Туркмен думал о чем-то о своем, в такие минуты с ним бесполезно говорить, он все равно ничего не будет слушать. Качок кемарил, он потерял много крови, и по этому его от слабости тянуло на сон. Я взял автомат, запрыгнул наверх и сел на броню, облокотившись о крышку люка.
Хасан с Сапогом о чем-то беседовали, сидя возле баков с водой, точнее, Хасан что-то втирал Сапогу, а тот слушал и кивал. Я осмотрелся вокруг, справа от нас были отвесные скалы, слева глубокая пропасть, ехали мы по горной дороге, ехали медленно, так как эта опасная дорога шла серпантином.
Я сидел и думал, сколько же, черт возьми, за эти два года пришлось исколесить по этим проклятым горным дорогам, и сколько бронетехники улетело в пропасть вместе с экипажами. Куда ни глянь, везде братские могилы, да вообще весь Афган -- это братская могила. Из этой войны два выхода, как при менингите, или умер, или сошел с ума, и еще не известно, что лучше.
Помню, как-то в наш детдом, какие то блатные притащили видик, в начале восьмидесятых это была диковина, мы никогда не видели ничего подобного. Показали нам фильм ужасов, мы были ошарашены, после этого просмотра я первое время боялся один оставаться в темноте. А сейчас, после всего увиденного и пережитого в Афгане, и вспоминая этот фильм, я про себя думаю, какая это была наивная сказка. Видеть ужасы на экране, и видеть их в натуре, мало того, еще и участвовать во всем этом кошмаре самому, поверьте мне, это огромная разница.
Я посмотрел на Сапога, как раз в этот момент он перечитывал какие-то письма, наверно из дома. Ах, как я ему завидовал в этот момент, сам я за эти два года в Афгане не получил ни одного письма. Да и кто мне напишет, у меня ведь нет никого, ни родных не близких. А если вы спросите, как же друзья по детдому? Да они, скорее всего, по зонам расфасованы, и того, что я сейчас в Афгане, они возможно и не знают. И когда в роту приносят почту, на душе такая тоска наступает, аж выть охота, в такие минуты начинаешь думать, застрелиться что ли, один хрен никто оплакивать не будет. И вот видя, как Сапог читает письмо, мною опять овладели подобные мысли.
Вдруг БТР ротного резко остановился, мы уткнулись ему в зад.
-- Что случилось?! -- крикнул Хасан.
-- Петруха увидел на дороге что-то похожее на мину, -- ответил Закиров.
Меня как током ударило.
-- Товарищ старший лейтенант, разрешите -- я пойду, -- крикнул я.
-- Бережной, ты знаешь, на что идешь, -- ответил ротный.
-- Да, я знаю, разрешите выполнять?
-- Иди, Юра.
-- Есть, -- ответил я, и направился в сторону мины.
Я подошел к месту, где предположительно должна была находиться мина и откинул несколько камней. Под камнями и вправду лежала мина, это была английская мина с круглым пластмассовым корпусом и резиновым взрывателем на воздушной подушке. Такая мина с первого раза могла и не сработать, взрыватель срабатывал от давления воздуха внутри воздушной подушки, так что неизвестно где она шарахнет, или под первым колесом первого БТРа, или посреди колоны.
Вдруг откуда-то появился скорпион и заполз на мину, наверно, вылез из под камней, которые я расшевелил.
-- Дурила, знал бы ты, на чем сидишь. А ну, кыш отсюда, -- я махнул рукой.
Скорпион ощетинился и принял боевую позицию, жало его было наготове и клещи подняты к верху, он, постояв немного в такой позе, стал потихоньку пятится назад.
-- Что, разозлился, сученок? Вот так все вы здесь к нам относитесь. Наверно думаешь, явились сюда гости не званные, в чужой монастырь со своим уставом. Да хотя, что ты можешь думать, тупое насекомое? -- я вытащил штык-нож и, подцепив скорпиона острием, откинул его в сторону.
Потом я посмотрел на круглый черный пятак взрывателя, на душе была какая-то пустота, страха я не ощущал. Возможно, по этой мине уже кто-нибудь проезжал, а может нет, с какого времени она стоит, неизвестно, может час, может день, может год, черт ее знает. В голове промелькнула страшная мысль, сейчас стоит нажать на эту черную точку и все, быстрая и безболезненная смерть, тебя разорвет на куски, не успеешь даже осознать, что произошло. Я не раз видел, как умирают мучительной смертью, видел, как горят живьем. Не раз приходилось видеть, как духи подбрасывали наших пленных после жутких казней, на них страшно было смотреть, тела были изувечены до неузнаваемости. Я не хотел такой смерти, я всегда думал, пусть лучше убьют сразу, но только бы не остаться калекой, или мучиться, перед тем как умереть. А тут передо мной лежала мина, я был один на один с этим смертоносным механизмом, и был выбор или жить, или умереть. Я где-то слышал, что у каждого человека все предрешено судьбой, или, как еще можно выразиться, "на все воля божья".
Но все-таки, если я не хочу жить, то меня уже ни что не остановит, ни судьба, ни воля божья. Подумав об этом, я протянул руку к мине, и нажал на резиновый взрыватель. По спине пробежала мелкая дрожь, и я почувствовал, как на лбу выступил холодный пот, сердце бешено стучало. Мина не взорвалась, я со злостью ударил кулаком по взрывателю с криком:
-- Черт, будь ты проклята, сука!
Дальше играть в русскую рулетку у меня не хватило духа, когда она взорвется неизвестно, а испытывать эти муки после каждого нажатия у меня не было сил, и я встал.
-- Бережной! Ну, чего там такое?! -- крикнул ротный.
-- Мина на воздушной подушке, сейчас я ее вытащу! -- ответил я и снова присел на корточки.
Я небрежно отбросил еще несколько камней прикрывающих мину, разгреб землю вокруг нее и, взявшись за корпус, вытащил мину из ямы. Повертев ее в руках, я подумал, да, тяжелая зараза, и, оглядевшись вокруг, бросил мину в пропасть, потом посмотрел на место, где она лежала, и увидел пару торчащих наконечника от танковых снарядов. Духи частенько ставили подобные мины, сверху обычная мина, а снизу один или два снаряда от танка или САУ. Если такая дура ухнет под БТРом, то днище от взрывной волны прилипает к потолку, и если кто в это время находится в десантном отсеке, то его по стенам размажет. Сидя на броне, еще есть шанс остаться целым, а вот водилам частенько доставалось от таких мин.
Но это еще ничего, вот разок мне пришлось увидеть, как танк наехал на мину, под которой лежала авиабомба. Так там шандарахнуло так, что от танка катки и траки как семечки разлетелись в разные стороны, башня улетела как фанера, а броню разорвало как жестянку. От экипажа ничего не осталось, а от командира танка, который ехал высунувшись из люка башни, нашли лишь голову, которая отлетела метров на сто от взрыва.
-- Ну, ни хрена себе арсенал, -- произнес я шепотом, глядя на головки снарядов.
На мгновение я даже пожалел, что хотел взорваться на этой мине, черт возьми, чтоб от меня осталось? Наверно одна пыль, б-р-р-р, какая жуть, надо взять себя в руки, иначе, когда ни будь точно на тот свет загремишь, да к тому же по своей дури. Пацаны не хотят умирать и умирают, а меня считай, постоянно проносит, это же, можно сказать, голимая везуха, а я, дурак, сам сую башку в пекло, нет, хватит, надо это дело прекращать, а мысли эти дурацкие надо выкинуть из головы.
