Страница:
«Так в чем проблема с Ариланом?» — справился он через мгновение. — «Он был угрюмый как школьник, которого уличили во лжи. И не говорите мне, что причина только в том, что Вы не повиновались ему.»
Морган улыбнулся. — «Он действительно рассержен на меня, потому что я допрашивал Джудаеля вопреки его распоряжениям. Но он еще рассержен на себя, потому что он защищал невиновность Джудаеля, или по крайней мере он изображал адвоката дьявола, объясняя Кардиелю и мне почему мы не должны подозревать Джудаеля в покушении на Дункана. И, может быть, он прав. Но если нет, то могучий и даже самодовольный член Совета Камбера серьезно ошибся в обычном человеке, и ему особенно не нравится, что на это ему указывает полукровка-Дерини.»
«Вы думаете, что он прав?» — спросил Келсон. — «Или Джудаель обманул нас? Если это так, то клянусь, я его разорву на части. Мне не нужны неприятности от кого-то еще, когда Лорис на свободе. А если он помогал Лорису, то пусть Бог поможет ему избежать встречи со мной.»
«Помоги Вам Господь в этом,» — сказал Дункан, — «если он виновен. Но если он был непричастен к нападению на меня, Аларик, и если он не связывался с Кайтриной…»
«Он все-таки был бы рад видеть Вас мертвым,» — перебил его Морган, наклоняясь вперед, чтобы подложить поленце в огонь. — «Но то, что он не знал о нападении и не получал известий от тетки, не значит, что он не вовлечен по самые уши. Это — одно из ограничений простого Правдочтения: надо задавать правильные вопросы.»
Келсон поджал губы. — «Значит, Вы считаете, что Джудаель имеет к этому отношение?»
«Я не знаю. Может быть, кто-то просто прикрылся его именем. А Лорис…»
«Черт побери Лориса,» — еле слышно проворчал Келсон. — «И черт побери обстоятельства, которые позволили ему сбежать. Это все связано, Аларик, я уверен в этом! Он планирует что-то ужасное. Я чувствую как у меня мурашки ползут по коже! Вот так, и я нервничаю как паж, слушающий в полночь истории о привидениях. Я знал, что его надо казнить!»
Когда он осушил свой кубок и уселся, уставившись на огонь и нервно постукивая пальцами по подлокотниками кресла, Морган обменялся встревоженными взглядами с Дунканом. Его кузен встал, подошел к королю и стал массировать напряженные плечи Келсона. Келсон благодарно вздохнул и закрыл глаза, пытаясь расслабиться.
«Здорово,» — сказал он через мгновение. — «Я даже не понял, насколько я был утомлен. Не останавливайтесь.»
«Мы все устали,» — сказал Дункан, протягивая свой разум к королю, продолжая массировать крепкие мускулы. — «Но не позволяйте Вашему праведному гневу взять верх над Вами.»
«Если бы я убил Лориса, когда у меня был шанс, я бы не должен был волноваться о своем гневе,» — мечтательно сказал Келсон.
«Тогда помечтайте, если Вы станете лучше чувствовать от этого. Я, пожалуй, соглашусь, что, если бы Вы его убили, многое было бы сейчас проще.»
Келсон зевнул и расслабился под прикосновениями Дункана, как умственными, так и физическими, откидывая голову назад, чтобы прислониться к груди священника и глядя наверх.
«Не думал, что Вы так быстро согласитесь,» — проворчал он. «Я сижу здесь, обдумывая убийство. А что Вы думаете? Если Лорис думает так же как Вы, меня не удивляет, что он сбился с истинного пути,» — Келсон пристально посмотрел на Моргана. — «Как Вы думаете, что сбило его с истинного пути?»
«Гордость,» — ответил Морган. — «И вера в то, что его понимает истину лучше чем кто-либо еще.»
«Так что он продал свою честь во имя гордыни.»
«Говорят, что у каждого человека есть цена, мой принц,» — сказал Морган. — «Просто цена некоторых слишком высока.»
«А Ваша цена тоже такая же высокая?»
Дункан на мгновение замер, но Морган просто улыбнулся.
«Достаточно высокая, чтобы никто не смог заплатить ее, кроме Вас, мой принц,» — ответил он. — «Я — Ваш человек, как раньше был человеком Вашего отца. Вы подкупили меня своей любовью. Но меня нельзя перепродать.»
Восхищенно усмехнувшись, Келсон зевнул и снова закрыл глаза, зная, что Дункан пытался усыпить его и не боролся с этим.
«Вы всегда знаете, что надо сказать, не так ли? Вот.» — Келсон вручил Моргану свой пустой кубок. — «И, Дункан, не ворчите, пожалуйста, я очень хочу вздремнуть.»
«Это, пожалуй, самое разумное, что Вы сказали за целый день,» — ответил Дункан. — «Но Вам надо лечь в постель. Если Вы уснете прямо здесь, у Вас будет растяжение мышц шеи.»
«И ворчит, и ворчит, и ворчит,» — пробурчал Келсон, снова зевая. Но, поднявшись, он улыбнулся и послушался совета. Он уснул почти сразу после того как его голова коснулась подушки. Дункан накрыл его меховым покрывалом и закрыл завесы кровати, потом вернулся к креслу, на котором только что сидел король.
«Он в нормальном настроении,» — заметил Морган. — «Нам есть о чем беспокоиться?»
«Я так не думаю. Он просто утомлен. И потрясен побегом Лориса гораздо сильнее чем он хочет признать. Как ты думаешь, Аларик, что он собирается делать?»
«Лорис?» — Морган покачал головой и поглядел в угасающий огонь. — «Черт меня побери, если я знаю. Но, как сказал сегодня Келсон — явно что-то ужасное.»
«А Джудаель?»
«Боюсь, вместе с ним.»
«Что это значит?» — требовательно спросил Истелин, приближаясь к этим трем, когда стражники отпустили его и отошли.
Креода и Джудаель застенчиво отошли в сторону, когда незнакомец встал и повернулся к Истелину.
«Привет, Генри,» — сказал незнакомец.
Истелин замер на середине прохода и побледнел как его стихарь.
«Лорис!»
Архиепископ-изменник положил руки на свою тонкую талию и слегка улыбнулся.
«Ну, Генри, Вы кажетесь удивленным,» — сказал он негромко. — «Но я думал, что после стольких лет на церковной службе Вы должны лучше знать как следует приветствовать Примаса.»
«Примас?» — У Истелина отпала челюсть. — «Да Вы с ума сошли! Как Вы здесь оказались? Когда я последний раз слушал про Вас, Вы были в обители Святого Иво.»
«Это очевидно, что я больше не в Святом Иво,» — сказал Лорис тихим, угрожающим голосом. — «И мне не понравились условия, в которых я жил там, и к тому, что я оказался в этих условиях, Вы тоже приложили руку.»
