Страница:
Издаваемые материалы, однако, необходимо было расположить и описать, что требовало определенного осмысления. Возникло, таким образом, стремление к систематизированному изучению художественной литературы, обозначившееся уже в трудах русских писателей XVIII в. М.В. Ломоносова, А.П. Сумарокова, В.К. Тредиаковского, Н.И. Новикова и явившееся как бы преддверием научного литературоведения в России. Систематичность предполагает рассмотрение литературных фактов под углом зрения либо одного (ведущего) научного принципа, либо совокупности, системы принципов (различной степени сложности, зависящей от количества уровней, глубины анализа и широты обобщения). При этом возможна и различная степень обоснованности и упорядоченности явлений литературы. С самого начала литературная наука развивалась, подобно другим наукам, от элементарного к сложному, от фактов и явлений к их связям и взаимосвязям, от изучения связей к доказательству их закономерности.
Начало систематическому научному знанию положил в России XVIII век. Ранее можно обнаружить лишь отдельные высказывания, «проблески» аналитического. Возникновение систематических, сознательных научных изысканий непосредственно связанно с учреждением в 1724 г. Петербургской Академии наук. Процесс развития отечественной науки и культуры XVIII в. выглядит как единый и гармоничный. Важны, с одной стороны, труды историка, экономиста, археолога, этнографа, член-корреспондента Петербургской Академии наук П.И. Рычкова (1712—1777); историка, краеведа, члена-корреспондента Петербургской Академии наук В.В. Крестинина (1729—1795); близкого к Академии историка, этнографа, географа В.Н. Татищева (1786—1850), с другой – литературоведческие работы Ломоносова и Тредиаковского и наконец деятельность Новикова и Радищева.
Несмотря на то что Петербургская Академия наук с момента своего основания оказалась под сильным немецким влиянием, научная деятельность в ее рамках велась в двух направлениях – академическом и собирательском.
Элементарные принципы изучения источников – собирание и описание – на этом этапе были ведущими. Принципиально новым качеством в отношении к литературным памятникам явилось применение к их изучению генетически-исторического принципа, введенного наукой в XVIII в. Если в допетровские времена старыми книжниками только механически повторялись и компилировались источники, а старые историки-летописцы рассматривали факты с теологической точки зрения, то в XVIII в. происходит осознанная «реставрация» истории. Возникает строгое понятие об исторической «правдивости». В этот период русские ученые стараются уяснить глубинные истоки исторических явлений. Они усваивают научные методы из немецкой университетской науки (так как обучались в немецких университетах) или из немецкой литературы.
Первые отечественные ученые XVIII в., оставаясь вполне самостоятельными в своей деятельности, находились в то же время на уровне новейших достижений европейской науки. Таков был М.В. Ломоносов. Никакого подчинения западному влиянию не было.
Отмечается единство, одновременность становления различных отраслей российской науки XVIII в., при этом выявляется несостоятельность ряда традиционных учений о природе и человеке. Уже Петру I пришлось бороться с устаревшими понятиями в архитектуре, астрономии, политике; у него научные цели соединялись с «пользой».
Закономерности периодизации раннего этапа развития науки (в том числе и литературоведения) в России основываются на исторических факторах. Становление и первоначальное развитие литературной науки осуществляется в рамках XVIII в. Ход развития науки и образования в это столетие представляется следующим. Ломка в армии, флоте, гражданских учреждениях в период Петровских реформ повлияла на нравы, бытовые обычаи; привела к появлению «новых форм общества» и новых «типов людей», постепенно цивилизовавшихся от «первого» поколения к последующим.
Литература отражала идеологию высших слоев общества – дворянства и чиновничества. Основная же масса народа (крепостные крестьяне) не умела ни читать, ни писать.
Кроме работ по эстетике, в России XVIII в. были широко распространены учебные пособия, словари, журналы.
Труды ученых литературоведов
Российская теория литературы в XVIII в.
Теория литературы в России в начале XIX в. Проблемы специфики художественной литературы
Начало систематическому научному знанию положил в России XVIII век. Ранее можно обнаружить лишь отдельные высказывания, «проблески» аналитического. Возникновение систематических, сознательных научных изысканий непосредственно связанно с учреждением в 1724 г. Петербургской Академии наук. Процесс развития отечественной науки и культуры XVIII в. выглядит как единый и гармоничный. Важны, с одной стороны, труды историка, экономиста, археолога, этнографа, член-корреспондента Петербургской Академии наук П.И. Рычкова (1712—1777); историка, краеведа, члена-корреспондента Петербургской Академии наук В.В. Крестинина (1729—1795); близкого к Академии историка, этнографа, географа В.Н. Татищева (1786—1850), с другой – литературоведческие работы Ломоносова и Тредиаковского и наконец деятельность Новикова и Радищева.
Несмотря на то что Петербургская Академия наук с момента своего основания оказалась под сильным немецким влиянием, научная деятельность в ее рамках велась в двух направлениях – академическом и собирательском.
Элементарные принципы изучения источников – собирание и описание – на этом этапе были ведущими. Принципиально новым качеством в отношении к литературным памятникам явилось применение к их изучению генетически-исторического принципа, введенного наукой в XVIII в. Если в допетровские времена старыми книжниками только механически повторялись и компилировались источники, а старые историки-летописцы рассматривали факты с теологической точки зрения, то в XVIII в. происходит осознанная «реставрация» истории. Возникает строгое понятие об исторической «правдивости». В этот период русские ученые стараются уяснить глубинные истоки исторических явлений. Они усваивают научные методы из немецкой университетской науки (так как обучались в немецких университетах) или из немецкой литературы.
Первые отечественные ученые XVIII в., оставаясь вполне самостоятельными в своей деятельности, находились в то же время на уровне новейших достижений европейской науки. Таков был М.В. Ломоносов. Никакого подчинения западному влиянию не было.
