Страница:
«Я понимаю.»
Она медленно перевела взгляд на своего брата и безразлично уставилась в окно, опершись обеими руками на стекло и глядя на холмистую равнину за стенами Ремута, бело-бронзовую от заходящего солнца.
«Значит, у меня нет выбора,» — сказала она через несколько мгновений. — “Откажу я Вам или нет, мое семейство все равно обречено, как и моя страна. Мы выгодно расположены, но мы — маленькая страна по сравнению с Гвинеддом, и мы — люди, а не Дерини. Мы не можем сопротивляться могуществу повелителя-Дерини. Я давно об этом догадывалась. Наше дело было проиграно еще не начавшись, даже если моя мать не хочет признать этого. И я знаю, что часть моего семейства умрет, вне зависимости от того, что я сделаю. Они не сдадутся.»
«Тогда подумайте о своем народе,» — тихо сказал Келсон, вставая рядом с ней и желая, чтобы у него была возможность предложить ей что-то лучшее. — “Неужели быть средством для достижения мира столь ужасно? Неужели Вы не видите ничего хорошего в том, чтобы быть королевой?»
«Королевой, но не в своих землях…»
«Королевой страны, в которую входит Ваша собственная,» — поправил Келсон. — “И женой человека, который сделает все, что в его силах, чтобы сделать Вас счастливой.»
«В браке, заключенном в интересах государства и ради удобства, с врагом моей страны,» — ответила она, опустив глаза. — “Быть заложницей в игре династий и королей всегда было участью женщин.»
«Как и участью королей, миледи.»
Дрожа, Келсон снял свой перстень и, отложив его в сторону, опустился рядом с ней на одно колено. Он страстно хотел дотянуться до нее, коснуться хотя бы одной пряди ее блестящих волос, но он слишком нервничал и чувствовал присутствие Дункана, молча сидевшего справа от него, и лежащего у него на коленях Лльювелла, молчащего, но знающего обо всем, что происходит.
«Я… такой же заложник как и Вы, Сидана,» — продолжил он негромко. — “Отец Дункан может подтвердить, что я всегда мечтал о браке, основанном на любви, или, в крайнем случае, на страсти, но я всегда осознавал, что, когда я соберусь жениться, интересы династии должны стоять выше моих личных желаний.»
Он нервно прокашлялся. — “Но даже брак из государственных интересов может принести удовлетворение. Я не могу обещать, что Вы будете счастливы, выйдя за меня замуж. Но я даю Вам свое слово короля и мужчины, что я буду честен с Вами, и сделаю все, что смогу, чтобы стать добрым и нежным мужем, и буду молить Бога, чтобы со временем мы смогли полюбить друг друга. Может быть, это не все, чего Вы желали бы, и это не все, чего хотел бы я , но это все, что я могу предложить. Вы, по крайней мере, подумаете над моим предложением?»
Она долго не двигалась, и он был уверен, что она откажет ему. Вопреки благоразумию, он мысленно потянулся к ее разуму и обнаружил ее смятение: беспомощный гнев, смешавшийся с чувством долга и чести, и некоторое сострадание, которое дало ему повод для надежды.
Выйдя из ее разума, поскольку ее эмоции были слишком сильны, чтобы их можно было выдержать долгое время без ее просьбы и, тем более, без ее ведома., он поднял руку, чтобы погладить растрепавшуюся каштановую прядь, запутавшуюся в складках ее платья, и собрался упрашивать ее. Это прикосновение оказалось подобно молнии и поразило его настолько сильно, что он суть не ахнул. Он отдернул руку, как будто его ужалили, и, слегка покачнувшись, всмотрелся в ее лицо, видевшееся ему профилем на фоне темнеющего стекла. Он старался не думать о том, что настойчиво напоминало о себе в его разуме, но не мог сделать этого. Он знал, что если она все-таки откажет ему, то вне зависимости от того, что он говорил раньше, он снова рассмотрит возможность применения силы.
От самого себя его спасла Сидана. Она так и не посмотрела на него, но через несколько секунд ее руки безвольно упали.
«Я выйду за Вас замуж,» — прошептала она, и по ее щеке скатилась слеза.
Не осмеливаясь сказать что-нибудь, чтобы не заставить ее передумать, Келсон взял ее за руку и поцеловал ее, чувствуя как с поцелуем через него проходит новая волна облегчения и радости. Все равно, она почувствовала это. Когда он перевернул ее руку, чтобы прикоснуться губами к ее ладони, он почувствовал как она вздрогнула. Воодушевленный, он поднялся и неуклюже обратился к Дункану.
«Отец, Вы не засвидетельствуете согласие леди?»
Кивнув, Дункан переместил Лльювелла в сидячее положение и встал, кладя свою освященную руку на руки Келсона и Сиданы Лльювелл пошевелился и открыл глаза, но, казалось, это было все, на что он был способен.
«Вы планируете это на какой-нибудь конкретный день, Сир?»
«Через двенадцать дней после сегодняшнего дня, на Крещение.»
«Подходящий день для того, чтобы коронации королевы,» — тихо сказал Дункан, сочувственно улыбаясь дрожащей принцессе. — «Сидана Меарская, обещаешь ли ты и обязуешься по своей доброй воле и желанию заключить благородный брак с Келсоном Гвинеддским через двенадцать дней после сегодня, согласно обрядам нашей Святой Матери Церкви?»
Ее глаза наполнились слезами, но она сглотнула и быстро кивнула.
«Я обещаю и обязуюсь, и да поможет мне Бог.»
«Келсон Гвинеддский, обещаешь ли ты и обязуешься по своей доброй воле и желанию заключить благородный брак с Сиданой Меарской через двенадцать дней после сегодня, согласно обрядам нашей Святой Матери Церкви?»
«Я обещаю и обязуюсь, и да поможет мне Бог,» — уверенно сказал Келсон.
«Тогда я свидетельствую и подтверждаю, что согласно брачной договоренности между Сиданой Меарской и Келсоном Гвинеддским, они соединятся в священном супружестве через двенадцать дней после сегодня, согласно обрядам нашей Святой Матери Церкви. О браке будет объявлено завтра. Достигнутые договоренности считаются такими же обязывающими как брачные клятвы, и не могут быть расторгнуты.» — Он осенил крестным знамением их руки, соединенные вместе. — “Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.»
Услышав это, она отдернула руку, отвернулась и, зарыдав, опустилась на кушетку возле окна. Келсон хотел было успокоить ее, но Дункан покачал головой и позвал Мерод и Риченду, и, прежде чем выйти из комнаты вместе с Лльювеллом и Келсоном, вкратце рассказал о том, что случилось. Оцепенелого Лльювелла он поручил заботам стражника, чтобы того отвели в его жилище.
