Куклин Лев. Год лошади

   - Я не войду туда даже за тысячу солей! - решительно сказал Диего, горячо дохнув на молодую женщину чесноком и суеверно перекрестившись. Он был истинным католиком и не жаловал древних дикарей, пусть даже и возводивших свои храмы. Мэри-Анн взяла мощный фонарь и решительно шагнула в черную дыру входа...
   Часть II
   - Ты появился не во-время... - сурово произнес Диего, несколько нависая над столом.
   - Обидно, амиго... - вздохнул некрупный, словно бы высохший человечек с зеленым бугристым черепом и воронкообразным хоботком вместо носа. - За мою древнюю гуманоидную расу обидно...
   В его круглых неморгающих красных глазах стояли почти натуральные земные слезы, правда, распространяющие едкий запах нашатыря. Но Диего привык и не к такому... Он, пригорюнившись, как и подобает подлинному другу, вслед за зеленым человечком опрокинул в вечно страждущую глотку очередной стаканчик кукурузной водки. Она хорошо уравнивала температуру наружную и внутреннюю. А у его зеленого собутыльника температура была явно повышена.
   И вот по какой причине.
   ...Солидная газета "Вечерний Кальяо " попала им в руки совершенно случайно. Но крупную фотографию знаменитого английского археолога Мэри-Анн Стоун они узнали сразу. А вот к тексту... к тексту сенсационного сообщения у них имелись претензии... как бы это помягче выразиться... сугубо фактического свойства. Впрочем, и журналисты, и даже красивые и знаменитые женщины-археологи частенько пренебрегают подлинными фактами.
   - Вот я и говорю: обидно... - снова пробурчал зеленый человечек, цепко обхватив всеми своими семью пальцевыми отростками стаканчик с водкой. - Я, как всегда, оставил свою летающую тарелку в зарослях за храмом. Ты знаешь, осторожность не мешает. Не люблю зевак! Я устал и пошел в подземелье выспаться в холодке и покое. Сколько раз я спал в этом... как по вашему? - контейнере из неорганического силициума...
   - Священная гробница инков, вот как это называется, - дернув усиками, буркнул Диего.
   - Гроб из цельного куска черного гранита. Каменный саркофаг...
   - Вот я и говорю: контейнер... Я заснул, а крышку... это... забыл надвинуть... Меня разбудил женский вопль...
   - Ну да... Я и говорю: на этот раз ты прилетел не во-время... - меланхолично подтвердил Диего. - Мэри-Анн с полным на то основанием приняла тебя за ожившую мумию времен государства Тауантинсуйу и не нашла ничего лучшего, чем шмякнуться в обморок...
   - Она упала в очень, очень привлекательной форме... - в голосе зеленого человечка послышалось довольство и лукавство испытанного земного "ходока". - Нет... с моей помощью она нашла... этого... много лучшего...
   - Короче говоря, ты воспользовался женской слабостью... - ледяным тоном подлинного кабальеро прокомментировал его собеседник, которого в данную минуту так и хотелось почтительно называть: дон Диего. Тем более, что кукурузная водка почти заглушила запах чеснока. - Видишь, в газете пишут: " Биологическая загадка века: английская женщина-археолог забеременела от древнеперуанской мумии"?!
   - Хе-хе-хе... - явственно забулькало в воронке хоботка. - Конечно, сексуальная привлекательность этих... как ты назвал? - англичанок не подвергается мною ни малейшим сомнениям! - В хоботке послышалось сладострастное причмокивание. - Но, с другой стороны, согласись, - непомерно раздута консервированная потенция твоих предков. Разве это справедливо?! Вот я и говорю: мне за мою разумную расу обидно!
   - Я повторяю: ты просто прилетел не во-время...
   - Мы ведь прилетали сюда всегда... - печально протрубил хоботок. - Очень-очень давно. Вниз по течению реки времени... У нас были здесь свои посадочные площадки и навигационные знаки, видные из космоса... А теперь ты заявляешь: не во-время?!
   - На все воля Божья... - убежденно возразил почти дон Диего и опять с истовостью осенил себя крестом.
   - Не спорю, амиго, не спорю, - семипалый лихо опрокинул стаканчик и утер набежавшую слезу. - В бесконечности легко может найтись местечко и для бога. Так что в Галактике все мы божьи дети...
   Он осторожно поставил стаканчик на стол.
