Крейвен Сара. Солнечные часы

   — Какие у тебя планы на сегодня? — Он сел напротив.
   — Кажется, никаких, — ответила Оливия, несколько смущенная.
   — Но ты же не можешь в день рождения просидеть весь день одна дома.
   — Ну, вообще-то, я собиралась пойти на реку. И побывать в Тауэре.
   — И что тебя останавливает?
   — Это была глупая идея, — медленно проговорила она. — Теперь я и сама это понимаю.
   — А мне кажется, идея отличная, — возразил Дилан. — Можно мне пойти с тобой?
   Она взглянула на него, совершенно ошарашенная.
   — А тебе-то туда зачем? Он пожал плечами.
   — Потому что я, как и ты, никогда не был в Тауэре.
   — Не может быть.
   — Я сейчас допью кофе, — сказал он, — а потом у тебя будет пятнадцать минут на сборы.
   Оливия оглядела себя. На ней были кремовые брюки и черный свитер.
   — Переодеваться не нужно?
   — Не нужно, — согласился Дилан. — Но вот макияж необходим. Иначе люди подумают, что я жестоко с тобой обращаюсь. И ты из-за этого проплакала всю ночь.
   Оливия покраснела. И почти прошептала:
   — Нет, я не плакала.
   — Не глупи, — мягко сказал он. — И не пытайся сбежать. Потому что я пришел за тобой. Ты же знаешь это, да?
   Ее губы неслышно произнесли «да».

Глава 9

   На Темзе было ветрено, и Оливия порадовалась, что надела теплый серый пиджак. Перед выходом из дома она подушилась полученными утром духами и в последнюю минуту вдела в уши янтарные серьги. Посмотрев на себя в зеркало, Оливия с удовольствием отметила, что выглядит хорошо. Но комплимента от Дилана не дождалась. Он только сказал:
   — Готова? Тогда пошли.
   Они подошли к Тауэру и смешались с шумной толпой туристов, стоящих за билетами и штурмующих окрестные сувенирные лавочки. Войдя в арку главного входа, Дилан протянул Оливии путеводитель.
   — Хочешь присоединиться к экскурсии или побродим сами?
   — Лучше сами. — Оливия оглядела окружающие их высокие каменные стены. — Как-то подавляет, правда? Представь, что тебя притащили сюда и ты не знаешь, что с тобой будет.
   — Представляю. И, возможно, солнце взошло для тебя в последний раз…
   — Ужасная мысль, — вздрогнула Оливия. — Жестокие были времена.
   — С тех пор не многое изменилось. Просто жестокость принимает несколько иные формы.
   Они медленно прогуливались по замку. Посетили Королевский дом. Осмотрели коллекцию оружия в Белой башне и вскарабкались по ступенькам на Кровавую башню.
   — Наверное, ты уже умираешь со скуки, смущенно произнесла Оливия.
   — Напротив. — Дилан огляделся вокруг. — Я уже думаю о новой серии передач. История пленников Тауэра.
   — Я бы с удовольствием посмотрела.
   — Надеюсь. — Он улыбнулся. — Но ты — не беспристрастная публика. Я подкупил тебя.
   В какой-то момент Оливия начала замечать заинтересованные взгляды. Вскоре на них начали указывать пальцами и глазеть в открытую.
   — Кажется, тебя узнали, — прошептала она. — Не утомляет тебя известность? Дилан пожал плечами.
   — Меня это мало трогает.
   Он вежливо обернулся, когда к ним подошла застенчивая женщина и протянула открытку и ручку.
   — Вы не могли бы дать автограф, мистер Мелоун? Я всегда смотрю ваши программы.
   — Рад слышать. — Дилан улыбнулся и подписал открытку.
   — Ты прямо осчастливил ее, — прошептала Оливия, когда сияющая поклонница вернулась к своей группе.
   — Да, но сейчас, кажется, начнется, — прошептал он в ответ, оглядываясь. Люди уже спешили к нему, протягивая путеводители и открытки.
