– По-моему, есть, – устало вздохнула Кейт, удивляясь про себя, почему это она чувствует себя всегда такой обессиленной и безвольной, как только поблизости появляются ее родители. – Как вы меня нашли? – спросила она во второй раз.
– С помощью частных детективов, разумеется, – раздраженно ответил отец. – Мы боялись, что ты потерпела аварию где-нибудь в лесу. И я заказал два самолета, чтобы те прочесали местность в радиусе ста миль от Милуоки. И едва поверили, когда из агентства нам сообщили, что один из самолетов заметил бледно-голубой «Порше» неподалеку от какой-то заброшенной фермы в пятидесяти милях от города! А когда они навели справки в отношении владельца фермы и выяснили, что он… – Словно вспомнив, что он все-таки гость в доме, о котором идет речь, отец не договорил фразу до конца.
– Не желаете ли пива? – вежливо поинтересовался Блейк.
У Кейт возникло невероятное ощущение, что сложившаяся ситуация весьма его забавляет. Этого она не могла понять. Никто и никогда не осмеливался посмеиваться над ее отцом, в особенности когда тот бывал раздражен.
– Благодарю, но мы спешим. – Отец взглянул на часы тем же автоматическим жестом, как делал это всегда, если требовалось прервать какое-либо неприятное деловое совещание. – Мы приехали только для того, чтобы хоть немного образумить дочь. – И он бросил на Кейт взгляд, полный странной смеси из горечи и раздражения. – Кейт, ведь я дваждыв течение последней недели говорил тебе, чтобы ты приехала ко мне в контору и подписала ряд документов. А ты вместо этого откалываешь такие номера! – И, словно вспомнив нечто второстепенное, он добавил: – Твоя мать едва не заболела от беспокойства. Ведь ты покинула дом в таком состоянии, что с тобой могло случиться все что угодно. Ты просто сошла с ума, дочь!
Кейт уставилась на свою руку, с удивлением обнаружив, что она все еще стоит, вцепившись в Блейка. Еще больше она. поразилась, когда осознала, что ей совсем не хочется его отпускать. Правда, она опасалась при этом, что у родителей могут возникнуть самые невероятные подозрения, когда они заметят, что она так цепляется за Блейка, но в тот момент ей и в самом деле требовалось занять у него хоть чуточку его силы и уверенности в себе.
Она нервно кашлянула, собираясь с духом.
– Я… папа… хм… не буду подписывать для тебя никаких бумаг. Теперь у меня есть консультант по финансовым проблемам, и я буду иметь дело только с ним. Я уже говорила тебе об этом.
– Банкир в юбке! – пренебрежительно фыркнул мистер Форсберг. – Господи, Кейт, да что она понимает в делах? И не жди от меня, что я всерьез приму твое заявление! Я просто не могу поверить, что Стивен проявил такую беспечность и завещал все свои дела прямо тебе, не сделав меня твоим опекуном.
Кейт старалась не глядеть на отца.
– Все дела я доверила мисс Бергдорф, и своего решения менять не стану. Она единственная распорядительница моего наследства.
Мать подскочила в кресле.
– Я просто не понимаю, что с тобой творится в последнее время, дорогая, просто не понимаю! Тебе ведь известно, что твой отец намеревался самостоятельно распоряжаться твоими деньгами с помощью Эрла Дэррина. Эрл самый подходящий кандидат для этого. И вообще, что, по-твоему, может подумать семья Эрла, если они узнают, что ты проводишь время с бывшим каскадером из Голливуда? Ведь всего лишь два месяца прошло с тех пор, как наш дорогой Стивен…
Голос Кейт прозвучал удивительно спокойно, когда она перебила причитания матери.
– Какое отношение имеет ко мне семья Эрла Дэррина? Интересно, почему их должно волновать, как я провожу время?
– Тебе прекрасно известно, дочь, что Эрл для тебя идеальная пара, – нетерпеливо ответил отец. – Не хочешь же ты ссориться с его семьей? Ты знаешь сама, что его брат готовится стать священником и у них в доме придерживаются весьма строгой морали. Мы с отцом Эрла собираемся объединить наши деревообрабатывающие предприятия в северной части штата, хотя и без этого Эрл самая подходящая для тебя пара. Он получил образование на Восточном побережье, как и ты, но помимо бизнеса Эрл очень увлекается искусством и музыкой. Позавчера его отец сказал мне, что Эрл намерен провести этой осенью самый крупный в нашем штате художественный аукцион. Разве тебе не интересно будет принять в нем участие? И вообще, Кейт, ты ведь хорошо к нему относишься, да и о тебе кому-то нужно заботиться…
– Нет, не нужно. Я и сама могу позаботиться о себе, если вы дадите мне возможность это сделать. Вам просто хочется прибрать к рукам моего будущего мужа, а с ним и все мои деньги.
– Ну, сама ты явно не способна вести свои дела! Неужели ты думаешь, что мы не слышали про твои намерения? Кейт, спустись на землю и трезво взгляни на вещи! Довольно этих твоих игр в благотворительность! Мы и без того платим большие налоги правительству. Так пускай оно и оплачивает строительство этого дурацкого центра для детей-инвалидов.
Кейт вся напряглась при этих словах, готовая отбить родительскую атаку, но ничего не успела сказать, как вдруг Блейк небрежно обнял ее за плечи и крепко прижал к себе. Она бросила на него удивленный взгляд, однако отстраняться не стала.
– Ну, что ж, – медленно произнес Блейк, устремив немигающий взгляд на отца Кейт. – По-моему, вы не вполне понимаете сложившуюся ситуацию, так что я вам ее сейчас объясню. Мы с Кейт намерены вскоре пожениться, поэтому я не понимаю, о каком таком Эрле идет речь.
– Что?! – в один голос воскликнули отец и мать.
У Кейт тоже открылся от удивления рот.
– П-пожениться? – переспросила она. – М-мы с тобой?
Он предостерегающе сжал ей плечо.
– Милая, мы ведь уже много раз говорили об этом. И не нужно робеть и бояться своих родителей. Им все равно придется услышать об этом рано или поздно.
Рот у Кейт никак не хотел закрываться. Чтобы слишком явное изумление, написанное на ее лице, не вызвало ненужных подозрений у родителей, Блейк нагнулся и поцеловал ее в приоткрывшиеся губы. Его глаза насмешливо смотрели на нее, в их темно-коричневой глубине плясала смешинка – и что-то еще, трудно уловимое, но она была слишком поражена происходящим, чтобы задуматься над тем, вторым странным выражением.
Раздражение отца моментально перешло в открытый гнев. Он взорвался.
