5 ноября улетели на вертолете в район учения с боевой стрельбой. Мы придавали ему особое значение. Оно посвящалось 65-летию Великой Октябрьской Социалистической революции. Хотя это учение было полковое, но нам пришлось изрядно потрудиться. Хорошо, что рекогносцировку учения мы провели с вьетнамскими и советскими товарищами в начале сентября и было достаточно времени для его подготовки. Это учение проводилось впервые с привлечением 4-х дивизионов артиллерии, дивизиона 37 мм зенитных пушек, 4-х эскадрилий авиации, предусматривались пуски "стрел" и ПТУРС. На учении присутствовало все руководство МНО СРВ во главе с Ван Тиен Зунгом, участвовал Ле Чон Тан, его заместитель Лен Гок Хиен, заместитель МО генерал армии Хуан Ван Тхай, лаосские товарищи во главе с командующим округа.
Погода была отличной. Легкая прохлада создавала бодрое настроение. Я немного волновался. Как оно пройдет, как будут действовать войска и техника, не будет ли какого-либо ЧП. Особенно волновался за авиацию. Объекты ударов были намечены почти на переднем крае, а предусматривалось бомбометание не только с СУ-17 (22), но и с АН-26. Мы сидели вместе с министром обороны. Я его проинформировал о поездке в Москву, передал приветы от МО СССР Д. Ф. Устинова, Н. В. Огаркова, С. Л. Соколова, А. А. Епишева.
Учение началось с постановки задач и указаний по взаимодействию. Это длилось 30 минут. На карте замысла и схемах офицер ВНА подробно комментировал замысел действующих подразделений полка. Затем началась огневая подготовка. Артиллерия и авиация действовали хорошо. Была очень наглядно показана мощь современных средств, удачно действовал дивизион 37 мм зенитных орудий и ПЗРК. ПТУР подкачали. Из 4-х пусков в цели попало два снаряда. Были недостатки и в действии самолетов и вертолетов. Они плохо использовали складки местности, слишком далеко заходили в глубь обороны противника и поздно отворачивали на 180# для ухода на свою территорию. Мы обменивались мнениями с МО по этим вопросам.
К 12.00 первая позиция была прорвана и надо было перемещаться на вторую точку. Министр обороны не мог дальше присутствовать на учении, в связи с заседанием политбюро и попрощавшись, уехал, выразив свое удовлетворение ходом учения. Старшим остался товарищ Ле Чон Тан. Мы переместились на вторую точку, с которой наблюдали отражение контратаки, ввод в бой 2-го эшелона и развитие наступления в глубину. Все было хорошо. Все были очень довольны проведенным этапом учения с боевой стрельбой.
К 16.00 мы возвратились на вертолетах в Ханой. В 18.00 надо было быть на торжественном собрании в клубе, который арендовало посольство. После торжественного собрания ожидался концерт украинских артистов, гастролировавших в это время в Ханое. Все прошло хорошо. Концерт был удачным и принес удовлетворение, но было очень жарко, а мы все сидели в шерстяных костюмах.
С утра 6 ноября работал в штабе. В 19.00 прием в посольстве в ресторане "Ханглой" (Победа). Прием прошел хорошо. На приеме присутствовали руководители КПВ, правительства и представители посольств социалистических и дружеских государств. Было очень жарко. Прием длился свыше 2-х часов. На приеме присутствовало около 650 человек.
К 65-летию Великой Октябрьской Социалистической революции было закончено строительство вьетнамскими строителями административного здания представительства главного военного советника и мы 7 ноября решили пригласить на его открытие вьетнамских друзей во главе с начальником генерального штаба генерал-полковником Ле Чонг Таном. Их должно быть 12 человек, да наших 12, всего 24 человека. Подготовили стол, подарки для вручения вьетнамским друзьям. Встреча намечалась на 10 утра. Мы встретили гостей у подъезда нового штаба ГВС при МНО СРВ. Они в этом здании еще не были и был удобный случай поблагодарить министерство обороны за строительство штаба и проявленную заботу. В течение 40-50 минут мы осматривали штаб, а затем зашли в комнату, где уже был накрыт стол. Генерал-полковник Ле Чон Тан произнес официальный тост. Затем произнес официальный тост и я. Обстановка за столом была непринужденной. Все чувствовали себя хорошо и свободно. Вьетнамские товарищи произносили, как принято говорить за последнее время, локальные тосты. Я не люблю произносить официальные тосты и не чувствовал удовлетворения. Мне очень хотелось произнести еще один тост перед концом нашей встречи. Когда желающих произнести тост уже не было, я произнес тост, выделив в нем особое место достижения нашей партии, правительства, нашего народа в области пролетарского интернационализма, дружбы народов. Мне удалось произнести его с большим чувством, которое было не наиграно, а естественным. Некоторые вьетнамские товарищи расчувствовались. Я был рад, что сумел донести эти чувства до присутствующих, для которых вопросы пролетарского интернационализма являются главными в наших братских отношениях. Вскоре подали чай и кофе, мы вручили подарки и попрощались. Вьетнамские товарищи высоко оценили нашу душевную встречу, непринужденность обстановки, братскую атмосферу, которая была создана.
После обеда мы смотрели по телевидению парад и демонстрацию в Москве. Она шла на русском языке, что редко бывает при передачах вьетнамского телевидения. У нас было чувство, что мы тоже на Родине в Москве.
На второй день Октябрьских праздников мы с Алевтиной Васильевной организовали семейный вечер, на который пригласили МО с супругой Нгуен Тхе Ки и дочерью. Они дали согласие посетить наш дом и мы были рады этому. В этом мы видим хорошее расположение семьи МО к нашей семье. Я предлагал Алевтине Васильевне заказать все в гостинице "Ба-Ба" (33), но она отказалась от этой идеи. Ей хотелось все сделать самой, не считаясь с трудностями приготовления. В течение дня она сумела приготовить много замечательных блюд, а она умеет это делать. Прибытие МО было намечено на 19.00. Мы могли пригласить на более ранний час, но у вьетнамских друзей было заседание Политбюро и я боялся, что оно затянется и Ван Тиен Зунг будет поставлен в неудобное положение. Но все обошлось хорошо.
