Кузнецова Татьяна. Беспокойное путешествие

   Гляди-ка, вон там, на горизонте, темная тучка. Это и есть постоялый двор. Давай поторопимся. Здесь проходит граница между Багесом и Тимом и проезжающих очень много. Нам надо занять комнату. Надеюсь, ты не собираешься идти всю ночь?
   - Почему бы и нет, - легко ответила Энна. - Но если ты устал, то можно остановиться на постоялом дворе. В конце концов, ты уже не молод, а я приучена уважать старших.
   Шон усмехнулся. Бывали времена, когда он шел без остановки два, три дня; спал на ходу, продирался сквозь заросли колючих кустарников, карабкался на голые скалы, переходил вброд ручьи, пересекал вплавь реки... Ах, рыжая демоница, ловко повернула!
   - Да, я устал, - подтвердил он, щадя её самолюбие, ибо видел, как утомилась она сама после долгого перехода. - А потому мы останемся на ночь на постоялом дворе. Хозяин - мой старый знакомый. Думаю, он позаботится о том, чтоб у нас была просторная и теплая комната.
   - И чтоб там было две кровати.
   - Конечно.
   - А теперь рассказывай дальше.
   - Дальше... На следующее утро я пошел к дому, где жила Хида. Эль Бабен все описал верно: стена была невысока, под ней и дальше по улице ходили стражники. Всего я насчитал восемь человек, причем двое отличались избыточным весом и вряд ли могли так быстро бегать, как я. Затем я прошел до трактира "Снова запела старушка Айзекель". Место оказалось темное; перед дверью в это заведение я заметил глубокую нишу, где вполне мог спрятаться человек. Эль Бабен рассчитал всё с присущим ему тщанием: в сумерках никто не увидит его здесь. В общем, я почувствовал уверенность в успехе сего предприятия.
   Вернувшись в казарму, я сказал агранцу, что его план хорош, и я готов нынче же выкрасть девицу.
   "Я благодарен тебе несказанно, - горячо прошептал он. В его черных глазах блеснули слезы. - Ты настоящий друг!"
   Молча ушел я к приятелю своему Сааби. Я не имел права раскрывать ему чужую тайну, но на душе у меня почему-то становилось все тяжелее и я признался: "Сааби, - сказал я. - Может быть, этой ночью я совершу плохой поступок. Я хочу, чтоб ты знал: выгоды я не ищу. Мне самому ничего не надо. Все, что сделаю - сделаю не для себя. Не спрашивай ни о чем. Давай сыграем в кости и пойдем сражаться с чучелом".
   Он ничего не спросил, только внимательно посмотрел на меня, потом достал из мешочка кости и бросил их на стол. Благодаря моему приятелю Сааби я до сумерков и не вспомнил о Хиде и Эль Бабене. Он не позволял мне задуматься, а все говорил, говорил, так что я даже воскликнул: "Бурган тебя побери, Сааби! У меня в ушах звенит от твоей болтовни!" Он засмеялся и продолжал рассказывать байки, коих у него в запасе было предостаточно.
   Но вот стало темнеть. Эль Бабен, улучив момент, подбежал ко мне и взволнованно спросил, иду ли я за Хидой. Я сказал, что скоро пойду, а ему велел отправляться к трактиру и ждать. Он ушел. Я махнул рукой Сааби, желая, чтоб он убрался в казарму и не маячил передо мной как богиня укора Веда. Он убрался. Я бесцельно сделал несколько кругов по двору, затем, когда небо стало темно-серым, пошел к дому бедняжки Хиды.
   Стражники и в самом деле не обратили на меня никакого внимания. К тому же, в конце улицы вдруг, к моей удаче, появился маленький тощий тимит, издалека очень похожий на Эль Бабена, и парни все как один грозно уставились на него. Так что я спокойно подошел к стене, ловко перемахнул через неё и оказался в саду Хиды.
