Кулаков Сергей. В Венесуэле скучно без оружия

   – Здравствуй, Билли.
   – Торопишься?
   Алек пожал плечами.
   – Не так, чтобы…
   Билли и его люди наглухо закупоривали проход. Бежать в сторону двора бессмысленно. Там тупик. Надо постараться умиротворить эту образину. Какая досада, что деньги все еще у Константина. Попросить его, чтобы он отдал долг Билли прямо сейчас?
   Алек покосился на своего спутника. Тот будто растворился, прижавшись к стене. Лицо его выражало все, что угодно, но только не желание помочь.
   Нет, этот деньги просто так не даст. Пока не получит свою запись, не даст.
   – Завтра последний день, Алек, – не поленился напомнить Билли.
   – Я помню, Билли. Завтра я тебе все отдам.
   Билли озадаченно помолчал. Похоже, его удивила уверенность, с которой были произнесены эти слова.
   – Все шесть штук? – наконец спросил он.
   – Почему шесть? Я же брал пять…
   – Проценты, Алек. Ты забываешь о процентах. Шесть штук, и это при том, что я человек добрый.
   – Хорошо, Билли, – сдался Алек. – Шесть так шесть. Я могу теперь идти?
   – Куда ты торопишься, Алек?
   – Есть дела.
   – У всех есть дела. Не стоит так торопиться.
   Билли внезапно повернулся к Константину.
   – Этот с тобой?
   Константин сделал шаг вперед.
   – Я сам по себе. И мне надо идти.
   Он замолчал, не двигаясь с места. Понимал, что разговор не может быть закончен так просто.
   – Какие сегодня все торопливые, – почмокал толстыми губами Билли. – И никто не хочет поговорить со стариной Билли.
   – Вот мой бумажник, – сказал Константин. – Если хотите, я отдам вам часы. Правда, это дешевая китайская подделка.
   Его голос был спокоен. Слишком спокоен для того, чтобы ввести в заблуждение Билли.
   – Я у тебя еще ничего не просил, а ты уже сам мне все отдаешь, – заметил тот. – А потом будут говорить, что в нашем районе высокий уровень преступности. Я вот своим ребятам всегда толкую одно: не верь тем, кто спешить вывернуть карманы. Это либо извращенец, либо легавый.
   Он подался к Константину.
   – Ты легавый?
   Константин стоял, не шевелясь. Казалось, Билли обнюхивает его в темноте.
   Алек сжался. Сейчас Константин выхватит пистолет – и начнется светопреставление.
   – Нет, ты не легавый, – послышался удивленный голос Билли. – Тогда, выходит, извращенец. Эй, Алек, ты что, решил водить мужиков, чтобы отдать мне долг?
   – Это мой деловой партнер, – не выдержал Алек.
   – Вот как это теперь называется? Слышали, парни? Деловой партнер.
   – Билли, – твердо сказал Алек. – У всех у нас свои дела. Если ты хочешь, чтобы я отдал тебе долг, позволь нам уйти.
   – Нам? – переспросил Билли.
   Алек понял, что дал маху. Но что-либо исправлять было поздно. Только усугубишь положение.
   – Ты уйдешь, Алек, – пообещал Билли. – Но только после того, как мы выпотрошим твоего «делового партнера». Эй, Буч!
   Одни из негров, габаритами не уступающий Билли, шагнул к Константину и положил ему на плечи свои лапищи. И сейчас же согнулся пополам – тяжелая ручка зонтика врезалась ему между ног.
   Вопреки ожиданиям Алека, пистолета у Константина не оказалось. Зато своим зонтиком он действовал до того решительно и ловко, что, казалось, победа бесспорно останется за ним.
   Обезвредив Буча ударом в пах, он с маху шарахнул по физиономии еще одного, затем второго – и уже расчистил себе дорогу, когда начал действовать Билли.