   Ему даже пришлось расписаться на ладони одной девчонки. Но он наотрез отказался подписывать живот ее приятеля.
   — Ты не избегаешь охотников за автографами? — спросила Оливия, когда они наконец скрылись на территории выставки драгоценностей.
   — Иногда избегаю, но думаю, с моей стороны это неблагодарность. Они дают мне заработать на жизнь. Телевидение — жестокая среда. Она может вознести тебя на вершину в один день и так же быстро скинуть в болото забвения. Я планирую уйти до того, как это случится.
   — Уйти? — изумилась Оливия. — И что ты намерен делать?
   — Вернусь к своей первой любви — разведению лошадей, — сообщил Дилан. — Отец всегда надеялся, что я продолжу его дело. У него большая ферма. Негоже разочаровывать старика. К тому же я люблю животных еще и потому, что они — честны. И это выгодно отличает их от многих людей, с которыми мне приходилось общаться. — Он вопросительно взглянул на нее. — Ты думаешь, я не способен измениться?
   — Я думаю, ты способен на все что угодно, тихо ответила Оливия.
   Когда они выбрались на улицу из темного зала, она вздохнула, довольная.
   — Спасибо, что вытащил меня, — улыбнулась она Дилану.
   — Пожалуйста, — ответил он. — Но не думай, что тебе так легко удастся от меня избавиться. И не говори, что не хочешь больше отнимать у меня время.
   — Как ты узнал, что я собираюсь сказать? удивилась Оливия.
   — Я целую неделю работал с тобой. И изучил виды твоего молчания. Сейчас твое молчание означало, что ты придумываешь вежливый предлог удрать домой.
   — Вот уж не думала, что я как открытая книга.
   — Не для всех, — уточнил он. — Так куда мы направимся после обеда — в Музей мадам Тюссо или в Планетарий?
   — А может быть, лучше в Тейт? — робко предложила Оливия. — Я хочу посмотреть выставки Тернера.
   — Отлично, — одобрил он. — Мы окажемся там до того, как переменится погода.
   Оливия недоверчиво взглянула вверх. По небу плыли пушистые облачка.
   — Не похоже, чтобы пошел дождь.
   — Поверь мне, к концу дня начнется. Мы, ирландцы, эксперты по дождям.
   — Становится жарко. — Оливия повесила жакет на руку. — С моей стороны не слишком нахально попросить мороженого?
   — Сегодня — твой день, — тихо ответила Дилан. — Ты можешь просить о чем угодно. И получишь все.
   Их глаза встретились, и слова замерли на губах. Ей захотелось взять его за руку. Захотелось, чтобы он обнял ее и его теплые властные губы сомкнулись с ее губами.
   Это все потому лишь, что я злюсь на Джереми и мне нужно утешение, уверяла себя Оливия.
   — Ограничимся пока обедом и прогулкой по галерее Тейт, — едва слышно прошептала она и отвернулась. — Пойдем?
   Она стояла на набережной и ела мороженое, постепенно обретая утраченное было спокойствие. Повернулась к Дилану и озорно улыбнулась.
   — Когда ты в последний раз покупал девушке мороженое?
   — Так давно, что этот случай затерялся в глубине веков, — ответил он. — Доедай быстрее, пока не растаяло. — Он облокотился на парапет. — Так сколько, ты сказала, тебе исполнилось?
   — Я и не говорила, — заметила Оливия.
   — На вид тебе сейчас около десяти. Боже, женщина, у тебя даже нос весь в мороженом.
   — Где? — Она скосила глаза.
   — Здесь, — ответил он и вдруг наклонился и слизнул с ее носа белую каплю. Так нежно и чувственно.
   На мгновение весь мир вокруг них замер. Она почувствовала, как кружится голова и тело становится легким и слабым.
   — Я думала, ты не хочешь мороженого, произнесла она слегка дрожащим голосом.
   — С пристрастиями всегда так, — ответил он. — В любую минуту возможно обострение.
   — А у тебя пристрастие к мороженому?
