Крылов Борис
Цвет невидимки

   Борис Владимирович Крылов
   ЦВЕТ НЕВИДИМКИ
   Поклонники сериала "Секретные материалы"!
   Вы считаете, что мир сверхъестественного и мир обычный пересекаются только в Америке? Вы полагаете, что Фокc Молдер и Дана Скалли - единственные специальные агенты, чья профессия - расследование паранормальных преступлений? Вы ошибаетесь!
   Это - российские "Секретные материалы". Российские хроники загадочного, непознанного. Потому что и в нашей стране ежедневно, ежесекундно происходят преступления, далеко выходящие за грань обыденного, привычного. И тогда начинается работа НАШИХ "специалистов по необъяснимому". ДРУГИЕ ситуации, ДРУГИЕ персонажи, и только истина - по-прежнему где-то там. Зато НЕВЕРОЯТНОЕ - РЯДОМ.
   Все события, персонажи, военные и гражданские ведомства и
   структуры вымышлены.
   Полковнику Кирьякову от
   подполковника Игонина
   Докладная
   Довожу до вашего сведения, что при транспортировке археологических находок особой ценности были похищены два ящика с образцами. Один - со скелетом человека или гуманоида. Второй - с тремя шарами "Нга Нгуен". Наш коллега из Хошимина доктор Ван назвал их "крайне опасными и непредсказуемыми". Точных аналогов для перевода на русский не существует. Майор Андреев и я решили остановиться на данном толковании смысла слов. Шары были извлечены из четырех подземных гробниц. Этим погребениям, по самым предварительным прикидкам, более восьми тысяч лет. До настоящего момента извлечь шары "Нга Нгуен" в неповрежденном виде не удавалось никому. Помощь в работе нам оказал капитан спецназа (фамилии своей он не назвал), которого прислал знакомый вам Полковник ГРУ. В первом погребении шар взорвался, в остальных трех капитан устранил хитроумные устройства, разбивающие шары в момент подъема могильной плиты. Доктор Ван неохотно согласился с нашим предположением, что шары имеют аналогию с лампадами из гробниц Египта, Индии и Китая. И особо отметил, что возраст и мощь лампад не сравнимы с шарами "Нга Нгуен". Доктор Ван особо подчеркнул два слова - Возраст и Мощь. По его мнению, в шарах заключена сила тысячи воинов. Погребения, на первый взгляд, как раз и напоминали массовые захоронения. С такой трактовкой доктор Ван категорически не согласился. В качестве доказательства он рассказал нам легенду, согласно которой воины могли на сотни лет прятать от врагов души и физическую силу внутрь шара. Служитель культа впадал в состояние, аналогичное анабиозу. Через значительный промежуток времени он мог вернуть к жизни сначала себя, а затем оживить и воинов. Нарушить целостность погребений и убить воинов могло лишь "дыхание дракона". Что это значит - доктор Ван объяснить нам не смог. Поэтому вместе с шарами мы взяли из погребений образцы почвы и костной пыли.
   Скелет гуманоида мы изучили и считаем, что это банальная мутация на генетическом уровне, то есть уродство. Доктор Ван на вопросы о скелете, кроме слов о некой "ментальной" взаимосвязи с погребениями, вразумительного ответа не дал. Мы относим это на счет языкового непонимания. По нашему мнению, скелет не представляет такого же интереса, как другие находки. Точный возраст скелета можно будет определить лишь с использованием специальной аппаратуры. Допускаю, что он был подхоронен в более поздний период. Считаем совершенно необходимым немедленно приступить к поиску таинственных шаров, поскольку они могут представлять ценность не только археологического, но и военно-технологического характера. Вьетнамские ученые, даже "гражданские", редко ошибаются в оценке мощи любого потенциально возможного оружия.
   Судя по всему, ящики были украдены в Ташкенте во время посадки и дозаправки самолета 18 мая 1979 г. Отсутствие ящиков обнаружили в Москве, но не сразу, а лишь 21 мая.
