Свердловская “Рок-хроника” писала:
В перегруженности философией – определенный недостаток альбома. В нем нет цельности, будто авторы стремились так или иначе потрясти слушателей набором экстраординарных мыслей. Что ж, им трудно отказать в интеллектуализме. Но альбом при этом слушается как сборник случайных вещей, лишенных общего стержня.
Любопытно, что когда спустя несколько лет “Наугад” решили переиздать на фирме “Мороз Рекордз”, то в качестве дизайна его обложки с невероятной смелостью было использовано оформление альбома “Achtung Baby” ирландской группы “U2”. Сходство получилось просто вызывающим.
Штурм Москвы
Презентацию магнитоальбома “Наугад” решено было осуществить в Москве, в которой группа не выступала целых два года. Акция состоялась в ДК Горбунова 19 и 20 декабря. К этому моменту состав “Наутилуса” увеличился на двух музыкантов – виолончелиста Петра Акимова и флейтиста Олега Сакмарова, помогавших “Наутилусу” еще во время записи “Родившийся в эту ночь”. И если сотрудничество с Акимовым носило эпизодический характер (возникли проблемы совмещения виолончели и баса в одном регистре), то творческое сотрудничество с Сакмаровым продлилось вплоть до 1995-го года. К слову, чтобы выступать под знаменами “Наутилуса”, Олег отказался от десятимесячной стажировки в Принстонском университете.
...Вспоминает Сакмаров:
Мы с Акимовым в студии на Фонтанке помогали “Колибри” записывать их первый альбом. В следующие после “Колибри” смены в студии работал “Наутилус”, а я всегда являлся их большим поклонником. Меня очень сильно цепляло, как Бутусов поет, а Кормильцев пишет тексты – у них просто уникальный тандем... Мы внедрились в “Наутилус”, не выходя из студии, – Слава тогда решил уравновесить жесткость гитарной линии звучанием флейты и виолончели.
Москва встретила “Наутилус” не до конца наполненным залом – несмотря на то что стоимость билетов была на редкость демократичной (10 рублей при вдвое большей цене пачки “Marlboro”).
После нескольких песен зал разделился на две части: одна половина рванула к сцене, вторая – в буфет. На композиции “Она ждет любви”, музыку к которой написали Беляев и Копылов, тандем наутилусовских гитаристов разразился каскадом впечатляющих инструментальных импровизаций. Сентиментально-мягкие “Джульетта” и “Тихие игры”, сыгранные в акустике с выведенными на первый план флейтой и виолончелью, оказались своеобразным бенефисом Сакмарова и Акимова. На “Черных птицах” – сложной композиции с рваным ритмом – вовсю разошелся Белкин, извлекавший из гитары волны черной энергии и имитируя слайдером страшный визг птиц. В середине программы Бутусов поменял электрическую гитару на акустическую и с серьезным лицом объявил: “Песня народов Севера – „Я хочу быть с тобой“”. В зале – никакой реакции. И лишь на “Бриллиантовых дорогах”, посвященных памяти Цоя, толпа немного раскачалась, стала подпевать и жечь спички.
...Вспоминает Бутусов:
Действительно, после старого состава народ воспринимал новую программу достаточно болезненно. Мы сами все это тогда достаточно болезненно воспринимали. Под знаком “даешь индепендент!” – новый индепендент, но в старых трусах. Хотя я до сих пор считаю, что то звучание было интересно – по крайней мере, в студийном варианте.
В самом конце второго выступления, когда Белкин вышивал на гитаре финальный проигрыш в “Гуд-бай, Америка”, покидавший сцену Беляев незаметно вывернул до максимума ручку громкости на усилителе. Несмотря на то что концерт закончился весело, в итоговом хит-параде “Московского комсомольца” за 1990 год “Наутилус” с большим отрывом выиграл гонку за титул “Разочарование года”. В ленинградской прессе (газета “Смена”) ситуация выглядела более радужно: в категории рок-групп “Наутилус” занял седьмое место, в категории поэтов-песенников Илья Кормильцев был восьмым, а виниловая пластинка “Князь тишины” в итоге оказалась девятой.