-- Юрка, ну че ты там сидишь? Солнце вон уже заходит, -- крикнул Петруха.
-- Все нормально, можно ехать, -- крикнул я в ответ, и направился к машинам.
Я не торопясь шел к своему БТРу, взгляд мой был устремлен вперед, но смотрел я в никуда, как бы насквозь, а все окружающее видел каким-то боковым зрением.
-- Юра, с тобой все в порядке? -- услышал я голос ротного, когда поравнялся с его машиной.
-- Да, командир, я в порядке.
БЛОК
БТР ротного тронулся с места и, гудя движками, прокатил мимо. Я запрыгнул на броню, и наш БТР тоже двинулся. Все сидели и молча смотрели на меня, мне это надоело и, посмотрев на всех по очереди, я спросил:
-- Ну, че вы на меня уставились?! Видите, живой я, живой! Понятно?
-- Да нет, мы видим, что ты живой, только ты бледный весь, -- негромко сказал Хасан.
-- А ты что хотел, Хасан. По-твоему, я должен сиять от радости, да? Сейчас вот возьму гранату, сорву кольцо, а потом отпущу чеку, дам тебе ее в руки и посмотрю после этого на твою рожу.
-- Да успокойся ты, Юра, я же не подкалываю тебя.
-- Я сейчас как раз спокоен. Это пять минут назад я беспокоился. А где Сапог?
-- Там внутри, наверно, где же еще ему быть, -- ответил Урал.
Я постучал автоматом по броне и крикнул в люк:
-- Сапог, вали сюда!
Из люка показалась голова Сапога, он вопросительно посмотрел на меня.
-- Хватай кружку, канистру и налей каждому по кружке браги. Мне кажется, повод для этого есть? -- Я посмотрел на пацанов.
-- Да, да, конечно, какой базар! -- воскликнул Хасан, потирая ладони.
-- Хасан, я с тебя балдею, меня чуть миной не разорвало, а тебе лишь бы браги вмазать. Если б меня разнесло, то вы бы за упокой всю канистру выжрали, наверно.
-- Да, конечно, и еще бы у ротного заняли, -- подколол Хасан.
Появился Сапог, Хасан взял у него из рук налитую кружку и передал мне со словами:
-- Но не разорвало же, так ведь? Это значит, долго будешь жить. Понял?
-- Да, поживешь тут, --пробубнил я себе под нос, потом приподнял кружку со словами:
-- Ну ладно, пьем за нас, чтоб долго жили, и за тех, кому не досталось пожить.
Я выпил, потом все остальные вмазали по кружке. Солнце быстро заходило за горизонт и начало быстро смеркаться. В низине у подножья гор показался наш полк, отчетливо была слышна стрельба, и трассера веером летели во все стороны; расстояние до полка, было километра два.
Я осмотрелся вокруг и промолвил с досадой в голосе:
-- Через полчаса будет темно, если погонят на проческу, я лучше застрелюсь нахер.
-- Да не погонят никуда. Полкач наш не дурак ведь? -- произнес Хасан.
-- Да хрен знает, что у них там на уме, -- вмешался в разговор Урал.
-- А что, на блоке легче? Наверху десантура укрепилась, туда духи не полезут, а через блоки попробуют прорваться, как пить дать. Да и ваще, че гадать, приедем посмотрим, -- закончил я.
-- Черт, мы мясо от верблюда забыли, -- воскликнул Хасан.
-- Ну, а че ты его не забрал? -- спросил я Хасана.
-- А ты че не забрал?
-- Да мне до мяса было, что ли. Да и вообще, ну его нахер это мясо, с ним возиться одни проблемы. Лучше подумайте, как мы сейчас спускаться вниз будем, -- сказал я, показывая пальцем на крутой спуск.
Дорога круто пошла вниз, и БТРы наши на пониженных скоростях начали спускаться вниз по горной дороге, местами приходилось съезжать на тормозах, и казалось, что вот-вот занесет машину, и улетим мы все в пропасть ко всем чертям. Мы молча смотрели вниз по ходу БТРа и держались за броню, чтоб не выскользнуть, каждый в душе молил бога: быстрее бы добраться до подножья.
Ну вот, наконец, мы и внизу, я глянул на часы, спускались мы чуть более двадцати минут, а казалось, что прошла целая вечность. Впереди уже отчетливо были видны наши блоки, невдалеке от них расположился артдивизион, чуть дальше расквартировалась ремрота и медики. Весь кишлак был взят в полукольцо, через каждые сто метров стоял БТР или танк, со стороны блоков по кишлаку велся беспорядочный огонь.
При подъезде к блокам машина ротного свернула в сторону и остановилась возле БТРа комбата, там же стоял БТР взводного, мы тоже свернули и стали рядом. Ротный спрыгнул с брони и пошел на доклад к комбату. Я и Хасан тоже спрыгнули, и направились к БТРу взводного узнать от пацанов, что тут за обстановка.
Взводный как орел восседал на башне БТРа, повернувшись к нам, он ехидно так заявил:
-- Ну что, вояки, явились? Пока вы там болтались где-то, мы успели с духами постреляться.
-- Ну а вы, товарищ лейтенант, уже шило намылили, чтоб дырку в кителе для ордена колоть? -- ляпнул со злостью Хасан.
-- А ну, повтори, что ты сказал? Ты сержантишка чмошный, да я тебя разжалую нахер, и не посмотрю что ты дембель, да ты у меня будешь ходить с одной соплей, я тебя вонючим вафлейтером сделаю.
Я заметил, как Хасан весь напрягся и побелел от злости, рука его с силой сжала цевье автомата висящего на плече. Я дернул Хасана за рукав.
-- Хасан, успокойся, не стоит вязаться с этим козлом, -- негромко сказал я ему.
Но Хасан с силой отдернул руку, и почти срываясь на крик, заявил, глядя взводному в глаза:
-- Лучше заткнись, пиздюнант вшивый! Не ты мне давал эти лычки, не тебе и снимать, а когда я их получал, ты в это время, салабон сопливый, еще зеленым кадетом "машку" (полотер) тягал по казарме.
Взводный привстал от удивления, глаза его округлились, он некоторое время даже не мог подобрать слова, а Хасан стоял и смотрел на него, готовый ответить на любой выпад взводного. А я стоял и наблюдал, что же произойдет дальше, тормозить Хасана было бесполезно, когда он в таком состоянии, ему никакие убеждения не помогут.
Вдруг сзади раздался голос ротного:
-- Что здесь за разборки? А ну прекращайте! Не хватало еще драки. Гараев, Бережной, а ну быстро в машину и поехали. Давайте быстро, быстро. Гараев, кому сказал, быстро в машину.
Мы с Хасаном направились к своему БТРу.
-- Я с тобою в полку разберусь, -- крикнул взводный Хасану вдогонку. Хасан повернулся, но я схватил его за плечо, развернул, и толкнул вперед.
-- Ну все, хватит на сегодня, потом в полку разберетесь, -- сказал я Хасану.
-- Да я его пристрелю как собаку! Вот пидор, думает, раз он шакал, то можно борзеть без меры.
-- Да успокойся ты, наконец.