   Ее я увидел сразу. Она медленно шла по тропинке; лунный свет указывал ей путь, матово блистая на её серебристом платье. Девушка оказалась настоящей красавицей. Длинные черные волосы струились по узким плечам и спине, белое лицо с точеными чертами было задумчиво или печально - я не мог разобрать, огромные темные глаза смотрели вдаль, сквозь листву и ветви. Наверное, она бы услышала, как я приземлился - ведь я не видел, куда прыгаю, а потому угодил прямо в кустарник, - но некая дума занимала её мысль и внимание; она даже не посмотрела в мою сторону, а продолжала медленно идти по тропинке, и скоро поравнялась со мной.
   Тут я воспользовался советом Эль Бабена и выскочил подобно пантере. К моей великой досаде, при этом я успел сломать ветку какого-то дерева и, поскользнувшись на листе, грохнуться со всего маху на землю. Этими действиями я произвел немалый шум, однако все же добрался до Хиды как раз в тот момент, когда она начала оборачиваться. Короткую долю мига я видел недоумение в её прекрасных глазах. Затем левой рукой я обхватил её за талию, а правой зажал ей рот, и - поволок к стене.
   Она не сопротивлялась. Позже, когда я стремительно бежал с ней по улице к трактиру "Снова запела старушка Айзекель", я понял, что она просто потеряла сознание, но сначала я подумал, что она каким-то образом приняла меня за своего хилого возлюбленного и с радостью замерла в его - то есть моих - объятиях.
   Удача сопутствовала мне: два толстых стражника стояли в конце улицы и пили пиво из огромного меха, а остальные разбрелись кто куда и меня - хоть и с девицей на плече - не заметили вовсе.
   Эль Бабен ждал именно в той нише, около входа в трактир. На другой стороне улицы стояла повозка, запряженная мощным приземистым вороным жеребцом. Лишь только я приблизился, агранец подскочил, молча и с непонятной мне яростью выхватил Хиду у меня из рук, довольно небрежно забросил её в повозку, следом вскочил сам и дал знак вознице трогать. Все, что я успел рассмотреть, был высокий капюшон этого возницы да горб на его спине. Да, и еще: повозка уже поворачивала за угол, когда я увидел, как фигура в белом приподнялась, повернулась к Эль Бабену, и... Раздался резкий короткий вскрик. Я побежал было следом, но потом остановился, ибо кто их разберет, этих женщин... Я вернулся в свою казарму, охваченный странным, весьма неприятным ощущением. Особенно это ощущение усилилось после того, как мой приятель Сааби поглядел на меня долгим взором и отвернулся...
   Так свершилось похищение невесты. О девице Хиде на следующий день говорил весь город. Злоумышленника искали, но никто и ничего о нем не знал. Нерадивых стражей, конечно, прогнали вон. Люди, имеющие дочерей на выданье, заперли их на сто засовов. Пару лун спустя все в городе стало по-прежнему, но тогда... О, как же мне было совестно! Пусть я знал, что помог влюбленным сердцам соединиться, но какой же тревогой из-за этого был охвачен город!
   Думаю, ты и сама понимаешь, Энна, что Эль Бабен в казарме более не появлялся.
   Шли дни. Я стал раздражителен и угрюм. Сааби пытался отвлечь меня от мрачных мыслей, но даже ему это не удавалось. И однажды он мне сказал жестокие слова: "Ты сдался, парень. Уезжай отсюда". Через несколько дней я уехал...
   Ну, вот мы и пришли, Энна!
   - Да, - она не стала возражать против очевидного, - Но, Одинокий Путник, ты все же не закончил свою историю. Давай возьмем вина, мяса и хлеба, поднимемся в комнату и там ты продолжишь...
   - О-о-о... - застонал Шон. - Да я в жизни столько не говорил! Дай мне передохнуть, жестокосердая! Не то у меня отвалится язык!..
   - Не отвалится, - успокоила его Энна. - Ну, ступай к хозяину. Да помни: комната должна быть с двумя кроватями.
   * * *
   Женщины - странные существа. Сотворяя их, боги наверняка пребывали в шутливом настроении, ибо вселили в них полную уверенность в то, что мужчина создан лишь для их удовольствия и хозяйственных нужд. Вот тут Энна ничем не отличалась от своих сестер. Королевским жестом отправив спутника добывать снедь и комнату с двумя кроватями, она удобно расположилась за столом в углу большого зала и с любопытством начала обозревать приезжих.