...Бутусов впоследствии говорил:
Я достаточно ровно отношусь ко всем так называемым результатам. И мне иногда хочется думать, что с каждым новым проектом мы делаем что-то новое – то, чего мы до этого не делали. Потом проходит время, и оказывается, что мы делаем то же самое. Затем нас начинают упрекать, что мы делаем все хуже. Вот такой парадокс. Я думаю, тут все зависит от эффекта узнаваемости. Это совершенно нормальный процесс восприятия.
Тем временем группа в полном составе репетировала в Коломягах первые композиции новой программы “Чужая земля”.
...Вспоминает Копылов:
На нас напал какой-то азарт. Репетировали недели напролет, никуда не выходя из дома. Джавад играл под бубенчик, мы втыкали гитары в какие-то допотопные ЛОМОвские динамики и... вперед. Девочки-администраторы носили нам продукты, а мы даже не знали, день сейчас или ночь и какое на улице время года... Накануне грядущего тура по стране я решил съездить домой к матери и очень удивился, увидев, что на улице уже плотным слоем лежит снег.
Уход Джавада и возвращение Потапкина
Не успел начаться тур, как стало известно, что “Наутилус” покидает Джавад. Это была серьезная потеря. Помимо того, что Джавад был одним из лидеров группы и, пожалуй, самым профессиональным музыкантом “Наутилуса”, он всегда умел создать в коллективе доброжелательную атмосферу – что, впрочем, не мешало ему являться постоянным генератором, казалось бы, безумных идей. Начиная от лекции о перестройке и положении рок-музыкантов в СССР, бесплатно прочитанной им в одном из немецких университетов, и заканчивая бесчисленными музыкальными проектами – в настоящем и будущем. Как правило, Джавад возил на концерты целую кухню экзотических инструментов – какие-то гонги, казаны, октабаны, которые он два часа собирал и час разбирал.
...Вспоминает Джавад:
Когда я пришел на первый выездной концерт с багажом ударных инструментов, запакованных в четыре деревянных ящика, взятых на “Ленфильме”, все меня начали тихо проклинать. Но потом поняли, что игра стоит свеч.
Параллельно “Наутилусу” Джавад успевал помогать в московской студии записаться новому хардроковому проекту Гаины, что-то замышлял с артистами “Лицедеев” – в духе авангардного джаза с элементами клоунады, мечтал о собственной панк-группе и т.п.
...Вспоминает Бутусов:
Было видно, что, несмотря на свою энергию и габариты, Джавад – достаточно хрупкий человек. Перед тем как уйти, он долго рассказывал мне о своей семье и представлениях о жизни. В его биографии всего этого поп-джаз-рока было больше, чем у каждого из нас. Еще пацаном он играл на свадьбах, в цирке, и сейчас, по его словам, он заинтересовался исключительно “чистым искусством”.
Последние выступления Джавада в составе “Наутилуса” состоялись в конце февраля 1991 года в Казани, когда все четыре концерта он отыграл на одном дыхании. Во время собственных соло он чуть ли не “асса” кричал, а его барабанные сбивки и брэки звучали так, словно за барабанной установкой сидел западный рок-музыкант высочайшего класса. В “Стриптизе” он эффектно применял октабан, Полковник на пульте делал “холл”, и когда на сцене возникал ураганный драйв, Джавад добавлял еще и еще. Он прощался с группой.
Когда в “Наутилусе” стало известно об уходе Джавада, Бутусов вспомнил о вернувшемся недавно из армии Алике Потапкине, который уже успел поиграть и уйти из “Агаты Кристи”. Действительно, Потапкин, за плечами которого было не только музучилище, но и участие во взлете “Наутилуса” 1986–1987 годов (его барабаны звучат на классических концертниках того времени в Новосибирске, Черноголовке и Таллинне), в данный момент был необходим группе как воздух.
...Вспоминает Потапкин:
Мне позвонили поздно ночью, и я узнал, что из “Наутилуса” уходит Джавад, в связи с чем срывается тур и намечающаяся поездка в Японию. Я уже несколько месяцев не играл, так как музыка, которую исполняла “Агата Кристи”, меня “не грела”, и из группы я ушел. Мой “технический перерыв” несколько затянулся, сопровождаемый сильнейшим безденежьем, депрессией и большим желанием завязать с музыкой вообще.
Тем не менее уже через несколько дней Потапкин встретился с группой в Перми. Алик не видел “Наутилус” более трех лет, и то, что он услышал, перевернуло его душу наизнанку:
...Когда начался концерт, я просто ничего не понял. На сцене стоит грохот, рев, куча гитар, Джавад колотит по своей громадной барабанной кухне... После его очередного таджикского отвяза я подумал: “Мамочка моя дорогая! Что же я здесь буду делать?”
