Кукаркин Евгений. Корпус А блок 4

   - Не посмеют, у нас заведение специализированное. Нас трогать нельзя.
   - Теперь будет можно.
   Опять все шумят.
   - Боря, ну скажи ты что-нибудь, - просит Наташа.
   - Чего говорить то, я видел ее всего то пол часа и сделать скороспелых выводов не решаюсь. Надо посмотреть, что дальше будет.
   - Правильно, - поддерживает меня Семен Семенович. - чего зря глотки драть, поживем - увидим.
   - А мне кажется, Пантелеймониха не зря нас предупреждала, надо быть с ней осторожней и внимательней..., - заговорила Аня.
   - Как предупреждала? - удивилась Вера. - Я ничего не знаю.
   - Она раздала презервативы нашим мужчинам, как она выразилась на будущее...
   Все женщины и те кто знал, что их нам выдали, и кто не знал, уставились на нас, мужиков.
   - Девчонки, она их точно охмурит, - говорит Таня. - Вон как выпендрилась на первую встречу, чуть грудь не вывалила наружу.
   - Не дадим, - запищала Ирочка, сидя на моей подушке, - все встанем грудью на защиту наших ребят.
   И тут все рассмеялись. Напряжение как то спало и тут динамик над нашими головами, забубнил.
   - Приготовиться к ужину. Всем собраться в столовой.
   Первыми смылись вечно голодные лесбияночки, потом Семен Семенович с Аней, наша четверка дружно потопала позже всех.
   Мы все получили по горячему подносу, где сиротливо выглядела тарелка с пюре и маленькой, с мизинец, сосиской. И вот тут то, новенькая еще раз показала себя.
   - Чего это за дрянь? - громко спросила она. - Вы что, едите эту гадость? Вера Пантелеймоновна, - потребовала она к себе, еще не ушедшую домой, врачиху.
   - В чем дело, Алла Васильевна?
   - Это что, - поднесла та тарелку к ее лицу, - это что, жрать можно? Я не хочу это есть. У ваших поваров разве нет приличных продуктов: мяса, рыбы, овощей, фруктов..., даже чая... Вон смотрите какой чай, да это помои...
   - Здесь пища калорийная, специально обработанная, чтобы ни вирусы, ни бациллы не могли попасть сюда.
   - Знаю. Но питаться так не могу. Я спущу необходимую сумму вашим поварам, пусть закупают и готовят более существенные блюда и большего объема. Поверьте, обрабатываются они не хуже, чем вот эти.
   Алла Васильевна бросает поднос с едой на стол и демонстративно направляется на выход из столовой. У двери останавливается и поворачивается к Пантелеймоновне.
   - Скажите этим поварам, если завтра, на завтрак не будет хорошей пищи, я добьюсь, чтобы их уволили и нигде больше не брали на работу. Деньги на питание в больницу, будут перечислены рано утром. Все. Спокойной ночи.
   Она уходит и мы все уставились на врачиху.
   - Ну чего вы...? - вяло отмахивается она.
   - Зачем вы ее взяли сюда? - спросил я.
   - Я одна что ли. Всех купила, даже министерство.
   - Алла Васильевна права, - заскрипел знакомый голос.
   Наша старостиха Вера Ивановна наконец то отреагировала на прибытие новенькой.
   - В чем? - сразу же спросила Таня.
   - Порядок нужен везде, я уверена, повара на нас наживаются и теперь, наконец то их утихомирят.
   Пантелеймониха вдруг встрепенулась.
   - Все, работа моя закончилась, я иду домой. До свидания.
   Мы не дружно с ней попрощались.
   После душа, я прилег на кровать с книгой в руках и тут мне почудилось, что кто то скребется в дверь. Подошел к ней.
   - Кто там?
   - Боря, открой.
   Это Натальин голос. Я отодвигаю задвижку. В одной длинной рубашке, она врывается а комнату.
   - Ты чего?
   Она подходит ко мне, обхватывает голову руками и прижимается всем телом. Ее всю колотит.
   - Боренька, милый..., мне очень холодно..., согрей меня...
   Она впилась в мои губы и я почувствовал, что под напором ее прекрасного бюста и животика... сдаюсь...
