, которая все еще выглядывала из многих углов. И озлоблялся сразу на социализм, на Сталина.
Кто-то не мог забыть того достатка, который увидел в даже разрушенной Германии, не понимая при этом, что этот достаток был достигнут в результате такого тщательного труда, к которому в России массового вкуса всегда не хватало.
Война, с одной стороны, лишила страну миллионов прекрасных людей, увлеченно занятых социалистическим созиданием науки, индустрии, сельского хозяйства, культуры и вообще новой жизни – новой в большом и малом.
С другой стороны, война вынесла в жизнь немало мути… Не развивая эту мысль, я приведу несколько документов, и тогда, возможно, читателю станет понятнее, что автор имеет в виду.
Скажем, еще 27 сентября 1944 года нарком внутренних дел Берия подписал совершенно секретное спецсообщение №1030/б. Я привожу его полностью:
«ГОКО – товарищу СТАЛИНУ И.В.
СНК СССР – товарищу МОЛОТОВУ В.М.».
ЦК ВКП – товарищу МАЛЕНКОВУ Г.М.
С 25 августа по 4 сентября с.г. в районы Минска, Борисова, Орши, Барановичи и Невеля и на территорию Смоленской области были выброшены группы немецких парашютистов-диверсантов, состоящие из подростков в возрасте от 8 (восьми. – С.К)до 15 лет.
Из числа выброшенных задержано 22 человека. По показаниям задержанных, в 1943 году в гор. Конино (Польша) и в гор. Гамбурге немцы организовали диверсионные школы для подростков, взятых из детских домов гг. Орша, Минска, Ярцево и Орел.
В школе преподавались топография, подрывное дело и тактика перехода через линию фронта. После окончания школы подростки были выброшены в наш тыл с задачей подрыва паровозов. У задержанных изъяты брикеты взрывчатки, имеющие форму и цвет каменного угля, выданные им для подбрасывания в тендеры. Розыск остальных парашютистов продолжается. Народный комиссар внутренних дел Союза ССР
Л. Берия».
Не знаю, как читателя, а меня этот документ ошеломил. Но по здравом размышлении я не мог не отдать должное изобретательности и сметке абвера. Идея была явно неплоха. Попавшихся сопляков никто, конечно, не расстреливал. Кто-то был направлен в детские дома, кто-то – в лагеря. В 1950 году старшим из них уже исполнялось двадцать лет, младшим – четырнадцать. Даже у младших возраст – комсомольский. Но что было в душе у этих граждан Советского Союза?
К слову, уже в путинской «Россиянин» широким экраном прошел фильм «Сволочи», где ситуация была переврана с точностью «до наоборот». Мол, это «иезуиты»-де Берии готовили в лагерях и засылали в немецкий тыл мальчишек-диверсантов. Я не знаю биографий авторов этого фильма, но не исключаю, что кто-то из них или входил в число тех, о ком Берия сообщал Сталину в 1944 году, или находится с ними в родстве, во всяком случае – духовном. Вот еще документ – спецсообщение начальника ГУ контрразведки «Смерш» B.C. Абакумова Сталину № 551/А. Оно датировано 5 октября 1944 года и приводится здесь частично: