Кулагин Олег. Звезды взаймы

   Вот и проявляй к людям доброту.
   – Пока ничего, – ледяным тоном ответил Васька.
   – Возьмите пирожки. Они тут всегда свежие. Вкусные и дешёвые!
   Я хмуро заглянул в меню. Ага, вот – «Песня кочевника». Название странное, но, правда, дешёвые. За целый поднос – пять кредов. Переглянулся с Бинком. Может, взять – чтоб этот голодающий отвязался?
   Хоббит пожал плечами.
   – Один поднос пирожков! – махнул я бармену.
   Пришлось обождать пару минут.
   Всё это время нищий сидел на железном стуле, который он позаимствовал у соседнего столика, и лучезарно нам улыбался.
   Мы терпеливо помалкивали. Только Васька нервно скрёб ногтем крышку стола.
   Наконец явился робот-бармен:
   – Приятного аппетита!
   Водрузил перед нами круглый поднос. Пирожки, с пылу с жару, благоухали и заманчиво блестели коричневатой корочкой. Мы вдруг ощутили, что давно пора заморить червячка. То есть, тьфу… Не желаю знать, с чем эти самые пирожки! Но пахнет приятно.
   – Вы позволите… – бомж шмыгнул ближе и деликатно выхватил обеими руками сразу штук шесть «песен кочевника».
   Присел за соседний столик и, работая челюстями, утратил к нам интерес.
   Мы чуть поколебались. Пирожки остывали. И Васька первым решился.
   – А вкусно! – проговорил с набитым ртом.
   Остальные тоже не стали медлить. Поднос опустел.
 
   Внутри маленького шарика из теста – нежная, тающая во рту начинка. Ни на что не похоже, но довольно приятно.
   Жаль, что хватает только на один укус.
   Мы лениво откинулись на спинки стульев. Вроде пустяк, а сразу чувствуешь себя лучше. Кровь быстрее струится по жилам. И даже тускло освещённый зал больше не кажется таким мрачным.
   – Хорошая песня, – кивнул Васька, – но короткая!
   Тут он озвучил общее мнение.
   – Эй, бармен, – начал Бинк, – а повтори-ка… – и махнул рукой. – Давай сразу два подноса!
 
   Пока пирожки готовились, робот включил нам местное телевидение. Шли новости, и какой-то рябоватый тип вещал вдохновенным голосом:
   – Милые друзья! Уже близок час, когда Хахир-97 подтвердит во Вселенной своё громкое имя! Плодородная почва расцветёт садами, полноводные реки будут нести свои воды… Континентальный климат, песчаные бури и другие тяжкие следствия тоталитарного режима останутся в прошлом.
   – Это что, прогноз погоды? – удивился Капустин.
   – Да нет же, это муадиб выступает! – объяснил нищий. И с нежностью уставился на голографическую картинку посреди зала.
 