В 19.00 мы с Алевтиной Васильевной встретили их у подъезда дома. Затем пригласили на второй этаж к столу. В течение трех часов мы непринужденно беседовали. Блюда подавались одно за другим девушкой из Ба-Ба, да и сама Алевтина Васильевна участвовала в этом. Все было вкусно. Ван Тиен Зунг употребляет легкое вино и мы это учли. Вообще к спиртному он равнодушен. Даже Нгуен Тхе Ки была более активной, чем он. Вечер прошел хорошо. Мы сожалели, что не приехала их дочь. Ужин гостям понравился. Если от Ван Тиен Зунга веяло хотя и хорошим расположением духа, но некоторой официальностью, зато Нгуен Тхе Ки была бесподобна. Простота, скромность, сердечность, чувство материнства - веяло от нее так непосредственно и естественно, что нельзя было не расположиться к ней. Наши мнения с Алевтиной Васильевной совпали. Это очень хорошо. Когда ты в удалении от Родины, от друзей, хочется иметь друзей страны пребывания. Они бывают очень преданными и сосредоточенными. Их помнишь всю жизнь доброй памятью и всегда хочется с ним встречаться. Будучи на семейном ужине у МО Нгуен Тхе Ки делилась своими домашними заботами. Она рассказала, как они продали два центнера абрикосов, как их невестка ухаживает за двумя свиньями. Все это было естественно и непосредственно. Разве можно их осуждать. Это труд, а труд всегда должен быть уважаемым. Да и трудность экономического положения даже их семьи требовала дополнительного источника существования.
Она еще рассказала легенду о цветке. У нас нет такого цветка. Он распускается только ночью бело-кремовым цветом, очень пышно и ярко примерно в 10-11 часов вечера. Его зовут цветком счастья и любви, которое он приносит в дом. Про него сложена легенда. Один молодой парень любил красивую девушку. Она ответила ему тем же, но в нее влюбился принц. Она ему отказала и тогда он убил ее. Когда ее похоронили, простой парень посадил на могиле эти цветы и когда он приходил на могилу вечером, они пышно расцветали. Ходил на могилу и принц, но он никогда не видел распустившихся цветов. Вот почему, по легенде, эти цветы и назвали цветами любви и счастья. Мадам Нгуен Тхе Ки подарила Алевтине Васильевне отросток от этого цветка и он быстро прижился у нас на балконе, выбрасывая до 30-40 очень пышных цветов в каждое цветение. Интересно, что он расцветал каждый раз, когда происходило какое-либо важное событие в жизни нашей семьи, в том числе и накануне присвоения мне звания генерала армии. Странно и необычно, но это так.
10 ноября работал в штабе. Надо было только подготовиться к встрече с председателем Совмина СРВ товарищем Фам Ван Донгом, но к обеду сообщили, что меня приглашают на совещание в посольство СССР к 15.00 После обеда поехал в посольство. Борис Николаевич только что приехал из командировки. Он был на одном из строящихся предприятий при техническом содействии Советского Союза. Ничего не подозревая, я поприветствовал его и поздравил с возвращением. "Что ты меня поздравляешь? Леонид Ильич Брежнев умер". "Как умер? - невольно произнес я. - Что случилось? Ведь он еще выступал на приеме в Кремле". "Я ничего не знаю, - ответил Борис Николаевич. - Вот пришла кодограмма, в которой сообщается о том, что Л. Брежнев умер между 8 и 9 часами утра 10 ноября".
Вскоре подошли начальники советских учреждений. Борис Николаевич проинформировал нас о полученном трагическом известии и дал указания сохранять бдительность, организованность и дисциплину. Запретить всякие приемы, увеселительные мероприятия, проведение собраний. Мы вышли от Б. Н. Чаплина, но мне что-то стало не по себе. Я зашел к В. А. Давыдову и попросил валидол. У него его не оказалось, но через 3-4 минуты привезли из его дома. Приняв валидол, мне стало лучше. Покалывания в сердце прекратились. Выпил валидол и Давыдов В. А.
В 15.00 о случившемся передали по радио. Приехав в штаб, мы собрали генералов, офицеров и служащих. Довели о случившемся. Все были подавлены известием. Расходились в полном молчании, каждый с тяжелой думой. Надо было довести это известие и до наших коллективов и периферии. Составили телеграмму, которую я подписал. Продумывали и другие вопросы, чтобы что-либо не упустить. Надо было оборудовать место с портретом Л. И. Брежнва в траурной ленте. Решили это сделать в клубе при штабе. Поставили портрет на красную подставку, положили цветы, организовали постоянное дежурство смен в траурном карауле.
К 14.00 следующего дня с Петром Кузьмичем Павловым поехали в посольство. От нашего коллектива возложили венок. Приехало много делегаций. Мы возлагали венок после делегации от нашего посольства. Затем пошли другие делегации. В 15.00 должно было возлагать венок политбюро СРВ во главе с Ле Зуаном. Борис Николаевич сказал, что мне надо остаться. Мы уже знали, что к 16.00 делегация от ВНА посетит наш штаб для выражения соболезнования. Сообщил я об этом Борису Николаевичу, который сказал, что после возложения венка политбюро ЦК КПВ можно мне уходить. Без 15 мин. мы заняли место в зале, где был установлен портрет Л. И. Брежнева. Стояли по правую сторону при входе. В 15.00 поднялись на второй этаж товарищ Ле Зуан, Фам Ван Донг, Чыонг Тинь, Ле Дык Тхо, Ван Тиен Зунг, Тю Хюнн Ман, Во Гуен Хиан и все остальные члены политбюро ЦК КПВ. Они поздоровались со всеми стоящими, выражая свое соболезнование. Я стоял вторым после посла. Видимо, товарищ Ле Зу Ан и другие члены политбюро меня узнали. Постояв у портрета Л. И. Брежнева, они сделали запись в книге. Затем простились с послом и убыли. Я уехал к себе для встречи начальника ГШ ВНА с группой товарищей. В 16.00 мы их встретили. Вскоре, постояв у портрета Л. И. Брежнева они попрощались и уехали. В 18.00 состоялось подписание протокола по согласованию деятельности наших советских военных советников и специалистов ВНА в Лаосе и Кампучии.
Мы подъехали в 33 гостиницу, где нас встретили вьетнамские товарищи. Вскоре приехал и начальник ГШ Ле Чон Тан. Зашли в зал, посидели, поговорили, затем перешли в зал направо, где стоял стол с папками протоколов на русском и вьетнамских языках и соглашения о направлении дополнительных советников. Мы сели, подписали каждый свои документы, а затем обменялись папками и обменялись рукопожатиями. Я выразил благодарность и уверенность, что подписание этих документов послужит дальнейшему расширению нашего сотрудничества в военной области.