Отмечается единство, одновременность становления различных отраслей российской науки XVIII в., при этом выявляется несостоятельность ряда традиционных учений о природе и человеке. Уже Петру I пришлось бороться с устаревшими понятиями в архитектуре, астрономии, политике; у него научные цели соединялись с «пользой».
Закономерности периодизации раннего этапа развития науки (в том числе и литературоведения) в России основываются на исторических факторах. Становление и первоначальное развитие литературной науки осуществляется в рамках XVIII в. Ход развития науки и образования в это столетие представляется следующим. Ломка в армии, флоте, гражданских учреждениях в период Петровских реформ повлияла на нравы, бытовые обычаи; привела к появлению «новых форм общества» и новых «типов людей», постепенно цивилизовавшихся от «первого» поколения к последующим.
Литература отражала идеологию высших слоев общества – дворянства и чиновничества. Основная же масса народа (крепостные крестьяне) не умела ни читать, ни писать.
Кроме работ по эстетике, в России XVIII в. были широко распространены учебные пособия, словари, журналы.
Труды ученых литературоведов
А.Д. Кантемир (1708—1744) опубликовал в 1736—1742 гг. свои «Примечания» к песням Анакреонта, посланиям Горация и собственным сатирам, в которых стремится поставить в литературный контекст творчество Феспида, Эсхила, Софокла. Кроме того, в «Примечаниях» даются сведения о жизни и творчестве поэтов и писателей.
А.П. Сумароков (1717—1777) издал в 1748 г. «Первый русский словарь писателей».
М.М. Херасков (1733—1807) выпустил в 1772 г. свое «Рассуждение о российском стихотворстве».
И.С. Барков (1736—1768) опубликовал в 1763 г. свои «Примечания» к сатирам Горация, представляющие собой справочный научный комментарий.
А.А. Волков (1736—1788) напечатал в 1768 г. в немецком журнале статью «Известия о некоторых русских писателях», где представлены сведения только о современных автору российских авторах.
С.Г. Домашнев (1743—1795) опубликовал в 1762 г. статью «О стихотворстве».
М.И. Попов (1742—1790) выпустил в 1768 г. «Описание древнего славянского языческого богословия».
Н.И. Новиков (1744—1818). В 1772 г. Новиков издал свой «Опыт исторического словаря о российских писателях», где представлено 54 писателя допетровской Руси, около половины из которых относятся к XVII в. и более раннему времени: Нестор, Сильвестр, Симеон, Поликарп, Иосиф Волоцкий, Макарий, Курбский, затем Дмитрий Ростовский, Симеон Полоцкий и др. Новиков вел широкую просветительскую деятельность, издавая в 1760-х годах сатирические журналы «Пустомеля», «Кошелек», позднее – «Утренний свет», «Покоющийся трудолюбец», «Вечерняя заря».
В новиковское десятилетие в России зарождается общественное мнение.
Деятельность Новикова в XVIII в. более всего удовлетворяла требованиям образования. В его деятельности отмечаются три первичных признака системы:
– интерес к народному творчеству (см.: Новиков Н.И. Новое и полное собрание российских песен. СПб., 1780);
– собирание и описание отдельных произведений и сведений о писателях (см.: Новиков Н.И. Опыт исторического словаря о российских писателях. СПб., 1772);
– источниковедческая и библиографическо-издательская деятельность (см.: Новиков Н.И. Древняя российская вивлиофика. СПб., 1773—1775).
Определяя роль и значение Новикова в развитии русской науки и культуры XVIII в., следует указать источники его мировоззрения. На Новикова большое влияние оказала философия Руссо (его интерес к истории народов). «Деистом-самоучкой» в духе Руссо считает Новикова Н.С. Тихонравов. «Проникаясь свободными воззрениями европейской философии, – пишет Тихонравов, – Новиков глубоко сочувствовал так называемому тогда «подлому» простонародью, и увлечение учением деистов шло в этом необыкновенном человеке екатерининской эпохи параллельно и одновременно с сознанием необходимости знать и любить свою народность в прошедшем и настоящем».
По своеобразию духовного облика, «руссоизму» Н.И. Новиков близок к Н.М. Карамзину, Д.И. Фонвизину, А.Н. Радищеву. Однако Новиков и Карамзин восприняли разные аспекты деятельности Руссо. Так, на Карамзина оказала влияние литературная деятельность Руссо, роман «Новая Элоиза», положивший начало карамзинскому сентиментализму.
Идеи народности и просвещения Руссо унаследовал «твердый, образованный» ум Новикова, в то время как «мягкость», которая была в природе Карамзина, позволила ему воспринять лишь идиллическую сентиментальность Руссо. Интерес к народу, воспринятый Новиковым у Руссо, был лишен сентиментальности.
Упомянутая научная традиция в форме интереса к народу, открываясь в XVIII в. трудами Новикова, воспринявшего указанную выше сторону философии Руссо, минует, однако, Карамзина.
Имея в виду демократизм в решении ряда актуальных общественных проблем, можно считать близкими по своим взглядам Новикова, Фонвизина, Радищева. Однако при общем сходстве их взглядов между ними отмечаются и некоторые различия. У Новикова «непосредственная народность» осложнена была мистицизмом, у Фонвизина – близостью к «французским образцам», у Радищева – сильным влиянием «французского философского чтения». Однако не обнаруживается влияния на Радищева той из сторон философии Руссо, в которой выразился его интерес к древности, т. е. к «опосредованной» народности. Для Радищева, как и для Фонвизина и ряда других писателей XVIII в., характерен интерес к положению народа. Их взгляды выражают непосредственные народные интересы.
Новиков и Радищев близки по их личным судьбам и стремлению к европейскому просвещению. Они были «жертвами» противоречий «подготовительной» поры идей «нового» Просвещения. Имеется в виду репрессивная политика Екатерины II, жертвами которой стали Новиков и Радищев. Однако деятельность Радищева осуществлялась вне рамок народно-исторической литературоведческой школы даже в ее общекультурном (подобно Новикову. – Л. К.) варианте.