-- Я спокоен, пусть этот козел теперь беспокоится, я ему устрою, -- не унимался Хасан.
Мы подошли к БТРу и запрыгнули на броню.
-- Ну что, куда едем? -- спросил Туркмен, высунувшись из люка.
-- А хрен его знает, -- ответил Хасан.
Я вдруг вспомнил, что Качка надо к медикам завезти, он же с температурой в БТРе валяется.
-- Блин, Качка же надо к медикам. Туркмен, скажи ротному по рации, что мы завернем к медикам, пусть посмотрят рану Качку, может, у него там кишки порубило, у него вроде как температура, или, может, он от браги такой горячий. Ну, короче, передай и завернем к медикам. Понял?
-- Да передам, не волнуйся, -- ответил Туркмен.
-- Че, к медикам едем? -- спросил Хасан.
Я посмотрел на него, и ответил:
-- Да, едем. А че?
-- Давай сначала к танкистам заскочим, возьмем чарса, к тому же они вон, рядом.
-- Да пошел ты со своим чарсом! Не успеешь что ли? Качок, вон, горит весь, -- ответил я Хасану.
-- Да не, я ниче не имею против, поехали к медикам, просто я хотел как лучше, -- оправдывался Хасан.
-- Туркмен! -- крикнул я.
-- О-у! -- раздалось из люка.
-- Ну, че там ротный базарит? -- спросил я заглянув в люк.
-- А че он скажет? Говорит, езжайте, раз надо, потом на блок станем между крайним танком и БТРом Грека. И еще сказал, что полкач приказал ночью вести беспокоящий огонь в сторону кишлака, боеприпасов хватает. А утром рано на проческу, надо успеть до ветра, а то если "афганец" подымет песок с пылью, то пиз...ец. Нас наверняка вертушки поддерживать будут, а то получится как в Шолбофоне, когда пехоту из соседнего полка свои же вертушки ракетами накрыли.
-- Ты мужиков из санчасти хорошо знаешь? -- спросил я Туркмена.
-- Ну как тебе сказать, общаемся, в общем.
-- Шириво можешь у них выцепить, морфия пару стекол хотя бы.
-- Да не знаю, спрошу, в общем. А чего это ты морфий захотел? Сейчас у мужиков героина возьмем.
-- Да героин бадяжить надо и все такое, хлопотно, а морфий набрал, ширнулся, и нет проблем.
-- Ты что, Юра, вмазаться захотел? -- спросил удивленно Туркмен.
-- Да не сейчас, завтра кишлак чесать будем, а там мало ли чего, я боли не выношу, если что, то ширнусь, а потом пусть хоть в "цинковый фрак" одевают.
-- Ладно, сделаем.
-- И "баян" возьми.
-- А твой где?
-- Разбил, давно еще.
-- Ну ладно, возьму, какой базар.
БТР наш резко остановился, я стукнулся головой об крышку люка.
-- Приехали, -- сказал Туркмен, посмотрев на меня, и засмеялся, увидев, как я долбанулся башкой.
-- Тормозить надо плавно, водила ты липовый, -- сказал я Туркмену.
-- Так точно, товарищ сержант. Каску надо одевать, Юрик.
Я спрыгнул и осмотрелся: уже изрядно стемнело, на горизонте показался серп луны, это хорошо, что ночь лунная, из-за луны опасность налета резко снижалась, и наблюдающим было намного легче. За мной следом спрыгнул Хасан и Туркмен, рядом стояла палатка медиков и несколько "таблеток".
-- Ну, я пошел к земляку, заодно и позову какого-нибудь айболита, -сказал Туркмен и, махнув рукой, пошел в палатку. Спустя примерно минуту из палатки вышел капитан медиков и, подойдя к нам, спросил:
-- С чем пожаловали, воины?
-- С раненым, товарищ капитан, -- ответил я.
-- А кто ранен-то, носилки надо?
-- Да нет, вроде не надо, --ответил Хасан.
Я постучал по крышке десантного люка и крикнул:
-- Урал, Качок! Ну че вы там?
-- Уже выходим, Качок спал как убитый, еле разбудил, -- ответил Урал открыв люк.
Потом показалась голова Качка с сонной рожей.
-- Где мы? -- спросил он сонным голосом.
-- В раю, Качок, ты помер и в рай попал, вот ангел стоит, -- сказал Хасан, показывая на капитана.
-- Да пошел ты, Хасан, знаешь куда? -- пробубнил Качок и, держась за бок, вылез из люка.
-- Сам можешь идти? -- спросил капитан Качка.
-- Да, могу.
-- Ну все, ребята, отремонтируем мы вашего товарища, будет как новый, а вы можете ехать.
Мы сели рядом с БТРом и стали ждать Туркмена. Минут через десять появился Туркмен и, подойдя к нам, бодро сказал:
-- Ну че, заколебались, наверно, меня ждать?
-- Да нам, в общем-то, похеру, или здесь сидеть или на блоке, -сказал, вставая, Хасан.
-- Тогда прыгаем и поехали, -- воскликнул Туркмен и, ударив меня по плечу, добавил:
-- Все нормально Юра, сделал все, что ты просил.
-- Ну, я не сомневался, ты, Туркмен, всегда все делаешь как надо.
Туркмен протянул мне сверток из бумаги со словами:
-- На, держи, здесь "баян", пара стекол морфия и пара промедола.
-- Ну ты, Туркмен, молодец, я твой должник.
-- Да ладно, сочтемся, -- сказал Туркмен, залезая на БТР.
Я запрыгнул в десантный люк, и мы тронулись с места.
Подъехав к блокам, мы стали между танком и БТРом Грека. Луна заметно поднялась, и стало более или менее светло, даже вдали вырисовывались силуэты, с одной стороны -- танка, с другой -- БТРа.
-- Ну что, мужики, может браги вмажем на ночь грядущую, и заодно похаваем? -- спросил я пацанов.
-- Глупый вопрос, конечно же, вмажем, -- сказал Урал.
-- Не, подождите немного, я к танкистам за чарсом смотаюсь, -предложил Хасан, и подозвав Сапога, сказал:
-- Возьми большую фляжку, пластмассовая которая. Понял? И набери в нее браги, только не разливай, а то я тебя задушу.
Сапог, сняв свою флягу с ремня, начал шариться по отсеку, ища вторую фляжку в полумраке.
-- В вещмешке моем возьми, тормоз, а то до утра будешь здесь лазить, -сказал я Сапогу, и показал пальцем, где лежал мой вещмешок.
Сапог, недолго порывшись в мешке, нашел фляжку и вылез на броню за брагой.
-- Пошли на свежий воздух, чего мы здесь сидим в этом железе, -предложил Туркмен.
Мы все вылезли из люков и расположились позади БТРа, чтоб огоньками от сигарет не привлекать внимание духовских снайперов.
Через минут пять появился Сапог с фляжками, и Хасан, взяв их, отправился к танкистам за чарсом, а мы расположились поудобней, закурили и стали болтать о всякой ерунде.
Минут через сорок появился Хасан, он был обдолбленый в доску. Хасан подошел и сел напротив, он смотрел на нас, мы смотрели на него.
-- Ну, че ты пялишься своей обдолбленной харей. Взял то, за чем ходил, или забыл за чем ходил? -- спросил я Хасана после небольшой паузы.