   Эта была ночь неумех, но страсть, по моему, победила.
   Проснулся рано, Наташка посапывает рядом.
   - Наталья, проснись.
   - Ну, что...
   Она сладко потянулась и, открыв глаза, сразу же поцеловала меня в щеку.
   - Тебе надо идти к себе. Сейчас будет подъем.
   - Ой... правда... Дорогой мой, я люблю тебя.
   Она опять потянулась ко мне красивым телом, но я вскочил с кровати.
   - Наталья, давай быстрей.
   Девушка лениво поднимается, показав мне свою изумительную фигуру и, позевывая, надевает рубаху.
   - Поцелуй меня на прощание.
   Я целую и опять чувствую, как завожусь...
   - Все, иди, - толкаю ее к двери.
   Наконец, Наталья исчезает. Опять падаю в кровать и... засыпаю.
   Меня будит голос.
   - Борька, ты проспал все. Вставай.
   Рядом стоит Ира.
   - Как проспал?
   - Через пять минут на завтрак.
   - Вот черт.
   Я подскочил и заметался. Быстро оделся, побрызгал на лицо водой. Ира сидит на стуле и следит, как я ношусь.
   - Бедненький, ты так по ночам занимаешься, что совсем не высыпаешься.
   - Бывает.
   - Но зачем на это тратить ночи?
   - Так спокойней. Пошли, а то мы опоздаем.
   В столовой собрались все. Наша компания, как всегда за отдельным столом. Алла Васильевна тоже сидит за отдельным столом, совсем одна. Гремит лифт с пищей и когда створки открываются, то возглас изумления проносится по помещению. Подносы не узнать, они просто ломятся от пищи. Отбивная с поджаренной картошечкой и свежим салатиком, тарелка с яблоками и виноградом, два бутерброда с сыром и ядреный компот. Я вижу, как одобрительно кивает головой старостиха, ее помощница, мымра, умильно глядит на это богатство. Задумчиво чешет голову Семен Семенович, Аня нервно стучит пальцами по столу, не отрываясь от лифта. Галина Васильевна глотает слюну и кадык смешно мечется по ее шее. Лесбияночки застыли, как будь то превратились в камень. Первыми схватили подносы дети, они умчались за столик и с жадностью принялись есть. Дошла очередь и до нас. На лицах моих друзей, я не вижу почему то радости.
   - Интересно, что она с нас за это возьмет, - говорит Таня, разрезая ножом отбивную на кусочки.
   - С нас брать нечего, - отвечает ей Ира.
   - Э... нет, это так кажется, что мы ничего не имеем и не можем, погоди... она еще себя покажет.
   - Надо ей спасибо сказать, а вы ее ругаете, - вклинивается в разговор Наталья, осторожно доедая салат.
   - Вот ты и скажи ей это, - расстраивается Таня.
   Дети первые умяли пищу и тут со своего столика поднимается Алла Васильевна.
   - Внимание, у меня к вам несколько предложений, не могли вы не расходиться, а выслушать меня.
   Все повернули в ее сторону головы.
   - У меня много работы и хорошо бы, если бы среди вас нашлись люди готовые мне помочь. Мне нужна секретарша... Не думайте, не просто так. Если она будет справляться со своей работой, я буду ей платить 500 долларов в месяц. Все честно, деньги будут откладываться на личный счет в банке. Кто-нибудь согласится?
   Было тихо, пауза стала затягиваться и только Алла Васильевна хотела продолжить, как раздался робкий голос.
   - А можно мне попробовать.
   Это лесбияночка Марина.
   - Почему же нельзя, конечно, я вам все покажу, расскажу ваши обязанности, вам только надо все аккуратно делать. Договор мы подпишем сейчас после завтрака, но вам все же придется пройти испытательный срок. Теперь дальше. Мне нужна грамотный человек, способный иногда замещать меня в пультовой. Он должен следить за котировками, собирать информацию о товарах, сырье и выполнять прочие работы, - она почему то повернула голову ко мне, но я не реагировал. - Здесь ставка побольше - 650 долларов. Кто желает?
   - Я.
   Я даже подскочил, это Семен Семенович.