   — Кто говорил о мороженом? — улыбнулся Дилан. — А сейчас пойдем покатаемся на лодке.
   Оливия последовала за ним нетвердой походкой, потому что колени дрожали. О боже, подумала она. Мне надо быть очень осторожной.
   Вопреки ее ожиданиям, они провели вместе спокойный, радостный день. Пообедали в маленьком французском ресторанчике. С интересом осмотрели собрание живописи и скульптуры в галерее Тейт.
   Когда они вышли, с реки приполз холодный промозглый туман и о мостовую ударились первые тяжелые капли.
   — Ух, — поежилась Оливия. — Что дальше? Дилан взял ее за руку.
   — А дальше — бежим.
   Они помчались под дождем к огромной стеклянной двери здания напротив. Когда они вошли, Оливия поняла, что это отель.
   — Пойди обсушись в ванной, — сказал Дилан. — Увидимся через несколько минут в гостиной.
   Она нашла его за столиком перед большим камином, где, потрескивая, горели поленья.
   — Это просто невероятно. — Она упала в кресло и протянула к огню мокрые ноги. Вскоре появился официант с чаем и тарелкой пирожных и печенья.
   — Дилан, я хотела тебя спросить… Кто такой этот «возлюбленный», о котором все время говорит Саша? Ты знаешь его?
   — Да. Это был мой дядя. Старший брат моей матери. Их брак с тетей окончился, едва начавшись, когда тетя серьезно заболела. У него были деньги, но он почти все потратил на ее лечение. Весь мир объездил в поисках лекарств и врачей, но она все равно вскоре оказалась прикованной к инвалидному креслу.
   В это тяжелое время он встретил Сашу. Она пожалела его. Так начался их роман. Они стали любовниками и почти не расставались все те пятнадцать лет, что тетя болела. Думаю, без Саши дядя не выдержал бы.
   — А твоя тетя знала об этом? Дилан покачал головой.
   — Нет. Моя мать говорила, что дядя Пол стал даже терпеливее в общении с тетей. Он любил ее, но она была полным инвалидом, а он всего лишь человек. С Сашей он мог немного расслабиться и побыть счастливым. — Дилан улыбнулся. — Ты уже успела убедиться, что у нее доброе сердце. Ей просто необходимо кого-то опекать.
   Когда тетя умерла, они собирались пожениться. Но Саше было неловко переезжать в их дом. Тогда дядя Пол купил ей тот дом, где ты сейчас живешь. Но им не суждено было пожить вместе. За неделю до свадьбы у него случился сердечный приступ. Дядя умер на месте. Он успел лишь записать дом на имя Саши и оставить ей некоторую сумму в банке, чтобы она могла не работать и жить на ренту.
   — Бедная Саша, — прошептала Оливия.
   — Саша ни о чем не жалеет. У нее много друзей, Хамф, случайные жильцы… и воспоминания. Она считает себя счастливой.
   — И еще у нее есть ты.
   — Я делаю все, что могу.
   Она поставила чашку на блюдце.
   — Чай просто замечательный. Да и весь день прошел отлично. Он не сводил с нее глаз.
   — Совсем не обязательно заканчивать его здесь. Отель большой, и в нем есть все удобства. Мы можем воспользоваться ими…
   Эти слова повисли в воздухе.
   — Не думаю, что смогу развлекаться и дальше, — поспешно проговорила Оливия. — От этих прогулок и еды меня уже клонит в сон.
   — Здесь есть и спальни. Очень уютные.
   Теперь уже не было смысла притворяться, что она не понимает. Если проявить сейчас слабость, он отведет ее наверх. И она отдастся ему телом и душой.
   И потеряет себя навсегда.
   Потому что у них с Диланом нет будущего. Потому что случайные связи — не в ее характере. Оливия верила в любовь. Верила в единение душ и ни на что меньшее не была согласна.
   В то время как Дилан станет для нее центром жизни, она будет для него еще одним номером в телефонной книжке, который можно вычеркнуть в любой момент.
