Страница:
— Ничего не говори, это я, Барни, — торопливо прошептал ей на ухо Уэбстер-младший, легко снял ее с загородки и поставил перед собой.
— Что ты здесь делаешь? Ты должен приехать из школы только на следующей неделе. Что случилось? Почему ты говоришь шепотом?
— Меня исключили.
— Черт побери! За что?
— Мы устроили вечеринку с выпивкой. За спиртным отправился я. Меня и повязали прямо у дверей комнаты, где ждали остальные.
— Ох, Барни, ты просто осел! Ты идиот, ты испортил себе жизнь! Что случилось с остальными?
— Они сказали, что ни о чем не знали, мол, это я приготовил им сюрприз.
— Милые ребятки.
— С чего бы им признаваться? Ведь не их застукали на месте преступления. Я бы поступил точно так же. Так что меня вышибли за год до окончания школы.
— И как ты сюда добрался?
— На мотоцикле. Я купил подержанный «Харлей», отремонтировал его, и он теперь бегает лучше нового. Мотоциклы — это моя слабость, и я в них так хорошо разбираюсь, что ты просто не поверишь.
— А что скажут мамаша и папаша Уэбстер?
— Вот с ними наверняка возникнут проблемы. Пойдем в каморку, где висит сбруя, и придумаем, что им наврать.
— Барни, ты мечтатель. Им все сообщат из школы. Куда легче сбежать из тюрьмы Алькатрас.
— А там и есть Алькатрас.
— А мне казалось, что тебе нравится в школе.
— Ничего подобного. У меня нет никаких способностей к учебе, но я первоклассный механик. Я обзавелся множеством друзей, но они так стараются быть похожими на своих отцов. Это все не по мне. Я хочу работать руками, владеть мастерской по ремонту мотоциклов. Вот моя мечта. Только родителям я не могу об этом сказать. Они мне не позволят. Сын-работяга в семье Уэбстер? Они заставят меня кончить какой-нибудь колледж, пусть и третьеразрядный, даже если для этого им придется кого-нибудь подкупить.
Барни открыл дверь в комнату, зажег свет, впустил Мэгги и закрыл дверь.
— Фу! Наконец-то добрался. Я-то представлял, что увижу, как ты все еще пытаешься научиться ездить верхом. Первым делом пришел на конюшню.
— Ха! Я могу справиться с любой лошадью в этом округе.
— Неужели?
— Представь себе.
Они стояли и смотрели друг на друга, не в силах сдержать радость от неожиданной встречи. Мэгги подумала, что никогда в жизни не была еще так рада видеть человека. Казалось, время остановилось, пока они разглядывали друг друга. Барни очень вырос, он был выше шести футов, его белокурые волосы растрепал ветер, и пряди упали ему на лоб. Лицо у него загорело и из милого мальчишеского превратилось в лицо почти взрослого мужчины. Черты уже определились, но еще будут меняться. Только нагловатая улыбка и россыпь веснушек напоминали мальчика, которого Мэгги знала с пятилетнего возраста.
— Держу пари, что ты по-прежнему плохо держишься в седле, — нарушил затянувшееся молчание Барни. — И мне снова придется тебя выручать.
— На что поспорим? — бросила ему вызов Мэгги.
— На поцелуй.
— Что же это за пари? Если я плохо езжу верхом, то я целую тебя. Если я хорошо это делаю, то ты целуешь меня, так, что ли? И так, и так — тебе приз! Нет уж, спасибо.
— Ладно, не надо пари. Я тебе верю. Кстати, а ты знаешь, в какую красотку ты превратилась?
— Разумеется.
— А вот я этого не знал. — Барни осторожно прикоснулся ладонями к лицу Мэгги и поцеловал ее в губы. Это был долгий, жадный поцелуй. Она широко открыла глаза от удивления и ответила на его поцелуй с такой же жадностью. Комната закружилась вокруг нее, стремена, седла, шапочки, ряды отполированных до блеска сапог, дюжины фотографий лошадей — все завертелось водоворотом. Мэгги пошатнулась. Барни удержал ее.
— Тебе понравилось?
— Да, и я хочу еще. Идем сюда, на диван.
— Мэгги, мы ведь не родственники, верно?
— Даже не дальние. Мы просто старые друзья.
— О господи, — простонал Барни, — ты просто сноп шибательная и такая взрослая! Где я был раньше?
— Ты был слишком занят, чтобы обратить на мен внимание.
— Я дурак!
— Да, не слишком умен, заткнись. — Мэгги потянулась к нему, раскрывая жадные, зовущие губы. Она дрожала от наслаждения, пока язык Барни ласкал ее рот. Она запустила пальцы ему в волосы, чтобы прижать ближе, покрывала поцелуями все его лицо, вдыхая незнакомый запах его кожи, ощущая ее восхитительную грубость. Резким движением она перевернула его на спину, чтобы целовать его шею, лоб, уши, отвечать на его поцелуи. О, Барни был мужчиной, мужчиной и незнакомцем, которого она никогда не знала и никогда не понимала. Она любила его, мелькнула вдруг в затуманенном сознании Мэгги, любила так, как могла любить мужчину.
— Я хочу потрогать твои груди, — прошептал Барни у самых ее губ. Мэгги тут же рванула пуговицы на блузке и распахнула ее. Она задохнулась от наслаждения, которое доставило ей его прикосновение, нежное и твердое. Ласки Барни открывали перед ней новый мир. Она лежала под ним, прижимаясь к нему всем телом, а он сосал ее соски, терся о ее лобок твердым пенисом. Спустя секунду оба кончили, совершенно одетые. Мэгги задохнулась, а Барни сдавленно застонал.
Слишком потрясенные, чтобы произнести хоть слово, изумленные, не в состоянии даже пошевелиться, они крепко обнимали друг друга. Барни ослабел от неожиданного яростного оргазма, и Мэгги чувствовала слабость от полученного наслаждения, незнакомого ей раньше.
— А мы ведь даже не дошли до конца, — наконец произнес Барни.
— Неужели?
— Конечно.
— Я никогда этого не делала, — призналась Мэгги. — А ты?
— Было, но не так чтобы часто. Ты такая… быстрая.
— Это хорошо?
— Замечательно. О Мэгги, я должен это повторить.
— Я тоже этого хочу.
— Прикоснись ко мне, Мэгги, дотронься до меня. Я всегда любил тебя.
— Я знаю.
— Ты можешь снять джинсы?
— Ладно. Но ничего такого себе не позволяй.
— Обещаю.
Они мгновенно разделись догола и целовали, ласкали, покусывали друг друга, изучали тела друг друга, изо всех сил стараясь удержаться от того, чего им обоим отчаянно хотелось. Но, сходя с ума от любопытства, они все же дали волю рукам, и нетерпеливые, жадные пальцы пустились в любовное путешествие. Скоро, слишком скоро волна наслаждения снова вознесла их к темнеющим небесам. Им обоим не суждено забыть этот весенний вечер.