Хасан протянул кусок лепешки величиной с пачку сигарет и пару пластинок.
Я взял у него одну пластинку и положил себе в карман.
-- Остальное пусть у тебя будет, -- сказал я Хасану.
-- У меня еще что-то есть, -- заплетающимся языком прошепелявил Хасан.
Он залез во внутренний карман, вытащил небольшой пакетик и начал размахивать им у меня перед глазами, улыбаясь, как медведь после бани.
-- Че это такое? -- спросил я его.
-- А это белый порошок, который называется героин, если я не ошибаюсь, -- произнес Хасан.
-- А я-то думаю, чего это ты такой балдежный. Ну, давай сюда эту герашу, мы сейчас ее хапнем, а тебе, по-моему, хватит, нам еще брагу квасить, -- сказал я, забирая пакетик у Хасана.
-- Не, я еще хапну маленько, -- пролепетал Хасан.
-- Вот крендель, нахапался уже до упора, а все равно мало. Ну ладно пусть хапает, нам браги больше достанется, -- произнес Туркмен.
-- А я и брагу буду тоже.
-- Ну, это мы посмотрим позже, -- сказал я Хасану, и обратился к Сапогу.
-- Сапог, тащи сюда хавку, только кашу не бери, ее греть надо, бери тушенку и завтрак туриста, готовь на стол и брагу тащи.
Я размотал пакетик и посмотрел на содержимое, в темноте не очень-то разглядишь, и я спросил:
-- У кого есть зажигалка или спички, посветите, а то не разберусь?
Урал зажег спичку, и заглянул в пакетик:
-- О-о-о, да здесь пол-Китая можно раскумарить, -- произнес с удивлением Урал.
Я снял часы, вытащил штык-нож и отковырнул заднюю крышечку от часов, потом достал шариковую ручку, открутил ее и, вытащив пасту и колпачок, положил их обратно в карман, оставив только нижнюю часть.
-- На, Урал, будешь первым, -- я протянул ему половинку от ручки и спросил:
-- Пятак есть?
-- Да, есть, -- ответил Урал и достал из кармана пятикопеечную монету (пять копеек мы клали ребром под язык, когда затягивались дымом от героина, дым был горячий и мог обжечь горло, а проходя через медный пятак, дым остывал, половинка от ручки заменяла трубочку, через которую втягивался дым).
-- Сапог, щипцы тащи сюда.
Сапог сбегал и принес щипцы, которыми я вытаскивал из Качка "рубашку" от пули. Я взял щипцы, зажал в них крышку от часов и сказал Уралу:
-- Давай, сыпь дозу.
Урал насыпал небольшую горку героина на крышку.
-- Туркмен, давай поджигай.
Туркмен взял у Хасана из кармана зажигалку, поджег, и направил пламя на дно крышки от часов. Урал закинул под язык пятак, потом взял в зубы трубку от ручки и приготовился ловить дым от сгорающего героина.
-- Ну смотри, Урал, не промажь, -- сказал я ему.
Через несколько секунд появился дымок, Урал втянул его через трубку, после чего посидел некоторое время, потряс головой и передал трубку и пятак Туркмену.
-- Татарин уже приплыл, -- сказал Туркмен, беря у него причандалы. После чего Туркмен провел такую же процедуру, потом ее проделал я, кайф сначала волной прошел по всему телу, потом навалилась приятная расслабуха.
Я, летая в нирване, вдруг почувствовал, что кто-то трясет меня за плечо. Повернувшись, я увидел Хасана, который вопросительно-обдолбленным взглядом смотрел на меня. Я, преодолевая бешенный кумар, выдавил вопрос:
-- Хасан, что тебе надо?
-- Юра, про меня забыли что ли?
-- Урал, дозу! -- обратился я к Уралу, и протянул ему крышку от часов и пакет с героином.
-- Айн момент, -- прошипел Урал и, взяв пакет, насыпал дозу в крышку.
Я чиркнул зажигалкой, и поднес пламя к дну крышки.
Пока Хасан взял трубку и прицелился, героин сгорел и дымок улетучился.
-- Хасан, тебе надо дым взять, положить в ложку, и засунуть в рот? Хочешь хапнуть -- сам делай, -- сказал я, и бросил щипцы с крышкой на землю.
-- Юра, ты меня глухо обломал, -- выдавил Хасан.
-- Хреново, когда тебя обламывают? -- спросил я к Хасана.
-- Да, Юра, хреново, -- ответил Хасан.
-- Раз знаешь, тогда не обламывай меня. Если хочешь, то припаши Сапога, пусть он на тебе тренируется.
-- Ну ладно, хрен с ним, потом хапну.
Вокруг раздавалась беспорядочная стрельба, пунктиры трассеров, пересекая друг друга, летели в сторону кишлака, сигнальные ракеты одна за другой вспыхивали в воздухе, освещая территорию. И по раскумарке весь этот фейерверк напоминал дискотеку, только вместо музыки была пальба и трескотня.
Появился Сапог с тушенкой, брагой и кружками, он открыл банки и разлил по кружкам брагу.
Мы сначала накинулись на еду, нас начал пробирать голодняк. Немного подкрепившись, мы начали потихоньку, небольшими глотками пить брагу, утоляя навернувшийся сушняк. Брага была в самый раз, в меру крепкая, до конца не доигравшая, и была похожа на шипучку.
Вдруг по броне зазвенели пули, мы пригнулись и обалдели. Что за хрень такая, откуда?
-- С кишлака, что ли, долбят? -- спросил Туркмен.
-- Да хрен его знает. Наверно. А может наши дураки запарились? -удивленным голосом ответил я.
-- В кишлаке ДШК работает, пули об лобовую броню рикошетят, -- сказал Туркмен.
Нас начали пробирать шуги, такое по раскумарке часто случается.
-- Сапог, неси сюда автоматы! -- крикнул Хасан.
-- И мой гранатомет, -- добавил Урал.
-- И ящик с гранатами, -- крикнул я.
-- А гранаты нафига? -- спросил Хасан.
-- Да пусть будут, так спокойней.
Сапог притащил охапку автоматов и гранатомет, положив все это рядом с нами, он снова убежал, и через время появился с ящиком гранат.
-- А где гранаты от гранатомета? Тормоз! Чем я буду стрелять? Черт возьми! -- кричал Урал, тряся трубой перед мордой Сапога.
-- Татарин, да пошел ты со своим гранатометом. Сапог, давай открывай запалы быстрей и вкручивай их в гранаты. Быстро! -- крикнул я.
Сапог схватил банку с запалами и начал открывать.
-- А вдруг они взорвутся. Целый ящик, прикиньте только. Нас вместе с БТРом разнесет, -- испуганно произнес Урал, отодвигаясь от ящика с гранатами.
-- Сапог, неси отсюда ящик нахер! -- опять крикнул я.
Сапог, весь в непонятках, схватил ящик и убежал опять в БТР.
-- Стоп! Стоп -- мужики, -- заорал Туркмен, -- мы все на изменах, хватит париться, давайте спокойно сидеть и пить брагу, а то эти гонки до утра не закончатся.
Мы все притихли и уставились на Туркмена.
-- Ну че вы на меня пялитесь? Включитесь лучше. Какие к черту духи? Они в кишлаке за пару километров от нас, а везде вокруг наши, вон танк, вот БТР Грека. Сапог, наливай брагу, и не слушай этих дураков, а делать будешь, что я скажу. Понял? -- Туркмен посмотрел в упор на Сапога.