   Она медленно и осторожно поднялась. Заставила себя спокойно и прямо взглянуть ему в глаза. Колени дрожали, в горле пересохло, но голос звучал ровно и бесстрастно.
   — Вообще-то я лучше поеду домой.
   — Как хочешь. — Он говорил так же спокойно, не выказывая никаких признаков сожаления. Не пытаясь переубедить ее. Встал, подозвал официанта, потом сказал:
   — Пойду вызову такси.
   На улице все еще лил дождь. Оливия села в машину и ждала, что Дилан присоединится к ней. Но он закрыл за ней дверцу, дал денег водителю и назвал ее адрес.
   Она опустила стекло и высунулась в окошко.
   — А разве ты не поедешь?
   — Мне сейчас, наверное, лучше прогуляться пешком, — иронично ответил Дилан.
   — Но ты же промокнешь…
   — Я? Никогда! — усмехнулся он. — В такой погожий денек…
   Такси отъехало, и через залитое водой стекло Оливия видела, как он развернулся и зашагал прочь. Я поступила правильно, сказала себе Оливия. Совершенно правильно. Но отчего же ей тогда так больно?
   Откинувшись на спинку сиденья, она пыталась разобраться в происходящем. Да, поведение Джереми обидело и шокировало ее. Но это еще не повод бросаться в объятия другого мужчины. Особенно такого, как Дилан Мелоун. Он может получить любую женщину, какую захочет. А с ней, скорее всего, просто играет, как кот с мышью.
   Странно, но он даже не спросил, почему она оказалась одна в свой день рождения. Впрочем, наверное, он в курсе всех планов Джереми. А что, если он знал, как обошелся с ней Джереми, и просто пожалел ее? Или у него были другие, худшие мотивы?
   При этой мысли все ее существо пронзила острая боль. Но нужно смотреть правде в глаза. И принять такую возможность. В конце концов, соблазнить ее — отличный способ разорвать их отношения с Джереми. И тем самым сохранить брак любимой кузины. И ведь ему почти удалось обольстить ее. Она едва не поддалась его очарованию и сексуальности. Что и говорить, в этом Дилан — профессионал. Но какой он интересный собеседник. Как легко и непринужденно они болтали, словно были знакомы всю жизнь. Ей нравилось его чувство юмора, его колкие, остроумные замечания. Нравилось добродушие, с каким он относился к своим поклонникам и охотникам за автографами.
   Да и работа с ним тоже была необычайно интересна. Он словно заряжал электричеством атмосферу в офисе. У всех появлялось ощущение значимости и важности того, что они делают. Люди изо всех сил старались соответствовать его требованиям. И она тоже.
   Вот на этом ей надо остановиться. Вне рабочего времени забыть о существовании Дилана. Потому что иначе она сломается. Очень скоро.
   Все кончено. Такое больше не повторится. Никогда.
   — Приехали, — скучающим голосом объявил водитель.
   Войдя в квартиру, Оливия решила, что не станет больше ждать, пока Джереми найдет им жилье. Она сама об этом позаботится. Но только для себя. Главное — быть подальше от Дилана. Если не встречаться с Диланом вне работы, она будет в безопасности. Впрочем, будет ли?
   Дилан захлопнул за собой дверь, бросил ключи на стол и на мгновение прикрыл глаза, пытаясь разобраться в том, что произошло.
   Когда он, простившись с Оливией, приехал к Клаудии пару часов спустя, гости были уже в сборе. Опасение, что он будет гвоздем программы, полностью подтвердилось. Но ужин был великолепен. Клаудия оказалась отличной поварихой. Да и тонко подобранные вина говорили о хорошем вкусе хозяйки дома. Беседа лилась свободно и неторопливо. Подали кофе с коньяком. Вскоре гости вежливо откланялись и оставили их вдвоем.
   Обстановка благоприятствовала. Клаудия пошла провожать гостей. Вернувшись, она распустила волосы, собранные в пучок, и расстегнула еще одну пуговичку на блузке. Ее белая грудь контрастировала с черным воротником блузки.
