Куин Джулия. Великолепно!

   – Вы оба настоящие негодяи!
   Алекс снова хмыкнул:
   – Между прочим, мы с тобой родственники.
   – Знаю, знаю. Тем все это печальнее. Впрочем, довольно о картах, пора позаботиться о бедной девушке. Думаешь, с ней все в порядке?
   Алекс взял руку Эммы, чтобы проверить пульс: он был ровным и не вызывал тревоги.
   – По-моему, волноваться не о чем.
   Тут Эмма негромко застонала.
   – Слава Богу, она приходит в себя!
   – А почему она на меня прыгнула? – поинтересовался Чарли.
   – Потому что тебя чуть не переехал кеб. Если бы эта славная леди опоздала, ты мог погибнуть.
   Маленький ротик Чарли сложился в букву «О».
   – А я-то думал, что она сумасшедшая.
   Софи в ужасе всплеснула руками:
   – Вовсе нет: она спасла тебя, глупый!
   – Послушай, Софи, – перебил сестру Алекс. – Почему бы тебе не отправиться на рынок и не купить яиц, чтобы возместить этой девушке потерю?
   Несколько мгновений Софи молчала, затем растерянно произнесла:
   – Ты хочешь, чтобы я купила яйца?
   Как только Софи представила эту невероятную картину, она чуть не рассмеялась.
   – Думаю, купить яйца не так уж трудно, дорогая, многие люди совершают это каждый день, а рынок всего в двух кварталах отсюда. Возьми моего кучера, он тебе поможет.
   Софи поморщилась:
   – Не знаю, прилично ли оставлять эту девушку на твое попечение.
   Алекс высокомерно усмехнулся:
   – Она всего лишь прислуга, и никто не потребует, чтобы я на ней женился. К тому же я останусь с ней наедине на пять минут. Ради Бога ступай и купи эти чертовы яйца.
   Софи понурилась: она слишком хорошо знала брата, чтобы возражать ему.
   – Ладно, уже иду…
   – И возьми с собой мальчика! – посоветовал ей Алекс. – Только как следует присматривай за ним!
   Софи взяла малыша за руку.
   – Послушай, Чарли, – принялась она увещевать сына, – ты должен сперва посмотреть в обе стороны и лишь потом переходить через дорогу, вот как я. – Софи вытянула шею и принялась внимательно осматривать улицу.
   Чарли громко рассмеялся, а Алекс переключил внимание на незнакомую девушку, вытянувшуюся на подушках сиденья. Обнаружить такую отвагу в женщине было для него не совсем привычным делом, но эта таинственная незнакомка проявила себя наилучшим образом. К тому же она показалась ему довольно привлекательной, хотя он и не знал, почему отважная служанка вовсе не походила на женщин, которые ему обычно нравились и с которыми он вступал в связь: вряд ли хоть одна из них рискнула бы своей жизнью ради спасения Чарли. Неудивительно, что эта необычная девушка так его заинтриговала. Ему даже захотелось остаться наедине с ней в тот момент, когда она очнется.
   Опустившись на колени возле Эммы, Алекс ласково произнес:
   – Ну же, просыпайся, моя прелесть. – Он нежно коснулся губами ее виска. – Открой глазки: я до смерти хочу узнать, какого они цвета.
   Почувствовав, как чья-то большая рука ласково погладила ее по щеке, Эмма застонала, и тут пульсирующая боль в голове неожиданно начала ослабевать.
   Она вздохнула с облегчением, и веки ее затрепетали, затем глаза медленно открылись.
   Яркий солнечный свет, лившийся в окна кареты, ослепил ее.
   – Ах! – Эмма снова смежила веки.
   – Тебя беспокоит свет?
   Алекс мгновенно вскочил и задернул занавески на окнах кареты.
   Эмма глубоко вздохнула и, слегка приоткрыв глаза, увидела, что загорелое лицо говорившего находится всего в нескольких дюймах от ее лица. Густой локон черных волос спускался ему на лоб, придавая ухарский вид.
