Куин Джулия. Великолепно!

   – Вам не нравится омлет? – удивилась Юджиния.
   – Омлет изумителен, благодарю вас, – поспешила ответить Эмма. – Просто я не голодна.
   Алекс, занявший стратегическую позицию рядом с ней, наклонился к ее уху и прошептал:
   – Не могу представить, как ты узнала его вкус, не попробовав.
   Эмма нехотя положила кусочек в рот, и ей показалось, что у омлета вкус опилок.
   – Может быть, я выпью чаю? – Она виновато посмотрела на Юджинию.
   Ко времени ленча Эмма думала, что умрет от голода. Алекс занимался какими-то хозяйственными делами, связанными с управлением поместьем, и потому они с Белл все утро осматривали дом.
   Когда девушки вошли в маленькую столовую, сердце Эммы упало, потому что Алекса там не было, однако желудок ее возрадовался. Она с аппетитом поглотила полную тарелку жареной индейки с картофелем, расправилась с огромной порцией зеленого горошка и лишь после этого спросила Юджинию, где ее сын.
   – Надеюсь, скоро он к нам присоединится, – ответила Юджиния. – Ему пришлось поехать в северо-западную часть имения – посмотреть, сколь сильный урон нанесла гроза, случившаяся на прошлой неделе.
   – Это очень далеко? – Эмма подумала, что, возможно, могла бы сопровождать герцога в его поездке.
   – Думаю, в часе езды отсюда.
   Эмма со вздохом признала, что, возможно, все это к лучшему. Если бы герцог все время находился рядом, ко времени возвращения в Лондон она бы, вероятно, уже испустила дух.
   И все же, несмотря на неудобства, причиняемые ей Алексом, она скучала без него. Даже катаясь верхом, она не получила удовольствия, потому что Алекс не заставлял ее мчаться до яблони в паре миль к востоку от Уэстонберта, и некому было ее дразнить, когда она ловко залезла на эту яблоню, и некому хвалить, когда она подбросила в воздух одно из яблок или наклонила податливую ветку и еще пять яблок свалились на землю.
   Вернувшись, Эмма отдала добычу Чарли, чему он был очень рад. Его жизнерадостность была заразительной, но и не подняла настроения Эммы, как могла бы поднять одна улыбка Алекса. Однако и на следующее утро она его не видела. В тот день Генри собирался встретиться с поверенным и поэтому объявил, что всей семье предстоит уехать рано утром.
   Утомленный делами и не подозревающий о планах Блайдонов уехать так рано, Алекс спал допоздна и пропустил встречу с Эммой, а она, тяжело вздохнув, поскольку не увидела его за столом, сполна отдала должное завтраку.
   Юджиния и Софи собирались остаться в Уэстонберте до середины недели, и Алекс решил, что не уедет, пока не справится с последствиями грозы. Поэтому Эмма и ее родные получили герцогскую карету в полное свое распоряжение для обратного путешествия.
   Как только они выехали, Белл раскрыла том Шекспира, Генри извлек деловые бумаги, а Кэролайн заснула. Эмме оставалось лишь смотреть в окно, примирившись с тем, что во время путешествия она будет лишена интеллектуальной беседы.
   Когда они прибыли в Блайдон-Мэншн в Лондоне, Эмма дала себе слово, что в следующий раз возьмет с собой книгу, и направилась вверх по лестнице в свою комнату. Ее чувства были напряжены от осознания того, что любить герцога и видеть его постоянно – совсем не одно и то же.
   В итоге она рухнула на постель и решила, что проведет в ней всю следующую неделю, если, конечно, никто не постучит в ее дверь.
   Однако это произошло уже десятью секундами позже.
   – Привет, – бодро сказал Нед, открывая дверь в комнату, прежде чем получил разрешение войти. – Надеюсь, ты хорошо провела время?
   В ответ на ее усталый вздох он столь же бурно продолжил:
   – Вижу, ты выглядишь посвежевшей.
   Лежа на животе и прижимаясь щекой к подушке, Эмма скептически посмотрела на кузена. Однако он, по всей видимости, и не думал шутить.