   Прошу на расследование кражи направить лучших специалистов из военной разведки.
   Подполковник Игонин, подразделение
   армейской археологии. Азиатский регион.
   Генерал-майору Кирьякову
   Срочно
   Написано от руки в одном экземпляре
   Докладная
   14 февраля 199_ г.,
   19:00 по местному времени
   Довожу до Вашего сведения, что нами был взят под наблюдение объект под условным кодом "Об ООХ".
   Описание "Об ООХ": рост примерно 180 см, крепкого телосложения, короткая стрижка, волосы темные, судя по всему крашеные, возраст 40-60 лет. Документы на Слепцова Г. П. (паспортные данные прилагаются).
   Прилетел в Ташкент вечерним рейсом из Киева и провел в городе 28 часов. За это время встретился с бывшим начальником таможни и бывшим директором службы военного досмотра, проживавшими на территории военного городка. Заключения судмедэксперта о причине наступления смерти обоих прилагаются. Мы дважды выходили на след "Об ООХ". В обоих случаях он легко ушел от наблюдения. Сразу после полуночи группой из десяти человек, которой руководил "Об ООХ", был захвачен военно-транспортный самолет, взявший курс на Душанбе. Мы связались с начальником военного аэродрома Душанбе, но ни помощи, ни минимальных сведений не получили. В 15:30 из Душанбе пришло сообщение от нашего человека, что похищенный самолет действительно садился для заправки, а затем, взяв на борт еще десятерых, взял курс на Афганистан.
   Не сомневаюсь, вам понятно, о ком идет речь. Считаю маневр ложным, поскольку "Об ООХ" объявлен властями Афганистана военным преступником.
   Подпись неразборчива
   1
   20 марта, 18:00
   Темноволосый, крепко сложенный мужчина в дорогом итальянском костюме сидел за столиком ресторана в центре Москвы. Он любил это место и двадцать, и тридцать лет назад. Сейчас оно нравилось ему еще больше, чем прежде. Официант уже принял заказ; в ожидании ужина мужчина чуть расслабился, о чем невозможно было догадаться, глядя на его волевое лицо и упрямый подбородок: то, что происходило у него внутри, никогда не отражалось на лице. Он чуть прикрыл веки и вновь начал вспоминать. Он часто предавался воспоминаниям, когда ожидал праздника "вкуса и запаха". К остальной штатской жизни он привык, но кулинарные ее изыски не давали ему покоя.
   Когда это произошло с ним? Совсем недавно, в октябре прошлого года. "Приговоренный к пожизненному заключению вышел на свободу..."
   "Темнота, когда он лежал, не покидала его. Да он и сам ложился, чувствуя, что она вот-вот накинется, поэтому плевать на нее хотел. Ему не было скучно подолгу лежать в темноте и одиночестве: он мысленно репил задачи, которые формулировал для себя, и не всегда с уверенностью мог сказать открыты глаза или закрыты. Время суток - день-ночь - значения для него не имело, хотя легко определялось по шуму за окном.
   Ко всему можно привыкнуть. И он давным-давно привык.
   После укола зрение вернется. Глаза, как у слепого котенка, раскроются, он переберется на кухню и сможет поговорить с сестрой, пока та готовит ему поесть. Потом он побреется и, как только вновь останется один на несколько часов, засядет возле окна.
   Окно оставалось единственным визуальным тренажером, сил спуститься по лестнице не хватило бы даже на едну-едииственную попытку. Реален был лишь один вариант - вниз головой с балкона. Но этого никогда не произойдет. Он не позволит себе даже секундной слабости. Сейчас, как никогда прежде, он силен духом, а мышечная слабость, при желании и умении, быстро устраняется. Но пока, даже в те часы, когда возвращался в трехмерный мир квартиры, он был не в состоянии выполнить пары элементарных гимнастических упражнений.
