Было похоже, что Нина тоже "играла" в семью. Может быть, так же, как и Виктор. Иллюзия единого целого. Только Соня легко и непреднамеренно разрушала эту иллюзию каждый день - словно она не знала слов "папа" и "мама", или же знала, но не видела повода их употреблять.
Она была ближе к реальности: слишком маленькая, чтобы придумывать себе сложный мир и слишком простая, чтобы догадываться о мыслях и чувствах двух взрослых людей.
- Ладно! - Виктор хмыкнул, снова думая о Нине. - Неужели ты не хочешь иметь собственного ребенка? Тогда уж точно кто-то будет до конца твоей жизни называть тебя мамой! Это не сложно...
И он задумался: а хотелось ли бы ему слышать в свой адрес "папа!". В принципе он был не против. Деньги есть, работа есть, все есть. Есть даже молодая привлекательная женщина, способная стать матерью... Любви нет, но это не главное. Может, любовь тоже "дело наживное"? Может, стоит только перебраться в деревню, купить просторный двухэтажный дом со всеми удобствами и любовь сразу вспыхнет, как свеча?
Он мотнул головой, словно прогоняя из головы глупые мысли.
61
Март прогревал землю. Солнце, как добросовестный дворник, каждое утро забиралось на небо и вовсю светило оттуда.
Виктор разделывался с очередной папкой досье. В перерывах он заваривал себе кофе и выходил с чашечкой на балкон. Иногда его сопровождал Миша, которому, казалось, солнечные лучи тоже доставляли удовольствие.
Расстянув свой кофе на минут пять, Виктор возвращался за кухонный стол. И снова стучала пишмашинка, выбивая на бумаге печатные буквы.
Хорошее настроение Виктора легко уживалось с поэтической мрачностью "крестиков". И даже недавние, уже вторые похороны "с пингвином" не выбили его из колеи, хоть и пришлось ему полностью отсидеть поминки по неизвестному усопшему. Но и это, как ни странно, оказалось не таким уж страшным делом. Никто из добрых двух сотен поминавших не обратил на него особенного внимания. Конечно, кроме Леши, усевшегося тогда рядом с ним. Но Леша быстро напился и вскоре, отодвинув тарелку, задремал, опустив голову на скатерть, а точнее - на матерчатую салфетку.
Поминки проходили без речей. За двумя длинными столами хорошо одетые мужчины обменивались деловито-печальными взглядами и поднимали стопки с водкой. Виктор без труда перенял этот молчаливый способ общения и тоже, поднимая в очередной раз стопку, кивал головой сидевшим напротив, глядя на них с искренней скорбью во взгляде. Ему действительно было грустно, но сам усопший был здесь не при чем. Просто атмосфера этих поминок давила на его психику, да и застолье было в основном мужским - оглянувшись, Виктор заметил лишь, кажется, трех-четырех женщин, но это были женщины в возрасте и бросающийся в глаза их траур делал их как бы источниками печали. Потом, когда поминки закончились, его посадили в одну из ожидавших под рестораном машин. Вместе с ним в машине оказались еще трое незнакомых мужчин. Но они и не собирались ему представляться. Один только спросил, где он живет и потом сказал водителю, кого куда везти. Ночная развозка. Уже около часа Виктор зашел домой и наткнулся в коридоре на пингвина.
- Ты чего не спишь? - спросил он Мишу, пьяно улыбаясь. - Надо спать. Вдруг завтра с утра снова на кладбище?..
Но вот прошла уже неделя и Виктор выстукивал на пишмашинке новые тексты, радуясь весне и солнцу. И даже жизнь ему казалась легкой и беззаботной, не смотря на тягостные моменты и уже довольно редкие мысли о своей причастности к чему-то темному. Но что такое темное в темном мире? Лишь малая часть неизвестного зла, существующего рядом, вокруг, но не затрагивающего лично его и его маленький мир. И, видимо, полностью неизвестное ему самому его соучастие в чем-то темном было гарантией нерушимости его мира, гарантией его спокойствия.
Он снова повернулся к окну, подставляя лицо солнечным лучам.
- Может действительно купить какую-нибудь дачку, чтобы сидеть летом в саду за столом и писать на свежем воздухе? - думал он. - А Соня будет возиться на грядках - ей наверняка понравится что-то выращивать. И Нина будет довольна...
Он вспомнил дачный Новый Год. Вспомнил Сергея и горящий камин, возле которого они сидели. Как давно это было! И хоть не так много прошло времени, но все-таки - как давно это было!
62
В воскресенье продолжало светить солнце и хотя утром небо было покрыто тонкой облачной дымкой, к одиннадцати эта дымка рассеялась и небо открыло земле свою весеннюю голубизну.
Позавтракав, Виктор с Ниной и Соней отправились на Крещатик. Пингвина они оставили на балконе, переместив туда и миску с его обедом. Но дверь на балкон была лишь слегка прикрыта, чтобы он при желании мог вернуться в комнату.
Первым делом Виктор повел Нину с Соней в Пассаж. Там они уселись за столик на террасе кафе. Соне и Нине Виктор взял мороженое, а себе - кофе.
Соня сама выбрала себе место за столом лицом к солнцу и теперь щурилась и, улыбаясь, заслоняла свои глаза ладошкой. Она игралась с солнечными лучами, а Нина с улыбкой наблюдала за ней.
Виктор отглотнул кофе и, оглянувшись, увидел рядом с кафе открытый газетный киоск.
- Я сейчас! - сказал он, поднимаясь.
Вернулся за столик уже с газетой. Купил родные "Столичные Вести". Сначала бегло просмотрел заголовки и, к своей радости не найдя ничего угрожающего, не увидя ни одного "крестика", уже спокойно вернулся к первой странице. Снова пригубил кофе.
Ему показалось замечательным, что в такой добрый весенний день газетные новости были удивительно мирными. Никакой стрельбы, никаких скандалов. Наоборот - газета словно призывала читателей радоваться жизни. "Открылся новый супермаркет", "Прогресс в переговорах с Россией", "В Италию без виз." Заголовки вселяли радость и надежду.
- Соня, хочешь в Италию? - шутливо спросил Виктор.
Соня, облизывая пластмассовую ложечку, отрицательно замотала головой.
- А куда ты хочешь? - спросила девочку Нина.
- На качели, - сказала она.
Нина взяла салфетку и вытерла с губ Сони мороженое.
Гуляя над Днепром по парку, они вышли к детской площадке.
Там, усадив Нину на качели, они вдвоем раскачивали ее, а она смеялась, подлетая над землей.
- Хватит! Хватит! - закричала она через пару минут.
И снова они гуляли по парку втроем. Соня шла посредине, а Виктор и Нина держали ее за руки.
- Нина, - говорил на ходу Виктор. - Я думаю, может купим дачу?