   - А в кувшине еще что-нибудь осталось? - деловито спросил представитель иной цивилизации. - Я хочу выпить за подлинный Контакт между разумными расами!
   ЕДИНСТВЕННОЕ РЕШЕНИЕ
   I
   Докладчик был мрачен, настолько хмур и мрачен, что даже наведенные на него видеокамеры крупнейших телекомпаний планеты не могли вызвать на его лице хотя бы традиционного намека на улыбку:
   - Дамы и господа! Положение в мире гораздо хуже, чем вы себе можете вообразить, - с несвойственной политикам прямотой заявил он. - Настали куда более страшные времена, чем это мог предсказать мистер Герберт Уэллс в своем некогда знаменитом романе... Элои и морлоки! Две расы, господа, две расы реально существуют ныне на земном шаре. И в этом великий фантаст не ошибся. Но это не белые и черные, не краснокожие и желтолицые, нет. За место под солнцем борются всего две расы: преступники и если и не вполне честные, то хотя бы нормальные люди. Скажу осторожнее: в силу воспитания, моральных ориентиров или стечения обстоятельств практически являющиеся честными...
   - Ничего себе формулировочка! - послышалось из зала.
   - Наших детей не просто воруют ныне с целью получения выкупа, - продолжал докладчик, грабят по дороге в школу или насилуют... Гораздо страшнее: их убивают... для того, чтобы съесть! Белковое голодание стало постоянным спутником большинства жителей нашей перенаселенной, тесной, задыхающейся, залитой помоями земли. На очередном витке цивилизации мы вернулись к временам людоедства... Войны, действительно, стали анахронизмом по весьма простой причине: некому стало воевать. Все оружие в руках у преступников. И на улицах наших городов днем и ночью гибнет теперь гораздо больше людей, чем в самых кровавых войнах прошлого... Докладчик медленно вытащил из кармана носовой платок, развернул его и промокнул выступивший на лбу холодный пот.
   - Единое мировое правительство, господа, которое я здесь представляю, признается в бессилии гарантировать... э-э... гм... так сказать, честным и законопослушным налогоплательщикам их личную безопасность. Неприкосновенность жилища - нынче только сугубо юридический термин. Повседневная практика показывает, увы, обратное... Дамы и господа, представители газет и телекомпаний! Я уполномочен сообщить следующее: объявляется международный конкурс на лучшее планировочное и экономическое решение для создания максимально защищенных от внешних посягательств поселений. Его цель: защитить и по мере возможности сохранить хотя бы элиту, - генный фонд человечества. Разумеется, - с невольным вздохом признался докладчик, - гарантировать полную безопасность никому и никогда нельзя, но постараться приблизиться к идеалу - можно.
   - Как в зоопарках...Гарантированное и охраняемое размножение?! - хохотнул было один из представителей независимой прессы, но его никто не поддержал, и при жутковатом молчании зала было слышно, как докладчик шелестел бумагами, укладывая их в свой портфель.
   - Да, наша личная безопасность и безопасность наших семей стоит дорого. Очень дорого. Но в каждой стране есть люди, зарабатывающие большие деньги и готовые платить. Дело за архитекторами, планировщиками, градостроителями. Иного предложить вам не могу. Вернее - мы не можем, - докладчик развел руками. Этот жест был интернационально понятен и не нуждался в переводе.
   - Удачи и безопасности вам, господа!
   II
   Проект защищенного поселения для суперэлиты, единогласным решением международного жюри получивший первую премию, оказался остроумным, сравнительно недорогим и простым, как все гениальное. Впрочем, последнее было сказано задолго до нас... Решение в принципе сводилось к следующему: элитарный поселок со всех сторон, по периметру окружали три ряда колючей проволоки на высоких бетонных столбах, по которой круглосуточно был пущен ток высокого напряжения. Малейшее прикосновение к ней превращало белковое существо почти мгновенно в обугленную тушку. Единственные ворота из пуленепробиваемого сплава охранялись специально запрограммированными роботами-сторожами, которым были не страшны даже тяжелые танки... Бронированные створки ворот открывались только после того, как электронно-магнитная карточка с отпечатками пальцев жителя супер-поселка, опущенная в щель-приемник ворот, сличалась и придирчиво проверялась компьютерной службой. Мало того: по четырем углам ограды, грозно нависая над колючей проволокой, подымались сторожевые вышки, где в бронированных колпаках дежурили охранники, вооруженные самыми современными лазерными излучателями. Мощные прожектора своим бессонным беспощадным светом делали на простреливаемом пространстве хорошо заметным даже отдельный бугорок не крупнее прыща на носу. Самая расторопная голодная мышь не могла бы прошмыгнуть незамеченной через освещенную полосу перед колючкой. Проникновение, так сказать, нежелательных элементов в зону суперпоселка практически исключалось... Зона... Это ключевое слово еще совсем недавно было девизом проекта!
