Страница:
На обдумывание у Грира ушло три секунды.
– Идем сейчас, – сказал он.
Майор рукой махнул армейскому лейтенанту в полевой форме и поднес «уоки-токи» ко рту.
Графтон задал вопрос генералу так тихо, что Йоук почти ничего не услышал.
– Метро остановили?
Вероятно, удовлетворившись ответом, Графтон повернулся к двум солдатам, стоявшим в стороне:
– Это вы охраняете вход?
– Да, сэр.
– Дай-ка мне винтовку.
Солдат взглянул на своего сержанта, тот кивнул.
Тоуд Таркингтон взял оружие у другого.
– Я иду с вами, – сказал Йоук.
Графтон не стал спорить. Солдаты уже уходили вместе с лейтенантом.
– Держитесь между мной и Тоудом, – бросил Графтон через плечо, обращаясь к Йоуку, который бежал следом за ним.
Они пробежали мимо опустевших магазинов. Военные уже успели их эвакуировать. Бежавшие рассредоточились вдоль туннеля, держа оружие наготове. Звуки ружейной пальбы стали громче. Когда туннель сделал очередной поворот, они наткнулись на лежавшего ничком солдата, который держал под прицелом угол стены.
Лейтенант подал знак рукой. Дождавшись, когда его люди приготовились, он рванул за угол, двое последовали за ним. Затем, осторожно, остальные.
Они оказались у открытой двойной двери, за которой начинались эскалаторы, убегавшие вниз. Хлопки выстрелов зазвучали еще громче, с оглушительным грохотом отражаясь от бетонных стен.
У самого эскалатора сержант открыл огонь по невидимой цели внизу. Он стрелял одиночными.
Выпущенные снизу пули веером разлетались по потолку, оставляя огненный след и разбивая лампы дневного света.
Сержант дал очередь и ринулся по эскалатору вниз. Двое его солдат не отставали.
Тогда лейтенант приподнялся и, окинув туннель быстрым взглядом, махнул остальным и последовал за ними.
Графтон и Таркингтон с Йоуком между ними не отставали от солдат.
Первый убитый террорист лежал в двадцати футах от эскалатора. Рядом валялся «узи». Вокруг него распростерлись еще семь тел. Йоук стоял и смотрел, как Графтон переходил от одного к другому, пытаясь выяснить, не остался ли кто из них в живых. Трое мужчин и четыре женщины. Некоторые лежали в лужах крови. Один из них, видимо, пытался ползти – за ним футов на десять-двенадцать тянулся кровавый след. Пощупав пульс у последнего, Графтон покачал головой. Затем, пригибаясь, двинулся следом за солдатами.
Йоук шел сзади.
Теперь они двигались по широкому пешеходному переходу; высоко над ними аркой изгибался потолок.
Переход заканчивался Т-образной развилкой, от которой туннели вели вправо и влево. Разделившись, солдаты двинулись в обоих направлениях. Графтон выглянул из-за угла, но тут же нырнул обратно – пули застучали по выщербленному бетону, кроша его на куски.
Йоук плашмя упал прямо там, где стоял. Звуки ружейной пальбы постепенно стихли. В наступившей тишине Йоук неподвижно лежал и ждал, сердце бешено колотилось в груди.
Наконец, он решился оглядеться вокруг. Тоуд сидел на корточках рядом с ним, держа на коленях винтовку. Он прислушивался. Графтона не было видно.
Тоуд двинулся с места. Йоук последовал за ним. Они добрались до ограждения и огляделись. Графтон стоял внизу, на одной из платформ, и вслушивался в слова армейского лейтенанта, который с кем-то разговаривал по радио. Повсюду лежали убитые. Разглядывая это побоище, Йоук услышал позади себя звуки шагов бежавших по коридору людей. Санитары с красными крестами на белых повязках приближались к ним с носилками в руках.
– Давай спустимся вниз, – предложил Йоук. Тоуд пожал плечами.
Графтон сидел на бетонном полу, спиной прислонившись к колонне, винтовка лежала у него на коленях. Если он и заметил Йоука, то не подал виду.
– Кто-нибудь из ваших ребят пострадал? – обратился Йоук к лейтенанту, собиравшему своих людей.
– Один. Пуля попала в мякоть. Убиты двое из Национальной гвардии, они вбежали как раз, когда началась стрельба.
– Сколько было террористов?
– Пятеро, я думаю.
– А гражданских?
– Семь человек ранено, сорок два человека убито.
Йоук собрался задать еще вопрос, но тут ожила «уоки-токи» лейтенанта, и он отошел в сторону, приложив ее к уху.
Журналист беспомощно огляделся вокруг. Повсюду лежали скрюченные и окровавленные тела. Тут и там валялись пакеты, атташе-кейсы, хозяйственные сумки. Он приблизился к лежавшей на полу женщине и собрал рассыпанные вокруг нее рождественские подарки в нарядных упаковках. Нужно что-то делать, подать какой-то знак Вершителю человеческих судеб, который бы подтвердил принадлежность этой женщины к людскому племени. Молитва? Но жестокому Богу все известно. Йоук сложил все свертки в трогательную кучку возле неподвижного тела.
Ее убили в спину, вероятно, в тот момент, когда она пыталась убежать от царившего здесь ужаса.
Сорок два! Боже мой!
Когда же все это кончится? – мрачно вопрошал себя Йоук, охваченный внезапно нахлынувшей тоской и отвращением. Он не мог больше смотреть на это пиршество смерти и отвернулся.
Ожидая, пока загорится зеленый, водители сидели с видом рассеянного нетерпения, которое всегда проявляется в поведении тех, кто долго живет в большом городе. Кто-то крутил ручку радиоприемника, но большинство не отрывали глаз от тормозных огней впереди стоявших машин и изредка поглядывали на светофор над перекрестком. Когда загорался зеленый, они проползали перекресток и присоединялись к очереди перед следующим светофором длиной в квартал.
Место оказалось удачным. Подходящее. Вроде того, что над каньоном из красного камня, где за последние несколько лет он подстрелил семь лосей. Каждый вечер, примерно в одно и то же время, лоси появлялись из рощи и проходили через каньон.
Он скоро появится. Он раб привычек, как и лось. Независимо от интенсивности уличного движения или погоды он всегда ездит этой дорогой. Или, по крайней мере, все те четыре вечера, в которые Генри Чарон за ним наблюдал. Даже если на этот раз он выберет другой маршрут – а исключить возможность этого нельзя, – рано или поздно он опять проедет этим путем. Это закономерно, как тропы лесного зверья к водопою.