Истелин впервые почувствовал, насколько опасна ситуация. Звать стражу не имело смысла, поскольку солдаты, «одолженные» ему его предполагаемым благотворителем, Креодой, были те же, кто привел его сюда. Присутствие Джудаеля тоже не воодушевляло. У меарского священника, желавшего занять должность, которую теперь занимал Истелин, не было никаких причин защищать своего конкурента.
Он был полностью в их власти, не в силах позвать на помощь или даже понять, на чью помощь можно полагаться. Он предположил, что солдаты, оставленные Брейденом, были преданны ему, но они, скорее всего, тоже уже были под стражей. Он надеялся, что им не причинили вреда. А то, что Лорис назвал себя Примасом, значило, что измена была много большим чем простой побег бывшего архиепископа из тюрьмы и его требование мести человеку, который принимал участие в лишении его заслуженной им ранее славы.
«Чего Вы хотите от меня?» — осторожно спросил Истелин. — «Ваши претензии на пост Примаса — государственная измена, да и само Ваше присутствие в Ратаркине незаконно. И, Креода,…» — Он переместил свой взгляд на епископа-предателя. — «Вы и отец Джудаель вступили на очень зыбкую почву, если Вы предоставили кров этому человеку. Значит, ваше предложение помощи было простым обманом, направленным на то, чтобы завоевать мое доверие, пока этот беглец не присоединится к Вам, чтобы вы сообща предали нашу святую Мать Церковь?»
Джудаель ничего не сказал, хотя его зубы сжались от негодования, но Креода только вежливо усмехнулся и склонил голову.
«Мы не считаем, что мы предали нашу Мать Церковь,» — сказал он дружелюбно. — «Скорее, мы считаем действия консистории и короля предательством интересов жителей Меары. Здешним епископом должен быть отец Джудаель, но не Вы. Это очень просто. А архиепископ Лорис не должен был быть изгнан с его должности и заключен в тюрьму как простой уголовник. Мы посчитали, что пришло время исправить ошибку, Генри.»
«Какую ошибку ?» — требовательно спросил Истелин. — «Его собственные братья-епископы судили его, Креода. Вы были там. И что-то я не припомню каких-то вспышек праведного негодования с Вашей стороны.»
Креода беззаботно поднял брови. — «Я тогда многого не знал.»
«Вы имеете в виду, что с тех пор Вас купили! Что он предложил Вам, Креода? Ради Бога, Вы — Епископ Кулдский! Что опозоренный архиепископ мог предложить Вам, что было бы лучше этого?»
«Тебе лучше было бы вспомнить кто ты и где находишься, епископ,» — многозначительно сказал Лорис. — «Или ты будешь сотрудничать с нами, или с тобой обойдутся как с предателем. Мы начнем с Меары: поставим меарского священника епископом Меары, восстановим законную королевскую династию Меары и расширим границы Меары до ее прежних границ. Меара снова будет независимым государством, со своей церковной иерархией…»
«Несомненно, возглавляемой Вами,» — перебил его Истелин.
«Да, возглавляемой мной. А затем мы очистим от скверны землю Меары, Гвинедда и всех Одиннадцати Королевств. Ересь Дерини слишком разрослась. Она должна быть искоренена. И на сей раз мы не потерпим неудачи.»
«Но король тоже частично Дерини,» — пробормотал Истелин.
«Корона не может защитить от справедливого гнева Господа!» — прогремел Лорис, выходя из себя. — «Король сошел с пути истинного и его должна настигнуть кара. Если бы можно было изменить прошлое, я бы отрубил свою собственную руку, которая лила освященный елей на его голову! Его скверна должны быть выжжена из него, даже если его тело умрет , ради его бессмертной души! Вера в Бога была предана. Бог покарает!»
«Он сошел с ума,» — еле слышно прошептал Истелин, полуотвернувшись и качая головой. — «Они все совершенно безумны.»
Он услышал приближающийся шелест шелка и, оглянувшись, увидел Лориса возле себя, Креода и Джудаель стояли по бокам.
«Я даю тебе единственный шанс, и только из милосердия,» — сказал Лорис, подняв палец, чтобы проиллюстрировать свои слова. — «Если ты поможешь Креоде и мне в посвящении отца Джудаеля в епископы, я разрешу тебе удалиться в такую же „почетную отставку“, в которую вы так великодушно отправили меня два года назад. Это больше чем ты заслуживаешь.»
«И все, что мне надо сделать, чтобы получить это великодушное предложение, это — предать моего архиепископа и моего короля, усадив изменника на свое место,» — сказал Истелин. — «Я отказываюсь от такой чести.»
«Я бы на твоем месте не спешил,» — предупредил Лорис. — «Не позволяй неверно понятой лояльности привести тебя к гибели.»
«Не смей угрожать мне!» — огрызнулся Истелин. — «Я не стану предателем ни за должности, ни за деньги, ни даже за спасение собственной жизни. И я не пошевелю даже пальцем, чтобы помочь тебе в незаконном посвящении в епископы.»
«Я прошу Вас, Генри, будьте разумны,» — сказал Креода.
«О, я разумен. Я весьма разумен. И мне кажется, что есть единственная причина, по которой вы ищете у меня помощи в посвящении вашего меарского изменника. Вам нужны руки еще одного епископа, чтобы придать сделать его законным епископом, не так ли?»
Сузив злобные глаза, Лорис медленно покачал головой. — «Мне от Вас ничего не нужно , Истелин. Джудаель будет посвящен в епископы независимо от того, хотите Вы этого или нет.»
«Только не мной .»
«Если тебе нравится дерзить, то пусть так и будет,» — ответил Лорис. — «Но не думай, что твой отказ сделает посвящение Джудаеля невозможным. Не думаешь же ты, что я начал бы свой священный крестовый поход, если бы я не имел поддержки епископата воссоединенной Меары? Епископ Кашиенский и два странствующих епископов уже в Ратаркине, а через несколько дней вместе со свитой Леди Кайтрины сюда прибудут Лахлан и Калдер, так что мы у нас будет в два раза больше епископов, чем требуется для посвящения Джудаеля.
«В два раза больше предателей,» — возразил Истелин.
Глаза Лориса сузились. — «Вы все так же упрямы как всегда, Истелин. Думаю, что мне надоел этот разговор. Джудаель, позовите стражу. Отец Истелин отправляется в свое новое жилище.»
«В темницу?» — спросил Истелин, когда Джудаель поклонился и отправился исполнять приказание.
Лорис натянуто улыбнулся. — «Я еще не полностью утратил чувство пристойности, Генри. Из уважения к должности, которую, с технической точки зрения, ты пока занимаешь, тебя будут содержать в относительном комфорте, пока Джудаель не будет посвящен в епископы.» — Он подал вошедшим стражникам знак подождать у дверей. — «Однако, ради приличий я требую, чтобы ты снял свое епископское одеяние прежде чем отправишься в свое новое жилище. Мы не можем допустить порчу священного одеяния, если ты вздумаешь сопротивляться своему эскорту.»