Келсона он проводил обратно в королевские апартаменты, где его ждали Морган, Дугал и Найджел. Затем он и Келсон рассказали им о достигнутом соглашении, и король распорядился начать приготовления.
Глава 19
Следующие полторы недели Келсон избегал любых встреч со своей будущей невестой, надеясь, что время поможет ей принять то, что они оба должны сделать, с меньшей болью. Продолжавшееся присутствие Риченды оказалось удачным, поскольку Сидана явно предпочитала ее общество обществу любой другой придворной дамы, несмотря на то, что всем было известно, что Риченда была женой Дерини. Келсон не спрашивал, пыталась ли Риченда помочь их отношениям каким-нибудь сверхъестественным путем; ему было достаточно того, что его сватовство обошлось без применения его способностей Дерини.
В любом случае, Риченда смогла справиться с этим, и припадки почти истеричного плача Сиданы постепенно сменились каменной стойкостью, покорным послушанием и даже застенчивой радостью, когда свадебные одежды были скроены и примерены, и Риченда начала осторожно рассказывать своей юной подопечной о привилегиях и обязанностях, которые вскоре у нее появятся. Единственное серьезное происшествие случилось в середине недели, когда приватная встреча Сиданы и ее брата закончилась криками и приступам плача. Узнав об этом, Келсон запретил все дальнейшие контакты с братом до конца дня, на который была назначена свадьба, и попросил, чтобы в оставшееся до свадьбы время Риченда оставалась с принцессой днем и ночью. Морган грустил о том, что его ложе пустует, но изменения, происходившие в Сидане, были столь значительны, что он посчитал такую жертву стоящей. Однажды, когда он проходил мимо солярия королевы, он даже услышал как Сидана пела с Ричендой. Когда он рассказал об этом Келсону, тот весь вечер просто светился.
По мере приближения Крещенской ночи, продолжались и приготовления на военном и церковном фронтах. Наутро после Рождества архиепископы сделали следующий шаг для того, чтобы опустить Лориса на колени, расширив отлучение мятежных епископов и королевского семейства Меары до полного отлучения всей Меары. Келсон сомневался в долгосрочной пользе этой меры, поскольку было очень маловероятно, что Лорис подчинится этому, но он разрешил отправить извещение об этом вместе с формальным объявлением войны с наступлением весны. Дабы соблюсти правила приличия, он также сообщил о своих намерениях в отношении Сиданы: просто официальная копия объявления о браке, сделанного в Ремуте тем же утром, засвидетельствованная почти дюжиной епископов и лордов, как и женихом и невестой. У меарцев не было ни единого шанса помешать свадьбе, поскольку никто не мог успеть доехать до Ратаркина и вернуться прежде, чем свадьба состоялась бы; что же касается остального, то все решится весной.
«Ее родители, наверное, предпочли бы, чтобы она была мертва,» — мрачно сказал Келсон, потягивая дорогое фианнское вино вместе с самыми близкими друзьями в ночь накануне свадьбы. — “Может быть, она тоже. Я думаю, что Лльювелл думает так же. Я уверен, он жалеет, что я жив.»
Дугал, на котором выпитое за вечер сказалось гораздо сильнее, чем на короле, покачал головой и хихикнул, усиленно подмигивая Моргану и Дункану.
«Конечно , Лльювеллу жаль, что Вы не мертвы, Сир,» — сказал он. — “Лльювелл — ее брат. Какой брат когда-либо подумает, что кто-то другой может быть достоин его сестры?»
«Однажды моя сестра нашла себе достойного,» — ответил с грустной, задумчивой улыбкой Морган, глядя поверх своего кубка на Дункана.
Это замечание удивило обоих парней — и Дугала, который не имел понятия, о чем говорит Морган, и Келсона, который слишком хорошо знал об этом. Когда Келсон опустил глаза, явно опечаленный воспоминаниями, Дугал перевел озадаченный взгляд на Дункана, который вздохнул и приподнял свою чашу.
«За Кевина и Бронвин, соединившихся навечно.»
Он поморщился и осушил свой кубок, не глядя, как Морган и Келсон пьют вслед за ним. Дугал, еще более заинтригованный, обернулся к Келсону.
«Они умерли или как?» — прошептал он, мгновенно протрезвев.
Келсон откинулся на спинку стула и закрыл глаза. — «Или как.»
«Что это значит?» — настаивал Дугал. — «Они были… Дерини?»
Вздохнув, Морган поднял кувшин с вином и, избегая взглядов остальных, снова осторожно наполнил кубки.
«Бронвин была. Она была моей единственной сестрой. Кевин был единокровный брат Дункана, но человек. А при дворе герцога Джареда был молодой архитектор по имени Риммель, который увлекся Бронвин, но в то время никто об этом не знал, и тем более — сама Бронвин. В общем, Риммель дико ревновал к Кевину. За два дня до того, как Бронвин и Кевин должны были пожениться, Риммель, по всей видимости, решил устранить своего конкурента.»
«Вы хотите сказать, что он убил Кевина?» — выдохнул Дугал.
Морган замер с кувшином вина в руке и невидящим взглядом посмотрел на огонь.
«Нет… не совсем так,» — сказал он, немного помолчав. — “Он заполучил от старой ведьмы, жившей на холмах, любовный талисман. Она сказала ему, что талисман заставит Бронвин разлюбить Кевина и полюбить его. Но талисман был плохо сделан. Произошел откат энергии. Бронвин… попыталась прикрыть Кевина. Они оба погибли.»
«Какой кошмар!»
Еще раз вздохнув, Морган тряхнул головой и продолжил наливать вино королю, явно пытаясь изменить общий настрой.
«Извини. Я думал, что все знают. И я прошу Вас, мой принц, извинить меня.» — Он поставил кувшин на камин и поглядел на Келсона. — “Вряд ли это подходящий разговор для вечера накануне Вашей свадьбы. Нам стоило бы поговорить о менее несчастных союзах: Ваши тетя и дядя, Ваши родители…»
«Может быть, Ваш собственный брак?» — спросил Келсон со слабой улыбкой, его губы были красными от вина, которого он только что хорошенько отхлебнул.
Когда Морган заколебался, на лице его мелькнули не поддающиеся прочтению эмоции, а Дункан вежливо хмыкнул, Дугал пьяно хихикнул и приветственно поднял свой кубок, пошатываясь при этом.
«Вот, вот, Ваше Сиятельство! Вы — единственный из нас, кто женат. Расскажите моему девственному брату, чего ему ждать от первой брачной ночи!»
«Я… сомневаюсь, что нашему государю нужны какие-то серьезные инструкции в этом вопросе,» — сказал Морган после небольшой паузы, подозревая, что Келсону они могут понадобиться, но не желая обсуждать слишком интимные подробности в присутствии более опытных людей, которые к тому же немало выпили.