Рядом с Чароном лежала винтовка. Эта, конечно, похуже, – ложе не такое удобное. Однако сойдет. Ведь это не дальний выстрел. Не больше шестидесяти ярдов.
Один патрон Чарон уже дослал в ствол, в магазине находились еще три. Ему редко требовалось больше одного выстрела, но быть готовым никогда не мешало. Хотя привычки и рефлексы животных легко предсказуемы, случайности не должны заставать охотника врасплох.
Чарон был спокоен. Он стоял расслабленно, почти неподвижно и ждал. Умение ожидать было одним из главных его достоинств. Не так ждать, как городские жители, – нетерпеливо и в то же время рассеянно, – а как лев или пантера – беззвучно, спокойно, настороженно, всегда наготове.
Он оторвал взгляд от машин и посмотрел на пешеходов и зевак, изучавших заголовки газет в киоске на углу в дальнем конце улицы, у самого входа в метро. Продавец был тепло одет, в шапке с опущенными ушами. В сумраке вечера был виден пар его дыхания.
Внимательный взгляд Чарона еще раз прошелся по машинам, проследил, как они ползут через перекресток. Один из водителей, которого красный свет застал посреди проезжей части, перегородил своей машиной пешеходный переход, и теперь он сидел, безучастно глядя вперед, а пешеходы, вынужденные обходить его машину спереди или сзади, посылали ему красноречивые взгляды.
Наконец, он увидел ее – машину, которую ждал. Чарон поднес к глазам бинокль и подстроил резкость. Да. Это он.
Натренированным взглядом Чарон окинул машины, шедшие впереди нужной ему, прикидывая, сколько из них успеют проехать на зеленый свет. Примерно шесть. Тогда нужный автомобиль станет третьим в очереди. Превосходно.
Чарон положил бинокль и поднял винтовку. Проверил предохранитель. Все отлично.
Он еще раз посмотрел на пешеходов, на другие машины, на нищенку в дальнем конце улицы, рывшуюся в мусорном баке.
Свет сменился, и машины тронулись с места. Одна, две, три… шесть! Да. Нужная машина остановилась там, где он и предполагал, третья от светофора.
Чарон прижал винтовку к плечу и большим пальцем снял ее с предохранителя. Перекрестье установилось прямо на линии прицела, ему не пришлось даже поворачивать голову. Он прицелился в водителя, в голову, прямо в ухо. Дыхание автоматически стало глубоким. На спусковой крючок он нажал прежде, чем остатки воздуха покинули легкие. Он услышал звук выстрела и почувствовал отдачу почти одновременно. Чарон посмотрел в прицел еще раз.
Хороший выстрел!
Положив винтовку, он быстро направился к двери. Закрыв дверь, убедился, что она захлопнулась. Затем миновал лифт и спустился по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
Теперь на улицу – повернуть за угол, подальше от места, где осталась жертва в своей машине, – и прочь, по диагонали. Чарон стянул с ладоней резиновые перчатки и выбросил их в первый же попавшийся мусорный бак. Его машина стояла в гараже, в пяти кварталах. Шагал он широко, но не торопливо, вглядываясь своим цепким взглядом охотника в лица людей, встречавшихся по пути.
Графтон подошел к ним и встал так, чтобы генерал мог его видеть, а Графтон, в свою очередь, – слышать все, о чем шла речь.
Тоуд Таркингтон остался у входа в торговые ряды. Направив винтовку вверх, он с напряженным и мрачным видом стал проверять, как она функционирует.
Наблюдая за Таркингтоном, Йоук подумал – а стал бы моряк стрелять? Нет, на сегодня хватит, он уже один раз совершил ошибку, задав бестактный вопрос. Ему казалось, что он и так знает ответ.
Йоук все еще находился под действием избытка адреналина в крови. Ему до сих пор не все было ясно, а Тоуд казался ему подходящим человеком, который бы мог кое-что объяснить.
– Я был там практически на грани срыва, – признался он Тоуду.
– Угу, – буркнул Таркингтон, бросив быстрый взгляд в сторону журналиста, и снова занялся своей винтовкой.
Но Йоук уже не мог успокоиться.
– Ты знаешь, можно посмотреть сотни фильмов, видеть в госпитале последствия не менее жестоких кровопролитий, но, когда пули свистят у тебя над головой, сразу же обо всем забываешь, понимаешь, что каждая секунда может стать последней в твоей жизни. – Он щелкнул пальцами. – Вроде этого. Жизнь может оборваться прямо здесь. Как случилось со всеми теми людьми на платформе.
Тоуд завершил осмотр винтовки и повернул ее стволом вверх, уперев приклад в бедро. Он посмотрел на группу старших офицеров, на бритые лица солдат в полевой форме и снова перевел взгляд на серое небо.
– Я не знаю, какая у тебя страховка, но, если ты собираешься таскаться за Джейком Графтоном, тебе нужно застраховаться еще. – И, не дожидаясь ответа, Тоуд отправился на поиски солдата, у которого брал винтовку. Йоук смотрел ему вслед.
Совещание все еще продолжалось. И тут появилась Саманта Стрейдер – динамичная и целеустремленная. Она направилась прямо к группе офицеров. Сработало репортерское чутье, и Йоук втиснулся между двумя помощниками генерала.
Говоривший был в штатском, хотя и выглядел как военный. Йоук шепотом спросил соседа и услышал в ответ:
– ФБР, парня зовут Хупер.
Значит, спецагент Томас Хупер. Йоук записывал, а Хупер продолжал начатый разговор с генералом Лэндом.
– …их привезли на трейлере прошлой ночью, вооруженных до зубов, и заплатили за самоубийство.
– Тогда, вероятно, такие же появятся снова? – спросил генерал.
– Да, – ответил Хупер.
– Что знают ваши осведомители об их намерениях?
Это вмешался Джейк Графтон.
– Везде, где есть люди, – сказал Хупер. – Чем больше людей, тем лучше.
– Итак, капитан? – задал вопрос генерал Лэнд.
– Если бы мы смогли заставить всех пару дней не выходить на улицу, сэр, тогда бы мы использовали это время, чтобы обыскать все от дома к дому – каждое здание, каждый магазин, каждую квартиру – двух суток нам на это хватит. Если остановить весь общественный транспорт и запретить пользоваться личным, мы справимся.
