Ауэрбах Э. Мимесис. Изображение действительности в западноевропейской литературе. М., 1976; Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979; Бельчиков Н.Ф. Пути и навыки литературоведческого труда. М., 1975; Бочаров С.Г. Образ, метод, характер. Теория литературы: основные проблемы в историческом освещении. М., 1982; Гачев Г..Д. Образ в русской художественной культуре. М., 1981; Гинзбург Л.Я. О литературном герое. Л., 1979; Горанов К. Художественный образ и его историческая жизнь. М., 1970; Грехнев В.А. Словесный образ и литературное произведение. М., 1998; Ильин И.П. Персонаж. Современное зарубежное литературоведение. Энциклопедический словарь. М., 1999; Николаев П.А., Курилов А.С., Гришунин А.Л. История русского литературоведения. М., 1980; Храпченко М.Б. Горизонты художественного образа. М., 1982.
Аристотель. Поэтика // Аристотель и античная литература. М., 1978; Белинский В.Г. Разделение поэзии на роды и виды. Собр. соч.: В 9 т. Т. 3. М., 1978; Буало Н . Поэтическое искусство. М., 1978; Гегель Г.В.Ф. Эстетика: В 4 т. М., 1967; Лессинг Г.Э. Лаокоон, или О границах живописи и поэзии. М., 1957; Феофраст. Характеры (любое издание); Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве. М., 1972.
Раздел II
Глава 1
Биографический метод
Филологическая школа
Мифологическая школа
Аристотель. Поэтика // Аристотель и античная литература. М., 1978; Белинский В.Г. Разделение поэзии на роды и виды. Собр. соч.: В 9 т. Т. 3. М., 1978; Буало Н . Поэтическое искусство. М., 1978; Гегель Г.В.Ф. Эстетика: В 4 т. М., 1967; Лессинг Г.Э. Лаокоон, или О границах живописи и поэзии. М., 1957; Феофраст. Характеры (любое издание); Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве. М., 1972.
Раздел II
Литературоведческая методология в Европе и в России в XIX—XX вв. Литературоведческие школы
(методы)
В этом разделе рассматриваются основные системы, подходы к анализу литературных явлений, характерных для Европы и России, так сказать, послеклассицистического периода, хотя принципы этих концепций были заложены ранее.
Литературоведческие системы (иначе – методы, школы) обозначены по их главным чертам (признакам). При этом указываются философско-эстетические источники, труды; приводятся имена основоположников и носителей принципов системы. Соблюдается в общих чертах хронология функционирования систем.
Литературоведческие системы (иначе – методы, школы) обозначены по их главным чертам (признакам). При этом указываются философско-эстетические источники, труды; приводятся имена основоположников и носителей принципов системы. Соблюдается в общих чертах хронология функционирования систем.
Глава 1
Академическое направление в литературоведении. Литературоведческие школы (методы)
Биографический метод
Возникновение биографического метода связано с именем известного французского поэта, критика и литературоведа Ш.О. Сент-Бёва (1804—1869).
Как критик и литературовед Сент-Бёв характеризуется широким кругом интересов в жанровом и содержательном отношениях. Он писал хроники, рецензии, критические очерки, этюды, статьи, монографии. Уже в 1828 г. выходит его «Исторический и критический обзор французской поэзии и театра XVI века», где он анализирует эволюцию направлений и стилей французской литературы XVI в. Статьи 1829—1830 гг. «Стремление и надежды литературно-поэтического движения после революции 1830 года» и «Изложение учения Сен-Симона» близки по жанру к научному реферату.
Его метод, который сам Сент-Бёв обозначил как «портрет», возник из его рецензий-этюдов, предназначенных для французских газет и журналов.
Сент-Бёв писал о Вийоне, Паскале, Руссо, Ронсаре, Де Мюссе, Гюго, Дидро, Лафонтене, Жорж Санд, Беранже, Флобере. Статьи и этюды Сент-Бёва 1820 – 1830-х годов опубликованы в его пятитомнике «Литературно-критические статьи и портреты 1836—1839), работы 1840-х годов – в трехтомном издании «Портреты современников» (1846).
Опираясь на успех своих литературных «портретов» и стремясь закрепить этот жанр в своем творчестве, Сент-Бёв в течение двадцати лет (1849—1869) выступает в журнале «Конституциональ» с еженедельными очерками-портретами под названием «Беседы по понедельникам». «Беседы по понедельникам» опубликованы в 1851—1862 гг. в одиннадцати томах, в 1857—1872 гг. – в пятнадцати томах. В 1863—1870 гг. вышел тринадцатитомный цикл Сент-Бёва «Новые понедельники», переизданный в 1864—1876 гг.
Сент-Бёв сам дал повод называть свой метод биографическим, указав в очерке «Дидро», что основной его интерес – «биографии великих писателей». Однако при этом он уточнил, что в данном случае речь идет о «сравнительной биографии», включающей не только характер, мысли, переписку, нравственный облик, но также особенности и эволюцию социальных, религиозных и философских взглядов представленного в очерке писателя.
Метод сравнительной биографии дает возможность автору выйти на широкие параметры личности изучаемого писателя и не является всего-навсего внешней «портретной» зарисовкой. С этой точки зрения очерк «Дидро» может рассматриваться как типичный пример, образец избранного Сент-Бёвом метода сравнительной биографии, ставшего критическим жанром. К первичному «абстрактному облику» Дидро он постепенно добавляет все новые «штрихи», стремясь воссоздать его «неповторимые характерные черты». Портрет становится живым, творчески воссозданным образом, «жемчужиной» в океане жизни. Создавать «портреты» великих людей для Сент-Бёва – большое, «серьезное» искусство. Всматриваясь в мысли, поступки, формы общения и поведения Дидро, Сент-Бёв намеревается как бы «отвлечься» от ближайшей современности: от «нищеты» масс, «эгоизма» высших сословий, безыдейных правительств, утративших героизм и патриотизм, характеризовавшие эпоху Дидро – дореволюционную Францию XVIII в.