– Жениться? Да ты совсем сошла с ума, Кейт! Никакой гордости! Разве тебе не ясно, что он женится на тебе ради твоих денег?
– Откуда ты знаешь?
Отец, казалось, почувствовал облегчение, когда Кейт так спокойно и сдержанно задала свой вопрос. Ей стало очевидно, что он так за всю жизнь и не понял ее характера – ведь чем сильней у нее бурлило внутри, тем внешне спокойней она становилась.
– Кейт, подумай хорошенько, не спеши в таком серьезном деле. Мои детективы все узнали про этого Блейка Коулера. Из старших классов школы его вышвырнули за плохое поведение, потом он пропадал неизвестно где целых шесть лет, после чего вынырнул в Голливуде, там он зарабатывал себе на жизнь, став каскадером. А последние пять лет он вообще занимается непонятно чем. Мои детективы не смогли отыскать ни одного контракта Блейка Коулера на выполнение каскадерских трюков после фильма о Джеймсе Бонде пятилетней давности. Бога ради, что за человека ты выбрала себе в мужья? Ведь это оскорбление памяти Стивена!
Наконец-то Кейт позволила своему гневу показаться на поверхности.
– Вы с мамой всегда судите о людях по их положению в обществе! Неужели вы не можете видеть в них просто людей, а не ходячие банковские счета?
– А ты никак не можешь избавиться от своих розовых очков! – резко возразил отец. – Этот человек больше никогда не сможет работать каскадером. Его личную карточку уже выбрасывают из всех агентств. Бог знает, где ты ухитрилась с ним встретиться, но ведь сейчас ты находишься в его доме, так что можешь видеть собственными глазами, как он живет. И ты еще можешь питать какие-то иллюзии, что нужна ему именно ты сама? Неужели тебе не ясно, что он жаждет завладеть твоими деньгами?
– Ох уж эти миллионы Форсбергов и Дэнбери… Неужели вам никогда не приходило в голову, что у меня и кроме них есть чем похвастаться?
– Кейт, деньги дали тебе возможности жить в роскоши, ни в чем не нуждаясь, – вмешалась мать. Ты что, хочешь сказать, что они тебе не нужны? Как легко говорить с насмешкой о власти денег, когда не знаешь, что такое обходиться без них. Спроси у Блейка Коулера, каково не иметь за душой ни цента.
Отец Кейт согласно кивнул и вновь взглянул на часы, подчеркивая, что этот нелепый разговор и так слишком затянулся.
– Сейчас мне некогда с тобой спорить, – пробормотал он. – Скоро ты увидишь сама, что деньги решают все. – Он смерил Блейка оценивающим взглядом, чуть задержавшись на его линялых джинсах и застиранной рубашке. – Сколько ты хочешь? – напрямик спросил отец Кейт. – Сколько ты возьмешь за то, чтобы отказаться от моей дочери?
Он полез в карман и извлек оттуда чековую книжку и золотую ручку.
– Что скажешь насчет пяти тысяч долларов?
В ответ Блейк холодно улыбнулся.
– По-моему, вы шутите.
Мистер Форсберг еле слышно выругался.
– Ладно. Пять тысяч долларов единовременно и по тысяче каждый месяц в течение года, если ты отстанешь от моей дочери.
Прищурившись, Блейк посмотрел на побледневшее лицо Кейт. А она была готова упасть в обморок от столь унизительной сцены, разыгравшейся перед ее глазами, и могла лишь догадываться, что творится у него в голове. Когда он снова повернулся к мистеру Форсбергу, лицо его сделалось бесстрастным, с него исчезли все следы насмешки.
– А если я вам скажу, что мы с Кейт любим друг друга? – с вызовом спросил он.
– Тогда я вам отвечу, что вы оба глупцы. Любовь еще никогда не приносила ни цента в карман мужчины. Дочь, видимо, не сказала тебе, что большая часть ее капитала вернулась назад к семейству Дэнбери, а остаток находится в трастовом фонде, которым ты не сможешь воспользоваться? И тебе никогда не достанется оттуда ни цента, даже если она и согласится выйти за тебя замуж. А ее годовой доход достаточно скромен и не позволит вам купаться в роскоши.
Произнося это, мистер Форсберг не переставал писать и теперь поставил внизу чека свою витиеватую подпись. Блейк молча взял чек и внимательно изучил его. Кейт затаила дыхание. Если он примет отцовское предложение, она просто сломается, потеряет всякую веру в людей.
– Шесть тысяч долларов, – прочитал вслух Блейк.
Он выдержал паузу, потом рассмеялся и разорвал чек на мелкие клочки. Кейт прижалась к нему, внезапно ослабев от отхлынувшего напряжения.
Его взгляд упал на нее и тут же обратился к ее родителям, уже наполнившись презрением.
– Я бы сказал, мистер Форсберг, что вы недооцениваете свою дочь.
– Я недооценил лишь одну вещь – это притяжение ее денег. Но если ты вообразил, что сможешь каким-то образом нарушить трастовый договор, то вскоре убедишься, что это не так. – Свой ответ мистер Форсберг буквально прорычал. Сейчас он перестал изображать даже малейший намек на вежливость по отношению к Б лейку.
Кейт почувствовала, как у нее ослабели ноги, но Блейк снова пришел к ней на помощь, мягко поддержав ее под локоть.
Мистер Форсберг смотрел на них с минуту, недовольно поджав губы.
– Я пошел к машине, – произнес он в конце концов и вышел, даже не попрощавшись.
Миссис Форсберг расправила складки своего элегантного плиссированного платья. На ее щеках выступили яркие пятна.
– Ты пойдешь с нами, Кейт? – спросила она.
Кейт молча покачала головой.
Мать в нерешительности задержалась в дверях, словно впервые в жизни не знала, что ей делать.
– Я просто не понимаю, что на тебя нашло, дорогая, – повторила она с грустью. – Мы всегда старались все делать для тебя, следили, чтобы ты ни в чем не нуждалась, и вот благодарность, которую получаем в итоге.
– Я хочу жить своим умом, мама. Мне двадцать пять лет. Я уже больше не ребенок.
– И ты думаешь, что этот человек даст тебе возможность жить своим умом? – Мать засмеялась каким-то странным, сдавленным смехом. – Ты посмотри на него внимательно, Кейт! Как следует посмотри, открой глаза! – Она отвернулась, словно пожалев о том, что сказала дочери эти слова, не взвесив их как следует. – До свидания, Кейт. Думаю, что увидимся мы не очень скоро. И запомни: мы с отцом предупреждали тебя, что ты совершаешь страшную ошибку. – И она решительно захлопнула за собой дверь.