– ФБР?
Хупер подергал себя за мочку уха.
– Я согласен с этими рекомендациями, генерал.
– Генерал Грир?
Генерал Грир непосредственно отвечал за Национальную гвардию и армейские подразделения, объединенные под общим командованием. Секунд на десять он задумался.
– Вероятно, это единственный путь, на мой взгляд. Мы должны найти террористов, а население удержать от передвижений на время поисков. Это важно.
– До Рождества осталось всего четыре дня, – громко заметила конгрессменка Стрейдер.
Лэнд мельком взглянул на нее и снова обратился к Гриру и Хуперу.
– О'кей. У вас двое суток, чтобы провести операцию. В центральной части города не должно быть никакого движения, кроме машин скорой помощи и военных. Через три часа представьте мне план ваших действий.
– Генерал, я предлагаю приостановить все передвижения с полуночи, – добавил Джейк Графтон. – Иначе все превратится в бедлам.
– Пускай будет с полуночи, – согласился генерал Лэнд.
Он не стал бы четырехзвездным генералом, если бы не отличался решительностью и не умел слушать других.
– Это даст нам лишних восемь часов, чтобы во всем разобраться.
Йоук бешено строчил, с горечью сознавая абсурд своего положения. Он имеет возможность получить сенсационную новость декады только потому, что Джейк Графтон взял с него обещание ничего не печатать.
Тут он сообразил, что остался один. Вероятно, вся группа отошла в сторону, футов на десять, несомненно, из-за генерала Лэнда. Где бы ни оказывался генерал, туда же смещался центр событий. Йоук снова присоединился к ним.
– …что переговоры – это ключ к бескровному разрешению проблемы типа сегодняшней, – не терпящим возражений тоном говорила Саманта Стрейдер. Словно нотации читает антропоидам, подумал Йоук и записал свое впечатление.
Ответ генерала Лэнда он не расслышал.
Стрейдер продолжала:
– Почему вы не проконсультировались с подразделением по предотвращению кризисных ситуаций из ФБР? У них есть опыт проведения переговоров с террористами и преступниками в случае захвата заложников.
На этот раз Йоук услышал ответ:
– Эта ситуация не имела ничего общего с террористами и заложниками, мэм. Этих людей прислали убить как можно больше народу. Это самая обыкновенная резня чистой воды. И те, кто совершил это, прекрасно осознавали, что погибнут, им не нужны заложники.
– Вы не можете этого знать!
– Я знаю войну, и я сейчас на войне, мэм.
– А я вам говорю, что вы не можете знать, что было у тех людей на уме, потому что генерал Грир не собирался разговаривать с ними. Они могли бы быть изолированы, если бы генерал Грир поговорил с ними вместо того, чтобы затевать стрельбу.
– Мэм… – резко начал генерал Лэнд.
Но Стрейдер не давала ему говорить и продолжала гнуть свое.
– Агрессивное поведение военных, возможно, явилось причиной, по которой те люди перестреляли невинных граждан.
– Генерал Грир сделал именно то, что нужно. Эти люди не хотели переговоров, – отрезал генерал Лэнд. – Они были слишком заняты стрельбой по безоружным мужчинам и женщинам. Возможно, они и сложили бы оружие после того, как перестреляли всех, кто попался им на глаза.
– … здесь поставлены на карту жизни людей!
– Когда же до вас дойдет, что невозможно вести переговоры с людьми, которые этого не хотят? – взорвался генерал. – Я не нуждаюсь в советах дилетантов. У меня есть дела поважнее, чем слушать глупую болтовню дам! Кто, черт побери, вы такая, в конце концов?
– Я член Конгресса Стрейдер. Я состою в президентской комиссии по…
– Вы займетесь вашими расследованиями позже. Не сейчас! И не здесь!
– Вы бы так не сказали, будь я мужчиной! У меня пропуск, подписанный…
– Майор! – рявкнул генерал. – У меня лопнуло терпение! Политической бабе нечего делать на передовой. Уберите ее немедленно в тыл, мать вашу так.
– Да, сэр!
Взбешенную и красную как рак Сэм Стрейдер вывели вон.
Когда Джек Йоук застенографировал все до последнего нюанса, он поднял глаза и посмотрел на озадаченное лицо Тоуда Таркингтона.
– Все, что здесь произошло, – произнес Таркингтон, – это импровизированный спектакль. Можете записать это тоже.
– Таркингтон! – окликнул его Графтон. Йоук последовал за ним.
– Поехали, – сказал Джейк Графтон. И поспешил к военному седану. – Кто-то только что стрелял в Председателя Верховного Суда.
– Он мертв?
– Вероятнее всего.
Глава 27
– Идем сейчас, – сказал он.
Майор рукой махнул армейскому лейтенанту в полевой форме и поднес «уоки-токи» ко рту.
Графтон задал вопрос генералу так тихо, что Йоук почти ничего не услышал.
– Метро остановили?
Вероятно, удовлетворившись ответом, Графтон повернулся к двум солдатам, стоявшим в стороне:
– Это вы охраняете вход?
– Да, сэр.
– Дай-ка мне винтовку.
Солдат взглянул на своего сержанта, тот кивнул.
Тоуд Таркингтон взял оружие у другого.
– Я иду с вами, – сказал Йоук.
Графтон не стал спорить. Солдаты уже уходили вместе с лейтенантом.
– Держитесь между мной и Тоудом, – бросил Графтон через плечо, обращаясь к Йоуку, который бежал следом за ним.
Они пробежали мимо опустевших магазинов. Военные уже успели их эвакуировать. Бежавшие рассредоточились вдоль туннеля, держа оружие наготове. Звуки ружейной пальбы стали громче. Когда туннель сделал очередной поворот, они наткнулись на лежавшего ничком солдата, который держал под прицелом угол стены.
Лейтенант подал знак рукой. Дождавшись, когда его люди приготовились, он рванул за угол, двое последовали за ним. Затем, осторожно, остальные.
Они оказались у открытой двойной двери, за которой начинались эскалаторы, убегавшие вниз. Хлопки выстрелов зазвучали еще громче, с оглушительным грохотом отражаясь от бетонных стен.
У самого эскалатора сержант открыл огонь по невидимой цели внизу. Он стрелял одиночными.
Выпущенные снизу пули веером разлетались по потолку, оставляя огненный след и разбивая лампы дневного света.
Сержант дал очередь и ринулся по эскалатору вниз. Двое его солдат не отставали.