На следующий день работал в штабе. Подписал не менее 12 шифровок на имя генерал-полковника Зотова Н. А. Отправляя шифровки я представил нагрузку Николая Александровича Зотова! Сколько ему надо прочитать, принять решений, доложить по инстанциям, да и держать все в памяти. Он весь издерган. Я его понимаю. Попробуй успевай поворачиваться. Надо иметь хороший работоспособности коллектив и тогда будет хоть немного легче. У него два зама - генерал-лейтенант П. М. Ивашко и генерал-лейтенант И. Г. Новоселецкий. Оба опытные и порядочные генералы, с которыми мне приходилось служить много лет. Вечером был дома. Смотрел телевизор. Передавали много из Москвы, но все на вьетнамском языке.
15 ноября проснулся рано, сделал физзарядку, но тяжелое настроение, какая-то непонятная усталость не проходила. На душе было тяжело. Ведь сегодня день похорон Л. И. Брежнева. Умер человек, отдавший всю свою жизнь делу КПСС, советскому народу. Его человеческая простота, скромность, душевность, тяготение к простым людям, его любовь к народу, воинам Советской Армии умноженные на талант руководителя, обладающего большим кругозором, умением сплачивать вокруг себя людей, вести их за собой, быть последовательным и твердым - все это сыграло большую роль для дальнейшего укрепления экономического и военного могущества нашей Родины, для укрепления ее авторитета на международной арене. Его борьба за идеалы мира. Находясь здесь, в социалистическом Вьетнаме, особо чувствуешь уважение и любовь вьетнамского народа к Л. Н. Брежневу, нашей КПСС, нашему правительству, к нашему народу. Беспрерывным потоком шли руководители КПВ, правительства, Вооруженных сил, министерств и ведомств, предприятий и учреждений в наше посольство отдать глубокую дань уважения и выразить скорбь народа Вьетнама. Шли представители посольств социалистических стран, шли простые люди. В 15.00 по Ханойскому времени состоялся траурный митинг с участием Политбюро ЦК КПВ, на котором выступил председатель Совета Министров СРВ Фам Ван Донг.
Утром 16 ноября появились непонятные боли в области желудка. Они иногда появлялись и раньше, но были какими-то привычными и через некоторое время проходили. Сделав физзарядку, попил кофе и отправился в штаб. В штабе уже ожидал доктор. На вопрос, как я себя чувствую, ответил, что в целом хорошо, но появились непонятные боли в желудке. Он хотел меня осмотреть, но я не согласился, сославшись на занятость. Мне действительно надо было идти на партийное собрание коммунистов ПВО и мои мысли уже были там. Договорились, что он меня осмотрит в обеденное время дома. Вскоре началось партийное собрание. Выступили почти все коммунисты. В заключении предоставили слово мне. После принятия решения я попросил уйти, сославшись на плохое самочувствие. Приехали с доктором домой и он начал меня ощупывать со всех сторон. После осмотра заявил, что у меня аппендицит, но он пригласит еще вьетнамских врачей. Так и было сделано.
К 15.00 диагноз был поставлен четкий - острый аппендицит. Предложили ехать в госпиталь, хотя я уже был готов к этому и даже собрал дипломат с туалетными принадлежностями, пока доктор ездил за врачами. В госпитале сняли электрокардиограмму, сделали анализ крови, измеряли давление и решили, что все нормально. К 17.00 я пошел в другой корпус в операционную и улегся на операционный стол. Мне казалось, что операция будет пустяковой и совершенно не волновался. Решили делать операцию под местным наркозом. Когда разрезали, я ничего не слышал, а когда начали отдирать мой дорогой аппендицит от толстой кишки, а он прирос к ней основательно, боли стали нестерпимые. Я не кричал, но стонал от боли. Обстановка осложнялась еще и тем, что он, проклятый, провалился куда-то вниз, под кишку, и его надо было оттуда доставать. Пришлось делать общий наркоз. Но я уже не помню. Я очнулся, когда операция уже была закончена. Мне не хватало воздуха, я задыхался и начал требовать кислород, я выбросил изо рта все трубки. Состояние было ужасное. Болей я не ощущал, но я задыхался, а это чувство, как я уже дважды до этого его испытал, значительно хуже болей. Ты просто не находишь себе места, тебя подташнивает, тебе хочется куда-то вырваться, да, именно вырваться, вдохнуть воздух, задышать полной грудью, почувствовать, что ты живой, вернее, что ты не задохнешься, а будешь жить.
Постепенно дышать становилось легче. Остаток дня уколы, непрерывное наблюдение. Во второй половине дня начались посещения. Посетил Ван Тиен Зунг с супругой Нгуен Тхе Ки, начальник Ле Чон Тан с супругой, начальник Главного Политуправления Тю Хьюн Ман со своими заместителями и другие товарищи.
Посетил чрезвычайный и полномочный посол СССР в СРВ Б. П. Чаплин и отблагодарил вьетнамских врачей за удачную операцию, секретарь Объединенного парткома посольства товарищ Н. Н. Урицкий с супругой.
Все дни были заполнены посещениями. Мне было очень неудобно от такого обильного посещения и внимания. Никакой необходимости в этом не было. Я чувствовал себя нормально. В перерывах читал "Очерки по истории Вьетнама".
Сейчас уже хорошо. Можно было бы выписываться, но врачи как всегда, тянут. Думаю, что 24 числа все же буду выписан. Надо решать много вопросов.
Жаль, что не удалось побывать на сессии Верховного Совета СССР. Как я к этому стремился... и вот результат. Буду читать по материалам газет и журналов, пока не пришлют материалы, как депутату Верховного Совета СССР.
Ночью в течение 3-х часов читал статьи "Коммуниста Вооруженных Сил СССР". Много интересного. Особенно статья товарища Зуева и В. Микора "Духовный фактор в современной войне". Эта статья рассматривает монографию "Человек в современной войне". Эта статья рассматривает монографию "Человек в современной войне", выпущенную Воениздатом. Авторы этой монографии Г. В. Средин, Д. А. Волков, М. П. Коробейников, стоят у истоков многолетнего осмысления проблемы. В ряде других ранее вышедших трудов на такую тему рассматривались ее теоретические и практические вопросы. Новая монография это отражение современного уровня развития теории и практики моральнополитической и психологической подготовки советских воинов.