Простое предположение, что стражники могут схватить его, пока он еще был одет для службы в алтаре, заставило Истелина похолодеть, но он знал, что угроза вполне реальна. Жесткий взгляд Лориса сразу убедил его в том, что никакого жилища, даже описанного Лорисом, не будет. Он медленно снял свою фиолетовую ризу с символами Пришествия и положил ее на ждущие руки Джудаеля, потом орарь, пояс, мантию и стихарь. Наконец он остался стоять перед ними одетым только в фиолетовую сутану, шлепанцы, и епископскую шапочку, сжимая на груди украшенное камнями распятие в молчаливом подтверждении своего вызова. Подошедший сзади стражник накинул ему на плечи подбитый мехом плащ, и Истелин удивленно кивнул в знак благодарности, когда он запахнул его поплотнее, спасаясь от холода.
«Епископ Истелин будет временно находиться с молодым Хозяином Транши,» — сказал Лорис капитану стражников. — «Пожалуйста, сопроводите его туда, обходясь с ним соответственно его поведению. Никаких посетителей. Ему дозволяется посещение храма, в отсутствие там других людей, дозволяется помогать парню и иметь при себе то, что может ему понадобиться. Теперь можете идти.»
Стражники двинулись к нему, но Истелин, не обращая на них внимания, деревянно прошел мимо Лориса и Креоды к алтарю и благоговейно поклонился. Когда он поднялся и направился к ожидавшей его страже, в нем чувствовалось достоинство, хотя внутри он холодел от страха, но стражники были так поражены внешним благородством человека, что следовали за ним скорее как свита, а не тюремный конвой. Он смог не шататься до тех пор, пока за ним не закрылась дверь тюремной камеры. Он не знал, сколько он простоял, оперевшись спиной о дверь, дрожа и борясь с тошнотой поражения, но он вдруг не заметил глаза, наблюдавшие за ним его из тени накрытого шкурами убого ложа рядом с огнем.
«Кто здесь?» — негромко позвал он.
«Простите, что я не встаю, чтобы поприветствовать Вас, Ваше Преосвященство,» — ответил молодой голос, — «но мои ребра болят, когда я много двигаюсь. Вы, должно быть, Епископ Истелин.»
«Да.»
Истелин осторожно подошел поближе. Детское лицо, высвеченное слабым огнем, оказалось гораздо моложе, чем он ожидал. Желто-коричневые глаза под посеревшей повязкой вокруг лба глядели на него с по-детски непосредственной прямотой, хотя рыжеватая полоска усов показывала, что ее обладатель немного старше чем показалось Истелину вначале — лет четырнадцати или пятнадцати. На светлой коже под глазами темнели круги. Было очевидно, что уже некоторое время парень жил, пересиливая боль.
«А Вы, наверное, молодой Хозяин Транши,» — сказал Истелин, приседая рядом с убогим ложем.
«Скорее последний Хозяин Транши, благодаря свите Лориса,» — ответил парень, выпрастывая руку из-под мехового покрывала и пытаясь улыбнуться. — «Друзья зовут меня Дугалом. Это место не кажется подходящим для формальностей.»
Истелин кратко пожал протянутую ему руку и тоже улыбнулся. — «Тогда я буду называть Вас Дугалом, поскольку, как мне кажется, нам суждено стать собратьями по несчастью. Они серьезно ранили Вас?»
«Я думаю, что мне досталось не столько от людей, сколько от лошадей,» — допустил Дугал, откидываясь на подушки с еле заметной гримасой боли. — «После того, как меня сбросили с моего пони, меня пару раз ударили и чуть было не растоптали. Люди же только ударили меня по голове. У меня сломано несколько ребер, но головные боли, кажется, слабеют. Какой сегодня день?»
«Пятое декабря,» — ответил Истелин. — «Канун Рождественского поста. Я могу посмотреть ваши травмы? Я не очень опытен в таких делах, но, может быть, смогу кое-что сделать.»
Дугал на мгновение закрыл глаза и слабо кивнул. — «Спасибо. Я могу сказать Вам, что надо делать. Меня учили как полевого врача, но не тому, как можно вылечить самого себя. Посмотрите. Сейчас хуже всего обстоит дело с ребрами.»
Дугал лежал под шкурами голым, его стройное туловище и конечности несли на себе такое количество старых шрамов, какое можно было бы ожидать у парня, обучавшегося военному искусству, но Истелин чуть не присвистнул, втянув воздух сквозь зубы, когда увидел огромный кровоподтек на левой стороне груди. Другой кровоподтек, багровевший на правом бедре, точно повторял рисунок подковы. Истелин мог даже различить отпечатки гвоздей, удерживавших подкову.
«Это выглядит гораздо хуже, чем есть на самом деле,» — сказал Дугал, слегка поглаживая кровоподтек правой рукой. — «Что, однако, не означает, что он не болит и что я не буду хромать в течение какого-то времени, но, по крайней мере, нога у меня не сломана. Если они дадут Вам какую-нибудь повязку, или если мы сможем сделать ее из чего-нибудь, мне будет нужно перевязать грудь. Без перевязки даже дыхание может быть мучительным, если я неловко повернусь. И кашель…»
Когда Дугал прижал обе руки к груди, чтобы осторожно вздохнуть, Истелин встревожился.
«А у Вас, часом, не пробито легкое?»
Дугал покачал головой и вздрогнул, накрывшись шкурой по пояс. — «Не думаю. Я не кашляю кровью. Хотя я бы многое отдал за ночь хорошего сна.»
«Лорис сказал, что я могу иметь лекарства,» — сказал Истелин. — «Может, у них найдется что-нибудь, что поможет Вам уснуть. Как Ваша голова? Есть какие-нибудь повреждения?»
Дугал вздрогнул, когда епископ сдвинул повязку на его голове и стал тихонько прикасаться к его рыжеватым волосам.
«Нет, и я не думаю, чтобы я не заметил какой-нибудь трещины. Просто голова болела, но сейчас немного отпустило.»
«Хорошо,» — Истелин слегка улыбнулся, поднявшись и выразительно посмотрев на дверь. — «Давайте посмотрим, что имел в виду Лорис, когда говорил о лекарствах.»
Часом позже Дугал, укутавшись плащом, осторожно сидел на стуле возле огня и чувствовал себя гораздо лучше чем со времени своего пленения. До сих пор он не мог глубоко дышать, но повязки, наложенные Истелином ему на грудь, поддерживали его ребра достаточно хорошо, чтобы боль сменилась нытьем в боку, и оно быстро уходило по мере того как он потягивал из кубка вино, в которое Истелин добавил кое-что из лекарств, следуя инструкциям Дугала.
