Кризи Джон. Барон и Звезды

   Разговор оказался недолгим.
   Через двадцать минут крепко завязанный в мешок Гарстон отправился на дно Темзы кормить рыб, а Грюнфельд с мрачным видом вернулся к себе в кабинет.
   – Ну, так теперь вы знаете, где Звезды, патрон?
   – Нет, – признался Грюнфельд. – Он купил свою у какого-то совершенно незнакомого типа, и тот не пожелал ничего объяснять.
   – Вероятно, посредник. И этот дурак не догадался за ним проследить?
   – Представь себе – нет! Никого не было под рукой, а сам мистер Гарстон поленился поднять задницу! Я не жалею, что наконец отделался от него. Как ты думаешь, сможешь доставить мне обеих девчонок?
   – Я жду Арамбура, патрон. И мы вместе поедем в Хемпшир.
   – Вас двоих мало. Прихвати по крайней мере еще одного человека, Лаба. Я ни за что не хочу упустить их!
   В тот же вечер, часов около десяти, мистер Мур и Бидо, спокойно устроившись в маленьком наемном "моррисе", осторожно наблюдали за подъездом дома номер 18 по Лорлер-драйв. Джон знал от Минкс, что это единственный выход и что, как правило, все уходят из дома между десятью и одиннадцатью. Действительно, вскоре они увидели, как один за другим вышли двое мужчин. Один – вполне приличного вида, вероятно слуга. Второй – куда менее респектабельный.
   – Арамбур, – прошептал Бидо.
   – Вы его знаете?
   – Еще бы! Мы вместе сидели за одной партой. Жаль, что он сбился с пути.
   – Как вы думаете, он способен вести с Грюнфельдом двойную игру?
   – Ни в коем случае. Арамбур не блещет умом. Вот установить сигнализацию – это пожалуйста! Он великолепный электрик.
   – Электрик? Так-так...
   Они молча закурили. Около одиннадцати часов Джон отправил Бидо в ближайшую телефонную будку позвонить Грюнфельду.
   – Если никто не подойдет, повесьте трубку, но подождите подольше.
   Бидо вернулся через пять минут – трубку не сняли!
   – Тогда, я думаю, можно идти. Но осторожнее: вспомните, какой заряд электричества встретил нас у Гарстона!
   К счастью для двух полуночных гостей, одна сторона дома выходила в совершенно пустынный тупичок, и они могли действовать спокойно. На этот раз Джон из предосторожности захватил с собой гальванометр. Кроме того, Минкс указала, где проходят провода. Поэтому двум молчаливым и ловким мужчинам не потребовалось много времени, чтобы взломать толстый ставень и вырезать в стекле достаточно широкую дыру. Бидо быстро работал стекольным резцом, а Джон придерживал вантуз. За стеклом был еще один ставень, металлический. Он казался довольно тонким, но Джон знал, что тут проведен ток очень высокого напряжения. Стрелка гальванометра это подтвердила. Барон натянул плотные резиновые перчатки с эбонитовыми пластинками на кончиках пальцев и, вооружившись автогеном не толще карманного словарика, начал резать стальной ставень. Странные перчатки мешали работать с привычной скоростью, но они обеспечивали надежную защиту. Бидо наблюдал за окрестностью, подавал инструменты и по мере возможности прикрывал пламя автогена прорезиненной тканью. Наблюдая за работой, он не мог сдержать восхищения превосходно сделанным и подобранным инструментарием Барона.
   За десять минут Джон вырезал достаточно большую дыру, чтобы просунуть руку и открыть внутренний шпингалет. Двое мужчин в мгновение ока проникли в комнату, которая, как и говорила Минкс, служила библиотекой. Дверь оказалась заперта на ключ. Бидо получил увлекательный урок молниеносного взлома, и они вошли в большой холл.
   – А теперь – в кабинет Грюнфельда. Это на втором этаже.
   – На вашем месте, сэр, я бы сперва отключил ток. Если всем этим занимался Арамбур, то он явно не ограничился одними ставнями.
   Бидо не ошибался. Гальванометр показал, что почти по каждой двери пропущен ток высокого напряжения.
