Кукаркин Евгений. Аромат убийства

Кукаркин Евгений
Аромат убийства

   Евгений Кукаркин
   Аромат убийства
   Написна в 1997- 1998 г.г. Повесть о медицинских исследованиях и влиянии запахов на психику человека.
   - Не подходи ко мне, я обиделась.
   Анька стояла передо мной с возмущенным лицом. Ее голый живот и ноги приняли отпечаток камней, на которых она только что лежала. Подумаешь, обиделась... И все за то, что вчера на танцах, я подрался с Витькой, дружком Аньки.
   - Ты не обижаться, ты еще меня благодарить должна.
   - Ничего я не должна, дурак.
   Анька поворачивается и бежит к воде, плюхается животом в воду, разбрасывая хрустальные брызги и создавая большую прибрежную волну. Я ложусь на камни, только спиной и подставляю свое тело теплому солнцу. Вчера была игра в волейбол и мы жестоко продули москвичам из-за этого придурка, Витьки. Говорил ему за день до игры, не пей. Налакался, сволочь, а на следующий день вышел на площадку вялый с больной головой.
   Несколько капель холодной воды падает мне на живот. Анька стоит рядом и растирается полотенцем.
   - Вы зря все валите на Витьку, - вдруг говорит она. - Это я виновата. У меня был день рождения и это я заставила его выпить.
   - Тихорило. Нет что бы сообщить нам. Мы бы твой праздник сообща справили, только попозже.
   - Витька не хотел.
   - Он идиот.
   - Сам такой.
   Вид у Аньки уже не такой ершистый. Она ложиться рядом, тоже на спину и жмуриться на солнце.
   - Я понимаю, что я виновата, но сама не ожидала от Витьки. Как приложился к бутылке, так оторваться не мог.
   - Еще раз дурак, да еще в квадрате. Я бы так бездарно время не тратил. Такая девушка была рядом, а он...
   - На что ты намекаешь?
   - На любовь...
   Теперь мы молчим. С шумом набежала волна и отхлынув, захлюпала, затерявшись в камнях.
   - Мы не опоздаем? - спрашивает Анька.
   - Остался час. Еще минут двадцать понежимся и пойдем.
   - Ты заметил, что сегодня в санатории чего то творится ненормальное. Сегодня с утра наряд милиции прибыл, все здание оцепил?
   - Заметил. Когда я пошел сюда на пляж, мне из кустов два мильтона кричали, спрашивали, куда иду.
   - Меня тоже.
   - Бандитов наверно ищут.
   - Сегодня так необычно, пляж пустой... Куда же потерялись люди?
   - Все разъезжаются... Сегодня мы уедем, это уже пол гостиницы, остальные тоже...
   Мы замолкаем и дремлем под теплыми лучами солнца.
   - Cережа, ты кем мечтаешь стать? - вяло спрашивает Анька.
   Чего это она вдруг?
   - Миллионером и хочу финансировать твои будущие работы.
   - С тобой серьезно...
   - Разве сейчас можно о чем то зарекаться. Надо сначала окончить институт, а потом... куда пошлют.
   - А я хочу заниматься химией, в лаборатории и обязательно с ароматическими составами , это так приятно.
   - Ну, ну. Мечтать не вредно.
   Опять затишье и так хочется поспать.
   - Нам не пора?
   - Сейчас, идем.
   Автобус набит студентами. Анька сидит рядом с Витькой, передо мной. Со мной сидит Наташа, красивая чернобровая девушка, с характерной матовой кожей южан.
   - Где ты сегодня утром был? - спрашивает меня Наташа.
   - Купался.
   - Бр..., такой холодина. Знаешь новость?
   - Нет.
   - По радио объявили, что этот район поставили на карантин. Дядя Леша, обещал проселочными дорогами вывезти нас от сюда.
   Дядя Леша наш шофер, он из местных и как все местные, настоящий жлоб.
   - То-то я вижу, свернули с шоссе и теперь трясемся по ухабам мимо каких то селений. А... почему объявлен карантин?
   - Не сказали. Наверно ящур.