«Это должно заставить меня проспать, по меньшей мере, всю ночь,» — сказал он епископу, сделав еще один глоток вина и сглотнув, чтобы избавиться от горького послевкусия от лекарства, подмешанного в вино. — «Если они дадут Вам еще, я бы хотел, чтобы Вы держали меня в сонном состоянии хотя бы еще один день и ночь. Я не люблю долго оставаться в столь беззащитном состоянии, но, к сожалению, сон и отдых остаются лучшими лекарствами для травм головы вроде моих.» — Он грустно вздохнул. — «Жаль, что здесь нет Келсона. Он бы мог…»
Он замолчал и украдкой поглядел на епископа, поняв, что он чуть было не сказал, и опасаясь, что даже такое упоминание о новообретенных способностях короля может задеть Истелина. К его ужасу, Истелин, казалось, догадался, о чем он собирался сказать.
«Он бы мог что?» — спросил епископ. — «Как-то помочь Вам своей магией?»
Дугал шумно сглотнул, стараясь остаться начеку. Вино и лекарства не только уменьшили его боль, но и развязали ему язык. Истелин, казалось, заслуживал доверия, но момент казался слишком неподходящим для того, чтобы обсуждать столь спорный вопрос с человеком, симпатии которого были неизвестны.
«Я… я не хотел задеть Вас, Ваше Преосвященство, но большинство духовенства в целом нетерпимо к… ну… магии. Пожалуйста забудьте, что я сказал.»
«А-а, так значит, его магия пугает Вас.»
«Я… Я предпочел бы не разговаривать об этом,» — прошептал Дугал, чувствуя себя в ловушке.
Истелин вскинул голову, затем, прежде чем наклониться к Дугалу, поглядел на запертую дверь.
«Почему нет?» — спросил он. — «Ты говорил про короля с таким чувством, как если бы вы были друзьями. Ты думаешь, что есть что-то плохое в его… давай назовем это „талантами“, если тебе не нравится слово „магия“?»
«Нет, не думаю,» — пробормотал Дугал.
«Значит, Вы не доверяете мне?» — продолжал настаивать Истелин. — «Вы уже доверили мне свою жизнь.»
«Свою, но не Келсона.»
«Я понимаю.»
Глаза епископа не отрывались от глаз Дугала, пока тот потягивал свое вино, и это заставляло Дугала беспокоиться все больше, но через несколько секунд Истелин вздохнул и, слегка улыбнувшись, поднял свой кубок в смиренном приветствии.
«Я не виню Вас в том, что Вы стараетесь прикрыть короля, сын мой, но почему бы Вам не позволить мне рассказать Вам, что я думаю насчет него? Я не могу доказать, что я говорю правду, но вы достаточно умны, чтобы самостоятельно сделать выводы. Меня не было в Дхассе, когда Лорис и мятежные епископы раскололи Курию, но как только я узнал об этом, я присоединился к королю. Я был с его армией в Дол Шайе. Именно я принес ему известие о том, что Лорис отлучил его от церкви и наложил Интердикт на королевство.»
Он снова вздохнул и продолжил. — «Сейчас я опять принял сторону короля. Лорис хочет, чтобы я помог ему посвятить Джудаеля в епископы Меары. Я отказался, и он, наверное, убьет меня за это. Я клянусь всем, что почитаю как святыни, что я не лгу, Дугал. Я не волнует, что король — Дерини; во всяком случае, меня это волнует с другой стороны чем Лориса. Мне кажется, что Келсон своими способностями делает только добрые дела. Или Вы хотите рассказать мне о чем-то противоположном?»
«Нет, конечно.»
Дугал посмотрел в мерцающий огонь и заставил себя сделать еще один глоток вина, хотя он знал, что станет еще более уязвимым для вопросов епископа. Он верил Истелину. И даже если епископ был не лучше чем остальные, окопавшиеся здесь, в Ратаркине, вряд ли можно было повредить репутации Келсона, рассказом о том, что он видел как король посредством магии усыпил раненого. За последние два года о нем ходили куда более плохие слухи, исходившие от гораздо более значимых людей, чем пятнадцатилетний лорд из Приграничья.
«Примерно две недели назад Келсон уехал из Кулди, чтобы неожиданно посетить одного из баронов,» — сказал Дугал, подбирая слова, — «а именно Брайса Трурилльского. Трурилл граничит с землями Транши, так что я ехал с трурилльским приграничным патрулем.» — Он поморщился. — «Да, надо сказать вот еще о чем, это, правда, совсем другая история. Те же самые люди, включая самого барона, встречали Лориса, когда он высадился на побережье неподалеку от замка моего отца неделей позже. Они, скорее всего, еще здесь, в Ратаркине.»
«Брайс Трурилльский поддерживает Лориса?»
В голосе Истелина звучало искреннее удивление и шок, что несколько ободрило Дугала.
«Да. Меня схватил сам Брайс. Он даже осмелился приставить кинжал мне к горлу.»
При этих словах Истелин тихонько присвистнул от удивления, а Дугал сделал еще один глоток вина, поморщившись от вкуса, который становился все более горьким по мере того как уровень вина в кубке приближался ко дну. Он чувствовал себя все свободнее по мере того, как лекарство потихоньку всасывалось в кровь.
«Так вот, когда король встретил нас две недели назад, мы дрались с бандой, промышлявшей кражей скота,» — Он остановился, чтобы зевнуть. — «После этого я должен был заниматься ранеными Один из наших парней был весьма плох. Келсон… усыпил его, чтобы я мог спокойно поработать над ним. Это было похоже на чудо.»
Глаза Истелина расширились как луна в полнолуние.
«Он исцелил его?
«Нет. Он только положил свою руку ему на лоб и усыпил его. Но он сказал, что генерал Морган и отец Дункан иногда могут исцелять.» — Дугал заставил себя посмотреть в глаза Истелину. — «В этом ведь не может быть зла, Ваше Преосвященство?»
«Нет,» — прошептал Истелин. — «Нет, сын мой, я не вижу в этом ничего плохого.»
Однако, казалось, что епископа обеспокоил его вопрос, и вскоре Истелин поднялся, чтобы помолиться. Встав у окна на колени, он перекрестился, затем склонил голову на руки и застыл. Дугал несколько минут смотрел на него, мысленно молясь о том, чтобы Истелин оказался тем, кем казался, но, поймав себя на том, что засыпает, он одним глотком допил остаток вина и опустился на свое ложе, морщась от горечи лекарства.