   Эмма испытала внезапное желание дотянуться до этих волос и узнать, какие они на ощупь.
   Мужчина осторожно дотронулся до ее щеки.
   – Знаешь, ты нас ужасно напугала, потому что почти десять минут была без сознания.
   Эмма молча смотрела на него, не в силах подобрать нужные слова: он был слишком хорош собой…
   – Ты можешь говорить, моя радость?
   Губы Эммы приоткрылись, позволив ей произнести всего лишь одно слово:
   – Зеленые.
   «Мне повезло, – подумал Алекс. – Самая красивая служанка в Лондоне лежит в моей карете, и она совершенно потеряла разум».
   Прищурив глаза, он принялся пристально вглядываться в ее лицо, а затем спросил:
   – Что ты сказала?
   – У вас зеленые глаза.
   Голос ее звучал глухо: видимо, ей все еще трудно было говорить.
   – Да, знаю. Они такого цвета с самого рождения.
   Эмма снова зажмурилась. Господи, неужели она сказала что-то вслух о его глазах? Что за невообразимая глупость! Конечно же, ему известно, какого они цвета, а леди наперебой твердят ему о его прекрасных пленительных зеленых глазах.
   – Скажи мне, как тебя зовут.
   – Эм…
   Эмма кашлянула.
   – Мег. Мое имя Мег.
   – Приятно познакомиться, Мег. Меня зовут Александр Риджли, но ты можешь называть меня Алексом или Эшборном, если пожелаешь. Так зовут меня друзья.
   – Почему?
   Вопрос прозвучал прежде, чем Эмма успела осознать, что задала его. Вряд ли кухонные служанки задают подобные вопросы.
   – Потому что это мой титул. Я герцог Эшборн.
   – О!
   – У тебя занятный выговор, Мег. Ты, случайно, не из колоний?
   Эмма скорчила гримаску. Самым отвратительным и непереносимым для нее было слышать, как англичане пренебрежительно отзываются о ее стране, называя ее колонией.
   – Я из Соединенных Штатов Америки, – сказала она высокомерно, совсем забыв о том, что должна вести себя как горничная. – Мы уже несколько десятилетий независимая страна, и не следует называть нас вашей колонией.
   – Твоя правда. Должен заметить, ты снова обретаешь свой боевой дух.
   – Прошу прощения, ваша светлость, – ответила Эмма тихо. – Мне не следовало разговаривать с вами в таком тоне.
   – Да ну же, Мег, не стоит скромничать. Ты не робкого десятка и имеешь право говорить со мной так, поскольку спасла жизнь моему племяннику.
   Эмма была озадачена. Она совершенно забыла о маленьком мальчике.
   – Надеюсь, он в порядке? – спросила она с тревогой.
   – В полном порядке, благодаря тебе. А вот ты…
   – Право же, я чувствую себя совсем неплохо, и, думаю, мне уже пора домой.
   Эшборн снова погладил ее по щеке, и когда он к ней прикасался, в голове Эммы не оставалось ни одной здравой мысли. Она неотрывно смотрела на его полные губы, гадая, возможно ли, чтобы они прижались к ее губам.
   Осознав, насколько бесстыдны ее мысли, Эмма вспыхнула, и в глазах герцога тотчас же появилось беспокойство.
   – Ты уверена, дорогая, что снова не потеряешь сознание?
   – Не думаю, что вам следует называть меня «дорогая».
   – О, я думаю, следует.
   – Это непристойно.
   – Я редко веду себя пристойно, Мег.
   Эмма не успела усвоить эту мысль, как он уже поспешил показать ей, насколько непристойно способен себя вести. Она вздохнула со всхлипом, когда его губы прижались к ее губам. Поцелуй длился всего мгновение, но оказался достаточно долгим для того, чтобы воздух с шумом вырвался из легких Эммы, а все тело затопили незнакомые ощущения.
   – Это те чувства, которые тебе еще предстоит испытать, – прошептал он страстно у самых ее губ, потом поднял голову и посмотрел Эмме в глаза.