Мэгги вернулась в свою комнату по черной лестнице, а Барни устроился на ночлег в комнате с упряжью. Девушке как-то удалось привести себя в порядок на тот случай, если она встретит кого-нибудь по дороге. Но ее никто не увидел. Придя к себе, Мэгги повела носом и сразу сообразила, что первым делом ей следует принять душ. Острый запах окутал ее всю. Руки, джинсы, даже ее волосы восхитительно пахли Барни. Если бы не вероятность того, что в любой момент к ней могут постучать и поинтересоваться, почему ее не было за ужином, Мэгги бы так и наслаждалась этим смешением их запахов. Но следовало поторопиться.
После душа Мэгги надела чистую пижаму и легла в постель. Теперь на вопрос любопытной горничной она могла смело ответить, что почувствовала себя плохо и поэтому не спустилась к ужину. Она выключила свет, откинулась на подушки и стала вспоминать то, что с ней случилось.
Сначала Мэгги могла думать только о Барни. Его член, как он восстает из гнезда белокурых волос, властный, требовательный — просто мурашки по коже. Если бы Барни попросил ее отдаться ему, Мэгги бы не устояла. Ей так хотелось этого прямо сейчас, что пришлось довести себя до оргазма, прежде чем она смогла спокойно думать о чем-то еще.
Барни только семнадцать с половиной, рассуждала Мэгги, вновь обретя способность спокойно дышать и спокойно обдумывать ситуацию. Этот мужчина-мальчик, еще не повзрослевший, обладал пугающей способностью заставлять ее совершать безумные поступки, и все из-за его члена.
Нет. Если она еще раз встретится с Барни в комнате с упряжью, она отдастся ему. Завтра он наверняка усядется на свой мотоцикл и отправится покупать презервативы, потом станет уговаривать ее, что секс совершенно безопасен, и она не сможет сопротивляться, потому что отчаянно его хочет. Нет!
Мэгги испугалась. Она становится совершенно беспомощной, когда лежит в его объятиях, целует его, вдыхает его запах. Ей никогда больше не удастся остановиться, как в этот раз. Барни, дорогой прекрасный Барни, нет! Теперь она знала о сексе в десять раз больше, чем несколько часов назад, и понимала, что его член, упругий, твердый член лишает ее здравого смысла. А она этого не желает.
Она не должна идти к нему. Слишком многое против этого, мрачно напомнила себе Мэгги. Они не могут позволить себе пуститься в сексуальную авантюру, сжигающую их обоих. Мэгги знала не много, но ощущала, что они стоят на самом краешке того чувства, которое называют одержимостью.
Они не были родственниками, ни близкими, ни дальними. Но этот новый, незнакомый Барни буквально завораживал ее. Они пойдут на все, чтобы быть вместе, однажды их обнаружат и накажут. Мэдисон и Тайлер. Нет, никогда!
Она собирается в колледж, а его выгнали из школы, и он не намерен туда возвращаться. Ее ожидают годы любовных приключений, а его амбиций хватает только на то, чтобы мечтать о мастерской по ремонту мотоциклов. Мэгги изо всех сил старалась быть реалисткой. У каждого из них впереди вся жизнь, и будущее они представляют себе по-разному. Одного секса им будет недостаточно, их полудетской любви им не хватит. Реальный мир раздавит их. Они просто еще слишком молоды.
Но что же случилось с ее жаждой приключений, с острым желанием покорить мир, спрашивала себя Мэгги. Ответ нашелся сам собой. Ничего не случилось. Она по-прежнему этого хочет. Неожиданное появление Барни ничего не изменило. Он просто неудачно выбрал время. Она не хочет изменять своей мечте ради Барни, нежного, любящего, божественного, восхитительного Барни, даже если она его никогда не забудет. Нет, все должно на этом закончиться. Будем считать, что ничего не было.
Было, конечно, было, и слезы текли по ее щекам. Первое приключение на одну ночь, но не последнее.
На следующее утро за ленчем Мэгги оказалась за столом одна.
— А где тетя и дядя? — спросила она кухарку Элизабет.
— Они отправились в школу к Барни, во всяком случае, именно об этом они говорили за завтраком. Там какие-то крупные неприятности, не знаю, какие именно.
— А ты… больше никого тут не видела?
— Держу пари, что тебе, девочка, об этом известно больше, чем мне.
— Почему ты так говоришь? — как ни в чем не бывало поинтересовалась Мэгги.
— Когда я спустилась вниз сегодня утром, то обнаружила на кухне Барни. Мне пришлось скормить ему половину приготовленной еды, прежде чем он ушел.
— Барни? Что он тут делает?
— Я думала, что ты знаешь.
— Понятия не имею.
Мэгги прогулочным шагом отправилась к конюшням. Интересно, где теперь скрывается Барни? Конюхи могли его заметить.
— Господи, я уже думал, что ты никогда не появишься, — Барни вышел из-за деревьев. — Иди сюда, моя дорогая Мэгги. Я не спал всю ночь, думал только о тебе.
— Нет, Барни, — Мэгги не двинулась с места. — Это было самое восхитительное, самое возбуждающее приключение в моей жизни. Но я никогда больше не стану целовать тебя.
Выражение тоски и удивления на его лице разрывало ей сердце, но Мэгги твердо смотрела ему в глаза.
— У нашей любви нет будущего, и я люблю тебя слишком сильно, чтобы осмелиться полюбить тебя еще сильнее.
— Это же полная чушь!
— Для тебя, может быть, но не для меня.
— Подойди сюда и объясни, что ты имеешь в виду.
— Нет. Я возвращаюсь в дом. Я пришла только для того, чтобы сказать тебе об этом. И есть кое-что еще. Я знаю, что Мэдисон и Тайлер устроят страшный шум и тебя примут обратно в «Эндовер». Они с этим справятся. Но я думаю, что ты должен заниматься тем, что тебе нравится. Отправляйся в Нью-Йорк, чини мотоциклы, воплощай в жизнь свою мечту. Живи своей жизнью и не позволяй им сломать тебя. Ты не такой, как они.
— Ты пришла сюда, чтобы обсуждать вопросы моей карьеры? — недоверчиво спросил Барни.
— Именно так. Тебе нужны деньги?
— Господи!
— Так нужны или нет?
— Нет, у меня их достаточно.
— Ты сообщишь мне, когда устроишься в Нью-Йорке?
— А ты навестишь меня?
— Не знаю, может быть. Но сначала я отправлюсь в колледж. Барни, я должна повзрослеть, и ты тоже.
— Мне противно это слышать, хотя ты права.
— Значит, ты и сам все понял.