   Студенты на последних сидениях сходят с ума, там веселятся и орут песни. Проходит час, веселье спадает и салон автобуса гудит от непрерывных разговоров. Анька, похоже, ссориться с Витькой. Наташа делает вид, что дремлет, на самом деле, залезла мне в карман рукой и гладит тело.
   У большой ограды сада машина останавливается. Дверь открывается и появляется милиционер с белой марлевой повязкой на лице.
   - Тихо, - мычит он. - Все с пожитками на выход.
   - Ну как же так? - понеслись крики. - Нам же надо домой, у нас скоро сессия.
   - Автобус дальше не пойдет. Без разговоров, всем выйти.
   Вопли возмущения понеслись по салону.
   - Если не послушаетесь, применим силу.
   В подтверждении этих слов в машину влез другой милиционер, тоже в белой маске. С ворчанием студенты вылезают из автобуса. Напротив нас, за воротами ограды большое белое здание. Из него выбегают две женские фигуры в респираторах. Первая подбегает к воротам и, открыв их, тут же говорит, чуть гнусавым тоном.
   - Ребята, заходите...
   - Похоже нас ждали.
   Рядом стоит Анька и с недоумением смотрит на здание. Я срываюсь с места и подбегаю к дяде Леше.
   - Куда ты нас привез?
   - Как приказали... так и привез.
   - Кто приказал?
   - Так ведь, начальник приказал. Район, говорит, на карантине, нужно студентов спасать.
   - В чем дело? - рядом с нами стоит милиционер. - Все отправляйтесь в больницу.
   - В больницу?
   Откуда ни возьмись, появились еще несколько милиционеров, тоже в респираторах и принялись уже дубинками заталкивать нас за ограду.
   Мне выделили палату с Витькой.
   - Что происходит? - удивляется тот, болезненно морща кожу лица, покрытую синяками. - Дверь тоже закрыли.
   Он пытается дергать ручку, потом плюхается на свою койку.
   - Вот влипли то.
   Проходит час. Дверь открывается и входит женщина в белом халате и маске, в руках у нее кювета, прикрытая марлей, сзади появляется здоровенный мужик, тоже в халате и с респиратором на лице. Он становиться у двери и складывает руки на груди.
   - Мальчики, - сипит голос из-под маски, - надо сдать кровь.
   - Еще чего? - рычит Витька
   Женщина кладет кювету на стол, достает блокнот.
   - Медведев. Кто из вас Медведев?
   - Я, - говорит Витька.
   - Давайте вашу руку.
   - Не дам.
   От двери отделяется фигура мужика.
   - Наденька, помочь.
   Витька сразу вянет.
   - Сволочи, вонючие, - тихо шипит он и протягивает руку.
   - Вася, не надо, у нас все в порядке.
   Она ловко берет от Витьки анализы и оборачивается ко мне.
   - Ваша фамилия?
   - Сомов.
   Женщина смотрит блокнот.
   - Ага, Сомов. Давайте руку.
   Я не сопротивляюсь и сразу заголяю рукав.
   Через три часа вызвали Витьку. Я сижу в палате и жду, когда он вернется. Наконец, Витьку приводят. Лицо бледное, взгляд безумный. Он сразу падает на кровать и тупо смотрит на потолок.
   - Витька, что там?
   Молчание. Я подхожу, сажусь у него в ногах и трогаю за руку.
   - Витька...
   Он дергается, глаза смотрят на меня и губы шепчут.
   - Мы... покойники...
   - Чего ты болтаешь?
   - Мы все чем то больны. Врачи не говорят, но по их словам и виду можно понять, что это весьма серьезно.
   - Откуда?
   - Все повара санатория были больны. Врачи, всех, кто там жил посадили на карантин. Нас специально вывезли сюда.
   - Откуда ты знаешь? Они тебе сказали?
   - Это я узнал случайно, еще вчера вечером. Когда мы с тобой подрались, я удрал в город, потом пришел в санаторий поздно, около часа ночи, а там полно санитарных машин... и милиции. А сейчас мне этот, санитар... Васенька, все выдал.
   - Чего же ты сегодня утром никому ничего не сказал?
   Теперь дергаюсь я и с опаской соскальзываю с его кровати.
   - У меня были свои проблемы. Я еще тогда не осознал, что увидел и сразу пошел спать.
   - На счет меня ничего не говорили?