   Тело вторично, главное - мозг, который, как это ни странно, работал с каждым днем все лучше. И зрение стало настолько острым, что он, будто сидящий у окна снайпер, изучил со своего двенадцатого этажа все потенциальные "цели" в радиусе до двух километров. Дом стоял на холме, так что город расстилался перед ним как на ладони. Он знал каждого человека на каждой улице и в каждом окне; с первого выстрела мог бы положить любого. Он видел, как люди спят, едят, одеваются. Он видел, как играют дети, как старики забивают "козла", как прикуривает в кустах дилетант, абсолютно неграмотно заложивший бомбу, из-за чего "цель" осталась вне зоны поражения, а погибли посторонние люди. Он видел этих людей раньше, но жалости к ним не испытывал, ведь и сам использовал их, как живые мишени.
   За последний год он научился отлично видеть "цель" даже в сумерках. Это новое качество было просто бесценным, и он подолгу оттачивал его, изучая сквозь тонкие шторы татуировки на телах любовников и формы сосков у любовниц. Он не подглядывал за процессом ввода-вывода, поскольку секс, в столь ужасающем состоянии собственной плоти, его не интересовал. Когда-то он старался не пропустить мимо ни одной юбки. Ничего, он еще свое возьмет. В этом нет сомнений. Будет еще и на его улице праздник.
   Когда стемнеет окончательно, он переберется к телевизору. Если не смотреть телевизор, слепота придет лишь на рассвете, если смотреть - часа через два-три. Он выбирал для себя последнее, чтобы быть в курсе всех событий. Можно слушать радио, но он старался запоминать не только голоса, но и лица. Раньше и он являлся частью жизни по ту сторону экрана, был способен влиять на "что-там-у-них-происходит". Теперь, на взгляд со стороны, он - старик, еле передвигающийся по квартире.
   Он даже придумал название для своего недуга, исходя из слов "больной", "глухой" и "слепой". Он не считал себя слепым, поэтому дал себе кличку "Темной". В своих ночных приключениях он именно так и обращался к себе: "Майор Темной, вам поручено захватить президентский дворец в Тайбодже! И принести из подвалов все сокровища!" Игра помогала скоротать время и преодолеть стресс.
   Сколько лет он уже в заточении? Двенадцать? На что оставалось бы надеяться любому другому на его месте? Скорее всего, только на чудо. Что заставляло бы тянуть лямку какого-нибудь нытика? Только ожидание ежедневного укола, аналогичного побудочной дозе водки, которую опрокидывает в себя дрожащей рукой давно опустившийся человек. Нет, его ежедневное возвращение в мир света не являлось этим ублюдочным глотком Никаких соломинок - он не утопающий! Он имеет цель, хочет понять, что с ним произошло, кто поставил этот скотский опыт, превративший его в инвалида. Он догадывался, чья это работа. Но чего стоит сейчас его догадка?!
   Он надеялся, нет - рассчитывал на чудо, которое поставит его на ноги. Чудеса справедливости, как он считал, случаются всегда. И когда он вернет себя прежнего - вытрясет правду. Это он умеет. На этом свете он ничего другого не умеет лучше, чем вытрясать правду. Из кого угодно. Не было еще человека, который бы не ответил на его вопрос. "Майор Темной, выясните у пленного, где они спрятали то, что мы ищем!" - "Я уже выяснил, товарищ генерал! Я уже сбегал туда, пролез сквозь игольное ушко и все принес. Можете пересчитать!" "Тогда проследуйте для получения очередного укола!"
   Укола заставляло ждать ежесекундно зудящее внутри чувство мести. И он ждал, когда придет сестра и сделает укол. Спасибо ей за то, что не бросила, что ходит каждый день и делает уколы, покупает лекарство, шприцы. Деньги у нее есть. Вернее, это бывшие его деньги, которые он получил за два десятка вылазок в страны Азии, всякие Тутбоджи, Тамбоджи и Хренбоджи. Ему всегда хорошо платили. И за работу, и за то, что молчал о работе, когда остальные начинали рассказывать. Его дважды ловили и пытали. Пытали по-настоящему. Первый раз свои, чтобы проверить, начто способен. Второй раз - хренбоджийцы. И оба раза он убегал, круша вокруг себя всех и вся.