Нина улыбнулась. Задумалась.
- Было бы хорошо, - сказала она через минуту, видимо нарисовав в своем воображении дачу, которая бы ей понравилась.
К обеду они вернулись домой. Поели.
Соня пошла на балкон к Мише. Нина с Виктором уселись перед телевизором.
Показывали украинскую версию "Клуба кинопутешествий". Смазливая блондинка в ярко-желтом купальнике стояла на палубе теплохода и рассказывала об экзотических островах. Потом, оказавшись уже на берегу какого-то острова, она обменивалась улыбками с загорелыми аборигенами. Время от времени по нижней части экрана бежала строчка с телефонами туристических агенств.
- А почему ты сегодня спросил Соню про Италию? - поинтересовалась Нина.
- Италия отменила визы для украинцев.
- Можем как-нибудь поехать? - мечтательно произнесла Нина.
На экране снова появилась смазливая блондинка, но теперь она была одета потеплее - на ней была узкая трикотажная юбка и темносиний жакетик.
"Уже год, - заговорила она, - как в Антарктиде работает украинская научно-исследовательская станция. В одной из прошлых программ мы обратились к вам с просьбой помочь собрать деньги на отправку самолета с запасом продуктов для наших ученых. Многие из вас откликнулись, но, к сожалению, собранных денег все еще недостаточно. Я обращаюсь к частным предпринимателям и другим состоятельным людям - от вас зависит: смогут ли наши ученые продолжить работу в Антарктиде. Возьмите в руку карандаш и лист бумаги, сейчас вы увидите номер счета, куда вы можете перевести вашу спонсорскую помощь и номер телефона, по которому вам подробно расскажут: на что будут потрачены ваши деньги!"
Виктор выбежал на кухню, схватил ручку и листок бумаги.
Вернулся в комнату вовремя, переписал с экрана номер счета и телефон.
- Зачем тебе это? - удивилась Нина.
Виктор пожал плечами.
- Может пошлю им долларов двадцать, - неуверенно произнес он. - В память о Пидпалом. Помнишь, я тебе рассказывал про этого старика... У меня где-то есть вырезка из газеты про эту станцию...
Нина покосилась на Виктора неодобрительно.
- Это пустая трата денег, - сказала она. - Все равно их украдут... Будто ты не помнишь, как собирали деньги на больницу для чернобыльских детей?
Виктор промолчал.
Он свернул листок и спрятал его в карман брюк.
"Не твое дело, куда я хочу посылать свои деньги!" - подумал он.
63
К концу марта пошли дожди.
С исчезновением солнца у Виктора испортилось настроение. Он по-прежнему продолжал работать, сидя за пишмашинкой, но работал он теперь очень медленно и без вдохновения. Это, правда, не повлияло на качество "крестиков". Перечитывая только что написанное, он всякий раз оставался доволен. Его профессионализм уже не зависел от настроения.
Нина с Соней сидели целыми днями дома.
Иногда Нина выходила в магазин за продуктами и тогда Соня, видимо устав от общения с пингвином, приходила на кухню отвлекать Виктора от работы. Он с большим терпением отвечал на вопросы девочки. И с облегчением вздыхал, услышав звук открывающейся двери в коридоре. Соня обычно сразу же бежала к Нине. И Виктор возвращался к тексту.
Когда Леша позвонил и в очередной раз предупредил о "завтрашних" похоронах, настроение Виктора окончательно испортилось. Он разговаривал минут десять, пытаясь ему объяснить, что на улице сыро и постоянно идет дождь, что у него ужасное настроение, а кроме того он боится, что Миша может простудиться. Терпеливо выслушав до конца, Леша сказал, что Виктор ему не очень-то и нужен, главное - чтобы зверь был. "Можешь оставаться дома, а пингвина я сам заберу и потом привезу обратно, - сказал напоследок он. - Буду над ним на кладбище зонтик держать, чтобы не простудился!"
Такое решение устроило Виктора.
- Это половина победы, - подумал он, довольный, что может пропустить очередные похороны.
И хотя ему было жалко пингвина, но ничего он тут поделать не мог: слишком очевидными были возможные последствия, если б он вдруг решил не отпустить пингвина постоять у могилы очередного покойника.
Решительность Виктора во время этого разговора с Лешей окупилась сторицей. В следующий раз Леша даже не настаивал на участии Виктора в похоронах. Так они и договорились на будущее - Леша будет забирать Мишу, а потом привозить его обратно. И что удивительно - это изменение не повлияло на сумму "гонорара" - Виктору перепадала каждый раз та же тысяча баксов, только теперь она как бы доставалась ему легче, без обязательных поминок и стояния у могилы. Теперь деньги отрабатывал Миша в одиночку и все было действительно похоже на прокат пингвина.
Думая о своей зарплате в 300 долларов и о сумме разового гонорара Миши, Виктор, конечно, огорчался. Даже тот факт, что все равно и те, и другие деньги попадали в его карман, не смягчал очевидную диспропорцию. Но тут уж Виктору ничего не оставалось, как смириться. В очередной раз смириться перед неизбежностью происходящего. При этом все эти огорчения никак не влияли на его привязанность к Мише.
- Может, попросить у главного прибавки к зарплате? - думал он, но тут же интуиция подсказывала, что делать этого не стоит. Ведь работает он довольно расслабленно и никто у него над душой не стоит, никто его не торопит с этими "крестиками". Он сам себе хозяин - сделал партию, позвонил - и обменялся с курьером папками. Да и денег ему хватает, так что и пожаловаться не на что.
- Нет, все нормально и дай бог, чтобы все так и оставалось, - в конце концов подумал он. - А там кончатся дожди и можно будет заняться поисками дачи!
И случайная улыбка осветила его лицо, когда он нарисовал в своем воображении домик, стоящий посредине сада, гамак, натянутый между двумя крепкими деревьями и себя, разводящего костер.
- Все будет хорошо, - убеждало его воображение. - Все будет красиво и солнечно.
И он верил в это.
Но дожди продолжались. Продолжалась работа над "крестиками". И, не обращая никакого внимания на погоду, участились похороны, в которых Миша обязан был принимать участие, словно резко подскочила смертность среди людей, чьи друзья или родственники не могли себе представить похороны без пингвина.
На следующий день после очередных похорон, когда Виктор изучал содержимое новой папки, в кухню забежала испуганная Соня.
- Дядь Витя, Миша чихает! - сказала она.
Виктор прошел в спальню и первый раз увидел лежащего пингвина. Он лежал на боку на своем верблюжьем одеяле. Лежал и дрожал. Время от времени из его горла вырывался хрип.
Виктор по-настоящему испугался. Он застыл над Мишей, не зная, что делать.
- Нина! - крикнул он.
- Нина у Сережиной мамы, - сказала Соня.