   – Ну а ты? Ты хорошо провел субботу и воскресенье? – спросила она вяло. – Надеюсь, ты успел насладиться свободой?
   Нед закрыл за собой дверь и остановился у письменного стола.
   – Можно и так сказать, но я спросил первым.
   Эмма пожала плечами и, поднявшись, подложила под спину несколько подушек, красовавшихся в изголовье ее постели.
   – Все прошло приблизительно так, как ты и предполагал.
   – Тебя пытались выдать замуж?
   – Именно. И все же я умудрилась недурно провести время за городом.
   – Славно, славно. – Нед принялся покачиваться на пятках, и у Эммы возникло ощущение, что он вовсе ее не слушает.
   – Что-то не в порядке, кузен?
   Нед глубоко вздохнул:
   – Ну, можно сказать и так.
   Он прошел к окну, выглянул из него, затем повернулся к Эмме лицом и скрестил руки на груди.
   – На самом деле ничего такого, что было бы невозможно исправить.
   Эмма подняла брови.
   – Не в физическом смысле, нет. Никто не умер, и не произошло ничего непоправимого… пока. Но все равно мне нужен твой совет, а возможно, и помощь.
   Эмма прикусила губу. Теперь уже ей казалось, что дело более чем серьезное и все выглядит довольно мрачно.
   – Кажется, ты хотел попросить у меня совета…
   – Верно! – Нед скорчил гримасу. – Я загнал себя в угол.
   – В самом деле?
   – Я играл в карты.
   Эмма застонала.
   – Постой, подожди секунду! – запротестовал Нед. – Мне не требуется лекция о вреде азартных игр.
   – Я и не собираюсь читать тебе лекцию. Но дело в том, что когда человек проиграл, он должен изрядную сумму денег.
   Нед молчал.
   – Сколько? – Эмма быстро подсчитала в уме свои сбережения.
   – Десять тысяч фунтов.
   – Что? – Эмма вскочила с постели. – Да ты в своем уме?
   Нед застонал.
   – О, я и забыла, что ты свихнулся!
   – А ты не очень-то способна поддержать в критический момент.
   – Поддержать? – Эмма всплеснула руками. – И какая же тебе нужна поддержка? – Она снова опустилась на кровать. – Ладно, рассказывай, как это случилось?
   – Я играл с друзьями в «Уайтсе», и к нам присоединился Энтони Вудсайд.
   Эмму передернуло от омерзения. Она не видела виконта Бентона с момента их странной встречи на балу у Линдуортов и не имела ни малейшего желания увидеть его снова. Их напряженный разговор оставил у нее тягостное чувство неловкости, и более того, она была отчасти оскорблена его надменностью и наглостью. Правда, Эмма не рассказала Алексу об этом инциденте, и все же она не могла отделаться от ощущения, что Вудсайд лелеет какие-то гнусные планы, затрагивающие интересы ее семьи. Похоже, теперь самые ее неприятные предчувствия оправдались.
   – Было бы невежливо не пригласить его присоединиться к нам, – продолжал Нед. – Да и атмосфера была дружеская. Все шло как обычно, и все мы немного выпили…
   – Полагаю, все, кроме Вудсайда.
   Нед сжал кулаки.
   – Вероятно, ты права. Последнее, что я помню, – это что ставки взвились вверх: мы потеряли над ними контроль.
   – А потом ты оказался на десять тысяч фунтов беднее.
   – О Господи, что же мне делать?
   – Не знаю, – ответила Эмма с полной откровенностью.
   – Дело в том, что он жульничал: я видел это своими глазами. – Нед нервно провел рукой по волосам.
   – Почему же ты ничего не сказал? Неужели ты мог просто сидеть и позволять ему стричь тебя и выманивать все твои деньги?
   Нед сел и опустил голову на руки.
   – Может быть, я джентльмен чести, но не дурак. Вудсайд – один из лучших стрелков в Англии, и я был бы безумием, если бы спровоцировал его на дуэль.