   Теперь, которое длится долгие годы, деньги ему нужны не были, и он отдал их сестре. Пусть сама распоряжается...
   Ключи приятно "зазвонили", будто колокола, и дверь открылась. Сестра повесила пальто, включила в комнате, где стояла кровать, бактерицидную лампу, прошла в ванную и тщательно вымыла руки. Затем достала из шкафчика на кухне одноразовые шприцы, вернулась в комнату и, забыв выключить лампу, села прямо на кровать. В этом было нечто необычное, ведь Лиза, свято веря в стерильность, нормы которой соблюдала смешным для него - образом, первым делом садилась на стул возле кровати и делала укол. Он уже подготовился: закатал рукав и подложил под локоть кулак. Сестра продолжала сидеть тихо, как мышка. Они выработали за долгие годы некое негласное правило - не начинать разговор до укола; сегодня он не выдержал непонятного тягостного молчания и спросил:
   - В чем дело? В аптеке кончился пуларин? Или у нас деньги?
   - Деньги есть. И лекарство в аптеках не кончилось. Но я сегодня принесла другой препарат. Совершенно новый. Одна знакомая из смежной лаборатории привезла из Германии. Ездила в командировку и закупила как бы для работы, а на самом деле - для своей матери. Но лечащий врач запретил. Сказал, что препарат, судя по аннотации, слишком сильный и он не возьмет на себя ответственность...
   - Для старухи, но не для меня! - перебил он сестру. - Давай-ка испробуем на мне! - Что-то екнуло в груди - он был готов ставить на себе любые опыты.
   - Я тоже об этом подумала. И даже принесла ампулу. Но что, если...
   - Никаких если! Давай попробуем! Думаешь, мне не надоело валяться здесь день и ночь?
   - К тому же препарат - не совсем лекарство, а скорее реактив для биохимических анализов, - продолжала сестра, проигнорировав его вопрос.
   - Очень ты умные слова говоришь. Мне наплевать, для кого предназначен этот ваш химикат - для змей, кенгуру, устриц или микробов. Мне вон туда ужас как хочется! - Он выразительно указал на окно, а затем не менее выразительно похлопал ладонью по сгибу левой руки, куда следовало сделать укол.
   - Ладно, - вздохнула сестра. - Но давай для первого раза хотя бы не всю ампулу. Точную дозу мы не знаем. Да и не вводили его прежде. Мало ли какие аллергические...
   - Я не грудной ребенок, и у меня не возникло аллергии даже во Вьетнаме на о-вэ.
   - Ты мне зубы не заговаривай своим Вьетнамом. Небось болтался по борделям, вот и подцепил какую-то гадость...
   Она часто повторяла это обвинение, но он никак не реагировал, лишь улыбался в ответ. Сегодня наконец-то спросил:
   - А почему ты так решила?
   - Ты из того типа мужчин, по которым женщины просто сохнут, - призналась она. - И не говори, будто сам об этом не знал!
   - Не знал, да еще и забыл, - шутливо ответил он, вспоминая уютные вьетнамские бордели...
   ...Спорить и оправдываться было бесполезно, ведь в таком плачевном состоянии сам себе он укола в вену сделать не мог. Дозировку, если, тьфу-тьфу-тьфу, препарат стоящий, действительно придется подбирать экспериментальным путем.
   - Ампула на сколько? - спросил он, поскольку про ампулы и таблетки знал достаточно много. Чего только не приходилось себе колоть в бедро прямо через одежду, чтобы не чувствовать боль или усталость, когда требовалось безостановочно идти по джунглям несколько дней подряд.