- Ну потерпи, потерпи! - дрожащим голосом произнес Виктор, поглаживая Мишу. - Что-нибудь придумаем...
Вернувшись в гостиную, он раскрыл телефонный справочник. Без особой надежды просматривая букву "В", он к своему удивлению увидел не меньше десятка телефонов частных ветеринаров. Но тут же возникло сомнение откуда у этих ветеринаров может быть опыт лечения пингвинов. Скорее всего - они специалисты по собакам и кошкам.
Вопреки сомнениям, он набрал первый попавшийся номер.
- Алло, мне нужен Николай Иванович! - сказал он поднявшей трубку женщине, проверяя по справочнику - не ошибся ли он с именем-отчеством.
- Минутку, - сказала женщина.
- Да, слушаю, - буквально тут же прозвучал в трубке мужской голос.
- Извините, у меня проблема... - заговорил Виктор. - Пингвин заболел...
- Пингвин? - повторил мужской голос и по его интонации Виктор тут же понял, что обратился не по адресу. - Знаете, это не моя специализация... Я могу вам подсказать, к кому обратиться...
- Да, - выдохнул Виктор. - Пожалуйста! Я только ручку возьму!
Отыскав рядом ручку, он записал прямо в справочнике телефон какого-то Давида Яновича. И тут же, не опуская трубку, набрал этот номер.
Давид Янович выслушав Виктора, сказал:
- Ну раз у вас такой зверь, значит есть и деньги, чтобы его лечить. Диктуйте адрес!
- Ну что, врач приедет? - спросила Соня, когда Виктор вернулся к Мише и присел около него на полу.
- Приедет.
- Это как Айболит? - грустно спросила она.
Виктор кивнул.
Давид Янович приехал через полчаса. Это был лысоватый невысокий человек с намертво посаженной на лицо улыбкой и добрыми глазами.
- Ну, где больной? - сказал он, зайдя в коридор и сбрасывая туфли.
- Там. - Виктор кивнул на дверь в комнату. - Может, тапочки?
- Спасибо, не надо! - Давид Янович быстро повесил на вешалку плащ и с портфелем в руке пошел к двери, оставляя на линолеуме мокрые следы носков.
- Так, так, - закивал он головой, опустившись на корточки возле Миши.
Он потрогал пингвина, заглянул ему в глаза. Потом достал из портфеля стетоскоп. Как обычный врач прослушал пингвина сбоку и со спины. Потом, спрятав стетоскоп обратно в портфель, задумался, глядя на Мишу.
- Ну что? - спросил его Виктор.
Давид Янович почесал затылок и вздохнул.
- Трудно сказать, но ясно, что ничего хорошего, - проговорил он, обернувшись к Виктору. - Боюсь, что все зависит от ваших финансовых возможностей... Не подумайте, что я говорю о своем гонораре! Здесь я сам вряд ли вам помогу. Его надо в лечебницу...
- А сколько это будет стоить? - осторожно спросил Виктор.
Давид Янович развел руками.
- Это будет стоить деньги. Можете не сомневаться. Если вы послушаетесь моего совета и положите его в лечебницу в Феофании, то там пятьдесят долларов за день, но зато - гарантия, что они сделают все возможное. Там рядом Больница Ученых, лечебница у них арендует время на томографе - опять же гарантия правильного диагноза. Да и многие хорошие врачи из больницы там подрабатывают...
- Обычные врачи? - удивился Виктор.
- А что? - Давид Янович пожал плечами. - Вы думаете, что у животных другие внутренние органы? Болезни у них бывают другие, это да! Ну что, если хотите я от вас позвоню в Феофанию и вызову машину?
Виктор согласился.
Давид Янович, взяв за вызов всего лишь двадцать долларов, ушел. А через час приехал другой ветеринар. Он тоже осмотрел Мишу, прослушал его, прощупал.
- Хорошо, забираем, - сказал он Виктору. - Обманывать вас не будем, не бойтесь. Три дня на диагностику. Потом видно будет: если сможем вылечить - будем лечить, а если нет, - и он развел руками. - Привезем вам обратно и сэкономим ваши деньги. Возьмите, - он протянул Виктору визитную карточку. - Это не моя, это Ильи Семеновича, который будет заниматься вашим питомцем..
Оставив Виктору взамен Миши визитную карточку, ветеринар уехал.
Соня плакала. На улице продолжался дождь. В печатной машинке торчал лист с незаконченным "крестиком", но Виктору было не до работы. Словно цепная реакция на Сонин плач, у него на глазах тоже выступили слезы и он стоял у окна в спальне, прижимаясь ногами к теплой батарее и смотрел сквозь свои слезы на дождевые капли, пытавшиеся удержаться на оконном стекле. Капли дрожали под порывами ветра и в конце концов съезжали куда-то вбок, но на их место падали новые капли и их бессмысленная борьба с ветром продолжалась.
64
Ночью Виктор не спал. Из гостиной доносились всхлипывания Сони. Фосфор на стрелках будильника даже в темноте высвечивал время, приближавшееся к двум. И только Нина посапывала во сне.
Вернувшись домой от Сережиной мамы, она, конечно, огорчилась, узнав новость. Но потом, безуспешно пытаясь успокоить плакавшую Соню, устала, и уснула, как только ее голова коснулась подушки.
Ее спокойный сон вызывал у Виктора странное раздражение. На мгновение показалось, что Нина - совершенно чужой человек, которому наплевать на них с Соней. И тут же Соня показалась ближе и роднее, словно переживания за жизнь Миши сблизили их.
Виктор смотрел на спавшую спиной к нему Нину. Нет, думал он, скорее всего не ее спокойный сон был причиной его минутного раздражения - это его ночное бодрствование не давало ему покоя.
Виктор, стараясь не разбудить Нину, встал. Одел халат и, пройдя в гостиную, наклонился над Соней.
Соня спала. Спала беспокойно и во сне всхлипывала.
Постояв над ней пару минут, Виктор зашел на кухню, закрыв за собой двери, и, не включая свет, уселся за стол.
Темнота и тишина окружающего мира усиливали размеренное тиканье старого будильника, стоявшего на подоконнике. Оно звучало неожиданно громко и Виктор растерянно посмотрел на этот маленький, прикрывшийся полумраком источник звука. Ему хотелось заставить его замолчать. Взяв в руки будильник, Виктор поднес его к глазам. Его не интересовало время, то время, ради правильности которого работал этот простой и надежный механизм. Виктору хотелось полной тишины, но тиканье стало еще громче и, понимая, что, как это ни глупо, но остановить ход будильника способно только само время, он вынес его в коридор и, опустив на пол под входной дверью, вернулся.
Прислушался и, не услышав даже отдаленного звука часов, Виктор успокоился.
