Кумин Вячеслав. Лотерея

   Махов вот уже несколько раз слышал возглас дозорных: «Шухер!», и каждый раз после этого стая снималась с насиженного места и уходила в совсем уж глухие места, на самодельных носилках унося с собой раненого Крикуна, который до сих пор не мог передвигаться самостоятельно.
   Да и на охоте «крысы», бывало, сталкивались с «крысоловами» почти нос к носу, но стая пока обходилась без потерь, и ее члены уходили всеми возможными способами, разбегаясь кто куда, заскакивая в самые труднопроходимые и узкие трубы.
   Махов с Табуном сами однажды, будучи на охоте, чуть не попались полиции.
   – Живот! – шипяще позвал Табун Эрика, который собирался подстрелить очередную крысу.
   В последнее время он так наловчился, что теперь уже мало чем уступал остальным членам стаи в снайперских качествах.
   – Чего? Ты мне обед спугнул…
   – Лучше обойтись без крысиного обеда, чем отведать тот же обед, но в виде тюремной баланды.
   – В смысле?
   – «Крысоловы» рядом.
   Эрик подполз к Табуну и посмотрел туда, куда указал ему напарник. Там до боли знакомо маячили лучики света полицейских фонариков.
   «Крысы» замерли на своих местах, наблюдая за тем, как мимо проходит группа полицейского патруля. Махов весь съежился и чуть не вскрикнул и не выдал себя и напарника, но удержался.
   По спине ползла наглая крыса. Эрик чувствовал эти переступающие по позвоночнику лапки, но не шевелился, чтобы никак не выдать себя даже тогда, когда почувствовал, как голую шею защекотали усики грызуна и влажный нос. Того и гляди на зуб попробует…
   Махов остался невозмутим, тем более что «крысолов» остановился и подозрительно огляделся, посмотрев в ту самую дыру в трубе, где прятались Эрик с Табуном.
   Напарники инстинктивно пригнулись и остались незамеченными.
   Когда полицейские отошли достаточно далеко, Эрик наконец-то встрепенулся, с проклятиями сбрасывая с себя любопытную крысу. Та с визгом убежала прочь.
   – Что-то они долго шастают… – грустно сказал Табун. – Раньше они никогда дольше недели на ушах не стояли, а уже третья пошла.
   – Может, одна из стай как-то перегнула палку во время набега на какой-нибудь магазин?
   – Все может быть, и не удивлюсь, если в этом виновны люди Сиволапого. Что-то уж больно много он мнить о себе стал.
   – Вот уж действительно…
   – Ладно, пошли дальше охотиться.
   – Пошли. Мне не терпится подстрелить ту тварь, что по спине у меня, как по бульвару, гуляла!
   – Как же ты ее узнаешь? – со смехом спросил Табун. – Они ж все одинаковые!
   – Узнаю… будь уверен, – убежденно ответил Эрик, целясь из уже своей собственной рогатки в очередную крысу.
   Охота подошла к концу, и у каждого на поясе висело по пять крысиных тушек. Теперь их надо быстро освежевать. Для чего они отправились на более сухое место, не такое, как здесь, где повсюду грязная вонючая вода.
   – Твою мать… – прошептал Табун, поворачивая в очередной перекресток.
   – Чтоб их… – поддакнул Эрик со смесью разочарования, досады и страха.
   Прямо перед ними в десяти-пятнадцати шагах находились «крысоловы». Фонарики у них были отключены и двигались они в темноте, ориентируясь при помощи очков ночного видения.
   «Наверное, их новая тактика, – пронеслась в голове Эрика мысль. – Сначала идут с фонариками, обозначив себя, а потом возвращаются вот так, с ночниками».
   Казалось, что и полицейские были не готовы к тому, что прямо перед ними, словно из-под земли, быстро возникнет парочка «крыс».
   «Крысы» сориентировались первыми.
   – Живот, шухер! – выкрикнул Табун.
   – Стоять!!!
   Но напарники уже рванули назад, на ходу отстегивая ремни с добычей, чтобы ничего не мешало бегу, ведь вес одной крысы достигал полкилограмма. И каково, если их на поясе целых пять штук?
   – Направо! – указывал Табун направление движения. – Налево!
   И так несколько раз. Полицейские бежали очень резво, но, видимо, их что-то сковывало. Может быть, численность, а может быть, тяжелая амуниция и боязнь свалиться в воду, поскользнувшись на скользком от какой-то слизи бетоне. Как бы то ни было, они не успевали. А когда приближались достаточно близко, то открывали огонь из своих автоматов с электрическими пулями, генерирующих при ударе разряд тока, способный свалить лошадь, не то что человека. Но «крысы» успевали проскочить в очередной поворот, и вспышки голубоватого света сверкали у них за спинами.
   – Налево! – в очередной раз крикнул Табун, и Эрик было повиновался, но напарник вдруг толкнул его в противоположную сторону.
   Эта уловка дала еще несколько драгоценных секунд, прежде чем полицейские поняли, что купились на направляющий крик «крысы», оказавшийся обманным.
   – Куда мы бежим?
   – Здесь будет технологическая труба, в ней мы сможем оторваться!
   Напарники пробежали еще метров сто.
   – Давай сюда! – Табун открыл какую-то крышку в стенке.
   – Сюда?! – не поверил Эрик. – Да мы ж тут не пролезем!
   – Пролезем! Давай, не время спорить!
   Эрик, понимая, что делать нечего, полез в трубу. Она оказалась такой узкой, что в самом широком месте зазор оставался настолько мал, что между плечом и стенкой едва прошел бы кулак, а ведь еще здесь проходили различные кабели, которые и без того усложняли продвижение – того и гляди запутаешься.
   – Получите, твари! – услышал Эрик голос Табуна и понял, что тот отстреливается из рогатки.
   – Табун!
   – Уже иду…
   И действительно напарник полез в трубу, а в нее с гулким звуком ударилось несколько пуль. Табун даже умудрился закрыть крышку, Эрику только оставалось гадать, как он это сделал.
   – Пошевеливай задницей, Живот! А то они сейчас наши седалищные части тела в отбивную превратят!
   Эрик заработал конечностями быстрее.
   – Сейчас налево!
   – Точно налево, а не как прошлый раз?
   – Точно!
   Махов свернул налево, вслед за ним прополз Табун. В начале трубы послышался скрежет, и Эрик понял, что полицейские открыли хитроумно забаррикадированную Табуном крышку трубы. В ту же секунду застучали выстрелы, и по трубе пронеслись рикошетившие пули, которые так и не достигли цели. Разрушаясь, они вырабатывали электрический разряд, который всполохами голубого света освещал внутреннее пространство.
   – Оторвались…
   – Точно? – не поверил Эрик.
   – Точно. Но если будем и дальше сидеть, то они нам все выходы перекроют.
   – Тогда чего мы сидим?
   – Вот и я спрашиваю… чего сидим?
   – Понял.
   И Махов пополз дальше.