Когда шум мотора затих вдалеке, первым нарушил молчание Блейк. Он улыбался. Разыгравшаяся только что сцена, казалось, совсем его не огорчила.
– Должен перед тобой извиниться, Кейт. Я зря нападал на тебя со своими подозрениями. Ты и в самом деле не знаешь Сашу. В следующий раз я постараюсь серьезней относиться к твоим словам.
Ответная улыбка Кейт оказалась немного напряженной.
– Я действительно не знаю никакого Сашу. Но у меня не было никакой амнезии… во всяком случае, если я и потеряла память, то только на короткий момент, когда ударилась.
– Я и сам догадался об этом. Я ведь уже говорил, что актриса из тебя получилась бы никудышная.
Кейт внезапно обнаружила, что они сидят в гостиной на потертом диване.
– Может расскажешь мне теперь, как все произошло на самом деле? – спросил он. – Как ты попала вчерашней ночью на мою ферму?
И внезапно оказалось, что правда льется из ее уст на удивление легко.
– Мой муж умер совсем недавно, чуть больше двух месяцев назад. Вчера его семья заказала специальный молебен, чтобы почтить его память. После этого родители пристали ко мне, чтобы я возвращалась к ним домой. А я не могу. Мне необходимо побыть одной, попробовать осмыслить, понять, почему так все произошло у нас со Стивеном. А наша семейная жизнь не удалась. Вероятно, я находилась в стрессовом состоянии, когда выбежала из дома и села за руль. А когда опомнилась и попыталась определить, где же я нахожусь, оказалось, что я уже заблудилась, а в баке кончился бензин. Но я вижу руку судьбы в том, что машина остановилась неподалеку от твоего дома.
– Судьба… – Он странно засмеялся. – Если бы все причуды судьбы были такими же невинными. – И Блейк махнул рукой, словно прогоняя от себя непрошеные воспоминания. – Кейт, если хочешь, то можешь здесь переночевать. Но могу и отвезти тебя в город. А еще мне остается лишь сожалеть о том, что я вел себя так грубо прошлой ночью.
Сама не зная почему, она не смогла себя заставить посмотреть ему в глаза. Его теперешний мягкий тон задевал ее неизвестно по какой причине сильнее, чем прежняя настороженность и агрессивность.
– Я бы осталась, если ты позволяешь, – ответила она. – Просто я не… не совсем готова вернуться в свой дом.
Блейк немного помолчал.
– Конечно, – ответил он наконец. – Я все понимаю. – Зевнув, он добавил: – Не знаю, как ты, но я смертельно устал. Сегодня я почти закончил красить амбар. До завтра, Кейт. Спокойной ночи.
Почему-то она была уверена, что он лжет. Возможно, все дело было в пружинистой грации его движений, говорившей о том, что он находится в прекрасной форме и еще полон энергии. Впрочем, как бы то ни было, она спокойно восприняла тот факт, что этим вечером он хочет уединиться. Тем не менее она все-таки решила задать ему напоследок один вопрос.
– Зачем ты сказал, что мы решили пожениться?
В уголках его рта заиграла почти неуловимая улыбка.
– Я решил, что так будет проще всего объяснить твое присутствие в моем доме и выпустить пар из твоего отца.
– Мне очень стыдно за своих родителей… они наговорили тебе столько гадостей.
– Забудь про это. Они ничего обо мне не знают, так что у меня нет оснований считать себя оскорбленным. Это ты должна на них сердиться. Твой отец часто так на тебя наезжает? – Не дав ей ответить, он задал следующий вопрос: – А ты действительно не хочешь выходить замуж за того парня, о котором он толковал, верно?
– Это за Эрла Дэррина? Нет. Я вообще не собираюсь выходить замуж. – В ее голосе прозвучала железная убежденность.
– Что ж, этим ты разительно отличаешься от остальных особ женского пола. – Блейк снова дружески улыбнулся. – Спокойной ночи, Кейт. Приятных тебе сновидений.
У нее не было причин продолжать разговор. И даже не было уверенности в том, что ей самой хочется, чтобы он остался.
– Спасибо, что позволил мне у тебя переночевать.
– Не стоит благодарности.
Блейк тихо прикрыл за собой дверь, а Кейт подошла к окну и долго смотрела на темный, заросший зеленью двор и бездонное черное небо, усыпанное крупными звездами.
Тяжело вздохнув своим мыслям, она отправилась спать.
4
– С помощью частных детективов, разумеется, – раздраженно ответил отец. – Мы боялись, что ты потерпела аварию где-нибудь в лесу. И я заказал два самолета, чтобы те прочесали местность в радиусе ста миль от Милуоки. И едва поверили, когда из агентства нам сообщили, что один из самолетов заметил бледно-голубой «Порше» неподалеку от какой-то заброшенной фермы в пятидесяти милях от города! А когда они навели справки в отношении владельца фермы и выяснили, что он… – Словно вспомнив, что он все-таки гость в доме, о котором идет речь, отец не договорил фразу до конца.
– Не желаете ли пива? – вежливо поинтересовался Блейк.
У Кейт возникло невероятное ощущение, что сложившаяся ситуация весьма его забавляет. Этого она не могла понять. Никто и никогда не осмеливался посмеиваться над ее отцом, в особенности когда тот бывал раздражен.
– Благодарю, но мы спешим. – Отец взглянул на часы тем же автоматическим жестом, как делал это всегда, если требовалось прервать какое-либо неприятное деловое совещание. – Мы приехали только для того, чтобы хоть немного образумить дочь. – И он бросил на Кейт взгляд, полный странной смеси из горечи и раздражения. – Кейт, ведь я дваждыв течение последней недели говорил тебе, чтобы ты приехала ко мне в контору и подписала ряд документов. А ты вместо этого откалываешь такие номера! – И, словно вспомнив нечто второстепенное, он добавил: – Твоя мать едва не заболела от беспокойства. Ведь ты покинула дом в таком состоянии, что с тобой могло случиться все что угодно. Ты просто сошла с ума, дочь!
Кейт уставилась на свою руку, с удивлением обнаружив, что она все еще стоит, вцепившись в Блейка. Еще больше она. поразилась, когда осознала, что ей совсем не хочется его отпускать. Правда, она опасалась при этом, что у родителей могут возникнуть самые невероятные подозрения, когда они заметят, что она так цепляется за Блейка, но в тот момент ей и в самом деле требовалось занять у него хоть чуточку его силы и уверенности в себе.
Она нервно кашлянула, собираясь с духом.
– Я… папа… хм… не буду подписывать для тебя никаких бумаг. Теперь у меня есть консультант по финансовым проблемам, и я буду иметь дело только с ним. Я уже говорила тебе об этом.