Исходя из ленинского положения о том, что во всякой войне победа в конечном счете обуславливается состоянием духа тех масс, которые на поле брани проливают свою кровь, авторы всесторонне анализируют духовный фактор, определяют теоретическое и практическое значение положения о сущности, содержании, функциях и особенностях его проявления в ходе современных боевых действий.
Вся сложность этой проблемы, на мой взгляд, заключается в трудности создания ситуаций подобных тем, которые будут возникать в современной войне и особенно с применением оружия массового поражения.
Требуются большое искусство командиров и начальников всех рангов, творчество, находчивость для создания подобных ситуаций. Это требует и немалых материальных затрат.
К утру опять уснул и спал до семи часов, но успел проснуться до прихода Леонида Максимовича, нашего заботливого врача и медицинских сестер. Они обычно очень аккуратные и не любят, если что-то нарушено. К 10 часам должен прийти мой операционный врач подполковник медицинской службы ВНА Хюи и снять первый ряд повязок. Так и произошло. Сняли повязки с половинки швов, а остальные должны были снять утром 24.11. Это меня вполне устраивало.
Все ушли. Нахожусь в палате один, пишу всякую всячину, да слушаю то нашего замечательного грузина Кикабидзе, то Аллу Пугачеву.
Вместе с тем просматриваю "Ролик". Вот статья Валериана Скворцова : "Вот уже несколько месяцев империалистическая реакция старается протолкнуть на международную арену группу лиц, которых преподносят чуть ли не как "Демократическое правительство Кампучии". Им нет дела до того, что кампучийский народ избрал законное правительство, строит свою жизнь по своим законам, с большим трудом залечивают раны, оставшиеся после американской агрессии и бесчинств полпотовской клики. На международной арене появились никого не представляющая группировка самозванцев. В ее составе можно найти и таких деятелей, как Кхиеу Самфан, подручный Пол Пота, Сон Санн, бывший королевский премьер. А во главе марионеточной компании те же империалистические круги вытащили Народома Сианука. В одной упряжке оказались убийца, махровый реакционер и Народом Сианук.
24 ноября в 10.00 сняли повязку и последние нитки, скрепляющие шов. По всему чувствовалось, что не все довольны результатом. Рана продолжала сочиться, а это плохо. Мне об этом не говорили, но по лицам я все понял без слов. Мне порекомендовали еще 2-3 дня полежать дома до полного выздоровления. Так надо и сделать.
В присутствии собравшихся я поблагодарил вьетнамских врачей за искуссную операцию, Министерства обороны ВНА и нашего посольства за внимание и заботу. Высказывались и вьетнамские товарищи. Они подчеркивали большую честь для них оперировать главного военного советника. Я понимал, что это дань уважения. В заключение вручил сувенир подполковнику медслужбы Хюи.
Домой приехали к 12.00. Посмотрели, как расположить волейбольную площадку. Надо заниматься спортом. Здесь это особо необходимо. Решение принято и надо только его осуществить.
Остальное время дня читал, писал, обменивался с Алевтиной Васильевной различными мыслями. Конечно, хотелось курить, но решил выдержать. Уже 8 дней, как не курю, а тяга к курению ослабевает медленно. Мне даже показалось, а тяга к курению ослабевает медленно. Мне даже показалось, что с прибытием домой, она резко усилилась. Но сознание того, что терпеть возможно, уже неоднократно доказано на опыте других и своем личном опыте удерживала меня от этого соблазна.
Во второй половине дня сообщили, что меня желает посетить член Политбюро ЦК КПВ генерал-полковник Ле Дык Ань. Если это посещение связано с моей операцией, то это чисто дружеский визит и обмен любезностями. Но мне очень хотелось бы с ним поговорить и о других вещах. У нас есть о чем говорить - особенно о Кампучии. Наконец, протокол о разделении функций между вьетнамскими и советскими советниками и специалистами подписан. Что скажет Москва? Какова будет реакция? Что он даст вообще для улучшения работы? Все это покажет ближайшее будущее.
Решили с Алевтиной Васильевной подготовить небольшой столик. Возможно, будет удобно посидеть за ним и поговорить. Но уже то, что товарищ Ле Дык Ань решил навестить меня, говорило о многом.
У дома, в котором мы жили, он появился в сопровождении переводчика. Я его встретил у подъезда, поприветствовал, выразив признательность за внимание. Затем мы поднялись на второй этаж, где его приветствовала Алевтина Васильевна. Он поинтересовался моим здоровьем, здоровьем жены и внучки. Алевтина Васильевна ответила, что все нормально, спасибо за внимание. Затем мы продолжили дружеский разговор за столиком. Деловых вопросов мы не касались. По всему чувствовалось, что он встречей остался доволен. В завершении встречи я сердечно поблагодарил его за внимание и пожелал ему и его семье здоровья и счастья.
27 ноября в 16 часов встретился с председателем Совета Министров СРВ товарищ Фам Ван Донгом по вопросам обороны северного стратегического направления, обеспечения ВНА горючим, автомобилями и рассмотрение предложений по мобилизационному плану.
Первая половина дня проходила в ожидании этого события. Естественно, очень волновался.
В 16.00 мы были у здания Совета Министров. Встретил нас зам. МО генерал- лейтенант Чан Ван Куанг и мы пошли в приемную. Фам Ван Донг любезно встретил меня, мы обменялись приветствиями и я, по его разрешению, начал доклад. В начале я подробно остановился на положении на Севере. Изложил все, что видел в ходе работы по изучению обороны и свои выводы. Они были положительными. Затем доложил по трем остальным вопросам. Я убеждал Фам Ван Донга о необходимости возвратить ВНА лимит ГСМ в 95 т. т., что вместо с 190 т. т. он будет составлять 285 т. т., что и требовалось для ВНА. Чувствовалось, что ему это не совсем по душе. Он не отказал, но и не пообещал решить этот вопрос, ссылаясь на трудности с ГСМ в целом по стране. Оно действительно так и было. Что такое 1,5 миллионов тонн для такой страны? Ей надо 5-6 мил. тонн, тогда она будет нормально жить и то до определенного времени. По выделению 4250 единиц машин дело обстояло лучше. Думаю, что этот вопрос будет решен положительно. Рассмотрение предложений по мобилизационному плану было решено перенести на другое время.