   - Нет. Тебе еще все скажут. Там вызывают по алфавиту.
   Теперь, я иду к своей кровати и сваливаюсь на нее. В голову лезут слишком невеселые мысли.
   Через сорок минут вызывают меня. Здоровенный, Вася, конвоирует в кабинет главного врача. Сам врач и сестра в масках, их голоса глухо разносятся по комнате.
   - Так, Сомов Сергей. Как себя чувствуете?
   - Нормально.
   - Раздевайтесь.
   Я снимаю рубаху. Врач проводит пальцами в резиновых перчатках по моей шее.
   - Здесь ничего. Поднимите руки.
   Я поднимаю руки и теперь он щупает подмышки.
   - Узлы тоже в порядке. Снимите штаны, ложитесь на топчан.
   Сдергиваю штаны и трусы. Врач проверяет паховые железы.
   - Одевайтесь.
   - Я болен?
   - К, сожалению, да.
   - Чем?
   - Инфекционным заболеванием.
   - Не может этого быть.
   - Одевайтесь, молодой человек. Сейчас вам введут сыворотку. Сестра, сделайте укол.
   Сестра вводит под лопатку несколько кубиков мутной жидкости.
   - Это правда, что повара раньше нас заболели и заразили нас?
   - Откуда у вас такая информация?
   - В час ночи в санаторий приезжали санитарные машины...
   Врач кивает головой.
   - Да. Повара были больны.
   - Они еще живы?
   - Живы. Вы тоже будете здоровы. Не нагоняйте на себя панику.
   Я возвращаюсь в палату. Витька по-прежнему лежит как пласт.
   - Ну, что? - шепотом спрашивает он.
   - Тоже плохо, но врач сказал, что повара живы и мы тоже будем жить.
   - Врет он все. Когда я проходил мимо столовой, люди в респираторах выносили из кухни тело.
   - Ты узнал кто это?
   - Это был Гоги. При мне его увезли на машине. Он был с фиолетовыми пятнами на лице.
   Теперь ужас стал проникать в каждую мою клеточку. Я тоже валюсь на кровать и мысли валом обрушиваются на мою голову.
   Привезли пищу. Витька отказался есть. Я пересиливаю неприязнь, но свою порцию съедаю.
   Утром, Витька не может подняться с постели и смотрит на меня воспаленными глазами.
   - Сережа, мне конец. У меня поднялась температура.
   - Ерунда. Мы еще вытянем...
   Приходит врач с сестрой, они осматривают Витьку и качают головами.
   - Началось. Вколите ему еще сыворотки.
   Пока она возится с Витькой, врач подходит ко мне.
   - Как вы себя чувствуете?
   - Нормально.
   Он бегло проверяет все железы.
   - Да, пока у вас нормально. Сестра, возьмите у него кровь на анализ.
   Витьке все хуже и хуже. Температура сжигает его. Я бегаю в туалет менять тряпки, прополаскивая их холодной водой. Двери нашей палаты теперь не закрывают. Без конца заходят санитары и медсестры. Я выхожу в коридор и тут же нарываюсь на доктора.
   - Сомов, это вы? Зачем вы бродите?
   - Хочу навестить девушек.
   Доктор напряженно думает, потом махнул рукой и пошел дальше.
   Девушек я нашел на третьем этаже. Наташка и Анька находились в одной палате. Наташка в тяжелом состоянии, мечется в своей кровати и совсем не узнает никого. Анька зарылась под одеялом и когда я сдернул его, чуть не плача, с надеждой смотрела на меня.
   - Ты как?
   - Сереженька, это ты? Я думала что все...
   - Я спрашиваю, как ты себя чувствуешь?
   - Плохо. Начинает мутить, чувствую наступает температура. Сереженька, вытащи меня отсюда. Мне нужен воздух...
   - Как это сделать? Внизу охрана. Кругом санитары и врачи.
   - Мне нужен свежий воздух. Помоги, Сережа.
   - Лежи, я сейчас схожу, посмотрю обстановку.
