Криштоф Агота. Толстая тетрадь

Мы обыскиваем его сумки и находим письмо и бланк почтового перевода. Мы
забираем письмо и говорим:
-- Отдайте нам деньги.
Он говорит:
-- Нет. Это адресовано вашей бабушке.
Мы говорим:
-- Но это для нас. Это послала нам мама. Если вы не отдадите деньги, мы
не дадим вам встать и вы будете лежать, пока не замерзнете насмерть.
Он говорит:
-- Ладно, ладно. Помогите встать -- мне ногу велосипедом прижало.
Мы поднимаем велосипед и помогаем подняться почтальону. Он очень худой
и совсем легкий. Он достает из кармана деньги и дает нам.
Мы спрашиваем:
-- Подпись вам нужна? Или крестик?
Он говорит:
-- Крестик сойдет. Один крестик ничуть не хуже другого.
И добавляет:
-- Вы, в общем, правы, что защищаетесь. Всякий знает, что за штука ваша
бабка. Скареднее ее нигде не сыщешь. Так, значит, матушка вам все это
посылает, да? Она у вас ничего. Я ее еще девчонкой помню. Она правильно
сделала, что уехала, -- тут бы кто ее замуж взял? Со всеми этими слухами...
Мы спрашиваем:
-- Какими слухами?
-- Да что она муженька своего отравила. Я имею в виду -- бабка ваша
своего мужа. Да это старая история. Ее за то Ведьмой и прозвали.
Мы говорим:
-- Мы не хотим, чтобы кто-нибудь говорил гадости про бабушку.
Почтальон разворачивает велосипед и говорит:
-- Ну, как хотите. Но вам надо об этом знать.
Мы говорим:
-- Мы и раньше знали. А вы теперь отдавайте всю почту нам. Иначе мы вас
убьем. Вам ясно?
Почтальон говорит:
-- С вас станется. Да черт с вами, получите вы свою почту, мне-то все
равно. А уж на Ведьму мне вообще наплевать.
Он уходит, толкая велосипед. Он хромает, чтобы показать, как мы его
сильно покалечили.
На следующий день мы, тепло одевшись, идем в город купить себе
резиновые сапоги на присланные мамой деньги. Ее письмо мы несем под рубашкой
по очереди.

САПОЖНИК

Сапожник живет и работает в подвале дома возле железнодорожной станции.
Комната очень большая. В одном углу стоит кровать, в другом -- кухонная
плита и стол. Мастерская устроена под окном, которое выходит на улицу на
уровне мостовой. Сапожник, окруженный обувью и инструментами, сидит на
низкой табуретке. Он смотрит на нас поверх очков; смотрит на наши изношенные
и потрескавшиеся ботинки из когда-то хорошей лакированной кожи.
Мы говорим:
-- Доброе утро. Мы бы хотели приобрести теплые непромокаемые сапоги. Вы
такие продаете? Деньги у нас есть.
Он отвечает:
-- Да сапоги-то у меня есть. Но те, что с подкладкой, теплые, очень
дорого стоят.
Мы говорим:
-- Нам абсолютно необходимы такие сапоги. У нас мерзнут ноги.
Мы выкладываем все свои деньги на прилавок.
Сапожник говорит:
-- Тут только на одну пару наберется. Ну, да вам одной пары хватит.
Размер у вас одинаковый. Будете носить их по очереди.
-- Это невозможно. Мы друг без друга никогда не ходим. Мы всегда
вместе.
Сапожник говорит:
-- Так скажите, чтоб родители вам еще денег дали.
-- У нас нет родителей. Мы живем с бабушкой, которую тут называют
Ведьмой. Она не даст нам денег.
Сапожник говорит:
-- Ведьма -- ваша бабушка? Бедные мальчики! И вы пришли сюда от самого
ее дома в этих ботинках!..
-- Да. У нас есть только эти ботинки. А чтобы пережить зиму, нам нужна
хорошая обувь. Нам надо ходить в лес за дровами, надо расчищать снег во
дворе. Поэтому нам абсолютно необходимы...
-- Две пары теплых непромокаемых сапог?
Сапожник смеется и дает нам две пары сапог:
-- Примерьте-ка.
Мы надеваем сапоги, они нам точно впору.
Мы говорим:
-- Мы берем их. За вторую пару мы заплатим вам весной, когда сможем
продавать рыбу и яйца. Или, если хотите, мы наносим вам дров.
Сапожник отдает нам наши деньги:
-- Вот, возьмите эти ваши деньги, они мне ни к чему. Купите себе лучше
теплые носки. А сапоги я вам так дам, потому что они таки вам абсолютно
необходимы.
Мы говорим:
-- Мы не хотим брать подарки.
-- Это почему же?
-- Потому что мы не хотим говорить "спасибо".
-- Так а кто вас заставляет? Берите свои сапоги и ступайте себе. Нет!
Постойте! Возьмите вот еще тапочки, и эти вот сандалии на лето, да и эти
башмаки тоже -- они очень крепкие. Берите все, что нравится!
Мы спрашиваем:
-- Но почему вы дарите нам все это?
-- Потому что мне все это уже не нужно. Я скоро уезжаю.
Мы спрашиваем:
-- Куда вы уезжаете?
-- Кто знает? Увезут меня да и убьют...
Мы спрашиваем:
-- Кто хочет вас убить и за что?
Он говорит:
-- Не задавайте глупых вопросов, мальчики. Убирайтесь.
Мы берем ботинки, тапочки и сандалии. Сапоги уже на нас. Мы
останавливаемся на пороге и говорим:
-- Надеемся, они все-таки не увезут вас. Или если и увезут, то, может,
не убьют. До свидания, сударь, и -- спасибо. Спасибо вам большое.
Когда мы приходим домой, бабушка спрашивает:
-- Где вы это украли, висельники?
-- Мы не крали. Это подарок. Не все такие жадные, как вы, бабушка.