Пауза между концертами составляла десять дней, за которые Потапкину нужно было срочно разучить 22 песни.
...Я бегал весь в мыле, не понимая, как все это “хозяйство” можно запомнить. У меня в голове была каша, в запасе всего четыре репетиции... А мне так хотелось что-нибудь привнести в ритмику группы от себя!
8 марта, спустя чуть ли не четыре года, Потапкин повторно дебютировал в составе “Наутилуса”:
...Я вышел на полусогнутых ногах, и мне становится смешно, когда я вспоминаю, чего я там наковырял. В начале концерта у меня получилась не интродукция, а дурдом на барабанах. Затем мы нашли выход – вместе с Сакмаровым стали играть в начале концерта “Болеро” Равеля, которое плавно перетекало в “Отход на Север”. Возможно, в этом была какая-то закономерность – если в составе сменился человек, должно же что-то измениться в самой музыке?
Этот тур “Наутилуса” по Сибири состоял из 14 концертов в Омске, Новосибирске, Томске и Красноярске. В конце тура Алик колошматил по барабанам так, словно не покидал группу со дня ее основания.
“Рок против террора” и рок против “Наутилуса”
6 апреля 1991 года в московском Дворце спорта “Крылья Советов” состоялся однодневный рок-фестиваль, названный его соорганизаторами из “Комсомольской правды” и телекомпании “ВИД” “Рок против террора”. Помимо уникальной возможности музыкантам ведущих рок-групп страны собраться вместе, фестиваль ставил перед собой благородную цель всю прибыль от акции передать жертвам трагических событий в Прибалтике и в Закавказье. Участвующий в фестивале “Наутилус” оказался в одной компании с “ДДТ”, “Алисой”, “Бригадой С”, “ЧайФом” и еще добрым десятком рок-групп.
Фестиваль начался весьма помпезно чуть ли не на Ленинградском вокзале, когда прибывшую из Питера внушительную рок-делегацию встречал бравурными маршами военный оркестр. Следующим пунктом акции оказалась пресс-конференция, состоявшаяся в конференц-зале “Комсомольской правды”. Журналисты, словно сговорившись, задавали дежурно-поверхностные вопросы, сквозь которые участники концерта с трудом пробирались, чтобы сказать что-нибудь значимое.
В выступлении Бутусова – чуть ли не первом за последние полтора года – выделялось несколько основных моментов: о закрытии телепрограммы “Взгляд”, о политической ситуации в стране и о взаимоотношениях армии и народа. Изначально не большой любитель крупных рок-тусовок, Бутусов тогда придерживался мнения, что в нынешнее время выступление в хорошей компании просто необходимо. “Мы – „злоумышленники по духу“, – заявлял он, – и для проведения общей политики нужно действовать совместно, чтобы не скиснуть. И чтобы всех поодиночке не придушили”.
Непосредственно сам фестиваль состоялся через день после пресс-конференции и представлял собой восьмичасовое шоу, проходившее фактически без пауз перед переполненным залом Дворца спорта. Одно из условий, выдвинутое администрацией “Крыльев Советов”, гласило, что концерт должен закончиться к одиннадцати часам вечера. Соответственно, времени на настройку у музыкантов практически не было и каждая группа успевала сыграть в среднем по 3–4 композиции. Правда, и за этот промежуток времени вполне можно было понять, кто есть кто. Благо за примерами для сравнений далеко ходить не приходилось.
“Бригада С” выплескивала энергию и буквально рвала зал на куски. Интеллигентный “Bix” воткнул в одну из композиций щедрую музцитату из “блокадной” Седьмой симфонии Шостаковича. Кинчев заводил бушующую толпу актуальными лозунгами типа “Красная гадина агонизирует, так поможем ей сдохнуть”.