   Билли не зря когда-то выступал в первом дивизионе. В его громоздком теле заключалась стартовая мощь спринтера. Бросившись вперед, он левым хуком ударил Константина в голову. Тот успел уклониться, но вторым ударом Билли все же зацепил его по затылку, и Константин мотнулся к стене.
   На него налетели всей сворой. Алек видел, как костяная рукоятка зонтика размозжила нос Бучу, как, воя от боли, отлетел в сторону еще один из нападавших, как у Константина оторвался рукав… Затем послышался короткий чавкающий звук, за ним второй, третий – и бой прекратился.
   Алек закрыл глаза, силясь удержать рвущийся из горла крик.
   – Готов, – послышался гнусавый голос Буча.
   Алек открыл глаза. Один из негров, нагнувшись, вытирал нож о полу плаща Константина. Второй рылся у него в карманах.
   – Держи, Билли, – прохрипел он.
   Билли принял продолговатый конверт, заглянул внутрь, подвигал там большим пальцем.
   – Ого, – присвистнул он. – Неплохо. У тебя был богатый клиент, Алек.
   – Это мои деньги, – с отчаянием сказал тот.
   – Это мои деньги, – возразил Билли.
   Он спрятал конверт в карман и подмигнул Алеку.
   – Вот так-то, брат.
   – Барахло брать? – спросил негр, вытаскивая из плаща бумажник.
   – А что там?
   – Пара десятков баксов, кредитки, ксива какая-то...
   – Оставь, – распорядился Билли. – Мы взяли свое. Зачем нам лишние проблемы?
   Он задумчиво посмотрел на Алека.
   – Ты ведь не отдашь мне завтра долг, верно?
   Алек молчал, глядя на распростертое у стены тело.
   – И не скоро отдашь, – подытожил за него Билли. – Если вообще когда-нибудь отдашь. И что будем делать?
   – Я заработаю, – разжал губы Алек. – У меня есть идеи, я заработаю…
   – Ты уже заработал, – ухмыльнулся Билли, блеснув золотыми зубами. – Вот что. Идешь с нами. Есть у меня одно соображение на твой счет.
   – Но куда?
   – Там узнаешь. Берите его, парни.
   Негры развернулись и двинулись к улице.
   Алек, застывший было на месте, почувствовал, как крепкая рука ухватила его за шиворот и куда-то потащила за собой.
   Фонарь снова мигнул, а затем погас окончательно.

Москва, 17 сентября 2008 года

   Роман на минуту проснулся, сбросил со своего живота ногу спящей возле него девушки и повернулся на бок. Свет из окна ударил в глаза, но это ему нисколько не мешало Хотелось еще подремать, поскольку спал Роман всего часа три, а этого для полноценного отдыха недостаточно.
   Избавившись от давившего на него груза, он снова заснул, но тут из глубины квартиры завыл мобильный.
   Девушка что-то жалобно простонала во сне и начала шарить рукой по плечам и затылку Романа.
   – Спи ты, – проворчал он, поднимаясь, как зомби, с закрытыми глазами.
   Выставив руки, он двинулся на зов телефона. Он помнил, что оставил его в пиджаке, а пиджак, кажется, в прихожей… Хотя, возможно, в гостиной. Ведь начали они с гостиной.
   Роман добрался до прихожей. Звук мобильного стал громче, и он понял, что движется в верном направлении, хотя вроде бы еще и спит. Тут ведь как? Может, пустяк какой, секундное дело, тогда зачем просыпаться? Пробормотал машинально в трубку «да» или «нет», и все, иди спи дальше. И не надо прерывать основной процесс.
   Так, звук все ближе. Ага, вот и пиджак. Роман провел рукой по шелковистой ткани – настоящий Пьер Карден, между прочим, – залез во внутренний карман, нащупал вибрирующий телефон.
   Как ребенок некормленый, честное слово, кричит, надрывается. Ни соску некому дать, ни подгузник сменить. У ты, маленький. Сейчас я тебя…
   – Ну, что у нас случилось? – просюсюкал Роман, сползая по стене на корточки.