   Решив, что для начала этого вполне достаточно, герцог отодвинулся от Эммы и устроился на противоположном сиденье. Дыхание его стало прерывистым и неровным: он не мог припомнить, когда в его жизни происходило нечто подобное, когда единственный поцелуй подействовал бы на него столь сильно.
   И все же, хотя желание бушевало в его крови, он не смел и не хотел даже думать о возможном продолжении, боясь, как бы не стало хуже.
   Подняв глаза, герцог заметил, что Мег внимательно смотрит на него. Черт возьми! Она бы, наверное, снова потеряла сознание, если бы смогла прочесть его мысли. Ему не следовало связываться с простой девушкой, которой к тому же на вид не больше шестнадцати и которая наверняка по воскресеньям ходит в церковь.
   Эмма попыталась приподняться и тотчас же почувствовала приступ головокружения.
   – Мне надо домой, – сказала она, пытаясь встать и дотянуться до дверцы. Кузены предупреждали ее, что улицы Лондона кишмя кишат опасными людьми, но никто не говорил, какая опасность может таиться в карете дворянина.
   Алекс поспешно схватил ее за руку и снова усадил на сиденье.
   – Никуда ты не пойдешь: не хватало еще, чтобы по дороге ты потеряла сознание. Сейчас я отвезу тебя домой. К тому же моя сестра пошла купить яиц, и нам придется дождаться ее.
   – Яйца! – Эмма вздохнула и оперлась головой на руку. – Про них я совсем забыла. Теперь кухарка снимет с меня голову, это точно.
   Герцог, прищурившись, следил за ней. Возможно, Софи права и с Мег скверно обращаются. Ему не следует просто сидеть и ничего не предпринимать, когда столь хрупкой девушке грозит опасность. Он и в самом деле наймет ее и не позволит вернуться к прежнему мучительному существованию.
   Тем временем Алекса терзали мучительные сомнения. Конечно, он не сможет нанять ее, иначе дело кончится тем, что через несколько дней она окажется в его постели. Софи права: Мег следует пойти в услужение к ней – там она не будет подвергаться опасности с стороны таких, как он. Хорошо еще, что у него осталось немного совести; в целом же те времена, когда он проявлял беспокойство по отношению к какой-либо женщине, за исключением матери и сестры, давно миновали.
   Всем в Лондоне было хорошо известно, что Алекс – убежденный холостяк. Разумеется, в какой-то момент жизни ему придется жениться хотя бы ради того, чтобы произвести на свет наследника, но нет причины, по которой следует эту жертву принести так скоро. Вот почему Алекс держался в стороне от светских леди, предпочитая им общество куртизанок и оперных певиц. В тех редких случаях, когда он посещал светские вечера, женщины всегда окружали его, несмотря на его отчужденный вид и цинизм, но у Алекса они редко вызывали приятные мысли. Если высокородная леди начинала с ним флиртовать, он приходил к выводу, что она или слишком глупа, или точно знает, чего хочет. Иногда он шел на уступки и проводил время с такой дамой в постели, но ничего больше из этого не следовало.
   Герцог задумчиво взглянул на Мег, которая теперь неподвижно смотрела на свои руки, сложенные на коленях.
   – Тебе не следует бояться меня, Мег: я не стану снова целовать тебя.
   Эмма подняла на него фиалковые глаза и ничего не сказала. По правде говоря, она сомневалась в том, что сможет что-то произнести.
   – Я сказал, что у тебя нет причин меня бояться, – повторил Алекс. – В моем обществе твоей добродетели ничего не грозит, по крайней мере, еще несколько минут.
   Заметив, что Эмма сжала губы и отвернулась, Алекс окончательно почувствовал себя негодяем. Зато она была восхитительна. Волосы Мег, казавшиеся ярко-рыжими, когда на них падало солнце, теперь, когда он опустил занавески на окнах, выглядели темно-каштановыми, а глаза стали совершенно черными.
   Эмма глубоко вздохнула, пытаясь совладать с гневом, уже известным всем ее домочадцам на обоих континентах. Она проигрывала это сражение, и это ее отнюдь не радовало.