Когда объявили “Наутилус”, во Дворце спорта поднялся дикий визг. Группа в составе Бутусов–Беляев–Белкин–Копылов–Сакмаров–Потапкин (все одетые в черное) начала выступление с недавно отрепетированной “Монгольской степи”. Затем пошли “Новые легионы” (показанные на следующий день по телевидению), “Эти реки”, “Князь тишины” и, в качестве коды, – “Бриллиантовые дороги”. Несмотря на взятый с самого начала чересчур быстрый темп, группа в тот день сыграла по максимуму. На фоне остальных рок-монстров, от выступления которых осталось классическое для тех лет ощущение “он пугает, а мне не страшно”, “Наутилус” в этой сложной обстановке даже не пытался пугать. Но аура вокруг их выступления создалась страшная.
Многие чувствовали это.
Самая примитивная ассоциация, которая оставалась от их концерта на “Роке против террора”, – это ожидание апокалипсиса и приближающегося конца света. За спиной “Наутилуса” в тот момент проглядывал патологический страх – страх жизни (это не голословное утверждение), страх выбора, страх любви. В принципе под эти песни даже можно было танцевать – только это были бы танцы во время чумы. За неполные двадцать минут их аскетичного шоу на глазах у нескольких тысяч зрителей прошла грамотно выстроенная драматургия вселенского страха, впоследствии нашедшая свое отражение в “Титанике”.
...Через две с половиной недели группа выступала в Минске – в рамках международной акции в поддержку жертв Чернобыльской катастрофы. Концерт проходил на открытом республиканском стадионе “Динамо” и имел определенный европейский резонанс – в связи с участием в акции английских групп “Echo And The Bunnymen”, “China Crisis”, “Lindisfarne”. Примерно в середине программы Потапкин неожиданно сбился с ритма, Белкин в “Падал теплый снег” не успел поменять гитары, да и Бутусов на этот раз пел как-то невыразительно. А у сцены в полном составе стояла “Машина времени”, внимательно отсмотревшая весь наутилусовский триумф от начала и до конца.
После концерта в гримерной стояла мертвая тишина. Когда садились в автобус, Бутусов сказал только одну фразу: “Нам уже ничего не поможет”. Все жутко расстроились, но уже на следующий день, собравшись с духом, “Наутилус” превзошел сам себя. Как водится в истории чуть ли не всех рок-групп, телевидение из двух концертов – удачного и неудачного – выбрало неудачный.
“Наутилус” в Японии: иллюзии и реальность
Этой поездки в группе ждали давно и давно к ней готовились. В перспективе вырисовывались какие-то контракты, серия концертов в Токио и, при удачном стечении обстоятельств, целый тур по стране. Сам вариант с Японией возник после того, как один из японских представителей фирм “Virgin Records” и “Мицубиси” вышел на администраторов “Наутилуса” с пакетом конкретных предложений. По его словам, в Японии группу ждали с распростертыми объятиями.
Незадолго до отъезда Бутусов заявил в прессе:
...Сейчас мы летим на гастроли на коммерческой основе. В зависимости от того, как пройдет эта пятидневная серия концертов, с нами заключат или не заключат долгосрочный контракт. Это будут не стадионные выступления – мы сразу предупредили, что на большие залы не претендуем. Кроме концертов в Токио и Осаке мы также отыграем в русском посольстве.
В жизни все сложилось иначе.
...Вспоминает Бутусов:
Все сорвалось в последний момент. Мы уже были готовы подписать документы и оформлять бумаги для поездки в Японию, когда неожиданно выяснилось, что представитель “Virgin Records” бьется в конвульсиях, отравленный в одном из столичных ресторанов чем-то типа цианистого калия. Тем не менее Япония была для нас экзотикой, и мы все равно решили туда лететь – правда, без каких-либо гарантий с японской стороны.
Вспоминает Алик Потапкин:
Незадолго до Японии на одну из репетиций пришел Слава и сказал, что все планы срываются и будет только один концерт. Все жутко расстроились, а мы с Гогой Копыловым с горя напились и поехали кататься по городу на наутилусовской “Тиссе”. По дороге мы врезались в интуристовскую “Волгу”, и я оказался в милиции – без водительских прав, в незнакомом городе, где жил всего несколько месяцев, да к тому же нетрезвый. Выручили администраторы: через несколько часов меня отпустили, а ремонт двух машин обошелся всего в 600 рублей. То есть по самому минимуму – как затем выяснилось, питерская милиция во время дежурств любила послушать “Наутилус”.
...В Японию “Наутилус” вылетал через день – рейсом из Москвы. Когда вылетали, было шесть часов вечера и солнце еще не садилось. Когда прилетели, было девять утра и солнце уже взошло – впрочем, как и полагается в Стране восходящего солнца.