   – А ты уверен, что он вызвал бы тебя?
   Нед молчал, его взгляд говорил о том, что он более чем уверен.
   – И тебе пришлось бы принять вызов? Разве ты не мог просто повернуться и уйти?
   – Это уже вопрос чести: я бы нигде не смог показаться, если бы обвинил кого-нибудь в мошенничестве, а нести последствия отказался.
   – Ваши представления о джентльменском и неджентльменском поведении просто нелепы. Можешь назвать меня слишком прагматичной, но я считаю, что жизнь важнее чести, по крайней мере если речь идет о карточной игре.
   – Согласен, но теперь я ничего не могу изменить. Факт заключается в том, что я должен Вудсайду десять тысяч фунтов.
   – И когда ты обязан отдать ему эти деньги?
   – Обычно деньги отдают тотчас же, но, принимая во внимание величину суммы, Вудсайд дал мне две недели.
   – Как великодушно! – заметила Эмма с иронией.
   – Думаю, он дал мне время, чтобы насладиться своей властью надо мной.
   – Несомненно.
   Нед нервно сглотнул.
   – Вудсайд сказал, что забудет об этом деле, если я смогу устроить ему встречу с Белл.
   Тут Эмму окончательно охватила ярость. Ей казалось, что все в ней разогрелось до белого каления.
   – Я убью его, честное слово, убью! – выпалила она, затем подошла к бюро и принялась выдвигать ящики. – У тебя есть пистолет? – спросила она свирепо, роясь в вещах и выбрасывая бумаги на пол. – У меня всего лишь нож для разрезания бумаг.
   Внезапно в голову Эммы пришла ужасная мысль, и она обратила к Неду пепельно-бледное лицо.
   – Ты… не согласился?
   – Боже, Эмма! – Нед вспыхнул. – Кем ты меня считаешь?
   – Прости, знаю, что ты не мог этого сделать. Просто я очень расстроена.
   – Я не собираюсь торговать невинностью своей сестры ради уплаты карточного долга, – заявил Нед воинственно.
   – Ладно. – Эмма вздохнула и принялась постукивать пальцем по ножу для разрезания бумаг. – Острый, между прочим.
   Нед невольно усмехнулся:
   – Вряд ли таким оружием ты чего-нибудь добьешься.
   Эмма с досадой бросила нож на бюро и медленно опустилась на край кровати.
   – Я никому не рассказывала об этом, но неделю назад у нас с Вудсайдом произошла стычка.
   – Да? И что же случилось?
   – Все выглядело довольно странно: он насмехался надо мной, дразнил тем, что я американка и что у меня нет титула.
   – Ах, сукин сын, – пробормотал Нед, снова сжимая кулаки.
   – Согласна, но главное не в этом. Вудсайд сказал, что собирается жениться на Белл.
   – Что?
   – Клянусь, это правда! – Эмма энергично кивнула, словно подтверждая правоту своих слов.
   – А ты что сказала?
   – Просто посмеялась над ним. Вероятно, мне не следовало этого делать, но мысль о Белл и об этом мерзавце… показалась мне абсолютно нелепой.
   – Нам следует немедленно принять меры. Его одержимость – уже скверно, но теперь, когда ты его оскорбила, он вряд ли откажется от мести.
   Эмма внимательно посмотрела на кузена:
   – А что он может сделать? Я имею в виду, кроме того, что потребует у тебя десять тысяч фунтов.
   – А разве этого не достаточно?
   – Если мы опротестуем этот долг, у Вудсайда не останется козырей, но сперва нам надо выработать план. Как насчет родителей?
   Нед подпер голову рукой.
   – Я не хочу просить у них денег, мне и так стыдно. И я не хочу, чтобы они стыдились меня. К тому же все средства отца вложены в плантации на Цейлоне. Не думаю, чтобы он мог быстро раздобыть такую сумму.
   Эмма молчала, не зная, что сказать.
   – Я сам влип и должен сам выпутаться.
   – С незначительной помощью кузины.