   III
   Счастливый победитель конкурса - еще бы, теперь его поселения будут строиться во всем цивилизованном мире! - признался пронырливо и обаятельно настырной корреспондентке самого читаемого женского еженедельника:
   - Понимаю ваш интерес, - ведь женщины в первую очередь озабочены безопасностью своих семей!
   - Как у вас родилась идея Вашего замечательного поселка?
   - От так называемых "концентрационных лагерей"... - улыбнулся победитель.
   - Видимо, от понятия "концентрировать", собирать... - предположила корреспондентка, с дальним прицелом демонстрируя свою догадливость.
   - Я долго вынашивал идею современных защищенных резерваций для богатых людей, которые дорого бы платили за гарантированную безопасность. Окончательное решение пришло, когда я натолкнулся на описания любопытнейших сооружений середины двадцатого века, которые строились в тогдашней Германии и бывшем Советском Союзе...
   - И зачем это было нужно?!
   - Чтобы удерживать в подчинении и законопослушании большие массы людей... Иными словами, - чтобы преступники из зоны, оттуда, не проникали сюда. Теперь же, когда преступность стала нормальным состоянием одичавшего общества, мне показалось весьма и весьма логичным поступить наоборот...
   - Чтобы преступники отсюда не проникали туда, за колючую проволоку? - ахнула восхищенная корреспондентка.
   - И как видите, я оказался прав... Может быть, я заинтересовался этим еще и потому, что я европеец. На нашей земле мы навидались всякого. Не говоря уже о семейных преданиях...
   - Расскажите! - тут же щебетнула корреспондентка, взмахивая, словно бабочка крыльями, длинными пластиковыми ресницами. - Наши подписчицы, как всякие нормальные женщины, весьма любопытны и очень, очень падки на семейные легенды...
   - Ну, из истории моего пра-пра-прадеда сенсации не получится. Как-нибудь в другой раз... вежливо, но твердо оборвал интервью победитель конкурса. - Непременно - в другой раз! От всей души желаю вам удачи и безопасности...
   ДОРОГИЕ НАШИ ПАМЯТНИКИ...
   I
   В одно прекрасное петербургское утро... Впрочем, - стоп, стоп! Так вот и тянет на добрые литературные традиции, - но будем честными хотя бы перед самими собой: в гнилое, туманное петербургское утро гражданин Е. (или, ежели угодно - господин) торопился на работу в свое учреждение, какое - не суть важно. Вообще-то говоря, звали его любимым пушкинским именем Евгений, и у него были, как и у всякого российского подданного, имя и фамилия, прекрасно известные в отделе кадров. Но история, которую я собираюсь вам поведать, настолько невероятна, что в целях вполне понятной и в данном случае извинительной конспирации мы будем продолжать именовать его именно этак зашифрованно: гражданин Е. Тем более, что следствие по зловещему случаю еще не сделало окончательных выводов... Итак, наш гражданин Е. шел быстрым шагом, довольно бодрым для такого малоприятного утра, по улице Красной, в девичестве - Галерной. Вынырнув из-под канареечного цвета арки здания Сената и Синода, он окинул привычным взглядом площадь Декабристов, будучи почти напротив кумира на бронзовом коне, известного всему читающему миру под псевдонимом Медного всадника. И вот тут-то гражданин Е. сбился с привычно ровного ритма ходьбы, споткнулся и сделал несколько коротких неверных шажков: ему показалось, что гранитная глыбища, в профиль напоминающая застывшую гигантскую волну, приобрела какие-то непривычные, странные очертания. Гражданин Е. вгляделся пристальнее и подумал было, что конь и всадник на нем скрываются в низко опустившемся тумане. Он даже повел глазами направо-налево в поисках привычных, так неожиданно утраченных персонажей... Но нет, - глаза его не обманывали: серый гранитный пьедестал, прославленный Гром-камень, был гладок и девственно пуст!