Деятельность Новикова носила более целенаправленный в теоретическом отношении характер, чем деятельность Радищева, ревностного последователя западных философий, сумевшего, однако, понять русскую народную жизнь. Итак, и важности деятельности Новикова и Радищева, их значение оценивается в мировоззренческом плане по-разному. Сила и глубина общественного протеста Радищева ярче.
Новиков широко поставил в России издательское дело, способствуя развитию просвещения и формируя самостоятельное общественное мнение. Новиков явился родоначальником определенной общественной тенденции, направления в общественной мысли и деятельности.
По значению в развитии просвещения и образования в деятельности Новикова усматриваются два периода, различающих по своей направленности и содержанию. В первый период Новиков выступает как сатирик, издатель известных сатирических журналов «Трутень», «Живописец» и «Кошелек». Несмотря на то что новиковская сатира была несколько отвлеченной и избегала резкого обличения недостатков, Новиков уже выдвигал требование сатиры на определенное лицо и касался наиболее важных сторон общественной и государственной жизни России своего времени.
Сатира Новикова обличала свойственную дворянству подражательность иностранным образцам, дурное воспитание, падение нравов, призывая к «разумному» устройству общества и государства. Это оппозиционное отношение Новикова к церковному, государственному и общественному строю России того времени вытекало из его патриотизма и приверженности к реформам Петра I, поклонником которого он всегда был. Это подтверждало неосновательность претензий славянофилов рассматривать Новикова как своего предшественника и родоначальника.
В конфликте Новикова с Екатериной II нельзя видеть узкоиндивидуальный смысл. Расправа Екатерины над Новиковым не результат его излишней «самостоятельности», а антикрепостническая направленность его сатиры, в которой явно отмечается «вольномыслие». Тем не менее общий характер деятельности Новикова выходит из просветительских тенденций в русской литературе XVIII в.
Деятельность Новикова не выходила за рамки просветительства, хотя в условиях абсолютизма она была весьма радикальной. Г.П. Макогоненко, советский исследователь творчества Новикова, справедливо отмечает наличие противоречий уже в первый период его деятельности: «Весь талантливый сатирический материал “Трутня” таил в себе трагический разрыв между художником, сатириком, увидевшим звериный лик русского помещика и чиновника, и проповедником моральных сентенций, наивно обращавшимся к этим же тиранам и мучителям с призывами к моральному воскрешению». Социальный протест Новикова очевиден. Сам Новиков свидетельствует об определенных политических тенденциях в его мировоззрении: «Находясь на распутье между вольтерьянством и религией, я не имел точки опоры», – утверждает Новиков. Он остро ставит вопрос о крепостничестве в своих «Письмах уездного дворянина к сыну».
Отмечается творческое отношение Новикова к иностранным литературным источникам, а его издательская деятельность в этот период приняла небывалые для России того времени размеры.
Несомненно общеобразовательное и воспитательное значение деятельности Новикова, чье влияние сказалось на Фонвизине и Карамзине. «Сатирический публицист», издатель книг, историк и археолог, философ, горячий патриот, искавший просвещения для блага народа, – таков характер деятельности Новикова.
Высоко оценивал издательскую и благотворительную деятельность Новикова Г.В. Плеханов, отмечавший у него (кроме прочего) «стремление улучшить существовавший в России порядок вещей…».
Последний период творчества Новикова, связанный с масонством, менее значим для литературоведения.
Известен «Московский кружок» любителей литературы 1770-х годов, куда входили представители различных слоев российской интеллигенции: И.В. Лопухин (1756—1816) – публицист, член Сената; И.Г. Шварц (? – 1784) – профессор немецкого языка; С.И. Гамалея (1743—1822) – московский генерал-губернатор, благотворитель; И.П. Тургенев (1752—1807) – директор Московского университета, отец декабристов Николая и Александра; М.М. Херасков (1733—1807) – известный русский поэт; Т.М. Прохоряшин – уральский богач; В.А. Трубецкая (урожденная княжна Черкасская) – сочувствующая и помогавшая членам кружка. В кружке интересовались Вольтером, Руссо, Гольбахом (его «Системой природы»), занимались самопознанием и самообразованием.
Русские поэты и писатели XVIII в. не стояли в стороне и от проблем эстетики и литературоведения.
А.П. Сумароков (1717—1777) издал в 1748 г. «Первый русский словарь писателей».
М.М. Херасков (1733—1807) выпустил в 1772 г. свое «Рассуждение о российском стихотворстве».
И.С. Барков (1736—1768) опубликовал в 1763 г. свои «Примечания» к сатирам Горация, представляющие собой справочный научный комментарий.
А.А. Волков (1736—1788) напечатал в 1768 г. в немецком журнале статью «Известия о некоторых русских писателях», где представлены сведения только о современных автору российских авторах.
С.Г. Домашнев (1743—1795) опубликовал в 1762 г. статью «О стихотворстве».
М.И. Попов (1742—1790) выпустил в 1768 г. «Описание древнего славянского языческого богословия».
Н.И. Новиков (1744—1818). В 1772 г. Новиков издал свой «Опыт исторического словаря о российских писателях», где представлено 54 писателя допетровской Руси, около половины из которых относятся к XVII в. и более раннему времени: Нестор, Сильвестр, Симеон, Поликарп, Иосиф Волоцкий, Макарий, Курбский, затем Дмитрий Ростовский, Симеон Полоцкий и др. Новиков вел широкую просветительскую деятельность, издавая в 1760-х годах сатирические журналы «Пустомеля», «Кошелек», позднее – «Утренний свет», «Покоющийся трудолюбец», «Вечерняя заря».
В новиковское десятилетие в России зарождается общественное мнение.