Морган улыбнулся. — «Он действительно рассержен на меня, потому что я допрашивал Джудаеля вопреки его распоряжениям. Но он еще рассержен на себя, потому что он защищал невиновность Джудаеля, или по крайней мере он изображал адвоката дьявола, объясняя Кардиелю и мне почему мы не должны подозревать Джудаеля в покушении на Дункана. И, может быть, он прав. Но если нет, то могучий и даже самодовольный член Совета Камбера серьезно ошибся в обычном человеке, и ему особенно не нравится, что на это ему указывает полукровка-Дерини.»
«Вы думаете, что он прав?» — спросил Келсон. — «Или Джудаель обманул нас? Если это так, то клянусь, я его разорву на части. Мне не нужны неприятности от кого-то еще, когда Лорис на свободе. А если он помогал Лорису, то пусть Бог поможет ему избежать встречи со мной.»
«Помоги Вам Господь в этом,» — сказал Дункан, — «если он виновен. Но если он был непричастен к нападению на меня, Аларик, и если он не связывался с Кайтриной…»
«Он все-таки был бы рад видеть Вас мертвым,» — перебил его Морган, наклоняясь вперед, чтобы подложить поленце в огонь. — «Но то, что он не знал о нападении и не получал известий от тетки, не значит, что он не вовлечен по самые уши. Это — одно из ограничений простого Правдочтения: надо задавать правильные вопросы.»
Келсон поджал губы. — «Значит, Вы считаете, что Джудаель имеет к этому отношение?»
«Я не знаю. Может быть, кто-то просто прикрылся его именем. А Лорис…»
«Черт побери Лориса,» — еле слышно проворчал Келсон. — «И черт побери обстоятельства, которые позволили ему сбежать. Это все связано, Аларик, я уверен в этом! Он планирует что-то ужасное. Я чувствую как у меня мурашки ползут по коже! Вот так, и я нервничаю как паж, слушающий в полночь истории о привидениях. Я знал, что его надо казнить!»
Когда он осушил свой кубок и уселся, уставившись на огонь и нервно постукивая пальцами по подлокотниками кресла, Морган обменялся встревоженными взглядами с Дунканом. Его кузен встал, подошел к королю и стал массировать напряженные плечи Келсона. Келсон благодарно вздохнул и закрыл глаза, пытаясь расслабиться.
«Здорово,» — сказал он через мгновение. — «Я даже не понял, насколько я был утомлен. Не останавливайтесь.»
«Мы все устали,» — сказал Дункан, протягивая свой разум к королю, продолжая массировать крепкие мускулы. — «Но не позволяйте Вашему праведному гневу взять верх над Вами.»
«Если бы я убил Лориса, когда у меня был шанс, я бы не должен был волноваться о своем гневе,» — мечтательно сказал Келсон.
«Тогда помечтайте, если Вы станете лучше чувствовать от этого. Я, пожалуй, соглашусь, что, если бы Вы его убили, многое было бы сейчас проще.»
Келсон зевнул и расслабился под прикосновениями Дункана, как умственными, так и физическими, откидывая голову назад, чтобы прислониться к груди священника и глядя наверх.
«Не думал, что Вы так быстро согласитесь,» — проворчал он. «Я сижу здесь, обдумывая убийство. А что Вы думаете? Если Лорис думает так же как Вы, меня не удивляет, что он сбился с истинного пути,» — Келсон пристально посмотрел на Моргана. — «Как Вы думаете, что сбило его с истинного пути?»
«Гордость,» — ответил Морган. — «И вера в то, что его понимает истину лучше чем кто-либо еще.»
«Так что он продал свою честь во имя гордыни.»
«Говорят, что у каждого человека есть цена, мой принц,» — сказал Морган. — «Просто цена некоторых слишком высока.»
«А Ваша цена тоже такая же высокая?»
Дункан на мгновение замер, но Морган просто улыбнулся.
«Достаточно высокая, чтобы никто не смог заплатить ее, кроме Вас, мой принц,» — ответил он. — «Я — Ваш человек, как раньше был человеком Вашего отца. Вы подкупили меня своей любовью. Но меня нельзя перепродать.»
Восхищенно усмехнувшись, Келсон зевнул и снова закрыл глаза, зная, что Дункан пытался усыпить его и не боролся с этим.
«Вы всегда знаете, что надо сказать, не так ли? Вот.» — Келсон вручил Моргану свой пустой кубок. — «И, Дункан, не ворчите, пожалуйста, я очень хочу вздремнуть.»
«Это, пожалуй, самое разумное, что Вы сказали за целый день,» — ответил Дункан. — «Но Вам надо лечь в постель. Если Вы уснете прямо здесь, у Вас будет растяжение мышц шеи.»
«И ворчит, и ворчит, и ворчит,» — пробурчал Келсон, снова зевая. Но, поднявшись, он улыбнулся и послушался совета. Он уснул почти сразу после того как его голова коснулась подушки. Дункан накрыл его меховым покрывалом и закрыл завесы кровати, потом вернулся к креслу, на котором только что сидел король.
«Он в нормальном настроении,» — заметил Морган. — «Нам есть о чем беспокоиться?»
«Я так не думаю. Он просто утомлен. И потрясен побегом Лориса гораздо сильнее чем он хочет признать. Как ты думаешь, Аларик, что он собирается делать?»
«Лорис?» — Морган покачал головой и поглядел в угасающий огонь. — «Черт меня побери, если я знаю. Но, как сказал сегодня Келсон — явно что-то ужасное.»
«А Джудаель?»
«Боюсь, вместе с ним.»
***
Пока Морган и Дункан разговаривали, Лорис в Ратаркине реализовывал их подозрения. После полуденной мессы епископ Истелин был схвачен вооруженными людьми в мундирах епископа Кулдского и был препровожден в часовню, примыкающую к его жилищу. Около алтаря стояли Креода и Джудаель. Возле ступенек алтаря стоял еще кто-то третий, одетый в такое же фиолетовое одеяние епископа как Креода, обернувшись к Истелину спиной, так что он не мог видеть его лица. Что-то в плечах и склоненной голове незнакомца показалось Истелину знакомым и вызвало ощущение опасности.«Что это значит?» — требовательно спросил Истелин, приближаясь к этим трем, когда стражники отпустили его и отошли.
Креода и Джудаель застенчиво отошли в сторону, когда незнакомец встал и повернулся к Истелину.
«Привет, Генри,» — сказал незнакомец.
Истелин замер на середине прохода и побледнел как его стихарь.
«Лорис!»
Архиепископ-изменник положил руки на свою тонкую талию и слегка улыбнулся.
«Ну, Генри, Вы кажетесь удивленным,» — сказал он негромко. — «Но я думал, что после стольких лет на церковной службе Вы должны лучше знать как следует приветствовать Примаса.»
«Примас?» — У Истелина отпала челюсть. — «Да Вы с ума сошли! Как Вы здесь оказались? Когда я последний раз слушал про Вас, Вы были в обители Святого Иво.»