   - Хорошо. Так же заключим договор. Мне нужен еще человек. Убирать помещения и оказывать услуги... в смысле, готовить ванну, застилать кровати и прочие мелкие работы. Зарплата 100 долларов в месяц.
   - Попробуйте меня, - это вторая лесбияночка Вера, согласилась на эту кабалу.
   - Прекрасно. Я знала, что найду с вами контакт. После завтрака, всех новых работников, прошу ко мне.
   Кто не доел пищу, стали насыщаться. Скептик Татьяна, тут же среагировала на последние события.
   - Интересно, а зачем им деньги? Заработают они, ну пусть тысячи долларов, а потом что, корыто золотое себе купят и поставят в своих ваннах. Это значит только одно, что они не хотят выйти от сюда. С деньгами надо жить там, а не здесь.
   - Зато в золоте купаться будут, - отвечает ей Ира, - все таки маленькое, но утешение.
   - А Семен то, - вдруг зло говорит Таня, - как проститутка... поманила деньгой и сразу перебежал к ней, а вчера выламывался, бойкот..., убьем...
   Ира при слове проститутка, опасливо оглянулась на меня.
   - Он просто поменял свои убеждения, за это не надо никого ругать.
   - Чего же ты не поменяла, побежала бы в служанки, стала бы мыть эту ведьму в ванной...
   - Ну уж ты, скажешь, - обижается Ира.
   Я отщипываю виноград и по ягодке отправляю в рот. Все же в первый день, Алла Васильевна победила отделение. А виноград все таки вкусный.
   Сижу в своей комнатенке и учу непонятные арабские фразы. Наташка лежит в моей кровати и бессовестно дрыхнет, Ира стоит рядом облокотившись на стол.
   - Борь, - прерывает она меня, - ты очень хочешь сбежать от сюда.
   От неожиданности, я захлебываюсь.
   - Я... бежать... Хочу.
   - А ты не подумал, как же ты там выживешь?
   - Думал об этом. Конечно панцирь не оденешь и в противогазе ходить не будешь, но ведь наверно есть на земле такие места, где круглый год тепло, где можно жить без респиратора, купаться в теплом море...
   - Мне наверно там купаться нельзя, соленая вода плохо повлияет на мою кожу..., а потом солнце... Я знаю, лучи солнца, тоже вредны для меня.
   - Может быть, тогда тебе нужна пресная чистая вода и прохлада леса.
   - Неужели нас не могут вылечить? Почему есть везде лекарства, а у нас... Мы даже закалятся не можем.
   - Врачи все время бьются над этой проблемой... Помнишь, лет семь назад, нас было много, а потом... врачи стали делать эксперименты, хотели восстановить иммунную систему и все же ничего не вышло. Люди очень жаждали вырваться от сюда и шли на самые рискованные операции, пили какие то идиотские лекарства, а в результате, все погибли.
   Ирка подходит ко мне и доверчиво садится на колени, потом обвивает меня своими белыми ручонками.
   - Какой ты все же... хороший, Борька.
   - Наташку разбудишь.
   - Я плохого ничего не делаю, просто мне хочется, чтобы был кто то, как родной, рядом...
   - Тогда сиди и не шевелись.
   Она затихла и мне показалось, что я слышу стук ее сердца.
   Отпросился у Пантелеймоновны к Николаю. Этот тип нагло отсыпался в своей капсуле.
   - Эй, - кричу в микрофон, - ты там долго будешь валятся?
   - Борька, привет.
   Сонная рожа послушно повернулась ко мне.
   - Ты здесь дрыхнешь, а у нас такие перемены...
   - Слышал. Татьяна приходила уже мне все рассказала.
   - Ну и что ты об этом думаешь?
   - Очень хорошо. Для людей с наших условиях, это последняя надежда почувствовать себя человеком. Представляешь, ты зарабатываешь деньги, покупаешь что хочешь, телевизор, компьютер, магнитофон, сладости, да вообще, черт знает что... Уже не мучаешься от тоски и от того, что сидишь в этой тюрьме и ни черта не делаешь.
   - Ты же недавно предлагал мне бежать от сюда...