   Тут подоспели пирожки.
   Мы съели ещё по три «песни кочевника».
   В зале стало заметно светлее. Наверное, бармен что-то там отрегулировал с лампочками.
   И звуки…
   Странно, звуки приятно отдавались в голове.
   Муадиб продолжал выступление. А я вдруг поймал себя на чувстве искренней симпатии к его одутловатой физиономии, покрытой такими родными бугорками и впадинами…
   Вероятно, и остальные что-то ощутили. Я понял это по восторженным лицам.
   Васька наклонил голову и высунул язык. Бинк расстегнул комбинезон и вылил себе за шиворот полбутылки минералки. А Дима свалился со стула.
   Мудрость великого человека входила в нас с каждым словом:
   – …Нет, не понять тупым легитимистам нашего стремления к первозданности и чистоте! Теперь даже ярые скептики признали, что цивилизация Хахира-97 не имеет ничего общего с одиозной Империей. А главное – куда древнее! И обнаруженные в Северной Пустыне окаменелые экскременты убедительно это доказывают!
   – Глубоко копает, – из-под стола признал Дима.
   – Он возвращает нас к истокам, – обрадовался бомж.
   Васька авторитетно кивнул:
   – По сравнению с экскрементами любая империя – фигня!
   Я молчал, прислушиваясь к колокольчикам в голове. Потянулся к салфетке, но вдруг так захотелось чистоты и первозданности. И я вытер жирные пальцы о скатерть.
   – …Культура нации – основа демократии. Мы знаем, как выросла она за последние годы! Особенно бурными темпами развивались такие исконные виды культуры, как гонки на песчаных собаках и вышивка бисером!
   Я закрыл глаза.
   Цветная картина вспыхнула, как наяву – в вышитых бисером санях через барханы несли нас огромные собаки. Я слышал их дыхание и явственно различал скрип песка под широкими полозьями. А где-то в прозрачных небесах, ликующий, торжественный, звучал голос муадиба:
   – …Благодаря полной приватизации источников пресной воды мы уже многократно увеличили эффективность экономики. Но нам есть куда развиваться! Теперь настал черед атмосферы и океанов!
   – Давно пора, – решительно сказал Бинк.
   – …Прошли времена имперского гнёта, когда запасы ценного кислорода бездарно тратились на вздохи о Светлом Будущем и другие шовинистические привычки. Могу вас успокоить, сограждане, – я сделаю всё от меня зависящее, чтобы Светлое Будущее никогда не наступило!
   – Теперь я спокоен, – подтвердил хоббит. А Васька от радости поперхнулся водой.
   – …И галактическое сообщество, в лице своих лидеров, признало наши успехи. Как сказал старший помощник младшего секретаря посольства Соединённых Планет: «Уже близок час, когда Хахир-97 вольётся в лоно цивилизованных миров!» А я, сограждане, буду трудиться, чтобы этот последний час наступил как можно быстрее!
   – Да здравствует наш любимый муадиб! – крикнул бомж.
   – Да здравствует муадиб! – заорали мы в четыре глотки.
 
   Пирожки доели.
   Что было потом, вспоминается хуже…
   Мир вспыхивал и переливался разноцветными красками. Лампы горели, как осколки солнца. Хотелось сделать что-то выдающееся – написать симфонию или совершить подвиг!
   И мы заказали два литра крепкой настойки…
   Кажется, пытались пить с роботом на брудершафт. При этом Васька называл его «Аллой» и нежно обнимал за станину. Дима танцевал стриптиз на барной стойке и чуть не раздавил розовых чёртиков – тех, что танцевали рядом. Мы с Бинком махали руками и спорили, кто первым долетит до потолка…
   Выявить победителя не успели.
   Потолок куда-то съехал вместе с крышей. И все оказались под тускнеющим вечерним небом.
   Мы стояли посреди площади и пели гимн Хахира-97. Никто не знал ни единого слова, но мы очень старались и сочинили лишних десять куплетов.
   Бомж сказал, что гарантирует нам своё покровительство – такие таланты не должны пропадать.
   Тёмно-фиолетовое небо было вышито серебряным бисером. Оранжевые бегемоты порхали над городом.
   В эту минуту мы твёрдо решили, что никуда не уедем с такой замечательной планеты.

Глава 5

   Очнулся я от холода. Зевнул и перевернулся на другой бок. Лежать почему-то жёстко. Ну и постель – настоящий камень!
   Я приоткрыл глаз и увидел, что не ошибся. Три тела покоились на выложенной гранитными плитами дорожке. Моё – было четвёртым. Яркая луна озаряла эту идиллическую картинку. Очень красиво. Но всё-таки холодно. И ещё было в этом что-то неправильное…
   Я сам не знал, что. Тело отнюдь не возражало против горизонтального положения. Более того, настойчиво стремилось к нему вернуться.
   Всё-таки разум взял верх. Я встал, выпрямился и сделал один шаг – как раз достаточно, чтобы помочь товарищу. Размахнулся и отвесил Ваське пинок под зад.
   Лубенчиков повернул голову, пытливо глянул в небо и выругался матом.
 