«Это очевидно, что я больше не в Святом Иво,» — сказал Лорис тихим, угрожающим голосом. — «И мне не понравились условия, в которых я жил там, и к тому, что я оказался в этих условиях, Вы тоже приложили руку.»
Истелин впервые почувствовал, насколько опасна ситуация. Звать стражу не имело смысла, поскольку солдаты, «одолженные» ему его предполагаемым благотворителем, Креодой, были те же, кто привел его сюда. Присутствие Джудаеля тоже не воодушевляло. У меарского священника, желавшего занять должность, которую теперь занимал Истелин, не было никаких причин защищать своего конкурента.
Он был полностью в их власти, не в силах позвать на помощь или даже понять, на чью помощь можно полагаться. Он предположил, что солдаты, оставленные Брейденом, были преданны ему, но они, скорее всего, тоже уже были под стражей. Он надеялся, что им не причинили вреда. А то, что Лорис назвал себя Примасом, значило, что измена была много большим чем простой побег бывшего архиепископа из тюрьмы и его требование мести человеку, который принимал участие в лишении его заслуженной им ранее славы.
«Чего Вы хотите от меня?» — осторожно спросил Истелин. — «Ваши претензии на пост Примаса — государственная измена, да и само Ваше присутствие в Ратаркине незаконно. И, Креода,…» — Он переместил свой взгляд на епископа-предателя. — «Вы и отец Джудаель вступили на очень зыбкую почву, если Вы предоставили кров этому человеку. Значит, ваше предложение помощи было простым обманом, направленным на то, чтобы завоевать мое доверие, пока этот беглец не присоединится к Вам, чтобы вы сообща предали нашу святую Мать Церковь?»
Джудаель ничего не сказал, хотя его зубы сжались от негодования, но Креода только вежливо усмехнулся и склонил голову.
«Мы не считаем, что мы предали нашу Мать Церковь,» — сказал он дружелюбно. — «Скорее, мы считаем действия консистории и короля предательством интересов жителей Меары. Здешним епископом должен быть отец Джудаель, но не Вы. Это очень просто. А архиепископ Лорис не должен был быть изгнан с его должности и заключен в тюрьму как простой уголовник. Мы посчитали, что пришло время исправить ошибку, Генри.»
«Какую ошибку ?» — требовательно спросил Истелин. — «Его собственные братья-епископы судили его, Креода. Вы были там. И что-то я не припомню каких-то вспышек праведного негодования с Вашей стороны.»
Креода беззаботно поднял брови. — «Я тогда многого не знал.»
«Вы имеете в виду, что с тех пор Вас купили! Что он предложил Вам, Креода? Ради Бога, Вы — Епископ Кулдский! Что опозоренный архиепископ мог предложить Вам, что было бы лучше этого?»
«Тебе лучше было бы вспомнить кто ты и где находишься, епископ,» — многозначительно сказал Лорис. — «Или ты будешь сотрудничать с нами, или с тобой обойдутся как с предателем. Мы начнем с Меары: поставим меарского священника епископом Меары, восстановим законную королевскую династию Меары и расширим границы Меары до ее прежних границ. Меара снова будет независимым государством, со своей церковной иерархией…»
«Несомненно, возглавляемой Вами,» — перебил его Истелин.
«Да, возглавляемой мной. А затем мы очистим от скверны землю Меары, Гвинедда и всех Одиннадцати Королевств. Ересь Дерини слишком разрослась. Она должна быть искоренена. И на сей раз мы не потерпим неудачи.»
«Но король тоже частично Дерини,» — пробормотал Истелин.
«Корона не может защитить от справедливого гнева Господа!» — прогремел Лорис, выходя из себя. — «Король сошел с пути истинного и его должна настигнуть кара. Если бы можно было изменить прошлое, я бы отрубил свою собственную руку, которая лила освященный елей на его голову! Его скверна должны быть выжжена из него, даже если его тело умрет , ради его бессмертной души! Вера в Бога была предана. Бог покарает!»
«Он сошел с ума,» — еле слышно прошептал Истелин, полуотвернувшись и качая головой. — «Они все совершенно безумны.»
Он услышал приближающийся шелест шелка и, оглянувшись, увидел Лориса возле себя, Креода и Джудаель стояли по бокам.
«Я даю тебе единственный шанс, и только из милосердия,» — сказал Лорис, подняв палец, чтобы проиллюстрировать свои слова. — «Если ты поможешь Креоде и мне в посвящении отца Джудаеля в епископы, я разрешу тебе удалиться в такую же „почетную отставку“, в которую вы так великодушно отправили меня два года назад. Это больше чем ты заслуживаешь.»
«И все, что мне надо сделать, чтобы получить это великодушное предложение, это — предать моего архиепископа и моего короля, усадив изменника на свое место,» — сказал Истелин. — «Я отказываюсь от такой чести.»
«Я бы на твоем месте не спешил,» — предупредил Лорис. — «Не позволяй неверно понятой лояльности привести тебя к гибели.»
«Не смей угрожать мне!» — огрызнулся Истелин. — «Я не стану предателем ни за должности, ни за деньги, ни даже за спасение собственной жизни. И я не пошевелю даже пальцем, чтобы помочь тебе в незаконном посвящении в епископы.»
«Я прошу Вас, Генри, будьте разумны,» — сказал Креода.
«О, я разумен. Я весьма разумен. И мне кажется, что есть единственная причина, по которой вы ищете у меня помощи в посвящении вашего меарского изменника. Вам нужны руки еще одного епископа, чтобы придать сделать его законным епископом, не так ли?»
Сузив злобные глаза, Лорис медленно покачал головой. — «Мне от Вас ничего не нужно , Истелин. Джудаель будет посвящен в епископы независимо от того, хотите Вы этого или нет.»
«Только не мной .»
«Если тебе нравится дерзить, то пусть так и будет,» — ответил Лорис. — «Но не думай, что твой отказ сделает посвящение Джудаеля невозможным. Не думаешь же ты, что я начал бы свой священный крестовый поход, если бы я не имел поддержки епископата воссоединенной Меары? Епископ Кашиенский и два странствующих епископов уже в Ратаркине, а через несколько дней вместе со свитой Леди Кайтрины сюда прибудут Лахлан и Калдер, так что мы у нас будет в два раза больше епископов, чем требуется для посвящения Джудаеля.
«В два раза больше предателей,» — возразил Истелин.
Глаза Лориса сузились. — «Вы все так же упрямы как всегда, Истелин. Думаю, что мне надоел этот разговор. Джудаель, позовите стражу. Отец Истелин отправляется в свое новое жилище.»
«В темницу?» — спросил Истелин, когда Джудаель поклонился и отправился исполнять приказание.