   – Да. – Нед вздохнул. – С незначительной помощью кузины.
   Некоторое время Эмма задумчиво смотрела в потолок, затем неуверенно произнесла:
   – Вероятно, даже лучше, что дядя Генри и тетя Кэролайн не могут помочь: они бы просто заболели от этого.
   – Пожалуй, ты права. – Нед вздохнул, затем встал и подошел к окну.
   – Если бы это случилось на шесть месяцев позже… – задумчиво протянула Эмма.
   Нед стремительно обернулся:
   – Что произойдет через шесть месяцев?
   – Мне исполнится двадцать один год. Семья матери оставила мне накопительный траст, и, думаю, там уже достаточно денег, чтобы покрыть твой долг. Но сейчас я все равно не могу ими распоряжаться, если только…
   – Если только что?
   – Если я срочно не выйду замуж, – медленно ответила Эмма.
   – Вряд ли Эшборн уже сделал тебе предложение. – Нед явно пытался пошутить.
   – Верно, не сделал, – печально ответила Эмма.
   – Да и все равно, пока ты получишь деньги из Америки, пройдут месяцы.
   Эмма подняла глаза на кузена.
   – Деньги здесь, в Лондоне: мой дед никогда не доверял колониальным банкам и большую часть состояния держал в метрополии. Полагаю, мои родители тоже не видели смысла в том, чтобы переводить их в Штаты.
   – Но здесь ни один банкир не выдаст тебе деньги до положенного срока.
   – Если только я не выйду замуж, – напомнила Эмма, и сердце ее учащенно забилось.
   – Что ты хочешь этим сказать?
   – Скажи, сложно получить специальную лицензию на брак?
   – Не особенно, если знаешь, к кому обратиться.
   – Я полагаю, Алекс знает нужных людей. – Эмма прищелкнула пальцами. – А ты?
   – Постой, ты сказала, что Эшборн не сделал тебе предложения в этот уик-энд…
   – Но это еще не значит, что я не могу сделать предложение ему.
   В глазах Неда промелькнуло недоверие:
   – Мне еще не доводилось слышать о чем-нибудь подобном, но я думаю…
   – Ты думаешь, я дура, – решительно высказалась Эмма.
   – Ничуть не бывало. Эшборн будет болваном, если откажется, а он вовсе не болван. Впрочем, не исключено, что он будет слегка удивлен.
   – Чертовски удивлен!
   – Сверх всяких пределов! – Нед взволнованно покрутил головой.
   – О Господи! – вдруг простонала Эмма. – Я краснею даже при одной мысли об этом.
   – Но ты хоть уверена, что это сработает? Как, ради Бога, ты думаешь сделать ему предложение, выйти за него замуж и получить деньги за две недели?
   Эмма надолго задумалась.
   – Пожалуй, это невозможно, – наконец решила она. – Но думаю, банк выдаст мне деньги, если они узнают, что я помолвлена с герцогом Эшборном. Уверена, объявление в «Таймс» сыграет свою роль: это почти то же самое, что уже быть замужем. Джентльмен никогда не бросит леди, если помолвлен с ней, а банкирам и в голову не придет, что леди может отказаться от герцога.
   – Но что, если они заартачатся? Банкиры несгибаемы, когда речь заходит о правилах.
   – Тогда придется поспешить со свадьбой. Не думаю, что Алекс станет возражать, а я… Надеюсь, у меня хватит на это храбрости, – добавила Эмма тихо.
   Нед бросился к кузине и обнял ее за плечи:
   – Послушай, ты не должна делать это ради меня. Если понадобится, я пойду к ростовщику, и потом несколько месяцев буду чувствовать себя несчастным, но брак… это ведь на всю жизнь. Я не смогу просить себя, если из-за меня ты пожертвуешь своим счастьем.
   – А может быть, – ответила Эмма шепотом, – может быть, я и не собираюсь жертвовать своим счастьем. – Она пристально посмотрела на кузена. – Может быть, это как раз мой шанс.
   – Но если Алекс не попросил тебя выйти за него, почему ты думаешь, что он примет твое предложение?