   – Черт возьми! Похоже, ваш Грюнфельд прячет в своем логове что-то дьявольски важное, сэр! А что, если поискать генератор? При таких электрических установках он наверняка должен быть где-то в доме!
   – Да, пожалуй. Начнем с подвала.
   Там действительно оказалась совершенно голая цементированная комната, на двери которой виднелась большая надпись красными буквами: "Не прикасайся – сгоришь живьем".
   – Право же, лучше последовать совету. Поглядите-ка на этот стальной кабель. Готов биться об заклад, он-то и питает всю систему.
   – Если б мы только могли перерезать его, сэр!
   – Перерезать? Мы взорвем его, Бидо. Не думаете же вы, что я прогуливаюсь без динамита?
   Он быстро сунул палочку взрывчатки между кабелем и стеной, приладил шнур и поджег.
   – Пойдемте. У нас есть три минуты, и лучше провести их в холле.
   Ровно через три минуты они услышали приглушенный взрыв. Джон, до сих пор пользовавшийся только фонариком, зажег свет – люстра загорелась.
   – Черт! Ничего не вышло, – выругался Бидо.
   – Почему? Эта система и освещение совсем не обязательно должны питаться от одного кабеля. – Джон поднес гальванометр к замку – стрелка не шевельнулась. – Видите?
   – Я все-таки взгляну, что делается в подвале, – осторожно заметил француз.
   Скоро он вернулся с сообщением, что все в порядке – кабель разнесло вдребезги.
   – Так идемте на второй этаж!
   У двери кабинета Бидо с улыбкой остановился.
   – На этот раз, сэр, я позволю себе войти первым. – И, не дожидаясь ответа, он толкнул дверь.
   – Прекрасно, – вздохнул Джон. – Кажется, мистер Грюнфельд забыл о своих кровожадных планах.
   Он включил люстру, и хрусталь засверкал тысячами огней. Кабинетом Грюнфельду служила роскошно обставленная комната, ее общий стиль нарушал только внушительный сейф в углу.
   – А, вот это для меня! Пока я буду заниматься этим зеркальным шкафом, Бидо, поищите-ка по углам: кокаин должен быть тут, но Минкс не смогла или не захотела сказать, где именно.
   Джон склонился над замком сейфа и принялся за дело. Присутствие француза избавляло его от обычной в таких случаях легкой тревоги, никогда еще Барон не чувствовал себя так спокойно. Его отвлекло неожиданное восклицание Бидо.
   – Вот сволочи!
   Джон обернулся. Бидо стоял возле двери и напряженно смотрел вверх.
   – Вы хотели знать, какой прием вам готовили, сэр? Похоже, он был бы очень жарким, если можно так выразиться, – по телу француза пробежала нервная дрожь.
   Барон поднял голову и с удивлением увидел предмет, совершенно безобидный с виду, но более чем неуместный в кабинете: лейку душа.
   – Не понимаю!
   – Зато я понимаю, сэр. Это ужасно, но вполне в духе Грюнфельда.
   – Думаете, он хотел устроить мне душ? – пошутил Джон. – Вы боитесь, что баллончик заправили бы кислотой?
   – Да нет, сэр, хватило бы и самой обычной водопроводной воды...
   – Но от нее еще никто не умирал!
   – Если только не стоять на полу, по которому пущен мощный ток, и не опираться о такую же дверь!
   Джон в ужасе отшатнулся – он начал понимать.
   – Но если бы к двери был подведен ток, я бы не смог ее открыть!
   – В том-то и дело, сэр, готов спорить на что угодно, они отключили бы ток и дали вам возможность открыть дверь, вы бы вошли, ничего не подозревая, и попали под душ. Поглядите: душ подсоединен к замку и включается автоматически... в этот момент Лаба или Арамбур в кабинете либо в подвале врубил бы ток на полную мощность. И вы сгорели бы как спичка, даже не успев понять, что произошло! Потому я и говорю: какие сволочи!
   Бидо побледнел от негодования, а Джон почувствовал, как его захлестывает волна холодного бешенства.
   – Да, довольно гнусно!