   Обошел всю больницу. Везде одно и тоже, наши ребята и девчата то ли больны, то ли заболевают. На запасной лестнице, выход, закрыт на амбарный замок. В подвале нашел стальной прут и вернулся на лестницу, там поддел петлю замка на двери. Шурупы вышли с "мясом" и замок повис на одной петле. Дверь с трудом открылась и пахнуло летом...
   Анька с трудом поднялась и я помог ей одеться. Ее тело начинает потеть от температуры. Наташка на соседней кровати мутными глазами смотрела на нас и ничего не понимала. Мы с Анькой плетемся к лестнице и нас никто не задерживает. Наконец, вываливаемся на солнце и она чуть не теряет сознание. Это больничный сад. Я долго тащу Аньку на плече и скоро мы выходим на ограду.
   - Анька, ты меня слышишь?
   - Да.
   - Нужно пролезть через прутья.
   Она помогает мне и вскоре, как куль падает на землю с той стороны. Я с трудом продавливаюсь через решетку тоже. Недалеко стоит старый дом. Идем к нему. Двор пустой, дом тоже. Все разбросано, вещи перевернуты, многие лежат во дворе. Я прислоняю Аньку к крыльцу и обхожу строения. В сарае мне попадается на глаза тачка с хорошими резиновыми колесами. Закладываю на нее сена, подъезжаю к крыльцу и перекладываю тело Аньки. Оно уже горит и почти беспамятстве.
   Два часа я толкаю тачку в неведомом направлении, нутром чувствуя, что нужно спуститься в низины. Тропинки твердые, пыльные и тачка по ним идет без особых усилий. Где то внизу блеснула вода.
   Это было небольшое голубое озеро. Недалеко от берега, покосившийся на бок сарай.
   - Сережа, - вдруг очнулась Анька, - опусти меня в воду.
   Я подвожу тачку к берегу и стащив девчонку на песок, волоку ее в воду. Солому из тачки подкладываю под ее голову, а все остальное тело в воде. Вода холодноватая, но я решаюсь тоже выкупаться. Раздеваюсь и плюхаюсь в озеро. Потом отлеживался на берегу. Анька то придет в сознание, то опять уходит..., отмокая в этой удивительной ванне.
   В этот день, я затащил Аньку спать в сарай, а утром она горела так, что когда я стащил ее в озеро, мне казалась вода вокруг нее закипает. Пока Анька охлаждалась, я лазил по пустым домам в поисках пищи и к нашему счастью, нашел несколько черствых лепешек и подсолнухов.
   Нас нашли на третий день. Группа милиционеров в респираторах выскочила на берег со всех сторон.
   - Это ты, Сомов? - спросил старший.
   - Я.
   - Слава богу, нашли, а девушку куда закопал?
   - Вон она, в воде.
   - Она живая, товарищ капитан, - кричит один из милиционеров, наклоняясь над Анькой.
   - Надо достать носилки.
   - Здесь тачка есть, - кричит другой, заглянув за сарай.
   - Отлично. Пошли, Сомов.
   Мы с офицером идем впереди, сзади остальные тянут тачку с Анькой.
   - Нагулялся? - спросил врач.
   - Нет.
   - Раздевайся.
   Он осматривает меня и потом барабанит пальцами по столу.
   - Ну что же, возьмем кровь для анализа. Иди в свою палату. Где девушка, давайте ее сюда.
   В моей палате Витьки нет. Его койка аккуратно застелена.
   - Где он? - спрашиваю у, сопровождавшего меня, Васю.
   - Помер.
   - А остальные?
   - Тоже померли, только ты, да девчонка твоя и остались.
   - От чего померли, сейчас то вы мне можете сказать?
   - Чума...
   На следующий день меня перевели в одноместную палату на первом этаже, рядом в другой палате, положили Аню. Больница опять пополнилась пациентами. Вася говорит, что чума в области, косит в основном приезжих. Я захожу к Аньке в гости. Она лежит под одеялом и смотрит в потолок. При виде меня, ее лицо оживает.
   - Сережа, мне сказали, что я поправляюсь.
   - Поздравляю...
   - Доктор сказал, что твои ванны мне очень помогли, сбили температуру. А как у тебя...?
   - Не знаю. Доктор вообще ничего не говорит.
   - Это правда, что мы остались от всей группы вдвоем?
   - Правда.
   - Какой ужас.