   – Вам не следует разговаривать со мной в столь возмутительном тоне, – дрожащим голосом сказала она. – Неужели вы воспользуетесь моей слабостью столь непристойным образом? Я сижу здесь, у меня голова пульсирует от боли, не говоря о том, что мне приходится терпеть общество самого неучтивого человека, какого я имела несчастье встретить. И все это только потому, что я спасла вашего племянника от неминуемой гибели.
   Эмма откинулась на подушки, весьма довольная своей речью, и окинула герцога самым свирепым взглядом, на какой только была способна.
   Алекс был ошеломлен ее тирадой, но все же сумел не показать своего изумления.
   – Послушай, Мег, – медленно произнес он, – где ты научилась так хорошо говорить?
   – Это вас не касается! – Эмма отчаянно старалась придумать сносное объяснение, однако голова ее отказывалась работать так, как бы ей хотелось.
   – Видишь ли, я очень любопытен. Не будешь ли так любезна рассказать мне хоть что-нибудь о себе?
   – Ну, моя мать работала нянькой и ухаживала за тремя малолетними детьми, а их родители дали мне возможность получить образование вместе с ними.
   Это звучало правдоподобно, и Алекс довольно кивнул:
   – Очень благородно с их стороны.
   – Алекс! – послышался рядом пронзительный голос. – Я вернулась! Мы купили двенадцать дюжин яиц: надеюсь, этого достаточно.
   Двенадцать дюжин! Сердце Эммы упало. Как она донесет такое количество? Теперь ей придется позволить герцогу доставить ее домой в его карете.
   Дверца экипажа распахнулась, и в ее проеме появилось лицо Софи.
   – Слава Богу, вы пришли в себя! – воскликнула она, взглянув на Эмму. – Не знаю, чем вас отблагодарить. Мое имя Софи Ливуд, я графиня Уайлдинг, и я в неоплатном долгу у вас. – Она сунула в руку Эммы визитную карточку. – Вы можете навестить меня в любой день, если вам что-нибудь понадобится.
   Эмма молча смотрела на зеленоглазую женщину, а та, сделав паузу, чтобы глотнуть воздуха, тут же продолжила:
   – О Боже, ну и манеры у меня! Как ваше имя?
   – Ее зовут Мег, – вежливо сообщил Алекс. – Но фамилию она не назвала.
   Эмма вспыхнула. Герцог и не спрашивал ее фамилии.
   – Не важно, моя дорогая, – продолжила тараторить Софи. – Вы не обязаны нам ничего о себе сообщать, если не хотите. Я и без этого ваш друг на всю оставшуюся жизнь, и вы в случае надобности можете на меня рассчитывать.
   – Искренне признательна вам, миледи, – ответила Эмма тихо. – А теперь я хотела бы вернуться домой: кухарка, вероятно, злится и не может понять, куда я пропала.
   – Скажите нам, у кого вы работаете? – Алекс с нетерпением ожидал ответа.
   Эмма недовольно посмотрела на него:
   – У графа и графини Уэрт.
   Алекс тут же назвал адрес кучеру, но Софи так и продолжала непрерывно болтать все то время, пока карета ехала к Блайдон-Мэншн.
   Когда карета остановилась, Эмма попыталась выпрыгнуть из нее.
   – Постойте! – закричал Алекс, а Софи схватила ее за руку.
   – Сперва я должна как следует отблагодарить вас. Если я этого не сделаю, меня будут мучить кошмары. – Она протянула руки к ушам, стремительно выдернула из них серьги с бриллиантами и сунула их в руку Эммы.
   – Пожалуйста, возьмите это. Всего лишь маленький знак внимания, но, может быть, он вам поможет, если вы окажетесь в нужде.
   Эмма была ошеломлена. Ну как она могла сказать этой женщине, что является наследницей гигантской компании. В то же время она понимала, что Софи очень хочет что-нибудь ей подарить в знак благодарности.