Тогда лейтенант приподнялся и, окинув туннель быстрым взглядом, махнул остальным и последовал за ними.
Графтон и Таркингтон с Йоуком между ними не отставали от солдат.
Первый убитый террорист лежал в двадцати футах от эскалатора. Рядом валялся «узи». Вокруг него распростерлись еще семь тел. Йоук стоял и смотрел, как Графтон переходил от одного к другому, пытаясь выяснить, не остался ли кто из них в живых. Трое мужчин и четыре женщины. Некоторые лежали в лужах крови. Один из них, видимо, пытался ползти – за ним футов на десять-двенадцать тянулся кровавый след. Пощупав пульс у последнего, Графтон покачал головой. Затем, пригибаясь, двинулся следом за солдатами.
Йоук шел сзади.
Теперь они двигались по широкому пешеходному переходу; высоко над ними аркой изгибался потолок.
Переход заканчивался Т-образной развилкой, от которой туннели вели вправо и влево. Разделившись, солдаты двинулись в обоих направлениях. Графтон выглянул из-за угла, но тут же нырнул обратно – пули застучали по выщербленному бетону, кроша его на куски.
Йоук плашмя упал прямо там, где стоял. Звуки ружейной пальбы постепенно стихли. В наступившей тишине Йоук неподвижно лежал и ждал, сердце бешено колотилось в груди.
Наконец, он решился оглядеться вокруг. Тоуд сидел на корточках рядом с ним, держа на коленях винтовку. Он прислушивался. Графтона не было видно.
Тоуд двинулся с места. Йоук последовал за ним. Они добрались до ограждения и огляделись. Графтон стоял внизу, на одной из платформ, и вслушивался в слова армейского лейтенанта, который с кем-то разговаривал по радио. Повсюду лежали убитые. Разглядывая это побоище, Йоук услышал позади себя звуки шагов бежавших по коридору людей. Санитары с красными крестами на белых повязках приближались к ним с носилками в руках.
– Давай спустимся вниз, – предложил Йоук. Тоуд пожал плечами.
Графтон сидел на бетонном полу, спиной прислонившись к колонне, винтовка лежала у него на коленях. Если он и заметил Йоука, то не подал виду.
– Кто-нибудь из ваших ребят пострадал? – обратился Йоук к лейтенанту, собиравшему своих людей.
– Один. Пуля попала в мякоть. Убиты двое из Национальной гвардии, они вбежали как раз, когда началась стрельба.
– Сколько было террористов?
– Пятеро, я думаю.
– А гражданских?
– Семь человек ранено, сорок два человека убито.
Йоук собрался задать еще вопрос, но тут ожила «уоки-токи» лейтенанта, и он отошел в сторону, приложив ее к уху.
Журналист беспомощно огляделся вокруг. Повсюду лежали скрюченные и окровавленные тела. Тут и там валялись пакеты, атташе-кейсы, хозяйственные сумки. Он приблизился к лежавшей на полу женщине и собрал рассыпанные вокруг нее рождественские подарки в нарядных упаковках. Нужно что-то делать, подать какой-то знак Вершителю человеческих судеб, который бы подтвердил принадлежность этой женщины к людскому племени. Молитва? Но жестокому Богу все известно. Йоук сложил все свертки в трогательную кучку возле неподвижного тела.
Ее убили в спину, вероятно, в тот момент, когда она пыталась убежать от царившего здесь ужаса.
Сорок два! Боже мой!
Когда же все это кончится? – мрачно вопрошал себя Йоук, охваченный внезапно нахлынувшей тоской и отвращением. Он не мог больше смотреть на это пиршество смерти и отвернулся.
* * *
Генри Чарон стоял в пустом помещении офиса на третьем этаже здания, наблюдая за потоком автомобилей внизу. С его позиции открывался отличный вид на перекресток со светофором и на поток машин, застывший в ожидании зеленого. Он различал даже водителей.Ожидая, пока загорится зеленый, водители сидели с видом рассеянного нетерпения, которое всегда проявляется в поведении тех, кто долго живет в большом городе. Кто-то крутил ручку радиоприемника, но большинство не отрывали глаз от тормозных огней впереди стоявших машин и изредка поглядывали на светофор над перекрестком. Когда загорался зеленый, они проползали перекресток и присоединялись к очереди перед следующим светофором длиной в квартал.
Место оказалось удачным. Подходящее. Вроде того, что над каньоном из красного камня, где за последние несколько лет он подстрелил семь лосей. Каждый вечер, примерно в одно и то же время, лоси появлялись из рощи и проходили через каньон.
Он скоро появится. Он раб привычек, как и лось. Независимо от интенсивности уличного движения или погоды он всегда ездит этой дорогой. Или, по крайней мере, все те четыре вечера, в которые Генри Чарон за ним наблюдал. Даже если на этот раз он выберет другой маршрут – а исключить возможность этого нельзя, – рано или поздно он опять проедет этим путем. Это закономерно, как тропы лесного зверья к водопою.
Рядом с Чароном лежала винтовка. Эта, конечно, похуже, – ложе не такое удобное. Однако сойдет. Ведь это не дальний выстрел. Не больше шестидесяти ярдов.
Один патрон Чарон уже дослал в ствол, в магазине находились еще три. Ему редко требовалось больше одного выстрела, но быть готовым никогда не мешало. Хотя привычки и рефлексы животных легко предсказуемы, случайности не должны заставать охотника врасплох.
Чарон был спокоен. Он стоял расслабленно, почти неподвижно и ждал. Умение ожидать было одним из главных его достоинств. Не так ждать, как городские жители, – нетерпеливо и в то же время рассеянно, – а как лев или пантера – беззвучно, спокойно, настороженно, всегда наготове.
Он оторвал взгляд от машин и посмотрел на пешеходов и зевак, изучавших заголовки газет в киоске на углу в дальнем конце улицы, у самого входа в метро. Продавец был тепло одет, в шапке с опущенными ушами. В сумраке вечера был виден пар его дыхания.
Внимательный взгляд Чарона еще раз прошелся по машинам, проследил, как они ползут через перекресток. Один из водителей, которого красный свет застал посреди проезжей части, перегородил своей машиной пешеходный переход, и теперь он сидел, безучастно глядя вперед, а пешеходы, вынужденные обходить его машину спереди или сзади, посылали ему красноречивые взгляды.
Наконец, он увидел ее – машину, которую ждал. Чарон поднес к глазам бинокль и подстроил резкость. Да. Это он.