   Здесь были и агранцы, и тимиты, и багессцы, и троица северян с дикими красными лицами, и даже один чернокожий, судя по приличному виду - из Пунта. Шон оказался прав: на границе, где проходит торговый путь, было людно.
   Все спокойно сидели, негромко переговариваясь между собой, пили пиво, ели баранину с бобами или простые лепешки с козьим сыром. Энна, облаченная в мужское одеяние, привлекла их внимание, но ненадолго. Эти странники всякого навидались в своей жизни, так что их могло бы удивить разве что появление здесь медведя с рогами. Те, что помоложе, все же пытались поймать Эннин взгляд, но пришел Шон, сел за стол, и они вновь занялись своей трапезой.
   - Что? Будет нам комната? - спросила девушка, принимая из рук юного подавальщика огромное блюдо с бобами.
   - Да, - кивнул Шон, - с двумя кроватями.
   - Моя у окна, - быстро сказала Энна.
   - Не знаю, есть ли там окно. Хозяин говорит, что все комнаты уже заняты, и нам с тобой он дает ту, которую обычно никто не берет.
   - Наплевать! - беззаботно махнула рукой Энна. - Если там нет окна, я буду спать у стены, где оно должно быть.
   Шон не ответил - рот его был набит бобами и мясом.
   Близились сумерки; большой зал постоялого двора постепенно пустел. Гости уходили в свои комнаты, дабы там найти покой и одиночество. Уставший хозяин стоял у открытой двери и задумчиво смотрел в темное небо, на коем уже зажигались первые звезды.
   - Пойдем и мы? - спросила Энна, отодвигая пустую кружку.
   Шон встал, бросил хозяйскому псу кость с клочками мяса, и неспешно направился к лестнице. Его юная спутница, рачительным взором оглядев стол и не обнаружив на нем более ничего съедобного, пошла следом.
   Их комната оказалась на втором этаже, в самом конце длинного и очень темного коридора. Шон достал из глубокого кармана шаровар железный, чуть не насквозь проржавевший ключ, пошуровал им в замочной скважине. Со скрипом, стонами и охами дверь отворилась.
   Здесь было тесно; теплый затхлый воздух с порога волнами вырвался в коридор. Окно - маленькое, в грязных разводах - по всей видимости, никогда не открывалось; серая паутина свисала с него наподобие рваных занавесей. Меж двух узких и длинных кроватей помещался низкий стол, а более тут не было ничего.
   - Как видишь, - сказал Шон, - окном тебе придется делиться со мной оно как раз посередине.
   - Ладно, - махнула рукой Энна, бросая мешок на кровать. - Ну же, Одинокий Путник, рассказывай дальше свою историю.
   Шон подошел к окну, протер его рукавом.
   - Я вижу холмы, а за ними долину - ту, по которой мы шли. Мир велик он гораздо больше, чем я могу себе представить, однако все дороги в нем непременно когда-нибудь пересекаются. Мне довелось испытать это на собственном опыте...
   Он растянулся на кровати, уставился в низкий обшарпанный потолок, весь облепленный паутиной. Пауза не затянулась надолго - Шон и сам уже хотел продолжать; прошлое захватило его вдруг, что было странно, ибо он всегда жил настоящим. "Может быть, - мелькнула в его голове не слишком оригинальная, однако новая для него мысль, - следует хотя порою погружаться в былые времена, дабы лучше почувствовать будущее? Память связана с душою; как сильна эта связь?"
   - Года через два после того, как я покинул наемную армию Тима, начал Шон внезапно, - я встретил своего старого приятеля Сааби. Он жил в Леведии, в маленькой деревушке под Цинцеротом. У него был вол, старая лошадь и ещё пара собак. "Дружище! - воскликнул он со слезами на глазах. Ты жив?" Я засмеялся: "А почему я должен быть мертв?" Сааби глубоко вздохнул и, ничего на это не ответив, угостил меня темным и крепким пивом собственного изготовления. Мы выпили. Я хорошо видел печать грусти на красивом лице друга. Мне показалось сие очень странным, так как прежде я знавал его как веселого, смешливого парня, - ах, Энна, как мы проказили! как шутили! Никогда более не стану я так открыт и чист - а впрочем, никогда более я не стану и молодым...