Лорис натянуто улыбнулся. — «Я еще не полностью утратил чувство пристойности, Генри. Из уважения к должности, которую, с технической точки зрения, ты пока занимаешь, тебя будут содержать в относительном комфорте, пока Джудаель не будет посвящен в епископы.» — Он подал вошедшим стражникам знак подождать у дверей. — «Однако, ради приличий я требую, чтобы ты снял свое епископское одеяние прежде чем отправишься в свое новое жилище. Мы не можем допустить порчу священного одеяния, если ты вздумаешь сопротивляться своему эскорту.»
Простое предположение, что стражники могут схватить его, пока он еще был одет для службы в алтаре, заставило Истелина похолодеть, но он знал, что угроза вполне реальна. Жесткий взгляд Лориса сразу убедил его в том, что никакого жилища, даже описанного Лорисом, не будет. Он медленно снял свою фиолетовую ризу с символами Пришествия и положил ее на ждущие руки Джудаеля, потом орарь, пояс, мантию и стихарь. Наконец он остался стоять перед ними одетым только в фиолетовую сутану, шлепанцы, и епископскую шапочку, сжимая на груди украшенное камнями распятие в молчаливом подтверждении своего вызова. Подошедший сзади стражник накинул ему на плечи подбитый мехом плащ, и Истелин удивленно кивнул в знак благодарности, когда он запахнул его поплотнее, спасаясь от холода.
«Епископ Истелин будет временно находиться с молодым Хозяином Транши,» — сказал Лорис капитану стражников. — «Пожалуйста, сопроводите его туда, обходясь с ним соответственно его поведению. Никаких посетителей. Ему дозволяется посещение храма, в отсутствие там других людей, дозволяется помогать парню и иметь при себе то, что может ему понадобиться. Теперь можете идти.»
Стражники двинулись к нему, но Истелин, не обращая на них внимания, деревянно прошел мимо Лориса и Креоды к алтарю и благоговейно поклонился. Когда он поднялся и направился к ожидавшей его страже, в нем чувствовалось достоинство, хотя внутри он холодел от страха, но стражники были так поражены внешним благородством человека, что следовали за ним скорее как свита, а не тюремный конвой. Он смог не шататься до тех пор, пока за ним не закрылась дверь тюремной камеры. Он не знал, сколько он простоял, оперевшись спиной о дверь, дрожа и борясь с тошнотой поражения, но он вдруг не заметил глаза, наблюдавшие за ним его из тени накрытого шкурами убого ложа рядом с огнем.
«Кто здесь?» — негромко позвал он.
«Простите, что я не встаю, чтобы поприветствовать Вас, Ваше Преосвященство,» — ответил молодой голос, — «но мои ребра болят, когда я много двигаюсь. Вы, должно быть, Епископ Истелин.»
«Да.»
Истелин осторожно подошел поближе. Детское лицо, высвеченное слабым огнем, оказалось гораздо моложе, чем он ожидал. Желто-коричневые глаза под посеревшей повязкой вокруг лба глядели на него с по-детски непосредственной прямотой, хотя рыжеватая полоска усов показывала, что ее обладатель немного старше чем показалось Истелину вначале — лет четырнадцати или пятнадцати. На светлой коже под глазами темнели круги. Было очевидно, что уже некоторое время парень жил, пересиливая боль.
«А Вы, наверное, молодой Хозяин Транши,» — сказал Истелин, приседая рядом с убогим ложем.
«Скорее последний Хозяин Транши, благодаря свите Лориса,» — ответил парень, выпрастывая руку из-под мехового покрывала и пытаясь улыбнуться. — «Друзья зовут меня Дугалом. Это место не кажется подходящим для формальностей.»
Истелин кратко пожал протянутую ему руку и тоже улыбнулся. — «Тогда я буду называть Вас Дугалом, поскольку, как мне кажется, нам суждено стать собратьями по несчастью. Они серьезно ранили Вас?»
«Я думаю, что мне досталось не столько от людей, сколько от лошадей,» — допустил Дугал, откидываясь на подушки с еле заметной гримасой боли. — «После того, как меня сбросили с моего пони, меня пару раз ударили и чуть было не растоптали. Люди же только ударили меня по голове. У меня сломано несколько ребер, но головные боли, кажется, слабеют. Какой сегодня день?»
«Пятое декабря,» — ответил Истелин. — «Канун Рождественского поста. Я могу посмотреть ваши травмы? Я не очень опытен в таких делах, но, может быть, смогу кое-что сделать.»
Дугал на мгновение закрыл глаза и слабо кивнул. — «Спасибо. Я могу сказать Вам, что надо делать. Меня учили как полевого врача, но не тому, как можно вылечить самого себя. Посмотрите. Сейчас хуже всего обстоит дело с ребрами.»
Дугал лежал под шкурами голым, его стройное туловище и конечности несли на себе такое количество старых шрамов, какое можно было бы ожидать у парня, обучавшегося военному искусству, но Истелин чуть не присвистнул, втянув воздух сквозь зубы, когда увидел огромный кровоподтек на левой стороне груди. Другой кровоподтек, багровевший на правом бедре, точно повторял рисунок подковы. Истелин мог даже различить отпечатки гвоздей, удерживавших подкову.
«Это выглядит гораздо хуже, чем есть на самом деле,» — сказал Дугал, слегка поглаживая кровоподтек правой рукой. — «Что, однако, не означает, что он не болит и что я не буду хромать в течение какого-то времени, но, по крайней мере, нога у меня не сломана. Если они дадут Вам какую-нибудь повязку, или если мы сможем сделать ее из чего-нибудь, мне будет нужно перевязать грудь. Без перевязки даже дыхание может быть мучительным, если я неловко повернусь. И кашель…»
Когда Дугал прижал обе руки к груди, чтобы осторожно вздохнуть, Истелин встревожился.
«А у Вас, часом, не пробито легкое?»
Дугал покачал головой и вздрогнул, накрывшись шкурой по пояс. — «Не думаю. Я не кашляю кровью. Хотя я бы многое отдал за ночь хорошего сна.»
«Лорис сказал, что я могу иметь лекарства,» — сказал Истелин. — «Может, у них найдется что-нибудь, что поможет Вам уснуть. Как Ваша голова? Есть какие-нибудь повреждения?»
Дугал вздрогнул, когда епископ сдвинул повязку на его голове и стал тихонько прикасаться к его рыжеватым волосам.
«Нет, и я не думаю, чтобы я не заметил какой-нибудь трещины. Просто голова болела, но сейчас немного отпустило.»
«Хорошо,» — Истелин слегка улыбнулся, поднявшись и выразительно посмотрев на дверь. — «Давайте посмотрим, что имел в виду Лорис, когда говорил о лекарствах.»