— Да, мы слишком молоды. Пока. Но так будет не всегда, Мэгги, помни об этом. Не забывай меня. Я люблю тебя с первой нашей встречи. Я люблю тебя сейчас и буду любить всегда. Ты моя девушка, Мэгги. А теперь мне лучше уехать. Я сообщу тебе мой адрес. Поцелуй меня только раз на прощание.
— Я буду должна тебе один поцелуй. Стоит нам только начать, и все повторится снова, как вчера. Удачи тебе, Барни. До свидания.
22
— Что ты здесь делаешь? Ты должен приехать из школы только на следующей неделе. Что случилось? Почему ты говоришь шепотом?
— Меня исключили.
— Черт побери! За что?
— Мы устроили вечеринку с выпивкой. За спиртным отправился я. Меня и повязали прямо у дверей комнаты, где ждали остальные.
— Ох, Барни, ты просто осел! Ты идиот, ты испортил себе жизнь! Что случилось с остальными?
— Они сказали, что ни о чем не знали, мол, это я приготовил им сюрприз.
— Милые ребятки.
— С чего бы им признаваться? Ведь не их застукали на месте преступления. Я бы поступил точно так же. Так что меня вышибли за год до окончания школы.
— И как ты сюда добрался?
— На мотоцикле. Я купил подержанный «Харлей», отремонтировал его, и он теперь бегает лучше нового. Мотоциклы — это моя слабость, и я в них так хорошо разбираюсь, что ты просто не поверишь.
— А что скажут мамаша и папаша Уэбстер?
— Вот с ними наверняка возникнут проблемы. Пойдем в каморку, где висит сбруя, и придумаем, что им наврать.
— Барни, ты мечтатель. Им все сообщат из школы. Куда легче сбежать из тюрьмы Алькатрас.
— А там и есть Алькатрас.
— А мне казалось, что тебе нравится в школе.
— Ничего подобного. У меня нет никаких способностей к учебе, но я первоклассный механик. Я обзавелся множеством друзей, но они так стараются быть похожими на своих отцов. Это все не по мне. Я хочу работать руками, владеть мастерской по ремонту мотоциклов. Вот моя мечта. Только родителям я не могу об этом сказать. Они мне не позволят. Сын-работяга в семье Уэбстер? Они заставят меня кончить какой-нибудь колледж, пусть и третьеразрядный, даже если для этого им придется кого-нибудь подкупить.
Барни открыл дверь в комнату, зажег свет, впустил Мэгги и закрыл дверь.
— Фу! Наконец-то добрался. Я-то представлял, что увижу, как ты все еще пытаешься научиться ездить верхом. Первым делом пришел на конюшню.
— Ха! Я могу справиться с любой лошадью в этом округе.
— Неужели?
— Представь себе.
Они стояли и смотрели друг на друга, не в силах сдержать радость от неожиданной встречи. Мэгги подумала, что никогда в жизни не была еще так рада видеть человека. Казалось, время остановилось, пока они разглядывали друг друга. Барни очень вырос, он был выше шести футов, его белокурые волосы растрепал ветер, и пряди упали ему на лоб. Лицо у него загорело и из милого мальчишеского превратилось в лицо почти взрослого мужчины. Черты уже определились, но еще будут меняться. Только нагловатая улыбка и россыпь веснушек напоминали мальчика, которого Мэгги знала с пятилетнего возраста.
— Держу пари, что ты по-прежнему плохо держишься в седле, — нарушил затянувшееся молчание Барни. — И мне снова придется тебя выручать.
— На что поспорим? — бросила ему вызов Мэгги.
— На поцелуй.
— Что же это за пари? Если я плохо езжу верхом, то я целую тебя. Если я хорошо это делаю, то ты целуешь меня, так, что ли? И так, и так — тебе приз! Нет уж, спасибо.
— Ладно, не надо пари. Я тебе верю. Кстати, а ты знаешь, в какую красотку ты превратилась?
— Разумеется.
— А вот я этого не знал. — Барни осторожно прикоснулся ладонями к лицу Мэгги и поцеловал ее в губы. Это был долгий, жадный поцелуй. Она широко открыла глаза от удивления и ответила на его поцелуй с такой же жадностью. Комната закружилась вокруг нее, стремена, седла, шапочки, ряды отполированных до блеска сапог, дюжины фотографий лошадей — все завертелось водоворотом. Мэгги пошатнулась. Барни удержал ее.
— Тебе понравилось?
— Да, и я хочу еще. Идем сюда, на диван.
— Мэгги, мы ведь не родственники, верно?
— Даже не дальние. Мы просто старые друзья.
— О господи, — простонал Барни, — ты просто сноп шибательная и такая взрослая! Где я был раньше?
— Ты был слишком занят, чтобы обратить на мен внимание.
— Я дурак!
— Да, не слишком умен, заткнись. — Мэгги потянулась к нему, раскрывая жадные, зовущие губы. Она дрожала от наслаждения, пока язык Барни ласкал ее рот. Она запустила пальцы ему в волосы, чтобы прижать ближе, покрывала поцелуями все его лицо, вдыхая незнакомый запах его кожи, ощущая ее восхитительную грубость. Резким движением она перевернула его на спину, чтобы целовать его шею, лоб, уши, отвечать на его поцелуи. О, Барни был мужчиной, мужчиной и незнакомцем, которого она никогда не знала и никогда не понимала. Она любила его, мелькнула вдруг в затуманенном сознании Мэгги, любила так, как могла любить мужчину.
— Я хочу потрогать твои груди, — прошептал Барни у самых ее губ. Мэгги тут же рванула пуговицы на блузке и распахнула ее. Она задохнулась от наслаждения, которое доставило ей его прикосновение, нежное и твердое. Ласки Барни открывали перед ней новый мир. Она лежала под ним, прижимаясь к нему всем телом, а он сосал ее соски, терся о ее лобок твердым пенисом. Спустя секунду оба кончили, совершенно одетые. Мэгги задохнулась, а Барни сдавленно застонал.
Слишком потрясенные, чтобы произнести хоть слово, изумленные, не в состоянии даже пошевелиться, они крепко обнимали друг друга. Барни ослабел от неожиданного яростного оргазма, и Мэгги чувствовала слабость от полученного наслаждения, незнакомого ей раньше.
— А мы ведь даже не дошли до конца, — наконец произнес Барни.
— Неужели?
— Конечно.
— Я никогда этого не делала, — призналась Мэгги. — А ты?
— Было, но не так чтобы часто. Ты такая… быстрая.
— Это хорошо?
— Замечательно. О Мэгги, я должен это повторить.
— Я тоже этого хочу.
— Прикоснись ко мне, Мэгги, дотронься до меня. Я всегда любил тебя.
— Я знаю.
— Ты можешь снять джинсы?
— Ладно. Но ничего такого себе не позволяй.
— Обещаю.