   Ни коня, ни босоногого всадника с простертой дланью, ни змеи... Не-ве-ро-ят-но!!!
   Бедный гражданин Е., несколько даже опасаясь за твердость своего рассудка, прямо-таки всхлипнул от ощущения жуткого одиночества.
   - Гражданин, почему нарушаете?! - мощно поинтересовался неожиданно возникший из туманного небытия здоровенный омоновец в маскировочной форме. - Куда памятник товарищу императору Петру Прима делся?! Здесь признаваться будете или в другом месте?! Видимо, ему сгоряча показалось, что он застал потенциального преступника прямо с поличным. Но, пристальней вглядевшись в хилого представителя петербургской служилой интеллигенции, слабо питающейся из бюджетных источников, омоновец понял, что вряд ли данный типичный представитель мог сволочить монумент без специальных подъемнотранспортных приспособлений...
   Но каким бы явно ошибочным ни оказалось первоначальное предположение, второе было несомненным: очевидец! Потенциальный свидетель... И омоновец, положив на плечо гражданина Е. тяжкую заскорузлую руку, произнес неизбежное:
   - Пройдемте!
   II
   ... На Манежной площади, в скверике, в непосредственной близости от кинотеатра " Родина" нечто криминальное обнаружилось сразу же: на своем законном месте отсутствовал памятник известному российско-украинскому литератору Гоголю Н.В. Факт, конечно, кощунственный, необъяснимый и страшный, как некоторые повести и фантасмагории, принадлежащие самому вышеупомянутому (только бы не на ночь!) сочинителю. Молоденький, самой свежей выпечки блюститель порядка в сигнальной красной фуражке, обнаруживший оное отсутствие, тут же, как говорится - по горячим следам, обратился к ближайшему пенсионеру, законопослушно сидевшему с газеткой " Санкт- Петербургские ведомости" на зашарпанной скамейке:
   - Куда делся памятник Гоголю?! - со всей возможной строгостью в ломком еще голосе начал он.
   - К-к-какому так-к-кому го-голю? - не сразу врубившись в происходящее, прошепелявил пенсионер.
   - Писателю Гоголю! - отчеканил начитанный мент. - Вот тут и на пьедестаменте написано!
   - Да сроду здесь никакого памятника и не было! - твердо сказал пенсионер сквозь нетвердо подогнанные вставные зубы. - Сорок лет здесь сижу... Не видал я памятника!
   - А может, пионеры сперли? - предположила довольно бойкая еще старушенция, черненькая и ломкая, подобная сухому стручку акации. - Всем классом, дружно, вместе, с огоньком... Пришли - и отволокли в металлолом, а?
   - Окститесь, мадам! - возразил старичок. - Теперь пионеров нет, сплошь одни бойскауты и сникерсы!
   - Вы, видимо, нездешний? Этот памятник украли раньше, чем поставили... - тихо проинформировала городового третья пенсионерка. - У нас это случается...
   - Надо б памятник поставить - денег все не соберем! - ехидно попытался было пропеть пенсионер вариацию на песенку своей юности, но тут его челюсть взбунтовалась и, наконец, выпрыгнула наружу...
   Инцидент, казалось бы, подлежал дальнейшему детальному расследованию (я имею в виду, разумеется, не выпадение искусственной челюсти, а исчезновение памятника!), но другие, так сказать - более масштабные хищения, вытеснили из административных голов этот мелкий, досадный, но сугубо частный случай...
   III
   ... В штаб стихийных бедствий и непредусмотренных чрезвычайных происшествий поступали тревожные телефонные звонки. А сведения из тех, что называются "глазами очевидцев", стекались сюда из различных районов города и на самом деле потрясали самое изощренное воображение и леденили бесхитростные простые души. Сообщения эти были горестными и поистине невероятными...
   ... На памятнике великому революционеру, стоявшему на броневике напротив Финляндского вокзала, неизвестные злоумышленники (или - монархисты-патриоты, кто их теперь разберет?!) напрочь отпилили простертую над толпой вперед и выше указующую и направляющую руку... Но, если правду сказать, - многие в этом деянии усматривали некое историческое возмездие и принимали случившееся как символический политический акт... ...Конная статуя Петра Первого, воздвигнутая его правнуком возле инженерного замка, сильно изменила очертания. На высоком благородном пьедестале красовалось теперь нечто вроде прямоугольного комода на четырех лошадиных ногах: все выступающие части были срезаны автогеном, да и само туловище царского коня, вскрытое и выпотрошенное, зияло чудовищным чревом. В нем, как в забытом ленивой хозяйкой корыте, уже скопилась и тускло отсвечивала мертвая дождевая вода.