   Совместными усилиями разбудили остальных. В ушах звенело. Мысли были гулкими и неповоротливыми. Как мы здесь оказались? Зачем? Но главный вопрос – какого лешего Бинк надел на руки кроссовки Димы?!
   Тут таилась мистическая загадка – вроде квадратуры круга или утроения ВВП. Для наших умов она была непосильна.
   Оставалось одно – вернуть кроссовки Капустину. Усилиями двоих человек кое-как их зашнуровать. И уже втроём вернуть к жизни Бинка. То есть целиком это сделать не удалось. Разум капитана спал. Но подгоняемое тычками под рёбра его тело вновь стало осваивать прямохождение – само по себе, без всякого участия мозгов! Наверное, это было чудо похлеще телекинеза.
   В ту минуту мы не смогли оценить грандиозность эксперимента. Казалось очевидным – куда-то надо идти! И мы двинулись, пошатываясь и распугивая ночных птиц.
   Воздух заметно остывал. Звёзды казались ледяными штырьками, на которых крепился темный купол неба. Ветерок был уже пронизывающим. В тонких летних штанах и футболках мы остро чувствовали каждое его дуновение.
   Но это помогало вернуть ясность ума. И двигались мы всё быстрее. Хотя направление по-прежнему выбирали интуитивно.
   За чахлым сквером обнаружился перекресток пыльных улиц. Мы свернули налево.
   Собственно, с тем же успехом можно было идти и направо.
   Никакого отличия. Никаких особых ориентиров. Везде – те же самые приземистые куполообразные дома. А таблички с названиями улиц отсутствовали.
   Одно утешало. Я твёрдо помнил, что городок – маленький. Куда-нибудь мы обязательно придём!
 
   На втором перекрестке замешкались. Не по своей вине. Три здоровенные твари рылись в мусорной куче. При нашем появлении они развернулись и подняли крупные лобастые головы. Застыли, всматриваясь маленькими, хищными гляделками. Мы тоже оцепенели.
   У меня в памяти всплыл термин «песчаные собаки».
   Да, сходство с собаками действительно имелось. Хотя весьма отдалённое. Размером каждый из монстров был не меньше телёнка. Туловища – поджарые. Длинные, очень мускулистые лапы – с когтями и перепонками. А главное – приоткрытые широченные пасти с торчавшими наружу клыками…
   Мы чуть попятились, отступая в тень ближайшего дома.
   «Псы» глухо зарычали. И самый крупный из них прыгнул с мусорной кучи, сразу оказавшись в считаных шагах от нас.
   – …твою мать! – беззвучно выругался Капустин.
   Мы медленно отступали. А чудище скалило зубы, приседая для второго прыжка. И тут произошло неожиданное. Влекомый под руки Бинк вдруг вырвался. Шагнул навстречу монстру.
   Никто не успел среагировать. Только Васька издал приглушённый вопль ужаса. А Бинк хихикнул. И крепким армейским башмаком заехал твари прямиком в нижнюю челюсть.
   Удар был такой силы, что «пёс» упал на спину. Но тут же вскочил.
   Капустин запоздало потянулся к рукоятке бластера. Я выхватил плазменник.
   Монстр тонко заскулил и метнулся прочь. Остальные два – поджали хвосты и умчались следом. Исчезли где-то за высоким дувалом.
   Бинк, раскачиваясь, стоял ещё пару мгновений. Потом, как мёртвый, рухнул на песок. Мы испуганно бросились к нему. А хоббит перевернулся на другой бок и сладко зевнул.
   Откуда-то из двора долетел визгливый старушечий голос:
   – Бедные мои собачки… Эй вы, хулиганьё чёртово! Как не стыдно обижать животных?!
   – Извините, бабуля, – заплетаясь языком, процедил Васька, – в следующий раз начнём с хозяйки!
 
   Мы топали без роздыху ещё полчаса. А город и не думал кончаться.
   Словно он был заколдованный.
   Но вдруг мы опять увидели мусорную кучу. Подозрительно знакомую.
   Минуты две внимательно её изучали. Обнаружили приметную консервную банку.
   – Да, – задумчиво сказал Вася.
   – Да, – согласился я.
   И мы повернули назад.
   Через какое-то время снова встретили «псов». Вероятно, это были те же самые. При виде Бинка они без лишнего шума нырнули в какую-то подворотню.
   – Хм, – озвучил Капустин.
   – Да, – согласился я.
   И, пошатываясь, мы опять двинулись в путь.
   Не знаю, сколько бы это ещё продолжалось.
   За очередным поворотом нам навстречу возникла хрупкая фигура. В лунном свете угадывались знакомые черты.
   – Привет! – на всякий случай поздоровался я.
   – Привет, имбецилы, – печально вздохнула фигура.
   – А вы не обознались? – удивился Лубенчиков.
   – Э-э… А давайте спросим у неё дорогу, – предложил Капустин, человек с блестящим интеллектом.
   – Не бойтесь, я вас провожу, – хмуро ответила Кэй-Ми.
 