   Намек был изящен и вполне понятен. Но Дилан не хотел ее. Спору нет — она мила. Яркая индивидуальность и стройное тело — чего еще желать? Но даже если бы она раскинулась перед ним на кровати обнаженная, то и тогда не вызвала бы желания. Это открытие ошеломило его. А Клаудия тем временем уже играла со следующей пуговичкой блузки. И с каждой секундой все больше волновалась. Почему он не придвинулся ближе? Не обнял ее? Не поцеловал?
   И явно испытала шок, когда он поднялся и, сославшись на деловую встречу завтра рано утром, ушел. К счастью, у нее достало гордости, чтобы улыбнуться и проводить его до порога.
   И сейчас он с грустью думал, как обижена и оскорблена Клаудия. Тем более что она не понимает причины его поведения. Да и сам он не слишком-то понимает. Что со мной творится? — думал Дилан. С ума я схожу, что ли?
   Весь следующий день Дилан провел как на иголках. Единственное, что он решил, — это уехать из Лондона как можно скорее. Он позвонил друзьям в Мейдхеде и напросился на обед. Но, даже проведя целый день в доме Чарлза и Тесе, он не сумел отвлечься. Хотя обычно ему достаточно было повозиться с их маленьким сыном, чтобы все заботы отошли на второй план.
   — Тебе уже давно пора жениться и завести своих детей, — как всегда, поддразнила его Тесе. — Ты сейчас с кем-нибудь встречаешься?
   — Как всегда. — Он усмехнулся.
   — Это серьезно?
   — Не знаю. Если что, пришлю тебе открытку.
   — Жду не дождусь.
   По пути домой Дилан размышлял. А может, Клаудия и есть та единственная? Сегодня взаимное плотское влечение и совпадение интересов — гораздо более прочная основа для брака, чем любовь.
   Но потом он вспомнил своих родителей. Вспомнил, как отец по-особому смотрел на мать, а она застенчиво улыбалась ему в ответ. И это после стольких лет совместной жизни… Нет, он не согласен ни на что меньшее.
   Приехав на следующий день на работу, Дилан все так же мучался, испытывая отвращение к себе. Когда он вошел в кабинет, Оливия обернулась и посмотрела на него. Она была бледна, глаза широко распахнуты и серьезны.
   И тут его озарило. Он понял, почему отказал Клаудии. Понял, что ему хочется подойти к Оливии и распустить ее волосы. Поднести к губам шелковую прядь. Спрятать лицо у нее на плече и вдохнуть дурманящий запах ее кожи.
   И так — всю оставшуюся жизнь. Потому что никто больше не способен заполнить его сердце и разделить с ним все: горе и радость, боль и наслаждение.
   Это понимание водопадом обрушилось на него. Дилан пошатнулся и прислонился к стене, чтобы не упасть.
   — Что с тобой? — Оливия сделала движение, чтобы подойти, но замерла на месте.
   — Похмелье, — соврал он, едва узнавая свой голос. — Прикрой меня еще на полчасика, ладно?
   Мужской туалет был пуст. Дилан умылся холодной водой и поднял голову. Из зеркала на него строго смотрело мокрое суровое лицо. Рот сжат, в уголках губ — жесткие складки.
   Вот и доигрался, сказал он себе. Копал другому яму, сам же в нее и попался. А она обо мне даже не думает. Все еще по уши влюблена в этого идиота Джереми.
   И теперь придется как-то жить, зная это. Как-то…

Глава 10

   Должно быть, он действительно напился вчера, подумала Оливия. Уж не события ли, произошедшие в ее день рождения, заставили Дилана так напиться? Может, он сожалел о своей попытке соблазнить ее? Или его разозлило ее сопротивление?
   Впрочем, вряд ли он принимает ее всерьез. Скорее всего, лишь пожал плечами да ухмыльнулся, как обычно. А потом позвонил следующей по списку девушке.