В доме напротив горело одно окно. Виктор присмотрелся и увидел в этом окне женщину.
Она сидела за столом и читала. И хотя нельзя было рассмотреть ее лица.
Виктор вдруг проникся к ней какой-то теплотой, сочувствием, словно она была его товарищем по несчастью.
Он смотрел на нее, на ее неподвижную позу - она сидела подперев подбородок руками и только иногда правая рука опускалась к книге и переворачивала страницу.
В какой-то момент ему показалось, что на улице стало светлее и он, бросив взгляд на небо, увидел выбравшуюся из-за облаков луну, бледножелтую, обрезанную пополам. Но, показав себя Виктору, луна снова скрылась за невидимыми облаками.
Виктор возвратил свой взгляд на горящее окно. Женщина уже стояла у плиты. Она зажгла комфорку и поставила на нее чайник. Снова вернулась к столу и снова засела за книгу.
- Хорошо, что кончился дождь, - подумал вдруг Виктор, вспомнив дрожавшие на оконном стекле капли.
Он посмотрел на закрытую дверь в коридор. Вспомнил Мишину привычку сначала толкнуть двери, постоять немного в проеме, а потом, подойдя к сидящему за столом хозяину, упереться грудкой в колени. Так захотелось, чтобы дверь сейчас открылась и в проеме застыл пингвин.
Просидев на кухне сполчаса, он также тихонько вернулся в спальню и снова забрался под одеяло. И заснул, все еще слыша всхлипывания спящей Сони.
Утром Нина разбудила его.
- Кто-то опять приходил ночью... - взволнованно сказала она.
- Что там? - сонным голосом просил Виктор. - Опять что-то принесли?..
- Нет, - она мотнула головой. - Зато оставили будильник в коридоре под дверью.
- А-а, - успокаивающе пробурчал Виктор. - Это я...
- Зачем? - удивилась Нина.
- Он громко тикал... - ответил Виктор и снова занырнул в дрему, не заметив, как Нина вопросительно и с недоумением посмотрела на него.
Проснулся около одиннадцати. В квартире было тихо. На улице светило солнце.
На кухне он обнаружил свой завтрак и записку.
"Скоро придем. Пошли гулять. Нина."
Виктор, умывшись, взял в руки визитку, оставленную ветеринаром, забравшим Мишу в лечебницу. Позвонил.
- Илью Семеновича можно?
- Да, я слушаю, - ответил мягкий бархатный голос.
- Это хозяин пингвина... Миши...
- Здравствуйте, - сказал невидимый Илья Семенович. - Ну что я вам могу сказать? Предварительно - у него грипп с серьезным осложнением. Сегодня вечером сделаем томографию - тогда уже можно будет говорить конкретнее...
- А как он сейчас? - спросил Виктор.
- Боюсь, что также.
- Его можно проведать?
- К сожалению, нет. Мы этого не практикуем. Наберитесь терпения. Можете звонить каждый день, я буду держать вас в курсе, - пообещал напоследок Илья Семенович.
Виктор вернулся на кухню. Съел два холодных вареных яйца. Выпил чаю. Вытащил из-под стола пишмашинку. В ней все еще торчал незаконченный "крестик" на некого Бондаренко, директора частного похоронного бюро "Бродвэй". Горькая ирония тронула губы Виктора улыбкой. Он представил себе, насколько "проффесиональными" будут похороны этого человека. Представил себе его коллег, чинно стоящих у великолепного гроба с позолоченными ручками.
- А что там у него подчеркнуто? - задался вдруг вопросом Виктор, уже не помня ничего из досье этого Бондаренко.
Нашел в папке три листика. Посмотрел на подчеркнутый текст.
"В 1995 году Вячеслав Бондаренко организовал захоронение нескольких неидентифицированных изувеченных трупов в одной братской могиле на сельском кладбище в селе Белогородка. Есть основания полагать, что среди захороненных были тела исчезнувших накануне капитана Головатко из Отдела по борьбе с организованной преступностью и майора СБУ Проченко. Бондаренко подозревается в организации еще нескольких подобных захоронений в селах Киевской области, совершенных на протяжении 1992, 1993 и 1994 годов."
Ирония покинула Виктора. Он встал из-за стола, сварил себе кофе и пошел на балкон.
Желая отвлечься хотя бы на пять минут от похоронной темы, он смотрел на окна дома напротив, пытаясь определить, в каком из них горел свет прошлой ночью. Но сейчас, при ярком дневном свете все они казались ему одинаковыми.
65
Следующее утро тоже началось со звонка в Феофанию. Но Ильи Семеновича на месте не было и Виктору нечего было сказать стоявшей рядом Соне.
- Я через полчаса еще раз позвоню! - пообещал ей Виктор.
Соня молча отошла к балконной двери.
- Хочешь, сегодня вечером пойдем в цирк? - наклонилась к ней Нина.
Соня отрицательно мотнула головой.
Виктор хотел было идти на кухню работать, как вдруг позвонил телефон. Соня и Нина обернулись на его звонок. Виктор снял трубку, тоже подумав, что звонят из ветлечебницы, но это был главный редактор.
Игорь Львович был явно недоволен. "Я не прошу тебя писать философские шедевры! - Почти кричал он. - Делай простой проффесиональный текст, но будь добр делай его быстро! Я не могу ждать целую неделю, чтобы получить от тебя всего пять-шесть текстов!.." Виктор слушал главного и мрачно кивал. "Ты понял, что я сказал?" - уже более спокойным голосом спросил главный, видно сам устав от своего раздражения. "Понял." - ответил Виктор и опустил трубку. Он уже привык, что телефонные разговоры с главным были настолько деловыми, что не допускали ни "здрасте", ни "до свидания".
- Кто это? - спросила стоявшая у балконной двери Нина.
- По работе... - сказал Виктор, вздохнул и снова поднес трубку к уху.
Набрал телефон ветлечебницы.
На этот раз Илья Семенович был на месте.
- Нам надо встретиться, - сказал он и в его голосе Виктор услышал обреченность.
- Мне подъехать? - спросил Виктор.
- Нет, не стоит. Давайте встретимся в городе. В одиннадцать в кафе "Старый Киев", на Крещатике.
- А как я вас узнаю? - спросил Виктор.
- Не думаю, что там будет много людей, - сказал Илья Семенович. - Но, во всяком случае, я буду в сером плаще и в твидовой кепке. Худой, невысокий, с усами...
- Ну что? - с нетерпением спросила Соня.
- Наверно, ему лучше, - обманул ее Виктор. - Я сейчас поеду к врачу и все точно узнаю...
На самом деле у него были плохие предчувствия. Иначе с чего бы понадобился этот разговор с Ильей Семеновичем в кафе на Крещатике? Ведь для хорошей новости достаточно телефона! Или, может быть, ветеринар хотел поговорить о деньгах? Ведь Виктор ничего пока не заплатил, а одно только пребывание Миши в лечебнице стоит пятьдесят долларов в день!