   Наверное, всем девушкам присущи особые способности к ориентированию. Мы вон целый час блуждали. А она – бац!.. и вывела нас на знакомую площадь.
   То есть, кажется, раньше эта самая площадь уже мелькала за домами. Но мы-то думали, что это разные… И только сейчас узнали, что площадь тут одна!
   В планировке явно просматривалась чуждая людскому разуму логика.
   – Кто ж так строит! – вздохнул Васька, потрясённый открытием.
   – Тёмные существа, – кивнул я.
   Меньше чем через пять минут мы оказались в тепле.
   Тут было относительно просторно. Хотя снаружи не догадаешься.
   Крохотный куполообразный домик – только прихожая. Ещё одна дверь, лестница и за ней – подземный этаж в целых три небольших комнаты.
   Все эти архитектурные подробности я улавливал быстро уплывающим сознанием. В тепле мысли опять начали путаться…
   Мы четверо, не раздеваясь, осели на мягкий ковёр.
   Уже сквозь сон я разобрал голоса.
   – Может, давать им таблетки? – сказал Рах-Тан.
   – Без толку, – сердито ответила Кэй-Ми, – пускай дрыхнут. Это лучшее лекарство…
 
   Лодка покачивалась на волнах. Мы плыли по широкой реке, изо всех сил работая вёслами. Это было нелегко – вместо воды в реке был песок. «Можно озолотиться, – сказал Васька, – если продать его в Антарктиду!» – «На фига им песок?» – «Там же сплошной лёд, а дорожки посыпать нечем!» – «Глупости, – возразил Дима, – никто его не купит!» – «Это почему?» – «Потому, что полярники не ищут лёгких путей! А у пингвинов – туго с наличностью!»
   Они ещё долго спорили. Я не слушал. Смотрел на Илгу, сидевшую впереди. Она была такая… такая прекрасная. Подмигнула мне. Я вскочил, чтоб обнять её. А она улыбнулась… и ткнула меня под рёбра:
   – Да проснитесь же вы, болваны!
 