   – Но мы с ними сыграем шутку на свой лад. Уж я откопаю их поганый кокаин!
   И молодой француз с невероятной быстротой начал поднимать подушки, опрокидывать кресла, сдирать со стен картины и расшвыривать книги. Это так позабавило Джона, что он перестал ощущать подступившую было в горлу тошноту.
   – Вернусь-ка я к своему сейфу!
   Бидо приподнял толстый палас, покрывавший весь пол.
   – Видите, сор, я не ошибся: стальные пластины! Наверняка для того, чтобы по ним пропускать ток.
   Он яростным пинком отшвырнул палас.
   – Смотрите-ка, они кончаются здесь... а дальше – опять дерево. Почему бы это?
   Джон быстро на ray лея.
   – Я знаю почему! Глядите...
   Он взял отвертку, подковырнул паркетину – под ней лежали аккуратно перевязанные пакетики. Джон и Бидо быстро разобрали паркет. Все пространство приблизительно на двух квадратных метрах оказалось заполненным одинаковыми пакетиками, и каждый весил не меньше фунта!
   – Хоть в этом Минкс не соврала! Тут хватит отравы на долгие месяцы для всех лондонских наркоманов!
   Бидо широко открыл бледно-голубые глаза.
   – Теперь мне понятно, зачем Грюнфельду потребовалась такая мощная система защиты!
   – А я знаю, что Гарстон прячет на чердаке и почему он запирает его на замки для сейфа! Кстати, о сейфе: мне надо все-таки открыть его. Я хочу получить обратно маску и прочее снаряжение, которое у меня стащил Лаба. Как только я им завладею, Грюнфельд уже ничего не сможет со мной сделать.
   Джон не знал, что в это время Лаба за рулем большого черного "ягуара" едет в Хемпшир... к Лорне.

18

   Мэннеринг и Бидо без приключений выбрались с Лорлер-драйв, вернулись в мастерскую и, прихлебывая крепкий кофе, стали разбирать бумаги, которые Джон взял в сейфе Грюнфельда. Они обнаружили массу интереснейших документов: Грюнфельд возглавлял международную банду, распространяющую наркотики на континенте и в Англии. Гарстон, их лондонский агент, сбывал товар в табачных лавках. Они узнали также, что Лаба половину времени проводит в Лондоне, половину – в Париже и что Минкс связывает с бандой только то, что она имела сомнительную честь понравиться Грюнфельду. А главное – что этому последнему до сих пор удавалось оставаться не известным полиции тех стран, в которых он действовал.
   К утру Джон задремал, а Бидо отправился за яйцами и ветчиной. Около одиннадцати француз разбудил Мэннеринга и предложил чашку чаю.
   – Вы готовите кофе, как итальянец, а чай – как англичанин. Как насчет того, чтобы вернуться к прежней профессии? Мне очень нужен слуга. И плевать я хотел, есть у него шрам или нет. Да, я ведь забыл представиться; в повседневной жизни меня зовут Джон Мэннеринг.
   В бледно-голубых глазах мелькнула улыбка.
   – Благодарю за доверие, сэр. А меня – Жан Бидо.
   – Поедемте ко мне. Здесь просто временное убежище Барона. По дороге я заскочу в банк и положу в сейф все эти бумаги.
   И они отправились на Кларедж-стрит. Как Джон и предполагал, вскоре зазвонил телефон. Сначала Джанет поинтересовалась, сумели ли ее близнецы выполнить задание мистера Мэннеринга. Потом позвонил Бристоу: сэр Дэвид чувствовал себя лучше, зато Линч совсем вышел из строя, а...
   – ...А вы в прескверном настроении, Билл. Ничего, в скором времени я надеюсь явиться с подарком, который доставит вам массу удовольствия. Но пока это сюрприз. Так что, будьте любезны, не задавайте вопросов, и мне не придется вас обманывать.
   Билл со вздохом повесил трубку.
   – Сейчас вы слышали образчик моих бесед со Скотленд-ярдом, дорогой мой Бидо. Как видите, я в прекрасных отношениях с полицией. Вас это не пугает?