Натренированным взглядом Чарон окинул машины, шедшие впереди нужной ему, прикидывая, сколько из них успеют проехать на зеленый свет. Примерно шесть. Тогда нужный автомобиль станет третьим в очереди. Превосходно.
Чарон положил бинокль и поднял винтовку. Проверил предохранитель. Все отлично.
Он еще раз посмотрел на пешеходов, на другие машины, на нищенку в дальнем конце улицы, рывшуюся в мусорном баке.
Свет сменился, и машины тронулись с места. Одна, две, три… шесть! Да. Нужная машина остановилась там, где он и предполагал, третья от светофора.
Чарон прижал винтовку к плечу и большим пальцем снял ее с предохранителя. Перекрестье установилось прямо на линии прицела, ему не пришлось даже поворачивать голову. Он прицелился в водителя, в голову, прямо в ухо. Дыхание автоматически стало глубоким. На спусковой крючок он нажал прежде, чем остатки воздуха покинули легкие. Он услышал звук выстрела и почувствовал отдачу почти одновременно. Чарон посмотрел в прицел еще раз.
Хороший выстрел!
Положив винтовку, он быстро направился к двери. Закрыв дверь, убедился, что она захлопнулась. Затем миновал лифт и спустился по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
Теперь на улицу – повернуть за угол, подальше от места, где осталась жертва в своей машине, – и прочь, по диагонали. Чарон стянул с ладоней резиновые перчатки и выбросил их в первый же попавшийся мусорный бак. Его машина стояла в гараже, в пяти кварталах. Шагал он широко, но не торопливо, вглядываясь своим цепким взглядом охотника в лица людей, встречавшихся по пути.
* * *
Когда со станции метро удалили всех раненых и большинство убитых, Графтон, Йоук и Таркингтон выбрались наверх тем же путем, каким попали внутрь. У главного выхода в центре группы военных рядом с генерал-майором стоял председатель КНШ генерал Хайден Лэнд.Графтон подошел к ним и встал так, чтобы генерал мог его видеть, а Графтон, в свою очередь, – слышать все, о чем шла речь.
Тоуд Таркингтон остался у входа в торговые ряды. Направив винтовку вверх, он с напряженным и мрачным видом стал проверять, как она функционирует.
Наблюдая за Таркингтоном, Йоук подумал – а стал бы моряк стрелять? Нет, на сегодня хватит, он уже один раз совершил ошибку, задав бестактный вопрос. Ему казалось, что он и так знает ответ.
Йоук все еще находился под действием избытка адреналина в крови. Ему до сих пор не все было ясно, а Тоуд казался ему подходящим человеком, который бы мог кое-что объяснить.
– Я был там практически на грани срыва, – признался он Тоуду.
– Угу, – буркнул Таркингтон, бросив быстрый взгляд в сторону журналиста, и снова занялся своей винтовкой.
Но Йоук уже не мог успокоиться.
– Ты знаешь, можно посмотреть сотни фильмов, видеть в госпитале последствия не менее жестоких кровопролитий, но, когда пули свистят у тебя над головой, сразу же обо всем забываешь, понимаешь, что каждая секунда может стать последней в твоей жизни. – Он щелкнул пальцами. – Вроде этого. Жизнь может оборваться прямо здесь. Как случилось со всеми теми людьми на платформе.
Тоуд завершил осмотр винтовки и повернул ее стволом вверх, уперев приклад в бедро. Он посмотрел на группу старших офицеров, на бритые лица солдат в полевой форме и снова перевел взгляд на серое небо.
– Я не знаю, какая у тебя страховка, но, если ты собираешься таскаться за Джейком Графтоном, тебе нужно застраховаться еще. – И, не дожидаясь ответа, Тоуд отправился на поиски солдата, у которого брал винтовку. Йоук смотрел ему вслед.
Совещание все еще продолжалось. И тут появилась Саманта Стрейдер – динамичная и целеустремленная. Она направилась прямо к группе офицеров. Сработало репортерское чутье, и Йоук втиснулся между двумя помощниками генерала.
Говоривший был в штатском, хотя и выглядел как военный. Йоук шепотом спросил соседа и услышал в ответ:
– ФБР, парня зовут Хупер.
Значит, спецагент Томас Хупер. Йоук записывал, а Хупер продолжал начатый разговор с генералом Лэндом.
– …их привезли на трейлере прошлой ночью, вооруженных до зубов, и заплатили за самоубийство.
– Тогда, вероятно, такие же появятся снова? – спросил генерал.
– Да, – ответил Хупер.
– Что знают ваши осведомители об их намерениях?
Это вмешался Джейк Графтон.
– Везде, где есть люди, – сказал Хупер. – Чем больше людей, тем лучше.
– Итак, капитан? – задал вопрос генерал Лэнд.
– Если бы мы смогли заставить всех пару дней не выходить на улицу, сэр, тогда бы мы использовали это время, чтобы обыскать все от дома к дому – каждое здание, каждый магазин, каждую квартиру – двух суток нам на это хватит. Если остановить весь общественный транспорт и запретить пользоваться личным, мы справимся.
– ФБР?
Хупер подергал себя за мочку уха.
– Я согласен с этими рекомендациями, генерал.
– Генерал Грир?
Генерал Грир непосредственно отвечал за Национальную гвардию и армейские подразделения, объединенные под общим командованием. Секунд на десять он задумался.
– Вероятно, это единственный путь, на мой взгляд. Мы должны найти террористов, а население удержать от передвижений на время поисков. Это важно.
– До Рождества осталось всего четыре дня, – громко заметила конгрессменка Стрейдер.
Лэнд мельком взглянул на нее и снова обратился к Гриру и Хуперу.
– О'кей. У вас двое суток, чтобы провести операцию. В центральной части города не должно быть никакого движения, кроме машин скорой помощи и военных. Через три часа представьте мне план ваших действий.
– Генерал, я предлагаю приостановить все передвижения с полуночи, – добавил Джейк Графтон. – Иначе все превратится в бедлам.
– Пускай будет с полуночи, – согласился генерал Лэнд.
Он не стал бы четырехзвездным генералом, если бы не отличался решительностью и не умел слушать других.
– Это даст нам лишних восемь часов, чтобы во всем разобраться.
Йоук бешено строчил, с горечью сознавая абсурд своего положения. Он имеет возможность получить сенсационную новость декады только потому, что Джейк Графтон взял с него обещание ничего не печатать.
