Страница:
Но взлетать нельзя! Нужно оживить Милу. Он должен ее оживить! Должен!
А потом Знак померк и медленно исчез. Ощущение энергии мгновенно сменилось полной пустотой. Жуткое опустошение почувствовал Егор. Руки сами собой соскользнули с груди Милы, он едва устоял на ногах.
— Ничего! — прошептал он себе. — Это не страшно! Лишь бы Мила жила! Мила должна жить!
Егору показалось, что простыня чуть-чуть дрогнула. Не в силах ждать, он резко сдернул ее…
Глаза Милы были открыты. На лице застыл животный ужас! Егор коснулся тела. Холодное, окоченелое…
Нет! Этого не может быть… Силы окончательно покинули Егора. Комната закружилась, пол и потолок поменялись местами. Страшный удар потряс его, и мир вокруг исчез.
Очнулся он на полу. Голова жутко болит. Падая, ударился об угол стола. Пошевелился осторожно, в висках отозвалось сверлящей болью. Егор полежал немного без движения, боль утихла.
Рост! Он опять его подвел! Он не смог оживить Милу!
Едва вспомнил про Рост, как перед глазами возник Знак, по телу пробежала волна свежести. Боль в голове мгновенно затихла.
Егор осторожно сел, потряс головой. Боли не было! Егор встал, на глаза попалось закрытое покрывалом тело. Егор задрожал. Он в порядке, а вот Мила! Он так и не смог ее вернуть!
Он встал и пошел к выходу из морга. Шаги гулко отдавались в прохладной тишине. У входа переступил тело в грязном халате, за спиной грохнула дверь.
В груди разрасталась пустота. Милы больше нет! Феклы больше нет! Гали больше нет! Осталась одна лишь Настя! Что ему сделать, чтобы сохранить хотя бы ее? Что? Ведь Рост может отнять и ее! Запросто может!
Егора передернуло от такой жуткой мысли. Сердце превратилось в маленький ледяной комок. Егор произнес сквозь плотно сжатые губы:
— Нет! Я не допущу такого! Ни за что не допущу! «Так же, как не допустил смерти Феклы? — прошептал в голове ехидный голос — Как не допустил смерти Милы?»
— Нет! — закричал Егор. — На сей раз я не проявлю слабости! Я должен… Я должен расстаться с Настей! Тогда она останется жива! Тогда Рост не доберется до нее! Никогда не доберется!
Егор вдруг отчетливо осознал, что так оно и должно быть! Чтобы Настя жила, ему нужно попросту исчезнуть из ее жизни. Она, конечно, будет горевать по нему… Но лучше уж так, чем лишиться и ее…
Егор вышел на улицу. Он не замечал, куда идет, не замечал ничего вокруг. Груз потерь был слишком велик…
— Стой! Подними руки!
Под ребра уперлось что-то твердое. Егор равнодушно подчинился.
— Егор Светлов? — Перед ним стоял человек среднего роста в аккуратном костюме. Глаза кололи, словно две иголки. Два здоровяка держали его под руки. Один совал под ребра пистолет.
— Да, — безжизненным голосом ответил Егор.
— Ты слишком много дел наворотил в последнее время! — проговорил мужчина с колючим взглядом. — Нам нужна камера! Где ты ее прячешь?
— Да пошли вы! — тусклым голосом ответил Егор.
— Чего?! — обиделся здоровяк с пистолетом, — Ты договоришься тут…
— Убейте меня, и дело с концом! — буркнул Егор. В глазах его мелькнула надежда.
— Нет! — одернул здоровяка тот, что в костюме. Потом обратился к Егору: — Я понимаю твои чувства. Ты ввязался не в свои игры, и тебе не по себе. Верни камеру, и мы оставим тебя в покое. Не будет больше жертв. Не будет беспокойства.
— Да пошли вы! — безразлично сказал Егор. Ему было плевать на эту суету. Лучше пусть его убьют!
— И не груби! — спокойным голосом произнес одетый в костюм, — А чтобы ты не отнесся к нашим словам легкомысленно…
Он сунул руку во внутренний карман пиджака. Егор напрягся. Незнакомец вынул из кармана измятую фотографию:
— Узнаёшь? — На Егора глядело испуганное лицо Насти. — Твоя баба у нас! Понял? Так что попробуй не принести видеокамеру!..
Перед глазами Егора мелькнул Знак, тело встряхнулось, хватка грубых рук разом ослабла. Егор уставился в переносицу человеку в костюме:
— Как тебя звать?
— Семен! — неожиданно для себя ответил тот.
— Я хочу увидеть вашего босса! — раздельно проговорил Егор. — Если этого не случится, то, что снято на камере, будет разослано по всем средствам массовой информации в городе и парочка копий уйдет в Москву. Думаю, нам всем будет интересно полюбоваться этим…
Лицо Егора растянулось в ухмылке. И ничего осмысленного не осталось в его глазах, когда Семен заглянул в них.
— Да ты чокнутый! — проговорил он.
— Нет! — рявкнул Егор, — Я просто на голову выше вас! Ты, быдло, привык разговаривать только с равными! Понял?! Сегодня вечером я дома! В девять часов звоните и говорите, куда подъехать! Если не увижу Гневина, пеняйте на себя! Если что-нибудь случится с Настей, тоже пеняйте на себя! Поняли?!
— Я не могу принимать таких решений! — осторожно проговорил Семен.
— Я и говорю — быдло! — презрительно кинул Егор. — Убирайся к своему хозяину, и пусть он сам ко мне приходит! О камере говорить буду только с ним!
Они ушли словно побитые псы. А Егору было уже не до них. В голове крутилась лишь одна мысль: — «Опоздал! Рост добрался и до Насти!..»
Уже подходя к подъезду, Егор понял, что дома опять неладно.
— Дура старая! Уйди! Убью! — резкий, словно удары хлыста, голос Ивана. Язык соседа заплетается: опять перебрал.
— Да рази можно так с пожилым человеком разговаривать? — причитание бабушки. — Да сколько ж можно-то, а? Я не железная бабушка! Со мной даже третий муж так не разговаривал! А тут чужой человек! Да я к участковому пойду!..
— Иди, дура! Заткнись, а то убью!
— Да чего же это деется-то?! — в полный голос выла бабушка. — Ванечка! Да чем же я виновата? Когда попросишь, я все для тебя! А ты! За что оскорбляешь?!
— Уйди, дура! Не ори! Ненавижу!
Егор поднимался по лестнице и из-за воплей не слышал, как ступеньки скрипят под ногами. Дверь была нараспашку, бабушка Милли воинственно стояла посреди прихожей, напротив нее высился Иван с ковшом в руке.
— Еще слово — и я оболью! Вода ух какая холодная!
— Да рази же можно так, Ванечка?!
— Вода холодная! Заболеешь и умрешь! — кричал Иван.