   - Сомов, - в дверях стоит Вася, - иди, доктор тебя зовет.
   Доктор опять придирчиво осматривает меня.
   - Ну что, голубчик, придется тебя изолировать от всех людей.
   - В чем дело, я же здоров доктор.
   - Лучше бы ты заболел. В тебе миллионы бацилл инфекции.
   - Чумы, хотите сказать.
   Он глядит через блюдечки герметичных очков мне в лицо.
   - Да, чумы. Есть люди, которые заражаются, а есть люди бациллоносители, это самый опасный тип человека. Они здоровы, а сеют свою заразу направо и налево. К ним относишься ты.
   - Так неужели вылечить невозможно. У вас же сыворотка.
   - Эта сыворотка нужна здоровому человеку, что бы он потом не заболел, а больному это мертвая припарка.
   - Вы же каждому из нас делали уколы этой сывороткой.
   - Делал. Надо же было что то делать, вот и колол. Для вашей болезни еще сыворотки нет.
   - А Анька как?
   - Эта переболела, пошла на поправку. Кто один раз переболел, тот больше не заболеет этой пакостью.
   - Куда меня теперь доктор.
   - В спец изолятор.
   Я прощаюсь с Анькой.
   - Куда же тебя? - спрашивает она.
   - Доктор не говорит.
   - Они всегда темнят. Слава богу, что мы живы.
   - В этом ты права. Тебе повезло, немного окрепнешь и поедешь домой, а я даже не знаю..., куда отправляют.
   На Анькином лице появились слезы.
   - Я буду ждать...
   - Лучше не жди, это может быть надолго.
   - Все равно буду ждать.
   В дверях опять Василий.
   - Сомов, машина пришла.
   - До свидания, Анька.
   Я ее не целую, боюсь вдруг опять заражу, только крепко пожимаю кисть руки.
   - Если через три года не вернусь, лучше не жди.
   Анька дернула головой в знак согласия.
   Это переоборудованный фургон, со специальной системой очистки воздуха. Меня запихивают внутрь и предупреждают, чтобы экономил воду и еду. Ехать надо, чуть ли не неделю.
   Дверцы машины открыли и я выглянул наружу. Передо мной была обычная тюрьма, красное кирпичное здание с решетками на окнах, высокие стены забора с вышками охраны. Люди кругом, были одеты совсем не так как врачи, которые лечили нас. Все в прорезиненных скафандрах, напоминающих космонавтов. Меня ведут в здание и поселяют в светлую комнатенку с прозрачной стенкой в коридор. Скафандр, сопровождавший меня, через динамик говорит.
   - Слева ванна, вы можете помыться.
   Теперь я замечаю дверь в стене, открываю ее и попадаю в ванную комнату, где стенка в коридор также прозрачна.
   - Мыло и зубные щетки в шкафчике, - комментирует сзади скафандр. - Как помоетесь, так переоденетесь вот в эту одежду.
   Скафандр, как фокусник, из-за спины вытаскивает стопку больничной одежды.
   Я с наслаждением моюсь и переодеваюсь в чистое белье.
   Вечером у меня взяли кровь, замеряли температуру.
   Врачи пришли на следующий день. Резиновые пальцы мяли и щупали меня со всех сторон.
   - Все осталось по прежнему? - спросил я.
   - Вы относительно инфекции? - уточнил скафандр.
   - Да.
   - Вы являетесь носителем заразной болезни.
   - Так сделайте что-нибудь.
   - Делаем.
   - Неужели за столько лет не научились лечить чуму?
   Скафандры уставились на меня, как бараны на новые ворота.
   - Вам кто сказал, что у вас чума?
   - Врач, который меня лечил.
   - Видите ли, молодой человек, чума чуме рознь. Науке сейчас известно несколько разновидностей чумы, начиная от легочной и кончая бубонной. Но такого бульона как у вас, у нас еще не встречалось. Ничего удивительного, что в той местности, где вы находились, почти никто не поддавался лечению. Пока мы только ищем противоядие...
   - И долго...?
   - Не знаем. Может несколько лет, а может и несколько недель.
   - А мне врач говорил, что это вообще не вылечивается.
   - Ваш врач, не прав.
   Скафандры гуськом вышли из моей камеры.