Тут он сообразил, что остался один. Вероятно, вся группа отошла в сторону, футов на десять, несомненно, из-за генерала Лэнда. Где бы ни оказывался генерал, туда же смещался центр событий. Йоук снова присоединился к ним.
– …что переговоры – это ключ к бескровному разрешению проблемы типа сегодняшней, – не терпящим возражений тоном говорила Саманта Стрейдер. Словно нотации читает антропоидам, подумал Йоук и записал свое впечатление.
Ответ генерала Лэнда он не расслышал.
Стрейдер продолжала:
– Почему вы не проконсультировались с подразделением по предотвращению кризисных ситуаций из ФБР? У них есть опыт проведения переговоров с террористами и преступниками в случае захвата заложников.
На этот раз Йоук услышал ответ:
– Эта ситуация не имела ничего общего с террористами и заложниками, мэм. Этих людей прислали убить как можно больше народу. Это самая обыкновенная резня чистой воды. И те, кто совершил это, прекрасно осознавали, что погибнут, им не нужны заложники.
– Вы не можете этого знать!
– Я знаю войну, и я сейчас на войне, мэм.
– А я вам говорю, что вы не можете знать, что было у тех людей на уме, потому что генерал Грир не собирался разговаривать с ними. Они могли бы быть изолированы, если бы генерал Грир поговорил с ними вместо того, чтобы затевать стрельбу.
– Мэм… – резко начал генерал Лэнд.
Но Стрейдер не давала ему говорить и продолжала гнуть свое.
– Агрессивное поведение военных, возможно, явилось причиной, по которой те люди перестреляли невинных граждан.
– Генерал Грир сделал именно то, что нужно. Эти люди не хотели переговоров, – отрезал генерал Лэнд. – Они были слишком заняты стрельбой по безоружным мужчинам и женщинам. Возможно, они и сложили бы оружие после того, как перестреляли всех, кто попался им на глаза.
– … здесь поставлены на карту жизни людей!
– Когда же до вас дойдет, что невозможно вести переговоры с людьми, которые этого не хотят? – взорвался генерал. – Я не нуждаюсь в советах дилетантов. У меня есть дела поважнее, чем слушать глупую болтовню дам! Кто, черт побери, вы такая, в конце концов?
– Я член Конгресса Стрейдер. Я состою в президентской комиссии по…
– Вы займетесь вашими расследованиями позже. Не сейчас! И не здесь!
– Вы бы так не сказали, будь я мужчиной! У меня пропуск, подписанный…
– Майор! – рявкнул генерал. – У меня лопнуло терпение! Политической бабе нечего делать на передовой. Уберите ее немедленно в тыл, мать вашу так.
– Да, сэр!
Взбешенную и красную как рак Сэм Стрейдер вывели вон.
Когда Джек Йоук застенографировал все до последнего нюанса, он поднял глаза и посмотрел на озадаченное лицо Тоуда Таркингтона.
– Все, что здесь произошло, – произнес Таркингтон, – это импровизированный спектакль. Можете записать это тоже.
– Таркингтон! – окликнул его Графтон. Йоук последовал за ним.
– Поехали, – сказал Джейк Графтон. И поспешил к военному седану. – Кто-то только что стрелял в Председателя Верховного Суда.
– Он мертв?
– Вероятнее всего.
Глава 27
Оставив машину в квартале от своей квартиры на Нью-Гэмпшир-авеню, Генри Чарон дальше пошел пешком. Уже стемнело, зажглись уличные фонари. Капли дождя упали на тротуар, забарабанили по крышам машин.
Среди стоявших у дома машин он заметил зеленый «фольксваген-жук» с криво прилепленными наклейками на бампере. Ах, да, леди в свитере.
Чарон остановился внизу и заглянул в почтовый ящик. Как он и думал, ящик был забит различными инструкциями, счетами и прочей ерундой, адресованной жильцам. Он сложил все в карман, так как не хотел, чтобы корреспонденция скапливалась в ящике, ведь рано или поздно кто-нибудь заглянет в окошко. Агент ФБР, полицейский офицер или солдат – кто-нибудь, кто охотится за ним.
Он еще раз окинул взглядом улицу от начала до конца. Дождь усиливался и мог зарядить на всю ночь. Холодало. Когда долгое время живешь на природе, то привыкаешь к холоду. Учишься его переносить и вовсе не замечаешь. Он становится неотъемлемой частью окружающего мира, ты сживаешься с ним и привыкаешь либо погибаешь.
Чарон справился с этим. Умение приспосабливаться к окружающему миру стало его природным рефлексом.
Поэтому он задержался еще на несколько секунд и огляделся вокруг, не обращая внимания на то, что холод и сырость проникают сквозь одежду.
Затем отпер парадное и вошел внутрь.
Дверь в первую квартиру была распахнута; оттуда доносился звук включенного телевизора. Здесь жила управляющая домом, леди в свитере, Гризелла Клифтон.
Не помешает повидаться с ней. Он остановился перед дверью и поднял руку, чтобы постучать.
Она сидела в мягком кресле перед телевизором с кошкой на коленях. Чарон приоткрыл дверь на несколько дюймов пошире. Теперь стало видно телевизор. Он расслышал слова:
Кошка, заметив его, насторожилась. Гризелла Клифтон обернулась и встретилась с ним взглядом.
– О! Как вы меня напугали, мистер Тэкет.
– Извините, я хотел постучать.
Она встала с кресла и повернулась к нему. Кошка убежала.
– Извините, мне показалось, будто открылась дверь, но я настолько была поглощена этим… этим…
Она снова посмотрела на экран, на котором по-прежнему маячил результат усилий художника. Она перевела взгляд с экрана на Чарона и снова на экран.
Он все понял по выражению ее лица. Она судорожно глотнула воздух и непроизвольно прикрыла руками рот. Глаза ее расширились от ужаса.
– О! Мой Бог!
Он не двигался с места, пытаясь сообразить, что предпринять.
– Вы – он! Вы хотели убить вице-президента Куэйла!
– Нет, я не хотел, – машинально ответил Генри Чарон, слегка раздраженный несправедливостью. Ведь он стрелял в Гидеона Коэна! И, несмотря ни на что, попал в него! Это был чертовски прекрасный выстрел!
Он отчетливо видел, как у нее вздымается грудь, а глаза готовы выскочить из орбит. Сейчас она закричит.