КРАЖА

Теперь, когда у нас есть теплая одежда и обувь, мы снова можем выходить
на улицу. Мы катаемся по льду на речке, ходим за дровами. Мы берем в лес
топор и пилу. Собирать валежник и хворост больше нельзя -- слишком много
снега на земле. Мы залезаем на деревья, спиливаем мертвые ветви и на земле
рубим их топором. За работой совсем не холодно -- мы даже потеем. Поэтому мы
снимаем перчатки и кладем их в карман, чтобы не снашивались слишком быстро.
Однажды, возвращаясь с двумя вязанками дров, мы делаем крюк, чтобы
навестить Заячью Губу.
Снег перед крыльцом не расчищен, и следов на нем нет. Труба не дымится.
Мы стучим в дверь, никто не отвечает. Мы толкаем дверь и заходим.
Вначале мы ничего не видим -- в доме слишком темно, но вскоре наши глаза
привыкают к темноте.
Единственная комната служит и кухней, и спальней. В самом темном углу
стоит кровать. Мы подходим к кровати и зовем. Кто-то шевелится под одеялом и
грудой тряпья, и появляется голова Заячьей Губы.
Мы спрашиваем:
-- Твоя мама дома?
Она говорит:
-- Да.
-- Она умерла?
-- Я не знаю.
Мы кладем дрова на пол и растапливаем печку, потому что в доме так же
холодно, как и на улице. Потом мы идем в бабушкин дом и берем картошки и
сушеных бобов из погреба. Мы доим козу и приносим все это в дом соседки. Мы
греем молоко, растапливаем в кастрюле снег и ставим вариться бобы, а
картошку запекаем в печке.
Заячья Губа встает с постели и садится у огня.
Оказывается, соседка не умерла. Мы вливаем ей в рот немного горячего
молока. Мы говорим Заячьей Губе:
-- Когда будет готово, поешь и покорми свою маму. Мы еще придем.
На деньги, которые сапожник вернул нам, мы купили несколько пар носков,
но мы потратили не все деньги. Теперь мы идем к бакалейщику и покупаем
немного муки, а также берем немного сахара и соли тайком, без денег. Мы идем
к мяснику, покупаем маленький кусок копченого сала, а также берем большую
колбасу и не платим за нее. Со всем этим мы возвращаемся в дом Заячьей Губы.
Они с матерью уже съели все, что мы принесли. Мать все еще в постели, а
Заячья Губа моет кастрюлю и миски.
Мы говорим ей:
-- Мы будем каждый день приносить вам вязанку дров, а также немного
картошки и бобов. Но на все остальное вам нужны деньги. У нас денег больше
нет, а без денег в лавку идти нельзя. Если хочешь что-то украсть, надо
что-то и купить.
Она говорит:
-- С ума сойти, какие вы умные. Вы говорите правильно. Только меня в
лавки все равно и не пускают... Но я никогда не думала, что вы способны на
воровство.
Мы говорим:
-- Почему бы и нет? Это можно считать нашим упражнением в ловкости. Но
нам необходимо сколько-нибудь денег. Абсолютно необходимо.
Она некоторое время раздумывает и говорит:
-- Пойдите к приходскому священнику, попросите у него. Он давал мне
иногда деньги за то, что я показывала ему свою щелку.
-- Он что, просил тебя об этом?
-- Да. И еще он иногда совал туда палец. А потом давал мне деньги,
чтобы я никому не рассказывала. Так вы скажите ему, что вам нужны деньги для
Заячьей Губы и ее матери.