   – Да благословит вас Бог, – сказала Софи, целуя Эмму в щеку и снова усаживаясь в карету.
   Эмма повернулась к кучеру, чтобы забрать яйца, затем улыбнулась Софи и направилась к черному ходу.
   – Не так быстро, дорогая, – сказал Алекс, неожиданно появляясь рядом с ней. – Позвольте, я их отнесу.
   – Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали. Если на кухне узнают про Чарли, им это не понравится.
   – Чепуха, – возразил Алекс и тут же забрал у Эммы яйца с уверенностью человека, привыкшего к тому, чтобы его приказы исполнялись.
   Эмма почувствовала, что ее охватывает отчаяние. Если герцог проводит ее в дом, там начнется бог знает что и Белл, которой он, несомненно, уже был представлен, назовет ее по имени.
   – Пожалуйста. – Она умоляюще взглянула на Алекса. – Прошу вас, уйдите, иначе у меня будут неприятности.
   Алексу показалось, что он увидел в ее глазах подлинный страх, и он снова подумал, что, вероятно, с ней плохо обращаются.
   – Хорошо. Было приятно с тобой познакомиться, Мег.
   Крепко прижимая к себе сумку с яйцами, Эмма побежала к черному ходу, ощущая спиной жаркий взгляд своего провожатого.
 
   Когда она наконец появилась на кухне, у нее было ощущение, что она вырвалась из чистилища.
   – Эмма, где ты была так долго? – строго спросила Белл. – Мы все страшно волновались за тебя.
   Эмма со вздохом положила сумку с яйцами на стойку.
   – Давай обсудим это позже, сестрица…
   Она внимательно вглядывалась в лица слуг, откровенно глазевших на нее.
   – Ладно, – согласилась Белл. – А сейчас мы пойдем наверх.
   Эмма чуть не застонала. Внезапно она ощутила страшную усталость: в голове у нее гудело, к тому же она не знала, что делать с этими чертовыми сережками, и все это привело к тому, что она снова потеряла сознание.

Глава 3

   Алекс стоял перед дверью черного хода Блайдон-Мэншн. Хотя ему не раз доводилось встречать графа и графиню Уэрт на светских вечерах, он понимал, что слишком мало их знает. Тем более Алекс не имел понятия об их семейном укладе, образе жизни и его пугала мысль о том, что Мег могут наказать или даже побить. Он испытывал сильное побуждение зайти на кухню Блайдонов и убедиться, что с ней обходятся должным образом: как с героиней, каковой она и была в его глазах. Раздраженный мерой своего интереса к девушке, Алекс вздохнул. Он вовсе не был уверен, что Мег полностью оправилась от последствий падения. Ему очень хотелось заключить Мег в объятия, отнести в ее комнату и уложить в постель; если бы ему удалось уложить ее в постель, он едва ли ограничился бы созерцанием и не попытался улечься с ней рядом.
   – Брат! – Софи высунула голову из окна коляски. – Чего ты ждешь?
   Алекс с трудом отвел глаза от дома.
   – Ничего, Софи, решительно ничего. Просто немного беспокоюсь о Мег. Думаешь, с ней все будет в порядке? Что за люди эти граф и графиня Уэрт?
   – О, они прелестны. Я несколько раз встречала их на вечерах, и у меня осталось от них самое хорошее впечатление.
   – Я тоже их встречал, но они не показались мне образцом добродетели.
   Софи вздохнула:
   – Если бы ты провел на вечере хоть одну минуту, ты бы убедился, что Уэрты – чудесные люди, очень добрые и ничуть не нудные. Мама очень привязана к леди Уэрт, и они не реже чем раз в две недели пьют вместе чай. Не думаю, что стоит волноваться за Мег, раз она служит в этом доме.
   – Надеюсь, ты права. Мы многим ей обязаны, и наименьшее, что можем сделать, – это позаботиться о ее благополучии.
   – Согласна, дорогой братец. Я на этой же неделе навещу леди Уэрт и расскажу ей, как отважная девушка спасла Чарли. Уверена, она не допустит, чтобы такая храбрость осталась невознагражденной.