Они мгновенно разделись догола и целовали, ласкали, покусывали друг друга, изучали тела друг друга, изо всех сил стараясь удержаться от того, чего им обоим отчаянно хотелось. Но, сходя с ума от любопытства, они все же дали волю рукам, и нетерпеливые, жадные пальцы пустились в любовное путешествие. Скоро, слишком скоро волна наслаждения снова вознесла их к темнеющим небесам. Им обоим не суждено забыть этот весенний вечер.
Мэгги вернулась в свою комнату по черной лестнице, а Барни устроился на ночлег в комнате с упряжью. Девушке как-то удалось привести себя в порядок на тот случай, если она встретит кого-нибудь по дороге. Но ее никто не увидел. Придя к себе, Мэгги повела носом и сразу сообразила, что первым делом ей следует принять душ. Острый запах окутал ее всю. Руки, джинсы, даже ее волосы восхитительно пахли Барни. Если бы не вероятность того, что в любой момент к ней могут постучать и поинтересоваться, почему ее не было за ужином, Мэгги бы так и наслаждалась этим смешением их запахов. Но следовало поторопиться.
После душа Мэгги надела чистую пижаму и легла в постель. Теперь на вопрос любопытной горничной она могла смело ответить, что почувствовала себя плохо и поэтому не спустилась к ужину. Она выключила свет, откинулась на подушки и стала вспоминать то, что с ней случилось.
Сначала Мэгги могла думать только о Барни. Его член, как он восстает из гнезда белокурых волос, властный, требовательный — просто мурашки по коже. Если бы Барни попросил ее отдаться ему, Мэгги бы не устояла. Ей так хотелось этого прямо сейчас, что пришлось довести себя до оргазма, прежде чем она смогла спокойно думать о чем-то еще.
Барни только семнадцать с половиной, рассуждала Мэгги, вновь обретя способность спокойно дышать и спокойно обдумывать ситуацию. Этот мужчина-мальчик, еще не повзрослевший, обладал пугающей способностью заставлять ее совершать безумные поступки, и все из-за его члена.
Нет. Если она еще раз встретится с Барни в комнате с упряжью, она отдастся ему. Завтра он наверняка усядется на свой мотоцикл и отправится покупать презервативы, потом станет уговаривать ее, что секс совершенно безопасен, и она не сможет сопротивляться, потому что отчаянно его хочет. Нет!
Мэгги испугалась. Она становится совершенно беспомощной, когда лежит в его объятиях, целует его, вдыхает его запах. Ей никогда больше не удастся остановиться, как в этот раз. Барни, дорогой прекрасный Барни, нет! Теперь она знала о сексе в десять раз больше, чем несколько часов назад, и понимала, что его член, упругий, твердый член лишает ее здравого смысла. А она этого не желает.
Она не должна идти к нему. Слишком многое против этого, мрачно напомнила себе Мэгги. Они не могут позволить себе пуститься в сексуальную авантюру, сжигающую их обоих. Мэгги знала не много, но ощущала, что они стоят на самом краешке того чувства, которое называют одержимостью.
Они не были родственниками, ни близкими, ни дальними. Но этот новый, незнакомый Барни буквально завораживал ее. Они пойдут на все, чтобы быть вместе, однажды их обнаружат и накажут. Мэдисон и Тайлер. Нет, никогда!
Она собирается в колледж, а его выгнали из школы, и он не намерен туда возвращаться. Ее ожидают годы любовных приключений, а его амбиций хватает только на то, чтобы мечтать о мастерской по ремонту мотоциклов. Мэгги изо всех сил старалась быть реалисткой. У каждого из них впереди вся жизнь, и будущее они представляют себе по-разному. Одного секса им будет недостаточно, их полудетской любви им не хватит. Реальный мир раздавит их. Они просто еще слишком молоды.
Но что же случилось с ее жаждой приключений, с острым желанием покорить мир, спрашивала себя Мэгги. Ответ нашелся сам собой. Ничего не случилось. Она по-прежнему этого хочет. Неожиданное появление Барни ничего не изменило. Он просто неудачно выбрал время. Она не хочет изменять своей мечте ради Барни, нежного, любящего, божественного, восхитительного Барни, даже если она его никогда не забудет. Нет, все должно на этом закончиться. Будем считать, что ничего не было.
Было, конечно, было, и слезы текли по ее щекам. Первое приключение на одну ночь, но не последнее.
На следующее утро за ленчем Мэгги оказалась за столом одна.
— А где тетя и дядя? — спросила она кухарку Элизабет.
— Они отправились в школу к Барни, во всяком случае, именно об этом они говорили за завтраком. Там какие-то крупные неприятности, не знаю, какие именно.
— А ты… больше никого тут не видела?
— Держу пари, что тебе, девочка, об этом известно больше, чем мне.
— Почему ты так говоришь? — как ни в чем не бывало поинтересовалась Мэгги.
— Когда я спустилась вниз сегодня утром, то обнаружила на кухне Барни. Мне пришлось скормить ему половину приготовленной еды, прежде чем он ушел.
— Барни? Что он тут делает?
— Я думала, что ты знаешь.
— Понятия не имею.
Мэгги прогулочным шагом отправилась к конюшням. Интересно, где теперь скрывается Барни? Конюхи могли его заметить.
— Господи, я уже думал, что ты никогда не появишься, — Барни вышел из-за деревьев. — Иди сюда, моя дорогая Мэгги. Я не спал всю ночь, думал только о тебе.
— Нет, Барни, — Мэгги не двинулась с места. — Это было самое восхитительное, самое возбуждающее приключение в моей жизни. Но я никогда больше не стану целовать тебя.
Выражение тоски и удивления на его лице разрывало ей сердце, но Мэгги твердо смотрела ему в глаза.
— У нашей любви нет будущего, и я люблю тебя слишком сильно, чтобы осмелиться полюбить тебя еще сильнее.
— Это же полная чушь!
— Для тебя, может быть, но не для меня.
— Подойди сюда и объясни, что ты имеешь в виду.
— Нет. Я возвращаюсь в дом. Я пришла только для того, чтобы сказать тебе об этом. И есть кое-что еще. Я знаю, что Мэдисон и Тайлер устроят страшный шум и тебя примут обратно в «Эндовер». Они с этим справятся. Но я думаю, что ты должен заниматься тем, что тебе нравится. Отправляйся в Нью-Йорк, чини мотоциклы, воплощай в жизнь свою мечту. Живи своей жизнью и не позволяй им сломать тебя. Ты не такой, как они.
— Ты пришла сюда, чтобы обсуждать вопросы моей карьеры? — недоверчиво спросил Барни.
— Именно так. Тебе нужны деньги?
— Господи!
— Так нужны или нет?
— Нет, у меня их достаточно.
— Ты сообщишь мне, когда устроишься в Нью-Йорке?
— А ты навестишь меня?