   - Предлагал и сейчас предлагаю. Ты, Борька из другого теста и тебя богатство в этой тюрьме не задержит. Я завидую тебе, у тебя есть какая то цель, к чему то стремишься, а я только мечтаю. Знаю, что там наружи опасно, что в любую минуту мы можем схватить какую то пакость и умереть, но там жизнь, машины, поезда, самолеты, земной шарик, который можно обойти, наконец, девочки, водка, танцы, другие радости.
   - Все же как же ты решил, остаться здесь или туда...?
   - Конечно на волю, но сначала хочу посмотреть, что будет дальше здесь. Ведь на волю без денег не попрешь, а здесь есть, оказывается, возможность их заработать.
   - Когда тебя выпустят к нам?
   - Завтра наверно. Пантелеймониха сказала, что кожа подшелушилась и пошло заживление. Так что из этой капсулы выкинут и долечиваться буду там... в отделении.
   В отделении деловая обстановка. У Аллы Васильевны, двери пультовой открыты настежь и слышно, как Семен Семенович, с кем то говорит по телефону. В столовой, серьезная Марина старательно выстукивает на пишущей машинке какое то письмо. В самой 17 палате гудит пылесос, трудолюбивая Вера наяривает комнату до блеска. Сама хозяйка в коридоре отчитывает старостиху, за беспорядок.
   - Вы же не в конюшне живете, - рычит она на Веру Ивановну, - подайте мне обстоятельную записку, что надо. Включите туда живые цветы, занавески, где надо произвести ремонт, зеркала, картины...
   - Картины, -ошеломленно говорит Вера Ивановна.
   - Ну да, картины, только я не люблю не кубистов, ни абстракционистов, заказывайте классику или экспрессионистов...
   Похоже от таких названий у Веры Ивановны пошла голова кругом и она, высунув язык, спешит записать эти названия в блокнотик.
   - Еще, подумайте какую мебель стоит приобрести, не жадничайте, диваны, шкафы, люстры, унитазы, все пишите. А... вот и Борис, кажется, - она оторвалась от старостихи и подошла ко мне. - А что вы, Борис, хотели бы иметь в отделении?
   - Пожалуй книги, художественные, технические...
   - Правильно. Вера Ивановна, запишите - приобрести библиотеку около 20000 экземпляров книг.
   Алла Васильевна вдруг подхватывает меня под руку и ведет по коридору.
   - Вы сейчас к себе идете?
   - Да.
   - Можно мне зайти к вам, посмотреть как живет холостой мужчина.
   - Зайдите.
   На мое счастье, в моей комнатке никого. Алла Васильевна оглядывает помещение и с восторгом смотрит на стол.
   - Боже мой, сколько у вас книг. Надо же, английские, немецкие, даже арабские. Вы все эти языки знаете?
   - Знаю.
   - Да в вас цены нет. Я вижу здесь много технических книг. Переведите мне, что это?
   Она выдергивает из стопки синюю книгу
   - Компьютерные системы и их эксплуатация, на немецком языке. Она зачаровано смотрит на меня.
   - Хотите поработать на меня? Будете референтом, составлять письма и вести всю деловую часть с заграницей. У меня там огромные возможности...
   - Нет.
   Отказ ее ошарашил. Рот открылся от изумления.
   - Я предлагаю работу, тысячу долларов в месяц, - видя мое покачивание головой, спешит добавить, - полторы тысячи. Это же хорошие деньги, особенно для вас, там в городе получают такие ставки самые высококвалифицированные специалисты. В этой больнице вы будете просто богаты и тем более... заняты, что для больного весьма существенно.
   - В этой больнице я не болен. Я вполне здоровый парень, только при рождении получил подарок природы - отсутствие иммунной защиты.
   - Хорошо, хорошо, пусть будет так. И все же вы подумайте над моим предложением.
   Она еще раз оглядывает мою комнату и, покачав головой, уходит. В дверь заглядывает Наташка.
   - Чего эта... здесь делала?
   - Предлагала мне работу.
   Она зашла в комнату и облокотилась спиной на дверь.
   - Да что ты говоришь и кем?
   - Референтом с окладом 1500 долларов.
   - Ты согласился?
   - Нет.
   - Такие деньги..., - она мотает головой. - закачаешься от такой суммы. Знаешь новости?