   Началась однообразная, скучная жизнь. Каждый день сдавал кровь, проходил осмотры, чуть ли не три раза в день замер температуры. За той стороной стекла своя жизнь, болтаются без защитных масок вполне здоровые люди, сестры, врачи. Со мной через микрофон разговаривали редко и если что то обсуждали, то по утрам собирались у стекла толпы в белых халатах и рассматривали меня, как зверя в зоопарке
   Прошло две недели. За стеклом суета. Я подхожу поближе и с удивлением наблюдаю за группой людей не в белых халатах. Два прапорщика привели молодую женщину в наручниках. Вокруг них несколько врачей и сестер. Они что то бурно обсуждают. Прибежала дежурная сестра, она принесла, чем то заполненный, шприц. Прапорщики, несмотря на сопротивление женщины, заголяют ей руку и сестра ловко делает укол. Похоже напряжение спало. Женщина почти в обмороке, с нее снимают наручники и военные уходят. Тот час же ее тело облепляют врачи. Они раздевают ее почти до гола и производят осмотр, потом выдают больничные шаровары и пижаму. Тем временем, два здоровенных санитара и дежурный врач натягивают в предбаннике скафандры и переодетую несчастную заводят ко мне. Они сваливают ее на мою кровать и санитары быстренько сматываются, остается врач.
   - Она будет находится с тобой, - мычит он и тычет резиновым пальцем на женщину.
   - Зачем?
   - Мы проверяем действие новой сыворотки.
   - Но вы бы могли все это сделать и в лаборатории на пробирках.
   - Это мы уже прошли. Нам нужен естественный процесс. Давайте я вас пока обследую.
   Он проверяет мое тело, замеряет температуру, потом подходит к несчастной. Она приходит в себя и с ужасом смотрит на прорезиненное чудовище.
   - Там ванна, там туалет, - говорит он ей. - А впрочем, вам ваш сосед все покажет.
   Скафандр уходит и женщина постепенно приходит в себя.
   - Где я? - спрашивает она.
   - В больнице.
   - Ты, больной?
   - Не знаю.
   - Зачем же ты здесь?
   - Как и ты, мы подопытные.
   От этого слова она вздрагивает и начинает плакать, потом немного успокаивается.
   - Тебя как звать?
   - Сережа.
   - А меня, Надя. Ты из колонии?
   - Нет. А ты?
   - Из изолятора. Четыре года уже сижу.
   - За что?
   Она устанавливает взгляд в одну точку.
   - Давно уже кажется было. Детей своих убила, вот и отсиживаю свои кровные 12 лет. Не думай, я не сумасшедшая, по пьянке произошло. Мужа приревновала и решила отомстить на детях...
   Теперь она сидит неподвижно с остекленевшими глазами.
   - Как же ты оказалась здесь? Не досидела своего срока...
   - Не дала старшей...
   - Чего не дала?
   - Не понял что ли? Не дала вот и все... Она, пакостница сделала все, чтобы мне отомстить. Придиралась жутко, по ее указке - били, голодом морили, а тут стали набирать добровольцев на эксперимент... Обещали срок скосить. Я сразу согласилась и вот я здесь. А ты сам как здесь оказался?
   - Был в спортивном лагере на Юге, когда собрались уезжать, всех загнали на карантин, а там все заболели
   - А чем заболели?
   - Если бы я знал. Врачи ничего не говорят.
   Она опасливо отодвигается по койке от меня. Я отворачиваюсь к стеклу и вижу внимательные глаза врачей и дежурных сестер.
   Два дня мы только разговариваем в разных углах, друг друга не прикасаемся и все же Надя свалилась от температуры. Теперь скафандры все чаще посещают нас.
   - Она больна? - спрашиваю я одного из них.
   - Да. Заразилась.
   - Что же будет?
   - Попробуем ей ввести антисыворотку.
   Действительно, ей делают укол, но Надя все равно, через два дня умерла. Когда ее уносили, я спросил все же врача.
   - Значит сыворотка неудачная?
   - Выходит так.
   - Почему бы вам тогда, не пробовать все ваши сыворотки на мне?
   - Ну уж нет. А вдруг вы вылечитесь? Нам такого другого экземпляра не найти. Это пусть другие...