Хасан с Сапогом о чем-то беседовали, сидя возле баков с водой, точнее, Хасан что-то втирал Сапогу, а тот слушал и кивал. Я осмотрелся вокруг, справа от нас были отвесные скалы, слева глубокая пропасть, ехали мы по горной дороге, ехали медленно, так как эта опасная дорога шла серпантином.
Я сидел и думал, сколько же, черт возьми, за эти два года пришлось исколесить по этим проклятым горным дорогам, и сколько бронетехники улетело в пропасть вместе с экипажами. Куда ни глянь, везде братские могилы, да вообще весь Афган -- это братская могила. Из этой войны два выхода, как при менингите, или умер, или сошел с ума, и еще не известно, что лучше.
Помню, как-то в наш детдом, какие то блатные притащили видик, в начале восьмидесятых это была диковина, мы никогда не видели ничего подобного. Показали нам фильм ужасов, мы были ошарашены, после этого просмотра я первое время боялся один оставаться в темноте. А сейчас, после всего увиденного и пережитого в Афгане, и вспоминая этот фильм, я про себя думаю, какая это была наивная сказка. Видеть ужасы на экране, и видеть их в натуре, мало того, еще и участвовать во всем этом кошмаре самому, поверьте мне, это огромная разница.
Я посмотрел на Сапога, как раз в этот момент он перечитывал какие-то письма, наверно из дома. Ах, как я ему завидовал в этот момент, сам я за эти два года в Афгане не получил ни одного письма. Да и кто мне напишет, у меня ведь нет никого, ни родных не близких. А если вы спросите, как же друзья по детдому? Да они, скорее всего, по зонам расфасованы, и того, что я сейчас в Афгане, они возможно и не знают. И когда в роту приносят почту, на душе такая тоска наступает, аж выть охота, в такие минуты начинаешь думать, застрелиться что ли, один хрен никто оплакивать не будет. И вот видя, как Сапог читает письмо, мною опять овладели подобные мысли.
Вдруг БТР ротного резко остановился, мы уткнулись ему в зад.
-- Что случилось?! -- крикнул Хасан.
-- Петруха увидел на дороге что-то похожее на мину, -- ответил Закиров.
Меня как током ударило.
-- Товарищ старший лейтенант, разрешите -- я пойду, -- крикнул я.
-- Бережной, ты знаешь, на что идешь, -- ответил ротный.
-- Да, я знаю, разрешите выполнять?
-- Иди, Юра.
-- Есть, -- ответил я, и направился в сторону мины.
Я подошел к месту, где предположительно должна была находиться мина и откинул несколько камней. Под камнями и вправду лежала мина, это была английская мина с круглым пластмассовым корпусом и резиновым взрывателем на воздушной подушке. Такая мина с первого раза могла и не сработать, взрыватель срабатывал от давления воздуха внутри воздушной подушки, так что неизвестно где она шарахнет, или под первым колесом первого БТРа, или посреди колоны.
Вдруг откуда-то появился скорпион и заполз на мину, наверно, вылез из под камней, которые я расшевелил.
-- Дурила, знал бы ты, на чем сидишь. А ну, кыш отсюда, -- я махнул рукой.
Скорпион ощетинился и принял боевую позицию, жало его было наготове и клещи подняты к верху, он, постояв немного в такой позе, стал потихоньку пятится назад.
-- Что, разозлился, сученок? Вот так все вы здесь к нам относитесь. Наверно думаешь, явились сюда гости не званные, в чужой монастырь со своим уставом. Да хотя, что ты можешь думать, тупое насекомое? -- я вытащил штык-нож и, подцепив скорпиона острием, откинул его в сторону.
Потом я посмотрел на круглый черный пятак взрывателя, на душе была какая-то пустота, страха я не ощущал. Возможно, по этой мине уже кто-нибудь проезжал, а может нет, с какого времени она стоит, неизвестно, может час, может день, может год, черт ее знает. В голове промелькнула страшная мысль, сейчас стоит нажать на эту черную точку и все, быстрая и безболезненная смерть, тебя разорвет на куски, не успеешь даже осознать, что произошло. Я не раз видел, как умирают мучительной смертью, видел, как горят живьем. Не раз приходилось видеть, как духи подбрасывали наших пленных после жутких казней, на них страшно было смотреть, тела были изувечены до неузнаваемости. Я не хотел такой смерти, я всегда думал, пусть лучше убьют сразу, но только бы не остаться калекой, или мучиться, перед тем как умереть. А тут передо мной лежала мина, я был один на один с этим смертоносным механизмом, и был выбор или жить, или умереть. Я где-то слышал, что у каждого человека все предрешено судьбой, или, как еще можно выразиться, "на все воля божья".
Но все-таки, если я не хочу жить, то меня уже ни что не остановит, ни судьба, ни воля божья. Подумав об этом, я протянул руку к мине, и нажал на резиновый взрыватель. По спине пробежала мелкая дрожь, и я почувствовал, как на лбу выступил холодный пот, сердце бешено стучало. Мина не взорвалась, я со злостью ударил кулаком по взрывателю с криком:
-- Черт, будь ты проклята, сука!
Дальше играть в русскую рулетку у меня не хватило духа, когда она взорвется неизвестно, а испытывать эти муки после каждого нажатия у меня не было сил, и я встал.
-- Бережной! Ну, чего там такое?! -- крикнул ротный.
-- Мина на воздушной подушке, сейчас я ее вытащу! -- ответил я и снова присел на корточки.
Я небрежно отбросил еще несколько камней прикрывающих мину, разгреб землю вокруг нее и, взявшись за корпус, вытащил мину из ямы. Повертев ее в руках, я подумал, да, тяжелая зараза, и, оглядевшись вокруг, бросил мину в пропасть, потом посмотрел на место, где она лежала, и увидел пару торчащих наконечника от танковых снарядов. Духи частенько ставили подобные мины, сверху обычная мина, а снизу один или два снаряда от танка или САУ. Если такая дура ухнет под БТРом, то днище от взрывной волны прилипает к потолку, и если кто в это время находится в десантном отсеке, то его по стенам размажет. Сидя на броне, еще есть шанс остаться целым, а вот водилам частенько доставалось от таких мин.
Но это еще ничего, вот разок мне пришлось увидеть, как танк наехал на мину, под которой лежала авиабомба. Так там шандарахнуло так, что от танка катки и траки как семечки разлетелись в разные стороны, башня улетела как фанера, а броню разорвало как жестянку. От экипажа ничего не осталось, а от командира танка, который ехал высунувшись из люка башни, нашли лишь голову, которая отлетела метров на сто от взрыва.
-- Ну, ни хрена себе арсенал, -- произнес я шепотом, глядя на головки снарядов.
На мгновение я даже пожалел, что хотел взорваться на этой мине, черт возьми, чтоб от меня осталось? Наверно одна пыль, б-р-р-р, какая жуть, надо взять себя в руки, иначе, когда ни будь точно на тот свет загремишь, да к тому же по своей дури. Пацаны не хотят умирать и умирают, а меня считай, постоянно проносит, это же, можно сказать, голимая везуха, а я, дурак, сам сую башку в пекло, нет, хватит, надо это дело прекращать, а мысли эти дурацкие надо выкинуть из головы.