   И снова зазвонил телефон. Это был Грюнфельд. Но Джон с трудом узнал его голос – столько в нем было ярости и дикой злобы. Грюнфельд задыхался от бешенства.
   – Значит, вы меня на?.. Если вы думаете, что я так оставлю ваше вторжение...
   – А мне наплевать... – с иронией начал было Джон.
   – Вряд ли вы станете плевать на то, что я вам сейчас скажу. Слушайте меня внимательно, не перебивая, или я брошу трубку! Скоро за вами приедет Лаба, и вы без разговоров поедете с ним. Лаба привезет вас ко мне в Ламбет, где вы найдете одну свою знакомую... очень близкую знакомую... мисс Фаунтли. Заодно я прибрал к рукам маленькую ла Рош-Кассель, но это, наверное, вас волнует гораздо меньше. Да, кстати, если Лаба заметит, что за машиной следят, он тут же вас высадит... а мисс Фаунтли отправится путешествовать со мной.
   Джон повесил трубку. Лицо его смертельно побледнело. Бидо с удивлением взглянул на своего нового шефа.
   – Дурные новости, сэр?
   – Похоже на то! Мы слишком рано начали радоваться, Бидо. Грюнфельд припрятал в рукаве крупный козырь. Сейчас за мной приедет Лаба, и лучше ему вас не видеть – иначе все может очень плохо кончиться.
   – Что я могу для вас сделать, сэр?
   – Крепкий кофе. И дайте мне подумать.
   Через десять минут Джон набрал номер Ярда, но инспектор Бристоу, как ему сообщили, только что вышел.
   – Это вы, Тяжеловес? Говорит Мэннеринг. Когда вернется Билл? В два? Ладно. Как только он появится, передайте ему, чтобы разослал патрули по всему Ламбету! Да, Лам-бе-ту! Нет, я не знаю точно, в каком месте... Если бы знал, сказал бы. Но обещаю, что в этом районе сегодня будет фейерверк! Не забудьте, Тринг, это очень важно. И еще скажите инспектору, что Грюнфельд похитил мисс Фаунтли. Да, я согласен с вами, это ужасно!
   Джон повесил трубку, перешел в ванную и достал из аптечки коробочку, наполненную желтым порошком. Порывшись в карманах, он нашел спичечный коробок, выбросил из него спички и до половины насыпал порошка. Потом он вынул из ящика секретера палочку динамита, развернул обертку, добавил к порошку немного взрывчатки и, тщательно закрыв коробок, положил его в карман брюк. Бидо удивленно и грустно следил за действиями Джона.
   – Я не могу отпустить вас одного с этими убийцами, сэр...
   – И однако, мой бедный друг, ничего другого нам не остается! Но если у меня выйдет то, что я задумал, мы покончим с ними навсегда!
   Ровно в два часа появились Лаба и Арамбур.
   – Как вам удается входить в мой дом без звонка? – поинтересовался Джон.
   – У меня просто-напросто есть ключ. А теперь поторапливайтесь. Во-первых, где бумаги, которые вы утащили сегодня ночью из Баттерси?
   – В сейфе банка.
   – Очень кстати. Нам все равно надо туда заехать: вы заберете свою коллекцию драгоценностей и подарите нам. Возьмите и деньги, но не слишком много, чтобы не привлекать внимания.
   – Прежде всего вы ответите на один вопрос, – сказал Джон.
   – И не подумаю.
   – Ответите, или я не двинусь с места. Можете изрешетить меня, если угодно. И, клянусь, я не шучу! Как чувствует себя мисс Фаунтли?
   Тонкие злые губы искривились в подобие улыбки.
   – Успокойтесь, хорошо. Она со своей новой подружкой – маленькой ла Рош-Кассель. А теперь в путь! Я думаю, не стоит напоминать, что револьвер у меня в кармане и я не пожалею костюма, если вас придется пристрелить.
   Сначала они поехали в банк. Джон небрежно спустился в подвал, вынул из сейфа драгоценности, мысленно поздравив себя с тем, что самые ценные вещи доверил бронированной камере лорда Фаунтли, и взял в банке две тысячи фунтов десятифунтовыми бумажками. Потом вернулся в черный "ягуар".