19

   Напарники вернулись без добычи, но голодными не остались. С ними по-братски поделились другие «крысы», выслушав красочную историю Табуна. Все знали, что все, что он говорит, нужно делить на шестнадцать, но верили, тем более что рядом сидел второй непосредственный участник погони, который с небольшими корректировками, но подтвердил рассказ.
   Прошло еще полнедели, и активность «крысоловов» заметно пошла на убыль. В галереях по всему городу не досчитались четырех десятков стай в полном составе. И почти половина потеряла от одного до пяти своих членов. В общем, «крысоловы» поохотились на славу, отловив от семисот до тысячи «крыс».
   – Наверное, план по отлову за отчетный период выполнили и успокоились, – высказал, по мнению Эрика, здравую мысль Табун.
   Они пришли в старую часть города делать для Эрика нож. Каждая «крыса» имела при себе нож. Они были самых разных размеров и форм. Считалось хорошим тоном сделать это оружие самому, да и украсть его в каком-нибудь оружейном магазине не так уж и просто, а точнее сказать: невозможно. Вот и Махову пришлось делать себе нож самому. Хотя почему не пользоваться столовыми? Их-то украсть гораздо проще. Но столовыми ножами «крысы» не пользовались.
   Для этого Табун отвел его в тайник, где лежали различные инструменты, от отверток до рашпилей и пилок по металлу.
   – Бери пилку, напильник и карандаш, – распорядился Табун.
   – Зачем?
   – Пилой будешь отрезать себе нужный кусок, а напильником – затачивать кромку лезвия.
   – А карандаш зачем?
   – Рисовать…
   Табун привел его к стальной двери, от которой осталось только название – один ободок. Видимо, делать из нее ножи приходили не один десяток раз.
   – Вот нормальный кусок. Начинай. И еще…
   – Что?
   – Не сломай пилку, а то…
   – А то что?
   – Шульц рассердится… Потом придется тебе новую воровать, а это непросто. Ладно, пили.
   Пилить оказалось неудобно, поскольку стальной кусок ему достался над головой, но он умудрился его отрезать и, что удивительно, не сломать при этом драгоценный инструмент.
   – Молодец. А теперь затачивай.
   – Хорошо.
   Эрик весь вспотел, но прежде чем затачивать, следовало еще очертить сам профиль будущего ножа и отрезать очень уж большие остатки пилкой, что он и сделал, всецело полагаясь на советы бывалого напарника.
   Через четыре часа работа осталась позади, и Табун взвесил на ладони получившийся нож, проверяя его балансировку.
   – Ну что ж, в целом неплохо. Теперь только ручку обмотать надо – и все дела.
   Махов посмотрел на свои ладони, они все покрылись мозолями.
   – Пройдет.
   Теперь у него появился свой нож, и это как бы подтверждало его статус полноценной «крысы».
 