Деятельность Новикова в XVIII в. более всего удовлетворяла требованиям образования. В его деятельности отмечаются три первичных признака системы:
– интерес к народному творчеству (см.: Новиков Н.И. Новое и полное собрание российских песен. СПб., 1780);
– собирание и описание отдельных произведений и сведений о писателях (см.: Новиков Н.И. Опыт исторического словаря о российских писателях. СПб., 1772);
– источниковедческая и библиографическо-издательская деятельность (см.: Новиков Н.И. Древняя российская вивлиофика. СПб., 1773—1775).
Определяя роль и значение Новикова в развитии русской науки и культуры XVIII в., следует указать источники его мировоззрения. На Новикова большое влияние оказала философия Руссо (его интерес к истории народов). «Деистом-самоучкой» в духе Руссо считает Новикова Н.С. Тихонравов. «Проникаясь свободными воззрениями европейской философии, – пишет Тихонравов, – Новиков глубоко сочувствовал так называемому тогда «подлому» простонародью, и увлечение учением деистов шло в этом необыкновенном человеке екатерининской эпохи параллельно и одновременно с сознанием необходимости знать и любить свою народность в прошедшем и настоящем».
По своеобразию духовного облика, «руссоизму» Н.И. Новиков близок к Н.М. Карамзину, Д.И. Фонвизину, А.Н. Радищеву. Однако Новиков и Карамзин восприняли разные аспекты деятельности Руссо. Так, на Карамзина оказала влияние литературная деятельность Руссо, роман «Новая Элоиза», положивший начало карамзинскому сентиментализму.
Идеи народности и просвещения Руссо унаследовал «твердый, образованный» ум Новикова, в то время как «мягкость», которая была в природе Карамзина, позволила ему воспринять лишь идиллическую сентиментальность Руссо. Интерес к народу, воспринятый Новиковым у Руссо, был лишен сентиментальности.
Упомянутая научная традиция в форме интереса к народу, открываясь в XVIII в. трудами Новикова, воспринявшего указанную выше сторону философии Руссо, минует, однако, Карамзина.
Имея в виду демократизм в решении ряда актуальных общественных проблем, можно считать близкими по своим взглядам Новикова, Фонвизина, Радищева. Однако при общем сходстве их взглядов между ними отмечаются и некоторые различия. У Новикова «непосредственная народность» осложнена была мистицизмом, у Фонвизина – близостью к «французским образцам», у Радищева – сильным влиянием «французского философского чтения». Однако не обнаруживается влияния на Радищева той из сторон философии Руссо, в которой выразился его интерес к древности, т. е. к «опосредованной» народности. Для Радищева, как и для Фонвизина и ряда других писателей XVIII в., характерен интерес к положению народа. Их взгляды выражают непосредственные народные интересы.
Новиков и Радищев близки по их личным судьбам и стремлению к европейскому просвещению. Они были «жертвами» противоречий «подготовительной» поры идей «нового» Просвещения. Имеется в виду репрессивная политика Екатерины II, жертвами которой стали Новиков и Радищев. Однако деятельность Радищева осуществлялась вне рамок народно-исторической литературоведческой школы даже в ее общекультурном (подобно Новикову. – Л. К.) варианте.
Деятельность Новикова носила более целенаправленный в теоретическом отношении характер, чем деятельность Радищева, ревностного последователя западных философий, сумевшего, однако, понять русскую народную жизнь. Итак, и важности деятельности Новикова и Радищева, их значение оценивается в мировоззренческом плане по-разному. Сила и глубина общественного протеста Радищева ярче.
Новиков широко поставил в России издательское дело, способствуя развитию просвещения и формируя самостоятельное общественное мнение. Новиков явился родоначальником определенной общественной тенденции, направления в общественной мысли и деятельности.
По значению в развитии просвещения и образования в деятельности Новикова усматриваются два периода, различающих по своей направленности и содержанию. В первый период Новиков выступает как сатирик, издатель известных сатирических журналов «Трутень», «Живописец» и «Кошелек». Несмотря на то что новиковская сатира была несколько отвлеченной и избегала резкого обличения недостатков, Новиков уже выдвигал требование сатиры на определенное лицо и касался наиболее важных сторон общественной и государственной жизни России своего времени.
Сатира Новикова обличала свойственную дворянству подражательность иностранным образцам, дурное воспитание, падение нравов, призывая к «разумному» устройству общества и государства. Это оппозиционное отношение Новикова к церковному, государственному и общественному строю России того времени вытекало из его патриотизма и приверженности к реформам Петра I, поклонником которого он всегда был. Это подтверждало неосновательность претензий славянофилов рассматривать Новикова как своего предшественника и родоначальника.
В конфликте Новикова с Екатериной II нельзя видеть узкоиндивидуальный смысл. Расправа Екатерины над Новиковым не результат его излишней «самостоятельности», а антикрепостническая направленность его сатиры, в которой явно отмечается «вольномыслие». Тем не менее общий характер деятельности Новикова выходит из просветительских тенденций в русской литературе XVIII в.
Деятельность Новикова не выходила за рамки просветительства, хотя в условиях абсолютизма она была весьма радикальной. Г.П. Макогоненко, советский исследователь творчества Новикова, справедливо отмечает наличие противоречий уже в первый период его деятельности: «Весь талантливый сатирический материал “Трутня” таил в себе трагический разрыв между художником, сатириком, увидевшим звериный лик русского помещика и чиновника, и проповедником моральных сентенций, наивно обращавшимся к этим же тиранам и мучителям с призывами к моральному воскрешению». Социальный протест Новикова очевиден. Сам Новиков свидетельствует об определенных политических тенденциях в его мировоззрении: «Находясь на распутье между вольтерьянством и религией, я не имел точки опоры», – утверждает Новиков. Он остро ставит вопрос о крепостничестве в своих «Письмах уездного дворянина к сыну».
Отмечается творческое отношение Новикова к иностранным литературным источникам, а его издательская деятельность в этот период приняла небывалые для России того времени размеры.
Несомненно общеобразовательное и воспитательное значение деятельности Новикова, чье влияние сказалось на Фонвизине и Карамзине. «Сатирический публицист», издатель книг, историк и археолог, философ, горячий патриот, искавший просвещения для блага народа, – таков характер деятельности Новикова.