Она была ближе к реальности: слишком маленькая, чтобы придумывать себе сложный мир и слишком простая, чтобы догадываться о мыслях и чувствах двух взрослых людей.
- Ладно! - Виктор хмыкнул, снова думая о Нине. - Неужели ты не хочешь иметь собственного ребенка? Тогда уж точно кто-то будет до конца твоей жизни называть тебя мамой! Это не сложно...
И он задумался: а хотелось ли бы ему слышать в свой адрес "папа!". В принципе он был не против. Деньги есть, работа есть, все есть. Есть даже молодая привлекательная женщина, способная стать матерью... Любви нет, но это не главное. Может, любовь тоже "дело наживное"? Может, стоит только перебраться в деревню, купить просторный двухэтажный дом со всеми удобствами и любовь сразу вспыхнет, как свеча?
Он мотнул головой, словно прогоняя из головы глупые мысли.
61
Март прогревал землю. Солнце, как добросовестный дворник, каждое утро забиралось на небо и вовсю светило оттуда.
Виктор разделывался с очередной папкой досье. В перерывах он заваривал себе кофе и выходил с чашечкой на балкон. Иногда его сопровождал Миша, которому, казалось, солнечные лучи тоже доставляли удовольствие.
Расстянув свой кофе на минут пять, Виктор возвращался за кухонный стол. И снова стучала пишмашинка, выбивая на бумаге печатные буквы.
Хорошее настроение Виктора легко уживалось с поэтической мрачностью "крестиков". И даже недавние, уже вторые похороны "с пингвином" не выбили его из колеи, хоть и пришлось ему полностью отсидеть поминки по неизвестному усопшему. Но и это, как ни странно, оказалось не таким уж страшным делом. Никто из добрых двух сотен поминавших не обратил на него особенного внимания. Конечно, кроме Леши, усевшегося тогда рядом с ним. Но Леша быстро напился и вскоре, отодвинув тарелку, задремал, опустив голову на скатерть, а точнее - на матерчатую салфетку.
Поминки проходили без речей. За двумя длинными столами хорошо одетые мужчины обменивались деловито-печальными взглядами и поднимали стопки с водкой. Виктор без труда перенял этот молчаливый способ общения и тоже, поднимая в очередной раз стопку, кивал головой сидевшим напротив, глядя на них с искренней скорбью во взгляде. Ему действительно было грустно, но сам усопший был здесь не при чем. Просто атмосфера этих поминок давила на его психику, да и застолье было в основном мужским - оглянувшись, Виктор заметил лишь, кажется, трех-четырех женщин, но это были женщины в возрасте и бросающийся в глаза их траур делал их как бы источниками печали. Потом, когда поминки закончились, его посадили в одну из ожидавших под рестораном машин. Вместе с ним в машине оказались еще трое незнакомых мужчин. Но они и не собирались ему представляться. Один только спросил, где он живет и потом сказал водителю, кого куда везти. Ночная развозка. Уже около часа Виктор зашел домой и наткнулся в коридоре на пингвина.
- Ты чего не спишь? - спросил он Мишу, пьяно улыбаясь. - Надо спать. Вдруг завтра с утра снова на кладбище?..
Но вот прошла уже неделя и Виктор выстукивал на пишмашинке новые тексты, радуясь весне и солнцу. И даже жизнь ему казалась легкой и беззаботной, не смотря на тягостные моменты и уже довольно редкие мысли о своей причастности к чему-то темному. Но что такое темное в темном мире? Лишь малая часть неизвестного зла, существующего рядом, вокруг, но не затрагивающего лично его и его маленький мир. И, видимо, полностью неизвестное ему самому его соучастие в чем-то темном было гарантией нерушимости его мира, гарантией его спокойствия.
Он снова повернулся к окну, подставляя лицо солнечным лучам.
- Может действительно купить какую-нибудь дачку, чтобы сидеть летом в саду за столом и писать на свежем воздухе? - думал он. - А Соня будет возиться на грядках - ей наверняка понравится что-то выращивать. И Нина будет довольна...
Он вспомнил дачный Новый Год. Вспомнил Сергея и горящий камин, возле которого они сидели. Как давно это было! И хоть не так много прошло времени, но все-таки - как давно это было!
62
В воскресенье продолжало светить солнце и хотя утром небо было покрыто тонкой облачной дымкой, к одиннадцати эта дымка рассеялась и небо открыло земле свою весеннюю голубизну.
Позавтракав, Виктор с Ниной и Соней отправились на Крещатик. Пингвина они оставили на балконе, переместив туда и миску с его обедом. Но дверь на балкон была лишь слегка прикрыта, чтобы он при желании мог вернуться в комнату.
Первым делом Виктор повел Нину с Соней в Пассаж. Там они уселись за столик на террасе кафе. Соне и Нине Виктор взял мороженое, а себе - кофе.
Соня сама выбрала себе место за столом лицом к солнцу и теперь щурилась и, улыбаясь, заслоняла свои глаза ладошкой. Она игралась с солнечными лучами, а Нина с улыбкой наблюдала за ней.
Виктор отглотнул кофе и, оглянувшись, увидел рядом с кафе открытый газетный киоск.
- Я сейчас! - сказал он, поднимаясь.
Вернулся за столик уже с газетой. Купил родные "Столичные Вести". Сначала бегло просмотрел заголовки и, к своей радости не найдя ничего угрожающего, не увидя ни одного "крестика", уже спокойно вернулся к первой странице. Снова пригубил кофе.
Ему показалось замечательным, что в такой добрый весенний день газетные новости были удивительно мирными. Никакой стрельбы, никаких скандалов. Наоборот - газета словно призывала читателей радоваться жизни. "Открылся новый супермаркет", "Прогресс в переговорах с Россией", "В Италию без виз." Заголовки вселяли радость и надежду.
- Соня, хочешь в Италию? - шутливо спросил Виктор.
Соня, облизывая пластмассовую ложечку, отрицательно замотала головой.
- А куда ты хочешь? - спросила девочку Нина.
- На качели, - сказала она.
Нина взяла салфетку и вытерла с губ Сони мороженое.
Гуляя над Днепром по парку, они вышли к детской площадке.
Там, усадив Нину на качели, они вдвоем раскачивали ее, а она смеялась, подлетая над землей.
- Хватит! Хватит! - закричала она через пару минут.
И снова они гуляли по парку втроем. Соня шла посредине, а Виктор и Нина держали ее за руки.
- Нина, - говорил на ходу Виктор. - Я думаю, может купим дачу?
Нина улыбнулась. Задумалась.
- Было бы хорошо, - сказала она через минуту, видимо нарисовав в своем воображении дачу, которая бы ей понравилась.