«Но суть брака — не в первой брачной ночи,» — продолжил он, — «а в том, что происходит позже. Я подозреваю, что брак Келсона будет похож в этом отношении на любой другой брак. Вне зависимости от того, насколько он и его невеста будут заботиться друг о друге — дай Бог, чтобы действительно полюбили друг друга — у них будут хорошие дни… и дни, не слишком удачные.» — Он пожал плечами и улыбнулся. — “Он сам разберется.»
Келсон удивленно посмотрел на него. — “Это что, голос опыта, Аларик?» — тихо сказал он. — “Странно, но мне никогда не приходило в голову, что Вы и Риченда не были безумно счастливы. Вы казались так сильно влюбленными…»
«И мы все еще влюблены,» — сказал Морган, задумчиво поднимая брови. — “Но это не значит, что никаких проблем не возникает. Келсон, она — умная, настойчивая женщина, а я… наверное, я — самый упрямый человек, какого Вы когда-нибудь можете повстречать. Я не хотел бы обманывать Вас и говорить, что у нас не бывало дурных дней, но могу Вас уверить, что ночи наши почти всегда превосходны.»
«Готов поспорить, что так оно и есть,» — хихикнул Дугал, приветствующе подняв чашу, когда Келсон удивленно посмотрел на него. — “Я слышал про Вашу жену, Ваше Сиятельство!»
«Правда? »
Сухой, оскорбленный тон Моргана был несерьезен, поскольку он знал, что слова Дугала означали не то, как они прозвучали, но испуганным выражением лица парня, осознавшего что он сказал, нельзя было не воспользоваться. Пусть он лучше узнает о последствиях выпивки в компании друзей, а не среди незнакомцев, которые могли бы оскорбиться на самом деле, и Бог знает, к чему это могло бы привести.
«Ваше Сиятельство, извините!» — сумел прошептать парень, его глаза расширились настолько, что Морган задумался, а видит ли тот хоть что-нибудь вокруг. — “Я имел в виду…»
«Что Вы имели в виду, граф Траншский?» — негромко спросил Морган. — «Что моя жена красива?»
«Да! И все !»
Прямо у них на глазах Дугал позеленел, причем столь быстро, что даже сам был застигнут врасплох.
«Кажется, я перепил!» — смог прохрипеть он, пошатнувшись, и, спотыкаясь, выбежал из комнаты, чтобы исчезнуть в гардеробной, откуда вскоре раздались звуки рвоты. Келсон, не менее пьяный чем Дугал, но все-таки державший себя в руках, подавил смущенное хихиканье и икнул.
«П-п-пардон. Я не должен смеяться. Думаю, что я тоже перебрал. Кто-нибудь, посмотрите, как он там.»
«Я пойду,» — сказал Дункан, вставая, чтобы присмотреть за несчастным Дугалом.
Морган оглянулся на выходящего епископа, затем опять перевел взгляд на все еще хихикающего короля.
«Вы уверены, что с Вами все в порядке?» — спросил он Келсона.
Келсон покачал головой и закрыл глаза, прижимая ко лбу прохладный кубок.
«Нет. Я чертовски боюсь завтрашнего дня. Я женюсь , Аларик! А я ей даже не нравлюсь . Что я делаю?»
«Вы нашли лучший способ решить проблему, как и всегда в вопросах, с которыми имеете дело,» — ответил Морган. — “Что же касается того, нравитесь Вы ей или нет, то почему бы не дать ей шанс, прежде чем говорить, что Вы ей не нравитесь? Вы убедитесь, что она сильно изменилась с того дня, когда Вы видели ее прошлый раз. А Вы уже признали, что она привлекательна. Пусть это сработает. Влюбиться вовсе не сложно. Я влюблялся много раз.»
Келсон фыркнул и открыл глаза. — “Я знаю про один раз… что с Вами произошло? Аларик, что, между Вами и Ричендой что-то не так? Может, я чем-нибудь… что за чушь я несу!» — Он еще раз быстро отхлебнул из своего кубка и посмотрел на удивленного Моргана. — “Ну вот, я, перепуганный предстоящей женитьбой, спрашиваю взрослого женатого человека могу ли я чем-нибудь помочь ему . Да я пьян как Дугал!»
«Нет, если Вы имели в виду то, что сказали,» — ответил Морган, задумчиво глядя на короля.
«Что я пьян? А… что я хочу помочь,» — ответил Келсон, повторяя терпеливый кивок Моргана.
«Да».
«Очень хорошо. Что?»
«Что?»
«Что Вы хотите, чтобы я сделал, чтобы помочь Вам?» — сказал Келсон, делая свободной рукой жест, торопящий Моргана. — “Давайте, говорите.»
С коротким, решительным вздохом Морган наклонился ближе, обеими руками поигрывая кубком, и пристально посмотрел на короля.
«Я бы хотел, чтобы Риченда осталась при дворе, когда весной мы начнем войну.»
«Вы имеете в виду здесь, в Ремуте?»
«Да».
«А как насчет детей? Они все еще в Короте?»
«Я могу привезти их сюда, как только позволит погода. Зимой им там будет лучше. Мать Дерри стала их гувернанткой. И мои люди в любом случае справятся с делами.»
Келсон поморщился, явно будучи не в силах следовать за логикой Моргана.
«Значит, весной дети присоединятся здесь к Риченде и останутся здесь на время всей кампании. Я все еще не понимаю зачем.»
«Ну, с одной стороны, как Вам хорошо известно, ваша будущая королева подружилась с моей женой,» — ответил Морган. — “Это само по себе является достаточным поводом. Кроме того, она может помогать Вашей тете. Мерод придется принять на себя обязанности смотрителя замка, а ведь она ждет еще одного ребенка; а пока Вы не будете уверены, что Сидана полностью лояльна Вам, Вы не сможете доверить эти обязанности ей.»
Келсон глубокомысленно кивнул. — “Вы правы. И я уверен, что тетя Мерод будет рада компании Риченды. Но разве во время Вашего отсутствия Риченда не будет нужна в Короте?»
Морган склонил голову и потеребил ножку его кубка, отчаянно желая, чтобы это было так.
«Нет,» — прошептал он.
«Нет? Но ведь она — Ваша герцогиня. Кто еще может управлять делами, когда Вы так долго отсутствуете?»
«Не бывшая жена изменника,» — спокойно сказал Морган.
«Что? »
«Они не доверяют ей, Келсон. Я думаю, что хотят добра, но мне кажется, они боятся, что она предаст меня. Может быть, они думают, что она может мстить мне за смерть Брэна.»
«Но Брэна убил я … и отчасти именно для того, чтобы никто не мог сказать, что Вы убили Брэна, чтобы заполучить его жену.»