   В воскресенье она все-таки съездила к родителям. Их искренняя радость по поводу ее приезда пролилась бальзамом на душу. Единственное, что ее огорчало, — пришлось притворяться, что все идет отлично и она вполне счастлива. Оливия с воодушевлением рассказывала о своей новой работе, о телезвездах, с которыми успела познакомиться. Упомянула о том, что собирается переехать. И ни разу не произнесла имени Дилана.
   — А что ты делала вчера, дорогая? — полюбопытствовала мать. — Встречалась с кем-то?
   — Да нет, ничего серьезного, — ответила Оливия.
   После обеда она вышла на прогулку с собакой. И, медленно гуляя по дорожкам, стала размышлять о жизни. Все же надо как-то наладить отношения с Джереми. Им обоим придется многое простить друг другу, но, возможно, их любовь после этого лишь окрепнет. Что же до Дилана, то он — обычный бабник. И если поощрять его, то будет продолжение. В общем, пора забыть иллюзии и жить в реальном мире.
   С такими мыслями она пришла на работу. А потом появился Дилан и взглянул на нее так, словно увидел привидение. Ей пришлось напрячь всю силу воли, чтобы подавить желание кинуться к нему, обнять, расспросить, что случилось. Нет, ничего не хочу знать об этом, убеждала она себя.
   — Ты уезжаешь? — изумленно спросила Саша. — Но зачем, дорогая?
   — Луиза работает вместе со мной в «Академи Продакшнс». Одна из ее соседок по квартире выходит замуж. У них появилось место, а я сейчас чувствую себя немного одиноко, — застенчиво улыбнулась Оливия.
   — Ясно, — растерянно заметила Саша. — Я тебя понимаю. Но я думала… ладно, не важно. Где твоя новая квартира?
   — В Вондсворте. Завтра в обеденный перерыв съездим посмотрим. Это старый дом с большими комнатами.
   Саша кивнула.
   — Когда ты уезжаешь?
   — Я могу переехать уже через две недели… — Оливия помолчала. — Но мне бы не хотелось бросать вас вот так…
   — Это ничего, — ответила Саша с грустью. — Жильцы приходят и уходят. Я иногда думаю, что мой дом — лишь перекресток множества жизненных дорог. Мне кажется, Водсворт тоже не станет твоим настоящим домом… Что ж, мы с Хамфом будем по тебе скучать. Обещай, что позвонишь или зайдешь.
   — Да, конечно, — пообещала Оливия.
   Когда она вернулась к себе, зазвонил телефон.
   — Ливви, милая.
   — Ох, Джереми… Как прошла конференция?
   — Ужасная скука, — ответил он. — Катастрофа от начала до конца.
   Он говорил так искренне, что Оливия ему поверила.
   — Как твой день рождения?
   — Отлично. — Она запнулась. — Спасибо за подарок.
   — Не за что.
   Вот уж точно не за что, подумала Оливия и тут же оборвала себя. Сейчас нельзя ссориться, надо наводить мосты.
   — Послушай, — сказал он. — Я виноват перед тобой. Оставил тебя одну. Может, сходим в кино? Идет новый французский фильм, о нем неплохие отзывы. Что скажешь?
   — С удовольствием. Где встречаемся? — радостно произнесла она.
   Оливия знала, как Джереми ненавидит иностранные фильмы. Значит, он на самом деле пытается все наладить. И она попытается тоже.
   Всю следующую неделю Джереми старался угадать каждое ее желание, а Дилан оставался чужим и отстраненным. Говорил с ней только о работе. Атмосфера между ними постепенно накалялась. Даже новость, что серия передач о премьер-министрах одобрена руководством, не подняла обоим настроения.
   Оливия вздохнула с облегчением, когда Дилан сказал, что берет недельный отпуск и уезжает.
   — Едешь на курорт? — Она попыталась улыбнуться, жалея о былой непринужденности. Ответом ей был ледяной взгляд. Зря она теряет время, пытаясь что-то наладить.
   — Нет, в Ирландию.
   Ей захотелось спросить, один ли он едет, но она прикусила язык. А вместо этого сказала:
   — Надеюсь, ты отлично отдохнешь. В последнее время слишком много работаешь.