– Банкир в юбке! – пренебрежительно фыркнул мистер Форсберг. – Господи, Кейт, да что она понимает в делах? И не жди от меня, что я всерьез приму твое заявление! Я просто не могу поверить, что Стивен проявил такую беспечность и завещал все свои дела прямо тебе, не сделав меня твоим опекуном.
Кейт старалась не глядеть на отца.
– Все дела я доверила мисс Бергдорф, и своего решения менять не стану. Она единственная распорядительница моего наследства.
Мать подскочила в кресле.
– Я просто не понимаю, что с тобой творится в последнее время, дорогая, просто не понимаю! Тебе ведь известно, что твой отец намеревался самостоятельно распоряжаться твоими деньгами с помощью Эрла Дэррина. Эрл самый подходящий кандидат для этого. И вообще, что, по-твоему, может подумать семья Эрла, если они узнают, что ты проводишь время с бывшим каскадером из Голливуда? Ведь всего лишь два месяца прошло с тех пор, как наш дорогой Стивен…
Голос Кейт прозвучал удивительно спокойно, когда она перебила причитания матери.
– Какое отношение имеет ко мне семья Эрла Дэррина? Интересно, почему их должно волновать, как я провожу время?
– Тебе прекрасно известно, дочь, что Эрл для тебя идеальная пара, – нетерпеливо ответил отец. – Не хочешь же ты ссориться с его семьей? Ты знаешь сама, что его брат готовится стать священником и у них в доме придерживаются весьма строгой морали. Мы с отцом Эрла собираемся объединить наши деревообрабатывающие предприятия в северной части штата, хотя и без этого Эрл самая подходящая для тебя пара. Он получил образование на Восточном побережье, как и ты, но помимо бизнеса Эрл очень увлекается искусством и музыкой. Позавчера его отец сказал мне, что Эрл намерен провести этой осенью самый крупный в нашем штате художественный аукцион. Разве тебе не интересно будет принять в нем участие? И вообще, Кейт, ты ведь хорошо к нему относишься, да и о тебе кому-то нужно заботиться…
– Нет, не нужно. Я и сама могу позаботиться о себе, если вы дадите мне возможность это сделать. Вам просто хочется прибрать к рукам моего будущего мужа, а с ним и все мои деньги.
– Ну, сама ты явно не способна вести свои дела! Неужели ты думаешь, что мы не слышали про твои намерения? Кейт, спустись на землю и трезво взгляни на вещи! Довольно этих твоих игр в благотворительность! Мы и без того платим большие налоги правительству. Так пускай оно и оплачивает строительство этого дурацкого центра для детей-инвалидов.
Кейт вся напряглась при этих словах, готовая отбить родительскую атаку, но ничего не успела сказать, как вдруг Блейк небрежно обнял ее за плечи и крепко прижал к себе. Она бросила на него удивленный взгляд, однако отстраняться не стала.
– Ну, что ж, – медленно произнес Блейк, устремив немигающий взгляд на отца Кейт. – По-моему, вы не вполне понимаете сложившуюся ситуацию, так что я вам ее сейчас объясню. Мы с Кейт намерены вскоре пожениться, поэтому я не понимаю, о каком таком Эрле идет речь.
– Что?! – в один голос воскликнули отец и мать.
У Кейт тоже открылся от удивления рот.
– П-пожениться? – переспросила она. – М-мы с тобой?
Он предостерегающе сжал ей плечо.
– Милая, мы ведь уже много раз говорили об этом. И не нужно робеть и бояться своих родителей. Им все равно придется услышать об этом рано или поздно.
Рот у Кейт никак не хотел закрываться. Чтобы слишком явное изумление, написанное на ее лице, не вызвало ненужных подозрений у родителей, Блейк нагнулся и поцеловал ее в приоткрывшиеся губы. Его глаза насмешливо смотрели на нее, в их темно-коричневой глубине плясала смешинка – и что-то еще, трудно уловимое, но она была слишком поражена происходящим, чтобы задуматься над тем, вторым странным выражением.
Раздражение отца моментально перешло в открытый гнев. Он взорвался.
– Жениться? Да ты совсем сошла с ума, Кейт! Никакой гордости! Разве тебе не ясно, что он женится на тебе ради твоих денег?
– Откуда ты знаешь?
Отец, казалось, почувствовал облегчение, когда Кейт так спокойно и сдержанно задала свой вопрос. Ей стало очевидно, что он так за всю жизнь и не понял ее характера – ведь чем сильней у нее бурлило внутри, тем внешне спокойней она становилась.
– Кейт, подумай хорошенько, не спеши в таком серьезном деле. Мои детективы все узнали про этого Блейка Коулера. Из старших классов школы его вышвырнули за плохое поведение, потом он пропадал неизвестно где целых шесть лет, после чего вынырнул в Голливуде, там он зарабатывал себе на жизнь, став каскадером. А последние пять лет он вообще занимается непонятно чем. Мои детективы не смогли отыскать ни одного контракта Блейка Коулера на выполнение каскадерских трюков после фильма о Джеймсе Бонде пятилетней давности. Бога ради, что за человека ты выбрала себе в мужья? Ведь это оскорбление памяти Стивена!
Наконец-то Кейт позволила своему гневу показаться на поверхности.
– Вы с мамой всегда судите о людях по их положению в обществе! Неужели вы не можете видеть в них просто людей, а не ходячие банковские счета?
– А ты никак не можешь избавиться от своих розовых очков! – резко возразил отец. – Этот человек больше никогда не сможет работать каскадером. Его личную карточку уже выбрасывают из всех агентств. Бог знает, где ты ухитрилась с ним встретиться, но ведь сейчас ты находишься в его доме, так что можешь видеть собственными глазами, как он живет. И ты еще можешь питать какие-то иллюзии, что нужна ему именно ты сама? Неужели тебе не ясно, что он жаждет завладеть твоими деньгами?
– Ох уж эти миллионы Форсбергов и Дэнбери… Неужели вам никогда не приходило в голову, что у меня и кроме них есть чем похвастаться?
– Кейт, деньги дали тебе возможности жить в роскоши, ни в чем не нуждаясь, – вмешалась мать. Ты что, хочешь сказать, что они тебе не нужны? Как легко говорить с насмешкой о власти денег, когда не знаешь, что такое обходиться без них. Спроси у Блейка Коулера, каково не иметь за душой ни цента.
Отец Кейт согласно кивнул и вновь взглянул на часы, подчеркивая, что этот нелепый разговор и так слишком затянулся.