Не задумываясь, он переместил вес тела на носки и бросился к ней, широко расставив руки.
Лиаракос сидел за рулем автомобиля и не отрываясь смотрел на нее, мучимый сомнениями, но все же где-то в глубине души уверенный, что это она.
Сзади ему посигналили. Лиаракос снял ногу с педали тормоза и поехал дальше. Он обогнул дом, стараясь найти место для стоянки. Не повезло. Ни одного свободного пятачка. Он прибавил скорость и выскочил в переулок. Всюду забито!
Не прекращая поиски, он повернул за угол, раздражение моментально выплеснулось наружу.
Проклятый город. Проклятые проектировщики уличного движения и гребаное архитектурно-строительное управление, позволившее им оставить эти чертовы блочные дома без подъездных дорожек и гаражей – он проклинал всех, не переставая думать об Элизабет.
Вон там пожарный колодец. Он втиснулся рядом и заглушил двигатель. Нажав на автоматическую защелку дверного замка, он выскочил из машины и помчался назад, не дожидаясь, пока захлопнется дверь.
Элизабет! Сидит под дождем в такую холодную и мрачную ночь. О, Боже, если ты есть, как ты мог поступить так с бедной Элизабет? За что?
Миновав последний блок, он выскочил на улицу, чтобы осмотреться – из-за деревьев ничего не было видно. В спешке он почти проскочил мимо и, увернувшись от фургона, ринулся наперерез уличному движению. Какая-то христианская душа отчаянно засигналила, взвизгнули тормоза.
Лиаракос не обращал внимания. На краю парка он остановился и снова огляделся.
Она по-прежнему сидела там. Не двигаясь.
Он пошел вперед.
Футах в семидесяти пяти от Элизабет на одной из скамеек, свернувшись калачиком, лежал какой-то бродяга. Когда Лиаракос проходил мимо, тот ожил.
– Эй, мистер, я ненавижу просить кого-нибудь, но если у вас в кармане найдется немного лишней мелочи…
Она застывшим взглядом смотрела перед собой. Уставившись в землю под ногами, вероятно, не ощущая холода, пронизывающего ветра и моросящего дождя, от которого Лиаракос уже промок почти насквозь.
– Немного лишней мелочи поможет, приятель. – Бродяга тащился следом. Лиаракос слышал, но не оглянулся.
Руки она держала в карманах пальто. Прекрасное пальто, в котором она уехала в клинику, исчезло, и вместо него на ней болталась какая-то тонкая поношенная хлопчатобумажная хламида, которая не смогла бы согреть и кролика. Волосы спутались и намокли. Глаз она не поднимала.
– Элизабет!
Она по-прежнему смотрела в землю. Он присел на корточки и заглянул ей в лицо. Это была она. Слегка приподнятые вверх уголки ее губ обозначали тусклую улыбку.
Ее взгляд скользнул по лицу Таноса, но она его не узнала.
– Приятель, сегодня чертовски холодная ночь, и чашка кофе будет мне в самый раз, понимаешь? У меня бывали в жизни проблемы, но я ни в чем не виноват. Как насчет рождественского милосердия для бедного старого негра? Немного мелочи для тебя ничего не значит, а мне…
Не отрывая глаз от Элизабет, он нащупал бумажник, вытащил банкноту и передал ее назад.
– Боже, это же двадцатка! Ты что…
– Возьми и уходи.
– Спасибо, мистер.
На ее лице пылал румянец. О-о, проклятье! Она парила где-то высоко-высоко.
– Я говорю тебе, приятель, – продолжал бродяга, – только потому, что ты был щедр ко мне. Ей трудно. Она здорово отвязалась, приятель.
– Пожалуйста, уходи.
– Да. – И шаркающие шаги стихли вдали.
Он протянул руку и погладил ее по лицу, затем сжал в своих ладонях ее руку. Дождь не прекращался.
С тусклой улыбкой на холодных губах она сидела на скамейке парка, усыпанной голубиным пометом, среди мерцающих гирляндами черных деревьев, устремив взгляд в пустоту.
– Немного, – ответил эксперт, почесав в затылке. Они находились в помещении, из которого был произведен выстрел в Председателя Верховного Суда Лонгстрита. Винтовка лежала на столе. Все вокруг покрывал тонкий слой черного порошка для снятия отпечатков пальцев.
– Свежих отпечатков пальцев нет. Мы нашли множество отпечатков, но я не думаю, что хоть один из них оставлен нашим клиентом. Он очень осторожен.
Среди стоявших у дома машин он заметил зеленый «фольксваген-жук» с криво прилепленными наклейками на бампере. Ах, да, леди в свитере.
Чарон остановился внизу и заглянул в почтовый ящик. Как он и думал, ящик был забит различными инструкциями, счетами и прочей ерундой, адресованной жильцам. Он сложил все в карман, так как не хотел, чтобы корреспонденция скапливалась в ящике, ведь рано или поздно кто-нибудь заглянет в окошко. Агент ФБР, полицейский офицер или солдат – кто-нибудь, кто охотится за ним.
Он еще раз окинул взглядом улицу от начала до конца. Дождь усиливался и мог зарядить на всю ночь. Холодало. Когда долгое время живешь на природе, то привыкаешь к холоду. Учишься его переносить и вовсе не замечаешь. Он становится неотъемлемой частью окружающего мира, ты сживаешься с ним и привыкаешь либо погибаешь.
Чарон справился с этим. Умение приспосабливаться к окружающему миру стало его природным рефлексом.
Поэтому он задержался еще на несколько секунд и огляделся вокруг, не обращая внимания на то, что холод и сырость проникают сквозь одежду.
Затем отпер парадное и вошел внутрь.
Дверь в первую квартиру была распахнута; оттуда доносился звук включенного телевизора. Здесь жила управляющая домом, леди в свитере, Гризелла Клифтон.
Не помешает повидаться с ней. Он остановился перед дверью и поднял руку, чтобы постучать.
Она сидела в мягком кресле перед телевизором с кошкой на коленях. Чарон приоткрыл дверь на несколько дюймов пошире. Теперь стало видно телевизор. Он расслышал слова:
«…так выглядит в представлении художника человек, который вчера в Капитолии стрелял и ранил Генерального прокурора Гидеона Коэна, что также вполне могло быть попыткой покушения на жизнь вице-президента Дэна Куэйла. Этот человек вооружен и очень опасен. Если вы увидите этого человека, не пытайтесь его задержать и не приближайтесь к нему, а немедленно сообщите в полицию. Внизу экрана вы увидите номер телефона, по которому следует звонить, если вам покажется, что вы повстречали его. Пожалуйста, запишите этот номер. И внимательно всмотритесь в это лицо».На экране появился рисунок художника. Чарон посмотрел. Да. Художник ухватил самую суть. Вероятно, со слов женщины, с которой он столкнулся в холле, когда уходил из здания. Кто бы мог подумать, что у нее такой цепкий взгляд. Проклятье!