Морган вздохнул. — “Я знаю. Но есть кое-что еще. Хиллари говорит, что их беспокоит то, что она является одним из опекунов Брендана, и, если со мной что-нибудь случится, то Корвин и Марли будут в ее распоряжении до тех пор, пока не вырастут Брендан и Бриони. И если она решит предать Вас …»
«Аларик, это безумие!» — выпалил Келсон. — “Она верна и Вам и мне! Она никогда не предаст никого из нас! Должно быть какое-то другое объяснение.» — Он задумался. — “Думаю, что это вина Хамильтон и Хиллари, которые не желают терять власть, которую они имели все эти годы, пока Вы были неженаты. Вряд ли можно винить их за то, что они ревнуют.»
Морган покачал головой. — “Хотел бы я, мой принц, чтобы все было настолько просто. На самом деле, она очень понравилась Хамильтону и Хиллари. Они удивлены так же, как и я. Но некоторые из их офицеров отказались подчиняться и сказали, что они не могут ручаться за поведение людей, если я возложу ответственность за нее, и что-то пойдет не так, даже если она будет не при чем.» — Он вздохнул. — “Поэтому я не дал ей никаких полномочий и не мог заставить себя объяснить ей почему. Это выглядело бы так, как будто я соглашаюсь с ними.»
Слушая Моргана, Келсон быстро трезвел, а когда тот закончил, отставил свой кубок в сторону с гримасой отвращения.
«Вам надо было рассказать мне об этом раньше.»
«Я не хотел беспокоить Вас. Пока не умер Карстен Меарский и все закрутилось, я думал, что проведу всю зиму дома и смогу разобраться с происходящим. А теперь похоже, что я не смогу оказаться дома раньше чем в конце лета. Я не знал, что она приедет на Рождественский прием при дворе, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, я доволен, что она это сделала. Ремут — самое подходящее место для нее, пока я не разберусь.»
«И все-таки Вы должны были рассказать мне. Дункан знает об этом?»
«Нет. Больше никто.» — Он замолчал, заметив появившегося в дверях гардеробной Дункана, поддерживающего ослабевшего и стонущего Дугала.
«С ним все будет в порядке,» — усмехаясь сказал Дункан, помогая Дугалу пересечь комнату и помогая ему осторожно усесться на прежнее место. — “Он уже не так пьян, как несколько минут назад, не так ли, сын мой? Я думаю, он получил хороший урок.»
«Да. Больше никогда,» — несчастно кивнул головой Дугал. — “А что это было за вино? Я никогда не чувствовал себя настолько ужасно.»
Морган лениво поднял кубок и понюхал его содержимое. — «Красное фианнское. Оно, на самом деле, неплохое. Голова болит?»
«Как будто в голове у меня кузница,» — пробормотал Дугал, закрывая глаза ладонью и откидывая голову на спинку стула. — “Я умираю.»
Дункан, небрежно взгромоздясь на подлокотник стула Дугала, положил одну руку ему на затылок и стал массировать основание черепа, положив вторую руку ему на плечо; Дугал вздохнул и расслабился. Морган, догадавшись, что делает Дункан, и чего Дугал не замечал, поглядел на Келсона и приготовился и дальше отвлекать внимание Дугала. По крайней мере, Дугал мог извлечь кое-какую пользу из этого вечера.
«Ну, я думаю, что это чувство нам всем хорошо знакомо,» — сказал он с улыбкой, мысленно сообщая королю о своих намерениях. — “Вдобавок, красное вино — страшная вещь. Я помню, как однажды в Дженнан Вейл мы с Дерри — это было задолго до того как Вы, Келсон, стали королем — так набрались местным вином, что я думал, что нам обоим придет конец. Хотя Дерри действительно умеет пить. Он вскочил на стол и пел…»
Он болтал еще несколько минут, наблюдая вместе с Келсоном, как Дугал все сильнее расслабляется под воздействием Дункана, руки его медленно опускаются ему на колени, складки на лбу разглаживаются, и он засыпает. Еще через несколько минут Дункан слегка передвинул руку, чтобы накрыть ею закрытые глаза Дугала. Взглянув на Моргана и Келсона, он усмехнулся.
«Неплохо сделано. Он не совсем под контролем, но спит. Я не хотел слишком сильно полагаться на удачу. Его экраны все еще на месте. И если ему казалось, что у него болела голова, давайте посмотрим, что он скажет утром!»
«Я бы предпочел не думать об этом,» — пробормотал Келсон.
«Ну, у Вас есть выбор,» — сказал Морган, откидываясь на спинку своего стула и, усмехнувшись, отставил свой кубок в сторону. — “Одним из побочных эффектов дара целительства является способность облегчить следующее утро. Мы, наверное, могли бы помочь и Дугалу тоже, но, из-за того, что нам надо обходить его экраны, это — гораздо тяжелее. Может быть, это послужит для него стимулом научиться опускать их.»
«Я надеюсь, что это произойдет скоро!» — пробормотал Келсон. Вздохнув, он встал и пригладил рукой волосы. — “А сейчас, я думаю, нам всем надо немного поспать. Дункан, не могли бы Вы перенести Дугала в мою комнату; моя кровать более чем достаточна для двоих, по меньшей мере, до наступления завтрашней ночи, и надеюсь, что Вы и Аларик сможете облегчить мои страдания.»
Слегка пошатываясь, но отказавшись от предложенной Морганом помощи, король проследовал в спальню и сбросил одежду.
«Аларик, позаботьтесь, чтобы все было в порядке, когда я проснусь,» — прошептал он, когда он улегся, и Морган присел возле него. — «Пожалуйста».
«Закройте глаза и спите, мой принц,» — мягко сказал Морган.
Когда Келсон повиновался, он вошел в транс и положил руку на лоб Келсона, касаясь большим и средним пальцем закрытых век и нежно соединяя свое сознание с сознанием короля. Спустя несколько мгновений Дункан вошел с ним в связь, и два Дерини начали постепенно исцелять короля, успокаивая его душу разум, как и тело.
Крещенский рассвет был холодным, но ясным, и вполне подходящим для королевского бракосочетания. Вскоре после рассвета Морган уже занялся немногими остающимися деталями, которые должны были быть урегулированы до начала свадебной процессии, которая пойдет от Ремутского замка до собора. Он не возражал вставать рано, поскольку его кровать все равно была пуста, пусть и по существенной причине. Риченда провела всю ночь с нервничающей королевской невестой. За два часа до начала свадебной церемонии, он, направляясь по коридору к жилищу Келсона, столкнулся с Дунканом, шедшим ему навстречу.
«Как он?» — спросил Морган, когда они вдвоем двинулись по коридору.
Дункан улыбнулся. — «Неплохо. Он только что исповедался… и он такой нервный, каким я его никогда не видел… но он в хорошем расположении духа. Пожалуй, самым подходящим словом, чтобы описать его состояние, будет „надеющийся“.