   – Не знаю. – Эмма вздохнула. – По крайней мере я попробую.
 
   Тем временем в Уэстонберте Алекс отмокал в горячей дымящейся ванне. У него было такое чувство, будто за эту неделю он побывал в аду и теперь вернулся обратно. Каждая мышца его тела болела от усталости; к тому же его очень раздражало Божье наказание в виде грозы, затопившей ливнем половину его земель и сломавшей шесть деревьев.
   Чаще всего он мог видеть Эмму только за завтраком и ужином, да и то она почти все время делала вид, что занята едой, и старалась не смотреть на него.
   Поднявшись утром и узнав, что Эмма уже уехала, Алекс испытал чувство глубокого разочарования. Погрузившись глубже в ванну, он пытался разобраться в себе и понять, какие чувства испытывает к Эмме и что ему делать дальше.
   Жениться? Эта мысль начинала казаться Алексу все более привлекательной. Он всегда считал, что следует откладывать брак, пока не приблизишься к сорока, а потом жениться на девушке, не имеющей собственного мнения, и не обращать на нее внимания, поскольку тут главным становился вопрос о наследнике. Алекс не хотел, чтобы жена путалась под ногами и мешала ему, однако к Эмме это не относилось.
   При мысли о том, что, проснувшись утром, он найдет ее рядом, Алекс чувствовал, что внутри у него все оттаивало. Разумеется, вопрос о наследнике все еще не был решен, но поскольку этот процесс был связан с Эммой, он не мог показаться скучным. Впервые Алекс осознал, что думает о будущем, стараясь представить того самого наследника, о котором мать неустанно твердила ему, в виде маленького мальчика с морковными волосами.
   Именно этого он хотел. А еще маленькую девочку с морковными волосами и огромными фиалковыми глазами, которая будет бросаться в его объятия с криком «папа», как только он войдет в комнату.
   Потом он уложит ее в постель, подоткнет одеяло, схватит в охапку ее мать, уложит ее, подоткнет одеяло и ляжет с ней рядом, чтобы заняться созданием маленького мальчика с морковными волосами и большими фиалковыми глазами.
   Господи, не сошел ли он с ума? Неужели он готов забыть о планах, которые строил почти десять лет, ради этой бойкой американки?
   Алекс поднялся, и тонкие ручейки воды стали стекать по его поджарому телу. Взяв полотенце, он быстро вытерся и, завернувшись в халат, улегся на кровать.
   Алекс был почти уверен, что Эмма приняла бы его предложение. Он знал, что она скучает по отцу и всегда собиралась вернуться в Америку, но не видел причины, почему бы им не навещать Бостон и ее отца раз в два года вместе.
   Остальные родственники Эммы находились в Лондоне, и Алекс знал, что они будут только рады, если она останется здесь.
   Но вот хотел ли он, чтобы Эмма его любила? И сможет ли он это вынести? Если вас кто-то любит, то вы вынуждены взять на себя ответственность и не растоптать эту любовь. У Алекса не было намерения причинить боль Эмме, но он понимал, что сможет ранить ее, если не сумеет полюбить по-настоящему.
   Но ведь могло быть и так, что она его не любит, а он любит. Тогда ему предстояло ее убедить, чтобы она ответила ему взаимностью.
   Алекс спрыгнул с кровати и принялся шагать по спальне. Так любит ли он ее или все-таки нет? Этого он и сам не знал точно. Но если все-таки полюбил Эмму, то что ему теперь делать? Сделать ей предложение? А если она скажет «да»? Алекс вовсе не был уверен, что все сложится хорошо, и к тому же ему не хотелось, чтобы она выходила за него только потому, что он ей нравится. Он хотел, чтобы она вышла за него, потому что любит его и не может жить без него, потому что сам он, кажется, именно это и чувствовал.
   Не будет никакого вреда, если он не станет бросаться в любовь очертя голову: Эмма не торопилась уезжать, и пока никто другой не сделал ей предложение.