В Токио “Наутилус” был три дня. За это время он сыграл единственный концерт – “в каком-то совершенно стремном месте”, напоминавшем пресс-клуб японских молодежных изданий. На разогреве перед “Наутилусом” выступали местные команды – начиная от панк-рока и заканчивая хэви-металлической группой с миниатюрной девушкой-вокалисткой. “Такое впечатление, – вспоминали впоследствии музыканты, – что японцы только что закончили разгружать апельсины и тут же ринулись чесать хэви-метал”. На этом единственном концерте поездку в Японию можно было считать законченной. Вернувшись домой, “Наутилус” узнал, что в магазинах полным ходом продается только что появившаяся пластинка “Родившийся в эту ночь”, а в хит-параде “Комсомольской правды” группа поднялась до второго места, на котором и оставалась до конца лета 1991 года.
Юридический фасад “Наутилуса”
От старого “Наутилуса” в наследство группе досталась довольно разношерстная компания администраторов, которые до этого преимущественно занимались делами кинематографа. В частности, до сотрудничества с “Наутилусом” Дмитрий Гербачевский был директором картин на “Ленфильме”, а его помощник Михаил Милагин, организовавший поездку в Японию, был сыном директора тюрьмы “Кресты” и долгое время работал главным инженером станции техобслуживания.
После Нью-Йорка стало очевидным, что Гербачевский начинает плавно спиваться. В той же Америке, находясь в нулевом состоянии, он потерял загранпаспорт, а когда проходил таможню, его вынуждены были поддерживать как слева, так и справа. “Нам надоело перевозить это бревно через границу”, – решили на собрании музыканты, после чего группа фактически осталась без юридического фасада. На “совет старейшин” был в срочном порядке вызван Борис Агрест – директор “Наутилуса” 1988 года, человек, деловые качества которого заслуживают отдельной книги. К этому моменту Агрест уже перерос детские рок-н-ролльные забавы и вовсю занимался экспортом-импортом всевозможного сырья в промышленных масштабах. В качестве замены Гербачевскому он предложил Андрея Кузьмина, который в свое время выполнял функции дорожного менеджера “Наутилуса”.
Милагина решили оставить – человек он был достаточно энергичный, ловкий, и ему поручили заниматься изданием плакатов и кассет в центре под названием “Наутилус”. Милагин успел в считанные дни зарегистрировать вверенное ему предприятие при Управлении культуры города Ленинграда, поскольку в те времена с организаций, связанных с культурой, не взимали налоги. Спустя несколько месяцев при первой же серьезной финансовой проверке выяснилось, что данный центр вместо выполнения своих прямых обязанностей торгует под маркой “Наутилуса” финской сантехникой и стиральными машинами. После этого сотрудничество с Милагиным завершилось – первая попытка создания собственной юридической фирмы ознаменовалась полным крахом.
Следующим техническим директором, покинувшим группу, оказался Андрей Тарасенко, который в одиночку пробил на “Русском диске” издание пластинки “Родившийся в эту ночь”, вышедшей в течение 1991–1992 годов общим тиражом около 300000 экземпляров. Помимо этого, Тарасенко добился того, чтобы в условиях жутчайшей инфляции выпускающая фирма в обмен на мастер-фонограмму расплатилась с группой наличными деньгами еще до выхода пластинки. Не всем сегодня приятно это вспоминать, но в дело почему-то вмешалась администрация “ДДТ”, сообщившая Бутусову, что Тарасенко сбивает “нормальные цены” и слишком дешево отдал “Русскому диску” фонограмму. Не пытаясь вникнуть в нюансы, Бутусов устроил Тарасенко разнос: “Мы подводим наших коллег. А конкретно – подводишь ты”.
Для Тарасенко, отдавшего два года жизни на выпуск пластинки и заключившего, с его точки зрения, сверхвыгодный договор с “Русским диском”, это был удар.
...Вспоминает Тарасенко:
Возможно, тогда я был слишком молод и слишком впечатлителен. Но после этого разговора я очень сильно расстроился.
Вскоре Тарасенко покинул “Наутилус” с формулировкой “по собственному желанию”.
Затем на горизонте появилась Ирина Аскольдовна Воскобойникова, работавшая при Гербачевском бухгалтером нескольких кинокартин и обладавшая феноменальными способностями в плане общения с представителями бирж, банков и крупных финансовых структур.