Она медленно перевела взгляд на своего брата и безразлично уставилась в окно, опершись обеими руками на стекло и глядя на холмистую равнину за стенами Ремута, бело-бронзовую от заходящего солнца.
«Значит, у меня нет выбора,» — сказала она через несколько мгновений. — “Откажу я Вам или нет, мое семейство все равно обречено, как и моя страна. Мы выгодно расположены, но мы — маленькая страна по сравнению с Гвинеддом, и мы — люди, а не Дерини. Мы не можем сопротивляться могуществу повелителя-Дерини. Я давно об этом догадывалась. Наше дело было проиграно еще не начавшись, даже если моя мать не хочет признать этого. И я знаю, что часть моего семейства умрет, вне зависимости от того, что я сделаю. Они не сдадутся.»
«Тогда подумайте о своем народе,» — тихо сказал Келсон, вставая рядом с ней и желая, чтобы у него была возможность предложить ей что-то лучшее. — “Неужели быть средством для достижения мира столь ужасно? Неужели Вы не видите ничего хорошего в том, чтобы быть королевой?»
«Королевой, но не в своих землях…»
«Королевой страны, в которую входит Ваша собственная,» — поправил Келсон. — “И женой человека, который сделает все, что в его силах, чтобы сделать Вас счастливой.»
«В браке, заключенном в интересах государства и ради удобства, с врагом моей страны,» — ответила она, опустив глаза. — “Быть заложницей в игре династий и королей всегда было участью женщин.»
«Как и участью королей, миледи.»
Дрожа, Келсон снял свой перстень и, отложив его в сторону, опустился рядом с ней на одно колено. Он страстно хотел дотянуться до нее, коснуться хотя бы одной пряди ее блестящих волос, но он слишком нервничал и чувствовал присутствие Дункана, молча сидевшего справа от него, и лежащего у него на коленях Лльювелла, молчащего, но знающего обо всем, что происходит.
«Я… такой же заложник как и Вы, Сидана,» — продолжил он негромко. — “Отец Дункан может подтвердить, что я всегда мечтал о браке, основанном на любви, или, в крайнем случае, на страсти, но я всегда осознавал, что, когда я соберусь жениться, интересы династии должны стоять выше моих личных желаний.»
Он нервно прокашлялся. — “Но даже брак из государственных интересов может принести удовлетворение. Я не могу обещать, что Вы будете счастливы, выйдя за меня замуж. Но я даю Вам свое слово короля и мужчины, что я буду честен с Вами, и сделаю все, что смогу, чтобы стать добрым и нежным мужем, и буду молить Бога, чтобы со временем мы смогли полюбить друг друга. Может быть, это не все, чего Вы желали бы, и это не все, чего хотел бы я , но это все, что я могу предложить. Вы, по крайней мере, подумаете над моим предложением?»
Она долго не двигалась, и он был уверен, что она откажет ему. Вопреки благоразумию, он мысленно потянулся к ее разуму и обнаружил ее смятение: беспомощный гнев, смешавшийся с чувством долга и чести, и некоторое сострадание, которое дало ему повод для надежды.
Выйдя из ее разума, поскольку ее эмоции были слишком сильны, чтобы их можно было выдержать долгое время без ее просьбы и, тем более, без ее ведома., он поднял руку, чтобы погладить растрепавшуюся каштановую прядь, запутавшуюся в складках ее платья, и собрался упрашивать ее. Это прикосновение оказалось подобно молнии и поразило его настолько сильно, что он суть не ахнул. Он отдернул руку, как будто его ужалили, и, слегка покачнувшись, всмотрелся в ее лицо, видевшееся ему профилем на фоне темнеющего стекла. Он старался не думать о том, что настойчиво напоминало о себе в его разуме, но не мог сделать этого. Он знал, что если она все-таки откажет ему, то вне зависимости от того, что он говорил раньше, он снова рассмотрит возможность применения силы.
От самого себя его спасла Сидана. Она так и не посмотрела на него, но через несколько секунд ее руки безвольно упали.
«Я выйду за Вас замуж,» — прошептала она, и по ее щеке скатилась слеза.
Не осмеливаясь сказать что-нибудь, чтобы не заставить ее передумать, Келсон взял ее за руку и поцеловал ее, чувствуя как с поцелуем через него проходит новая волна облегчения и радости. Все равно, она почувствовала это. Когда он перевернул ее руку, чтобы прикоснуться губами к ее ладони, он почувствовал как она вздрогнула. Воодушевленный, он поднялся и неуклюже обратился к Дункану.
«Отец, Вы не засвидетельствуете согласие леди?»
Кивнув, Дункан переместил Лльювелла в сидячее положение и встал, кладя свою освященную руку на руки Келсона и Сиданы Лльювелл пошевелился и открыл глаза, но, казалось, это было все, на что он был способен.
«Вы планируете это на какой-нибудь конкретный день, Сир?»
«Через двенадцать дней после сегодняшнего дня, на Крещение.»
«Подходящий день для того, чтобы коронации королевы,» — тихо сказал Дункан, сочувственно улыбаясь дрожащей принцессе. — «Сидана Меарская, обещаешь ли ты и обязуешься по своей доброй воле и желанию заключить благородный брак с Келсоном Гвинеддским через двенадцать дней после сегодня, согласно обрядам нашей Святой Матери Церкви?»
Ее глаза наполнились слезами, но она сглотнула и быстро кивнула.
«Я обещаю и обязуюсь, и да поможет мне Бог.»
«Келсон Гвинеддский, обещаешь ли ты и обязуешься по своей доброй воле и желанию заключить благородный брак с Сиданой Меарской через двенадцать дней после сегодня, согласно обрядам нашей Святой Матери Церкви?»
«Я обещаю и обязуюсь, и да поможет мне Бог,» — уверенно сказал Келсон.
«Тогда я свидетельствую и подтверждаю, что согласно брачной договоренности между Сиданой Меарской и Келсоном Гвинеддским, они соединятся в священном супружестве через двенадцать дней после сегодня, согласно обрядам нашей Святой Матери Церкви. О браке будет объявлено завтра. Достигнутые договоренности считаются такими же обязывающими как брачные клятвы, и не могут быть расторгнуты.» — Он осенил крестным знамением их руки, соединенные вместе. — “Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.»
Услышав это, она отдернула руку, отвернулась и, зарыдав, опустилась на кушетку возле окна. Келсон хотел было успокоить ее, но Дункан покачал головой и позвал Мерод и Риченду, и, прежде чем выйти из комнаты вместе с Лльювеллом и Келсоном, вкратце рассказал о том, что случилось. Оцепенелого Лльювелла он поручил заботам стражника, чтобы того отвели в его жилище.
Келсона он проводил обратно в королевские апартаменты, где его ждали Морган, Дугал и Найджел. Затем он и Келсон рассказали им о достигнутом соглашении, и король распорядился начать приготовления.