   Но в натуре моей и теперь нет осторожности, изворотливости и прочих черт, присущих часто агранцам и тимитам. Для меня намек равносилен обману и лжи. Поэтому я прямо спросил Сааби, отчего он так печален и не могу ли я помочь ему. Он покачал головой. Мы выпили еще. Молчание становилось тяжелым; я нахмурился, пытаясь уловить во взгляде друга, не я ли тому причиной. Видимо, он почувствовал мою тревогу. "Нет, Шон, - сказал он. - Ты ни в чем не виноват. Это все тот, другой..." Я ещё не понял, в чем дело и кто же этот самый "тот, другой", но от ужасного предчувствия волосы зашевелились у меня на голове. "Кто? - спросил я. - Кто?.." Сааби пожал плечами, как бы готовясь сообщить очевидное, и ответил: "Эль Бабен".
   Я вздрогнул. Это имя я успел позабыть; вообще вся та история давно не волновала меня. Столько воды утекло с тех пор, столько дорог я прошел и столько судеб узнал... "Что ж натворил этот человек? - недоуменно вопросил я друга. - Ведь он прослужил с нами едва ли год? И, сдается мне, за это время ты не молвил с ним и двух слов?.." Сааби грустно улыбнулся, а затем рассказал мне...
   Он - он, а не Эль Бабен - любил красавицу Хиду. Его - а не Эль Бабена - любила она. Проклятый агранец преследовал их по пятам. Он следил за Хидой, следил за Сааби; он отравлял им каждый миг встречи; он всегда был третьим. Однажды Эль Бабен и впрямь попытался посватать девушку, да только не родители её, а она сама с гневом отвергла его предложение. Он стал ещё более назойлив, обнаглел невероятно и презрел все правила приличного поведения. Родители Хиды, по просьбе дочери, наняли стражников для охраны дома от этого маньяка... Видимо, тогда он и решил действовать иначе...
   К несчастью, Сааби никому не открыл тайну своего сердца. Даже мне, другу. (Видишь, Энна, иногда и похвальное умение держать язык за зубами может сослужить плохую службу. Разве стал бы я помогать Эль Бабену украсть девицу, если б знал, что она - возлюбленная Сааби?!) Так что, сам того не ведая, я совершил страшное преступление против единственного верного товарища.
   Подлый агранец не просчитался: Хида досталась ему, а между мной и Сааби выросла стена, которую уже невозможно было разрушить. Конечно, мой друг не винил меня ни в чем - и сейчас он подтверждал мне это добрыми словами и спокойной улыбкой, - но при всем желании он уже не мог так доверять мне, как прежде, так любить меня и...
   - Ну и напрасно! - сердито сказала Энна. - Значит, твой Сааби так ничего и не понял в этой жизни. Ну подумай, Одинокий Путник, а если б ты оказался на его месте? Неужели ты не простил бы его? Ведь он-то не был виноват!
   - Оставим, - сумрачно ответил Шон. - Кто поймет душу человеческую тот уже не человек, а бог. Я не бог...
   - Хорошо, - Энна, внимательно посмотрев на Шона, снова легла на кровать и приготовилась слушать дальше. - Рассказывай, я больше не стану тебе мешать.
   - А нечего рассказывать. На следующий день я ушел от Сааби. Снова бродил по странам и городам, снова встречался и расставался... Так, однажды я оказался в Агране. Знаешь, там есть такой милый городок под названием Кутхемес? Так вот через Кутхемес и лежал мой путь. На ночь - а ночи там черные, звездные и глубокие - я остановился в трактире толстого Омина. Этот Омин не дал названия своему заведению, не то я непременно запомнил бы его на всю жизнь...