   – Морозов! – рявкнул Дубинин. – Ты где шляешься? И что за тон? Ты что, обкурился? Сколько я буду ждать?
   Роман только мигал, поднимаясь с каждым словом все выше. Умел подполковник к жизни вернуть. Поди, в армии был тем еще зверем-сержантом.
   – Морозов? Ты чего молчишь?
   – Так слушаю…
   – Хорошо, хоть слушаешь, – уже спокойнее сказал Дубинин.
   Вообще, куратор капитана Морозова был человек сдержанный, порой даже слишком. Повышение тона в обращении с подчиненным он позволял себе только в двух случаях: когда подчиненный забывал, что он подчиненный, и когда подчиненный забывал, что служба стоит несколько впереди всего остального.
   Сейчас, похоже, был второй случай. И хотя Роман о службе не забывал никогда, на этот раз он должен был признать, что попытался отодвинуть ее на второй план, чего делать ни в коем случае не стоило. Ибо Контора не прощала манкирование собой даже в микроскопической степени.
   Роман моргнул в последний раз и окончательно проснулся.
   – Что-то случилось?
   Дубинин вздохнул.
   – А ты как думаешь?
   – Думай лучше ты, подполковник, – попросил Роман, беря сигареты с телефонной полки.
   – Опять прожигал жизнь? – почти сочувственно спросил Дубинин.
   – Познавал, подполковник, познавал.
   – Водка, бабы, казино?
   – Коньяк, вообще-то…
   – Ну, извини, ошибся.
   Роман закурил. В голове прояснялось. Было уже понятно, что Дубинин звонит не обычной проверки ради. Длинные вступления вообще не в его стиле. Обычно за ними что-то кроется. Хитрый куратор как бы прощупывал подчиненного перед тем, как сообщить ему главную новость. То есть мог бы и не сообщать, если бы понял, что с подчиненным что-то не так. Какие именно приметы говорили ему, что «не так», понять было невозможно. Наука, как никак, не каждому дано.
   – Ты как там, в форме?
   Роман запоздало оглядел себя.
   Хорошо еще, что в трусах. А то в полном неглиже разговаривать с начальством как-то негоже.
   – Практически без.
   – Морозов!
   – Да в порядке я, подполковник.
   Роман с хрустом потянулся, выпустил самоварную струю дыма. В затылке тупо заныло, но он прижался к холодной стене и стало полегче.
   Не надо было вчера пить после коньяка шампанское. Хлебнул сдуру под выигрыш, вот и получи.
   Тут вспомнилось такое, что сразу омрачило и без того не лучезарно начавшийся день.
   – Жду тебя через час, – сухо сообщил Дубинин.
   – Что?
   – Елки-палки, ты каким местом слушаешь? – снова начал накаляться куратор.
   – Виноват, товарищ подполковник. Теперь тем.
   – Морозов, еще одна такая шутка, и я тебя сгною на периферии, – мрачно пообещал Дубинин.
   – С кем же тогда вы будете вспоминать молодость?
   – С твоим сменщиком.
   В голосе подполковника появилась настоящая угроза, и Роман понял, что пора остановиться. Можно было делать все, что угодно: уходить в загул, позорить ряды ГРУ, являться на доклад небритым, даже открывать ногой дверь в кабинет генерала Слепцова, начальника отдела, но только не доводить личные отношения с Дубининым до опасной черты.
   – Все, товарищ подполковник, через час буду.
   – Так-то лучше, – проворчал Дубинин и немедленно дал отбой, чтобы не вводить подчиненного в искушение надерзить ему еще раз.
   Знал подполковник людей, ох, знал. Ибо Роман был зол, как сто чертей. Пробуждение придало его мыслям ретроспективное направление, и он с отвращение к себе и ко всему миру вспомнил, что вчера, после выпитого за выигрыш шампанского, он не только проиграл этот самый выигрыш, но и спустил все, что было у него в карманах и даже на кредитной карточке.
   И что теперь делать, черт его знает.