— Не знаю, может быть. Но сначала я отправлюсь в колледж. Барни, я должна повзрослеть, и ты тоже.
— Мне противно это слышать, хотя ты права.
— Значит, ты и сам все понял.
— Да, мы слишком молоды. Пока. Но так будет не всегда, Мэгги, помни об этом. Не забывай меня. Я люблю тебя с первой нашей встречи. Я люблю тебя сейчас и буду любить всегда. Ты моя девушка, Мэгги. А теперь мне лучше уехать. Я сообщу тебе мой адрес. Поцелуй меня только раз на прощание.
— Я буду должна тебе один поцелуй. Стоит нам только начать, и все повторится снова, как вчера. Удачи тебе, Барни. До свидания.
22
— Мэгги, загляни на кухню, как только освободишься, — с таинственным видом прошептала ей на ухо Элизабет. На следующий день, в субботу, должна была состояться грандиозная вечеринка по случаю дня рождения Мэгги и окончания ею школы. Мэдисон решила отпраздновать два этих события, учитывая размер наследства, которое Люк оставил Тайлеру.
После того как Барни исключили из школы, Мэгги практически не видела Уэбстеров. И Тайлер, и Мэдисон были вне себя от гнева на сына. Они просто обязаны были найти его и сунуть в любую другую школу, чтобы он смог все же поступить в колледж на следующий год. Поэтому ужином для двадцати трех девочек из школы Мэгги занималась Элизабет.
— Я надеюсь, ты не собираешься заранее показать мне праздничный торт, — спросила Мэгги, обнимая Элизабет за талию и целуя в пухлые щеки. — Мне всегда казалось, что это плохая примета.
— Мэгги, зайди в кладовую, — с непривычной серьезностью попросила Элизабет. — Я не знаю, что с этим делать. — Она протянула девушке конверт. — Вот, читай.
Это была коротенькая записка от Барни. Он просил кухарку сообщить Мэгги, и только ей одной, его адрес в Нью-Йорке. Барни писал, что у него все отлично, но он не хочет, чтобы родители отыскали его, пока он не найдет работу и не сможет сам себя содержать. В школу он ни за что не вернется.
— Как мне поступить? — спросила Элизабет. — Наверное, надо показать письмо миссис Уэбстер?
— Отдай его мне, — сказала Мэгги. — Они очень волнуются. Уэбстеры должны узнать, что с их сыном все в порядке.
Элизабет с облегчением отдала листок Мэгги и вернулась к своим делам. Мэгги заучила адрес наизусть, потом разорвала записку и выбросила в мусорную корзину. Она дала себе слово отправиться в город сразу после полудня, снять деньги со своего счета и послать их Барни. Он вернет долг, когда встанет на ноги. Мэгги знала, что Барни наверняка на мели, а она свои сбережения почти не тратила.
Мэгги с нетерпением ждала возвращения Тайлера и Мэдисон к ленчу.
— Барни звонил, пока вас не было, — объявила им Мэгги, как только они вошли в дом. — Он просил передать вам, что у него все идет отлично, но в школу он не вернется. Вам не стоит волноваться, он ищет работу.
— Не волноваться?! — яростно воскликнула Мэдисон. — Как мы можем не волноваться после всего, что нам пришлось пережить из-за него? Где этот паршивец?
— Я спросила, но Барни мне не сказал. Простите.
— Господи, я бы все отдал, только бы мне добраться до этого негодяя! — взревел Тайлер. — За кого он себя, черт побери, принимает? Как он смеет так с нами обращаться? И какое будущее он себе готовит? Работа! Да кто его возьмет на работу? Наверняка валяется сейчас в какой-нибудь дыре, курит марихуану вместе с кучкой таких же никчемных уродов, как и он сам.
— Барни говорил очень ясно и коротко, — осмелилась вмешаться Мэгги. — Не похоже было, чтобы он накурился какой-нибудь дури.
— Как будто по телефону это можно понять, — фыркнула Мэдисон. — Ну почему, ради всего святого, ты не узнала у него побольше? Держу пари, что ты даже и не пыталась. Как нам теперь его найти? Как наш сын смеет от нас прятаться?
— Я пыталась, — возразила Мэгги, — но Барни все равно мне ничего не сказал.
— Ох уж это его упрямство! Он сводит меня с ума. Ничего, скоро у него кончатся деньги, и он как миленький вернется домой. Вернется, или я плохо знаю своего сына. Ах да, Мэгги, у меня тоже есть для тебя новости. Мы уехали слишком рано, и я не успела тебе сказать. Завтра приедет Тесса.
— Тесса приезжает? — с радостным удивлением воскликнула Мэгги.
— Она прилетит на «Конкорде» из Лондона и завтра утром будет в отеле «Карлайл». Сюда приедет к началу праздника, переночует в гостинице и вернется на съемки в воскресенье.
— Не могу в это поверить! — Мэгги буквально затопило счастье. Уже давно она рассталась с надеждой увидеть Тессу на дне своего рождения.
Тесса почти сразу после смерти Люка вернулась к работе. Аарон нашел для нее роль. Тесса заменила внезапно заболевшую Мишель Пфайфер. Съемки велись в маленькой греческой деревушке. Тесса была занята четыре месяца. Потом прошла всего неделя. За это время ей сшили костюмы для нового фильма, и она отправилась сниматься в английскую провинцию.
Тесса продала дом в Беверли-Хиллз, ранчо в Техасе и виллу на мысе Ферра. «Кинозвезда с разбитым сердцем никогда больше не появится в тех местах, где была так счастлива». Под таким заголовком вышла статья в «Пипл». Мэгги, читая ее, подумала, что на этот раз журналисты были правы.
Казалось, Тесса решила избавиться от всякого багажа. Исключение она сделала только для своих драгоценностей. За прошедший год ее снимки редко появлялись в газетах и журналах. Однажды фотографы подловили ее на скромной вечеринке, еще раз в маленьком греческом кафе на берегу моря и дважды в никому не известных английских пабах. Несмотря на то что дорогие украшения абсолютно не соответствовали подобным местам, Тесса вовсю демонстрировала великолепные камни, странно смотревшиеся на фоне обычной одежды ее спутников. Мэгги догадалась, что таким образом сестра пытается загородиться от жизни тем щитом, который оставил ей Люк.
Весь этот год Тесса присылала ей открытки с парой строк, но ни в одной из них не писала о предполагаемом возвращении в Соединенные Штаты. Встревоженной Мэгги пришлось звонить Аарону Цукеру, чтобы узнать о планах старшей сестры на будущее.
— Я общаюсь с ней только по телефону, — пожаловался агент. — Я отправляю ей каждый сценарий, который, как мне кажется, мог бы ее устроить, а выбирает Тесса сама. Предугадать я ничего не могу. Я теперь почтальон, а не агент. Она не желает прислушиваться к моим советам. Насколько я понимаю, Тесса думает только об одном: как занять себя работой на возможно более долгий срок. Разве можно так жить?