Высоко оценивал издательскую и благотворительную деятельность Новикова Г.В. Плеханов, отмечавший у него (кроме прочего) «стремление улучшить существовавший в России порядок вещей…».
Последний период творчества Новикова, связанный с масонством, менее значим для литературоведения.
Известен «Московский кружок» любителей литературы 1770-х годов, куда входили представители различных слоев российской интеллигенции: И.В. Лопухин (1756—1816) – публицист, член Сената; И.Г. Шварц (? – 1784) – профессор немецкого языка; С.И. Гамалея (1743—1822) – московский генерал-губернатор, благотворитель; И.П. Тургенев (1752—1807) – директор Московского университета, отец декабристов Николая и Александра; М.М. Херасков (1733—1807) – известный русский поэт; Т.М. Прохоряшин – уральский богач; В.А. Трубецкая (урожденная княжна Черкасская) – сочувствующая и помогавшая членам кружка. В кружке интересовались Вольтером, Руссо, Гольбахом (его «Системой природы»), занимались самопознанием и самообразованием.
Русские поэты и писатели XVIII в. не стояли в стороне и от проблем эстетики и литературоведения.
Российская теория литературы в XVIII в.
Одним из первых в отечественной литературной науке выступил М.В. Ломоносов (1711—1765). В 1739 г. опубликовано его «Письмо о правилах стихотворства», а в 1743 г. – «Краткое руководство к риторике», в котором выдвинута теория «о трех штилях» поэтического языка.
В.К. Тредиаковский (1703—1769) – автор двухтомной «Поэтики», (1752), где, в отличие от Феофана Прокоповича, поставил лирику на второе место – как «высокий род поэзии», а сатиру – лишь на восьмое. В 1755 г. издал трактат «О древнем, среднем и новом стихотворении российском».
А.Д. Байбаков (1745—1801) издал в 1774 г. «Аполлос» и «Правила пиитические в пользу юношества», где он, в отличие от Прокоповича и Тредиаковского, разграничивает родовые категории искусства не только по предмету изображения, но и «по способу беседования» (подобно Платону). Поэтика Байбакова шире и глубже соответствующих работ его предшественников.
Иеромонах Амвросий (1745—1792) опубликовал в 1787 г. «Краткое руководство к оратории российской».
С. Соловьеву принадлежит «Просодия, или Руководство к латинскому стихотворению для пользы российского юношества» (1788), в которой поэзия определяется «по роду метра, по материи и предмету, по роду поэм, т. е. по способу создания.
Братья И. и И. Мочульские выпустили в 1790 г. работу «Словенословие и песносложение», где выделены такие роды стихотворства:
1) повествовательные, где стихотворец не вводит других лиц. К ним относятся элегии, лиры, эпиграммы, оды, анаграммы, эпитафии, сонеты, мадригалы. Речь идет, как видно, о лирике, хотя называется род повествовательным;
2) драматические, где вводятся разговоры и действия других лиц. К ним относятся комедии, трагедии, оперы и проч.;
3) смешанные, где «сам говорит и других представляет». Здесь описываются дела героические, буколические, сатирические.
Классификация Мочульских близка к классификации Байбакова, но имеется и оригинальная трактовка: род рассматривается не только как тип, но и как метод, способ изображения («Сим родом описываются», – сказано в работе).
В.С. Подшивалов (1765—1813) – автор «Сокращенного курса российского слога» (1796), в котором дается теория русской прозы. В центре «курса» – учение о «баснях» как о повествованиях. «Басни» могут быть «простыми» и «смешанными», где читатель имеет дело с «разнородными существами». Как видно, речь здесь идет о более развернутых повествованиях («баснях»). Вслед за «баснями» идут «повести» – более сложные и обширные повествования. Выделены «повести» «стихотворные» («романы») и исторические. Классификация дается как по тематике, так и по способу исполнения.
И.С. Рижский (1761—1811) издал в 1796 г. свой «Опыт риторики», где изложил теорию красноречия. Рассматривая слог как основу прозаической речи, он ставит в центр «прозаического красноречия» (риторики) «слово» и «историю». «Стихотворным красноречием» Рижский определяет поэзию. Он считает ораторию и поэзию частями красноречия и использует в своей работе концепцию «трех штилей» Ломоносова. В 1806 г. выходит работа Рижского «Введение в круг словесности», где он определяет словесность как «язык, и притом привлекательный». В 1811 г. Рижский, уже после А.С. Никольского и И.М. Борна, выпускает свою «Науку стихотворства», где рассматривает риторику и поэзию как «два вида красноречия».
В.К. Тредиаковский (1703—1769) – автор двухтомной «Поэтики», (1752), где, в отличие от Феофана Прокоповича, поставил лирику на второе место – как «высокий род поэзии», а сатиру – лишь на восьмое. В 1755 г. издал трактат «О древнем, среднем и новом стихотворении российском».
А.Д. Байбаков (1745—1801) издал в 1774 г. «Аполлос» и «Правила пиитические в пользу юношества», где он, в отличие от Прокоповича и Тредиаковского, разграничивает родовые категории искусства не только по предмету изображения, но и «по способу беседования» (подобно Платону). Поэтика Байбакова шире и глубже соответствующих работ его предшественников.
Иеромонах Амвросий (1745—1792) опубликовал в 1787 г. «Краткое руководство к оратории российской».
С. Соловьеву принадлежит «Просодия, или Руководство к латинскому стихотворению для пользы российского юношества» (1788), в которой поэзия определяется «по роду метра, по материи и предмету, по роду поэм, т. е. по способу создания.