Часом позже Дугал, укутавшись плащом, осторожно сидел на стуле возле огня и чувствовал себя гораздо лучше чем со времени своего пленения. До сих пор он не мог глубоко дышать, но повязки, наложенные Истелином ему на грудь, поддерживали его ребра достаточно хорошо, чтобы боль сменилась нытьем в боку, и оно быстро уходило по мере того как он потягивал из кубка вино, в которое Истелин добавил кое-что из лекарств, следуя инструкциям Дугала.
«Это должно заставить меня проспать, по меньшей мере, всю ночь,» — сказал он епископу, сделав еще один глоток вина и сглотнув, чтобы избавиться от горького послевкусия от лекарства, подмешанного в вино. — «Если они дадут Вам еще, я бы хотел, чтобы Вы держали меня в сонном состоянии хотя бы еще один день и ночь. Я не люблю долго оставаться в столь беззащитном состоянии, но, к сожалению, сон и отдых остаются лучшими лекарствами для травм головы вроде моих.» — Он грустно вздохнул. — «Жаль, что здесь нет Келсона. Он бы мог…»
Он замолчал и украдкой поглядел на епископа, поняв, что он чуть было не сказал, и опасаясь, что даже такое упоминание о новообретенных способностях короля может задеть Истелина. К его ужасу, Истелин, казалось, догадался, о чем он собирался сказать.
«Он бы мог что?» — спросил епископ. — «Как-то помочь Вам своей магией?»
Дугал шумно сглотнул, стараясь остаться начеку. Вино и лекарства не только уменьшили его боль, но и развязали ему язык. Истелин, казалось, заслуживал доверия, но момент казался слишком неподходящим для того, чтобы обсуждать столь спорный вопрос с человеком, симпатии которого были неизвестны.
«Я… я не хотел задеть Вас, Ваше Преосвященство, но большинство духовенства в целом нетерпимо к… ну… магии. Пожалуйста забудьте, что я сказал.»
«А-а, так значит, его магия пугает Вас.»
«Я… Я предпочел бы не разговаривать об этом,» — прошептал Дугал, чувствуя себя в ловушке.
Истелин вскинул голову, затем, прежде чем наклониться к Дугалу, поглядел на запертую дверь.
«Почему нет?» — спросил он. — «Ты говорил про короля с таким чувством, как если бы вы были друзьями. Ты думаешь, что есть что-то плохое в его… давай назовем это „талантами“, если тебе не нравится слово „магия“?»
«Нет, не думаю,» — пробормотал Дугал.
«Значит, Вы не доверяете мне?» — продолжал настаивать Истелин. — «Вы уже доверили мне свою жизнь.»
«Свою, но не Келсона.»
«Я понимаю.»
Глаза епископа не отрывались от глаз Дугала, пока тот потягивал свое вино, и это заставляло Дугала беспокоиться все больше, но через несколько секунд Истелин вздохнул и, слегка улыбнувшись, поднял свой кубок в смиренном приветствии.
«Я не виню Вас в том, что Вы стараетесь прикрыть короля, сын мой, но почему бы Вам не позволить мне рассказать Вам, что я думаю насчет него? Я не могу доказать, что я говорю правду, но вы достаточно умны, чтобы самостоятельно сделать выводы. Меня не было в Дхассе, когда Лорис и мятежные епископы раскололи Курию, но как только я узнал об этом, я присоединился к королю. Я был с его армией в Дол Шайе. Именно я принес ему известие о том, что Лорис отлучил его от церкви и наложил Интердикт на королевство.»
Он снова вздохнул и продолжил. — «Сейчас я опять принял сторону короля. Лорис хочет, чтобы я помог ему посвятить Джудаеля в епископы Меары. Я отказался, и он, наверное, убьет меня за это. Я клянусь всем, что почитаю как святыни, что я не лгу, Дугал. Я не волнует, что король — Дерини; во всяком случае, меня это волнует с другой стороны чем Лориса. Мне кажется, что Келсон своими способностями делает только добрые дела. Или Вы хотите рассказать мне о чем-то противоположном?»
«Нет, конечно.»
Дугал посмотрел в мерцающий огонь и заставил себя сделать еще один глоток вина, хотя он знал, что станет еще более уязвимым для вопросов епископа. Он верил Истелину. И даже если епископ был не лучше чем остальные, окопавшиеся здесь, в Ратаркине, вряд ли можно было повредить репутации Келсона, рассказом о том, что он видел как король посредством магии усыпил раненого. За последние два года о нем ходили куда более плохие слухи, исходившие от гораздо более значимых людей, чем пятнадцатилетний лорд из Приграничья.
«Примерно две недели назад Келсон уехал из Кулди, чтобы неожиданно посетить одного из баронов,» — сказал Дугал, подбирая слова, — «а именно Брайса Трурилльского. Трурилл граничит с землями Транши, так что я ехал с трурилльским приграничным патрулем.» — Он поморщился. — «Да, надо сказать вот еще о чем, это, правда, совсем другая история. Те же самые люди, включая самого барона, встречали Лориса, когда он высадился на побережье неподалеку от замка моего отца неделей позже. Они, скорее всего, еще здесь, в Ратаркине.»
«Брайс Трурилльский поддерживает Лориса?»
В голосе Истелина звучало искреннее удивление и шок, что несколько ободрило Дугала.
«Да. Меня схватил сам Брайс. Он даже осмелился приставить кинжал мне к горлу.»
При этих словах Истелин тихонько присвистнул от удивления, а Дугал сделал еще один глоток вина, поморщившись от вкуса, который становился все более горьким по мере того как уровень вина в кубке приближался ко дну. Он чувствовал себя все свободнее по мере того, как лекарство потихоньку всасывалось в кровь.
«Так вот, когда король встретил нас две недели назад, мы дрались с бандой, промышлявшей кражей скота,» — Он остановился, чтобы зевнуть. — «После этого я должен был заниматься ранеными Один из наших парней был весьма плох. Келсон… усыпил его, чтобы я мог спокойно поработать над ним. Это было похоже на чудо.»
Глаза Истелина расширились как луна в полнолуние.
«Он исцелил его?
«Нет. Он только положил свою руку ему на лоб и усыпил его. Но он сказал, что генерал Морган и отец Дункан иногда могут исцелять.» — Дугал заставил себя посмотреть в глаза Истелину. — «В этом ведь не может быть зла, Ваше Преосвященство?»
«Нет,» — прошептал Истелин. — «Нет, сын мой, я не вижу в этом ничего плохого.»
Однако, казалось, что епископа обеспокоил его вопрос, и вскоре Истелин поднялся, чтобы помолиться. Встав у окна на колени, он перекрестился, затем склонил голову на руки и застыл. Дугал несколько минут смотрел на него, мысленно молясь о том, чтобы Истелин оказался тем, кем казался, но, поймав себя на том, что засыпает, он одним глотком допил остаток вина и опустился на свое ложе, морщась от горечи лекарства.