   - Нет.
   - Веру Ивановну, Алла Васильевна взяла к себе завхозом, а Анечку наняла бухгалтером.
   - Да ведь для этого надо что то знать.
   - Вот именно. Она выдала Ане несколько учебных пособий и сказала, что через неделю примет от нее экзамен.
   - Так, так. В нашем закрытом отделении заработала настоящая фирма и охраны не надо, боятся бандюг не надо, да еще с пользой... на этой стерильности можно прожить еще сотню лет.
   - Я как то об этом не подумала, - смущается Наташка.
   Под потолком забубнил динамик, приглашая нас на обед. Я подошел к Наташке.
   - Пошли...
   Она вдруг обхватила меня руками и поцеловала.
   - Я к тебе сегодня не приду... У меня там... еще не зажило...
   Обед царский, я такой еще ни ел никогда. Густой красный борщ с куском мяса. На второе - печеная форель с салатом и горошком, на третье апельсиновый сок. Похоже, все это сломило пациентов отделения на сторону Аллы Васильевны, они доброжелательно смотрят на нее и заискивающе кивают головой.
   - Вот и не узнать наших..., - говорит Таня, разбирая рыбу от костей, деньги и хорошая еда сломали их.
   - Разве это плохо, - отвечает ей Наталья, - все отделение встрепенулось, как от зимней спячки, большинство получило работу и почувствовало свою кчемность в жизни.
   - Значит ты бы тоже пошла к ней?
   - И да, и нет. С одной стороны, бездельничать это тяжело, с другой стороны идти в кабалу совсем не хочу.
   - Кабала то, за деньги...
   - Ну и что.
   - Не поймешь вас... Николай тоже говорит, что это неплохо. Борис, а ты чего то не летишь к Алочке в объятья.
   - Она уже предлагала мне поработать, причем за весьма крупную сумму, но я ей отказал.
   - Это почему же?
   - Дело не в кабале и не в деньгах. Я хочу в ближайшее время уйти от сюда.
   - Куда? - чуть ли не в один голос воскликнули Наталья и Татьяна.
   Ира от удивления открыла рот.
   - Туда на волю. Хочу уехать на юг и там попытаться просуществовать...
   - Ты же умрешь? - сразу сказала Татьяна.
   - Постараюсь протянуть. Кто то из великих сказал: "Если бояться, что на твою голову упадет кирпич на улице, то зачем на нее выходить, лучше сидеть дома." Я же не хочу бояться кирпича, хочу свободно бродить по улице.
   - Ну ты, Борька, даешь, - с восхищением глядит на меня Татьяна, - и когда наметил?
   - В ближайшие три- четыре дня.
   - А как же я... то есть мы..., - поправилась Наталья, - ты бросишь нас.
   - Если вы согласны со мной уйти, я не против. Одно прошу вас понять, это безумный риск. Один неверный шаг и с нами может случится непоправимое.
   Девочки хмурые сидят напротив меня и молчат. В столовой раздается голос Аллы Васильевны.
   - Внимание. Я осмотрела, как вы здесь живете и пришла в ужас. Так жить нельзя. Мой новый завхоз, Вера Ивановна уже составила список того, что необходимо для нашего блока. Однако, я считаю, что ваших комнат это не касается, а они должны быть пригодны для жилья и поэтому советую, заработанные деньги не копить, а тратить на свои бытовые условия. Сегодня ко мне обратился Семен Семенович с просьбой, выделить аванс для покупке в свою комнату телевизора и видеомагнитофона с кассетами. Я приветствую этот шаг и уже заказала аппаратуру, завтра она будет здесь. Тоже самое может сделать любой, имеющий деньги или работающий у меня. Не обязательно покупать телевизоры, учитесь жить нормально, приобретайте кровати, трельяжи, бижутерию, все что вы хотите. Вам понятно?
   - Понятно, - за всех ответила Вера Ивановна.
   Я заметил, что у входа в столовую стоит Пантелеймониха и смотрит на нас.