   – «Крысы», у меня для вас хорошая новость, – сказал однажды торжественным голосом Шульц.
   – Это какая же?
   – Завтра мы идем на охоту в город.
   Стая радостно загомонила. Крысиное мясо хоть и питательно и его всегда в достатке, но оно уже так приелось, что нестерпимо хотелось нормальной еды. К тому же питаться одним мясом вредно. Все страдали запором.
   «Наконец-то!» – облегченно воскликнул Эрик. У него, как и у всех прочих, едва не лопались глаза от натуги, когда он ходил в туалет.
   По такому случаю Махов на ночь съел совсем немного мяса, лишь только для того, чтобы живот его не доставал, и он смог бы нормально уснуть, не мучаясь от голодных колик.
   – Подъем, лентяи! – скомандовал утром Шульц, и для Эрика сегодня этот побудный возглас вожака стаи прозвучал все равно что музыка. – Нам нужно пройти семь кварталов.
   «Глядишь, до вечера доберемся», – прикинул расстояние Эрик.
   – Чего сморщился, Живот? – заметил недовольную гримасу Эрика Шульц.
   – А поближе никак нельзя? – спросил Махов.
   – Все можно, – кивнул предводитель. – Особенно если хочешь попасться «крысоловам», так что я бы не советовал.
   – Понятно.
   – Хвост, остаешься с Крикуном.
   – Понял.
   Состояние Крикуна за прошедшие дни только ухудшилось. Он уже не бредил, просто лежал у стены, не подавая признаков жизни, и уже мало кто надеялся, что он выживет. Хотя никто не понимал, что с ним происходит. Все считали, что после такого ранения он уже должен был бы давно поправиться. Но, видимо, у него и вправду имелось кровотечение. О больнице даже никто не заикался. Хотя так оно, может, было бы лучше. Лучше уж больница с последующей высылкой на Зону, чем смерть в коллекторе.
   – Еще вопросы есть? Тогда выдвигаемся.

20

   Махов ошибся. До нужного люка стая добралась к трем часам дня. Несколько раз ушедшие вперед разведчики прибегали обратно, что могло означать только одно: впереди «крысоловы», и стае приходилось идти обходным путем. Однажды они прошли по чужой территории, но так и не встретили ее хозяев – «крысоловы» сработали чисто.
   – Приготовились…
   Шульц надел шапочку, поверх шлем и пополз наверх, чтобы выдавить люк. Остальные повторили его действия, и вскоре все оказались на улице.
   Снова визжащие и разбегающиеся прохожие, скрип автомобильных тормозов. При этом Махов испытал какое-то чувство глубокого удовлетворения, но спроси его: в связи с чем оно возникло? Эрик ответить внятно не смог бы. Может, от ощущения силы, которую представляла собой стая? И оттого что их боятся жалкие «хомяки»?
   Глупо…
   Магазины защищались от воров всеми возможными способами, но от такого наглого налета «крыс» до сих пор так и не нашли защиты.
   Вперед привычно ломанулись «ледоколы», или те «крысы», в чью задачу входила нейтрализация охраны. Их нападение было настолько стремительно, что никто из охраны так и не смог выхватить свои пистолеты. Но без рукопашной заварушки на резиновых электрошоковых дубинках не обошлось, но и из нее «крысы» вышли победителями. На полу, распластавшись, валялось пятеро охранников и две «крысы», коих то и дело сводило судорогами.
   – Живот, Табун, помогите им!
   Напарники резко свернули в указанном направлении. Махов уже знал несколько приемов, как привести в чувство пораженного электрическим разрядом, и вместе с остальными оставшимися невредимыми «ледоколами» они привели друзей в норму.
   Боевая группа ушла назад, уводя к спасительному люку пострадавших и потому сейчас бесполезных товарищей, а напарники вернулись к своим обязанностям – к грабежу.
   Эрик уже привычно набивал свою сумку продуктами, сейчас отдавая предпочтение фруктам и овощам, когда отвлекся на крик отбивавшейся от «крысы» женщины, не собиравшейся так просто уступать свою сумочку.
   – Ма?
   Эрик подскочил к «крысе», но в маске он не узнал, кто это был.
   – Отвали от нее! – сказал он, отталкивая «крысу» от своей матери.
   – Ты чего?
   – Ничего, это моя мать.
   – И что? Ты знаешь закон «крыс», Живот, – прошлой жизни нет, мы сами по себе.
   – Знаю, и тем не менее – отстань.
   Закон выживания был прост и ясен. Подавшись в «крысы», следовало оборвать все связи с внешним миром, теперь стая твоя семья и никто более. Закон такой суровый потому, что любая связь с внешним миром одного члена могла привести к гибели всей стаи. Это проверено временем.
   – Ладно, Живот, будь сейчас по-твоему, – отступил «крыса», решив что разберется потом, сейчас и без этого дел много, а времени мало и становится все меньше.