   Голос был женский, но какой-то чужой. И крайне неприветливый.
   Я открыл глаза.
   Кэй-Ми трясла меня за плечо. А правой рукой хлопала по щеке Ваську. Это помогло. Он открыл глаза, расплылся в усмешке и поймал её за талию. В ответ Кэй-Ми двинула его кулаком. Не рассчитала сил и опять вырубила до бессознательного состояния.
   – Проклятье, – всхлипнула она.
   – Ну, ты, – нахмурился я, – руки не распускай!
   Она обернулась.
   Я удивлённо моргнул. Сейчас наша «начальница» выглядела иначе… И это та самая холодная стерва?
   Если не знать – поверишь, что девушке действительно требуется помощь. А может, она – талантливая актриса…
   – В чём дело? – поморщился я.
   – Рах-Тан куда-то пропал… И у наших дверей торчит странный тип, – сунула мне под нос экран карманного компа. – Вот, картинка с внешней камеры.
   Я присмотрелся.
   И свирепо стиснул зубы.
   Я его узнал.
   В памяти разом ожили события бурного вечера. Только теперь – без наркотического тумана.
   Минеральная вода по пятьдесят кредов! Пирожки «Песня кочевника»! Гимн Хахира-97 в четырнадцать куплетов!
   Со стороны дверей донёсся стук. Этому наглецу ещё мало!
   Ладно, я тебе покажу пирожки со шмайсом!
   Решительно поднялся.
   – Ты куда? – вздрогнула Кэй-Ми.
   – Спокойно. Сейчас разберусь с проходимцем!
   – Не надо. Вдруг… он не один. Пора уходить! Тут есть запасной выход…
   – Ещё чего! Драпать из-за него?!
   Я уверенно отстранил её с дороги. Кэй-Ми торопливо сунула мне в руку бластер. Я хмыкнул, поднялся лестницей и шагнул в прихожую.
   Тут темно. Я замер, вслушиваясь.
   В наружную, стальную дверь опять постучали. Не слишком громко. Зато настойчиво.
   Я криво усмехнулся и распахнул дверь.
   – Мир и благополу… – успел пробормотать бомж. Дальше фраза оборвалась, потому что я втащил его внутрь.
   Лязгнул замком.
   Сгрёб костюм-балахон гостя и подтянул вместе с содержимым ближе к свету.
   – Ну? – мрачно спросил, упирая бластер гостю в живот.
   Нищий выдавил улыбку:
   – Меня зовут Ер-Кис. Вы меня помните?
   – Ещё бы! – осклабился я в ответ. Повернулся к Бинку, который сидел у подножия лестницы. – Эй, ну-ка проверь свои карманы!
   Хоббит недоумённо моргнул. До сих пор он молча наблюдал за нами снизу. Кажется, толком не очухался. Медленно стал ощупывать комбинезон. И окончательно пришёл в себя, когда сделал неприятное открытие:
   – Ульфакские куцелопы! Кредитка пропала! То есть… обе! И наличность!
   Я кивнул. Ласково глянул на Ер-Киса.
   Тот слегка поёжился и непонимающе развёл руками – насколько это позволяла моя крепкая хватка.
   А стремительно вспоминавший Бинк резко встал и шагнул к лестнице. Его лицо не обещало ничего доброго. Зато – очень много плохого.
   Если бы нищий был экстрасенсом, он, несомненно, разглядел бы вокруг лохматой башки хоббита тёмную ауру. Такую, что даже Дарту Вейдеру не снилась. Конечно, у того ведь никто не тырил кредитки!
   – Мир и благополучие… – пролепетал Ер-Кис.
   – Уже виделись! – сказал Бинк, размеренным командорским шагом поднимаясь по лестнице.
   Тут к бомжу снизошло озарение.
   – А я… я вот… шёл и увидел… это не вы обронили? – достал из кармана два цветных прямоугольничка.
   Хоббит схватил карточки, повертел в пальцах и спрятал их в комбинезон. Ледяным тоном поинтересовался:
   – А наличные? Сорок пять галактических кредов!