   Нет, соображения, конечно, имелись. Но соображения – это область умозрительная, реальных денег по щучьему веленью не приносящая. А деньги нужны были уже сейчас. Та красавица, что нежилась в его постели, вряд ли довольствуется ночью любви. Ей тоже надо на что-то жить. Правда, в казино он совал ей какие-то фишки, но то было ночью, а сейчас новый день и, соответственно, новые заботы.
   Хоть бы на такси ей пару сотен сыскать, а то, право слово, стыдно.
   Пока варился кофе, Роман перемещался по квартире, обыскивая карманы пальто, пиджака и брюк. В результате ему удалось наскрести некоторую сумму – настолько смехотворную, что ее не стоило и предлагать.
   Не падая духом, Роман обдумывал одну заманчивую мыслишку.
   А что, если одолжить у девушки фишки и попробовать отыграться? Хладнокровно, по маленькой он сумеет за ночь кое-что отбить. Ну, а там будет легче.
   Главное, чтобы она правильно поняла его устремления и не решила, что он пытается отобрать у нее аванс.
   Вот что. Надо взять ее в долю. Девушка она, кажется, неглупая, должна свою выгоду понять.
   Кстати, не мешало бы вспомнить, как ее зовут. А то начнешь перебирать имена, а она как обидится – и весь бизнес-план коту под хвост.
   Роман натянул джинсы, но торс оставил обнаженным. Отнюдь не хвастовства ради. Просто он отлично знал, что вид его худощавого, но мускулистого тела гарантированно ввергает женщин в предэкстазное состояние. А оно очень даже способствует ведению деловых переговоров.
   Налив кофе в нарядный кофейник, Роман поставил его на поднос, рядом поместил чашку, стакан сока, блюдце со слегка ссохшимся крекером (остался с прошлого раза) и направился в спальню.
   – Доброе утро!
   Будить женщину – дело неблагодарное, а в данном случае так и чреватое срывом переговоров. Но время поджимало. Через пятнадцать минут он должен выйти из дома. Следовательно, надо все делать быстро.
   Девушка потянулась, ничуть не смущаясь тем, что одеяло сползло и обнажило правую грудь. Весьма, надо сказать, красивую грудь. Роман, как ни был напряжен, почувствовал внизу живота томную вибрацию.
   Не сейчас, приказал он себе. Опоздаю, Дубинин поставит в угол. Коленями на горох.
   – Привет, – хрипловатым со сна голосом сказала девушка.
   Ее глаза скользнули по плечам Романа.
   – Иди ко мне, – попросила она.
   На пререкания времени не было, и Роман, поставив поднос на тумбочку, послушно упал в ее объятия.
   – Ты такой милый, – сказала она через десять минут, садясь на кровати и беря сок. – Это все мне?
   – А кому же?
   – Спасибо.
   – Послушай, Марина, ты торопишься? – спросил Роман, давая таким образом деликатно понять, что ему пора уходить.
   – Ира, – спокойно поправила она.
   В ее глазах мелькнуло что-то вроде удовлетворения, но Роман не обратил на это внимания.
   Ее спокойствие его обнадежило. Он терпеть не мог, когда девушки устраивали ему сцены по поводу его слабой памяти. Память у него была в порядке, это он знал наверняка. Просто девушек здесь перебывало столько, что поименное их запоминание теряло всякий смысл. Только голову забивать. Но объяснить это было невозможно, и если ситуация не требовала, он предпочитал обходиться без имен, применяя универсальных «заек», «котиков», «рыбок» и прочую фаунистическую ономастику.
   – Ира, послушай, – вдохновенно начал он, поглаживая ее по теплой лодыжке. – Такое дело…
   – Я не проститутка, – сообщила она.
   – Нет? – растерялся Роман.
   – Нет.
   Она улыбнулась.
   – Налей мне кофе, пожалуйста.
   Роман налил кофе, стараясь, чтобы облегчение на его лице проступило не слишком сильно.
   – А что же ты делала в казино?
   – Ставила эксперимент.