   Алекс взобрался в карету и устроился на мягком сиденье.
   – Хорошая мысль, Софи.
   – Разумеется, я уже сегодня вечером навестила бы ее, но думаю, не стоит этого делать.
   – А куда ты собираешься вечером?
   – Право же, Алекс, ты должен помнить о том, что происходит в обществе. Леди Уэрт устраивает сегодня большой прием: уверена, что ты тоже приглашен. Пойми, если ты не начнешь бывать в обществе…
   – Прошу, избавь меня от еще одной проповеди. Я уже слышал их не раз, и мне это неинтересно.
   Софи бросила на брата раздраженный взгляд.
   – Но не можешь же ты вечно оставаться холостяком! Все, чем ты занят, – это кутежи с приятелями, точно такими же плутами.
   Алекс ответил лукавой улыбкой:
   – Право же, Софи, я ничуть не обойден вниманием женского общества.
   – Смотря что понимать под женским обществом! – Софи даже стала заикаться от негодования. – Ты это говоришь, только чтобы позлить меня. И пожалуйста, никогда не упоминай об этих женщинах в моем присутствии!
   – Женщины как женщины. – Герцог добродушно усмехнулся. – Они ничего от меня не хотят, кроме пары побрякушек, и именно поэтому я провожу с ними время в постели. По крайней мере они честны и не скрывают своих меркантильных устремлений.
   – Опять ты за свое! Ненавижу разговоры о твоих знойных интрижках! Право, Алекс, я как-нибудь надеру тебе уши!
   – Прекрати, Софи: мы оба знаем, что ты любишь слушать о моих так называемых знойных интрижках, но слишком жеманна и чопорна, чтобы признаться в этом.
   Устав спорить, Софи упала на подушки сиденья, Алекс совершенно прав: она любит слушать о его похождениях и любовных интригах. И все же Софи не желала доставлять ему удовольствие, признав это. К тому же ей надо было и дальше вести наступление на брата и убеждать его жениться.
   Она сделала последнюю попытку:
   – Алекс, ты нуждаешься в наследнике, разве я не права?
   Герцог беспечно улыбнулся:
   – Я физически вполне способен зачать сына даже через десять или пятнадцать лет, но, если хочешь, скажу тебе имя и адрес своей нынешней любовницы. Уверен, она успокоит тебя насчет моих мужских способностей.
   – Мама, а что такое мужские способности? – послышался рядом тонкий голосок Чарли.
   – Придет время – узнаешь, – успокоила сына Софи. – А тебя, брат, заклинаю: пожалуйста, следи за своей речью при ребенке. Теперь весь следующий месяц мальчик будет рассказывать всем нашим горничным о твоих мужских способностях.
   В ответ Алекс только рассмеялся:
   – Ладно, обещаю уберечь наших горничных от опасности стать жертвами плотских вожделений, а ты будь хорошей девочкой и расскажи, что это за грандиозный бал намечается сегодня вечером.
   Брови Софи взметнулись вверх:
   – Неужели ты заинтересовался светской жизнью?
   – Просто хочу побольше разузнать о Мег и проверить, все ли с ней в порядке. Приду туда минут на пятнадцать, и только.
   – Леди Уэрт собирается представить обществу свою американскую племянницу, – пояснила Софи. – Я слышала, что бал и в самом деле будет грандиозным.
   – В таком случае почему ты хочешь им пренебречь?
   – Какая досада, что я снова жду ребенка…
   – Ах, детка, это же замечательно! – воскликнул герцог, и его лицо осветилось искренней улыбкой. Он порывисто заключил сестру в объятия, после чего быстро отстранился и выглянул в окно.
   – Вот мы и приехали, – сказал он, когда карета остановилась перед домом Софи. – Береги себя, сестра, и не позволяй никому тебя утомлять.
   Герцог поцеловал сестру в щеку и похлопал ее по руке. Софи оперлась на руку Алекса, и он помог ей выйти из коляски.