— Я все для него делаю, а он! Так-то ты платишь за добро?! Больше ничего тебе не дам! И денег взаймы не дам! Все! Участковому звоню!..
— Ах так! — заорал Иван на весь дом. — На-а-а! Егор шагнул в прихожую, когда он плеснул на бабку воду. Та взвизгнула, заверещала, словно придавленный бельчонок.
— МОЛЧАТЬ!!! — громыхнуло в прихожей.
Иван и Милли как стояли, так и замерли. Егор понял, что это он отдал команду. Неторопливо обернулся, закрыл дверь. Руки нащупали в кармане ключ. Потом обернулся к соседям. Они по-прежнему стояли в неестественных позах. Сосед кривился и пытался что-то сказать, бабушка лишь испуганно моргала.
— Надоели вы мне! — проговорил Егор. — Такие мелкие, серые, никчемные… А раздражаете МЕНЯ!..
Он задумался. Иван с бабушкой просто окаменели.
— Отныне вы оба наказаны! — заявил Егор. — Ты, Милли, до самой своей смерти не произнесешь больше ни слова! Я отнимаю у тебя дар речи! Свободна!
Бабушка разом обмякла. Ноги ее подкосились, и она упала на пол. Ее губы шевелились, но бабушка не произнесла ни звука. В прихожей повисла зловещая тишина.
— А ты, Иван! — повернулся Егор к соседу. Тот побагровел в ожидании наказания. — Ты больше не сможешь пить! Я понимаю, что это единственное твое счастье в жизни! Единственная возможность убежать от себя! Но я лишаю тебя ее! Живи так! Трезвым!
Иван едва не упал. Он бросился было на Егора, но тот стоял так спокойно, глядел на него так иронично, что Иван испугался. Руки его опустились. И тут он почувствовал, как алкоголь покидает его организм. За считанные секунды он протрезвел. Мозг сделался кристально чистым. И в него заползла страшная мысль. Мысль, которая мучила его последние десять лет. Для чего он живет? Почему один? Кому он нужен на этой земле?..
Еще не осознавая, какие последствия для них будет иметь это наказание, они поглядели на своего соседа.
Самого приятного и покладистого. Теперь перед ними стоял совсем другой человек. Глаза его горели демоническим огнем, во всех жестах чувствовалось высокомерие.
— Я уйду! Сегодня я последнюю ночь здесь! — проговорил Егор. — Не дело богу находиться среди людей…
Лицо его исказилось в ухмылке, Иван с Милли подумали, что он пошутил.
— Но сегодня ночью я здесь! — Егор поглядел на свою комнату с выломанной дверью. — Если кого увижу в коридоре, убью!
Он стоял и глядел на них. И с каждым мгновением в его взоре появлялось нечто страшное. Первой спохватилась Милли. Она поспешно заскочила в свою комнату, раздались щелчки: это бабушка закрывалась на все замки. Егор перевел взгляд на Ивана. Тот угрюмо развернулся и тоже скрылся в своей комнате.
Егор отправился к себе. И он точно знал, что этой ночью его никто не потревожит.
Он медленно прошелся по комнате. Все кругом до боли знакомо, и одновременно словно попал в чужое место. Он вылупился в этом месте, будто бабочка из кокона. Это последняя ночь, которую он здесь проведет! Последняя!
Он остановился у портрета Насти. Она глядела на него сверху вниз, и в глазах ее затаилась грусть.
— Не грусти, Настюха! — успокоил ее Егор. — Все будет хорошо!
Тишину разорвал телефонный звонок. Егор снял трубку.
— Светлов слушает!
— Здравствуй, Егор! — проговорил в трубке твердый голос— Гневин моя фамилия. Виктор Петрович Гневин…
ЭТАП 5
А потом Знак померк и медленно исчез. Ощущение энергии мгновенно сменилось полной пустотой. Жуткое опустошение почувствовал Егор. Руки сами собой соскользнули с груди Милы, он едва устоял на ногах.
— Ничего! — прошептал он себе. — Это не страшно! Лишь бы Мила жила! Мила должна жить!
Егору показалось, что простыня чуть-чуть дрогнула. Не в силах ждать, он резко сдернул ее…
Глаза Милы были открыты. На лице застыл животный ужас! Егор коснулся тела. Холодное, окоченелое…
Нет! Этого не может быть… Силы окончательно покинули Егора. Комната закружилась, пол и потолок поменялись местами. Страшный удар потряс его, и мир вокруг исчез.
Очнулся он на полу. Голова жутко болит. Падая, ударился об угол стола. Пошевелился осторожно, в висках отозвалось сверлящей болью. Егор полежал немного без движения, боль утихла.
Рост! Он опять его подвел! Он не смог оживить Милу!
Едва вспомнил про Рост, как перед глазами возник Знак, по телу пробежала волна свежести. Боль в голове мгновенно затихла.
Егор осторожно сел, потряс головой. Боли не было! Егор встал, на глаза попалось закрытое покрывалом тело. Егор задрожал. Он в порядке, а вот Мила! Он так и не смог ее вернуть!
Он встал и пошел к выходу из морга. Шаги гулко отдавались в прохладной тишине. У входа переступил тело в грязном халате, за спиной грохнула дверь.
В груди разрасталась пустота. Милы больше нет! Феклы больше нет! Гали больше нет! Осталась одна лишь Настя! Что ему сделать, чтобы сохранить хотя бы ее? Что? Ведь Рост может отнять и ее! Запросто может!
Егора передернуло от такой жуткой мысли. Сердце превратилось в маленький ледяной комок. Егор произнес сквозь плотно сжатые губы:
— Нет! Я не допущу такого! Ни за что не допущу! «Так же, как не допустил смерти Феклы? — прошептал в голове ехидный голос — Как не допустил смерти Милы?»
— Нет! — закричал Егор. — На сей раз я не проявлю слабости! Я должен… Я должен расстаться с Настей! Тогда она останется жива! Тогда Рост не доберется до нее! Никогда не доберется!
Егор вдруг отчетливо осознал, что так оно и должно быть! Чтобы Настя жила, ему нужно попросту исчезнуть из ее жизни. Она, конечно, будет горевать по нему… Но лучше уж так, чем лишиться и ее…
Егор вышел на улицу. Он не замечал, куда идет, не замечал ничего вокруг. Груз потерь был слишком велик…
— Стой! Подними руки!
Под ребра уперлось что-то твердое. Егор равнодушно подчинился.
— Егор Светлов? — Перед ним стоял человек среднего роста в аккуратном костюме. Глаза кололи, словно две иголки. Два здоровяка держали его под руки. Один совал под ребра пистолет.
— Да, — безжизненным голосом ответил Егор.
— Ты слишком много дел наворотил в последнее время! — проговорил мужчина с колючим взглядом. — Нам нужна камера! Где ты ее прячешь?
— Да пошли вы! — тусклым голосом ответил Егор.
— Чего?! — обиделся здоровяк с пистолетом, — Ты договоришься тут…
— Убейте меня, и дело с концом! — буркнул Егор. В глазах его мелькнула надежда.