Глава 19
Веселое сердце — благотворно, как врачевство, а унылый дух сушит кости.
Притчи Соломоновы 17:22
Следующие полторы недели Келсон избегал любых встреч со своей будущей невестой, надеясь, что время поможет ей принять то, что они оба должны сделать, с меньшей болью. Продолжавшееся присутствие Риченды оказалось удачным, поскольку Сидана явно предпочитала ее общество обществу любой другой придворной дамы, несмотря на то, что всем было известно, что Риченда была женой Дерини. Келсон не спрашивал, пыталась ли Риченда помочь их отношениям каким-нибудь сверхъестественным путем; ему было достаточно того, что его сватовство обошлось без применения его способностей Дерини.
В любом случае, Риченда смогла справиться с этим, и припадки почти истеричного плача Сиданы постепенно сменились каменной стойкостью, покорным послушанием и даже застенчивой радостью, когда свадебные одежды были скроены и примерены, и Риченда начала осторожно рассказывать своей юной подопечной о привилегиях и обязанностях, которые вскоре у нее появятся. Единственное серьезное происшествие случилось в середине недели, когда приватная встреча Сиданы и ее брата закончилась криками и приступам плача. Узнав об этом, Келсон запретил все дальнейшие контакты с братом до конца дня, на который была назначена свадьба, и попросил, чтобы в оставшееся до свадьбы время Риченда оставалась с принцессой днем и ночью. Морган грустил о том, что его ложе пустует, но изменения, происходившие в Сидане, были столь значительны, что он посчитал такую жертву стоящей. Однажды, когда он проходил мимо солярия королевы, он даже услышал как Сидана пела с Ричендой. Когда он рассказал об этом Келсону, тот весь вечер просто светился.
По мере приближения Крещенской ночи, продолжались и приготовления на военном и церковном фронтах. Наутро после Рождества архиепископы сделали следующий шаг для того, чтобы опустить Лориса на колени, расширив отлучение мятежных епископов и королевского семейства Меары до полного отлучения всей Меары. Келсон сомневался в долгосрочной пользе этой меры, поскольку было очень маловероятно, что Лорис подчинится этому, но он разрешил отправить извещение об этом вместе с формальным объявлением войны с наступлением весны. Дабы соблюсти правила приличия, он также сообщил о своих намерениях в отношении Сиданы: просто официальная копия объявления о браке, сделанного в Ремуте тем же утром, засвидетельствованная почти дюжиной епископов и лордов, как и женихом и невестой. У меарцев не было ни единого шанса помешать свадьбе, поскольку никто не мог успеть доехать до Ратаркина и вернуться прежде, чем свадьба состоялась бы; что же касается остального, то все решится весной.
«Ее родители, наверное, предпочли бы, чтобы она была мертва,» — мрачно сказал Келсон, потягивая дорогое фианнское вино вместе с самыми близкими друзьями в ночь накануне свадьбы. — “Может быть, она тоже. Я думаю, что Лльювелл думает так же. Я уверен, он жалеет, что я жив.»
Дугал, на котором выпитое за вечер сказалось гораздо сильнее, чем на короле, покачал головой и хихикнул, усиленно подмигивая Моргану и Дункану.
«Конечно , Лльювеллу жаль, что Вы не мертвы, Сир,» — сказал он. — “Лльювелл — ее брат. Какой брат когда-либо подумает, что кто-то другой может быть достоин его сестры?»
«Однажды моя сестра нашла себе достойного,» — ответил с грустной, задумчивой улыбкой Морган, глядя поверх своего кубка на Дункана.
Это замечание удивило обоих парней — и Дугала, который не имел понятия, о чем говорит Морган, и Келсона, который слишком хорошо знал об этом. Когда Келсон опустил глаза, явно опечаленный воспоминаниями, Дугал перевел озадаченный взгляд на Дункана, который вздохнул и приподнял свою чашу.
«За Кевина и Бронвин, соединившихся навечно.»
Он поморщился и осушил свой кубок, не глядя, как Морган и Келсон пьют вслед за ним. Дугал, еще более заинтригованный, обернулся к Келсону.
«Они умерли или как?» — прошептал он, мгновенно протрезвев.
Келсон откинулся на спинку стула и закрыл глаза. — «Или как.»
«Что это значит?» — настаивал Дугал. — «Они были… Дерини?»
Вздохнув, Морган поднял кувшин с вином и, избегая взглядов остальных, снова осторожно наполнил кубки.
«Бронвин была. Она была моей единственной сестрой. Кевин был единокровный брат Дункана, но человек. А при дворе герцога Джареда был молодой архитектор по имени Риммель, который увлекся Бронвин, но в то время никто об этом не знал, и тем более — сама Бронвин. В общем, Риммель дико ревновал к Кевину. За два дня до того, как Бронвин и Кевин должны были пожениться, Риммель, по всей видимости, решил устранить своего конкурента.»
«Вы хотите сказать, что он убил Кевина?» — выдохнул Дугал.
Морган замер с кувшином вина в руке и невидящим взглядом посмотрел на огонь.
«Нет… не совсем так,» — сказал он, немного помолчав. — “Он заполучил от старой ведьмы, жившей на холмах, любовный талисман. Она сказала ему, что талисман заставит Бронвин разлюбить Кевина и полюбить его. Но талисман был плохо сделан. Произошел откат энергии. Бронвин… попыталась прикрыть Кевина. Они оба погибли.»
«Какой кошмар!»
Еще раз вздохнув, Морган тряхнул головой и продолжил наливать вино королю, явно пытаясь изменить общий настрой.
«Извини. Я думал, что все знают. И я прошу Вас, мой принц, извинить меня.» — Он поставил кувшин на камин и поглядел на Келсона. — “Вряд ли это подходящий разговор для вечера накануне Вашей свадьбы. Нам стоило бы поговорить о менее несчастных союзах: Ваши тетя и дядя, Ваши родители…»
«Может быть, Ваш собственный брак?» — спросил Келсон со слабой улыбкой, его губы были красными от вина, которого он только что хорошенько отхлебнул.
Когда Морган заколебался, на лице его мелькнули не поддающиеся прочтению эмоции, а Дункан вежливо хмыкнул, Дугал пьяно хихикнул и приветственно поднял свой кубок, пошатываясь при этом.
«Вот, вот, Ваше Сиятельство! Вы — единственный из нас, кто женат. Расскажите моему девственному брату, чего ему ждать от первой брачной ночи!»
«Я… сомневаюсь, что нашему государю нужны какие-то серьезные инструкции в этом вопросе,» — сказал Морган после небольшой паузы, подозревая, что Келсону они могут понадобиться, но не желая обсуждать слишком интимные подробности в присутствии более опытных людей, которые к тому же немало выпили.