   – Да-а? – озадаченно протянул Роман.
   – Я собираю материал для дипломной работы, – пояснила Ира.
   – Вот как. И что за тема?
   – Поведенческие особенности игроков.
   Заявление было настолько неожиданным, что Роман решил задержаться еще на несколько минут.
   – И что за особенности? – спросил он осторожно.
   – Меня интересует способность игроков в рулетку удерживать в памяти имена сексуальных партнеров.
   Роман почувствовал, что краснеет.
   – Любопытное исследование, – пробормотал он.
   – Да, – кивнула Ира. – Представляешь, из тех сорока трех партнеров, которых я протестировала, лишь семеро помнили наутро мое имя.
   Час от часу не легче. Роман с беспокойством начал вспоминать, использовал ли он ночью презервативы. Похоже, что нет.
   – Успокойся, – нежно сказала Ира. – Все под контролем. У меня нет никакого желания подцепить ВИЧ или еще какую-нибудь дрянь и заразить партнера. Я ввожу себе препарат, препятствующий проникновению микроорганизмов. Так что опасности никакой.
   – Угу, – кивнул Роман.
   Да, плохо он стал разбираться в людях. Кто бы мог подумать, что за внешностью супермодели скрывается фанатик-ученый?
   Ира поставила чашку на поднос.
   – Если ты торопишься, можешь идти. Я застелю постель и приму душ. Ты не против?
   – Ладно, – поднимаясь, кивнул Роман.
   – Хочешь, я приду вечером?
   – Сделать повторный тест?
   Ира улыбнулась.
   – Ты обиделся?
   – Скажем так, ты меня удивила. Кстати, Ира, у тебя остались те фишки… Ну, которые я тебе давал.
   – Хочешь отыграться?
   Ее понятливость начинала действовать Роману на нервы. Иногда все-таки неплохо, когда девушка не столь сообразительна.
   – Точно.
   – Нет, – покачала она головой. – Я их проиграла. А ты не помнишь?
   В ее глазах мелькнуло остренькое любопытство. Роман понял, что пора смываться, пока он не стал объектом еще одного исследования.
   – Как-то не заметил в запарке, – соврал он. – Ну все, я побежал. Позже позвоню.
   – Ты забыл записать номер моего телефона, – напомнила она.
   Роман мысленно заскрежетал зубами. В течение пяти минут его трижды уличили в забывчивости. И кто? Пигалица, которая ему…
   Впрочем, эту тему лучше было не развивать. Тут плохая память как раз была кстати.
   – Записываю.
   Ира продиктовала номер, следя за тем, чтобы он действительно внес его в записную книжку своего телефона. При этом девушка премило тыкалась носиком ему в шею. Рубашка Романа, которую она накинула в качестве пеньюара, делала ее удивительно домашней. Такая белокурая кошечка с изящными лапками и сероглазой мордочкой.
   – Ну, пока, – похлопал Иру по упругой попке Роман. – Просто захлопнешь дверь, когда будешь уходить.
   – Хорошо.
   Она прижалась к нему всем телом, на миг заставив его забыть, что ее появление здесь – лишь следствие суровой научной необходимости.
   – Я буду ждать твоего звонка.
   – Жди.
   Садясь в машину, Роман подумал, что сдать анализ на ВИЧ все-таки придется.

Москва, ГРУ, 17 сентября 2008 года

   Дубинин что-то внимательно разглядывал на экране монитора.
   – Знакомого увидел? – входя, спросил Роман.
   – Угу, – промычал Дубинин.
   Он пощелкал клавишами, меняя ракурс.
   – Присядь на минуту.
   Роман сел к столу, заглянул краем глаза в экран. Увидел улыбающуюся брюнетку испанского типа.
   – В «Одноклассники» залез, подполковник?
   – Заткнись, – посоветовал тот.
   Роман не обиделся. Их полуприятельские отношения допускали до ту известных пределов фамильярность, которая шла этим отношения только на пользу.
   Он достал сигареты и полез в другой карман за зажигалкой.