ШАНТАЖ

Мы идем к приходскому священнику. Он живет в большом доме около церкви.
Мы дергаем за шнурок звонка. Дверь открывает старая женщина:
-- Чего вам надо?
-- Мы хотим видеть священника.
-- Зачем?
-- Люди умирают.
Старая женщина проводит нас в переднюю и стучит в дверь.
-- Святой отец, -- зовет она, -- тут пришли насчет соборования!
Из-за двери отвечает голос:
-- Иду, иду! Скажите им обождать!
Мы ждем несколько минут. Из комнаты выходит высокий худой человек со
строгим лицом. Он одет во что-то вроде белого с золотом плаща поверх темной
одежды. Он спрашивает:
-- Где умирающий? Кто вас ко мне послал?
-- Заячья Губа и ее мать.
Он говорит:
-- Мне нужны настоящие имена этих людей.
-- Мы не знаем, как их зовут. Это слепая и глухая женщина с дочерью,
они живут в последнем доме на краю Городка. Они умирают от голода и холода.
Священник говорит:
-- Хотя мне ничего не известно об этих людях, я готов дать им последнее
помазание. Пойдемте, вы покажете дорогу.
Мы говорим:
-- Им еще не нужно последнее помазание. Им нужно немного денег. Мы
принесли им дров, немного картошки и сушеных бобов, но больше мы ничего не
можем им дать. Заячья Губа послала нас к вам. Вы раньше давали иногда ей
немного денег.
Священник говорит:
-- Возможно, возможно. Я многим беднякам давал денег. Но не могу же я
всех их помнить... Вот, держите!
Он роется в карманах под своей накидкой и дает нам немного денег. Мы
берем их и говорим:
-- Это немного. Это слишком мало. Этого не хватит даже на одну буханку
хлеба.
Он говорит:
-- Мне очень жаль, но бедняков слишком много. А прихожане почти
перестали жертвовать храму. Всем сейчас трудно. Ступайте, Господь вас
благослови!
Мы говорим:
-- Мы согласны взять эти деньги сейчас, но завтра нам придется прийти
снова.
-- Что? Что это значит? Завтра? Я вас не впущу. Убирайтесь немедленно!
-- Завтра мы будем звонить, пока вы не откроете. Мы будем стучать в
окна, колотить в дверь ногами и всем расскажем, что вы делали с Заячьей
Губой.
-- Я ничего не делал с Заячьей Губой... Я даже не знаю, кто это такая.
Она все выдумывает. Кто примет всерьез россказни сумасшедшего ребенка,
дурочки! Вам никто не поверит. Все, что вы говорите, -- неправда!
Мы говорим:
-- Не важно, правда это или нет. Важно, что это скандал. Люди любят
скандалы...
Священник садится на стул и утирает лицо платком.
-- Это ужасно. Вы понимаете хоть, как называется то, что вы делаете?
-- Да, сударь. Это шантаж.
-- В ваши годы... Как это прискорбно!
-- Да, сударь, прискорбно, что им пришлось прибегнуть к этому. Но
Заячьей Губе и ее матери абсолютно необходимы деньги.
Священник встает, стаскивает свою бело-золотую накидку и говорит:
-- Это испытание, ниспосланное Господом. Надо смириться... Сколько вам
надо? Я ведь не слишком богат, правда.
-- Вдесятеро больше того, что вы нам сейчас дали. Раз в неделю. Мы не
просим у вас невозможного.
Он вытаскивает из кармана деньги и дает нам:
-- Приходите по субботам. Только не думайте, что я поддался на ваш
шантаж! Я делаю это единственно из милосердия.
Мы говорим:
-- Конечно, святой отец. Мы от вас ничего другого и не ждали.