   Машину вел Арамбур. Лаба, сидя рядом с Джоном, молча курил.
   – Скажите, Лаба, как вы можете убивать просто так, не задумываясь зачем и почему? – спросил Джон с сочувственным интересом то ли исповедника, то ли психиатра.
   – Вероятно потому, что мне самому совершенно наплевать на смерть, – просто ответил француз.
   – Вам безразлично, жить или умереть? – удивился Джон.
   – Да. – Черные глаза впервые взглянули на Мэннеринга без враждебности. – Вот уже много лет мне хочется только одного: вернуться в родной городок. Но невозможно – там меня мгновенно накроют... А стало быть...
   – Но вы принимаете такие меры предосторожности...
   – Мне безразлично, жить или умереть, но я не выдержу и суток тюрьмы. И вообще, хватит болтать. Наденьте-ка лучше очки.
   Когда трое мужчин вошли в кабинет Грюнфельда в Ламбете, тот, сидя рядом с Минкс, пил кофе. Молодая женщина улыбалась. Джон заметил, что зрачки ее сильно расширены.
   – Ну, что ты принес, Лаба? – осведомился Грюнфельд.
   Лаба выложил на стол бумаги, деньги, драгоценности. Кольца покатились на пол. Минкс, а за ней Грюнфельд кинулись подбирать. Лаба невозмутимо наблюдал эту сцену, презрительно улыбаясь. Мэннеринг встретился с ним глазами.
   – Что, Лаба, не очень приятно смотреть на этих двух гарпий?
   Француз не ответил. Зато Грюнфельд подскочил как ужаленный и злобно рявкнул:
   – Дай этому молодчику по физиономии, Лаба!
   – Я могу убить его, патрон, но бить по лицу не стану. В конце концов, он храбрый малый, – спокойно проговорил француз.
   – Тогда ты, Арамбур!
   – А, электрик, – пробормотал Джон, – сейчас посыплются искры...
   Не успел он договорить, как тяжелая лапа Грюнфельда с размаху саданула его по лицу. Один раз, два, три... Джон, стиснув зубы, молчал. Наконец, взяв себя в руки, он смог прошептать:
   – А вы, Минкс, не вмешиваетесь? А ведь я когда-то защитил вас...
   Молодая женщина молча опустила голову. Лаба подошел к Грюнфельду.
   – Вы считаете, мы можем зря тратить время, патрон? Один вопрос, Мэннеринг: где Звезды? И все будет кончено.
   Джон посмотрел ему в глаза.
   – Ни за что на свете я не стал бы отвечать вашему жуткому хозяину, но вам... только я решительно не знаю, где эти чертовы Звезды, и сейчас мне вообще на все наплевать. Я пришел за Лорной, остальное не имеет значения.
   – Ты что, воображаешь, будто я отдам тебе твою Лорну? Ты бредишь, мой мальчик, – хихикнул Грюнфельд.
   – Значит, ее здесь нет? Вы провели меня?
   – Да тут твоя Лорна! Гляди-ка, вот ее платочек. А уж молчунья! Ни слова не сказала. Зато француженка, та – наоборот. Какими только словами она нас ни крыла! Забавная девчонка, – Грюнфельд сально рассмеялся. – Главное, не беспокойся за них, я займусь обеими. И скучать не дам: быстро познакомлю с прелестями кокаина. Через месячишко станут похожими на Минкс... и готовыми на все за понюшку!
   Гортанный голос продолжал что-то говорить, но Джон уже ничего не слышал. Ему казалось, он бредет в тумане, и туман все сгущается – вот-вот задушит. С тех пор как позвонил Грюнфельд, Джон стал опасаться за жизнь Лорны, но, оказывается, ей грозит еще худшая беда. Лорна и наркотики! О Боже! Мэннеринг хорошо знал молодую женщину, чтобы представить, как она борется до последнего. Но он также знал, что перед наркотиками не устоит и самый сильный характер... Джон вспомнил Минкс на коленях, умоляющую, ломающую руки... Лорна станет наркоманкой!