К обеду они вернулись домой. Поели.
Соня пошла на балкон к Мише. Нина с Виктором уселись перед телевизором.
Показывали украинскую версию "Клуба кинопутешествий". Смазливая блондинка в ярко-желтом купальнике стояла на палубе теплохода и рассказывала об экзотических островах. Потом, оказавшись уже на берегу какого-то острова, она обменивалась улыбками с загорелыми аборигенами. Время от времени по нижней части экрана бежала строчка с телефонами туристических агенств.
- А почему ты сегодня спросил Соню про Италию? - поинтересовалась Нина.
- Италия отменила визы для украинцев.
- Можем как-нибудь поехать? - мечтательно произнесла Нина.
На экране снова появилась смазливая блондинка, но теперь она была одета потеплее - на ней была узкая трикотажная юбка и темносиний жакетик.
"Уже год, - заговорила она, - как в Антарктиде работает украинская научно-исследовательская станция. В одной из прошлых программ мы обратились к вам с просьбой помочь собрать деньги на отправку самолета с запасом продуктов для наших ученых. Многие из вас откликнулись, но, к сожалению, собранных денег все еще недостаточно. Я обращаюсь к частным предпринимателям и другим состоятельным людям - от вас зависит: смогут ли наши ученые продолжить работу в Антарктиде. Возьмите в руку карандаш и лист бумаги, сейчас вы увидите номер счета, куда вы можете перевести вашу спонсорскую помощь и номер телефона, по которому вам подробно расскажут: на что будут потрачены ваши деньги!"
Виктор выбежал на кухню, схватил ручку и листок бумаги.
Вернулся в комнату вовремя, переписал с экрана номер счета и телефон.
- Зачем тебе это? - удивилась Нина.
Виктор пожал плечами.
- Может пошлю им долларов двадцать, - неуверенно произнес он. - В память о Пидпалом. Помнишь, я тебе рассказывал про этого старика... У меня где-то есть вырезка из газеты про эту станцию...
Нина покосилась на Виктора неодобрительно.
- Это пустая трата денег, - сказала она. - Все равно их украдут... Будто ты не помнишь, как собирали деньги на больницу для чернобыльских детей?
Виктор промолчал.
Он свернул листок и спрятал его в карман брюк.
"Не твое дело, куда я хочу посылать свои деньги!" - подумал он.
63
К концу марта пошли дожди.
С исчезновением солнца у Виктора испортилось настроение. Он по-прежнему продолжал работать, сидя за пишмашинкой, но работал он теперь очень медленно и без вдохновения. Это, правда, не повлияло на качество "крестиков". Перечитывая только что написанное, он всякий раз оставался доволен. Его профессионализм уже не зависел от настроения.
Нина с Соней сидели целыми днями дома.
Иногда Нина выходила в магазин за продуктами и тогда Соня, видимо устав от общения с пингвином, приходила на кухню отвлекать Виктора от работы. Он с большим терпением отвечал на вопросы девочки. И с облегчением вздыхал, услышав звук открывающейся двери в коридоре. Соня обычно сразу же бежала к Нине. И Виктор возвращался к тексту.
Когда Леша позвонил и в очередной раз предупредил о "завтрашних" похоронах, настроение Виктора окончательно испортилось. Он разговаривал минут десять, пытаясь ему объяснить, что на улице сыро и постоянно идет дождь, что у него ужасное настроение, а кроме того он боится, что Миша может простудиться. Терпеливо выслушав до конца, Леша сказал, что Виктор ему не очень-то и нужен, главное - чтобы зверь был. "Можешь оставаться дома, а пингвина я сам заберу и потом привезу обратно, - сказал напоследок он. - Буду над ним на кладбище зонтик держать, чтобы не простудился!"
Такое решение устроило Виктора.
- Это половина победы, - подумал он, довольный, что может пропустить очередные похороны.
И хотя ему было жалко пингвина, но ничего он тут поделать не мог: слишком очевидными были возможные последствия, если б он вдруг решил не отпустить пингвина постоять у могилы очередного покойника.
Решительность Виктора во время этого разговора с Лешей окупилась сторицей. В следующий раз Леша даже не настаивал на участии Виктора в похоронах. Так они и договорились на будущее - Леша будет забирать Мишу, а потом привозить его обратно. И что удивительно - это изменение не повлияло на сумму "гонорара" - Виктору перепадала каждый раз та же тысяча баксов, только теперь она как бы доставалась ему легче, без обязательных поминок и стояния у могилы. Теперь деньги отрабатывал Миша в одиночку и все было действительно похоже на прокат пингвина.
Думая о своей зарплате в 300 долларов и о сумме разового гонорара Миши, Виктор, конечно, огорчался. Даже тот факт, что все равно и те, и другие деньги попадали в его карман, не смягчал очевидную диспропорцию. Но тут уж Виктору ничего не оставалось, как смириться. В очередной раз смириться перед неизбежностью происходящего. При этом все эти огорчения никак не влияли на его привязанность к Мише.
- Может, попросить у главного прибавки к зарплате? - думал он, но тут же интуиция подсказывала, что делать этого не стоит. Ведь работает он довольно расслабленно и никто у него над душой не стоит, никто его не торопит с этими "крестиками". Он сам себе хозяин - сделал партию, позвонил - и обменялся с курьером папками. Да и денег ему хватает, так что и пожаловаться не на что.
- Нет, все нормально и дай бог, чтобы все так и оставалось, - в конце концов подумал он. - А там кончатся дожди и можно будет заняться поисками дачи!
И случайная улыбка осветила его лицо, когда он нарисовал в своем воображении домик, стоящий посредине сада, гамак, натянутый между двумя крепкими деревьями и себя, разводящего костер.
- Все будет хорошо, - убеждало его воображение. - Все будет красиво и солнечно.
И он верил в это.
Но дожди продолжались. Продолжалась работа над "крестиками". И, не обращая никакого внимания на погоду, участились похороны, в которых Миша обязан был принимать участие, словно резко подскочила смертность среди людей, чьи друзья или родственники не могли себе представить похороны без пингвина.
На следующий день после очередных похорон, когда Виктор изучал содержимое новой папки, в кухню забежала испуганная Соня.
- Дядь Витя, Миша чихает! - сказала она.
Виктор прошел в спальню и первый раз увидел лежащего пингвина. Он лежал на боку на своем верблюжьем одеяле. Лежал и дрожал. Время от времени из его горла вырывался хрип.
Виктор по-настоящему испугался. Он застыл над Мишей, не зная, что делать.
- Нина! - крикнул он.
- Нина у Сережиной мамы, - сказала Соня.
- Ну потерпи, потерпи! - дрожащим голосом произнес Виктор, поглаживая Мишу. - Что-нибудь придумаем...