ОБВИНЕНИЯ

Однажды вечером денщик заходит к нам на кухню. Мы не видели его
довольно давно. Он говорит:
-- Вы идти помогать разгружать машину.
Мы обуваемся и выходим наружу -- там, у калитки, стоит легковой
вездеход, джип. Денщик дает нам ящики и картонные коробки, а мы носим их в
комнату офицера.
Мы спрашиваем:
-- Что, офицер приезжает сегодня? Мы еще так и не видели его.
Денщик говорит:
-- Офицер нет приезжать здесь зима. Может, никогда. Он не есть
счастливый в любви. Может, потом найти другой. Вы забывать, не слушать --
такая история не есть для вы. Вы приносить теперь дерево для печка, греть
комната.
Мы приносим дрова, растапливаем маленькую железную печку. Денщик
открывает коробки и ящики и ставит на стол бутылки с вином, бренди, пивом и
разную еду -- колбасу, мясные и овощные консервы, рис, печенье, шоколад,
сахар и кофе.
Денщик откупоривает бутылку, отпивает и говорит:
-- Я греть еда в котелке, на керосинка. Сегодня есть, пить, петь песни
с друзья. Мы праздновать победа над врагом. Скоро мы выиграть войну с новый
чудо-оружие!
Мы спрашиваем:
-- Война скоро кончится?
Он говорит:
-- Да, совсем скоро! Зачем вы так смотреть на еда на этом столе? Если
вы есть голодный, вы кушать шоколад, печенье, колбаса.
Мы говорим:
-- Люди умирают от голода.
-- И что? Не надо думать про это. Много людей умирать от голода и еще
от разное. Не думать про это. Мы кушать, и мы нет умирать.
Он смеется.
Мы говорим:
-- Мы знаем слепую и глухую женщину, которая живет неподалеку отсюда со
своей дочерью. Они не переживут эту зиму.
-- Это не есть мой вина.
-- Нет, это ваша вина. Ваша и вашей страны. Вы принесли нам войну.
-- А до войны, тогда как они жить, эта слепая женщина и дочь?
-- До войны они жили подаянием. Люди отдавали им старую одежду и обувь,
приносили им еду. Сейчас у людей у самих ничего нет. Все бедные или боятся
стать бедными. Война сделала их жадными и эгоистичными.
Денщик кричит:
-- Не есть мое дело! Мой все равно! Хватит! Молчать!
-- Да, вам все равно, а вы едите нашу еду.
-- Нет вашу еду! Я брать еду в магазин, в казарма!
-- Все, что сейчас на столе, из нашей страны: напитки, консервы,
печенье, сахар. Наша страна кормит вашу армию.
Лицо денщика краснеет. Он садится на кровать, кладет голову на руки:
-- Вы думать, после война я хотеть еще приезжать в ваш грязный страна?
Я много лучше дома! Я жить тихо, делать стулья, столы! Пить вино от моя
страна, веселиться с девушки! Здесь все есть недобрые, даже вы, дети! Вы
говорить, это есть моя вина. Я могу сделать что? Если я говорить -- не
хотеть на войну, не идти в ваша страна, меня паф-паф, расстрелять!.. Вы
забирать все, все на этот стол. Праздник есть конец. Я есть печальный, вы
есть очень недобрый ко мне.
Мы говорим:
-- Мы не хотим брать все. Только несколько банок консервов и немного
шоколада. Но вы могли бы приносить нам, по крайней мере пока стоит зима,
сухое молоко, муку и что-нибудь еще.
Он говорит:
-- Это я мочь. Завтра вы идти со мной в дом к слепая женщина. Но потом
вы не злой ко мне, добрый. Да?
Мы говорим:
-- Да.
Денщик смеется. Приходят его товарищи, а мы уходим. Всю ночь мы слышим,
как они поют.