   - На пять, - ответила Лиза.
   - Тогда давай начинать с одного кубика, - предложил он, поскольку не рассчитывал, что любой другой вариант пройдет.
   Сестра, как он и предполагал, согласилась без дальнейших споров.
   Первое ощущение после укола было ужасным - по вене пустили не лекарство, а расплавленное железо. Он не закричал только потому, что умел сдерживать крик в любой ситуации. Неожиданную боль он тоже умел сдерживать, но о ее появлении следовало знать заранее, так легче с ней бороться. Когда боль уже обволокла тебя, ее значительно труднее отогнать.
   Минут через пять после укола огонь наполнил все его тело - от пальцев ног и до мочек ушей. Вот тогда-то он решился открыть глаза и невольно застонал. Но на сей раз не от боли, а от восторга. Светлый мир ударил утраченной полнотой красок, а в носу неистово "зачесались" давно забытые запахи. С кухни потянуло домашними котлетами!..
   Оказалось, он о многом забыл уже очень и очень давно. И вот теперь что-то новое и неведомое поднялось перед ним, и он вскочил на ноги, будто катапультировался с кровати. Сестра отшатнулась к стене, когда он инстинктивно выполнил несколько резких движений, выбив при этом дверь, но уже в следующий миг повалился обратно на кровать, поскольку сил и дыхалки хватило на несколько секунд.
   ...Он открыл глаза, когда стол был полон, официант стоял с бутылкой терпкого "Мукузани", а мимо во второй раз проходила дама, способная усилить ощущения от трапезы и провести с ним несколько часов на чистых простынях.
   - Поставьте второй прибор, - попросил он, - и пусть она присоединится.
   - Нет ничего проще, - с улыбкой ответил официант.
   2
   31 марта, 22:30
   "Все было рассчитано до секунды..."
   Вот только расчет делался наспех. В этот серо-грязный вечер Ализа и Сергей не могли бросить Игоря, пусть тот и ввязался не в свое дело. И хотя "вводную" они получили из рук полковника, разрешение на операцию было дано лишь в устной форме. Что означало - в случае прокола Игорю и сотоварищам, как иронично называл их группу полковник Гарлин, предстоит выпутываться самостоятельно.
   Несколько следующих минут Сергей смотрел по сторонам, как будто надеялся, что погода неожиданно изменится. Бесполезно - лучше не крутить головой, чтобы не растрепать "есенинский" чубчик, а следить за дорогой: вечеру на их работу наплевать, он останется таким же серым и невероятно грязным. Стемнеет рано; снега уже нет, а небо затянуто тучами, поэтому до наступления сумерек стоит остановиться и надеть линзы ночного видения. А насчет "наспех", напомнил себе Сергей, - это все отговорки, ведь работать чаще всего приходится "с листа", импровизируя по ходу дела.
   Ализа сидела рядом, закинув ноги на "торпеду", и делала вид, что спит. Хотя с нее станется, она может и в таком положении заснуть. Она была спокойна, зато нервничал Сергей. У них так всегда: если один спокоен, то другой дергается. И наоборот.
   Сценарий предстоящего читался спокойно. Небольшая роль Сергея после пары-тройки грубых фраз закончится красочным падением с парой пуль в бронежилете; Ализу актером в этот вечер вообще не назовешь, скорее уж суфлером - она спровоцирует перестрелку, когда найдет точку, чтобы не было понятно - кто и откуда стреляет. Так что работа как работа - ерунда, сели - поехали.
   Ализа повернулась и открыла глаза - как раз вовремя, ей тоже следует надеть линзы. Внешность можно не менять, оставаясь собой, - чуть раскосые глаза, тонкая ниточка бровей, чуть выпирающие скулы и черные как смоль, коротко подстриженные волосы. Сегодня ей, кроме черной шапочки, ничего и не надо - не на людях работает.