Вернувшись в гостиную, он раскрыл телефонный справочник. Без особой надежды просматривая букву "В", он к своему удивлению увидел не меньше десятка телефонов частных ветеринаров. Но тут же возникло сомнение откуда у этих ветеринаров может быть опыт лечения пингвинов. Скорее всего - они специалисты по собакам и кошкам.
Вопреки сомнениям, он набрал первый попавшийся номер.
- Алло, мне нужен Николай Иванович! - сказал он поднявшей трубку женщине, проверяя по справочнику - не ошибся ли он с именем-отчеством.
- Минутку, - сказала женщина.
- Да, слушаю, - буквально тут же прозвучал в трубке мужской голос.
- Извините, у меня проблема... - заговорил Виктор. - Пингвин заболел...
- Пингвин? - повторил мужской голос и по его интонации Виктор тут же понял, что обратился не по адресу. - Знаете, это не моя специализация... Я могу вам подсказать, к кому обратиться...
- Да, - выдохнул Виктор. - Пожалуйста! Я только ручку возьму!
Отыскав рядом ручку, он записал прямо в справочнике телефон какого-то Давида Яновича. И тут же, не опуская трубку, набрал этот номер.
Давид Янович выслушав Виктора, сказал:
- Ну раз у вас такой зверь, значит есть и деньги, чтобы его лечить. Диктуйте адрес!
- Ну что, врач приедет? - спросила Соня, когда Виктор вернулся к Мише и присел около него на полу.
- Приедет.
- Это как Айболит? - грустно спросила она.
Виктор кивнул.
Давид Янович приехал через полчаса. Это был лысоватый невысокий человек с намертво посаженной на лицо улыбкой и добрыми глазами.
- Ну, где больной? - сказал он, зайдя в коридор и сбрасывая туфли.
- Там. - Виктор кивнул на дверь в комнату. - Может, тапочки?
- Спасибо, не надо! - Давид Янович быстро повесил на вешалку плащ и с портфелем в руке пошел к двери, оставляя на линолеуме мокрые следы носков.
- Так, так, - закивал он головой, опустившись на корточки возле Миши.
Он потрогал пингвина, заглянул ему в глаза. Потом достал из портфеля стетоскоп. Как обычный врач прослушал пингвина сбоку и со спины. Потом, спрятав стетоскоп обратно в портфель, задумался, глядя на Мишу.
- Ну что? - спросил его Виктор.
Давид Янович почесал затылок и вздохнул.
- Трудно сказать, но ясно, что ничего хорошего, - проговорил он, обернувшись к Виктору. - Боюсь, что все зависит от ваших финансовых возможностей... Не подумайте, что я говорю о своем гонораре! Здесь я сам вряд ли вам помогу. Его надо в лечебницу...
- А сколько это будет стоить? - осторожно спросил Виктор.
Давид Янович развел руками.
- Это будет стоить деньги. Можете не сомневаться. Если вы послушаетесь моего совета и положите его в лечебницу в Феофании, то там пятьдесят долларов за день, но зато - гарантия, что они сделают все возможное. Там рядом Больница Ученых, лечебница у них арендует время на томографе - опять же гарантия правильного диагноза. Да и многие хорошие врачи из больницы там подрабатывают...
- Обычные врачи? - удивился Виктор.
- А что? - Давид Янович пожал плечами. - Вы думаете, что у животных другие внутренние органы? Болезни у них бывают другие, это да! Ну что, если хотите я от вас позвоню в Феофанию и вызову машину?
Виктор согласился.
Давид Янович, взяв за вызов всего лишь двадцать долларов, ушел. А через час приехал другой ветеринар. Он тоже осмотрел Мишу, прослушал его, прощупал.
- Хорошо, забираем, - сказал он Виктору. - Обманывать вас не будем, не бойтесь. Три дня на диагностику. Потом видно будет: если сможем вылечить - будем лечить, а если нет, - и он развел руками. - Привезем вам обратно и сэкономим ваши деньги. Возьмите, - он протянул Виктору визитную карточку. - Это не моя, это Ильи Семеновича, который будет заниматься вашим питомцем..
Оставив Виктору взамен Миши визитную карточку, ветеринар уехал.
Соня плакала. На улице продолжался дождь. В печатной машинке торчал лист с незаконченным "крестиком", но Виктору было не до работы. Словно цепная реакция на Сонин плач, у него на глазах тоже выступили слезы и он стоял у окна в спальне, прижимаясь ногами к теплой батарее и смотрел сквозь свои слезы на дождевые капли, пытавшиеся удержаться на оконном стекле. Капли дрожали под порывами ветра и в конце концов съезжали куда-то вбок, но на их место падали новые капли и их бессмысленная борьба с ветром продолжалась.
64
Ночью Виктор не спал. Из гостиной доносились всхлипывания Сони. Фосфор на стрелках будильника даже в темноте высвечивал время, приближавшееся к двум. И только Нина посапывала во сне.
Вернувшись домой от Сережиной мамы, она, конечно, огорчилась, узнав новость. Но потом, безуспешно пытаясь успокоить плакавшую Соню, устала, и уснула, как только ее голова коснулась подушки.
Ее спокойный сон вызывал у Виктора странное раздражение. На мгновение показалось, что Нина - совершенно чужой человек, которому наплевать на них с Соней. И тут же Соня показалась ближе и роднее, словно переживания за жизнь Миши сблизили их.
Виктор смотрел на спавшую спиной к нему Нину. Нет, думал он, скорее всего не ее спокойный сон был причиной его минутного раздражения - это его ночное бодрствование не давало ему покоя.
Виктор, стараясь не разбудить Нину, встал. Одел халат и, пройдя в гостиную, наклонился над Соней.
Соня спала. Спала беспокойно и во сне всхлипывала.
Постояв над ней пару минут, Виктор зашел на кухню, закрыв за собой двери, и, не включая свет, уселся за стол.
Темнота и тишина окружающего мира усиливали размеренное тиканье старого будильника, стоявшего на подоконнике. Оно звучало неожиданно громко и Виктор растерянно посмотрел на этот маленький, прикрывшийся полумраком источник звука. Ему хотелось заставить его замолчать. Взяв в руки будильник, Виктор поднес его к глазам. Его не интересовало время, то время, ради правильности которого работал этот простой и надежный механизм. Виктору хотелось полной тишины, но тиканье стало еще громче и, понимая, что, как это ни глупо, но остановить ход будильника способно только само время, он вынес его в коридор и, опустив на пол под входной дверью, вернулся.
Прислушался и, не услышав даже отдаленного звука часов, Виктор успокоился.
В доме напротив горело одно окно. Виктор присмотрелся и увидел в этом окне женщину.
Она сидела за столом и читала. И хотя нельзя было рассмотреть ее лица.