— Нет! — одернул здоровяка тот, что в костюме. Потом обратился к Егору: — Я понимаю твои чувства. Ты ввязался не в свои игры, и тебе не по себе. Верни камеру, и мы оставим тебя в покое. Не будет больше жертв. Не будет беспокойства.
— Да пошли вы! — безразлично сказал Егор. Ему было плевать на эту суету. Лучше пусть его убьют!
— И не груби! — спокойным голосом произнес одетый в костюм, — А чтобы ты не отнесся к нашим словам легкомысленно…
Он сунул руку во внутренний карман пиджака. Егор напрягся. Незнакомец вынул из кармана измятую фотографию:
— Узнаёшь? — На Егора глядело испуганное лицо Насти. — Твоя баба у нас! Понял? Так что попробуй не принести видеокамеру!..
Перед глазами Егора мелькнул Знак, тело встряхнулось, хватка грубых рук разом ослабла. Егор уставился в переносицу человеку в костюме:
— Как тебя звать?
— Семен! — неожиданно для себя ответил тот.
— Я хочу увидеть вашего босса! — раздельно проговорил Егор. — Если этого не случится, то, что снято на камере, будет разослано по всем средствам массовой информации в городе и парочка копий уйдет в Москву. Думаю, нам всем будет интересно полюбоваться этим…
Лицо Егора растянулось в ухмылке. И ничего осмысленного не осталось в его глазах, когда Семен заглянул в них.
— Да ты чокнутый! — проговорил он.
— Нет! — рявкнул Егор, — Я просто на голову выше вас! Ты, быдло, привык разговаривать только с равными! Понял?! Сегодня вечером я дома! В девять часов звоните и говорите, куда подъехать! Если не увижу Гневина, пеняйте на себя! Если что-нибудь случится с Настей, тоже пеняйте на себя! Поняли?!
— Я не могу принимать таких решений! — осторожно проговорил Семен.
— Я и говорю — быдло! — презрительно кинул Егор. — Убирайся к своему хозяину, и пусть он сам ко мне приходит! О камере говорить буду только с ним!
Они ушли словно побитые псы. А Егору было уже не до них. В голове крутилась лишь одна мысль: — «Опоздал! Рост добрался и до Насти!..»
Уже подходя к подъезду, Егор понял, что дома опять неладно.
— Дура старая! Уйди! Убью! — резкий, словно удары хлыста, голос Ивана. Язык соседа заплетается: опять перебрал.
— Да рази можно так с пожилым человеком разговаривать? — причитание бабушки. — Да сколько ж можно-то, а? Я не железная бабушка! Со мной даже третий муж так не разговаривал! А тут чужой человек! Да я к участковому пойду!..
— Иди, дура! Заткнись, а то убью!
— Да чего же это деется-то?! — в полный голос выла бабушка. — Ванечка! Да чем же я виновата? Когда попросишь, я все для тебя! А ты! За что оскорбляешь?!
— Уйди, дура! Не ори! Ненавижу!
Егор поднимался по лестнице и из-за воплей не слышал, как ступеньки скрипят под ногами. Дверь была нараспашку, бабушка Милли воинственно стояла посреди прихожей, напротив нее высился Иван с ковшом в руке.
— Еще слово — и я оболью! Вода ух какая холодная!
— Да рази же можно так, Ванечка?!
— Вода холодная! Заболеешь и умрешь! — кричал Иван.
— Я все для него делаю, а он! Так-то ты платишь за добро?! Больше ничего тебе не дам! И денег взаймы не дам! Все! Участковому звоню!..
— Ах так! — заорал Иван на весь дом. — На-а-а! Егор шагнул в прихожую, когда он плеснул на бабку воду. Та взвизгнула, заверещала, словно придавленный бельчонок.
— МОЛЧАТЬ!!! — громыхнуло в прихожей.
Иван и Милли как стояли, так и замерли. Егор понял, что это он отдал команду. Неторопливо обернулся, закрыл дверь. Руки нащупали в кармане ключ. Потом обернулся к соседям. Они по-прежнему стояли в неестественных позах. Сосед кривился и пытался что-то сказать, бабушка лишь испуганно моргала.
— Надоели вы мне! — проговорил Егор. — Такие мелкие, серые, никчемные… А раздражаете МЕНЯ!..
Он задумался. Иван с бабушкой просто окаменели.
— Отныне вы оба наказаны! — заявил Егор. — Ты, Милли, до самой своей смерти не произнесешь больше ни слова! Я отнимаю у тебя дар речи! Свободна!
Бабушка разом обмякла. Ноги ее подкосились, и она упала на пол. Ее губы шевелились, но бабушка не произнесла ни звука. В прихожей повисла зловещая тишина.
— А ты, Иван! — повернулся Егор к соседу. Тот побагровел в ожидании наказания. — Ты больше не сможешь пить! Я понимаю, что это единственное твое счастье в жизни! Единственная возможность убежать от себя! Но я лишаю тебя ее! Живи так! Трезвым!
Иван едва не упал. Он бросился было на Егора, но тот стоял так спокойно, глядел на него так иронично, что Иван испугался. Руки его опустились. И тут он почувствовал, как алкоголь покидает его организм. За считанные секунды он протрезвел. Мозг сделался кристально чистым. И в него заползла страшная мысль. Мысль, которая мучила его последние десять лет. Для чего он живет? Почему один? Кому он нужен на этой земле?..
Еще не осознавая, какие последствия для них будет иметь это наказание, они поглядели на своего соседа.
Самого приятного и покладистого. Теперь перед ними стоял совсем другой человек. Глаза его горели демоническим огнем, во всех жестах чувствовалось высокомерие.
— Я уйду! Сегодня я последнюю ночь здесь! — проговорил Егор. — Не дело богу находиться среди людей…
Лицо его исказилось в ухмылке, Иван с Милли подумали, что он пошутил.
— Но сегодня ночью я здесь! — Егор поглядел на свою комнату с выломанной дверью. — Если кого увижу в коридоре, убью!
Он стоял и глядел на них. И с каждым мгновением в его взоре появлялось нечто страшное. Первой спохватилась Милли. Она поспешно заскочила в свою комнату, раздались щелчки: это бабушка закрывалась на все замки. Егор перевел взгляд на Ивана. Тот угрюмо развернулся и тоже скрылся в своей комнате.
Егор отправился к себе. И он точно знал, что этой ночью его никто не потревожит.
Он медленно прошелся по комнате. Все кругом до боли знакомо, и одновременно словно попал в чужое место. Он вылупился в этом месте, будто бабочка из кокона. Это последняя ночь, которую он здесь проведет! Последняя!
Он остановился у портрета Насти. Она глядела на него сверху вниз, и в глазах ее затаилась грусть.
— Не грусти, Настюха! — успокоил ее Егор. — Все будет хорошо!