   – Морозов, – не отводя глаз от экрана, проворчал Дубинин.
   Роман понюхал сигарету, вложил обратно в пачку.
   – Сам не живешь и другим не даешь, – заметил он. – Что ты за человек такой?
   Дубинин оторвался от компьютера. Его глаза прошлись по небритым щекам Романа, по распахнутому вороту сорочки, по модной, «домиком», стрижке.
   – Ну, извини, не успел, – повинился Роман.
   Он знал, как генерал Слепцов не любит неуставной вид у подчиненных. Служака старой закалки, Слепцов буквально заболевал, когда видел растительность на лице или вычурность в одежде. По его мнению, разведчик должен являть собой образец офицера, независимо от того, в форме он или в гражданском платье. Стоило посмотреть на Дубинина, чтобы понять, как должен выглядеть настоящий офицер.
   А он, капитан Морозов? Потрепанный жизнью пижон, завсегдатай ресторанов и ночных клубов, головная боль и позор отдела. Обычно Роман перед приходом в контору переодевался в серенький костюм, стоптанные ботинки и повязывал самый унылый галстук. И прическу малость укрощал, придавая ей любезную взору Слепцова гладкость и незаметность. Но сегодня на все эти ухищрения не было времени, да и перед испытующим Ириным оком не хотелось видоизменяться столь явно. Поэтому Роман махнул на все рукой и поехал в том виде, в каком был.
   – Ничего, – кивнул Дубинин, – так даже лучше. Будем считать, что ты готов к поездке.
   – Куда это? – поинтересовался Роман.
   – В Нью-Йорк.
   – Ага.
   – Вылетаешь через два часа.
   Роман помолчал. Для того, чтобы настроиться на новое задание, ему обычно хватало пяти секунд.
   На этот раз хватило и трех.
   – Что за работа?
   – Так, мелочь. Наш человек погиб… Тот, с кем он встречался и у кого должен был забрать информацию, пропал. Надо его найти.
   – И все.
   – И все.
   – В самом деле, мелочь.
   – Шеф даст тебе инструкции и наставления.
   Дубинин поднялся, отработанным движением поправив безукоризненно сидевший китель.
   Роман, хоть и с запозданием, но тоже встал. Не из требований субординации, которой он за двадцать лет службы так и не смог пропитаться в должной мере, а из личного уважения к Дубинину (что тот втайне очень ценил).
   Дубинин заглянул в кабинет.
   – Товарищ генерал, к вам капитан Морозов.
   – Пусть войдет, – послышался начальственный бас.
   – Входите, капитан, – посторонился Дубинин.
   Роман вздохнул и шагнул в дверь. Из всех испытаний, которые несло ему новое задание, это было самым неприятным.
   – Разрешите, товарищ генерал?
   – Проходите.
   Сделав несколько четких шагов, Роман остановился у дальней оконечности Т-образного стола. Отсюда, как он знал, дальнозоркий Слепцов мог разглядеть его во всех подробностях.
   Тот и разглядывал, уставившись на него через очки в массивной золотой оправе – наследии тяжелого прошлого. Впрочем, Роман и самого Слепцова считал тяжелым наследием прошлого, от которого не мешало бы давно избавиться. А так как генерал придерживался точно такого же мнения в отношении подчиненного, то симпатии, даже чисто служебной, между ними, естественно, не было и быть не могло.
   – Вы как из «Плейбоя», капитан, – проскрипел после весьма продолжительного молчания Слепцов.
   Роман попытался посмотреть на себя его глазами. Ну да. Фиолетовая атласная рубашки, лакированная кожаная куртка, узкие брюки в полоску, модельная обувь, странная, «не советская», прическа, щетина. Для такого ортодокса, как Слепцов, Роман должен был казаться существом из другого мира. И поди ему докажи, что это – вполне нормальный вид для современного мужчины, имеющего, между прочим, успех у женщин – и у каких еще женщин!