Братья И. и И. Мочульские выпустили в 1790 г. работу «Словенословие и песносложение», где выделены такие роды стихотворства:
1) повествовательные, где стихотворец не вводит других лиц. К ним относятся элегии, лиры, эпиграммы, оды, анаграммы, эпитафии, сонеты, мадригалы. Речь идет, как видно, о лирике, хотя называется род повествовательным;
2) драматические, где вводятся разговоры и действия других лиц. К ним относятся комедии, трагедии, оперы и проч.;
3) смешанные, где «сам говорит и других представляет». Здесь описываются дела героические, буколические, сатирические.
Классификация Мочульских близка к классификации Байбакова, но имеется и оригинальная трактовка: род рассматривается не только как тип, но и как метод, способ изображения («Сим родом описываются», – сказано в работе).
В.С. Подшивалов (1765—1813) – автор «Сокращенного курса российского слога» (1796), в котором дается теория русской прозы. В центре «курса» – учение о «баснях» как о повествованиях. «Басни» могут быть «простыми» и «смешанными», где читатель имеет дело с «разнородными существами». Как видно, речь здесь идет о более развернутых повествованиях («баснях»). Вслед за «баснями» идут «повести» – более сложные и обширные повествования. Выделены «повести» «стихотворные» («романы») и исторические. Классификация дается как по тематике, так и по способу исполнения.
И.С. Рижский (1761—1811) издал в 1796 г. свой «Опыт риторики», где изложил теорию красноречия. Рассматривая слог как основу прозаической речи, он ставит в центр «прозаического красноречия» (риторики) «слово» и «историю». «Стихотворным красноречием» Рижский определяет поэзию. Он считает ораторию и поэзию частями красноречия и использует в своей работе концепцию «трех штилей» Ломоносова. В 1806 г. выходит работа Рижского «Введение в круг словесности», где он определяет словесность как «язык, и притом привлекательный». В 1811 г. Рижский, уже после А.С. Никольского и И.М. Борна, выпускает свою «Науку стихотворства», где рассматривает риторику и поэзию как «два вида красноречия».
Теория литературы в России в начале XIX в. Проблемы специфики художественной литературы
Культурно-просветительская традиция, заложенная деятельностью Н.И. Новикова и других литераторов XVIII в., без какого-либо преимущественного уклонения их в древность или фольклор (так, например, Новиков издал сочинения А.П. Сумарокова в 10 томах, сочинения А.Д. Кантемира и т. д.) была продолжена учеными конца XVIII – начала XIX в.
Первые литературоведы одновременно были историками, этнографами, фольклористами, археографами. Этот универсализм был следствием недостаточной специализации наук, в том числе и литературоведения. Эта общекультурная тенденция, возникшая в русской науке в XVIII в., получила преобладающее развитие в первые десятилетия XIX в.
Один из видных представителей культурно-исторической школы Н.С. Тихонравов, работая над историей Московского университета, называет имена ряда его профессоров, у которых, по его словам, проявилась «страсть к русским древностям». Это профессора И.М. Шаден (? – 1797), Ф.Г. Баузе (1752—1812), И.Ф. Буле (1763—1821). В разное время у них учились Д.И. Фонвизин, Н.М. Карамзин, А.С. Грибоедов; под их влиянием возникает интерес к древней русской литературе у Е.А. Болховитинов и Р.Ф. Тимковского, а затем – у К.Ф. Калайдовича и П.М. Строева.
И.М. Шаден, знакомый с Кантом еще с конца XVIII в., излагал сущность его учения своим студентам. И хотя он не разделял идеи равенства в философии Руссо, вместе с тем критически воспринимал некоторые положения эстетики классицизма. Ф.Г. Баузе в самом начале XIX в. обратился к изучению «Пролога», «Степенной книги царского родословия» и других памятников. И.Ф. Буле, еще в 1806 г. изучал философские системы Канта, Фихте, Шеллинга и русскую старину.
Е.А. Болховитинов (митрополит Евгений Новгородский) (1767—1837) – известный собиратель русской старины и археограф. Его плодотворная собирательская деятельность развивалась под воздействием преподавателей Московского университета. На труды Болховитинова постоянно ссылаются Пыпин, Тихонравов и другие ученые культурно-исторической школы. Болховитинов хорошо знал об «Ученом обществе» Новикова, а в «Компании типографической» Новикова подготовлен один из его первых студенческих трудов – «Краткое описание жизни древних философов…».
Болховитинов был чужд «ложного» классицизма, утверждал, что «времена Расина и Буало прошли» и что настал «век Вольтеров, Руссо, энциклопедистов, “Духа законов”. Под руководством Шадена он переводил Лессинга, выступал против устаревших теорий классицизма, полагая, что «гений не терпит неволи и порабощения правилам». «Исповедь» Руссо Болховитинов называл «книгою о величестве Божием»; по словам Н.С. Тихонравова, его «манила отечественная история». Он даже начал составлять «Российскую историю». Но особенную славу и популярность принесли Болховитинову его словари российских духовных и светских писателей, которые надолго стали источником сведений для ученых последующих поколений.
Р.Ф. Тимковский (1785—1820) считается одним из ранних приверженцев древнерусской литературы. Профессор философии Московского университета, историк, филолог, археограф, Тимковский был также первым издателем летописи Нестора.
Н.Ф. Грамматин (1736—1827) напечатал в 1809 г. свои «Рассуждения о древней русской словесности».
Я.А. Галинковский издал в 1802 г. работы «Корифей, или Ключ литературы» и «Основание всеобщей словесности». В его представлении у словесного искусства «образец – природа, учитель – вкус, цель – удовольствие». Галинковский рассматривает эту систему как малый «круг знаний, обработанных красотою слова».
Н.М. Яновский (1770—1826) выпустил в 1804 г. свой «Новый толкователь», где утверждает, что «словесность не наука, а практические сведения о библиотеках, стиле, языке, географии, философии и т. д.».
Я.В. Толмачев опубликовал в 1805 г. работу «Русская поэзия в пользу юношества», где рассматривает поэзию как «науку стихами описывать всякую вещь, истинную или вымышленную». В 1815—1822 гг. выходят его «Правила словесности», где словесность трактуется и как определенный «круг слова», и как «наука, руководствующая человека к такому высокому совершенству, какова способность говорить красно и прилично».