-- Юрка, ну че ты там сидишь? Солнце вон уже заходит, -- крикнул Петруха.
-- Все нормально, можно ехать, -- крикнул я в ответ, и направился к машинам.
Я не торопясь шел к своему БТРу, взгляд мой был устремлен вперед, но смотрел я в никуда, как бы насквозь, а все окружающее видел каким-то боковым зрением.
-- Юра, с тобой все в порядке? -- услышал я голос ротного, когда поравнялся с его машиной.
-- Да, командир, я в порядке.
БЛОК
БТР ротного тронулся с места и, гудя движками, прокатил мимо. Я запрыгнул на броню, и наш БТР тоже двинулся. Все сидели и молча смотрели на меня, мне это надоело и, посмотрев на всех по очереди, я спросил:
-- Ну, че вы на меня уставились?! Видите, живой я, живой! Понятно?
-- Да нет, мы видим, что ты живой, только ты бледный весь, -- негромко сказал Хасан.
-- А ты что хотел, Хасан. По-твоему, я должен сиять от радости, да? Сейчас вот возьму гранату, сорву кольцо, а потом отпущу чеку, дам тебе ее в руки и посмотрю после этого на твою рожу.
-- Да успокойся ты, Юра, я же не подкалываю тебя.
-- Я сейчас как раз спокоен. Это пять минут назад я беспокоился. А где Сапог?
-- Там внутри, наверно, где же еще ему быть, -- ответил Урал.
Я постучал автоматом по броне и крикнул в люк:
-- Сапог, вали сюда!
Из люка показалась голова Сапога, он вопросительно посмотрел на меня.
-- Хватай кружку, канистру и налей каждому по кружке браги. Мне кажется, повод для этого есть? -- Я посмотрел на пацанов.
-- Да, да, конечно, какой базар! -- воскликнул Хасан, потирая ладони.
-- Хасан, я с тебя балдею, меня чуть миной не разорвало, а тебе лишь бы браги вмазать. Если б меня разнесло, то вы бы за упокой всю канистру выжрали, наверно.
-- Да, конечно, и еще бы у ротного заняли, -- подколол Хасан.
Появился Сапог, Хасан взял у него из рук налитую кружку и передал мне со словами:
-- Но не разорвало же, так ведь? Это значит, долго будешь жить. Понял?
-- Да, поживешь тут, --пробубнил я себе под нос, потом приподнял кружку со словами:
-- Ну ладно, пьем за нас, чтоб долго жили, и за тех, кому не досталось пожить.
Я выпил, потом все остальные вмазали по кружке. Солнце быстро заходило за горизонт и начало быстро смеркаться. В низине у подножья гор показался наш полк, отчетливо была слышна стрельба, и трассера веером летели во все стороны; расстояние до полка, было километра два.
Я осмотрелся вокруг и промолвил с досадой в голосе:
-- Через полчаса будет темно, если погонят на проческу, я лучше застрелюсь нахер.
-- Да не погонят никуда. Полкач наш не дурак ведь? -- произнес Хасан.
-- Да хрен знает, что у них там на уме, -- вмешался в разговор Урал.
-- А что, на блоке легче? Наверху десантура укрепилась, туда духи не полезут, а через блоки попробуют прорваться, как пить дать. Да и ваще, че гадать, приедем посмотрим, -- закончил я.
-- Черт, мы мясо от верблюда забыли, -- воскликнул Хасан.
-- Ну, а че ты его не забрал? -- спросил я Хасана.
-- А ты че не забрал?
-- Да мне до мяса было, что ли. Да и вообще, ну его нахер это мясо, с ним возиться одни проблемы. Лучше подумайте, как мы сейчас спускаться вниз будем, -- сказал я, показывая пальцем на крутой спуск.
Дорога круто пошла вниз, и БТРы наши на пониженных скоростях начали спускаться вниз по горной дороге, местами приходилось съезжать на тормозах, и казалось, что вот-вот занесет машину, и улетим мы все в пропасть ко всем чертям. Мы молча смотрели вниз по ходу БТРа и держались за броню, чтоб не выскользнуть, каждый в душе молил бога: быстрее бы добраться до подножья.
Ну вот, наконец, мы и внизу, я глянул на часы, спускались мы чуть более двадцати минут, а казалось, что прошла целая вечность. Впереди уже отчетливо были видны наши блоки, невдалеке от них расположился артдивизион, чуть дальше расквартировалась ремрота и медики. Весь кишлак был взят в полукольцо, через каждые сто метров стоял БТР или танк, со стороны блоков по кишлаку велся беспорядочный огонь.
При подъезде к блокам машина ротного свернула в сторону и остановилась возле БТРа комбата, там же стоял БТР взводного, мы тоже свернули и стали рядом. Ротный спрыгнул с брони и пошел на доклад к комбату. Я и Хасан тоже спрыгнули, и направились к БТРу взводного узнать от пацанов, что тут за обстановка.
Взводный как орел восседал на башне БТРа, повернувшись к нам, он ехидно так заявил:
-- Ну что, вояки, явились? Пока вы там болтались где-то, мы успели с духами постреляться.
-- Ну а вы, товарищ лейтенант, уже шило намылили, чтоб дырку в кителе для ордена колоть? -- ляпнул со злостью Хасан.
-- А ну, повтори, что ты сказал? Ты сержантишка чмошный, да я тебя разжалую нахер, и не посмотрю что ты дембель, да ты у меня будешь ходить с одной соплей, я тебя вонючим вафлейтером сделаю.
Я заметил, как Хасан весь напрягся и побелел от злости, рука его с силой сжала цевье автомата висящего на плече. Я дернул Хасана за рукав.
-- Хасан, успокойся, не стоит вязаться с этим козлом, -- негромко сказал я ему.
Но Хасан с силой отдернул руку, и почти срываясь на крик, заявил, глядя взводному в глаза:
-- Лучше заткнись, пиздюнант вшивый! Не ты мне давал эти лычки, не тебе и снимать, а когда я их получал, ты в это время, салабон сопливый, еще зеленым кадетом "машку" (полотер) тягал по казарме.
Взводный привстал от удивления, глаза его округлились, он некоторое время даже не мог подобрать слова, а Хасан стоял и смотрел на него, готовый ответить на любой выпад взводного. А я стоял и наблюдал, что же произойдет дальше, тормозить Хасана было бесполезно, когда он в таком состоянии, ему никакие убеждения не помогут.
Вдруг сзади раздался голос ротного:
-- Что здесь за разборки? А ну прекращайте! Не хватало еще драки. Гараев, Бережной, а ну быстро в машину и поехали. Давайте быстро, быстро. Гараев, кому сказал, быстро в машину.
Мы с Хасаном направились к своему БТРу.
-- Я с тобою в полку разберусь, -- крикнул взводный Хасану вдогонку. Хасан повернулся, но я схватил его за плечо, развернул, и толкнул вперед.
-- Ну все, хватит на сегодня, потом в полку разберетесь, -- сказал я Хасану.
-- Да я его пристрелю как собаку! Вот пидор, думает, раз он шакал, то можно борзеть без меры.
-- Да успокойся ты, наконец.
-- Я спокоен, пусть этот козел теперь беспокоится, я ему устрою, -- не унимался Хасан.