– Сейчас мне некогда с тобой спорить, – пробормотал он. – Скоро ты увидишь сама, что деньги решают все. – Он смерил Блейка оценивающим взглядом, чуть задержавшись на его линялых джинсах и застиранной рубашке. – Сколько ты хочешь? – напрямик спросил отец Кейт. – Сколько ты возьмешь за то, чтобы отказаться от моей дочери?
Он полез в карман и извлек оттуда чековую книжку и золотую ручку.
– Что скажешь насчет пяти тысяч долларов?
В ответ Блейк холодно улыбнулся.
– По-моему, вы шутите.
Мистер Форсберг еле слышно выругался.
– Ладно. Пять тысяч долларов единовременно и по тысяче каждый месяц в течение года, если ты отстанешь от моей дочери.
Прищурившись, Блейк посмотрел на побледневшее лицо Кейт. А она была готова упасть в обморок от столь унизительной сцены, разыгравшейся перед ее глазами, и могла лишь догадываться, что творится у него в голове. Когда он снова повернулся к мистеру Форсбергу, лицо его сделалось бесстрастным, с него исчезли все следы насмешки.
– А если я вам скажу, что мы с Кейт любим друг друга? – с вызовом спросил он.
– Тогда я вам отвечу, что вы оба глупцы. Любовь еще никогда не приносила ни цента в карман мужчины. Дочь, видимо, не сказала тебе, что большая часть ее капитала вернулась назад к семейству Дэнбери, а остаток находится в трастовом фонде, которым ты не сможешь воспользоваться? И тебе никогда не достанется оттуда ни цента, даже если она и согласится выйти за тебя замуж. А ее годовой доход достаточно скромен и не позволит вам купаться в роскоши.
Произнося это, мистер Форсберг не переставал писать и теперь поставил внизу чека свою витиеватую подпись. Блейк молча взял чек и внимательно изучил его. Кейт затаила дыхание. Если он примет отцовское предложение, она просто сломается, потеряет всякую веру в людей.
– Шесть тысяч долларов, – прочитал вслух Блейк.
Он выдержал паузу, потом рассмеялся и разорвал чек на мелкие клочки. Кейт прижалась к нему, внезапно ослабев от отхлынувшего напряжения.
Его взгляд упал на нее и тут же обратился к ее родителям, уже наполнившись презрением.
– Я бы сказал, мистер Форсберг, что вы недооцениваете свою дочь.
– Я недооценил лишь одну вещь – это притяжение ее денег. Но если ты вообразил, что сможешь каким-то образом нарушить трастовый договор, то вскоре убедишься, что это не так. – Свой ответ мистер Форсберг буквально прорычал. Сейчас он перестал изображать даже малейший намек на вежливость по отношению к Б лейку.
Кейт почувствовала, как у нее ослабели ноги, но Блейк снова пришел к ней на помощь, мягко поддержав ее под локоть.
Мистер Форсберг смотрел на них с минуту, недовольно поджав губы.
– Я пошел к машине, – произнес он в конце концов и вышел, даже не попрощавшись.
Миссис Форсберг расправила складки своего элегантного плиссированного платья. На ее щеках выступили яркие пятна.
– Ты пойдешь с нами, Кейт? – спросила она.
Кейт молча покачала головой.
Мать в нерешительности задержалась в дверях, словно впервые в жизни не знала, что ей делать.
– Я просто не понимаю, что на тебя нашло, дорогая, – повторила она с грустью. – Мы всегда старались все делать для тебя, следили, чтобы ты ни в чем не нуждалась, и вот благодарность, которую получаем в итоге.
– Я хочу жить своим умом, мама. Мне двадцать пять лет. Я уже больше не ребенок.
– И ты думаешь, что этот человек даст тебе возможность жить своим умом? – Мать засмеялась каким-то странным, сдавленным смехом. – Ты посмотри на него внимательно, Кейт! Как следует посмотри, открой глаза! – Она отвернулась, словно пожалев о том, что сказала дочери эти слова, не взвесив их как следует. – До свидания, Кейт. Думаю, что увидимся мы не очень скоро. И запомни: мы с отцом предупреждали тебя, что ты совершаешь страшную ошибку. – И она решительно захлопнула за собой дверь.
Когда шум мотора затих вдалеке, первым нарушил молчание Блейк. Он улыбался. Разыгравшаяся только что сцена, казалось, совсем его не огорчила.
– Должен перед тобой извиниться, Кейт. Я зря нападал на тебя со своими подозрениями. Ты и в самом деле не знаешь Сашу. В следующий раз я постараюсь серьезней относиться к твоим словам.
Ответная улыбка Кейт оказалась немного напряженной.
– Я действительно не знаю никакого Сашу. Но у меня не было никакой амнезии… во всяком случае, если я и потеряла память, то только на короткий момент, когда ударилась.
– Я и сам догадался об этом. Я ведь уже говорил, что актриса из тебя получилась бы никудышная.
Кейт внезапно обнаружила, что они сидят в гостиной на потертом диване.
– Может расскажешь мне теперь, как все произошло на самом деле? – спросил он. – Как ты попала вчерашней ночью на мою ферму?
И внезапно оказалось, что правда льется из ее уст на удивление легко.
– Мой муж умер совсем недавно, чуть больше двух месяцев назад. Вчера его семья заказала специальный молебен, чтобы почтить его память. После этого родители пристали ко мне, чтобы я возвращалась к ним домой. А я не могу. Мне необходимо побыть одной, попробовать осмыслить, понять, почему так все произошло у нас со Стивеном. А наша семейная жизнь не удалась. Вероятно, я находилась в стрессовом состоянии, когда выбежала из дома и села за руль. А когда опомнилась и попыталась определить, где же я нахожусь, оказалось, что я уже заблудилась, а в баке кончился бензин. Но я вижу руку судьбы в том, что машина остановилась неподалеку от твоего дома.
– Судьба… – Он странно засмеялся. – Если бы все причуды судьбы были такими же невинными. – И Блейк махнул рукой, словно прогоняя от себя непрошеные воспоминания. – Кейт, если хочешь, то можешь здесь переночевать. Но могу и отвезти тебя в город. А еще мне остается лишь сожалеть о том, что я вел себя так грубо прошлой ночью.
Сама не зная почему, она не смогла себя заставить посмотреть ему в глаза. Его теперешний мягкий тон задевал ее неизвестно по какой причине сильнее, чем прежняя настороженность и агрессивность.
– Я бы осталась, если ты позволяешь, – ответила она. – Просто я не… не совсем готова вернуться в свой дом.
Блейк немного помолчал.
– Конечно, – ответил он наконец. – Я все понимаю. – Зевнув, он добавил: – Не знаю, как ты, но я смертельно устал. Сегодня я почти закончил красить амбар. До завтра, Кейт. Спокойной ночи.