   – Не было наличных, – фальшиво улыбнулся Ер-Кис. – Наверное, кто-то до меня поднял…
   Крепкая рука Бинка потянулась к бороде гостя. Я успел пресечь это опасное движение. Меня терзала какая-то неправильность происходящего. Не для того же Ер-Кис сюда явился, чтобы возвращать «утерянные» кредитки. Я дипломатично кашлянул:
   – Простите моего друга – он взволнован… Поверьте, лучше не испытывать его терпения. И сразу ответить… Какого хрена ты сюда притащился?!
   Ер-Кис с достоинством выдержал паузу и объявил:
   – Хотел предупредить своих добрых знакомых.
   – А это кто такие? – недоумевающе моргнул Бинк. И с подозрением завертел головой.
   – …Но, вероятно, я ошибся адресом, – вздохнул бомж.
   Ого, какой обидчивый. У него хватает наглости испытывать наши нервы!
   – О чём предупредить?! – встряхнул я его за плечо.
   – Ар-Махх – маленький городок. Здесь все на виду. Вы вот вчера явились. А сегодня ночью на флаерах ещё прилетели гости. Тоже не местные…
   – А нам какое дело?
   – Никакого. Человек тридцать их. Все вооружены. И с ними отморозок Коготь.
   – Что им надо?
   – Боги ведают. Только, кажется, часть собиралась идти к пирсу. Вы ведь там яхту оставили?
   Мы с Бинком переглянулись. Неужели Имперская Безопасность так быстро нас вычислила?
   Кэй-Ми зябко передёрнула плечами:
   – Теперь понятно. Рах-Тану показалось, что кто-то лазит вокруг «Тушканчика». И он ушёл проверить…
   – Ты с ним пыталась связаться?
   – Его коммуникатор не отвечает.
   Бинк хмуро кивнул:
   – Они знают, что без яхты мы из города не выберемся.
   – Думаешь, они будут нас ждать? – прищурился я.
   Хоббит смерил Ер-Киса пронзительным взглядом:
   – Что это за типы – ты рассмотрел?
   Нищий скорчил сомневающуюся гримасу:
   – Там темно было. Но я думаю – такие же отморозки, как Коготь. За пару кредов – на ремни порвут.
   – Значит, терпения у них может не хватить…
   – Уходим, – твёрдо сказала Кэй-Ми.
   – Куда? Пешком в пустыню?
   – Если хочешь, можешь остаться, – процедила девушка. Те самые, металлические нотки уже вернулись в её голос. Не обращая внимания на хоббита, она торопливо стала запихивать в рюкзаки бутыли с водой.
   Я хмуро следил за её приготовлениями.
   Большая часть наших пожитков осталась на яхте. Запасов хватит ненадолго.
   – Сколько отсюда до ближайшего города?
   – Четыреста шестьдесят километров, – ответила Кэй-Ми.
   Бинк присвистнул. А она уточнила:
   – Но сперва мы заглянем в одно место…
   Я выпустил Ер-Киса:
   – Проваливай отсюда!
   – И никакой благодарности? – искренне удивился он. Бинк ответил хриплым ругательством – поднял карманный комп девушки и сунул под нос бомжу:
   – Пускай эти тебя благодарят!
   Дьявол! На экране какие-то тёмные фигуры уверенно и профессионально окружали наш дом.
   Я спрыгнул по ступеням, начал приводить в чувство Диму и Ваську. Бинк застыл, мрачно поглаживал рукоятку бластера в кобуре:
   – Опоздали!
   – Тут есть второй выход, – напомнила Кэй-Ми. – Держи! – протянула мне набитый рюкзак и бросилась в соседнюю комнату. Начала отдирать со стены тяжёлый цветастый ковёр.
   – А, собственно… куда спешим? – пробормотал Дима, недоумевающе хлопая ресницами.
   – Мы не спешим… – уточнил я. – Мы линяем отсюда!
   Разобрав ключевое слово, Васька очнулся. Резво встал и спросил:
   – Куда?
   – Туда! – махнул я рукой, вручая ему второй рюкзак.
 