   – А знаешь, дорогой, – заметила Софи, – из тебя получился бы примерный муж и отец. Дело лишь за тем, чтобы найти подходящую женщину.
   Герцог скрестил руки на груди:
   – На сегодня с меня достаточно нравоучений, к тому же мне надо подготовиться к этому чертову балу… – Махнув сестре рукой, он сел в экипаж и приказал кучеру ехать на свою холостяцкую квартиру.
 
   Когда Эмма снова открыла глаза, то обнаружила, что она лежит в постели поверх покрывала. Боль в голове почти прошла, но зато теперь у нее болело бедро.
   Белл с книгой в кожаном переплете свернулась калачиком на соседнем стуле.
   – Привет, кузина! – радостно воскликнула Белл, как только заметила, что Эмма не спит. – Ну и напугала ты нас! – Она быстро преодолела короткое расстояние и примостилась на краю кровати.
   Эмма поднялась на локтях, чтобы лучше видеть Белл.
   – А что случилось?
   – Ты потеряла сознание, только и всего.
   – Опять?
   – Опять!
   – Ну, в первый раз я, собственно, ничего не теряла – это было что-то вроде удара по голове.
   – Что?
   – Я упала и ударилась головой, – поспешила пояснить Эмма.
   – Боже! А теперь с тобой все в порядке?
   – Надеюсь, да. – Эмма осторожно потерла быстро увеличивающуюся шишку над правым ухом. – Как я здесь оказалась? Сперва была на кухне, а потом…
   – Потом мы перенесли тебя сюда.
   – Перенесли?
   – Кухарка помогла мне.
   – Господи! – Эмма поморщилась, представив, как кухарка тащит ее по лестнице. – Как это все неприятно…
   – Мэри и Сьюзи тоже помогали, – добавила Белл.
   Совершенно уничтоженная, Эмма рухнула на кровать, будто хотела спрятаться среди объемистых перин.
   – По правде говоря, это оказалось вовсе не трудно, – продолжала Белл, не замечая смущения кузины. – Сначала мы завернули тебя в одеяло, потом я взяла за плечи, Кук – за ноги, Мэри и Сьюзи поддерживали по бокам.
   – А я?
   – Ты производила какие-то странные звуки, когда мы добрались до второй лестничной площадки, но, несомненно, и тогда оставалась без сознания.
   – Странные звуки?
   – Ну, возможно, это было связано с тем, что, когда мы поворачивали за угол, ты ударилась бедром о балюстраду.
   – А твоя мать?
   – Мы ничего ей не сказали, – заверила Белл.
   – Но она, вероятно, слышала шум.
   – Да, и пошла меня искать, как только мы уложили тебя в постель.
   – Что потом?
   – Я сказала ей, что ты упала в обморок.
   – Упала в обморок? – Глаза Эммы недоверчиво расширились.
   – Ну, от возбуждения в предвкушении твоего первого бала, – хихикнула Белл.
   – Какая нелепость: я никогда не падаю в обморок!
   – Знаю.
   – И тетя Кэролайн это знает. Интересно, поверила она или нет?.. – Эмма вздохнула. – Ну что за нелепый день! И что ты читаешь, ради всего святого?
   – «Конец – делу венец» Шекспира. Так было проще дожидаться, пока ты очнешься.
   Эмма вздохнула:
   – Думаю, тебе не терпится узнать, что случилось.
   – По правде сказать, да, но если ты не хочешь рассказывать… – Белл раскрыла том в кожаном переплете и снова принялась за чтение. – Ты же знаешь, что у меня полно времени, – добавила она, бросив выразительный взгляд на Эмму. – Я решила прочесть Шекспира в полном объеме: сначала все пьесы, а потом все стихотворения.
   – Ты это серьезно?
   – Совершенно. Я собираюсь читать их в алфавитном порядке.
   – И тебя не пугает то, сколько времени это займет?
   – Нисколько. Все равно, учитывая обстоятельства, мне придется много времени проводить возле твоей постели.
   Эмма прищурилась:
   – Что ты имеешь в виду?