   Поскольку секретарь написал ему из Лондона и попросил вернуться, Алекс решил сразу же по прибытии поговорить с ней и попытаться понять, каковы ее чувства к нему.
   В четверг его мать дает небольшой обед, и у него будет возможность побыть с ней наедине. Конечно, мать сделает все возможное, чтобы помочь ему. Утром в пятницу он выберет лучшее обручальное кольцо и, отправившись в Блайдон-Мэншн, сделает предложение. Тогда с сомнениями будет покончено.
   «А возможно, – Алекс миролюбиво улыбнулся, – тогда как раз все и начнется».

Глава 15

   О Господи! О чем она думает? Во вторник днем Эмма стояла на ступеньках крыльца холостяцкого жилища Алекса, расположенного в шести кварталах от Блайдон-Мэншн на Гросвенор-сквер, и пыталась понять, что она здесь делает.
   Дом был не слишком велик, поскольку герцог не любил принимать гостей, и Эмма предположила, что после женитьбы он намеревается переехать в родительский дом.
   Подняв руку к большому медному дверному молотку, Эмма на мгновение обернулась.
   – Может, тебе лучше уйти сейчас? – прошипела она Неду, дожидавшемуся прямо на нижней ступеньке.
   Нед пожал плечами:
   – Все равно кто-то должен проводить тебя домой.
   – Меня может проводить Алекс.
   – А если он ответит отказом?
   – Просто скажет «нет»? О, я так не думаю.
   – А что ты думаешь?
   – Что тебе тут нечего делать.
   Нед попятился на несколько шагов, затем быстро повернулся:
   – Ухожу, ухожу.
   Убедившись, что Нед исчез за углом, Эмма сделала глубокий вдох и снова взялась за дверной молоток.
   Грохот от удара заставил ее отскочить, и ей с трудом удалось удержать равновесие. Она вцепилась в перила крыльца, и при этом тело ее согнулось под неописуемым углом и наклонилось вперед.
   Она находилась именно в этой позе, когда дворецкий открыл дверь и удивленно посмотрел на нее сверху вниз.
   – Здравствуйте! – Эмма постаралась как можно быстрее выпрямиться и изобразить на лице подобие улыбки. – Надеюсь, его светлость принимает?
   Дворецкий ответил не сразу. Он не сомневался, что перед ним леди, но, с другой стороны, настоящие леди не являлись в дом холостого джентльмена без сопровождения.
   Дворецкий все еще колебался, размышляя, уместно ли впустить ее; когда Эмма внезапно подняла на него огромные фиалковые глаза, он был побежден.
   – Пожалуйста, входите. – Он впустил ее в маленькую гостиную, соединенную дверью с холлом. – Сейчас я узнаю, может ли его светлость вас принять.
   Когда дворецкий появился в кабинете Алекса на втором этаже, тот даже не поднял головы.
   – В чем дело, Смидерз? – Алекс по-прежнему смотрел в бумаги, которые должен был подписать.
   – Ваша светлость, к вам молодая леди, прибывшая без сопровождения.
   Отложив бумаги, Алекс наконец пристально взглянул на дворецкого:
   – Не знаю никаких молодых леди, которые ходят ко мне без сопровождения.
   Он снова вернулся к бумагам.
   – Как угодно, ваша светлость.
   Выходя из комнаты, Смидерз остановился перед самой дверью.
   – Вы уверены, ваша светлость?
   Взгляд Алекса выразил досаду.
   – В чем уверен, Смидерз?
   – Вы уверены, что не знаете эту леди? Похоже, что она к вашей светлости по серьезному делу.
   – И как она выглядит?
   – Она очень маленького роста, и у нее ярко-рыжие волосы.
   На этот раз Алекс вскочил с такой стремительностью, что ушиб колено о письменный стол.
   – А еще у нее самые огромные фиалковые глаза, какие я только видел с тех пор, как миссис Смидерз отошла в лучший мир.
   – Господи, Смидерз, почему ты мне сразу об этом не сказал? – Алекс с небывалой скоростью ринулся вниз по лестнице, и Смидерз не торопясь последовал за ним значительно медленнее.