В завершении беседы я поблагодарил Фам Ван Донга за внимание. В свою очередь он выразил удовлетворение нашей встречей и подчеркнул, что он в любое время готов меня принять, если возникнет в этом необходимость.
Это было хорошо. Сейчас можно будет доложить МО СССР и начальнику ГШ о результатах нашей встречи с председателем Совета Министров СРВ.
Погода была отличной. Легкая прохлада создавала бодрое настроение. Я немного волновался. Как оно пройдет, как будут действовать войска и техника, не будет ли какого-либо ЧП. Особенно волновался за авиацию. Объекты ударов были намечены почти на переднем крае, а предусматривалось бомбометание не только с СУ-17 (22), но и с АН-26. Мы сидели вместе с министром обороны. Я его проинформировал о поездке в Москву, передал приветы от МО СССР Д. Ф. Устинова, Н. В. Огаркова, С. Л. Соколова, А. А. Епишева.
Учение началось с постановки задач и указаний по взаимодействию. Это длилось 30 минут. На карте замысла и схемах офицер ВНА подробно комментировал замысел действующих подразделений полка. Затем началась огневая подготовка. Артиллерия и авиация действовали хорошо. Была очень наглядно показана мощь современных средств, удачно действовал дивизион 37 мм зенитных орудий и ПЗРК. ПТУР подкачали. Из 4-х пусков в цели попало два снаряда. Были недостатки и в действии самолетов и вертолетов. Они плохо использовали складки местности, слишком далеко заходили в глубь обороны противника и поздно отворачивали на 180# для ухода на свою территорию. Мы обменивались мнениями с МО по этим вопросам.
К 12.00 первая позиция была прорвана и надо было перемещаться на вторую точку. Министр обороны не мог дальше присутствовать на учении, в связи с заседанием политбюро и попрощавшись, уехал, выразив свое удовлетворение ходом учения. Старшим остался товарищ Ле Чон Тан. Мы переместились на вторую точку, с которой наблюдали отражение контратаки, ввод в бой 2-го эшелона и развитие наступления в глубину. Все было хорошо. Все были очень довольны проведенным этапом учения с боевой стрельбой.
К 16.00 мы возвратились на вертолетах в Ханой. В 18.00 надо было быть на торжественном собрании в клубе, который арендовало посольство. После торжественного собрания ожидался концерт украинских артистов, гастролировавших в это время в Ханое. Все прошло хорошо. Концерт был удачным и принес удовлетворение, но было очень жарко, а мы все сидели в шерстяных костюмах.
С утра 6 ноября работал в штабе. В 19.00 прием в посольстве в ресторане "Ханглой" (Победа). Прием прошел хорошо. На приеме присутствовали руководители КПВ, правительства и представители посольств социалистических и дружеских государств. Было очень жарко. Прием длился свыше 2-х часов. На приеме присутствовало около 650 человек.
К 65-летию Великой Октябрьской Социалистической революции было закончено строительство вьетнамскими строителями административного здания представительства главного военного советника и мы 7 ноября решили пригласить на его открытие вьетнамских друзей во главе с начальником генерального штаба генерал-полковником Ле Чонг Таном. Их должно быть 12 человек, да наших 12, всего 24 человека. Подготовили стол, подарки для вручения вьетнамским друзьям. Встреча намечалась на 10 утра. Мы встретили гостей у подъезда нового штаба ГВС при МНО СРВ. Они в этом здании еще не были и был удобный случай поблагодарить министерство обороны за строительство штаба и проявленную заботу. В течение 40-50 минут мы осматривали штаб, а затем зашли в комнату, где уже был накрыт стол. Генерал-полковник Ле Чон Тан произнес официальный тост. Затем произнес официальный тост и я. Обстановка за столом была непринужденной. Все чувствовали себя хорошо и свободно. Вьетнамские товарищи произносили, как принято говорить за последнее время, локальные тосты. Я не люблю произносить официальные тосты и не чувствовал удовлетворения. Мне очень хотелось произнести еще один тост перед концом нашей встречи. Когда желающих произнести тост уже не было, я произнес тост, выделив в нем особое место достижения нашей партии, правительства, нашего народа в области пролетарского интернационализма, дружбы народов. Мне удалось произнести его с большим чувством, которое было не наиграно, а естественным. Некоторые вьетнамские товарищи расчувствовались. Я был рад, что сумел донести эти чувства до присутствующих, для которых вопросы пролетарского интернационализма являются главными в наших братских отношениях. Вскоре подали чай и кофе, мы вручили подарки и попрощались. Вьетнамские товарищи высоко оценили нашу душевную встречу, непринужденность обстановки, братскую атмосферу, которая была создана.
После обеда мы смотрели по телевидению парад и демонстрацию в Москве. Она шла на русском языке, что редко бывает при передачах вьетнамского телевидения. У нас было чувство, что мы тоже на Родине в Москве.
На второй день Октябрьских праздников мы с Алевтиной Васильевной организовали семейный вечер, на который пригласили МО с супругой Нгуен Тхе Ки и дочерью. Они дали согласие посетить наш дом и мы были рады этому. В этом мы видим хорошее расположение семьи МО к нашей семье. Я предлагал Алевтине Васильевне заказать все в гостинице "Ба-Ба" (33), но она отказалась от этой идеи. Ей хотелось все сделать самой, не считаясь с трудностями приготовления. В течение дня она сумела приготовить много замечательных блюд, а она умеет это делать. Прибытие МО было намечено на 19.00. Мы могли пригласить на более ранний час, но у вьетнамских друзей было заседание Политбюро и я боялся, что оно затянется и Ван Тиен Зунг будет поставлен в неудобное положение. Но все обошлось хорошо.