«Но суть брака — не в первой брачной ночи,» — продолжил он, — «а в том, что происходит позже. Я подозреваю, что брак Келсона будет похож в этом отношении на любой другой брак. Вне зависимости от того, насколько он и его невеста будут заботиться друг о друге — дай Бог, чтобы действительно полюбили друг друга — у них будут хорошие дни… и дни, не слишком удачные.» — Он пожал плечами и улыбнулся. — “Он сам разберется.»
Келсон удивленно посмотрел на него. — “Это что, голос опыта, Аларик?» — тихо сказал он. — “Странно, но мне никогда не приходило в голову, что Вы и Риченда не были безумно счастливы. Вы казались так сильно влюбленными…»
«И мы все еще влюблены,» — сказал Морган, задумчиво поднимая брови. — “Но это не значит, что никаких проблем не возникает. Келсон, она — умная, настойчивая женщина, а я… наверное, я — самый упрямый человек, какого Вы когда-нибудь можете повстречать. Я не хотел бы обманывать Вас и говорить, что у нас не бывало дурных дней, но могу Вас уверить, что ночи наши почти всегда превосходны.»
«Готов поспорить, что так оно и есть,» — хихикнул Дугал, приветствующе подняв чашу, когда Келсон удивленно посмотрел на него. — “Я слышал про Вашу жену, Ваше Сиятельство!»
«Правда? »
Сухой, оскорбленный тон Моргана был несерьезен, поскольку он знал, что слова Дугала означали не то, как они прозвучали, но испуганным выражением лица парня, осознавшего что он сказал, нельзя было не воспользоваться. Пусть он лучше узнает о последствиях выпивки в компании друзей, а не среди незнакомцев, которые могли бы оскорбиться на самом деле, и Бог знает, к чему это могло бы привести.
«Ваше Сиятельство, извините!» — сумел прошептать парень, его глаза расширились настолько, что Морган задумался, а видит ли тот хоть что-нибудь вокруг. — “Я имел в виду…»
«Что Вы имели в виду, граф Траншский?» — негромко спросил Морган. — «Что моя жена красива?»
«Да! И все !»
Прямо у них на глазах Дугал позеленел, причем столь быстро, что даже сам был застигнут врасплох.
«Кажется, я перепил!» — смог прохрипеть он, пошатнувшись, и, спотыкаясь, выбежал из комнаты, чтобы исчезнуть в гардеробной, откуда вскоре раздались звуки рвоты. Келсон, не менее пьяный чем Дугал, но все-таки державший себя в руках, подавил смущенное хихиканье и икнул.
«П-п-пардон. Я не должен смеяться. Думаю, что я тоже перебрал. Кто-нибудь, посмотрите, как он там.»
«Я пойду,» — сказал Дункан, вставая, чтобы присмотреть за несчастным Дугалом.
Морган оглянулся на выходящего епископа, затем опять перевел взгляд на все еще хихикающего короля.
«Вы уверены, что с Вами все в порядке?» — спросил он Келсона.
Келсон покачал головой и закрыл глаза, прижимая ко лбу прохладный кубок.
«Нет. Я чертовски боюсь завтрашнего дня. Я женюсь , Аларик! А я ей даже не нравлюсь . Что я делаю?»
«Вы нашли лучший способ решить проблему, как и всегда в вопросах, с которыми имеете дело,» — ответил Морган. — “Что же касается того, нравитесь Вы ей или нет, то почему бы не дать ей шанс, прежде чем говорить, что Вы ей не нравитесь? Вы убедитесь, что она сильно изменилась с того дня, когда Вы видели ее прошлый раз. А Вы уже признали, что она привлекательна. Пусть это сработает. Влюбиться вовсе не сложно. Я влюблялся много раз.»
Келсон фыркнул и открыл глаза. — “Я знаю про один раз… что с Вами произошло? Аларик, что, между Вами и Ричендой что-то не так? Может, я чем-нибудь… что за чушь я несу!» — Он еще раз быстро отхлебнул из своего кубка и посмотрел на удивленного Моргана. — “Ну вот, я, перепуганный предстоящей женитьбой, спрашиваю взрослого женатого человека могу ли я чем-нибудь помочь ему . Да я пьян как Дугал!»
«Нет, если Вы имели в виду то, что сказали,» — ответил Морган, задумчиво глядя на короля.
«Что я пьян? А… что я хочу помочь,» — ответил Келсон, повторяя терпеливый кивок Моргана.
«Да».
«Очень хорошо. Что?»
«Что?»
«Что Вы хотите, чтобы я сделал, чтобы помочь Вам?» — сказал Келсон, делая свободной рукой жест, торопящий Моргана. — “Давайте, говорите.»
С коротким, решительным вздохом Морган наклонился ближе, обеими руками поигрывая кубком, и пристально посмотрел на короля.
«Я бы хотел, чтобы Риченда осталась при дворе, когда весной мы начнем войну.»
«Вы имеете в виду здесь, в Ремуте?»
«Да».
«А как насчет детей? Они все еще в Короте?»
«Я могу привезти их сюда, как только позволит погода. Зимой им там будет лучше. Мать Дерри стала их гувернанткой. И мои люди в любом случае справятся с делами.»
Келсон поморщился, явно будучи не в силах следовать за логикой Моргана.
«Значит, весной дети присоединятся здесь к Риченде и останутся здесь на время всей кампании. Я все еще не понимаю зачем.»
«Ну, с одной стороны, как Вам хорошо известно, ваша будущая королева подружилась с моей женой,» — ответил Морган. — “Это само по себе является достаточным поводом. Кроме того, она может помогать Вашей тете. Мерод придется принять на себя обязанности смотрителя замка, а ведь она ждет еще одного ребенка; а пока Вы не будете уверены, что Сидана полностью лояльна Вам, Вы не сможете доверить эти обязанности ей.»
Келсон глубокомысленно кивнул. — “Вы правы. И я уверен, что тетя Мерод будет рада компании Риченды. Но разве во время Вашего отсутствия Риченда не будет нужна в Короте?»
Морган склонил голову и потеребил ножку его кубка, отчаянно желая, чтобы это было так.
«Нет,» — прошептал он.
«Нет? Но ведь она — Ваша герцогиня. Кто еще может управлять делами, когда Вы так долго отсутствуете?»
«Не бывшая жена изменника,» — спокойно сказал Морган.
«Что? »
«Они не доверяют ей, Келсон. Я думаю, что хотят добра, но мне кажется, они боятся, что она предаст меня. Может быть, они думают, что она может мстить мне за смерть Брэна.»
«Но Брэна убил я … и отчасти именно для того, чтобы никто не мог сказать, что Вы убили Брэна, чтобы заполучить его жену.»