   – Я не знал, что вашу светлость интересует цвет глаз моей покойной жены, – бормотал он себе под нос.
   – Эмма! – воскликнул Алекс, врываясь в гостиную. – Что, ради всего святого, привело тебя сюда? Что-нибудь случилось? Твои родные знают, что ты здесь?
   Прежде чем ответить, Эмма нервно облизнула губы.
   – Никто не знает, кроме Неда, – он привел меня сюда.
   – Кузен привел тебя сюда и оставил одну? Он что, рехнулся?
   – Нет, но он считает, что рехнулась я, – произнесла Эмма печально, полагая, что Алекс не в восторге от ее визита. – Она поспешно встала. – Если я не вовремя, то сейчас же уйду.
   – Нет-нет, что ты! – Алекс прошел через комнату и закрыл дверь. – Пожалуйста, останься. Просто я удивился, увидев тебя здесь.
   – Знаю, что это необычно, – начала Эмма, не представляя, как приступить к разговору о свадьбе. – Я хотела поговорить один на один, а ты знаешь, как трудно, находясь в Лондоне, урвать хоть несколько минут для такого разговора.
   Алекс молча кивнул.
   – Нед сказал мне, что ты только вчера вернулся: он видел тебя в «Уайтсе».
   Алекс гадал, рассказал ли ей Нед также о том, что большую часть вечера он провел, расспрашивая о ней.
   Внезапно Эмма поднялась и принялась бродить по комнате, нервно покусывая губу.
   – Ты часто это делаешь, – заметил Алекс со снисходительной улыбкой.
   – Делаю что?
   – Кусаешь губу. Впрочем, я нахожу это прелестным.
   – Благодарю.
   Алекс подошел к ней и взял ее за плечи.
   – Эмма, – сказал он тихо, заглядывая ей в глаза. – Пожалуйста, скажи мне, в чем дело. Кажется, ты чем-то расстроена…
   Эмма конвульсивно сглотнула, пытаясь преодолеть желание прижаться к Алексу всем телом и растаять в его объятиях, а он, хотя и заметил томление, тлевшее в ее взгляде, все же усилием воли заставил себя удержаться от поцелуя. Алекс был совершенно уверен в том, что его гостье не нужна еще одна интимная сцена.
   Наконец, с трудом переведя дух, Эмма тихо произнесла:
   – Мне надо кое о чем поговорить с тобой, а когда ты так близко, я не могу ясно мыслить.
   Алекс тут же счел это признание добрым знаком.
   – Конечно, – согласился он великодушно и, выпустив плечи Эммы, усадил ее на софу, после чего стал в раздумье поглаживать подбородок, пытаясь оценить ситуацию. Он собирался сделать Эмме предложение в пятницу, но и этот день был ничуть не хуже. Наверняка она питает к нему нежные чувства, иначе никогда бы не отважилась прийти одна в его дом.
   К тому же он определенно сможет поцеловать ее после того, как она скажет «да», и лучше, если это произойдет здесь, а не в доме ее кузена. Как только она скажет, что ее так сильно волнует, он попросит ее руки, и это будет потрясающе!
   Эмма осторожно подвинулась на край софы.
   – Понимаешь, Алекс, – решилась она наконец, – я пришла попросить тебя кое о чем, но боюсь, что ты скажешь «нет».
   Алекс уселся на стул как можно ближе к ней, так, что их лица почти соприкасались.
   – Ты никогда не узнаешь, что я скажу, если не попросишь.
   – Еще больше я боюсь, что ты скажешь «да», – пробормотала она.
   Теперь уже Алекс был по-настоящему заинтригован. Тем временем Эмма глубоко вздохнула и расправила плечи. Она знала и раньше, что ей придется нелегко, но даже представить не могла, до какой степени.
   – Алекс, – проговорила она наконец, – мне нужно… То есть я хочу… Нет, я не могу! – Она подняла на него огромные сияющие глаза: – Мне очень трудно это сказать.