В 19.00 мы с Алевтиной Васильевной встретили их у подъезда дома. Затем пригласили на второй этаж к столу. В течение трех часов мы непринужденно беседовали. Блюда подавались одно за другим девушкой из Ба-Ба, да и сама Алевтина Васильевна участвовала в этом. Все было вкусно. Ван Тиен Зунг употребляет легкое вино и мы это учли. Вообще к спиртному он равнодушен. Даже Нгуен Тхе Ки была более активной, чем он. Вечер прошел хорошо. Мы сожалели, что не приехала их дочь. Ужин гостям понравился. Если от Ван Тиен Зунга веяло хотя и хорошим расположением духа, но некоторой официальностью, зато Нгуен Тхе Ки была бесподобна. Простота, скромность, сердечность, чувство материнства - веяло от нее так непосредственно и естественно, что нельзя было не расположиться к ней. Наши мнения с Алевтиной Васильевной совпали. Это очень хорошо. Когда ты в удалении от Родины, от друзей, хочется иметь друзей страны пребывания. Они бывают очень преданными и сосредоточенными. Их помнишь всю жизнь доброй памятью и всегда хочется с ним встречаться. Будучи на семейном ужине у МО Нгуен Тхе Ки делилась своими домашними заботами. Она рассказала, как они продали два центнера абрикосов, как их невестка ухаживает за двумя свиньями. Все это было естественно и непосредственно. Разве можно их осуждать. Это труд, а труд всегда должен быть уважаемым. Да и трудность экономического положения даже их семьи требовала дополнительного источника существования.
Она еще рассказала легенду о цветке. У нас нет такого цветка. Он распускается только ночью бело-кремовым цветом, очень пышно и ярко примерно в 10-11 часов вечера. Его зовут цветком счастья и любви, которое он приносит в дом. Про него сложена легенда. Один молодой парень любил красивую девушку. Она ответила ему тем же, но в нее влюбился принц. Она ему отказала и тогда он убил ее. Когда ее похоронили, простой парень посадил на могиле эти цветы и когда он приходил на могилу вечером, они пышно расцветали. Ходил на могилу и принц, но он никогда не видел распустившихся цветов. Вот почему, по легенде, эти цветы и назвали цветами любви и счастья. Мадам Нгуен Тхе Ки подарила Алевтине Васильевне отросток от этого цветка и он быстро прижился у нас на балконе, выбрасывая до 30-40 очень пышных цветов в каждое цветение. Интересно, что он расцветал каждый раз, когда происходило какое-либо важное событие в жизни нашей семьи, в том числе и накануне присвоения мне звания генерала армии. Странно и необычно, но это так.
10 ноября работал в штабе. Надо было только подготовиться к встрече с председателем Совмина СРВ товарищем Фам Ван Донгом, но к обеду сообщили, что меня приглашают на совещание в посольство СССР к 15.00 После обеда поехал в посольство. Борис Николаевич только что приехал из командировки. Он был на одном из строящихся предприятий при техническом содействии Советского Союза. Ничего не подозревая, я поприветствовал его и поздравил с возвращением. "Что ты меня поздравляешь? Леонид Ильич Брежнев умер". "Как умер? - невольно произнес я. - Что случилось? Ведь он еще выступал на приеме в Кремле". "Я ничего не знаю, - ответил Борис Николаевич. - Вот пришла кодограмма, в которой сообщается о том, что Л. Брежнев умер между 8 и 9 часами утра 10 ноября".
Вскоре подошли начальники советских учреждений. Борис Николаевич проинформировал нас о полученном трагическом известии и дал указания сохранять бдительность, организованность и дисциплину. Запретить всякие приемы, увеселительные мероприятия, проведение собраний. Мы вышли от Б. Н. Чаплина, но мне что-то стало не по себе. Я зашел к В. А. Давыдову и попросил валидол. У него его не оказалось, но через 3-4 минуты привезли из его дома. Приняв валидол, мне стало лучше. Покалывания в сердце прекратились. Выпил валидол и Давыдов В. А.
В 15.00 о случившемся передали по радио. Приехав в штаб, мы собрали генералов, офицеров и служащих. Довели о случившемся. Все были подавлены известием. Расходились в полном молчании, каждый с тяжелой думой. Надо было довести это известие и до наших коллективов и периферии. Составили телеграмму, которую я подписал. Продумывали и другие вопросы, чтобы что-либо не упустить. Надо было оборудовать место с портретом Л. И. Брежнва в траурной ленте. Решили это сделать в клубе при штабе. Поставили портрет на красную подставку, положили цветы, организовали постоянное дежурство смен в траурном карауле.
К 14.00 следующего дня с Петром Кузьмичем Павловым поехали в посольство. От нашего коллектива возложили венок. Приехало много делегаций. Мы возлагали венок после делегации от нашего посольства. Затем пошли другие делегации. В 15.00 должно было возлагать венок политбюро СРВ во главе с Ле Зуаном. Борис Николаевич сказал, что мне надо остаться. Мы уже знали, что к 16.00 делегация от ВНА посетит наш штаб для выражения соболезнования. Сообщил я об этом Борису Николаевичу, который сказал, что после возложения венка политбюро ЦК КПВ можно мне уходить. Без 15 мин. мы заняли место в зале, где был установлен портрет Л. И. Брежнева. Стояли по правую сторону при входе. В 15.00 поднялись на второй этаж товарищ Ле Зуан, Фам Ван Донг, Чыонг Тинь, Ле Дык Тхо, Ван Тиен Зунг, Тю Хюнн Ман, Во Гуен Хиан и все остальные члены политбюро ЦК КПВ. Они поздоровались со всеми стоящими, выражая свое соболезнование. Я стоял вторым после посла. Видимо, товарищ Ле Зу Ан и другие члены политбюро меня узнали. Постояв у портрета Л. И. Брежнева, они сделали запись в книге. Затем простились с послом и убыли. Я уехал к себе для встречи начальника ГШ ВНА с группой товарищей. В 16.00 мы их встретили. Вскоре, постояв у портрета Л. И. Брежнева они попрощались и уехали. В 18.00 состоялось подписание протокола по согласованию деятельности наших советских военных советников и специалистов ВНА в Лаосе и Кампучии.
Мы подъехали в 33 гостиницу, где нас встретили вьетнамские товарищи. Вскоре приехал и начальник ГШ Ле Чон Тан. Зашли в зал, посидели, поговорили, затем перешли в зал направо, где стоял стол с папками протоколов на русском и вьетнамских языках и соглашения о направлении дополнительных советников. Мы сели, подписали каждый свои документы, а затем обменялись папками и обменялись рукопожатиями. Я выразил благодарность и уверенность, что подписание этих документов послужит дальнейшему расширению нашего сотрудничества в военной области.