   Ровно в половине одиннадцатого Сергей вкатил старый бежевый "опель-рекорд" на Тумкову горку, как прозвали ее "чуки", и прижал к обочине. Место это находилось в нескольких километрах от Питера и считалось стопроцентно надежным. Менты и омоновцы сюда не совались, поскольку информация, которую здесь получали те же "органы", стоила того, чтобы "гараж" оставался неприкосновенной зоной. Дорога, если ехать дальше, обрывалась в километре от горки - ржавые трубы, битый кирпич и прочая строительная чепуха. Десять лет прошло с начала строительства дороги; никто не помнил, кому она понадобилась, но именно в глупом появлении заключалась вся прелесть ее существования. Щербатый асфальт, ямы с водой, распиленные стволы берез, - чурбаки постоянно появлялись на дороге, и их приходилось раскатывать по обочинам...
   В старом ангаре, который все называли "гаражом", проходили предварительные переговоры, а затем подписывались, кровью или водкой, окончательные договоренности. За полкилометра до горки дорога разветвлялась на асфальт и цивильный подъезд столетнюю, или еще старше, покрытую камнем мостовую. С обочины - от "опеля" и до гаража - тянулись доски почерневшей лестницы. Нормальные люди старались подъезжать по "мощенке".
   Сергей и Ализа сидели и ждали, когда клиенты свернут. С места, где они припарковались, ничего не было видно. Зато все прекрасно слышно. Ализа откинулась на спинку сиденья, не глядя достала пакет и занялась планомерным уничтожением яблок. Сергей вытащил пачку сигарет и пока выкурил пару, она тоже прикончила пару - но не штук, а килограммов.
   Вдалеке, с интервалом в тридцать секунд, проехали две машины. По звуку моторов - джип "чуков" и микроавтобус "геков". К их гулу вскоре примешался звук еще одного двигателя. В первых двух машинах его слышать не могли, хорошая акустика имелась только на горке.
   Сергей приоткрыл дверь, прислушался, вопросительно посмотрел на Ализу: чужая машина ехала теперь в их сторону. Да, хорошее место, чтобы слушать, но ничего отсюда не видно до самого последнего момента, поскольку дорога делала в овраге изгиб, а затем резко поднималась вверх. Вот и машина - едет километров шестьдесят, включив ближний свет. Можно предположить только одно - за рулем сбившийся с дороги пьяный водитель. Увидел, как сворачивал микроавтобус, а теперь и сам запутался.
   Въехав на горку, водитель включил дальний свет и ослепил Сергея и Ализу. Они разыграли сцену "влюбленная парочка": Сергей обнял Ализу за плечи, а она опрокинулась на него, прикрыв пистолет пустым пакетом и внимательно глядя в зеркало заднего вида.
   "Жигуль" въехал на холм, газанул, резко вильнул влево и впилился в зад "опеля".
   Ализа и Сергей пристегнуты не были, но пока они выскакивали из "опеля", потирая ушибленные места, водитель "Жигулей", какой-то парень лет четырнадцати-пятнадцати, в шлеме и с доской для скейтборда, оттолкнулся пару раз и помчался вниз, изящно объезжая в темноте рытвины. К его шлему, как у шахтера, крепился мощный фонарь. Сергей бросился к "жигулю", дернул за ручку дверь водителя - закрыта; он разбил рукояткой пистолета стекло, просунул руку и выдрал с мясом провода. Дальний свет отключился вместе с сиреной. Ализа внимательно следила за парнем. Через несколько секунд тот свернул в овраге направо и исчез. Ализа опустила пистолет и растерянно посмотрела на Сергея.
   Происшедшее было лишено всякого смысла.
   - Жалеешь, что не выстрелила?
   - Ей лет тринадцать. - Ализа покачала головой и принялась осматривать "жигуль".
   - А мне показалось, это был парень.