А.С. Никольский (1755—1834) – автор «Оснований российской словесности» (1807). Первая часть – «Грамматика», которая трактуется как «словоударение, или просодия, или стихосложение»; вторая часть – «Риторика», где рассмотрены «все роды сочинений пиитических». Никольский уже не предпочитает классицизм с его теорией Буало, Батте, Лагарпа. Он полагает, что мысль формируется не нормами, а «понятием, рассуждением, заключением» в соответствии с разумом и чувством.
И.М. Борн (1778—1851) создает в 1808 г. «Краткое руководство к российской словесности». Борн использует здесь классицистическую систему Батте, переведенного незадолго до этого на русский язык Облеуховым. В отличие от Никольского, на первом плане у Борна теория слога, а не рода, т. е. возвращение к «трем штилям» Ломоносова.
Н.И. Язвицкий публикует в 1810 г. «Рассуждение о словесности вообще», где очень широко рассматривает словесность как категорию, распространяющуюся «на все науки, искусства и художества», в том числе на историю и философию. Четкое понимание предмета науки здесь отсутствует. Это и «искусство сочинения», и в то же время его «познание». А словесность – «всеобщее сокровище».
А.Ф. Мерзляков (1778—1830) – один из ранних теоретиков литературы, профессор словесности Московского университета. Из его лекций в 1812—1813 гг. опубликованы работы «О талантах стихотворства», «Об изящной словесности…», где выдвинутое Галинковским понятие о словесности как «круге познаний неотвлеченных, обработанных красотою слова», обозначено как «изящная словесность», т. е. художественная проза и поэзия. Неоднократно издавались такие лекции Мерзлякова, как «Краткая риторика…» (1809—1828), «Краткое начертание теории изящной словесности» (1822), «Краткое руководство к эстетике» (1829).
Деятельность Мерзлякова была высоко оценена Белинским. Он писал: «Как эстетик и критик Мерзляков заслуживает особенное внимание и уважение. С Мерзлякова начинается новый период русской критики». Мерзляков издавал журнал «Амфион», где выступал со статьями о русских писателях XVIII в. Одним из первых в России он попытался поставить эстетику и критику на научную основу, хотя при этом не избежал серьезных противоречий. Он не мог еще порвать с классицизмом, проповедовал идею вкуса и удовольствия как главную цель искусства. Но Мерзляков выходил за пределы теории классицизма. Он не ограничивал предмет изображения, полагая, что «в природе все прекрасно» и что «прекрасное природы не есть прекрасное искусства».
Утверждая автономность искусств и наук, Мерзляков требует «точности», «соответствия в частях картин», «натуральности» изображения, признаков, которых не было в «Россияде» М.М. Хераскова. Не отвергая известных трех единств, Мерзляков, однако, настаивает на естественности характеров, сохранении связи этического и драматургического изображения с древней мифологией и историей. «Непременное правило для песнопевца, если он хочет быть вероятным, – пишет Мерзляков, – держаться той точки зрения, которая существенно принадлежала народу и времени, из коего почерпнул он происшествие». В этой эстетической программе, как можно заметить, наблюдается отход от классицистических норм XVIII в.
Эти тенденции характерны и для его поэзии. Мерзляков, старый классик, пишет песни в народном вкусе.
Критика Мерзляковым классицистических норм, его тяготение к формам народного творчества – результат воздействия на него теории романтизма, проникшего в Россию вместе с немецкой идеалистической философией.
И.М. Левитский создает в 1812 г. «Курс российской словесности для девиц», где, подобно Язвицкому, определяет словесность как «основательное знание искусства сочинять, снисканное обдуманным чтением лучших писателей».
Л.Т. Якоб публикует в 1813 г. «Начертание эстетики для гимназий» («Умозрение словесных наук»). К словесности он относит все искусства, которые, по его словам, «для изящного представления мыслей употребляют слова». Якоб вводит в оборот новые понятия: «эстетическая истина», «эстетическая достоверность», «эстетическое совершенство языка».
Первые литературоведы одновременно были историками, этнографами, фольклористами, археографами. Этот универсализм был следствием недостаточной специализации наук, в том числе и литературоведения. Эта общекультурная тенденция, возникшая в русской науке в XVIII в., получила преобладающее развитие в первые десятилетия XIX в.
Один из видных представителей культурно-исторической школы Н.С. Тихонравов, работая над историей Московского университета, называет имена ряда его профессоров, у которых, по его словам, проявилась «страсть к русским древностям». Это профессора И.М. Шаден (? – 1797), Ф.Г. Баузе (1752—1812), И.Ф. Буле (1763—1821). В разное время у них учились Д.И. Фонвизин, Н.М. Карамзин, А.С. Грибоедов; под их влиянием возникает интерес к древней русской литературе у Е.А. Болховитинов и Р.Ф. Тимковского, а затем – у К.Ф. Калайдовича и П.М. Строева.
И.М. Шаден, знакомый с Кантом еще с конца XVIII в., излагал сущность его учения своим студентам. И хотя он не разделял идеи равенства в философии Руссо, вместе с тем критически воспринимал некоторые положения эстетики классицизма. Ф.Г. Баузе в самом начале XIX в. обратился к изучению «Пролога», «Степенной книги царского родословия» и других памятников. И.Ф. Буле, еще в 1806 г. изучал философские системы Канта, Фихте, Шеллинга и русскую старину.
Е.А. Болховитинов (митрополит Евгений Новгородский) (1767—1837) – известный собиратель русской старины и археограф. Его плодотворная собирательская деятельность развивалась под воздействием преподавателей Московского университета. На труды Болховитинова постоянно ссылаются Пыпин, Тихонравов и другие ученые культурно-исторической школы. Болховитинов хорошо знал об «Ученом обществе» Новикова, а в «Компании типографической» Новикова подготовлен один из его первых студенческих трудов – «Краткое описание жизни древних философов…».