   ... От изображения знаменитого пролетарского писателя, долгое время рекламировавшего социалистический реализм на углу Кронверкского и Каменноостровского проспектов, остались только отхваченные ниже колен штаны...
   ... Добродушный дедушка Крылов, спокойно сидевший в Летнем саду в окружении деревьев и разнообразных животных - героев своих басен - исчез бесследно. Но на этот раз похитители обладали, видимо, своеобразным черным юмором голливудских ужастиков: вместо привлекательного и приветливого толстяка на бесстыдно обчищенном пьедестале они воздвигли некую кошмарную химеру из двух частей. Нижнюю ее половину представляли голые мраморные ноги, взятые от Аполлона, с ясно выраженными в должном месте мужскими гениталиями, стыдливо прикрытыми соответственно требованиям приличия мраморным же листком... А вот верхняя половина состояла из женского торса с непомерно большой грудью и возвышающейся над ней кокетливой головки с пышной прической... Чудовищная композиция!
   Штабом стихийных бедствий в аварийном порядке изготовлялись и торопливо вывешивались вкривь и вкось намалеванные таблички: "Памятник... увезен на срочную реставрацию".
   Но эти судорожные действия властей не помогали успокоению общественного сознания. По многострадальному городу ползли тяжелые свинцовые слухи. Мол, демократы, пришедшие к власти, специально демонтируют памятники и продают их за границу тамошним миллионерам, чтобы на вырученные за них деньги платить себе умопомрачительную зарплату и строить виллы на Кипре...
   По другим, столь же достоверным источникам, выходило, что это ученые, физики и эти... как их там... кибернетики, в общем - жидомасоны таким путем добывают дефицитные материалы для своих сволочных опытов.
   А третьи бесхитростно считали, что памятники свозят на Монетный двор и, как в старые добрые времена, и раньше бывавшие на Великой Руси, там из них чеканят звонкую монету, острый дефицит которой наглядно наблюдается в обращении.
   ... С грандиозного монумента Екатерине Второй, столетие с лишним гордо возвышавшегося в сквере напротив Александрийского театра (или, ежели вам угодно взглянуть с иной, рыночной стороны, - то супротив Елисеевского магазина) из девяти фигур ее могущественных сподвижников были злодейски сперты семь... Не стало ни графа Орлова-Чесменского, ни светлейшего князя Потемкина-Таврического, ни фельдмаршала графа Румянцева-Задунайского, ни генералиссимуса Суворова-Рымникского! Так же, как и прочих фаворитов... По странной иронии судьбы уцелели только директор Петербургской Академии Наук княгиня Екатерина Романовна Дашкова да известный пиит Гаврила - опять же Романович! - Державин. Видимо, не случайно повышенную устойчивость продемонстрировали именно деятели отечественной культуры, которая умела выживать в любые времена!
   Эдакая сладкая парочка! Саму великую императрицу демонтировать целиком похитители, видимо либо не успели, либо не смогли. Они, однако, исхитрились отрезать ей голову аккурат по шею, так что на постамент продолжали спадать величественные складки императорской мантии, облегающие обезглавленную фигуру государыни всероссийской... Многочисленные горожане, столпившиеся вокруг круглого цоколя, плакали, как на похоронах...
   IV
   А на воротах одной незаметной окраинной базы шлепало от порывов ветра написанное от руки и прикрепленное тремя изрядно заржавевшими кнопками объявленьице: "Продолжается прием от населения лома цветных металлов. Оплата по весу наличными на месте. Работаем без выходных".
   За воротами этой самой базы, которая трудилась денно и нощно, громоздилась гора покореженных и оплавленных бронзовых обрубков и обломков, сиротливо мерцающих в лучах заходящего солнца. Старая мудрая ворона присела отдохнуть на торчащую из завала конструкцию, приняв ее за сухую удобную ветку. Откуда могла знать старая ворона, что это была еще совсем недавно горделивая рука ныне поверженного Основателя Города?! Мудрая птица никогда не рассматривала рыночную экономику в подобном ракурсе...