Тишину разорвал телефонный звонок. Егор снял трубку.
— Светлов слушает!
— Здравствуй, Егор! — проговорил в трубке твердый голос— Гневин моя фамилия. Виктор Петрович Гневин…
ЭТАП 5
Утро застало Егора там, где он остался сидеть вечером Глаза его были закрыты, руки безжизненно лежали на книге. В голове вяло ворочались мысли.
Он читал всю ночь напролет. Среди ночи лампа мигнула и погасла, но Егор даже не заметил этого. Зрение мгновенно переключилось на ночное видение. Он сидел и читал. Слова появлялись из тумана, его мозг хватал их, рассовывал по полочкам. А слова все появлялись и появлялись…
Когда Егор узрел последнюю точку, со страниц книги полыхнул яркий свет! Егор зажмурился, но даже сквозь опущенные веки свет иглами колол глазной нерв. В ноздри ударил разъедающий запах. Егору показалось, что он вдохнул кислоту. Из глаз брызнули слезы, носовую полость обожгло. Егор закричал от боли, руки машинально захлопнули книгу. Наступила гробовая тишина.
Когда солнечные зайчики перестали прыгать перед глазами, а уши смогли расслышать стук сердца, Егор приоткрыл один глаз. Нос легко втянул воздух. Слизистую слегка пощипывает, но никто уже не закачивает в нос разъедающие пары кислоты. Что это было?
Он встал, на негнущихся ногах прошелся по комнате. У входа заглянул в зеркало. На него смотрел человек со смертельной усталостью в покрасневших глазах, волосы всклокочены, под глазами темные круги, кожа обтягивает кости, словно презерватив голый череп. Егор скривился и отошел от зеркала.
Снова уселся за стол, потер виски. Что же случилось? Он точно знал, что читал всю ночь. Он помнил ощущение великой тайны, постигнутой им, помнил ликование, переполнившее душу, ощущение счастья от причастности к великому. Все это было, Егор точно знал! Знал, но не мог повторить!
Так бывает после пробуждения от яркого сна, — слишком резко встав с постели, тут же забываешь все подробности. Остается лишь чувство сказки и чего-то хорошего, неземного. Егор тер виски и пытался восстановить пережитое. В голове плыл туман, мысли путались и разбегались.
До сих пор знания, предоставляемые Ростом, отпечатывались в голове намертво. Егор помнил, что нынешней ночью было так же. Но потом была эта вспышка! Она выжгла все, о чем читал в книге, предлагая теперь его вниманию девственно-чистые страницы. Егор не забыл предыдущие этапы, но из прочитанного этой ночью не помнил ничего…
Егор подошел к. столу, взял книгу. Она весело подмигнула ему золотистыми буковками. Сейчас он откроет ее и перечитает! Книга всегда разрешала себя перечитывать! Стоит ему увидеть лишь начало прочитанного — и он сразу вспомнит все остальное!
Егор открыл книгу и замер… Сердце сжалось в страшном предчувствии. Над первой страницей поднялся ровный тонкий слой тумана. Егор перевернул страницу. Туман! Еще раз! Туман. Над каждой страницей разлито белесое молоко тумана.
Егор всмотрелся пристально, попытался проникнуть сквозь серебристую муть. Зрение обострилось до предела, то приближало, то отдаляло книгу. Книга обязательно должна подать какой-нибудь сигнал! Как тогда, когда она ругала его за излишнее любопытство! Но сегодня книга молчала.
Егор отложил книгу, руки машинально завернули ее в черную ткань. Вот и все! Учеба завершена! Кто знает, может быть, этой ночью он сдал экзамен! Или провалил?!..
Егор испугался: а если его лишили возможностей, полученных на других этапах?! Усилил чувства, вылетел из своего тела, кувыркнулся в воздухе. Вернувшись, пощупал живот. Валики пресса на месте! Попытался вспомнить Знак, тот послушно замерцал перед ним зеленоватым светом. Егор облегченно выдохнул: по крайней мере старые навыки остались…
Его мысли прервал звонок в дверь. Егор насторожился. Вроде только что сканировал улицу! Кто мог прокрасться так незаметно? Обострившиеся чувства послушно нарисовали картинку: лестничная плошадка, дверь с номером семь, у двери переминается с ноги на ногу… дед.
Егор встал и пошел открывать дверь. Деду самое время появиться. История с Ростом, похоже, подходит к своему финалу, а вопросов еще слишком много. Дед должен ответить хотя бы на некоторые из них.
Егор открыл дверь. Дед — по-прежнему вылитая копия Карла Маркса. Да и с чего ему меняться? Старость всегда консервативна. Егор пригласил деда широким жестом:
— Заходите, дедушка! Дед важно кивнул:
— Ну здорово, отрок!
Он вошел в прихожую, затем быстро скрылся в комнате. Захлопнув дверь, Егор шагнул следом. Дед уже сидел за столом. Рука лежала на книге. Сердце ревниво забилось. Заставил себя успокоиться. Книга не его! Он не имеет права ревновать!..
— Сдюжил, отрок! Вижу, сдюжил! — проговорил дед. — Онуфрич доволен! Мудрый выбор был! Олег не сдюжил бы! Слаб! Вот что!
— Какой ценой я сдюжил! — вырвалось у Егора. — И для чего?
— Много знать — счастья не видать! — прищурился дед. Сегодня он выглядел вполне трезвомыслящим. Даже пузыри не пытался пускать. В прищуре глаз сверкали умные глаза.
— Мне итак его не видать! — проговорил Егор и присел на кровать. Не стоять же в своей собственной комнате перед чужим человеком.
— Отрок устал! Вот что! — Дед вспомнил свою старую привычку для усиления эффекта сопровождать речь тычком пальца, — Отрок торопился! Как и все молодые! Отрок не прошел подготовительного пути!
— Так выбора не было! — воскликнул Егор.
— Никто и не винит отрока! — важно произнес дед басовитым голосом. — Теперь отрок готов! Ажно перевести силу ярости в силу любви! Анастасия поможет! Сила ярости — могучая сила! Но сила любви выше! Помни об этом, отрок! Вот что!
— Сила любви! — задумчиво повторил Егор. — Сила любви! Значит, я спасу Настю?
Он поднял глаза. Деда за столом уже не было. На столе сиротливо лежала книга, солнце играло на золотистых буквах.
— Что ж! — проговорил Егор. — Сила любви! Будем надеяться, что она мне поможет!
Он завернул книгу в ткань, положил на место. В груди ширилась пустота. Егор оглядел комнату. Кровать, телефон, шкаф. Старые добрые друзья, с которыми он прожил не один год. Он тяжело вздохнул, отчего-то показалось, что уходит навсегда. Егор поднял глаза на портрет Насти. Та улыбалась ему ободряюще.
— Не бойся, Настя! — сказал Егор. — Я спасу тебя! И ничто меня не остановит!