Болховитинов был чужд «ложного» классицизма, утверждал, что «времена Расина и Буало прошли» и что настал «век Вольтеров, Руссо, энциклопедистов, “Духа законов”. Под руководством Шадена он переводил Лессинга, выступал против устаревших теорий классицизма, полагая, что «гений не терпит неволи и порабощения правилам». «Исповедь» Руссо Болховитинов называл «книгою о величестве Божием»; по словам Н.С. Тихонравова, его «манила отечественная история». Он даже начал составлять «Российскую историю». Но особенную славу и популярность принесли Болховитинову его словари российских духовных и светских писателей, которые надолго стали источником сведений для ученых последующих поколений.
Р.Ф. Тимковский (1785—1820) считается одним из ранних приверженцев древнерусской литературы. Профессор философии Московского университета, историк, филолог, археограф, Тимковский был также первым издателем летописи Нестора.
Н.Ф. Грамматин (1736—1827) напечатал в 1809 г. свои «Рассуждения о древней русской словесности».
Я.А. Галинковский издал в 1802 г. работы «Корифей, или Ключ литературы» и «Основание всеобщей словесности». В его представлении у словесного искусства «образец – природа, учитель – вкус, цель – удовольствие». Галинковский рассматривает эту систему как малый «круг знаний, обработанных красотою слова».
Н.М. Яновский (1770—1826) выпустил в 1804 г. свой «Новый толкователь», где утверждает, что «словесность не наука, а практические сведения о библиотеках, стиле, языке, географии, философии и т. д.».
Я.В. Толмачев опубликовал в 1805 г. работу «Русская поэзия в пользу юношества», где рассматривает поэзию как «науку стихами описывать всякую вещь, истинную или вымышленную». В 1815—1822 гг. выходят его «Правила словесности», где словесность трактуется и как определенный «круг слова», и как «наука, руководствующая человека к такому высокому совершенству, какова способность говорить красно и прилично».
А.С. Никольский (1755—1834) – автор «Оснований российской словесности» (1807). Первая часть – «Грамматика», которая трактуется как «словоударение, или просодия, или стихосложение»; вторая часть – «Риторика», где рассмотрены «все роды сочинений пиитических». Никольский уже не предпочитает классицизм с его теорией Буало, Батте, Лагарпа. Он полагает, что мысль формируется не нормами, а «понятием, рассуждением, заключением» в соответствии с разумом и чувством.
И.М. Борн (1778—1851) создает в 1808 г. «Краткое руководство к российской словесности». Борн использует здесь классицистическую систему Батте, переведенного незадолго до этого на русский язык Облеуховым. В отличие от Никольского, на первом плане у Борна теория слога, а не рода, т. е. возвращение к «трем штилям» Ломоносова.
Н.И. Язвицкий публикует в 1810 г. «Рассуждение о словесности вообще», где очень широко рассматривает словесность как категорию, распространяющуюся «на все науки, искусства и художества», в том числе на историю и философию. Четкое понимание предмета науки здесь отсутствует. Это и «искусство сочинения», и в то же время его «познание». А словесность – «всеобщее сокровище».
А.Ф. Мерзляков (1778—1830) – один из ранних теоретиков литературы, профессор словесности Московского университета. Из его лекций в 1812—1813 гг. опубликованы работы «О талантах стихотворства», «Об изящной словесности…», где выдвинутое Галинковским понятие о словесности как «круге познаний неотвлеченных, обработанных красотою слова», обозначено как «изящная словесность», т. е. художественная проза и поэзия. Неоднократно издавались такие лекции Мерзлякова, как «Краткая риторика…» (1809—1828), «Краткое начертание теории изящной словесности» (1822), «Краткое руководство к эстетике» (1829).
Деятельность Мерзлякова была высоко оценена Белинским. Он писал: «Как эстетик и критик Мерзляков заслуживает особенное внимание и уважение. С Мерзлякова начинается новый период русской критики». Мерзляков издавал журнал «Амфион», где выступал со статьями о русских писателях XVIII в. Одним из первых в России он попытался поставить эстетику и критику на научную основу, хотя при этом не избежал серьезных противоречий. Он не мог еще порвать с классицизмом, проповедовал идею вкуса и удовольствия как главную цель искусства. Но Мерзляков выходил за пределы теории классицизма. Он не ограничивал предмет изображения, полагая, что «в природе все прекрасно» и что «прекрасное природы не есть прекрасное искусства».
Утверждая автономность искусств и наук, Мерзляков требует «точности», «соответствия в частях картин», «натуральности» изображения, признаков, которых не было в «Россияде» М.М. Хераскова. Не отвергая известных трех единств, Мерзляков, однако, настаивает на естественности характеров, сохранении связи этического и драматургического изображения с древней мифологией и историей. «Непременное правило для песнопевца, если он хочет быть вероятным, – пишет Мерзляков, – держаться той точки зрения, которая существенно принадлежала народу и времени, из коего почерпнул он происшествие». В этой эстетической программе, как можно заметить, наблюдается отход от классицистических норм XVIII в.
Эти тенденции характерны и для его поэзии. Мерзляков, старый классик, пишет песни в народном вкусе.
Критика Мерзляковым классицистических норм, его тяготение к формам народного творчества – результат воздействия на него теории романтизма, проникшего в Россию вместе с немецкой идеалистической философией.
И.М. Левитский создает в 1812 г. «Курс российской словесности для девиц», где, подобно Язвицкому, определяет словесность как «основательное знание искусства сочинять, снисканное обдуманным чтением лучших писателей».
Л.Т. Якоб публикует в 1813 г. «Начертание эстетики для гимназий» («Умозрение словесных наук»). К словесности он относит все искусства, которые, по его словам, «для изящного представления мыслей употребляют слова». Якоб вводит в оборот новые понятия: «эстетическая истина», «эстетическая достоверность», «эстетическое совершенство языка».