   В НОЧНОМ
   Светлый кружок от небольшого костерка только подчеркивал глубокую черноту августовской ночи. Над обширным пойменным лугом низко стояли крупные мохнатые звезды. В траве, покрытой обильной росой, то и дело вспыхивали огоньки, - крохотные звездные отражения. И сами звезды были яркими и чистыми, словно бы вымытыми росой там, наверху. Лошадь, негромко отфыркиваясь, пила речную воду, подымая морду к маленькому ковшику Плеяд и словно бы прислушиваясь, как с ее губ срываются и шлепаются в воду тяжелые, весомые капли...
   Александр, широкогрудый и обстоятельный, в просторной белой рубахе без опояски, блаженно щурился, поглядывая в пламя, перебегающее по хворосту. Кряхтя, он придвинулся ближе и длинной хворостиной осторожно выкатил из кучки углей печеную картофелину, пробуя, проткнул ее заостренной палочкой и, вдохнув аппетитный парок из маленькой дырочки, негромко сказал: "Готова..."
   Николай, лежавший на спине, не шевелясь, раскинув руки, перекатился на бок и, предварительно обдув золу с подгорелой корочки, разломил картофелину пополам. Прислушался, уловив мягкий топот копыт по прибрежной тропке:
   - Петр-то... Как всегда - прямо к трапезе... В колеблющемся свете костра показалась лошадиная голова, в больших глазах которой выпукло плясало отраженное живое пламя. Петр легко спрыгнул на землю, потрепал по холке своего любимого жеребца. Второго коня он привел в поводу.
   - Чего припозднился? - спросил Александр. - Давай присаживайся... Перцовочки-то прихватил?
   Петр быстро расседлал лошадей, стреножил их и пустил пастись. Пошарил рукой в седельной суме, поставил на землю две вместительные квадратные бутыли темно-зеленого стекла, серебряные стопочки и присел на корточки, покручивая усы.
   - Не трудно тебе с двумя лошадками обиходиться? - разливая водку, спросил Александр. Овес-то, чай, нынче дорог?
   - А что ноне дешево? - сердито отозвался Петр, шевельнув усом и бережно беря стопку двумя пальцами. - Ну, во здравье!
   В тишине послышался слаженный перестук. К костерку враз подлетел целый табунок четыре жеребчика-однолетка одной масти. С них так же дружно спрыгнули четверо славных кудрявых молодцов, явные братья, голые, словно после купанья.
   - Здравия желаем! - хором сказали они, невольно приглушая свои звонкие молодые голоса.
   - Здоровы и вы будьте! - крякнул Петр.
   - Привет, гвардейцы! - дружелюбно откликнулся Николай.
   - Чего это вы скачете, как оглашенные? - низким басом прогудел Александр. - Али гонится кто? Волков бояться - в лес не ходить...
   - Да какие летом волки, дядя Саня? - весело кинул один из юнцов. - И кони у нас крепкие, от любого волка уйдем. Тут другое... Какой-то ящик, вишь, железный за нами увязался...
   - Ящик - ?заинтересовался Петр. - На колесах?!
   - На колесах... И с пушкой!
   - Уж не революция ли опять? - заколыхались мужики.
   - Не... - спокойно ответил Александр. - Техника всполошилась. Я, видишь ли, ее законное место занял. Ну, рассудите сами, - какое-такое у броневика, существа неодушевленного, может быть законное место? А вот кто мне мое законное место отдаст? Броневичок затих невдалеке, не решаясь, видимо, подъехать ближе к костру. Из него никто не показывался. Петр, мягко ступая по траве босыми ногами, подошел к нему, внимательно оглядел со всех сторон и вернулся к сидящим вкруг огня.
   - Одно явно, - доложил он, - ей ни водки, ни сена не потребно!
   - Неприкаянная, в общем, машина! - покачал головой Александр. - Хозяина у нее нет!
   Кони, мелодично позванивая медными кольцами на сбруе, с хрустом жевали душистую траву, ласково ржали время от времени, словно бы переговаривались друг с дружкой на своем древнем и мудром лошадином языке.
   А неторопливая человеческая беседа, то и дело прерываемая негромким постукиванием серебряных стопочек, то затухала, то снова вспыхивала, словно огонек, перебегающий в костерке. Звезды потихоньку бледнели, и на востоке затеплилась узкая розовая полоска. Совсем близко со свистом крыльев пронеслась утиная пара и скрылась в прибрежном тростнике.