   Посетителей было много. Все галдели, кричали, звенели бутылями и стучали кружками - в общем, стоял ужасный шум. Я не замечал его - за время странствий я привык к такому шуму; я пил красное вино и думал о Сааби, Хиде и Эль Бабене. Странное совпадение... Кажется, с того дня, как я ушел из дома своего друга, я ни разу не вспоминал об этих людях... И вот, вдруг обратив взгляд в сторону, я увидел очень знакомое лицо. Черные глаза горели на нем злобной насмешкой и определенно смотрели на меня. Кто это? В первый миг я не понял, но уже во второй истина открылась мне... Эль Бабен!
   Я живо отвернулся. Противоречивые чувства охватили меня. Одновременно я был зол, удивлен, расстроен и смущен. Мне хотелось схватить его за горло и задушить, и точно так же мне хотелось бежать отсюда, бежать подальше, чтобы никогда боле не встречаться с этим мерзким человеком.
   Залпом выпив большую кружку вина, я бросил слуге монету и пошел наверх - там, на втором этаже, для меня была приготовлена комната. О, боги, я не знал, что делать! Вина перед Сааби мучила меня теперь ещё сильнее. Преступник - вот он; он сидел в одном трактире со мной, в одном зале; он смотрел на меня с насмешкой; он... Кстати, куда он дел Хиду?
   Последняя мысль заставила меня подскочить на кровати. Я решил: во что бы то ни стало я выведаю у негодяя о судьбе бедной девушки. С такой целью я схватил кинжал и...
   В тот же момент в коридоре послышался громкий топот. Затем дверь моей комнаты распахнулась и на пороге появились три здоровых агранских стражника. За их спинами маячил Эль Бабен. Он громко вопил: "Это он! Держите его! Он преступник! Он похитил в Тиме честную девицу!" Тут он заметил кинжал в моей руке и, побледнев, завизжал: "Он хочет убить меня! Спасите!" Ты понимаешь, Энна, я вовсе не собирался убивать его...
   - И зря, - пробурчала девушка себе под нос.
   - Это не в моих привычках, - с гримасой отмахнулся Шон. - Я просто хотел припугнуть подлеца, вот и все. Но агранское правосудие всегда вершилось быстро и незатейливо. Есть свидетель преступления? Очень хорошо. Есть преступник? Еще лучше. Преступника взять и посадить в темницу, а свидетеля наградить тремя золотыми монетами - обычная плата предателям... Так я оказался в темнице.
   - А как ты вышел оттуда?
   - Меня освободил Сааби. От какого-то бродяги он узнал, что со мной случилось, продал свое имущество, собрал деньги, приехал в Кутхемес и заплатил за меня выкуп. Правда, его самого я так и не увидел - он не захотел встретиться со мной...
   - Печальная история, - широко зевнув, сказала Энна.
   - Это точно, - согласился Шон.
   Потом он повернулся на бок, лицом к стене, и через некоторое время уже сладко спал. Сон его не был тревожен.
   Глава 3
   Ясным ранним утром Энна открыла глаза. Сквозь грязное окно в комнату почти не проникал свет. Рассеянный солнечный луч скользил по полу, пропадая в глубоких трещинах. На столе покоился труп мыши.
   Энна поморщилась. Эти животные всегда вызывали у неё необъяснимое отвращение, живые или мертвые - все равно. С какой стати в крошечной безмозглой головке этой твари созрел коварный план умереть именно на столе, прямо перед носом девушки, осталось загадкой. Ведь в её родной норке сделать это было куда удобнее. А впрочем, Энна не собиралась все утро посвящать размышлениям о логике и тактике мышей. Едва сдерживая стон, она вынула из ножен кинжал и самым кончиком его сбросила тушку на пол. Шон тут же проснулся.
   - Ну вот, - ворчливо заметила девушка, вытирая острие о край покрывала. - Когда мне необходима твоя помощь - ты спишь. А как только я справилась с бедой сама - ты просыпаешься.
   - С какой бедой? - удивился Шон, оглядываясь.
   - Вон.
   И Энна указала кинжалом на коричневый трупик, теперь лежащий как раз между кроватями.
   - Пфа, - поежился Шон, - это мышь.
   - Правда? - саркастически усмехнулась девушка.