— Не представляю, Аарон, я недостаточно хорошо знаю Тессу.
— Как ты можешь так говорить, Мэгги? Вы же вместе со дня твоего рождения, ведь она же твоя сестра.
— Это ничего не меняет, Аарон. Я провела с ней так мало времени. Каждый раз, когда я приезжала к Тессе, это было какое-то невероятное сочетание подарков, приключений, забавных историй. Вы, Фиона, Родди, вы все знаете Тессу намного лучше меня. Для меня она остается обожаемой, невероятной, потрясающей инопланетянкой. Она изредка приезжала ко мне, я гостила у нее, она присылала мне подарки, разрешала надевать ее драгоценности и никогда не говорила ни о чем серьезном. Наши отношения нельзя было назвать отношениями взрослых людей.
— Увы, ты не рассказала мне о кинозвездах ничего нового, Мэгги, — вздохнул Аарон. — Но теперь ты стала старше, и вы сможете лучше узнать друг друга, подумай об этом.
— Мы сможем узнать друг друга только в том случае, если Тесса перестанет метаться с одной съемочной площадки на другую.
— Ты права, детка. Как только я что-нибудь узнаю о ее планах, я сразу же тебе позвоню.
Мэгги поговорила с Аароном и повесила трубку, чувствуя себя еще дальше от Тессы, чем в детстве. Ведь раньше она могла хотя бы мечтать о следующей поездке к сестре.
— У Тессы будет слишком много хлопот из-за этого твоего вечера, — недовольный голос Мэдисон вернул Мэгги к действительности. Миссис Уэбстер явно вывело из себя счастливое выражение лица ее воспитанницы. Как это похоже на Тессу, раздраженно думала она. Пусть триста шестьдесят четыре дня в году о ее сестрице заботятся другие, а она явится на один день, и все будут восхищаться приложенными ею усилиями. Ну как же! Такая знаменитость и все-таки сумела вырваться на день рождения сестры!
— О Мэдисон, она приедет, приедет! — Мэгги задохнулась, повернулась и выбежала из комнаты, чтобы не разрыдаться от счастья при посторонних. Тесса приезжает, чтобы увидеть ее!
За два дня до описываемых событий Тесса вдруг выяснила, что у нее есть целый свободный день. Лондон выглядел великолепно. Выдался удивительный весенний день, который бывает раз в году. Это было не просто обещание совершенства, а само совершенство. На подоконниках распустились весенние цветы, молодые и старые деревья на бульварах и в парках украсились новой листвой, и даже самый консервативный англичанин оставил свой зонт дома, а самая консервативная англичанка купила себе две новые шляпки.
Тесса откинулась на спинку стула в парке Сент-Джеймс. Она бы могла здесь жить, вдруг подумалось ей. если бы каждый день был таким. Она могла бы купить дом в Лондоне, если бы не провела здесь всю зиму и не прочувствовала все ее «прелести».
Боже, она, кажется, строит планы, пусть это и вызвано всего лишь хорошей погодой, значит, ее горе перестало быть таким острым. Она тосковала по Люку. Что ж… Время прошло, и прошло его достаточно, иначе бы она никогда не задумалась о том, чтобы купить новый дом. Раз ей в голову пришла мысль о приобретении недвижимости, радостно подумала Тесса, значит, она может позволить себе быть с Мэгги просто так, а не цепляться за нее в поисках утешения. Господи, как же правильно она поступила, дав девочке возможность спокойно закончить школу. Никто из тех, кого она любит, не пострадал от ее печальных мыслей.
В субботу Мэгги исполнится восемнадцать. Ее дочери восемнадцать лет! Портье просто обязан забронировать ей билет на «Конкорд», чтобы она могла наконец сказать Мэгги правду. Им понадобятся месяцы, чтобы узнать друг друга по-новому, стать именно матерью и дочерью… Если только Мэгги примет ее после того, как Тесса расскажет ей всю правду.
Тесса пустилась бежать. Ей еще так много надо сделать. У нее так много надежд…
В субботу, в день своего рождения, Мэгги проснулась рано и почувствовала себя очень важной персоной. Ей снились удивительные, легкие, золотые сны, не сохранившиеся в памяти, но оставившие ощущение света, тепла и радости.
Мэгги приняла душ, надела свой жемчуг и обнаженная повертелась перед зеркалом, со всех сторон разглядывая свое порозовевшее великолепное молодое тело и любуясь им. Потом она оделась, исполненная сознанием того, какой важный день у нее впереди и как он отразится на всей ее жизни.
Восемнадцать лет, размышляла она, — это отправная точка, порог, с которого она шагнет в будущее, возраст, когда ее никто не сможет больше назвать ребенком. Этот волшебный день наконец настал, и чтобы довершить его совершенство, приедет Тесса.
Мэгги стремительно сбежала по лестнице. Она первой явилась завтракать.
— Ежегодное поздравление уже ждет тебя, — улыбнулась ей Элизабет. — Твои крестные родители из Калифорнии никогда о тебе не забывают, правда? Они всегда присылают открытки и к Рождеству, и на Пасху, и на день рождения. Но на этот раз, похоже, они прислали тебе письмо. Вдруг там добрые советы? Видишь ли, именно для этого и существуют крестные родители, даже если ты наполовину язычница.
Мэгги разорвала конверт. Письмо было от Брайана Келли, но внутри лежал еще один запечатанный конверт, адресованный лично ей. Мэгги взяла письма и отправилась в пустую столовую, чтобы их прочесть.
«Моя дорогая крестница!
Как ты знаешь, твой отец Шандор Хорват был одним из моих самых близких друзей. Я высоко ценю ту честь, которую он мне оказал, попросив стать твоим крестным отцом. Правда, ты так недолго прожила рядом с нами, что нам с Хелен не повезло и мы не успели тебя избаловать. Когда тебе исполнилось пять лет, твой отец оставил мне это письмо с просьбой отдать его тебе в день твоего восемнадцатилетия, если его уже не будет с нами. Я все гадал потом, неужели у него было предчувствие близкой смерти? Я хранил письмо в банковском сейфе все тринадцать лет, что прошли после трагической гибели твоих родителей. К сожалению, я живу слишком далеко от тебя, чтобы иметь возможность передать его лично.
Дорогая Мэгги, наслаждайся этим великолепным днем и помни, что мы с Хелен желаем тебе счастья и всего самого лучшего. Пусть об этом дне у тебя сохранится множество радостных воспоминаний. Когда ты в следующий раз приедешь в Калифорнию, мы были бы рады видеть тебя у нас. Ты теперь, должно быть, уже совсем взрослая.
С любовью,
Брайан и Хелен».