В груди уже пробуждалось знакомое ощущение ярости, раскидывало жгучие щупальца по телу. Ярость — великая сила! Ярость — это мощь! Понял это лишь с приходом Роста. До этого она была пустой, никчемной. Раньше она только и могла, что потихоньку разъедать душу. Сейчас же она способна уничтожать врагов! Всех до единого!
Что ж! Пока он овладел лишь силой ярости! Это все, что у него есть! И с помощью этого он должен спасти Настю! Силу любви освоит позже, когда Настя будет с ним. И. не медля больше ни секунды, Егор вышел из комнаты.
Олег отнял бинокль от глаз. Он стоял на лестничной площадке дома напротив — давно уже облюбовал этот наблюдательный пункт. Именно отсюда он впервые увидел сокровище. Именно здесь узнал, что это книга. Теперь он близок к ней, как никогда!
Он видел, как к Егору пришел Онуфрич. Руки до боли сжали бинокль. Олег изо всех сил пытался понять, о чем говорят эти двое. Но. по губам читать он не умел, а услышать на таком расстоянии простому человеку нереально. Олегу оставалось лишь смотреть.
Егор задумчиво сидел на кровати, дед расположился у окна. Олег скривился. Опять дед выкидывает свои фокусы. Ох и любит мгновенно перемещаться в пространстве. Егор поглядел на пустой стул, исчезновение деда, кажется, ни капли его не удивило. Он встал и сунул книгу во второй ряд шкафа. Олег подобрался, похоже, Егор собирается уходить.
И точно, какое-то время тот глядел на стенку, потом резко отвернулся и вышел. Олег едва не закричал от радости. Неужели его время настало и момент, которого он так долго ждал, наконец наступил!
Егор вышел из подъезда, его глаза настороженно зыркнули по сторонам. Олег даже отпрянул, на миг показалось, что Егор заметил его. Но тот уже отвернулся и шагал по направлению к главной улице. Сердце Олега ликующе запрыгало. Это его шанс! Нужно скорее бежать!
Лавиной слетел с седьмого этажа, но во дворе заставил себя идти медленно и спокойно. Глаза обшаривали окрестности. Рука судорожно сжимала в кармане небольшой, но острый нож. На сей раз даже бабка не помешает исполнению заветных планов. Никто не помешает.
Олег подошел к подъезду. Еще немного — и вожделенная цель будет прямо перед ним. Он будет держать книгу в руках! Будет ощущать ее запах! Узнает, что в ней написано!
— Эй!
На плечо Олега легла чья-то рука. Он резко обернулся. Перед ним стоял молодой паренек. Губы плотно сжаты, во взгляде пугающая ненависть. Одну руку незнакомец прячет за спиной. Олег досадливо поморщился:
— Чего надо?
— Меня зовут Миша! Миша Бубенчиков! За тобой должок…
Виктор Петрович назначил встречу в полдень. Ровно в 11.00 Егор вышел из дому и зашагал по направлению к главной улице. Было по-осеннему ветрено. Его черная куртка развевалась на ветру, словно крылья огромной птицы. Черная рубашка, черные брюки, черные ботинки. Траурный наряд! На лице мрачная решимость. Прохожие шарахались от него как от чумного.
В эмоциональном эфире вокруг него бушевала буря. Едва сдерживаемая ярость разрывала тело в поединке с холодным безразличием. Ему плевать на этих бандитов, совершенно все равно, попытаются они его убить или захотят договориться. Если попытаются убить — что ж, несколькими идиотами станет меньше. Если попытаются договориться, то всегда можно включить режим программирования…
Егор заскрипел зубами, едва сдерживая рык. Руки в карманах сжались в кулаки. Рядом звонко щелкнуло. В стене дома появилась широкая трещина. Дерево рядом с тротуаром, по которому он шел, скрипнуло, от корней до кроны по стволу пробежала белая полоса, словно огромный дровосек разрубил его надвое. Егор недовольно поморщился: напряжение вырывается наружу. Еще не хватало покалечить кого-нибудь… Невинного!
Невинного? Сознание тут же возмутилось. Да все, все общество повинно, что в его недрах способны действовать такие, как Борис, Груз, Гневин. Все повинны! И нечего их жалеть! Все повинны!
Егор вышел на перекресток. Впереди светофор только что переключился на красный. Недовольно нахмурив брови, Егор зашагал по переходу. Светофор моргнул в предсмертной судороге всеми тремя глазами и потух. Егор вышел на встречную полосу и повернулся лицом к несущимся на него машинам. Черный «вольво» пронесся мимо, оглушив клаксоном. За ним ехал автобус. Завизжали тормоза, блестящий радиатор остановился в полуметре от Егора.
Испуганный взгляд шофера! Моментальная мыслекоманда! Послушно зашипела пневматика, передняя дверь автобуса отъехала в сторону. Молодец! Егор спокойно вошел в салон. На него испуганно глядели с десяток пассажиров. Он обвел их хмурым взглядом, даже не пытаясь что-то объяснить. Они поняли сами. Поняли, что лучше сидеть и молчать.
— Езжай! — грубо бросил Егор водителю. — Тридцатый километр северного тракта! Мы будем там без десяти минут полдень!
Бледный водитель хотел возразить, но руки уже нажимали на кнопку закрытия двери. Двери захлопнулись. Водитель дернул рычаг скоростей и выжал газ.
Из здания областной Думы вышел высокий, полнеющий человек. Черный плащ скрывал аккуратный костюм с галстуком: депутату положено быть при параде. У входа к нему тут же присоединились два чрезвычайно озабоченных человека, прощупывающих цепкими взглядами все кругом.
Перед зданием Думы стояли три черных джипа и один микроавтобус. Один джип высился прямо у входа. Невысокий, так же аккуратно одетый человек открыл дверь.
— Все готово? — спросил вышедший.
— Да, Виктор Петрович! — четко отрапортовал невысокий. — Две бригады на месте! Одна едет с нами. Девка уже там! Вы уверены, что хотите ехать? Мы бы сами справились!
— Нет! Я должен его увидеть, — задумчиво проговорил Виктор Петрович, садясь на заднее сиденье джипа.
Джипы бесшумно отъехали от здания Думы. Виктор Петрович глядел в затемненные окна. Перед глазами мелькал город. Дома, светофоры, прохожие, машины. Сотни людей. Так и мельтешат. А вот он сумел возвыситься над ними, добился такого положения в обществе, что все они для него словно муравьи.
Но Егор! Виктор Петрович нахмурился Он никогда его не видел, никогда о нем не слышал! Он появился из ниоткуда, из этой толпы мелких и никчемных людишек, которым лень изменить свою жизнь. Один лишь разговор по телефону — вот и все, что их связывает. Но этого разговора хватило!