   — Спасибо за заботы, — холодно произнес Дилан, — но это излишне. Был бы крайне признателен, если бы ты дала мне на подпись письма, которые я оставлял вчера.
   Вот свинья, подумала Оливия яростно. Ставить под сомнение ее профессиональные навыки?!
   — Письма готовы, сэр, — отчеканила она, шваркнув на стол стопку бумаг.
   Вечером того же дня они сидели с Джереми в ресторане.
   — Я нашел квартиру, — объявил он с видом победителя.
   — Да? — отозвалась Оливия. — Хорошо.
   — Ну, я ожидал большей радости, — укорил он ее.
   Оливия вздохнула.
   — Прости. Расскажи мне, какая она, где находится…
   — Тоже в Ноттинг-Хилле, — ответил Джереми. — Я хочу сказать, это престижный район…
   — Конечно, это очень важно, — чуть насмешливо заметила она.
   — Ливви, дорогая, тебе давно пора понимать такие вещи, — возразил Джереми.
   Кончиками пальцев она гладила кромку бокала. И тут ей вспомнился другой стеклянный закругленный контур с застывшим внутри навеки цветком. От этого воспоминания у нее перехватило дыхание.
   — Возможно, гораздо важнее найти свое место в жизни, — произнесла она задумчиво.
   — Боже, Ливви, о чем ты говоришь?
   — Да так, ни о чем. — Она улыбнулась. — Когда переезжаешь?
   — На следующей неделе. Хозяин квартиры на два года уезжает в Австралию, так что есть время присмотреть другую квартиру, которую можно будет купить.
   — Тогда ты обогнал меня, — сказала Оливия. — Я переезжаю к Луизе только через десять дней.
   — К Луизе? — непонимающе повторил Джереми. — Дорогая, не глупи. Ты будешь жить со мной. Как мы и планировали.
   Оливии показалось, что ее окутала тишина. Ледяная тишина билась и кричала в ней, словно в клетке.
   — Ливви? Ты слышала, что я сказал? — Джереми вес еще радостно улыбался. — Мы будем вместе!
   — Не думаю, что это мудрое решение, — с трудом проговорила она.
   — Что ты хочешь этим сказать?
   — По-моему, лучше оставить все как есть. По крайней мере пока ты не разведешься.
   — Но процесс может занять целую вечность. — Он взял ее ладонь в свою. — Ливви, я много думал в последнее время, и я не хочу больше ждать.
   Оливия потупилась. В ее сердце что-то переменилось. И началось это в день рождения. Что-то произошло, и теперь она видит Джереми совсем в ином свете. Да и он смотрит на нее по-новому.
   — Кроме того, — продолжал он, — я на тебя рассчитывал. Ты хоть знаешь, сколько стоит снимать такую квартиру?
   — Всегда можно найти соседа, — ответила она. — Дай объявление. Желающих — хоть отбавляй.
   — Ох, боже ты мой! — Он откинулся на стуле. — В чем проблема?
   — Кажется, ни в чем, — ровно ответила Оливия. — Я пока поживу с Луизой, Хилари и Патрицией. И мы поделим плату за квартиру на четверых. Ты мог бы поступить так же.
   — Иногда, — медленно произнес он, — мне кажется, что я совсем тебя не знаю.
   — Откуда тебе знать? — ответила она шутливо. — Я и сама себя не знаю. — Оливия поглядела на тарелку подтаявшего персикового мороженого, стоящую перед ней. И снова ощутила мокрый ветер с Темзы, увидела темную громаду Тауэра, услышала смех Дилана. Оливия сглотнула и решительно отодвинула тарелку. — Что-то мне больше не хочется.
   — Ну и не ешь. Послушай, Ливви. — Джереми подался вперед. — Даже если мы не будем жить вместе, все теперь изменится. — Он хохотнул. — Я хочу сказать, что уже устал от непорочной жизни.
   По спине Оливии прошелся холодок. Она знала — Джереми лжет. Но это почему-то было уже неважно.