   До него вновь донесся голос Грюнфельда.
   – ...Я не забываю, что у ее отца одна из крупнейших коллекций драгоценностей во всей Англии. Нам будет чем наполнить карманы. А что до маленькой француженки, то она достаточно хороша собой, чтобы заменить Минкс, когда та выйдет в тираж, а при ее темпах это произойдет очень скоро!
   Минкс с криком ярости бросилась на Грюнфельда и хотела вцепиться ему в физиономию, но бандит одним щелчком отшвырнул ее на ковер.
   – Мы сейчас уезжаем из этого дома, Мэннеринг. У меня очаровательная вилла в деревне. Но перед отъездом я вас наконец-то уничтожу!
   – Я хочу кое-что вам сказать, – как во сне проговорил Джон.
   Теперь у него была только одна цель: выиграть время. Тяжеловес наверняка уже предупредил Бристоу, и если тот отыщет его след, то полиция явится сюда часа в четыре...
   – Я хочу кое-что вам сказать, – повторил Джон. – Я дал полиции адрес Гарстона. Она заставит его говорить.
   Грюнфельд мерзко рассмеялся.
   – Успокойся, он теперь не много расскажет!
   – Я дал также адрес в Баттерси. Сегодня в полночь полиция перероет там все вверх дном. У вас еще есть время перевезти товар...
   Грюнфельд пожал плечами.
   – Тем хуже для товара. Взамен у нас есть твои драгоценности, а скоро к ним прибавится вся коллекция Фаунтли. Одно вполне компенсирует другое...
   – Раз вы собираетесь убить меня, Грюнфельд, дайте хотя бы попрощаться с мисс Фаунтли.
   – Об этом не может быть и речи!
   – А почему бы и нет, патрон, – вмешался Лаба, – если он предпочитает это рому и сигарете...
   – Ты что, не видишь? Мэннеринг просто хочет выиграть время. Неужели надеется, что я передумаю?
   Неожиданно тишину нарушило негромкое дребезжание. Грюнфельд страшно побледнел. Минкс испуганно вскрикнула. Один Лаба не дрогнул, а лишь крепче сжал пистолет.
   – Что бы это могло быть? – глухо пробормотал Грюнфельд.
   Лаба быстро вышел. Через полуоткрытую дверь было слышно, как он с кем-то разговаривает.
   – Я должен предупредить хозяина, Лаба. Дом оцеплен полицией!
   Мэннеринг не смог сдержать удивленного восклицания: он сразу узнал этот гнусавый, слегка тягучий голос! И в тот же момент на пороге появился Клайтон – драчливый петушок, Клайтон, только что назвавший Грюнфельда хозяином!
   – Ты уверен в том, что говоришь, Ричард? – вне себя от страха воскликнул Грюнфельд.
   – Еще бы!
   – Все заперто, патрон, они не сумеют сразу войти, – заметил по-прежнему спокойный Лаба.
   – В любом случае мы сможем улизнуть по реке, – сказал Грюнфельд, пытаясь взять себя в руки. – Я соберу все, что нам нужно, а ты, Лаба, отведи Мэннеринга вниз, прикончи его и тащи сюда женщин. Вы, Арамбур и Ричард, идите займитесь катером. И пусть никто не впадает в панику – время у нас есть. Пока еще эти господа взорвут двери! Им придется здорово повозиться!

19

   Лаба повел Мэннеринга по знакомому коридору и велел спускаться по лестнице. Джон отчаянно пытался что-то придумать, но щекочущее спину дуло револьвера путало мысли.
   – Кому вы поручили следить за нами, Мэннеринг? Я ничего не заметил...
   – А за нами никто не следил! Все гораздо хитрее. У меня в кармане лежал коробок, набитый серой и динамитом. Выходя из машины, я сунул в коробок недокуренную сигарету... а потом бросил на тротуар. К счастью, вы не обратили на это внимания! Я заранее предупредил полицию, и весь район патрулировали. Небольшой взрыв, а главное, клубы серного дыма сделали остальное: мои друзья из Ярда поняли, где искать!