Мэгги почтительно повертела в руках второй конверт. Он чуть пожелтел по углам, но был очень хорошо запечатан и адресован мисс Мэри Маргарет Хорват. Этот аккуратный, красивый, округлый почерк она никогда раньше не видела.
«Мэри Маргарет, — подумала она, — Мэри Маргарет. Даже в мыслях отец называл меня полным именем. Как странно, что я этого не помню. Мне казалось, что я всегда звалась Мэгги. Возможно, если бы он остался в живых, он бы называл меня Мэри Маргарет и вся моя жизнь сложилась бы иначе».
После того как Барни исключили из школы, Мэгги практически не видела Уэбстеров. И Тайлер, и Мэдисон были вне себя от гнева на сына. Они просто обязаны были найти его и сунуть в любую другую школу, чтобы он смог все же поступить в колледж на следующий год. Поэтому ужином для двадцати трех девочек из школы Мэгги занималась Элизабет.
— Я надеюсь, ты не собираешься заранее показать мне праздничный торт, — спросила Мэгги, обнимая Элизабет за талию и целуя в пухлые щеки. — Мне всегда казалось, что это плохая примета.
— Мэгги, зайди в кладовую, — с непривычной серьезностью попросила Элизабет. — Я не знаю, что с этим делать. — Она протянула девушке конверт. — Вот, читай.
Это была коротенькая записка от Барни. Он просил кухарку сообщить Мэгги, и только ей одной, его адрес в Нью-Йорке. Барни писал, что у него все отлично, но он не хочет, чтобы родители отыскали его, пока он не найдет работу и не сможет сам себя содержать. В школу он ни за что не вернется.
— Как мне поступить? — спросила Элизабет. — Наверное, надо показать письмо миссис Уэбстер?
— Отдай его мне, — сказала Мэгги. — Они очень волнуются. Уэбстеры должны узнать, что с их сыном все в порядке.
Элизабет с облегчением отдала листок Мэгги и вернулась к своим делам. Мэгги заучила адрес наизусть, потом разорвала записку и выбросила в мусорную корзину. Она дала себе слово отправиться в город сразу после полудня, снять деньги со своего счета и послать их Барни. Он вернет долг, когда встанет на ноги. Мэгги знала, что Барни наверняка на мели, а она свои сбережения почти не тратила.
Мэгги с нетерпением ждала возвращения Тайлера и Мэдисон к ленчу.
— Барни звонил, пока вас не было, — объявила им Мэгги, как только они вошли в дом. — Он просил передать вам, что у него все идет отлично, но в школу он не вернется. Вам не стоит волноваться, он ищет работу.
— Не волноваться?! — яростно воскликнула Мэдисон. — Как мы можем не волноваться после всего, что нам пришлось пережить из-за него? Где этот паршивец?
— Я спросила, но Барни мне не сказал. Простите.
— Господи, я бы все отдал, только бы мне добраться до этого негодяя! — взревел Тайлер. — За кого он себя, черт побери, принимает? Как он смеет так с нами обращаться? И какое будущее он себе готовит? Работа! Да кто его возьмет на работу? Наверняка валяется сейчас в какой-нибудь дыре, курит марихуану вместе с кучкой таких же никчемных уродов, как и он сам.
— Барни говорил очень ясно и коротко, — осмелилась вмешаться Мэгги. — Не похоже было, чтобы он накурился какой-нибудь дури.
— Как будто по телефону это можно понять, — фыркнула Мэдисон. — Ну почему, ради всего святого, ты не узнала у него побольше? Держу пари, что ты даже и не пыталась. Как нам теперь его найти? Как наш сын смеет от нас прятаться?
— Я пыталась, — возразила Мэгги, — но Барни все равно мне ничего не сказал.
— Ох уж это его упрямство! Он сводит меня с ума. Ничего, скоро у него кончатся деньги, и он как миленький вернется домой. Вернется, или я плохо знаю своего сына. Ах да, Мэгги, у меня тоже есть для тебя новости. Мы уехали слишком рано, и я не успела тебе сказать. Завтра приедет Тесса.
— Тесса приезжает? — с радостным удивлением воскликнула Мэгги.
— Она прилетит на «Конкорде» из Лондона и завтра утром будет в отеле «Карлайл». Сюда приедет к началу праздника, переночует в гостинице и вернется на съемки в воскресенье.
— Не могу в это поверить! — Мэгги буквально затопило счастье. Уже давно она рассталась с надеждой увидеть Тессу на дне своего рождения.
Тесса почти сразу после смерти Люка вернулась к работе. Аарон нашел для нее роль. Тесса заменила внезапно заболевшую Мишель Пфайфер. Съемки велись в маленькой греческой деревушке. Тесса была занята четыре месяца. Потом прошла всего неделя. За это время ей сшили костюмы для нового фильма, и она отправилась сниматься в английскую провинцию.
Тесса продала дом в Беверли-Хиллз, ранчо в Техасе и виллу на мысе Ферра. «Кинозвезда с разбитым сердцем никогда больше не появится в тех местах, где была так счастлива». Под таким заголовком вышла статья в «Пипл». Мэгги, читая ее, подумала, что на этот раз журналисты были правы.
Казалось, Тесса решила избавиться от всякого багажа. Исключение она сделала только для своих драгоценностей. За прошедший год ее снимки редко появлялись в газетах и журналах. Однажды фотографы подловили ее на скромной вечеринке, еще раз в маленьком греческом кафе на берегу моря и дважды в никому не известных английских пабах. Несмотря на то что дорогие украшения абсолютно не соответствовали подобным местам, Тесса вовсю демонстрировала великолепные камни, странно смотревшиеся на фоне обычной одежды ее спутников. Мэгги догадалась, что таким образом сестра пытается загородиться от жизни тем щитом, который оставил ей Люк.
Весь этот год Тесса присылала ей открытки с парой строк, но ни в одной из них не писала о предполагаемом возвращении в Соединенные Штаты. Встревоженной Мэгги пришлось звонить Аарону Цукеру, чтобы узнать о планах старшей сестры на будущее.
— Я общаюсь с ней только по телефону, — пожаловался агент. — Я отправляю ей каждый сценарий, который, как мне кажется, мог бы ее устроить, а выбирает Тесса сама. Предугадать я ничего не могу. Я теперь почтальон, а не агент. Она не желает прислушиваться к моим советам. Насколько я понимаю, Тесса думает только об одном: как занять себя работой на возможно более долгий срок. Разве можно так жить?
— Не представляю, Аарон, я недостаточно хорошо знаю Тессу.
— Как ты можешь так говорить, Мэгги? Вы же вместе со дня твоего рождения, ведь она же твоя сестра.