ЭКОНОМКА СВЯЩЕННИКА

Как-то утром, уже в конце зимы, мы сидим на кухне с бабушкой. Раздается
стук в дверь, и входит молодая женщина. Она говорит:
-- Доброе утро. Я пришла купить картошки для...
Она замолкает и смотрит на нас:
-- Господи, до чего хорошенькие!
Она пододвигает табуретку и садится:
-- Подойди-ка ко мне! Вот ты!
Мы не двигаемся с места.
-- Или ты!
Мы не подходим. Она смеется:
-- Да что это вы? Подойдите -- вы что, боитесь?
Мы говорим:
-- Мы никого не боимся.
Мы подходим к ней, она говорит:
-- Силы небесные, какие же вы красавчики! Но до чего грязные!
Бабушка спрашивает:
-- Чего вам надобно?
-- Картошки для священника. Но отчего вы такие чумазые, мальчики? Вы
что, никогда не моетесь?
Бабушка сердито говорит:
-- Не ваше дело. Почему старуха не пришла?
Молодая женщина смеется:
-- Старуха! Она моложе вас была. Но она вчера умерла. Она была моей
тетей. Я теперь вместо нее.
Бабушка говорит:
-- Она меня на пять лет была старше. Померла, значит?.. Так сколько вам
картошки надо?
-- Килограмм десять или больше, если есть. И еще яблок. И еще... что у
вас есть? Священник тощий, как кочерга, а в чулане у него хоть шаром покати.
Бабушка говорит:
-- Осенью думать надо было!
-- Не было меня осенью. Я только со вчерашнего дня у него.
Бабушка говорит:
-- Учтите, в это время еда недешево стоит -- дело-то к концу зимы!
Молодая женщина снова смеется:
-- Называйте вашу цену. Выбирать-то нам не из чего! В лавках тоже почти
ничего нет.
-- Скоро нигде ничего не останется...
Бабушка хихикает и выходит. Мы остаемся с экономкой священника. Она
спрашивает:
-- Так отчего вы не моетесь?
-- У нас нет ни ванны, ни мыла. Негде мыться и нечем.
-- А ваша одежда! Ну и тряпье, ну и грязь! У вас что, и надеть больше
нечего?
-- Есть еще одежда в чемоданах, что под лавкой, но она вся грязная и
рваная. Бабушка никогда не стирает.
-- Так Ведьма вам бабка? Ну дела!
Бабушка возвращается с двумя мешками:
-- За все десять серебряных монет или одна золотая. Бумажки я не беру.
Скоро они ничего стоить не будут.
Экономка спрашивает:
-- В мешках-то что?
Бабушка отвечает:
-- Еда. Хотите -- берите, хотите -- нет.
-- Беру, беру. Деньги завтра принесу. Может быть, мальчики помогут
донести мешки?
-- Может, и помогут, коли захотят. Они могут и не захотеть -- никого не
слушают.
Экономка спрашивает нас:
-- Вы ведь поможете мне, правда? Вы возьмете по мешку, а я возьму ваши
чемоданы.
Бабушка спрашивает:
-- Чемоданы тут при чем?
-- Я постираю их вещи. Принесу их завтра, вместе с деньгами.
Бабушка хихикает:
-- Постирать их вещи! Ну, коли вам делать нечего...
Мы выходим из дому с экономкой и несем мешки к дому священника. У
экономки две длинные светлые косы, они мотаются по накинутой на плечи черной
шали. Косы у нее до пояса. Она идет, качая бедрами под красной юбкой. Мы
видим ее ноги между башмаками и юбкой -- чулки у нее черные, на правом петля
спустилась.