На следующий день работал в штабе. Подписал не менее 12 шифровок на имя генерал-полковника Зотова Н. А. Отправляя шифровки я представил нагрузку Николая Александровича Зотова! Сколько ему надо прочитать, принять решений, доложить по инстанциям, да и держать все в памяти. Он весь издерган. Я его понимаю. Попробуй успевай поворачиваться. Надо иметь хороший работоспособности коллектив и тогда будет хоть немного легче. У него два зама - генерал-лейтенант П. М. Ивашко и генерал-лейтенант И. Г. Новоселецкий. Оба опытные и порядочные генералы, с которыми мне приходилось служить много лет. Вечером был дома. Смотрел телевизор. Передавали много из Москвы, но все на вьетнамском языке.
15 ноября проснулся рано, сделал физзарядку, но тяжелое настроение, какая-то непонятная усталость не проходила. На душе было тяжело. Ведь сегодня день похорон Л. И. Брежнева. Умер человек, отдавший всю свою жизнь делу КПСС, советскому народу. Его человеческая простота, скромность, душевность, тяготение к простым людям, его любовь к народу, воинам Советской Армии умноженные на талант руководителя, обладающего большим кругозором, умением сплачивать вокруг себя людей, вести их за собой, быть последовательным и твердым - все это сыграло большую роль для дальнейшего укрепления экономического и военного могущества нашей Родины, для укрепления ее авторитета на международной арене. Его борьба за идеалы мира. Находясь здесь, в социалистическом Вьетнаме, особо чувствуешь уважение и любовь вьетнамского народа к Л. Н. Брежневу, нашей КПСС, нашему правительству, к нашему народу. Беспрерывным потоком шли руководители КПВ, правительства, Вооруженных сил, министерств и ведомств, предприятий и учреждений в наше посольство отдать глубокую дань уважения и выразить скорбь народа Вьетнама. Шли представители посольств социалистических стран, шли простые люди. В 15.00 по Ханойскому времени состоялся траурный митинг с участием Политбюро ЦК КПВ, на котором выступил председатель Совета Министров СРВ Фам Ван Донг.
Утром 16 ноября появились непонятные боли в области желудка. Они иногда появлялись и раньше, но были какими-то привычными и через некоторое время проходили. Сделав физзарядку, попил кофе и отправился в штаб. В штабе уже ожидал доктор. На вопрос, как я себя чувствую, ответил, что в целом хорошо, но появились непонятные боли в желудке. Он хотел меня осмотреть, но я не согласился, сославшись на занятость. Мне действительно надо было идти на партийное собрание коммунистов ПВО и мои мысли уже были там. Договорились, что он меня осмотрит в обеденное время дома. Вскоре началось партийное собрание. Выступили почти все коммунисты. В заключении предоставили слово мне. После принятия решения я попросил уйти, сославшись на плохое самочувствие. Приехали с доктором домой и он начал меня ощупывать со всех сторон. После осмотра заявил, что у меня аппендицит, но он пригласит еще вьетнамских врачей. Так и было сделано.
К 15.00 диагноз был поставлен четкий - острый аппендицит. Предложили ехать в госпиталь, хотя я уже был готов к этому и даже собрал дипломат с туалетными принадлежностями, пока доктор ездил за врачами. В госпитале сняли электрокардиограмму, сделали анализ крови, измеряли давление и решили, что все нормально. К 17.00 я пошел в другой корпус в операционную и улегся на операционный стол. Мне казалось, что операция будет пустяковой и совершенно не волновался. Решили делать операцию под местным наркозом. Когда разрезали, я ничего не слышал, а когда начали отдирать мой дорогой аппендицит от толстой кишки, а он прирос к ней основательно, боли стали нестерпимые. Я не кричал, но стонал от боли. Обстановка осложнялась еще и тем, что он, проклятый, провалился куда-то вниз, под кишку, и его надо было оттуда доставать. Пришлось делать общий наркоз. Но я уже не помню. Я очнулся, когда операция уже была закончена. Мне не хватало воздуха, я задыхался и начал требовать кислород, я выбросил изо рта все трубки. Состояние было ужасное. Болей я не ощущал, но я задыхался, а это чувство, как я уже дважды до этого его испытал, значительно хуже болей. Ты просто не находишь себе места, тебя подташнивает, тебе хочется куда-то вырваться, да, именно вырваться, вдохнуть воздух, задышать полной грудью, почувствовать, что ты живой, вернее, что ты не задохнешься, а будешь жить.
Постепенно дышать становилось легче. Остаток дня уколы, непрерывное наблюдение. Во второй половине дня начались посещения. Посетил Ван Тиен Зунг с супругой Нгуен Тхе Ки, начальник Ле Чон Тан с супругой, начальник Главного Политуправления Тю Хьюн Ман со своими заместителями и другие товарищи.
Посетил чрезвычайный и полномочный посол СССР в СРВ Б. П. Чаплин и отблагодарил вьетнамских врачей за удачную операцию, секретарь Объединенного парткома посольства товарищ Н. Н. Урицкий с супругой.
Все дни были заполнены посещениями. Мне было очень неудобно от такого обильного посещения и внимания. Никакой необходимости в этом не было. Я чувствовал себя нормально. В перерывах читал "Очерки по истории Вьетнама".
Сейчас уже хорошо. Можно было бы выписываться, но врачи как всегда, тянут. Думаю, что 24 числа все же буду выписан. Надо решать много вопросов.
Жаль, что не удалось побывать на сессии Верховного Совета СССР. Как я к этому стремился... и вот результат. Буду читать по материалам газет и журналов, пока не пришлют материалы, как депутату Верховного Совета СССР.
Ночью в течение 3-х часов читал статьи "Коммуниста Вооруженных Сил СССР". Много интересного. Особенно статья товарища Зуева и В. Микора "Духовный фактор в современной войне". Эта статья рассматривает монографию "Человек в современной войне". Эта статья рассматривает монографию "Человек в современной войне", выпущенную Воениздатом. Авторы этой монографии Г. В. Средин, Д. А. Волков, М. П. Коробейников, стоят у истоков многолетнего осмысления проблемы. В ряде других ранее вышедших трудов на такую тему рассматривались ее теоретические и практические вопросы. Новая монография это отражение современного уровня развития теории и практики моральнополитической и психологической подготовки советских воинов.
Исходя из ленинского положения о том, что во всякой войне победа в конечном счете обуславливается состоянием духа тех масс, которые на поле брани проливают свою кровь, авторы всесторонне анализируют духовный фактор, определяют теоретическое и практическое значение положения о сущности, содержании, функциях и особенностях его проявления в ходе современных боевых действий.