— Это ничего не меняет, Аарон. Я провела с ней так мало времени. Каждый раз, когда я приезжала к Тессе, это было какое-то невероятное сочетание подарков, приключений, забавных историй. Вы, Фиона, Родди, вы все знаете Тессу намного лучше меня. Для меня она остается обожаемой, невероятной, потрясающей инопланетянкой. Она изредка приезжала ко мне, я гостила у нее, она присылала мне подарки, разрешала надевать ее драгоценности и никогда не говорила ни о чем серьезном. Наши отношения нельзя было назвать отношениями взрослых людей.
— Увы, ты не рассказала мне о кинозвездах ничего нового, Мэгги, — вздохнул Аарон. — Но теперь ты стала старше, и вы сможете лучше узнать друг друга, подумай об этом.
— Мы сможем узнать друг друга только в том случае, если Тесса перестанет метаться с одной съемочной площадки на другую.
— Ты права, детка. Как только я что-нибудь узнаю о ее планах, я сразу же тебе позвоню.
Мэгги поговорила с Аароном и повесила трубку, чувствуя себя еще дальше от Тессы, чем в детстве. Ведь раньше она могла хотя бы мечтать о следующей поездке к сестре.
— У Тессы будет слишком много хлопот из-за этого твоего вечера, — недовольный голос Мэдисон вернул Мэгги к действительности. Миссис Уэбстер явно вывело из себя счастливое выражение лица ее воспитанницы. Как это похоже на Тессу, раздраженно думала она. Пусть триста шестьдесят четыре дня в году о ее сестрице заботятся другие, а она явится на один день, и все будут восхищаться приложенными ею усилиями. Ну как же! Такая знаменитость и все-таки сумела вырваться на день рождения сестры!
— О Мэдисон, она приедет, приедет! — Мэгги задохнулась, повернулась и выбежала из комнаты, чтобы не разрыдаться от счастья при посторонних. Тесса приезжает, чтобы увидеть ее!
За два дня до описываемых событий Тесса вдруг выяснила, что у нее есть целый свободный день. Лондон выглядел великолепно. Выдался удивительный весенний день, который бывает раз в году. Это было не просто обещание совершенства, а само совершенство. На подоконниках распустились весенние цветы, молодые и старые деревья на бульварах и в парках украсились новой листвой, и даже самый консервативный англичанин оставил свой зонт дома, а самая консервативная англичанка купила себе две новые шляпки.
Тесса откинулась на спинку стула в парке Сент-Джеймс. Она бы могла здесь жить, вдруг подумалось ей. если бы каждый день был таким. Она могла бы купить дом в Лондоне, если бы не провела здесь всю зиму и не прочувствовала все ее «прелести».
Боже, она, кажется, строит планы, пусть это и вызвано всего лишь хорошей погодой, значит, ее горе перестало быть таким острым. Она тосковала по Люку. Что ж… Время прошло, и прошло его достаточно, иначе бы она никогда не задумалась о том, чтобы купить новый дом. Раз ей в голову пришла мысль о приобретении недвижимости, радостно подумала Тесса, значит, она может позволить себе быть с Мэгги просто так, а не цепляться за нее в поисках утешения. Господи, как же правильно она поступила, дав девочке возможность спокойно закончить школу. Никто из тех, кого она любит, не пострадал от ее печальных мыслей.
В субботу Мэгги исполнится восемнадцать. Ее дочери восемнадцать лет! Портье просто обязан забронировать ей билет на «Конкорд», чтобы она могла наконец сказать Мэгги правду. Им понадобятся месяцы, чтобы узнать друг друга по-новому, стать именно матерью и дочерью… Если только Мэгги примет ее после того, как Тесса расскажет ей всю правду.
Тесса пустилась бежать. Ей еще так много надо сделать. У нее так много надежд…
В субботу, в день своего рождения, Мэгги проснулась рано и почувствовала себя очень важной персоной. Ей снились удивительные, легкие, золотые сны, не сохранившиеся в памяти, но оставившие ощущение света, тепла и радости.
Мэгги приняла душ, надела свой жемчуг и обнаженная повертелась перед зеркалом, со всех сторон разглядывая свое порозовевшее великолепное молодое тело и любуясь им. Потом она оделась, исполненная сознанием того, какой важный день у нее впереди и как он отразится на всей ее жизни.
Восемнадцать лет, размышляла она, — это отправная точка, порог, с которого она шагнет в будущее, возраст, когда ее никто не сможет больше назвать ребенком. Этот волшебный день наконец настал, и чтобы довершить его совершенство, приедет Тесса.
Мэгги стремительно сбежала по лестнице. Она первой явилась завтракать.
— Ежегодное поздравление уже ждет тебя, — улыбнулась ей Элизабет. — Твои крестные родители из Калифорнии никогда о тебе не забывают, правда? Они всегда присылают открытки и к Рождеству, и на Пасху, и на день рождения. Но на этот раз, похоже, они прислали тебе письмо. Вдруг там добрые советы? Видишь ли, именно для этого и существуют крестные родители, даже если ты наполовину язычница.
Мэгги разорвала конверт. Письмо было от Брайана Келли, но внутри лежал еще один запечатанный конверт, адресованный лично ей. Мэгги взяла письма и отправилась в пустую столовую, чтобы их прочесть.
«Моя дорогая крестница!
Как ты знаешь, твой отец Шандор Хорват был одним из моих самых близких друзей. Я высоко ценю ту честь, которую он мне оказал, попросив стать твоим крестным отцом. Правда, ты так недолго прожила рядом с нами, что нам с Хелен не повезло и мы не успели тебя избаловать. Когда тебе исполнилось пять лет, твой отец оставил мне это письмо с просьбой отдать его тебе в день твоего восемнадцатилетия, если его уже не будет с нами. Я все гадал потом, неужели у него было предчувствие близкой смерти? Я хранил письмо в банковском сейфе все тринадцать лет, что прошли после трагической гибели твоих родителей. К сожалению, я живу слишком далеко от тебя, чтобы иметь возможность передать его лично.
Дорогая Мэгги, наслаждайся этим великолепным днем и помни, что мы с Хелен желаем тебе счастья и всего самого лучшего. Пусть об этом дне у тебя сохранится множество радостных воспоминаний. Когда ты в следующий раз приедешь в Калифорнию, мы были бы рады видеть тебя у нас. Ты теперь, должно быть, уже совсем взрослая.
С любовью,
Брайан и Хелен».
Мэгги почтительно повертела в руках второй конверт. Он чуть пожелтел по углам, но был очень хорошо запечатан и адресован мисс Мэри Маргарет Хорват. Этот аккуратный, красивый, округлый почерк она никогда раньше не видела.
«Мэри Маргарет, — подумала она, — Мэри Маргарет. Даже в мыслях отец называл меня полным именем. Как странно, что я этого не помню. Мне казалось, что я всегда звалась Мэгги. Возможно, если бы он остался в живых, он бы называл меня Мэри Маргарет и вся моя жизнь сложилась бы иначе».