   После обеда, бьется жизнь только в апартаментах Аллы Васильевны, остальные, неработающие у нее, разбрелись по своим комнатушкам. Сегодня что то необычное. Ко мне никто из моих девочек не пришел. Я спокойно занимаюсь за столом уже в течении трех часов. Вдруг дверь скрипнула. На пороге стояла Ира.
   - Ты... ты... негодяй, ты бросаешь нас.
   И тут она заплакала.
   Я подошел, осторожно обнял ее и повел к кровати.
   - Успокойся, ну что ты. Тебе нельзя плакать. Тебе даже нельзя протирать свои глаза... Вот я чистым полотенцем промокну твои щечки.
   - Девочки возмущены твоим поступком...
   - Знаю.
   - Но почему ты не хочешь спокойно прожить здесь? Вроде у нас появляется какое то дело, оказывается мы можем еще кому то быть нужны..., а ты собираешься уйти.
   - Не уговаривай, Ира.
   - Я люблю тебя.
   - Я тоже.
   Осторожно поцеловал ее губы.
   - Я решила, если ты уйдешь, я с тобой.
   - Вот этого делать нельзя. Ты самое чувствительное создание на свете, твоей коже нельзя терпеть избытка холода, тепла, света, плохой воды и грязи. Всего этого там в избытке...
   - Ну и пусть.
   - Кроме этого, тебе нельзя даже заниматься любовью, рожать детей.
   - Кто это тебе сказал?
   - Пантелеймоновна.
   - Значит, ты уже говорил с ней обо мне и об этом...
   - Говорил.
   И тут она опять заревела. Я ее успокаивал как мог, пока она всхлипывая не прижалась ко мне и застыла. Я ее чуть покачиваю в своих руках.
   - У тебя так громко стучит сердце, - вдруг сказала Ира.
   - А я думал это твое.
   - И все же я пойду с тобой. А с Пантелеймонихой поговорю сама, не может быть, чтобы я не испытала счастья любви.
   Ира ушла через час. Только за ней закрылась дверь, как раздался требовательный стук.
   - Войдите.
   На пороге Алла Васильевна.
   - К тебе можно, Борис? Я сегодня уже была здесь и решила еще раз заглянуть.
   Она по хозяйски села на мою кровать и закинула ногу на ногу, отчего подол ее платья приподнялся до бедер, оголив коричневатые ноги.
   - Ну как ты, с работой решил?
   - Нет.
   - Я конечно не понимаю смысла твоего упорства, но, однако, уважаю личную позицию. У меня к тебе еще один деликатный разговор. Видишь ли я деловой человек и конечно ушла в эту добровольную ссылку сюда от того, что в моем роду, все прадеды, деды, бабки и даже моя мать и отец очень рано поумирали. Наверно гены их перешли ко мне и мне тоже суждено было бы умереть рано. Однако умные врачи посоветовали мне изолировать себя от общества в стерильную обстановку и таким образом гарантировали безопасность и продление жизни. Я очень рада, что попала сюда, по крайней мере, это не барокамера с кислородом, а вполне приличные помещения с воздухом высокой степени очистки. Кроме того здесь люди, которые могут быть моими помощниками. Но раз я себя заточила в эти стены, то соответственно хотела бы жить, как и все цивилизованные люди. Наслаждаться комфортом, едой, любовью наконец. Любовью... Вот я и пришла предложить тебе... Не мог бы ты придти ко мне сегодня ночью...
   - То есть стать вашим любовником?
   - Ну, да.
   - А почему я?
   - Семен Семенович, немножко староват, кроме того у него есть эта... толстушка Аня, не хотелось бы разрушать такую пару. Ваш, кажется друг, Николай лежит в капсуле... Я узнавала у врачихи, он попал туда из-за неудачных любовных похождений, я просто побоялась бы теперь затащить его в постель. Федя еще мальчик, с него брать нечего, остался только ты...
   - Лихо, всех изучили. Но я не хочу быть вашим любовником.
   - Подумай, Боря, это простая потребность мужчины и женщины. Ну если тебя что то гложет, чего то не хватает, я компенсирую.
   - И сколько же вы мне предлагаете за ночь?
   - 500 долларов.
   - Приличная цена, но я не пойду...
   - Ну и дурак, - вдруг обозлилась она, - потом сам попросишь, но я тебе меньше дам.