   А, что ему объяснять? Только лоб расшибешь. Хотя… Знает же вот про «Плейбой». Небось, и почитывал – в те еще времена, когда сам работал на выезде. Надо полагать, и в некоторых чувственных удовольствиях себе не отказывал, хотя бы из той же конспирации. Откуда же такое непонимание современной жизни? Неужели только из нелюбви персонально к нему, капитану Морозову?
   Похоже, что так. Тогда о майорских звездах, о которых иногда подумывал Роман, и мечтать не стоит. Или ему следует измениться – до такой степени, что самого себя узнавать перестанешь. А это значит: туповато помалкивать, с каждым словом начальства беспрекословно соглашаться и бояться сделать лишний шаг без его высокого ведома. То есть во всем уподобиться Слепцову. А как иначе? Учись у курочки: шаркай да подбирай.
   – Это комплимент, товарищ генерал? – спросил тем не менее Роман.
   Ну не мог он вот так сразу взять и измениться.
   Хотя в душе пообещал себе твердо: изменюсь. Вот честное пионерское! Богом клянусь.
   Слепцов сверкнул очками.
   – В данной ситуации можете считать мои слова комплиментом, – сухо проговорил он. – Прошу.
   Он указал на стул. Подождал, пока Роман сядет.
   – Задание не самое сложное, – предупредил он, похлопав белой пухлой рукой по папке, лежащей перед ним. – Но очень ответственное.
   Роман хотел было сказать, что из краткой беседы с Дубининым он уже составил представление о сложности задания, но ограничился коротким кивком. Если начинать меняться, то прямо с этой минуты. Тем более что и настроение какое-то подходящее. Может, заодно бросить курить? Отличная мысль.
   – В Нью-Йорке в наше консульство позвонил человек по имени Алек Ранк, – медленно заговорил Слепцов. – Сообщил, что у него есть ценная информация по поводу Венесуэлы. Сказал, что речь идет о государственном перевороте. У него, якобы, имеется запись телефонного разговора. Потребовал за эту запись десять тысяч долларов и назначил встречу. Наш человек, явившийся на встречу, поехал домой к Ранку, чтобы стереть запись с винчестера. Но по дороге нелепо погиб…
   – Что значит – нелепо? – перебил Роман. – Можно подробнее?
   Слепцов блеснул очками на нетерпеливца. Роман сразу присмирел. Но сделанного не воротишь, да и вопрос был задан по существу.
   – Банда местных головорезов, – сообщил Слепцов. – Похоже, этот Ранк был им должен крупную сумму… В общем, темная личность. Ну, вы меня понимаете.
   Намек был более чем прозрачен. Роман хотел вскипеть, но вспомнил про данное себе слово и промолчал. Хотя курить захотелось зверски.
   – Майор Самойлов стал жертвой банального грабежа, – нехотя продолжал Слепцов. – Ввязался в драку, защищая себя, а эти подонки пустили в ход ножи.
   – Почему Самойлов не взял оружие? – выдержав на это раз секундную паузу, спросил Роман.
   Слепцов раздраженно повел плечом. Роман понял, что снова он сделал что-то не так, и тут же вспомнил: майор Самойлов числился в любимчиках Слепцова. И генерал при каждом удобном случае ставил Самойлова в пример.
   Получалось, зря ставил. Майора, конечно, жаль, но и злорадство дано Господом Богом не просто так. Какая никакая, а справедливость на свете есть.
   Роману даже курить расхотелось. Но лицо его выражало только почтительное ожидание. Работал на новый имидж, старался.
   – Он полагал, что никакой опасности эта встреча не представляет, – пояснил Слепцов. – Обычная передача информации. К тому же Самойлов опасался провокации. Отношения со Штатами обострились, от американцев можно ждать чего угодно. Задержи они нашего посольского работника с пистолетом в руках, и сразу поднялся бы вой: русские шпионы наводнили Америку.
   – Да, это они любят, – вставил Роман.
   Слепцов глянул на него теплее. Если, конечно, лед способен излучать тепло.