“Наутилусу” она клятвенно пообещала создать при киностудии собственную базу группы. “Я возьму в банке кредит, перекрою им ваш предыдущий кредит, и мы будем жить как у Христа за пазухой, – обещала музыкантам Ирина Аскольдовна. – Под маркой „Наутилуса“ мы будем снимать фильмы и иметь огромный успех”.
Первоначально все шло хорошо. Воскобойникова действительно набрала кредиты и организовала при “Ленфильме” так называемый “Творческий экспериментальный центр”, в котором хранились трудовые книжки всех участников группы, менеджеров и администраторов. Доверие группы она купила не очень дорогой ценой, отсняв при помощи своих болгарских друзей-операторов несколько видеоклипов “Наутилуса” весьма спорных художественных достоинств. Часть съемок, как водится, проводилась в Сочи – в разгар курортного сезона.
Пока “Наутилус” колесил с концертами по стране, центр жил своей трудовой жизнью. Как выяснилось позднее – весьма оригинальной. Примерно через полтора года в новоявленную организацию “Рога и копыта” пришли мрачные люди в штатском. После проведенной ревизии выяснилось, что Воскобойникова брала немыслимые деньги у каких-то бирж и “Ленфильма” под создание фильма о “Наутилусе”, а затем под предлогом инфляции значительная часть этих средств вкладывалась в антиквариат и недвижимость. С документами и финансовыми договорами творилась полная неразбериха. Когда представители ОБХСС встретились с музыкантами, искренне пытаясь понять, куда же, собственно, подевался этот антиквариат (сразу трудно было поверить, что так просто и в таких размерах совершались финансовые махинации), произошла немая сцена, достойная пера классика. Надо было видеть лица музыкантов, когда у них стали выяснять, не дарила ли им Воскобойникова шахматного набора со стойкой из малахита и золотыми фигурками...
В скобках заметим, что после выхода из тюрьмы Воскобойникова продала квартиру, раздала часть долгов и организовала “Центр экстрасенсорики”, который, в частности, определяет местонахождение пропавших родственников и украденных автомобилей. Трудовых книжек музыкантов с тех пор так никто и не видел.
Что же касается нового директора группы Андрея Кузьмина, то вскоре после его вступления в должность музыканты стали замечать, что концертов играется достаточно много, а наличных денег выдается на руки на удивление мало. На все вопросы по этому поводу Кузьмин отвечал, что группа “не пользуется популярностью”. Глаза его при этом постоянно бегали по сторонам.
Уход Кузьмина был делом времени. Он произошел во время осеннего тура 1991 года. Этому событию предшествовал “случай в Одессе”, когда подвыпивший Кузьмин попытался провести мимо ОМОНа в артистическую гримерку барышень из кабака.
– Ты кто такой? Чего прешься в гримерку? – спросили омоновцы, на что Кузьмин лихо ответил:
– Да вы что, ох...ли? Я – Кузьмин!!!
Ему почему-то тут же больно ударили по почкам, приговаривая при этом:
– Мы шо, в Одессе Кузьмина не знаем?!
Через несколько дней после концерта в Сочи подвыпивший Кузьмин жизнерадостно заявил группе, что он ее покидает, так как ему предложили быть директором то ли “Русских Медведей”, то ли “Красных Ястребов”.
...Вспоминает Бутусов:
Мы спросили у него: “А кто это? Бандиты, что ли?” На что Кузьмин гордо ответил, что его ждут большие дела, а “Русские Медведи” – это перспективная команда, играющая в американский футбол.
После этого Кузьмин со смаком рассказал музыкантам, как он их обманывал и сколько денег воровал, пользуясь при организации концертов двойными договорами.
Безнаказанно уйдя из “Наутилуса”, Кузьмин оставил в группе своего приятеля Игоря Воеводина. Воеводин оказался порядочным человеком.
...Вспоминает Бутусов:
Он был и администратором, и завхозом, и всем, кем только можно.
Вспоминает Копылов:
Воеводин был для нас всем на свете – отцом, братом, другом. Он постоянно мотался с нами по всем городам, таскал на себе барабаны и охранял инструменты. Когда мы поздно вечером приезжали в другой город голодные, Воеводин чуть ли не из-под земли находил для нас еду.