Кошка, заметив его, насторожилась. Гризелла Клифтон обернулась и встретилась с ним взглядом.
– О! Как вы меня напугали, мистер Тэкет.
– Извините, я хотел постучать.
Она встала с кресла и повернулась к нему. Кошка убежала.
– Извините, мне показалось, будто открылась дверь, но я настолько была поглощена этим… этим…
Она снова посмотрела на экран, на котором по-прежнему маячил результат усилий художника. Она перевела взгляд с экрана на Чарона и снова на экран.
Он все понял по выражению ее лица. Она судорожно глотнула воздух и непроизвольно прикрыла руками рот. Глаза ее расширились от ужаса.
– О! Мой Бог!
Он не двигался с места, пытаясь сообразить, что предпринять.
– Вы – он! Вы хотели убить вице-президента Куэйла!
– Нет, я не хотел, – машинально ответил Генри Чарон, слегка раздраженный несправедливостью. Ведь он стрелял в Гидеона Коэна! И, несмотря ни на что, попал в него! Это был чертовски прекрасный выстрел!
Он отчетливо видел, как у нее вздымается грудь, а глаза готовы выскочить из орбит. Сейчас она закричит.
Не задумываясь, он переместил вес тела на носки и бросился к ней, широко расставив руки.
* * *
Танос Лиаракос так и не понял, что заставило его повернуть голову и посмотреть направо, и все-таки он посмотрел. Она сидела в парке на скамье среди голых черных деревьев в свете уличных фонарей.Лиаракос сидел за рулем автомобиля и не отрываясь смотрел на нее, мучимый сомнениями, но все же где-то в глубине души уверенный, что это она.
Сзади ему посигналили. Лиаракос снял ногу с педали тормоза и поехал дальше. Он обогнул дом, стараясь найти место для стоянки. Не повезло. Ни одного свободного пятачка. Он прибавил скорость и выскочил в переулок. Всюду забито!
Не прекращая поиски, он повернул за угол, раздражение моментально выплеснулось наружу.
Проклятый город. Проклятые проектировщики уличного движения и гребаное архитектурно-строительное управление, позволившее им оставить эти чертовы блочные дома без подъездных дорожек и гаражей – он проклинал всех, не переставая думать об Элизабет.
Вон там пожарный колодец. Он втиснулся рядом и заглушил двигатель. Нажав на автоматическую защелку дверного замка, он выскочил из машины и помчался назад, не дожидаясь, пока захлопнется дверь.
Элизабет! Сидит под дождем в такую холодную и мрачную ночь. О, Боже, если ты есть, как ты мог поступить так с бедной Элизабет? За что?
Миновав последний блок, он выскочил на улицу, чтобы осмотреться – из-за деревьев ничего не было видно. В спешке он почти проскочил мимо и, увернувшись от фургона, ринулся наперерез уличному движению. Какая-то христианская душа отчаянно засигналила, взвизгнули тормоза.
Лиаракос не обращал внимания. На краю парка он остановился и снова огляделся.
Она по-прежнему сидела там. Не двигаясь.
Он пошел вперед.
Футах в семидесяти пяти от Элизабет на одной из скамеек, свернувшись калачиком, лежал какой-то бродяга. Когда Лиаракос проходил мимо, тот ожил.
– Эй, мистер, я ненавижу просить кого-нибудь, но если у вас в кармане найдется немного лишней мелочи…
Она застывшим взглядом смотрела перед собой. Уставившись в землю под ногами, вероятно, не ощущая холода, пронизывающего ветра и моросящего дождя, от которого Лиаракос уже промок почти насквозь.
– Немного лишней мелочи поможет, приятель. – Бродяга тащился следом. Лиаракос слышал, но не оглянулся.
Руки она держала в карманах пальто. Прекрасное пальто, в котором она уехала в клинику, исчезло, и вместо него на ней болталась какая-то тонкая поношенная хлопчатобумажная хламида, которая не смогла бы согреть и кролика. Волосы спутались и намокли. Глаз она не поднимала.
– Элизабет!
Она по-прежнему смотрела в землю. Он присел на корточки и заглянул ей в лицо. Это была она. Слегка приподнятые вверх уголки ее губ обозначали тусклую улыбку.
Ее взгляд скользнул по лицу Таноса, но она его не узнала.
– Приятель, сегодня чертовски холодная ночь, и чашка кофе будет мне в самый раз, понимаешь? У меня бывали в жизни проблемы, но я ни в чем не виноват. Как насчет рождественского милосердия для бедного старого негра? Немного мелочи для тебя ничего не значит, а мне…
Не отрывая глаз от Элизабет, он нащупал бумажник, вытащил банкноту и передал ее назад.
– Боже, это же двадцатка! Ты что…
– Возьми и уходи.
– Спасибо, мистер.
На ее лице пылал румянец. О-о, проклятье! Она парила где-то высоко-высоко.
– Я говорю тебе, приятель, – продолжал бродяга, – только потому, что ты был щедр ко мне. Ей трудно. Она здорово отвязалась, приятель.
– Пожалуйста, уходи.
– Да. – И шаркающие шаги стихли вдали.
Он протянул руку и погладил ее по лицу, затем сжал в своих ладонях ее руку. Дождь не прекращался.
С тусклой улыбкой на холодных губах она сидела на скамейке парка, усыпанной голубиным пометом, среди мерцающих гирляндами черных деревьев, устремив взгляд в пустоту.
* * *
– Итак, что вы можете мне сообщить? – обратился Джейк Графтон к эксперту из ФБР.– Немного, – ответил эксперт, почесав в затылке. Они находились в помещении, из которого был произведен выстрел в Председателя Верховного Суда Лонгстрита. Винтовка лежала на столе. Все вокруг покрывал тонкий слой черного порошка для снятия отпечатков пальцев.
– Свежих отпечатков пальцев нет. Мы нашли множество отпечатков, но я не думаю, что хоть один из них оставлен нашим клиентом. Он очень осторожен.