Мы подошли к БТРу и запрыгнули на броню.
-- Ну что, куда едем? -- спросил Туркмен, высунувшись из люка.
-- А хрен его знает, -- ответил Хасан.
Я вдруг вспомнил, что Качка надо к медикам завезти, он же с температурой в БТРе валяется.
-- Блин, Качка же надо к медикам. Туркмен, скажи ротному по рации, что мы завернем к медикам, пусть посмотрят рану Качку, может, у него там кишки порубило, у него вроде как температура, или, может, он от браги такой горячий. Ну, короче, передай и завернем к медикам. Понял?
-- Да передам, не волнуйся, -- ответил Туркмен.
-- Че, к медикам едем? -- спросил Хасан.
Я посмотрел на него, и ответил:
-- Да, едем. А че?
-- Давай сначала к танкистам заскочим, возьмем чарса, к тому же они вон, рядом.
-- Да пошел ты со своим чарсом! Не успеешь что ли? Качок, вон, горит весь, -- ответил я Хасану.
-- Да не, я ниче не имею против, поехали к медикам, просто я хотел как лучше, -- оправдывался Хасан.
-- Туркмен! -- крикнул я.
-- О-у! -- раздалось из люка.
-- Ну, че там ротный базарит? -- спросил я заглянув в люк.
-- А че он скажет? Говорит, езжайте, раз надо, потом на блок станем между крайним танком и БТРом Грека. И еще сказал, что полкач приказал ночью вести беспокоящий огонь в сторону кишлака, боеприпасов хватает. А утром рано на проческу, надо успеть до ветра, а то если "афганец" подымет песок с пылью, то пиз...ец. Нас наверняка вертушки поддерживать будут, а то получится как в Шолбофоне, когда пехоту из соседнего полка свои же вертушки ракетами накрыли.
-- Ты мужиков из санчасти хорошо знаешь? -- спросил я Туркмена.
-- Ну как тебе сказать, общаемся, в общем.
-- Шириво можешь у них выцепить, морфия пару стекол хотя бы.
-- Да не знаю, спрошу, в общем. А чего это ты морфий захотел? Сейчас у мужиков героина возьмем.
-- Да героин бадяжить надо и все такое, хлопотно, а морфий набрал, ширнулся, и нет проблем.
-- Ты что, Юра, вмазаться захотел? -- спросил удивленно Туркмен.
-- Да не сейчас, завтра кишлак чесать будем, а там мало ли чего, я боли не выношу, если что, то ширнусь, а потом пусть хоть в "цинковый фрак" одевают.
-- Ладно, сделаем.
-- И "баян" возьми.
-- А твой где?
-- Разбил, давно еще.
-- Ну ладно, возьму, какой базар.
БТР наш резко остановился, я стукнулся головой об крышку люка.
-- Приехали, -- сказал Туркмен, посмотрев на меня, и засмеялся, увидев, как я долбанулся башкой.
-- Тормозить надо плавно, водила ты липовый, -- сказал я Туркмену.
-- Так точно, товарищ сержант. Каску надо одевать, Юрик.
Я спрыгнул и осмотрелся: уже изрядно стемнело, на горизонте показался серп луны, это хорошо, что ночь лунная, из-за луны опасность налета резко снижалась, и наблюдающим было намного легче. За мной следом спрыгнул Хасан и Туркмен, рядом стояла палатка медиков и несколько "таблеток".
-- Ну, я пошел к земляку, заодно и позову какого-нибудь айболита, -сказал Туркмен и, махнув рукой, пошел в палатку. Спустя примерно минуту из палатки вышел капитан медиков и, подойдя к нам, спросил:
-- С чем пожаловали, воины?
-- С раненым, товарищ капитан, -- ответил я.
-- А кто ранен-то, носилки надо?
-- Да нет, вроде не надо, --ответил Хасан.
Я постучал по крышке десантного люка и крикнул:
-- Урал, Качок! Ну че вы там?
-- Уже выходим, Качок спал как убитый, еле разбудил, -- ответил Урал открыв люк.
Потом показалась голова Качка с сонной рожей.
-- Где мы? -- спросил он сонным голосом.
-- В раю, Качок, ты помер и в рай попал, вот ангел стоит, -- сказал Хасан, показывая на капитана.
-- Да пошел ты, Хасан, знаешь куда? -- пробубнил Качок и, держась за бок, вылез из люка.
-- Сам можешь идти? -- спросил капитан Качка.
-- Да, могу.
-- Ну все, ребята, отремонтируем мы вашего товарища, будет как новый, а вы можете ехать.
Мы сели рядом с БТРом и стали ждать Туркмена. Минут через десять появился Туркмен и, подойдя к нам, бодро сказал:
-- Ну че, заколебались, наверно, меня ждать?
-- Да нам, в общем-то, похеру, или здесь сидеть или на блоке, -сказал, вставая, Хасан.
-- Тогда прыгаем и поехали, -- воскликнул Туркмен и, ударив меня по плечу, добавил:
-- Все нормально Юра, сделал все, что ты просил.
-- Ну, я не сомневался, ты, Туркмен, всегда все делаешь как надо.
Туркмен протянул мне сверток из бумаги со словами:
-- На, держи, здесь "баян", пара стекол морфия и пара промедола.
-- Ну ты, Туркмен, молодец, я твой должник.
-- Да ладно, сочтемся, -- сказал Туркмен, залезая на БТР.
Я запрыгнул в десантный люк, и мы тронулись с места.
Подъехав к блокам, мы стали между танком и БТРом Грека. Луна заметно поднялась, и стало более или менее светло, даже вдали вырисовывались силуэты, с одной стороны -- танка, с другой -- БТРа.
-- Ну что, мужики, может браги вмажем на ночь грядущую, и заодно похаваем? -- спросил я пацанов.
-- Глупый вопрос, конечно же, вмажем, -- сказал Урал.
-- Не, подождите немного, я к танкистам за чарсом смотаюсь, -предложил Хасан, и подозвав Сапога, сказал:
-- Возьми большую фляжку, пластмассовая которая. Понял? И набери в нее браги, только не разливай, а то я тебя задушу.
Сапог, сняв свою флягу с ремня, начал шариться по отсеку, ища вторую фляжку в полумраке.
-- В вещмешке моем возьми, тормоз, а то до утра будешь здесь лазить, -сказал я Сапогу, и показал пальцем, где лежал мой вещмешок.
Сапог, недолго порывшись в мешке, нашел фляжку и вылез на броню за брагой.
-- Пошли на свежий воздух, чего мы здесь сидим в этом железе, -предложил Туркмен.
Мы все вылезли из люков и расположились позади БТРа, чтоб огоньками от сигарет не привлекать внимание духовских снайперов.
Через минут пять появился Сапог с фляжками, и Хасан, взяв их, отправился к танкистам за чарсом, а мы расположились поудобней, закурили и стали болтать о всякой ерунде.
Минут через сорок появился Хасан, он был обдолбленый в доску. Хасан подошел и сел напротив, он смотрел на нас, мы смотрели на него.
-- Ну, че ты пялишься своей обдолбленной харей. Взял то, за чем ходил, или забыл за чем ходил? -- спросил я Хасана после небольшой паузы.
Хасан протянул кусок лепешки величиной с пачку сигарет и пару пластинок.
Я взял у него одну пластинку и положил себе в карман.