Вся сложность этой проблемы, на мой взгляд, заключается в трудности создания ситуаций подобных тем, которые будут возникать в современной войне и особенно с применением оружия массового поражения.
Требуются большое искусство командиров и начальников всех рангов, творчество, находчивость для создания подобных ситуаций. Это требует и немалых материальных затрат.
К утру опять уснул и спал до семи часов, но успел проснуться до прихода Леонида Максимовича, нашего заботливого врача и медицинских сестер. Они обычно очень аккуратные и не любят, если что-то нарушено. К 10 часам должен прийти мой операционный врач подполковник медицинской службы ВНА Хюи и снять первый ряд повязок. Так и произошло. Сняли повязки с половинки швов, а остальные должны были снять утром 24.11. Это меня вполне устраивало.
Все ушли. Нахожусь в палате один, пишу всякую всячину, да слушаю то нашего замечательного грузина Кикабидзе, то Аллу Пугачеву.
Вместе с тем просматриваю "Ролик". Вот статья Валериана Скворцова : "Вот уже несколько месяцев империалистическая реакция старается протолкнуть на международную арену группу лиц, которых преподносят чуть ли не как "Демократическое правительство Кампучии". Им нет дела до того, что кампучийский народ избрал законное правительство, строит свою жизнь по своим законам, с большим трудом залечивают раны, оставшиеся после американской агрессии и бесчинств полпотовской клики. На международной арене появились никого не представляющая группировка самозванцев. В ее составе можно найти и таких деятелей, как Кхиеу Самфан, подручный Пол Пота, Сон Санн, бывший королевский премьер. А во главе марионеточной компании те же империалистические круги вытащили Народома Сианука. В одной упряжке оказались убийца, махровый реакционер и Народом Сианук.
24 ноября в 10.00 сняли повязку и последние нитки, скрепляющие шов. По всему чувствовалось, что не все довольны результатом. Рана продолжала сочиться, а это плохо. Мне об этом не говорили, но по лицам я все понял без слов. Мне порекомендовали еще 2-3 дня полежать дома до полного выздоровления. Так надо и сделать.
В присутствии собравшихся я поблагодарил вьетнамских врачей за искуссную операцию, Министерства обороны ВНА и нашего посольства за внимание и заботу. Высказывались и вьетнамские товарищи. Они подчеркивали большую честь для них оперировать главного военного советника. Я понимал, что это дань уважения. В заключение вручил сувенир подполковнику медслужбы Хюи.
Домой приехали к 12.00. Посмотрели, как расположить волейбольную площадку. Надо заниматься спортом. Здесь это особо необходимо. Решение принято и надо только его осуществить.
Остальное время дня читал, писал, обменивался с Алевтиной Васильевной различными мыслями. Конечно, хотелось курить, но решил выдержать. Уже 8 дней, как не курю, а тяга к курению ослабевает медленно. Мне даже показалось, а тяга к курению ослабевает медленно. Мне даже показалось, что с прибытием домой, она резко усилилась. Но сознание того, что терпеть возможно, уже неоднократно доказано на опыте других и своем личном опыте удерживала меня от этого соблазна.
Во второй половине дня сообщили, что меня желает посетить член Политбюро ЦК КПВ генерал-полковник Ле Дык Ань. Если это посещение связано с моей операцией, то это чисто дружеский визит и обмен любезностями. Но мне очень хотелось бы с ним поговорить и о других вещах. У нас есть о чем говорить - особенно о Кампучии. Наконец, протокол о разделении функций между вьетнамскими и советскими советниками и специалистами подписан. Что скажет Москва? Какова будет реакция? Что он даст вообще для улучшения работы? Все это покажет ближайшее будущее.
Решили с Алевтиной Васильевной подготовить небольшой столик. Возможно, будет удобно посидеть за ним и поговорить. Но уже то, что товарищ Ле Дык Ань решил навестить меня, говорило о многом.
У дома, в котором мы жили, он появился в сопровождении переводчика. Я его встретил у подъезда, поприветствовал, выразив признательность за внимание. Затем мы поднялись на второй этаж, где его приветствовала Алевтина Васильевна. Он поинтересовался моим здоровьем, здоровьем жены и внучки. Алевтина Васильевна ответила, что все нормально, спасибо за внимание. Затем мы продолжили дружеский разговор за столиком. Деловых вопросов мы не касались. По всему чувствовалось, что он встречей остался доволен. В завершении встречи я сердечно поблагодарил его за внимание и пожелал ему и его семье здоровья и счастья.
27 ноября в 16 часов встретился с председателем Совета Министров СРВ товарищ Фам Ван Донгом по вопросам обороны северного стратегического направления, обеспечения ВНА горючим, автомобилями и рассмотрение предложений по мобилизационному плану.
Первая половина дня проходила в ожидании этого события. Естественно, очень волновался.
В 16.00 мы были у здания Совета Министров. Встретил нас зам. МО генерал- лейтенант Чан Ван Куанг и мы пошли в приемную. Фам Ван Донг любезно встретил меня, мы обменялись приветствиями и я, по его разрешению, начал доклад. В начале я подробно остановился на положении на Севере. Изложил все, что видел в ходе работы по изучению обороны и свои выводы. Они были положительными. Затем доложил по трем остальным вопросам. Я убеждал Фам Ван Донга о необходимости возвратить ВНА лимит ГСМ в 95 т. т., что вместо с 190 т. т. он будет составлять 285 т. т., что и требовалось для ВНА. Чувствовалось, что ему это не совсем по душе. Он не отказал, но и не пообещал решить этот вопрос, ссылаясь на трудности с ГСМ в целом по стране. Оно действительно так и было. Что такое 1,5 миллионов тонн для такой страны? Ей надо 5-6 мил. тонн, тогда она будет нормально жить и то до определенного времени. По выделению 4250 единиц машин дело обстояло лучше. Думаю, что этот вопрос будет решен положительно. Рассмотрение предложений по мобилизационному плану было решено перенести на другое время.
В завершении беседы я поблагодарил Фам Ван Донга за внимание. В свою очередь он выразил удовлетворение нашей встречей и подчеркнул, что он в любое время готов меня принять, если возникнет в этом необходимость.
Это было хорошо. Сейчас можно будет доложить МО СССР и начальнику ГШ о результатах нашей встречи с председателем Совета Министров СРВ.