С самых первых слов Гневин понял, что по ту сторону связи такая же личность, как и он! Сила и власть на той стороне провода завораживали. Виктор Петрович вспомнил, какое напряжение овладело им во время того разговора. Словно от этого зависела его жизнь! Виктор Петрович говорил, Егор отвечал, но с самого начала обоим было понятно, что они равные противники. И здесь не важно, что каждого из них сделало личностью, возвысило. Важно, что они поняли друг друга с полуслова. Без личной встречи им дела не решить! А еще они поняли, что вместе им не жить в одном городе! Две сильные личности для одного города — это многовато!
И вот теперь Виктор Петрович ехал на встречу. Он знал, что его противник придет один. Он был уверен, что Егор не притащит на встречу ни милицию, ни друзей. Тем не менее Виктор Петрович взял с собой не один десяток верных ему людей. Его дача за городом была оборудована по последнему слову техники и представляла собой настоящую крепость. И он презирал себя за это! И никак не мог отделаться от тревоги, угнездившейся в груди и разъедающей душу сомнениями.
Его сила в людях! Хоть он и возвысился над ними, все равно его приказы выполняют обычные люди! От этого никуда не деться! Люди в этом мире — все! А хорошие люди, отличные исполнители — это залог успеха!
А вот в чем сила Егора, Виктор Петрович понять так и не смог. И это беспокоило его больше всего. Егор уже свел с ума Бориса, уничтожил бригаду Груза. Батутов с Семеном в один голос отговаривали его от личной встречи. И они были правы… Но что-то неудержимо влекло его поглядеть на этого странного человека. На вторую Личность в городе!
— В моем городе!.. — Что?
Виктор Петрович очнулся от раздумий, на него растерянно глядел Батутов. Виктор Петрович понял, что произнес последние слова вслух.
— Позвони, все там нормально? — спросил он Бату-това.
Тот сразу же достал телефон.
— Семен?.. Как там у вас?.. Спокойно?.. Девка на месте?.. Хорошо! — проговорил Батутов, потом повернулся к Виктору Петровичу: — Все в порядке!
Тот кивнул и снова погрузился в мысли. Угрюмые, черные джипы неумолимо пожирали километры дороги.
Егор глядел сквозь стекла на пасмурный мир. Еще чуть-чуть — и заморосит дождь. И настроение под стать. Такое же серое, как небо, затянутое тучами. Он глянул на салон, поморщился, словно от зубной боли. Пассажиры жались на задних сиденьях, страшась даже попадаться на глаза странному человеку в черном. В проходе лежали два тела. Тело пожилой женщины, вздумавшей кричать на Егора и тыкать в него зонтиком, и тело молодого человека, посмевшего за нее заступиться. Уже с десяток километров они лежали, не подавая признаков жизни. Егор не против был, чтобы кто-нибудь подошел и поглядел — живы ли. Но самому этого делать не хотелось, а остальные пассажиры не смели.
«Ну и черт с ними! Не до них сейчас, — подумал Егор. Странное зудящее чувство копошилось в душе. Неужели совесть все еще пытается подать свой голосок? — Не до тебя теперь, совесть! У бандитов нет совести! С волками жить — по волчьи выть!»
— Здесь останови! — кинул он шоферу, когда вдалеке замаячил перекресток тридцатого километра. — Открывай!
Зашипела открываемая дверь, Егор шагнул на улицу, салон затаил дыхание. Он приостановился, обернулся, обводя взглядом испуганные, бледные лица:
— Свободны! — и, не оглядываясь, зашагал по тропинке к недалекому лесу. Он знал путь.
— Укладываемся! — напряженно проговорил помощник, глядя на часы.
— Чего это они тут делают? — Виктор Петрович глядел в тонированное окно. Автобус с номером городского маршрута стоял, не доехав метров двести до перекрестка на дачу. В салоне суетились люди. Мелькнуло искаженное лицо шофера. — Что у них случилось?
Он читал всю ночь напролет. Среди ночи лампа мигнула и погасла, но Егор даже не заметил этого. Зрение мгновенно переключилось на ночное видение. Он сидел и читал. Слова появлялись из тумана, его мозг хватал их, рассовывал по полочкам. А слова все появлялись и появлялись…
Когда Егор узрел последнюю точку, со страниц книги полыхнул яркий свет! Егор зажмурился, но даже сквозь опущенные веки свет иглами колол глазной нерв. В ноздри ударил разъедающий запах. Егору показалось, что он вдохнул кислоту. Из глаз брызнули слезы, носовую полость обожгло. Егор закричал от боли, руки машинально захлопнули книгу. Наступила гробовая тишина.
Когда солнечные зайчики перестали прыгать перед глазами, а уши смогли расслышать стук сердца, Егор приоткрыл один глаз. Нос легко втянул воздух. Слизистую слегка пощипывает, но никто уже не закачивает в нос разъедающие пары кислоты. Что это было?
Он встал, на негнущихся ногах прошелся по комнате. У входа заглянул в зеркало. На него смотрел человек со смертельной усталостью в покрасневших глазах, волосы всклокочены, под глазами темные круги, кожа обтягивает кости, словно презерватив голый череп. Егор скривился и отошел от зеркала.
Снова уселся за стол, потер виски. Что же случилось? Он точно знал, что читал всю ночь. Он помнил ощущение великой тайны, постигнутой им, помнил ликование, переполнившее душу, ощущение счастья от причастности к великому. Все это было, Егор точно знал! Знал, но не мог повторить!
Так бывает после пробуждения от яркого сна, — слишком резко встав с постели, тут же забываешь все подробности. Остается лишь чувство сказки и чего-то хорошего, неземного. Егор тер виски и пытался восстановить пережитое. В голове плыл туман, мысли путались и разбегались.
До сих пор знания, предоставляемые Ростом, отпечатывались в голове намертво. Егор помнил, что нынешней ночью было так же. Но потом была эта вспышка! Она выжгла все, о чем читал в книге, предлагая теперь его вниманию девственно-чистые страницы. Егор не забыл предыдущие этапы, но из прочитанного этой ночью не помнил ничего…
Егор подошел к. столу, взял книгу. Она весело подмигнула ему золотистыми буковками. Сейчас он откроет ее и перечитает! Книга всегда разрешала себя перечитывать! Стоит ему увидеть лишь начало прочитанного — и он сразу вспомнит все остальное!
Егор открыл книгу и замер… Сердце сжалось в страшном предчувствии. Над первой страницей поднялся ровный тонкий слой тумана. Егор перевернул страницу. Туман! Еще раз! Туман. Над каждой страницей разлито белесое молоко тумана.
Егор всмотрелся пристально, попытался проникнуть сквозь серебристую муть. Зрение обострилось до предела, то приближало, то отдаляло книгу. Книга обязательно должна подать какой-нибудь сигнал! Как тогда, когда она ругала его за излишнее любопытство! Но сегодня книга молчала.
Егор отложил книгу, руки машинально завернули ее в черную ткань. Вот и все! Учеба завершена! Кто знает, может быть, этой ночью он сдал экзамен! Или провалил?!..