   - Значит вы пришлете еще заключенных?
   - Пришлем.
   - Вы, сволочи, подлецы, мясники... Экспериментируете на живых людях.
   Мне так хотелось засадить кулаком в эту стеклянную маску, чтобы он тоже..., заразился как и эта женщина...
   - Заткнись, а то санитары сейчас намнут тебе бока.
   Он отшатнулся от меня.
   Врач не обманул, через неделю привели любопытную вертлявую пышечку. Эта не стонала и не плакала, после обработки ее сунули ко мне и она встряхнувшись сразу спросила.
   - Здесь кормят нормально?
   - Нормально.
   - Тогда заживем. Надо же, меня к мужику пихнули. Три года голодом морили, все бабы, да бабы, а здесь счастье привалило, прямо в лапы к мужику. Меня звать Вера. Мне сказали, что если все пройдет удачно, то мне скосят три года...
   - Что пройдет удачно?
   - Ну мне так объяснили... так, что я должна переспать с тобой..., а потом получу прививку и свободна.
   - Ты, дура или ни черта не соображаешь?
   Она обижается и надувает губы.
   - Ты хоть соображаешь, куда попала? - продолжаю я. - Здесь не больница для идиотов, здесь изолятор для заразных больных.
   От слова "заразных", она подпрыгивает.
   - Мне ничего об этом не сказали. Ты случайно не спидом болен?
   - Случайно нет.
   - Тогда какой-нибудь венерической болезнью?
   - Нет.
   - Ну и слава богу.
   К ней опять возвращается оживление.
   - Только как мы будем спать, когда ты находишься, как на витрине. Вот эти же, смотрят.
   Эти, действительно не могли оторваться от спектакля разыгрываемого перед ними. Десятки зрителей столпились перед стеклом.
   - Кто тебе сказал, что я буду с тобой спать.
   - Как кто? - она заморгала глазами. - Врачи.
   - Я не собираюсь с тобой спать.
   - Ха, - хмыкнула она. - Захочешь... Я столько времени провела с бабами, что просто перегрызу тебе глотку, если мне откажешь...
   Вечером она демонстративно вымылась в ванне и голышом легла на кровать.
   - Ну чего же ты, боишься.
   - За тебя боюсь.
   - Иди. Все в порядке, не обращай внимания на этих... пусть нам завидуют.
   - Я...
   Она не дала мне договорить. Подскочила вцепилась в пижаму и я от неведомой силы улетел в койку.
   - Не для того я сюда пришла, чтобы сказки слушать, мне нужен... мужик.
   Затрещали, разрываясь, шаровары. Горячее тело навалилось на меня. Я взглянул на стекло. Его облепила дежурная смена. Вера руками отвела мою голову и вцепилась в губы...
   Она тоже заболела через два дня. Ей ввели экспериментальную античумную сыворотку и... через два дня температура спала. Она смотрела своими жадными глазами на меня и твердила.
   - Это я простудилась. Вот немного подправлюсь, ох мы и заживем.
   Пришел врач, долго ее щупал и внимательно осмотрел.
   - Ну что, доктор? - спросил я.
   - Пошла на поправку.
   - Значит сыворотка есть?
   - Вроде нашли. Но нужен еще один эксперимент.
   - Что, новую пришлете?
   - Нам нужно найти еще прививочную форму. Вы же видите, они все заболевают от вас.
   - Значит это ты виноват? - задает вопрос Вера, которая растопырив ушки все слышит.
   - Я тебя предупреждал.
   - Прошло, ну и ладно... я не в обиде. Доктор, я буду здорова?
   - Будешь.
   - Значит мне скосят три года.
   - Скосят.
   - Ура! Вот поживем то.
   Врач уходит.
   - За что ты попала в тюрьму? - спрашиваю я Веру.
   - За дело. Мой миленок так храпел во сне, что я не вытерпела и горячего масла ему в рот и вылила.
   - Напилась что ли?
   - Ага. Что с пьяной бабы взять? Нечего. Ни кайфа, ни радости, одни глупости в голове.
   - Ты слышала, тебя скоро выпишут.
   - Вот и хорошо. Напоследок мы с тобой разгуляемся...