   - Терпеть их не могу. Сам не знаю, почему, но при виде этих тварей меня всего охватывает дрожь. Прошу тебя, убери её подальше...
   Энна вздохнула. Вот так всегда. Мужчины так и норовят свалить на женщину самую трудную и неприятную работу.
   - Наверное, в прошлой жизни ты был слезливой девицей, - сказала она, носком сапога запихивая мышь под кровать спутника.
   - Нет, - возразил Шон, тут же перебираясь на Эннину кровать. - В прошлой жизни я был великим воином. Так мне говорила одна колдунья, и я ей верю.
   - Великие воины не боятся мышей.
   - Какая же ты сварливая, - возмутился Шон. - Мне искренне жаль твоего мужа!
   - У меня нет мужа.
   - Так будет.
   - Не будет.
   - О-о-о... - Шон схватился за голову. - Всё. Молчи, воительница. Не то я просто заболею от твоих слов.
   Энна рассмеялась. Хорошее настроение после шутливой перепалки с другом - что может быть чудеснее? И сразу возник резонный вопрос: с другом ли? Она знает Одинокого Путника всего лишь день, и пока ей не представилось никакой возможности проверить, каков он в деле. Да, она слыхала про него немало доброго, да только к своим двадцати годам Энна твердо усвоила, что доверять надо только собственным ушам и собственным глазам. А вдруг при первой же опасности он сбежит, оставив её наедине с врагами?
   Улыбка слетела с прекрасных уст.
   - Э, девица, - покачал головой Шон. - Я снова вижу в твоих прелестных глазках недоверие. Неужто я похож на дракона о двух хвостах?
   - Я никогда не встречала драконов, - вздохнула Энна, отворачиваясь от проницательного взора Одинокого Путника.
   - А я встречал. И скажу тебе, красавица, что только мои быстрые ноги спасли тогда мою жизнь. Как-нибудь при случае я расскажу тебе об этой истории, а пока выкинь из головы все дурные мысли. Пойдем вниз. Наш хозяин наверняка уже накрыл общий стол для своих постояльцев.
   И Шон, встав с кровати, взял свой дорожный мешок и направился к двери. Он не оборачивался, как будто ему было совершенно безразлично, пойдет за ним Энна или нет. Она пошла.
   Внизу и в самом деле хозяин уже накрывал стол. Пиво, лепешки, ветчина и сыр - вот все, что имелось в его заведении. Непривередливые гости, потирая руки, весело рассаживались. Ночь прошла спокойно, впереди был погожий день, а более от богов ничего и не требовалось. Так говорили эти вечные странники, ибо вся жизнь давно приучила их рассчитывать только на себя, равно как и доверять только себе... Еще они говорили о своих товарах, жаловались на разбитые дороги, рассказывали о селах и городах, где им недавно довелось побывать, расспрашивали друг друга о кратком пути и наперебой расхваливали самые лучшие постоялые дворы, которых каждый из них знал не меньше сотни по всему миру. Потом гомон стих - все принялись за еду.
   Энна, так и не оставив своих сомнений по поводу Одинокого Путника, взяла лепешку, кусок ветчины, подвинула к себе кружку пива. Шон, прежде чем сделать то же самое, наполнил дорожный мешок всякой снедью. Хозяин постоялого двора - пухлый румяный человек лет пятидесяти - принес ему огромный мех, полный ароматного красного вина, кое, как известно, отлично утоляет жажду в жаркий день. Итак, Шон был готов к дальнейшему путешествию. Направление своего пути он уже определил: если Энна не выкинет из головы эти бредни, он все равно пойдет в Нилам, а из Нилама через Черные Королевства - в Пунт. Он давно туда хотел...
   - Ты пойдешь со мной? - вдруг спросила Энна как бы между прочим.
   - Конечно, - кивнул Шон. Не стоило обижаться на девчонку. Ясное дело, в своей маленькой жизни она вдоволь натерпелась, так что теперь не верит никому...
   Они вышли из-за стола, подхватили с полу свои дорожные мешки и, на прощанье кивнув хозяину, покинули гостеприимный постоялый двор.