Егор испугался: а если его лишили возможностей, полученных на других этапах?! Усилил чувства, вылетел из своего тела, кувыркнулся в воздухе. Вернувшись, пощупал живот. Валики пресса на месте! Попытался вспомнить Знак, тот послушно замерцал перед ним зеленоватым светом. Егор облегченно выдохнул: по крайней мере старые навыки остались…
Его мысли прервал звонок в дверь. Егор насторожился. Вроде только что сканировал улицу! Кто мог прокрасться так незаметно? Обострившиеся чувства послушно нарисовали картинку: лестничная плошадка, дверь с номером семь, у двери переминается с ноги на ногу… дед.
Егор встал и пошел открывать дверь. Деду самое время появиться. История с Ростом, похоже, подходит к своему финалу, а вопросов еще слишком много. Дед должен ответить хотя бы на некоторые из них.
Егор открыл дверь. Дед — по-прежнему вылитая копия Карла Маркса. Да и с чего ему меняться? Старость всегда консервативна. Егор пригласил деда широким жестом:
— Заходите, дедушка! Дед важно кивнул:
— Ну здорово, отрок!
Он вошел в прихожую, затем быстро скрылся в комнате. Захлопнув дверь, Егор шагнул следом. Дед уже сидел за столом. Рука лежала на книге. Сердце ревниво забилось. Заставил себя успокоиться. Книга не его! Он не имеет права ревновать!..
— Сдюжил, отрок! Вижу, сдюжил! — проговорил дед. — Онуфрич доволен! Мудрый выбор был! Олег не сдюжил бы! Слаб! Вот что!
— Какой ценой я сдюжил! — вырвалось у Егора. — И для чего?
— Много знать — счастья не видать! — прищурился дед. Сегодня он выглядел вполне трезвомыслящим. Даже пузыри не пытался пускать. В прищуре глаз сверкали умные глаза.
— Мне итак его не видать! — проговорил Егор и присел на кровать. Не стоять же в своей собственной комнате перед чужим человеком.
— Отрок устал! Вот что! — Дед вспомнил свою старую привычку для усиления эффекта сопровождать речь тычком пальца, — Отрок торопился! Как и все молодые! Отрок не прошел подготовительного пути!
— Так выбора не было! — воскликнул Егор.
— Никто и не винит отрока! — важно произнес дед басовитым голосом. — Теперь отрок готов! Ажно перевести силу ярости в силу любви! Анастасия поможет! Сила ярости — могучая сила! Но сила любви выше! Помни об этом, отрок! Вот что!
— Сила любви! — задумчиво повторил Егор. — Сила любви! Значит, я спасу Настю?
Он поднял глаза. Деда за столом уже не было. На столе сиротливо лежала книга, солнце играло на золотистых буквах.
— Что ж! — проговорил Егор. — Сила любви! Будем надеяться, что она мне поможет!
Он завернул книгу в ткань, положил на место. В груди ширилась пустота. Егор оглядел комнату. Кровать, телефон, шкаф. Старые добрые друзья, с которыми он прожил не один год. Он тяжело вздохнул, отчего-то показалось, что уходит навсегда. Егор поднял глаза на портрет Насти. Та улыбалась ему ободряюще.
— Не бойся, Настя! — сказал Егор. — Я спасу тебя! И ничто меня не остановит!
В груди уже пробуждалось знакомое ощущение ярости, раскидывало жгучие щупальца по телу. Ярость — великая сила! Ярость — это мощь! Понял это лишь с приходом Роста. До этого она была пустой, никчемной. Раньше она только и могла, что потихоньку разъедать душу. Сейчас же она способна уничтожать врагов! Всех до единого!
Что ж! Пока он овладел лишь силой ярости! Это все, что у него есть! И с помощью этого он должен спасти Настю! Силу любви освоит позже, когда Настя будет с ним. И. не медля больше ни секунды, Егор вышел из комнаты.
Олег отнял бинокль от глаз. Он стоял на лестничной площадке дома напротив — давно уже облюбовал этот наблюдательный пункт. Именно отсюда он впервые увидел сокровище. Именно здесь узнал, что это книга. Теперь он близок к ней, как никогда!
Он видел, как к Егору пришел Онуфрич. Руки до боли сжали бинокль. Олег изо всех сил пытался понять, о чем говорят эти двое. Но. по губам читать он не умел, а услышать на таком расстоянии простому человеку нереально. Олегу оставалось лишь смотреть.
Егор задумчиво сидел на кровати, дед расположился у окна. Олег скривился. Опять дед выкидывает свои фокусы. Ох и любит мгновенно перемещаться в пространстве. Егор поглядел на пустой стул, исчезновение деда, кажется, ни капли его не удивило. Он встал и сунул книгу во второй ряд шкафа. Олег подобрался, похоже, Егор собирается уходить.
И точно, какое-то время тот глядел на стенку, потом резко отвернулся и вышел. Олег едва не закричал от радости. Неужели его время настало и момент, которого он так долго ждал, наконец наступил!
Егор вышел из подъезда, его глаза настороженно зыркнули по сторонам. Олег даже отпрянул, на миг показалось, что Егор заметил его. Но тот уже отвернулся и шагал по направлению к главной улице. Сердце Олега ликующе запрыгало. Это его шанс! Нужно скорее бежать!
Лавиной слетел с седьмого этажа, но во дворе заставил себя идти медленно и спокойно. Глаза обшаривали окрестности. Рука судорожно сжимала в кармане небольшой, но острый нож. На сей раз даже бабка не помешает исполнению заветных планов. Никто не помешает.
Олег подошел к подъезду. Еще немного — и вожделенная цель будет прямо перед ним. Он будет держать книгу в руках! Будет ощущать ее запах! Узнает, что в ней написано!
— Эй!
На плечо Олега легла чья-то рука. Он резко обернулся. Перед ним стоял молодой паренек. Губы плотно сжаты, во взгляде пугающая ненависть. Одну руку незнакомец прячет за спиной. Олег досадливо поморщился:
— Чего надо?
— Меня зовут Миша! Миша Бубенчиков! За тобой должок…
Виктор Петрович назначил встречу в полдень. Ровно в 11.00 Егор вышел из дому и зашагал по направлению к главной улице. Было по-осеннему ветрено. Его черная куртка развевалась на ветру, словно крылья огромной птицы. Черная рубашка, черные брюки, черные ботинки. Траурный наряд! На лице мрачная решимость. Прохожие шарахались от него как от чумного.
В эмоциональном эфире вокруг него бушевала буря. Едва сдерживаемая ярость разрывала тело в поединке с холодным безразличием. Ему плевать на этих бандитов, совершенно все равно, попытаются они его убить или захотят договориться. Если попытаются убить — что ж, несколькими идиотами станет меньше. Если попытаются договориться, то всегда можно включить режим программирования…
Егор заскрипел зубами, едва сдерживая рык. Руки в карманах сжались в кулаки. Рядом звонко щелкнуло. В стене дома появилась широкая трещина. Дерево рядом с тротуаром, по которому он шел, скрипнуло, от корней до кроны по стволу пробежала белая полоса, словно огромный дровосек разрубил его надвое. Егор недовольно поморщился: напряжение вырывается наружу. Еще не хватало покалечить кого-нибудь… Невинного!