КУПАНИЕ

Мы приходим в дом священника. Экономка впускает нас через черный ход.
Мы кладем мешки в кладовой и идем за экономкой в прачечную. Здесь от стены к
стене натянуты веревки для белья, стоят всякие чаны и баки, а также цинковая
ванна странной формы -- она похожа на глубокое кресло.
Экономка открывает наши чемоданы, замачивает нашу одежду в холодной
воде, потом начинает разводить огонь под двумя большими котлами. Она
говорит:
-- Что вам сразу понадобится надеть, я прямо сейчас постираю. Пока вы
моетесь, все и высохнет. А прочее завтра принесу -- все равно там еще шить и
штопать надо.
Она наливает в ванну горячей воды, потом добавляет холодной.
-- Ну, кто первый?
Мы не двигаемся.
Она говорит:
-- Ну, кто? Ты или ты? Давайте раздевайтесь!
Мы спрашиваем:
-- Вы что, не уйдете, пока мы моемся?
Она громко смеется:
-- Че-го? Разумеется, не уйду! Я вам еще спину и голову помою. Вы же не
станете меня стесняться, а? Я вам, можно считать, в матери гожусь!
Мы по-прежнему не двигаемся. Тогда она начинает раздеваться сама:
-- Ну ладно. Тогда я вымоюсь первой. Видите, я-то вас не стесняюсь! Вы
ведь еще маленькие.
Она напевает что-то себе под нос, но краснеет, когда видит, что мы
разглядываем ее. У нее тугие груди с острыми концами, похожие на воздушные
шарики, которые надули не до конца. Кожа у нее очень белая, и на ней много
белых волос. Не только между ног и под мышками, но и на животе и бедрах. Она
продолжает напевать и намыливается. Потом она смывает пену, выходит из ванны
и быстро накидывает купальный халат. Потом она меняет воду в ванне и,
повернувшись к нам спиной, берется за стирку. Тогда мы раздеваемся и
забираемся в ванну вдвоем -- места нам в ванне вполне достаточно.
Через некоторое время она протягивает нам две большие белые простыни:
-- Надеюсь, вы хорошенько оттерли всю грязь!
Мы садимся на лавку, завернувшись в простыни, -- ждем, пока высохнет
наша одежда. Прачечная полна пара, очень тепло. Экономка подходит к нам с
ножницами:
-- Теперь я вам ногти подстригу. И хватит валять дурака -- я вас не
съем!
Она обрезает нам ногти на руках и ногах. Потом она стрижет нам волосы.
Она целует нас в лицо и шею и не переставая говорит:
-- О! Какие чудные ножки, такие красивые, такие чистенькие! О! Какие
хорошенькие ушки, какая нежная шейка! О! Как бы я хотела, чтобы у меня было
два таких милых, красивых сыночка, как вы, два моих милых мальчика! Я бы их
ласкала и щекотала, вот так, вот так!
Она гладит и целует нас по всему телу. Она языком щекочет нам шею,
подмышки и между ягодиц. Потом она встает перед скамьей на колени и сосет
наши члены, которые от этого становятся больше и тверже. Потом она садится
между нами, обнимает нас и крепко прижимает к себе:
-- Если бы у меня было два таких малыша, я бы им давала пить сладкое
молочко -- вот так, вот так!
Она прижимает нас к груди, которая теперь вся снаружи, потому что халат
распахнулся, и мы сосем розовые концы грудей, которые становятся очень
твердыми. Она засовывает руки под халат и трет себя между ног:
-- Ах, были бы вы чуток постарше!.. О! Как хорошо играть с вами!..
Она вздыхает, задыхается и потом вдруг застывает неподвижно.
Когда мы уже уходим, она говорит нам:
-- Приходите сюда купаться каждую субботу. И приносите грязную одежду.
Я хочу, чтобы вы были всегда чистыми.
Мы говорим:
-- Мы будем приносить вам дрова за вашу работу. А летом -- еще грибы и
рыбу.