Почему-то она была уверена, что он лжет. Возможно, все дело было в пружинистой грации его движений, говорившей о том, что он находится в прекрасной форме и еще полон энергии. Впрочем, как бы то ни было, она спокойно восприняла тот факт, что этим вечером он хочет уединиться. Тем не менее она все-таки решила задать ему напоследок один вопрос.
– Зачем ты сказал, что мы решили пожениться?
В уголках его рта заиграла почти неуловимая улыбка.
– Я решил, что так будет проще всего объяснить твое присутствие в моем доме и выпустить пар из твоего отца.
– Мне очень стыдно за своих родителей… они наговорили тебе столько гадостей.
– Забудь про это. Они ничего обо мне не знают, так что у меня нет оснований считать себя оскорбленным. Это ты должна на них сердиться. Твой отец часто так на тебя наезжает? – Не дав ей ответить, он задал следующий вопрос: – А ты действительно не хочешь выходить замуж за того парня, о котором он толковал, верно?
– Это за Эрла Дэррина? Нет. Я вообще не собираюсь выходить замуж. – В ее голосе прозвучала железная убежденность.
– Что ж, этим ты разительно отличаешься от остальных особ женского пола. – Блейк снова дружески улыбнулся. – Спокойной ночи, Кейт. Приятных тебе сновидений.
У нее не было причин продолжать разговор. И даже не было уверенности в том, что ей самой хочется, чтобы он остался.
– Спасибо, что позволил мне у тебя переночевать.
– Не стоит благодарности.
Блейк тихо прикрыл за собой дверь, а Кейт подошла к окну и долго смотрела на темный, заросший зеленью двор и бездонное черное небо, усыпанное крупными звездами.
Тяжело вздохнув своим мыслям, она отправилась спать.
4
Кейт даже не могла вспомнить, когда еще в своей жизни она так радовалась всему, что ее окружает. На ферме Кейт жила уже больше недели, и Блейк давно перестал спрашивать, не хочет ли она вернуться в город.
Большую часть времени она проводила за уборкой дома, методически наведя порядок от чердака до сырого и невероятно запущенного подвала. Работа была грязной и тяжелой, и к концу дня Кейт страшно уставала. Впрочем, это ее не расхолаживало. Наоборот, она наслаждалась каждой минутой, когда замечала зримые результаты своих усилий. Ее руки возвращали в этот дом чистоту, порядок и комфорт, и это не могло не радовать.
Накануне днем Блейк достал откуда-то банку желтой краски, и она покрасила кухню, преобразив закопченные, унылые стены и сделав их веселыми и яркими. Казалось, что кухню теперь ни на миг не покидали лучи весеннего солнца.
Собираясь спуститься к завтраку, Кейт что-то напевала себе под нос, натянув обрезанные до колен джинсы и простую зеленую рубашку, так подходившую по цвету к ее глазам. Блейк показал ей гардероб матери, и она обнаружила множество старых джинсов и хлопчатобумажных блузок, свидетельствующих о том образе жизни, какой она вела.
Продолжала она напевать и тогда, когда принялась застилать постель. Правда, слуха у нее никогда не было, но ее это нисколько не беспокоило. Даже если Блейк услышит ее пение, он не станет над ней смеяться, а лишь посмотрит ласково со своей обычной ленивой и снисходительной усмешкой, а она улыбнется ему в ответ, вовсе не смущенная своим ужасным пением.
Когда Кейт спустилась вниз, в кухне Блейка не было. Впрочем, в этом доме она никогда не испытывала чувства одиночества, в отличие от ухоженного элегантного родительского дома, где она жила до замужества, а впоследствии от квартиры в Милуоки, на берегу озера Мичиган, в которой они жили со Стивеном. Семейство Стивена занимало этаж в этом же доме, и обе квартиры каждый день убирала приходящая прислуга, чтобы навести порядок в и без того сверкающих чистотой комнатах. Кейт все эти годы никогда не оставляло ощущение того, что вся ее жизнь проходит за какой-то незримой глазу стеной богатства, наглухо отрезавшей ее от нормальных человеческих отношений. Свекор со свекровью, да и прислуга, казались ей смотрителями этой роскошной тюрьмы, охранявшими ее от внешнего мира с его несчастьями и невзгодами и обрекавшими ее на изоляцию.
Здесь же, на этой удаленной от городской суеты старой ферме, она еще ни. разу не затосковала от одиночества. Тут всегда был рядом Блейк, наполнявший ее дни весельем и смехом. Иногда он принимался что-нибудь ремонтировать в доме либо работал где-то неподалеку – красил или возился на заросшем приусадебном участке, пытаясь снова сделать из него ухоженный сад.
Он вкладывал столько сил и времени в эти занятия, что Кейт даже удивлялась, отчего это ферма оказалась такой запущенной. Блейк не производил впечатление праздного человека, и Кейт не понимала, когда это хозяйство успело прийти в упадок. Впрочем, порой у нее шевелилась догадка, что прежде он был несчастлив, а теперь ее присутствие вселило в него новые силы и подвигло на такой упорный труд. В основном же она старалась не думать об их отношениях с Блейком. Они друзья, и этого вполне достаточно.
Она включила кофеварку, обвела взглядом свежеокрашенные стены, любуясь своей вчерашней работой. Замечательно видеть, как в старое жилище возвращается жизнь. Фермерский дом уже начинал приобретать обжитой вид, теперь он все больше и больше походил на место, где обитают заботливые и трудолюбивые хозяева.
Вскоре кухню наполнил аромат свежесва-ренного кофе. Она высунула голову из двери черного хода. Да, верно, Блейк уже трудится: вставляет новое стекло в окошко одного из маленьких амбаров.
– Завтракать! – пронзительно крикнула она.
В свои двадцать пять лет Кейт не помнила, когда еще прежде, до встречи с Блейком, она бы кричала вот так, во весь голос. А теперь ей приходилось кричать очень часто, и голос ее звенел от радости и переполнявшей ее энергии.
Скорее всего Блейк ее не слышал, но он догадался, зачем она его зовет, и махнул ей рукой в знак того, что сейчас придет. Кейт смотрела, как он шагает через двор, едва ли сознавая, насколько знакомым стало ей каждое его движение. Внезапно с легким удивлением она обратила внимание на то, что хромота его почти исчезла. Значит, его травма была, вероятно, не слишком серьезной и получил он ее совсем недавно. Ей было интересно узнать, при каких обстоятельствах это произошло, но спросить об этом его самого она не осмеливалась. По молчаливому обоюдному соглашению они держали при себе все то, что касалось их прежней жизни.