Морган вздохнул. — “Я знаю. Но есть кое-что еще. Хиллари говорит, что их беспокоит то, что она является одним из опекунов Брендана, и, если со мной что-нибудь случится, то Корвин и Марли будут в ее распоряжении до тех пор, пока не вырастут Брендан и Бриони. И если она решит предать Вас …»
«Аларик, это безумие!» — выпалил Келсон. — “Она верна и Вам и мне! Она никогда не предаст никого из нас! Должно быть какое-то другое объяснение.» — Он задумался. — “Думаю, что это вина Хамильтон и Хиллари, которые не желают терять власть, которую они имели все эти годы, пока Вы были неженаты. Вряд ли можно винить их за то, что они ревнуют.»
Морган покачал головой. — “Хотел бы я, мой принц, чтобы все было настолько просто. На самом деле, она очень понравилась Хамильтону и Хиллари. Они удивлены так же, как и я. Но некоторые из их офицеров отказались подчиняться и сказали, что они не могут ручаться за поведение людей, если я возложу ответственность за нее, и что-то пойдет не так, даже если она будет не при чем.» — Он вздохнул. — “Поэтому я не дал ей никаких полномочий и не мог заставить себя объяснить ей почему. Это выглядело бы так, как будто я соглашаюсь с ними.»
Слушая Моргана, Келсон быстро трезвел, а когда тот закончил, отставил свой кубок в сторону с гримасой отвращения.
«Вам надо было рассказать мне об этом раньше.»
«Я не хотел беспокоить Вас. Пока не умер Карстен Меарский и все закрутилось, я думал, что проведу всю зиму дома и смогу разобраться с происходящим. А теперь похоже, что я не смогу оказаться дома раньше чем в конце лета. Я не знал, что она приедет на Рождественский прием при дворе, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, я доволен, что она это сделала. Ремут — самое подходящее место для нее, пока я не разберусь.»
«И все-таки Вы должны были рассказать мне. Дункан знает об этом?»
«Нет. Больше никто.» — Он замолчал, заметив появившегося в дверях гардеробной Дункана, поддерживающего ослабевшего и стонущего Дугала.
«С ним все будет в порядке,» — усмехаясь сказал Дункан, помогая Дугалу пересечь комнату и помогая ему осторожно усесться на прежнее место. — “Он уже не так пьян, как несколько минут назад, не так ли, сын мой? Я думаю, он получил хороший урок.»
«Да. Больше никогда,» — несчастно кивнул головой Дугал. — “А что это было за вино? Я никогда не чувствовал себя настолько ужасно.»
Морган лениво поднял кубок и понюхал его содержимое. — «Красное фианнское. Оно, на самом деле, неплохое. Голова болит?»
«Как будто в голове у меня кузница,» — пробормотал Дугал, закрывая глаза ладонью и откидывая голову на спинку стула. — “Я умираю.»
Дункан, небрежно взгромоздясь на подлокотник стула Дугала, положил одну руку ему на затылок и стал массировать основание черепа, положив вторую руку ему на плечо; Дугал вздохнул и расслабился. Морган, догадавшись, что делает Дункан, и чего Дугал не замечал, поглядел на Келсона и приготовился и дальше отвлекать внимание Дугала. По крайней мере, Дугал мог извлечь кое-какую пользу из этого вечера.
«Ну, я думаю, что это чувство нам всем хорошо знакомо,» — сказал он с улыбкой, мысленно сообщая королю о своих намерениях. — “Вдобавок, красное вино — страшная вещь. Я помню, как однажды в Дженнан Вейл мы с Дерри — это было задолго до того как Вы, Келсон, стали королем — так набрались местным вином, что я думал, что нам обоим придет конец. Хотя Дерри действительно умеет пить. Он вскочил на стол и пел…»
Он болтал еще несколько минут, наблюдая вместе с Келсоном, как Дугал все сильнее расслабляется под воздействием Дункана, руки его медленно опускаются ему на колени, складки на лбу разглаживаются, и он засыпает. Еще через несколько минут Дункан слегка передвинул руку, чтобы накрыть ею закрытые глаза Дугала. Взглянув на Моргана и Келсона, он усмехнулся.
«Неплохо сделано. Он не совсем под контролем, но спит. Я не хотел слишком сильно полагаться на удачу. Его экраны все еще на месте. И если ему казалось, что у него болела голова, давайте посмотрим, что он скажет утром!»
«Я бы предпочел не думать об этом,» — пробормотал Келсон.
«Ну, у Вас есть выбор,» — сказал Морган, откидываясь на спинку своего стула и, усмехнувшись, отставил свой кубок в сторону. — “Одним из побочных эффектов дара целительства является способность облегчить следующее утро. Мы, наверное, могли бы помочь и Дугалу тоже, но, из-за того, что нам надо обходить его экраны, это — гораздо тяжелее. Может быть, это послужит для него стимулом научиться опускать их.»
«Я надеюсь, что это произойдет скоро!» — пробормотал Келсон. Вздохнув, он встал и пригладил рукой волосы. — “А сейчас, я думаю, нам всем надо немного поспать. Дункан, не могли бы Вы перенести Дугала в мою комнату; моя кровать более чем достаточна для двоих, по меньшей мере, до наступления завтрашней ночи, и надеюсь, что Вы и Аларик сможете облегчить мои страдания.»
Слегка пошатываясь, но отказавшись от предложенной Морганом помощи, король проследовал в спальню и сбросил одежду.
«Аларик, позаботьтесь, чтобы все было в порядке, когда я проснусь,» — прошептал он, когда он улегся, и Морган присел возле него. — «Пожалуйста».
«Закройте глаза и спите, мой принц,» — мягко сказал Морган.
Когда Келсон повиновался, он вошел в транс и положил руку на лоб Келсона, касаясь большим и средним пальцем закрытых век и нежно соединяя свое сознание с сознанием короля. Спустя несколько мгновений Дункан вошел с ним в связь, и два Дерини начали постепенно исцелять короля, успокаивая его душу разум, как и тело.
Крещенский рассвет был холодным, но ясным, и вполне подходящим для королевского бракосочетания. Вскоре после рассвета Морган уже занялся немногими остающимися деталями, которые должны были быть урегулированы до начала свадебной процессии, которая пойдет от Ремутского замка до собора. Он не возражал вставать рано, поскольку его кровать все равно была пуста, пусть и по существенной причине. Риченда провела всю ночь с нервничающей королевской невестой. За два часа до начала свадебной церемонии, он, направляясь по коридору к жилищу Келсона, столкнулся с Дунканом, шедшим ему навстречу.
«Как он?» — спросил Морган, когда они вдвоем двинулись по коридору.
Дункан улыбнулся. — «Неплохо. Он только что исповедался… и он такой нервный, каким я его никогда не видел… но он в хорошем расположении духа. Пожалуй, самым подходящим словом, чтобы описать его состояние, будет „надеющийся“.