   Мягкие и теплые солнечные лучи постепенно согревали землю. В синем небе словно пух плавали белые облачка, а меж ними летали птицы. Они поднимались выше, выше - и там, под солнцем, их простое серое оперенье становилось золотым или серебряным и сверкало ярче и чище самоцветов.
   Спутники двинулись на восток - туда, где рос буйный лес, по опушке которого струился ручей. Но на сей раз Шон не пошел вдоль ручья: он помнил, сколь извилист тот в здешних землях. Он выбрал иной, самый простой путь отсюда до Нилама вела прямая дорога через лес. Не всякий отваживался идти по ней: когда-то, в давние времена, тут шныряли разбойники, бегали дикие злобные вепри, тихо и грустно жили вампиры, и, кажется, даже порхали демоны в обличьи мирных дроздов. Шон наизусть знал все эти байки, однако не верил ни одной.
   - Ты уже бывал здесь? - Энна посмотрела на темную полосу леса, голубеющую под снопом солнечных лучей.
   - Однажды, - ответил Шон.
   - И... Кто там обитает?
   - Клянусь богами, кроме оленя и барсука я не видел никого.
   Девушка заметно повеселела. Она явно не желала встречаться с демонами и вампирами, хотя ни за что не призналась бы в этом вслух.
   - К утру мы будем уже в Ниламе?
   - Раньше, - чуть подумав, сказал Шон. - Если ничего не случится... Эта дорога занимает всего день пути. Ты торопишься?
   Энна промолчала, сделав вид, будто не слышала вопроса. Только тайны тут никакой не было, и Одинокий Путник сие понял сразу. Скорее всего, юная воительница и сама не знала, торопится она или нет. Так бывает, когда цель путешествия не определена...
   - Позволь спросить, что надобно тебе в Ниламе?
   - Не знаю, Одинокий Путник, - Энна пожала плечами. - Вроде бы, я ищу брата...
   - Вроде бы? - Шон удивленно приподнял брови. - Как так может быть?
   - Один человек сказал мне, что в Ниламе есть колдун, способный найти в море каплю пресной воды, а в лесу лист, который занесло туда ветром издалека... Я думаю, он найдет моего брата, где бы тот ни был сейчас.
   - Но ты все же сомневаешься?
   - Я не доверяю тому человеку. Он противный лжец, что доказал уже не раз. Он мог выдумать этого колдуна для того только, чтобы я убралась из его города и оставила в покое его самого.
   - Почему?
   - Да так...
   - Обмен! - сказал Шон и остановился.
   - Что? Какой обмен? - не поняла его Энна.
   - Давай с тобой меняться, - пояснил Шон. - Я рассказал тебе свою историю, а теперь ты расскажи мне свою. Что за противный лжец? Что за город? Почему ты должна была оттуда убраться?
   - Ничего особенного... - девушка снова пошла по тропе, ведущей к лесу. Одинокий Путник последовал за ней. - Город Мален на берегу моря Запада, недалеко от Иссантии - там я прожила почти целую луну. И надо же было такому случиться: в первый же день мне удалось поссориться с самим градоправителем! Но я не виновата - он бросился под копыта моего коня как умалишенный! А потом начал болтать на каждом углу, что меня подослали злокозненные леведийцы с приказом убить его, великого Шлома... Ха! Да кому нужен он и его крошечный поганый городишко! Ты бывал там когда-нибудь, Одинокий Путник?
   - Нет. Но я проходил мимо.
   - Мимо неинтересно, - махнула тонкой рукой Энна. - В Малене надо пожить, чтобы потом наконец уйти из него и быть счастливым от одной лишь мысли, что больше никогда туда не вернешься. Это обитель моряков, половина из которых - пираты. Они злобны и недоверчивы; они так и норовят украсть кусок хлеба с твоего стола, даже если сами вот только что наелись досыта; их рты - это задница Бургана, потому что оттуда сыплется одно дерьмо; они... Нет, не смотри на меня так, мой друг. Они не сделали мне ничего плохого. Разве что не помогли, когда мне пришлось туго... Но за это я их не виню. Я знаю и знала всегда: в этом мире никто никому ничего не должен. Почему ты улыбаешься?