Вот Блейк остановился возле одного из шлангов, повернул колесо, и холодная вода хлынула на его шею и плечи. Его кожа уже потеряла прежний нездоровый оттенок. Теперь ее покрывал темный загар, и трудно было даже поверить, что всего десять дней назад она заметила на его высоких скулах какую-то странную бледность.
Он сдернул с гвоздя у двери свою рубашку и накинул ее на влажные плечи.
– Привет! Я слышу бодрящий запах кофе!
Блейк развалился в кресле и с удовлетворением окинул взглядом обновленную кухню.
– Ты славно поработала, Кейти. Кухню просто не узнать, настолько она преобразилась.
Она вспыхнула. Ее ни разу в жизни еще не называли так ласково – Кейти.
– Да я ничего особенного и не сделала, – отозвалась она, благодарная ему за похвалу.
– Стрелка барометра сильно упала. Вероятно, скоро будет гроза.
– Я воспользуюсь этим и не стану пока что приниматься за стирку белья. Кстати, ты знаешь, что сломалась сушилка? – Кейт улыбнулась и протянула Блейку кружку кофе. Он выпил его одним залпом.
– Давай-ка отдохнем сегодня, – предложил он. – Мы это вполне заслужили. Неподалеку от нас есть озеро, где прекрасно ловится рыба. И мы устроим там пикник.
Кейт даже понятия не имела, как ловят рыбу, но вот сама мысль о поездке на пикник показалась ей заманчивой.
– Это что, премия за хорошую работу? – лукаво поинтересовалась она.
– Вроде того, – признал он не менее веселым тоном.
На старом пикапе Блейка они тряслись по разбитой проселочной дороге. Кейт казалось, что на ней больше выбоин, чем асфальта. Вовсе не так представлялась ей романтическая поездка по залитым солнцем летним просторам, и она сжала зубы, решив ни в коем случае не жаловаться.
Довольно долгое время они ехали молча, а потом Кейт заметила, что Блейк тихонько посмеивается.
– В чем дело? – недовольно поинтересовалась она.
– У тебя зубы клацают, Кейти?
– Откуда я знаю, – сухо ответила она. – Меня всю так трясет, что мне уж и не до зубов.
Даже не глядя на него, Кейт поняла по его голосу, что он смеется.
– Ничего, потерпи. Вот приедем на место, и ты убедишься, что мы не зря страдали, – утешил ее Блейк.
Она повернулась к нему, намереваясь сказать что-нибудь язвительное, но слова застряли у нее в горле. Темно-карие глаза глядели на нее с насмешливой теплотой, а жесткие черты лица смягчились от ласковой улыбки. У нее отчего-то перехватило дыхание, и она поскорей отвернулась и уставилась в окно. Она уже привыкла думать о Блейке как о добром друге и не была готова ни к чему другому. Ей хотелось нарушить воцарившееся молчание, но слова не шли ей в голову, и они опять продолжали путь в полной тишине, если не считать пыхтения мотора и дребезжания разболтанных деталей старенького грузовичка. Через какое-то время Блейк нарушил молчание.
– Вот и конец нашим мучениям, – сказал он. – Последнюю сотню ярдов нам придется пройти пешком.
Блейк поставил машину на грунтовую площадку возле того места, где пропали остатки асфальта, и вручил Кейт шерстяное одеяло. Потом повернулся и быстрым и легким движением извлек из задней части машины рыболовные снасти.
– За съестными припасами я еще вернусь, – сообщил он.
Узкая тропинка, многократно пересеченная узловатыми корнями деревьев, вела с каменистой кручи на берег озера. Земля под ногами была сухая, даже вблизи от воды, и Кейт без особого труда спустилась по сланцевому склону, хотя и слегка запыхалась от непривычного упражнения. Блейк же, как отметила она с необъяснимым для нее самой недовольством, дышал так же ровно, как всегда. Он только переложил тяжелые снасти из одной руки в другую.
– Ты что-то не в форме, старушка, – шутливо заметил он, когда они наконец остановились у воды. – У вас в Милуоки разве не слышали ничего о беге трусцой?
– Слышали. Но только мы, горожане, бегаем по ухоженным ровным дорожкам, а не по таким диким тропам.
Блейк снова засмеялся.
– Как-нибудь я свожу тебя в настоящую глушь. Вот там ты увидишь, что такое дикие тропы. Здесь же все ерунда, детские забавы.
Большую часть времени она проводила за уборкой дома, методически наведя порядок от чердака до сырого и невероятно запущенного подвала. Работа была грязной и тяжелой, и к концу дня Кейт страшно уставала. Впрочем, это ее не расхолаживало. Наоборот, она наслаждалась каждой минутой, когда замечала зримые результаты своих усилий. Ее руки возвращали в этот дом чистоту, порядок и комфорт, и это не могло не радовать.
Накануне днем Блейк достал откуда-то банку желтой краски, и она покрасила кухню, преобразив закопченные, унылые стены и сделав их веселыми и яркими. Казалось, что кухню теперь ни на миг не покидали лучи весеннего солнца.
Собираясь спуститься к завтраку, Кейт что-то напевала себе под нос, натянув обрезанные до колен джинсы и простую зеленую рубашку, так подходившую по цвету к ее глазам. Блейк показал ей гардероб матери, и она обнаружила множество старых джинсов и хлопчатобумажных блузок, свидетельствующих о том образе жизни, какой она вела.
Продолжала она напевать и тогда, когда принялась застилать постель. Правда, слуха у нее никогда не было, но ее это нисколько не беспокоило. Даже если Блейк услышит ее пение, он не станет над ней смеяться, а лишь посмотрит ласково со своей обычной ленивой и снисходительной усмешкой, а она улыбнется ему в ответ, вовсе не смущенная своим ужасным пением.
Когда Кейт спустилась вниз, в кухне Блейка не было. Впрочем, в этом доме она никогда не испытывала чувства одиночества, в отличие от ухоженного элегантного родительского дома, где она жила до замужества, а впоследствии от квартиры в Милуоки, на берегу озера Мичиган, в которой они жили со Стивеном. Семейство Стивена занимало этаж в этом же доме, и обе квартиры каждый день убирала приходящая прислуга, чтобы навести порядок в и без того сверкающих чистотой комнатах. Кейт все эти годы никогда не оставляло ощущение того, что вся ее жизнь проходит за какой-то незримой глазу стеной богатства, наглухо отрезавшей ее от нормальных человеческих отношений. Свекор со свекровью, да и прислуга, казались ей смотрителями этой роскошной тюрьмы, охранявшими ее от внешнего мира с его несчастьями и невзгодами и обрекавшими ее на изоляцию.