СВЯЩЕННИК

На следующую субботу мы снова приходим мыться. После купания экономка
говорит нам:
-- Пойдем в кухню. Я вам дам чаю и хлеба с маслом.
Когда мы едим хлеб с маслом, входит священник.
Мы говорим:
-- Доброе утро, сударь.
Экономка говорит:
-- Святой отец, это мои подопечные. Они внуки старухи, которую кличут
Ведьмой.
Священник говорит:
-- Да, я их знаю. Идите за мной.
Мы идем за ним, проходим через комнату, в которой ничего нет, только
большой круглый стол со стульями вокруг да распятие на стене, потом входим в
довольно темную комнату, от пола до потолка заставленную книгами. Напротив
двери -- божница с распятием, у окна -- стол, в углу -- узкая кровать, у
стены три стула. Больше мебели нет.
Священник говорит:
-- Вы сильно изменились. Вы чистые и выглядите просто как два ангела...
Садитесь.
Он пододвигает два стула к столу, мы садимся. Сам он садится за стол,
достает конверт и вручает его нам:
-- Вот деньги.
Мы принимаем конверт и говорим:
-- Скоро можно будет перестать давать им деньги. Летом Заячья Губа и
сама справляется.
Священник говорит:
-- Нет. Я и летом буду помогать этим двум женщинам. Мне стыдно, что я
не делал этого раньше. А сейчас поговорим кое о чем другом, ладно?
Он смотрит на нас, мы молчим. Тогда он говорит:
-- Я никогда не видел вас в церкви.
-- Мы не ходим в церковь.
-- А вы молитесь когда-нибудь?
-- Нет, сударь. Не молимся.
-- Бедные заблудшие овечки. Я сам буду молиться за вас... Читать-то вы
хоть умеете?
-- Да, сударь. Умеем.
Священник дает нам книгу:
-- Вот, прочтите это. Вы найдете здесь прекрасные рассказы об Иисусе
Христе и о святых.
-- Мы знаем все это, сударь. У нас есть Библия. Мы уже читали и Ветхий
Завет, и Новый.
Священник поднимает темные брови:
-- Что? Вы прочли все Святое Писание?
-- Да, сударь. Мы даже знаем некоторые главы наизусть.
-- Какие, например?
-- Некоторые главы книг Бытия, Исхода, Екклесиаста, Откровения Иоанна и
других.
Священник какое-то время сидит молча, затем говорит:
-- Стало быть, вы должны знать и десять заповедей. А соблюдаете ли вы
их?
-- Нет, сударь, не соблюдаем. Да и никто не соблюдает. Сказано "Не
убий", а все только и делают, что убивают.
Священник говорит:
-- Что поделаешь... Война...
Мы говорим:
-- Мы бы хотели прочесть и другие книги, кроме Библии, но у нас других
книг нет. А у вас книг много. Вы могли бы давать их нам почитать.
-- Эти книги будут слишком сложны для вас.
-- Они сложнее, чем Библия?
Священник смотрит на нас пристально и спрашивает:
-- Какие же книги вы хотели бы прочесть?
-- Книги по истории и географии. Книги о реальных вещах, а не
выдуманных.
Священник говорит:
-- К следующей субботе я подберу вам подходящие книги. А теперь
оставьте меня. Ступайте на кухню и допивайте ваш чай...

ЭКОНОМКА И ДЕНЩИК

Мы с экономкой собираем в саду вишни, когда подъезжают на джипе денщик
и иностранный офицер. Офицер идет мимо нас прямо в свою комнату, денщик
останавливается и говорит:
-- Доброе утро, маленькие друзья, доброе утро, красавица! Вишня уже
есть спелый? Я сильно любить вишня, я сильно любить молодой красавица!
Офицер зовет его из окна, денщик уходит. Экономка говорит:
-- Почему вы не сказали мне, что в вашем доме есть взрослые мужчины?
-- Они же иностранцы.
-- Ну и что? Офицер-то красавец...
Мы спрашиваем:
-- А денщик вам, значит, не понравился?
-- Он толстяк и коротышка.
-- Зато он неплохой человек, и веселый. И хорошо говорит по-нашему.
Она говорит:
-- Мне все равно. Мне нравится офицер.
Офицер выходит из дома и садится на скамейку под окном.
Корзинка экономки уже полна, она может возвращаться в дом священника,
но она не уходит. Она поглядывает на офицера и громко хохочет. Она хватается
за ветку дерева, повисает на ней, раскачивается, спрыгивает и падает в
траву, наконец она срывает ромашку и кидает ее к ногам офицера. Офицер
встает и уходит в комнату. Вскоре он выходит, садится в джип и уезжает.
Из окна высовывается денщик и кричит:
-- Кто может помочь несчастному человеку убирать один очень грязный
комната?
Мы говорим:
-- Мы поможем.
Он говорит:
-- Надо женщина для помогать. Надо молодой красавица!
Мы говорим экономке:
-- Пойдем поможем ему.
Мы втроем входим в комнату офицера. Экономка берет веник и начинает
подметать. Денщик садится на кровать и говорит:
-- Я спать. Я видеть принцесса во сне. Принцесса должен щипать меня,
чтобы будить.
Экономка хохочет и сильно щиплет денщика за щеку.
Денщик кричит:
-- Теперь я просыпался! Я теперь тоже хочу щипать злая принцесса!
Он хватает экономку и щиплет ее за зад. Экономка вырывается, но денщик
держит ее крепко. Он говорит нам:
-- Вы, на улицу! И закрыть дверь!
Мы спрашиваем экономку:
-- Нам остаться с вами?