Виктор вдруг проникся к ней какой-то теплотой, сочувствием, словно она была его товарищем по несчастью.
Он смотрел на нее, на ее неподвижную позу - она сидела подперев подбородок руками и только иногда правая рука опускалась к книге и переворачивала страницу.
В какой-то момент ему показалось, что на улице стало светлее и он, бросив взгляд на небо, увидел выбравшуюся из-за облаков луну, бледножелтую, обрезанную пополам. Но, показав себя Виктору, луна снова скрылась за невидимыми облаками.
Виктор возвратил свой взгляд на горящее окно. Женщина уже стояла у плиты. Она зажгла комфорку и поставила на нее чайник. Снова вернулась к столу и снова засела за книгу.
- Хорошо, что кончился дождь, - подумал вдруг Виктор, вспомнив дрожавшие на оконном стекле капли.
Он посмотрел на закрытую дверь в коридор. Вспомнил Мишину привычку сначала толкнуть двери, постоять немного в проеме, а потом, подойдя к сидящему за столом хозяину, упереться грудкой в колени. Так захотелось, чтобы дверь сейчас открылась и в проеме застыл пингвин.
Просидев на кухне сполчаса, он также тихонько вернулся в спальню и снова забрался под одеяло. И заснул, все еще слыша всхлипывания спящей Сони.
Утром Нина разбудила его.
- Кто-то опять приходил ночью... - взволнованно сказала она.
- Что там? - сонным голосом просил Виктор. - Опять что-то принесли?..
- Нет, - она мотнула головой. - Зато оставили будильник в коридоре под дверью.
- А-а, - успокаивающе пробурчал Виктор. - Это я...
- Зачем? - удивилась Нина.
- Он громко тикал... - ответил Виктор и снова занырнул в дрему, не заметив, как Нина вопросительно и с недоумением посмотрела на него.
Проснулся около одиннадцати. В квартире было тихо. На улице светило солнце.
На кухне он обнаружил свой завтрак и записку.
"Скоро придем. Пошли гулять. Нина."
Виктор, умывшись, взял в руки визитку, оставленную ветеринаром, забравшим Мишу в лечебницу. Позвонил.
- Илью Семеновича можно?
- Да, я слушаю, - ответил мягкий бархатный голос.
- Это хозяин пингвина... Миши...
- Здравствуйте, - сказал невидимый Илья Семенович. - Ну что я вам могу сказать? Предварительно - у него грипп с серьезным осложнением. Сегодня вечером сделаем томографию - тогда уже можно будет говорить конкретнее...
- А как он сейчас? - спросил Виктор.
- Боюсь, что также.
- Его можно проведать?
- К сожалению, нет. Мы этого не практикуем. Наберитесь терпения. Можете звонить каждый день, я буду держать вас в курсе, - пообещал напоследок Илья Семенович.
Виктор вернулся на кухню. Съел два холодных вареных яйца. Выпил чаю. Вытащил из-под стола пишмашинку. В ней все еще торчал незаконченный "крестик" на некого Бондаренко, директора частного похоронного бюро "Бродвэй". Горькая ирония тронула губы Виктора улыбкой. Он представил себе, насколько "проффесиональными" будут похороны этого человека. Представил себе его коллег, чинно стоящих у великолепного гроба с позолоченными ручками.
- А что там у него подчеркнуто? - задался вдруг вопросом Виктор, уже не помня ничего из досье этого Бондаренко.
Нашел в папке три листика. Посмотрел на подчеркнутый текст.
"В 1995 году Вячеслав Бондаренко организовал захоронение нескольких неидентифицированных изувеченных трупов в одной братской могиле на сельском кладбище в селе Белогородка. Есть основания полагать, что среди захороненных были тела исчезнувших накануне капитана Головатко из Отдела по борьбе с организованной преступностью и майора СБУ Проченко. Бондаренко подозревается в организации еще нескольких подобных захоронений в селах Киевской области, совершенных на протяжении 1992, 1993 и 1994 годов."
Ирония покинула Виктора. Он встал из-за стола, сварил себе кофе и пошел на балкон.
Желая отвлечься хотя бы на пять минут от похоронной темы, он смотрел на окна дома напротив, пытаясь определить, в каком из них горел свет прошлой ночью. Но сейчас, при ярком дневном свете все они казались ему одинаковыми.
65
Следующее утро тоже началось со звонка в Феофанию. Но Ильи Семеновича на месте не было и Виктору нечего было сказать стоявшей рядом Соне.
- Я через полчаса еще раз позвоню! - пообещал ей Виктор.
Соня молча отошла к балконной двери.
- Хочешь, сегодня вечером пойдем в цирк? - наклонилась к ней Нина.
Соня отрицательно мотнула головой.
Виктор хотел было идти на кухню работать, как вдруг позвонил телефон. Соня и Нина обернулись на его звонок. Виктор снял трубку, тоже подумав, что звонят из ветлечебницы, но это был главный редактор.
Игорь Львович был явно недоволен. "Я не прошу тебя писать философские шедевры! - Почти кричал он. - Делай простой проффесиональный текст, но будь добр делай его быстро! Я не могу ждать целую неделю, чтобы получить от тебя всего пять-шесть текстов!.." Виктор слушал главного и мрачно кивал. "Ты понял, что я сказал?" - уже более спокойным голосом спросил главный, видно сам устав от своего раздражения. "Понял." - ответил Виктор и опустил трубку. Он уже привык, что телефонные разговоры с главным были настолько деловыми, что не допускали ни "здрасте", ни "до свидания".
- Кто это? - спросила стоявшая у балконной двери Нина.
- По работе... - сказал Виктор, вздохнул и снова поднес трубку к уху.
Набрал телефон ветлечебницы.
На этот раз Илья Семенович был на месте.
- Нам надо встретиться, - сказал он и в его голосе Виктор услышал обреченность.
- Мне подъехать? - спросил Виктор.
- Нет, не стоит. Давайте встретимся в городе. В одиннадцать в кафе "Старый Киев", на Крещатике.
- А как я вас узнаю? - спросил Виктор.
- Не думаю, что там будет много людей, - сказал Илья Семенович. - Но, во всяком случае, я буду в сером плаще и в твидовой кепке. Худой, невысокий, с усами...
- Ну что? - с нетерпением спросила Соня.
- Наверно, ему лучше, - обманул ее Виктор. - Я сейчас поеду к врачу и все точно узнаю...
На самом деле у него были плохие предчувствия. Иначе с чего бы понадобился этот разговор с Ильей Семеновичем в кафе на Крещатике? Ведь для хорошей новости достаточно телефона! Или, может быть, ветеринар хотел поговорить о деньгах? Ведь Виктор ничего пока не заплатил, а одно только пребывание Миши в лечебнице стоит пятьдесят долларов в день!