Здесь же, на этой удаленной от городской суеты старой ферме, она еще ни. разу не затосковала от одиночества. Тут всегда был рядом Блейк, наполнявший ее дни весельем и смехом. Иногда он принимался что-нибудь ремонтировать в доме либо работал где-то неподалеку – красил или возился на заросшем приусадебном участке, пытаясь снова сделать из него ухоженный сад.
Он вкладывал столько сил и времени в эти занятия, что Кейт даже удивлялась, отчего это ферма оказалась такой запущенной. Блейк не производил впечатление праздного человека, и Кейт не понимала, когда это хозяйство успело прийти в упадок. Впрочем, порой у нее шевелилась догадка, что прежде он был несчастлив, а теперь ее присутствие вселило в него новые силы и подвигло на такой упорный труд. В основном же она старалась не думать об их отношениях с Блейком. Они друзья, и этого вполне достаточно.
Она включила кофеварку, обвела взглядом свежеокрашенные стены, любуясь своей вчерашней работой. Замечательно видеть, как в старое жилище возвращается жизнь. Фермерский дом уже начинал приобретать обжитой вид, теперь он все больше и больше походил на место, где обитают заботливые и трудолюбивые хозяева.
Вскоре кухню наполнил аромат свежесва-ренного кофе. Она высунула голову из двери черного хода. Да, верно, Блейк уже трудится: вставляет новое стекло в окошко одного из маленьких амбаров.
– Завтракать! – пронзительно крикнула она.
В свои двадцать пять лет Кейт не помнила, когда еще прежде, до встречи с Блейком, она бы кричала вот так, во весь голос. А теперь ей приходилось кричать очень часто, и голос ее звенел от радости и переполнявшей ее энергии.
Скорее всего Блейк ее не слышал, но он догадался, зачем она его зовет, и махнул ей рукой в знак того, что сейчас придет. Кейт смотрела, как он шагает через двор, едва ли сознавая, насколько знакомым стало ей каждое его движение. Внезапно с легким удивлением она обратила внимание на то, что хромота его почти исчезла. Значит, его травма была, вероятно, не слишком серьезной и получил он ее совсем недавно. Ей было интересно узнать, при каких обстоятельствах это произошло, но спросить об этом его самого она не осмеливалась. По молчаливому обоюдному соглашению они держали при себе все то, что касалось их прежней жизни.
Вот Блейк остановился возле одного из шлангов, повернул колесо, и холодная вода хлынула на его шею и плечи. Его кожа уже потеряла прежний нездоровый оттенок. Теперь ее покрывал темный загар, и трудно было даже поверить, что всего десять дней назад она заметила на его высоких скулах какую-то странную бледность.
Он сдернул с гвоздя у двери свою рубашку и накинул ее на влажные плечи.
– Привет! Я слышу бодрящий запах кофе!
Блейк развалился в кресле и с удовлетворением окинул взглядом обновленную кухню.
– Ты славно поработала, Кейти. Кухню просто не узнать, настолько она преобразилась.
Она вспыхнула. Ее ни разу в жизни еще не называли так ласково – Кейти.
– Да я ничего особенного и не сделала, – отозвалась она, благодарная ему за похвалу.
– Стрелка барометра сильно упала. Вероятно, скоро будет гроза.
– Я воспользуюсь этим и не стану пока что приниматься за стирку белья. Кстати, ты знаешь, что сломалась сушилка? – Кейт улыбнулась и протянула Блейку кружку кофе. Он выпил его одним залпом.
– Давай-ка отдохнем сегодня, – предложил он. – Мы это вполне заслужили. Неподалеку от нас есть озеро, где прекрасно ловится рыба. И мы устроим там пикник.
Кейт даже понятия не имела, как ловят рыбу, но вот сама мысль о поездке на пикник показалась ей заманчивой.
– Это что, премия за хорошую работу? – лукаво поинтересовалась она.
– Вроде того, – признал он не менее веселым тоном.
На старом пикапе Блейка они тряслись по разбитой проселочной дороге. Кейт казалось, что на ней больше выбоин, чем асфальта. Вовсе не так представлялась ей романтическая поездка по залитым солнцем летним просторам, и она сжала зубы, решив ни в коем случае не жаловаться.
Довольно долгое время они ехали молча, а потом Кейт заметила, что Блейк тихонько посмеивается.
– В чем дело? – недовольно поинтересовалась она.
– У тебя зубы клацают, Кейти?
– Откуда я знаю, – сухо ответила она. – Меня всю так трясет, что мне уж и не до зубов.
Даже не глядя на него, Кейт поняла по его голосу, что он смеется.
– Ничего, потерпи. Вот приедем на место, и ты убедишься, что мы не зря страдали, – утешил ее Блейк.
Она повернулась к нему, намереваясь сказать что-нибудь язвительное, но слова застряли у нее в горле. Темно-карие глаза глядели на нее с насмешливой теплотой, а жесткие черты лица смягчились от ласковой улыбки. У нее отчего-то перехватило дыхание, и она поскорей отвернулась и уставилась в окно. Она уже привыкла думать о Блейке как о добром друге и не была готова ни к чему другому. Ей хотелось нарушить воцарившееся молчание, но слова не шли ей в голову, и они опять продолжали путь в полной тишине, если не считать пыхтения мотора и дребезжания разболтанных деталей старенького грузовичка. Через какое-то время Блейк нарушил молчание.
– Вот и конец нашим мучениям, – сказал он. – Последнюю сотню ярдов нам придется пройти пешком.
Блейк поставил машину на грунтовую площадку возле того места, где пропали остатки асфальта, и вручил Кейт шерстяное одеяло. Потом повернулся и быстрым и легким движением извлек из задней части машины рыболовные снасти.
– За съестными припасами я еще вернусь, – сообщил он.
Узкая тропинка, многократно пересеченная узловатыми корнями деревьев, вела с каменистой кручи на берег озера. Земля под ногами была сухая, даже вблизи от воды, и Кейт без особого труда спустилась по сланцевому склону, хотя и слегка запыхалась от непривычного упражнения. Блейк же, как отметила она с необъяснимым для нее самой недовольством, дышал так же ровно, как всегда. Он только переложил тяжелые снасти из одной руки в другую.
– Ты что-то не в форме, старушка, – шутливо заметил он, когда они наконец остановились у воды. – У вас в Милуоки разве не слышали ничего о беге трусцой?
– Слышали. Но только мы, горожане, бегаем по ухоженным ровным дорожкам, а не по таким диким тропам.
Блейк снова засмеялся.
– Как-нибудь я свожу тебя в настоящую глушь. Вот там ты увидишь, что такое дикие тропы. Здесь же все ерунда, детские забавы.