   Ализа молча пожала плечами, спор не имел принципиального значения. А вот "жигуль" ставил массу вопросов, на которые не имелось ответов, поскольку был не простым, а гаишным.
   - Ты что-нибудь понимаешь? - тихо спросил Сергей, закуривая.
   Ализа покачала головой и поинтересовалась:
   - Времени сколько?
   Сергей посмотрел на часы и тоже покачал головой.
   - Опаздываем на пару минут.
   - Ничего не меняем?
   - А что можно изменить, когда на связи только ты да я? Сергей щелчком запустил недокуренную сигарету вслед умчавшемуся в сумрак скейтбордисту и шепотом спросил в микрофон: Давай собираться? Мне как-то не по себе.
   - Думаешь, в гараже могли что-то слышать? - так же тихо ответила Ализа.
   Сергей ничего не ответил, в душе надеясь на лучшее. Но большой палец показал - слышно было отлично. Они достали из-под заднего сиденья остальное снаряжение и через минуту, бесшумно взбежав по скользкой деревянной лестнице, замерли, прижавшись к стене длинного узкого строения. Вблизи оно производило еще более отвратительное впечатление, чем издали, серый щербатый фундамент из кирпича, ржавые листы металла, едва удерживающиеся на перекошенной крыше, к которой возле самого угла тянется ржавая лестница. Вагонка со стен была ободрана несколько лет назад и унесена вместе с оконными рамами.
   Ализа потянула Сергея за куртку - ржавый оконный проем прямо над их головами наполнился светом. Сергей подставил Ализе плечо, она попробовала на прочность остатки лестницы, покачала головой: отсюда стрелять не получится.
   Она опустилась на колено, достала из рюкзака очки - прицел ночного видения, осмотрела площадку возле запасного выхода, заросли голых кустов на противоположной стороне. Потом сообщила Сергею знаками: семьдесят метров до микроавтобуса "геков", там водитель и пассажир.
   Ализа сдвинула прицел на лоб и уставилась в землю. Сергей присел рядом - возле стены лежали некие металлические части, выкрашенные черным лаком. В отличие от всего вокруг, ржавого и ободранного, они выглядели абсолютно новыми. Было в них нечто подозрительное, но изучать было некогда, поэтому Сергей потянул Ализу за собой. Они резво двинулись вдоль уродливой стены к центральному входу. Ноги в шипованных кроссовках не скользили на мокрой тропинке, в считанных сантиметрах от которой начинался темный, усыпанный истлевшими листьями овраг. Тропинка вывела на большую площадку; щербатые бетонные плиты заливало настоящее озеро. Двери были приоткрыты и едва держались на проржавевших петлях. Сергей огляделся и пошел по мосткам к следующему углу гаража, осторожно высунул нос.
   Метрах в тридцати, прямо посреди небольшого холма, стоял джип "тойота". Водитель безмятежно отдыхал на руле, подложив под голову скрещенные руки. Несомненно, это машина "чуков". С некоторых пор они перестали трезво оценивать ситуацию, считая, что на Тумковой горке им и море по колено.
   В двухэтажном гараже пахло свежим дерьмом. Невозможно было подумать, что здесь место встречи двух заинтересованных сторон. Все напоминало испорченный мужской сортир во время чемпионских матчей "Зенита", когда "конскому яблоку" упасть негде.
   Сергей фыркнул и предложил Ализе заходить первой. Сегодня вечером прикрывал он. Она поправила шапочку, переключила линзы на другой диапазон и покачала головой, недвусмысленно указывая на пол. Дерьмо на подошве кроссовки страшнее пули в спину.
   Сергей вновь фыркнул: спорить бесполезно, да и некогда. Торг внутри наверняка заканчивается, а их просили появиться в середине спектакля. Гордону, который плотно работал с "геками" почти целый год, было необходимо выслуживаться, поэтому Игорь, а за ним и сотоварищи согласились помочь - устроить в свободное от работы время небольшой цирк со стрельбой.