   Алла Васильевна вскочила с кровати и быстро убралась из комнаты.
   Только после ужина все мои подружки собрались у меня. Наташка и Таня завалились на койку, а Ира подошла ко мне и села на колени.
   - Ого, - сказала Наталья, - Ирка, ты делаешь успехи.
   Чтобы как то прервать смущение Иры, я быстро заговорил.
   - У меня сегодня в комнате была Алочка.
   - А... это до обеда, - сказала Наталья, - я видела.
   - Нет, после обеда.
   Девчонки внимательно смотрят на меня.
   - Ну и что? - не выдерживает Таня.
   - Она предложила мне за определенную плату спать с ней.
   - Я так и знала, - восклицает Таня. - Эта, стерва, доберется до наших мужиков. Уверена, эта гадина, предложила тебе лечь в постель за деньги. И сколько дает?
   - 500 долларов за ночь.
   - Ого, ты высоко котируешься, Боря.
   - Что ты ей ответил? - трясет меня Ира.
   - Я ответил, что не буду спать с ней.
   - А она?
   - Ушла.
   - Сволочь, задница, гадина, - поливает ненавистную Аллу, Татьяна. - Раз Боря ей отказал, то она возьмется либо за Николая, либо за Семена.
   - Попали вы, мальчики, в неприятную историю, - заявляет Наталья. Алочка, так просто вас не оставит. Ей хочется, чтобы все обслуживали ее. Берет не мытьем, так катаньем. Боря не согласился с ней работать, решила купить другим путем.
   - Денежки бешеные, - вторит ей Татьяна, - десять дней переспал - 10000 долларов, зарплата, как у валютной проститутки высшего класса.
   - Не даром Пантелеймониха, давала им презервативы.
   - Девушки, скажите, - пытаюсь остановить их гнев. - Кому нибудь из вас она чего-нибудь предлагала?
   Они как споткнулись на полном скаку. Только Ира, прижавшись ко мне, сказала.
   - Мне ничего не предлагала.
   - Была у меня, - неохотно признается Наталья, - предложила выучиться работать на компьютере...
   - А когда ко мне пришла, - это уже Татьяна, - я ее выгнала. Сказала, что не хочу ни о чем с ней говорить.
   - Наталья, что ты ответила ей?
   - Сказала, что подумаю.
   Может Алла и права, подумал я, это же для них новая жизнь. Я ухожу, мне это уже и не надо, а им надо существовать.
   - Ладно, девчонки, до отбоя двадцать минут. Давайте расходиться, мне еще надо принять душ.
   Девчонки с кровати поднимаются как побитые собаки. Таня, что то буркнув, быстро исчезает. Наталья долго колеблется, потом подходит к нам с Ирой и со свободной стороны целует меня в щеку.
   - Пока, Боренька.
   Она виновато уходит.
   - Ирочка, вставай, - говорю ей.
   - Я остаюсь. Я никуда не уйду.
   - Ты чего?
   - Я сумела после нашего последнего разговора поймать Пантелеймониху. Поговорила с ней по душам. Она сказала, что я могу быть женщиной, но для этого надо быть очень осторожной. Она даже рассказала мне как это делать.
   Боже мой, что же мне делать. Эта девочка, хочет нормально развиваться, хочет любви в этих замкнутых стенах. А я еще связался с Натальей. Этой ведь тоже надо ласки...
   - Ира...
   Она нежно затыкает мне рот ладонью.
   - Молчи. Я ухожу, вымоюсь в своем универсальном душе и приду к тебе. Только прошу, не говори нет, иначе я сразу умру.
   Она пришла через час, волосы схвачены сзади на резинку, халат плотно обтянул фигуру. От волнения лязгает зубами.
   - Я пришла.
   - Вижу.
   - Поцелуй меня.
   Осторожно целую губы, пытаясь не очень навредить ей.
   - Пантелеймониха, сказала, что лучше всего это делать на столе, тогда тела не будут соприкасаться друг к другу.
   Она оторвалась от меня и трясущимися руками стала складывать книги со стола на пол. Потом стащила с кровати мое одеяло и простыни и застелила ими стол, скинула халатик и села голенькая на край.