-- Остальное пусть у тебя будет, -- сказал я Хасану.
-- У меня еще что-то есть, -- заплетающимся языком прошепелявил Хасан.
Он залез во внутренний карман, вытащил небольшой пакетик и начал размахивать им у меня перед глазами, улыбаясь, как медведь после бани.
-- Че это такое? -- спросил я его.
-- А это белый порошок, который называется героин, если я не ошибаюсь, -- произнес Хасан.
-- А я-то думаю, чего это ты такой балдежный. Ну, давай сюда эту герашу, мы сейчас ее хапнем, а тебе, по-моему, хватит, нам еще брагу квасить, -- сказал я, забирая пакетик у Хасана.
-- Не, я еще хапну маленько, -- пролепетал Хасан.
-- Вот крендель, нахапался уже до упора, а все равно мало. Ну ладно пусть хапает, нам браги больше достанется, -- произнес Туркмен.
-- А я и брагу буду тоже.
-- Ну, это мы посмотрим позже, -- сказал я Хасану, и обратился к Сапогу.
-- Сапог, тащи сюда хавку, только кашу не бери, ее греть надо, бери тушенку и завтрак туриста, готовь на стол и брагу тащи.
Я размотал пакетик и посмотрел на содержимое, в темноте не очень-то разглядишь, и я спросил:
-- У кого есть зажигалка или спички, посветите, а то не разберусь?
Урал зажег спичку, и заглянул в пакетик:
-- О-о-о, да здесь пол-Китая можно раскумарить, -- произнес с удивлением Урал.
Я снял часы, вытащил штык-нож и отковырнул заднюю крышечку от часов, потом достал шариковую ручку, открутил ее и, вытащив пасту и колпачок, положил их обратно в карман, оставив только нижнюю часть.
-- На, Урал, будешь первым, -- я протянул ему половинку от ручки и спросил:
-- Пятак есть?
-- Да, есть, -- ответил Урал и достал из кармана пятикопеечную монету (пять копеек мы клали ребром под язык, когда затягивались дымом от героина, дым был горячий и мог обжечь горло, а проходя через медный пятак, дым остывал, половинка от ручки заменяла трубочку, через которую втягивался дым).
-- Сапог, щипцы тащи сюда.
Сапог сбегал и принес щипцы, которыми я вытаскивал из Качка "рубашку" от пули. Я взял щипцы, зажал в них крышку от часов и сказал Уралу:
-- Давай, сыпь дозу.
Урал насыпал небольшую горку героина на крышку.
-- Туркмен, давай поджигай.
Туркмен взял у Хасана из кармана зажигалку, поджег, и направил пламя на дно крышки от часов. Урал закинул под язык пятак, потом взял в зубы трубку от ручки и приготовился ловить дым от сгорающего героина.
-- Ну смотри, Урал, не промажь, -- сказал я ему.
Через несколько секунд появился дымок, Урал втянул его через трубку, после чего посидел некоторое время, потряс головой и передал трубку и пятак Туркмену.
-- Татарин уже приплыл, -- сказал Туркмен, беря у него причандалы. После чего Туркмен провел такую же процедуру, потом ее проделал я, кайф сначала волной прошел по всему телу, потом навалилась приятная расслабуха.
Я, летая в нирване, вдруг почувствовал, что кто-то трясет меня за плечо. Повернувшись, я увидел Хасана, который вопросительно-обдолбленным взглядом смотрел на меня. Я, преодолевая бешенный кумар, выдавил вопрос:
-- Хасан, что тебе надо?
-- Юра, про меня забыли что ли?
-- Урал, дозу! -- обратился я к Уралу, и протянул ему крышку от часов и пакет с героином.
-- Айн момент, -- прошипел Урал и, взяв пакет, насыпал дозу в крышку.
Я чиркнул зажигалкой, и поднес пламя к дну крышки.
Пока Хасан взял трубку и прицелился, героин сгорел и дымок улетучился.
-- Хасан, тебе надо дым взять, положить в ложку, и засунуть в рот? Хочешь хапнуть -- сам делай, -- сказал я, и бросил щипцы с крышкой на землю.
-- Юра, ты меня глухо обломал, -- выдавил Хасан.
-- Хреново, когда тебя обламывают? -- спросил я к Хасана.
-- Да, Юра, хреново, -- ответил Хасан.
-- Раз знаешь, тогда не обламывай меня. Если хочешь, то припаши Сапога, пусть он на тебе тренируется.
-- Ну ладно, хрен с ним, потом хапну.
Вокруг раздавалась беспорядочная стрельба, пунктиры трассеров, пересекая друг друга, летели в сторону кишлака, сигнальные ракеты одна за другой вспыхивали в воздухе, освещая территорию. И по раскумарке весь этот фейерверк напоминал дискотеку, только вместо музыки была пальба и трескотня.
Появился Сапог с тушенкой, брагой и кружками, он открыл банки и разлил по кружкам брагу.
Мы сначала накинулись на еду, нас начал пробирать голодняк. Немного подкрепившись, мы начали потихоньку, небольшими глотками пить брагу, утоляя навернувшийся сушняк. Брага была в самый раз, в меру крепкая, до конца не доигравшая, и была похожа на шипучку.
Вдруг по броне зазвенели пули, мы пригнулись и обалдели. Что за хрень такая, откуда?
-- С кишлака, что ли, долбят? -- спросил Туркмен.
-- Да хрен его знает. Наверно. А может наши дураки запарились? -удивленным голосом ответил я.
-- В кишлаке ДШК работает, пули об лобовую броню рикошетят, -- сказал Туркмен.
Нас начали пробирать шуги, такое по раскумарке часто случается.
-- Сапог, неси сюда автоматы! -- крикнул Хасан.
-- И мой гранатомет, -- добавил Урал.
-- И ящик с гранатами, -- крикнул я.
-- А гранаты нафига? -- спросил Хасан.
-- Да пусть будут, так спокойней.
Сапог притащил охапку автоматов и гранатомет, положив все это рядом с нами, он снова убежал, и через время появился с ящиком гранат.
-- А где гранаты от гранатомета? Тормоз! Чем я буду стрелять? Черт возьми! -- кричал Урал, тряся трубой перед мордой Сапога.
-- Татарин, да пошел ты со своим гранатометом. Сапог, давай открывай запалы быстрей и вкручивай их в гранаты. Быстро! -- крикнул я.
Сапог схватил банку с запалами и начал открывать.
-- А вдруг они взорвутся. Целый ящик, прикиньте только. Нас вместе с БТРом разнесет, -- испуганно произнес Урал, отодвигаясь от ящика с гранатами.
-- Сапог, неси отсюда ящик нахер! -- опять крикнул я.
Сапог, весь в непонятках, схватил ящик и убежал опять в БТР.
-- Стоп! Стоп -- мужики, -- заорал Туркмен, -- мы все на изменах, хватит париться, давайте спокойно сидеть и пить брагу, а то эти гонки до утра не закончатся.
Мы все притихли и уставились на Туркмена.
-- Ну че вы на меня пялитесь? Включитесь лучше. Какие к черту духи? Они в кишлаке за пару километров от нас, а везде вокруг наши, вон танк, вот БТР Грека. Сапог, наливай брагу, и не слушай этих дураков, а делать будешь, что я скажу. Понял? -- Туркмен посмотрел в упор на Сапога.