   – Браво! – как хороший игрок, Лаба сумел оценить ловкость противника. – Это достойно Барона!
   Мэннеринг остановился, не обращая внимания на упиравшийся ему в спину пистолет.
   – Помогите мне отсюда выбраться, Лаба, и я обещаю, что полиция оставит вас в покое.
   – Английская – может быть. А Сюртэ? Нет, меня это не интересует. Продолжайте спускаться, и побыстрее! Но кое-что я все-таки могу сделать для вас и для этих девушек... Я запру вас вместе с ними и оставлю пистолет. Если полиция до вас доберется – вы спасены. В противном случае убейте их обеих. Все лучше, чем судьба, которая ожидает их с Грюнфельдом.
   – Спасибо, Лаба, – просто сказал Джон.
   Они подошли к двери с большой цифрой 2. Лаба вынул из кармана ключ.
   – Я впервые нарушаю приказ патрона. Но мы с ним никогда не могли прийти к согласию насчет наркотиков. И к тому же я слишком близко наблюдал, что он сделал с этой несчастной Минкс!
   Дверь открылась. Джон увидел Лорну. Молодая женщина спокойно сидела в кресле. Лицо ее казалось усталым, но глаза улыбались. У двери с самым независимым видом стояла Мари-Франсуаза.
   – Ну вот, я вас оставляю, – сказал Лаба. – Желаю удачи...
   Лорна не шевельнулась, но Мари-Франсуаза, подмигнув Джону, вдруг бросилась вперед, прямо под ноги Лаба. Тот от удивления на секунду потерял равновесие, и Джон успел выбить у него из рук пистолет. Мари-Франсуаза живо схватила оружие и протянула Мэннерингу.
   – Ловко! – вскочив с кресла, воскликнула Лорна. Она оживилась, но не больше, чем на матче по боксу.
   Лаба с быстротой молнии метнулся в коридор и потянулся за вторым пистолетом.
   – Не двигайтесь, Лаба, я не хочу вас убивать.
   По лицу француза скользнула улыбка.
   – Жаль, – прошептал он и резко закрыл дверь.
   Джон хотел броситься следом, но Лорна его удержала.
   – Останьтесь с нами, умоляю вас!
   Мари-Франсуаза сидела на полу и, морщась, потирала ушибленное колено.
   – А я и не знал, что во Франции девушки играют в регби! Отличный бросок, Мари-Франсуаза!
   Девушка лукаво улыбнулась, но вдруг подскочила, как чертик из табакерки.
   – Моя сумка, Лорна! Где моя сумка?
   – О, эти женщины! – простонал Мэннеринг. – Минуты не могут прожить без своей пудреницы! Вот она, ваша сумка...
   И он потянул за ручку большую красную сумку, лежавшую на низком столике. Сумка скользнула, плохо закрытый замок раскрылся, и все содержимое высыпалось на ковер. Мари-Франсуаза бросилась на колени и стала лихорадочно подбирать свои сокровища.
   – Вы займетесь этим потом, детка, а сейчас надо торопиться.
   Вдруг Джон застыл: между перламутровой пудреницей, помадой и вышитым платочком что-то сверкало и переливалось разноцветными огнями.
   – Одна, две, три, четыре... Звезды, Джон, – выдохнула Лорна.
   А Мари-Франсуаза, нисколько не потеряв присутствия духа, проговорила:
   – Ну и чудесно, я очень рада! Честное слово, я уже просто не знала, как сказать вам правду!
   – Вы их нашли?
   – Да нет же! – Девушка с самым наивным видом широко распахнула глаза. – Они все время были у меня!
   Несколько секунд Джон боролся с яростным желанием отшлепать ее, как непослушную девчонку, но в конце концов весело расхохотался.
   – Ох, какая дурища! Можете благословлять свою звезду, это тот самый случай! Чуть-чуть позже – и вам бы пришлось объясняться с полицией, но, к счастью, мы еще можем поправить дело. Давайте-ка мне Звезды.
   – Но...
   – Живо!
   Мари-Франсуаза недовольно нахмурилась, но выполнила приказ.