   Кэй-Ми успешно справилась с ковром. Под ним оказалась массивная деревянная дверь. Я прикинул в уме – нижний этаж метра на три углублён в почву. В какое подземелье мы отсюда выберемся?
   Но задавать вопросы не было времени. Вдвоём с Васькой мы сдвинули тронутый ржавчиной засов. Дёрнули массивную ручку, распахнули. Впереди была тьма. Ощутимо повеяло затхлостью.
   Кэй-Ми посветила фонариком. За дверью виднелся низкий туннель. Кончавшийся тупиком – горой мелкого камня и песка.
   – Приехали… – выдавил Дима.
   – Чепуха, – твердо отрезала девушка, – выход совсем рядом!
   Надвинула респиратор, ночные очки и с заразительной уверенностью стала разгребать песок. Мы кинулись ей помогать.
   Спустя минуту прохладный воздух ворвался внутрь.
   Кэй-Ми первая поползла через узкое отверстие – почти нору.
   Откуда-то сверху донеслись странные звуки.
   Бинк глянул на экранчик карманного компа. Тот уже ни хрена показывал. Кто-то вырубил нашу камеру слежения.
 
   Ползком через «крысиную нору». Дальше съехать вниз по склону.
   Мы – в заваленном мусором овраге.
   Ветер нёс обрывки пластиковых пакетов. Сквозь ночные очки хорошо видны горы закаменелых бытовых отходов, припорошенные песком ржавые остовы каких-то механизмов…
   Тут никого.
   Только со стороны дома – приглушённая возня. Кажется, там включили плазменный резак. Входная дверь долго не продержится.
   Кто-то наверху мечтает плотно с нами пообщаться…
   Я завертел головой.
   Здесь в овраге не спрячешься. Сверху мы – как на ладони. Надо отсюда выбираться. Если лезть вон там, правее – можно по-пластунски до ближайшего дома. Авось не заметят…
   Но Кэй-Ми решительно двинулась влево. Туда, где овраг упирался в отвесную скалу.
   Блин, если она думает, что мы альпинисты, – будет жаль её разочаровывать…
   – Здесь, – шепнула девушка. Протиснулась между кучей мусора и нависавшей сверху ржавой арматурой. И куда-то исчезла – будто растворилась в тени.
   Мы чуть замешкались.
   Кое-как протиснулись следом. И обнаружили тёмное круглое отверстие.
   Я присмотрелся. Да это же труба. Достаточно широкая, чтобы, согнувшись, по ней перемещаться.
   А ещё оттуда чем-то воняло. Нет, не канализацией. Запах был чужой, резкий. Неземной. В общем, лезть внутрь категорически не хотелось.
   Дима скривился.
   Из трубы донёсся шорох. Сердитое сопение. Если бы Кэй-Ми не боялась шуметь, она бы уже крыла нас почём зря.
   Я кисло усмехнулся и первым полез в трубу.
   Повеяло сыростью.
   Когда-то здесь бежала вода?
   Вероятно. Местный ручеек тоже спускается с гор. Раньше тут могло иметься что-то вроде водопровода. И овраг был вовсе не оврагом, а маленьким искусственным озерцом…
   Много песка с тех пор нанесло – кажется, так должна гласить здешняя поговорка.
   Песок здесь точно был. А ещё какие-то неприятные наросты на стенках. Разок я нечаянно задел их рукой. И они зашевелились!
   Мать твою!
   Я пригнулся ещё больше и ускорил шаг.
 
   Труба сделала изгиб.
   У поворота обнаружилась «командирша».
   – Где вы там застряли? – донёсся сердитый шёпот Кэй-Ми.
   Угу. Только этого не хватало. Застрять.
   «Туннель», через который мы движемся, ощутимо сужается. Всё больше песка и уже зазор.
   А сзади – какие-то неприятные звуки. Скрежет металла. Кажется, «гости» уже вошли в дом. Потайную дверь мы замаскировали ковром. Но отыскать её будет не трудно…
   Ещё один изгиб.
   – Дьяволы и боги! – сдавленное бормотание Кэй-Ми. Она замирает, куда-то всматриваясь.
   Я протискиваюсь рядом. И тоже могу видеть.
   Асбоцементная (или какая она на самом деле?) труба неровно обломана. Впереди большая пещера. Второй конец трубы маячит в дальнем её конце. Но чтобы туда добраться, надо перепрыгнуть бездонный (дна не видать даже сквозь ночные очки) провал. А главное – взойти по неровному склону, сплошь усеянному крупными бесформенными наростами…
   Я щурюсь. И вдруг понимаю.
   Наросты – это ведь не причудливые натёки известняка.
   Блин!
   Они едва заметно вздымаются и опадают. Словно дышат…
   – Что за хрень? – спрашивает Васька, просовывая голову над моим плечом.
   – Гморлы, – шепчет Кэй-Ми.
   – Они живые?
   Девушка не отвечает. Только молча стискивает зубы.
   Название абсолютно незнакомое. Но отчего-то пробегает по спине холодок. И наша «командирша» безнадёжно выдыхает:
   – Здесь мы не пройдём…
 
   Бинк тихо ругается.
   – А если на фиг прожечь дорогу? – спрашивает Васька.
   – Чем? У нас – бластеры, а не корабельные излучатели…
   – Значит… топаем назад?
   – Тс-с, – шепчет Дима.
   Мы замираем. И отчетливо слышим скрип песчинок под чужими подошвами. Кто-то уже идёт за нами по трубе.
   Возвращаться – поздно. И вообще – плохая примета…
   Мы вскидываем оружие.
   Сероватым пятнышком возникает на стенках отсвет фонарика…
   Стоп.
   Экипированы они явно не хуже нашего. И уж, конечно, запаслись ночными очками.