Невинного? Сознание тут же возмутилось. Да все, все общество повинно, что в его недрах способны действовать такие, как Борис, Груз, Гневин. Все повинны! И нечего их жалеть! Все повинны!
Егор вышел на перекресток. Впереди светофор только что переключился на красный. Недовольно нахмурив брови, Егор зашагал по переходу. Светофор моргнул в предсмертной судороге всеми тремя глазами и потух. Егор вышел на встречную полосу и повернулся лицом к несущимся на него машинам. Черный «вольво» пронесся мимо, оглушив клаксоном. За ним ехал автобус. Завизжали тормоза, блестящий радиатор остановился в полуметре от Егора.
Испуганный взгляд шофера! Моментальная мыслекоманда! Послушно зашипела пневматика, передняя дверь автобуса отъехала в сторону. Молодец! Егор спокойно вошел в салон. На него испуганно глядели с десяток пассажиров. Он обвел их хмурым взглядом, даже не пытаясь что-то объяснить. Они поняли сами. Поняли, что лучше сидеть и молчать.
— Езжай! — грубо бросил Егор водителю. — Тридцатый километр северного тракта! Мы будем там без десяти минут полдень!
Бледный водитель хотел возразить, но руки уже нажимали на кнопку закрытия двери. Двери захлопнулись. Водитель дернул рычаг скоростей и выжал газ.
Из здания областной Думы вышел высокий, полнеющий человек. Черный плащ скрывал аккуратный костюм с галстуком: депутату положено быть при параде. У входа к нему тут же присоединились два чрезвычайно озабоченных человека, прощупывающих цепкими взглядами все кругом.
Перед зданием Думы стояли три черных джипа и один микроавтобус. Один джип высился прямо у входа. Невысокий, так же аккуратно одетый человек открыл дверь.
— Все готово? — спросил вышедший.
— Да, Виктор Петрович! — четко отрапортовал невысокий. — Две бригады на месте! Одна едет с нами. Девка уже там! Вы уверены, что хотите ехать? Мы бы сами справились!
— Нет! Я должен его увидеть, — задумчиво проговорил Виктор Петрович, садясь на заднее сиденье джипа.
Джипы бесшумно отъехали от здания Думы. Виктор Петрович глядел в затемненные окна. Перед глазами мелькал город. Дома, светофоры, прохожие, машины. Сотни людей. Так и мельтешат. А вот он сумел возвыситься над ними, добился такого положения в обществе, что все они для него словно муравьи.
Но Егор! Виктор Петрович нахмурился Он никогда его не видел, никогда о нем не слышал! Он появился из ниоткуда, из этой толпы мелких и никчемных людишек, которым лень изменить свою жизнь. Один лишь разговор по телефону — вот и все, что их связывает. Но этого разговора хватило!
С самых первых слов Гневин понял, что по ту сторону связи такая же личность, как и он! Сила и власть на той стороне провода завораживали. Виктор Петрович вспомнил, какое напряжение овладело им во время того разговора. Словно от этого зависела его жизнь! Виктор Петрович говорил, Егор отвечал, но с самого начала обоим было понятно, что они равные противники. И здесь не важно, что каждого из них сделало личностью, возвысило. Важно, что они поняли друг друга с полуслова. Без личной встречи им дела не решить! А еще они поняли, что вместе им не жить в одном городе! Две сильные личности для одного города — это многовато!
И вот теперь Виктор Петрович ехал на встречу. Он знал, что его противник придет один. Он был уверен, что Егор не притащит на встречу ни милицию, ни друзей. Тем не менее Виктор Петрович взял с собой не один десяток верных ему людей. Его дача за городом была оборудована по последнему слову техники и представляла собой настоящую крепость. И он презирал себя за это! И никак не мог отделаться от тревоги, угнездившейся в груди и разъедающей душу сомнениями.
Его сила в людях! Хоть он и возвысился над ними, все равно его приказы выполняют обычные люди! От этого никуда не деться! Люди в этом мире — все! А хорошие люди, отличные исполнители — это залог успеха!
А вот в чем сила Егора, Виктор Петрович понять так и не смог. И это беспокоило его больше всего. Егор уже свел с ума Бориса, уничтожил бригаду Груза. Батутов с Семеном в один голос отговаривали его от личной встречи. И они были правы… Но что-то неудержимо влекло его поглядеть на этого странного человека. На вторую Личность в городе!
— В моем городе!.. — Что?
Виктор Петрович очнулся от раздумий, на него растерянно глядел Батутов. Виктор Петрович понял, что произнес последние слова вслух.
— Позвони, все там нормально? — спросил он Бату-това.
Тот сразу же достал телефон.
— Семен?.. Как там у вас?.. Спокойно?.. Девка на месте?.. Хорошо! — проговорил Батутов, потом повернулся к Виктору Петровичу: — Все в порядке!
Тот кивнул и снова погрузился в мысли. Угрюмые, черные джипы неумолимо пожирали километры дороги.
Егор глядел сквозь стекла на пасмурный мир. Еще чуть-чуть — и заморосит дождь. И настроение под стать. Такое же серое, как небо, затянутое тучами. Он глянул на салон, поморщился, словно от зубной боли. Пассажиры жались на задних сиденьях, страшась даже попадаться на глаза странному человеку в черном. В проходе лежали два тела. Тело пожилой женщины, вздумавшей кричать на Егора и тыкать в него зонтиком, и тело молодого человека, посмевшего за нее заступиться. Уже с десяток километров они лежали, не подавая признаков жизни. Егор не против был, чтобы кто-нибудь подошел и поглядел — живы ли. Но самому этого делать не хотелось, а остальные пассажиры не смели.
«Ну и черт с ними! Не до них сейчас, — подумал Егор. Странное зудящее чувство копошилось в душе. Неужели совесть все еще пытается подать свой голосок? — Не до тебя теперь, совесть! У бандитов нет совести! С волками жить — по волчьи выть!»
— Здесь останови! — кинул он шоферу, когда вдалеке замаячил перекресток тридцатого километра. — Открывай!
Зашипела открываемая дверь, Егор шагнул на улицу, салон затаил дыхание. Он приостановился, обернулся, обводя взглядом испуганные, бледные лица:
— Свободны! — и, не оглядываясь, зашагал по тропинке к недалекому лесу. Он знал путь.
— Укладываемся! — напряженно проговорил помощник, глядя на часы.
— Чего это они тут делают? — Виктор Петрович глядел в тонированное окно. Автобус с номером городского маршрута стоял, не доехав метров двести до перекрестка на дачу. В салоне суетились люди. Мелькнуло искаженное лицо шофера. — Что у них случилось?