Рассматривая особенности эволюции своего метода, Сент-Бёв указывает, что описательность, нейтральность его сменилась большей активностью: функция критика-«адвоката» сменилась в его работах функцией критика-«судьи». В «Беседах по понедельникам» усиливается стремление к широким обобщениям. Сохраняя черты объективности, правдивости, документализма своего метода, Сент-Бёв, наряду с фактами личной жизни писателя, насыщает свой анализ философскими, социальными, эстетическими, историческими фактами. Вместе с тем в его очерках сохраняются образные, беллетристические черты, сближающие их с художественным творчеством.
Воссоздание «облика» Дидро Сент-Бёв начинает не с подробностей биографии, а с определения особенностей его философии. При этом, стараясь добиться четкости, ясности в обозначении философских принципов Дидро, Сент-Бёв ставит его в ряд с другими философами. Решение этой задачи, конечно, требовало дополнительных усилий по изучению философской мысли эпохи.
Особенности воззрений известных современников Дидро Сент-Бёв запечатлевает в кратких, емких, значимых чертах и формулировках. Являясь, по словам Сент-Бёва, «духом и голосом всего столетия», Дидро, в отличие от Монтескье, Рейналя и Руссо, мало интересовался политикой, а был «ведущим теоретиком» «в области философии». Сент-Бёв последовательно отклоняет во взглядах Дидро главные черты мировоззрения его выдающихся современников. Парадоксальное отрицание прогресса в современном «распущенном» обществе у Руссо, «умеренность» и двойственность Д’Аламбера, «пышную форму» «салонных споров» Бюффона, «скудную и хилую психологию» Кондильяка, подчас «легкомысленный» юмор Вольтера.
Свободный от недостатков самых значительных мыслителей своего времени, «гений» Дидро, по мнению Сент-Бёва, в то же время обладал всеми их достоинствами, как бы объединяя их в качестве «вождя» «философского цеха» своего века. Оригинальность Дидро-философа определяется Сент-Бёвом на уровне его преимуществ в сравнении с известными предшественниками и современниками. Он обладал «умом более терпеливым, более серьезным и глубоким, нежели Вольтер, менее ограниченным и не столь односторонним, чем Кондильяк», у него «больше духовной щедрости, самобытности и устойчивого вдохновения, чем их было у Бюффона, больше размаха и пылкой решимости, чем у Д’Аламбера». У него была «восторженная влюбленность в науки и искусства и промышленность, которой не обладал Руссо».
Сент-Бёв характеризует Дидро в стиле высокого романтического искусства: «…Богатая и плодовитая натура, восприимчивая ко всяким росткам нового, оплодотворившая их в своем лоне смутной силой; огромный, бурлящий тигель, где все плавится, дробится, бродит; самый энциклопедический ум и животворящий, одухотворенный, схватывающий все, что попадается по пути, а затем извергающий все это обратно в виде огненной лавы…» Здесь не часто отмечаются собственно философские категории, преобладает образно-романтическая терминология.
Однако черты новаторства, энциклопедизм подчеркнуты и выступают отчетливо.
Лишь определив место и значение Дидро-философа, Сент-Бёв приводит биографические сведения о нем. В социологическом плане это выходец из буржуазной семьи, приверженный ее атрибутам: благочестивой морали, набожности, сентиментальности. Этой преданностью семейной традиции объясняет Сент-Бёв раннюю и неудачную женитьбу Дидро. Однако приверженцем какой-либо религии он не стал, тяготея к атеизму, который также не был «воинствующим». Его скептицизм относится не столько к христианству, сколько к абстрактному, злому божеству. Подробно рассказывает Сент-Бёв о женщинах на жизненном пути Дидро, рассматривая общение с ними как «основу» его «внутренней жизни».
Главную задачу своего очерка Сент-Бёв видит в том, чтобы объяснить великий подвиг Дидро – создание «Энциклопедии». Этой задаче подчинен анализ Сент-Бёвом других произведений Дидро, привлекаемых им по мере необходимости.
Для Сент-Бёва «Энциклопедия» «не мирный памятник», «не тихая монастырская башня, населенная учеными и мыслителями разного толка», а «переворот в науке», «протест» против Паскаля и других философов, рассматривавших христианство как «тираническую» религию.
Сент-Бёв сравнивает «Энциклопедию» Дидро с исполинской боевой башней, пробивающей новые пути во всех науках, а также в искусстве, уходившем от высоких целей на сложный путь «рупора философии».
Дидро, по мнению Сент-Бёва, – философ высокой, бескорыстной, добродетельной морали, сторонник тонкого, живого материализма, противостоящего материализму механическому, безнравственному, «развратительному». Эти черты Сент-Бёв обнаруживает и в художественном творчестве Дидро, в его литературоведческих взглядах.
Как видно, «биографизм» Сент-Бёва имел условный характер: на биографические сведения как бы нанизывался широкий круг смежных, сопутствующих и других вопросов, способствующих воссозданию «облика» личности писателя.
Помимо «портретов», Сент-Бёв выступал и в других литературоведческих жанрах. Ему принадлежат статьи «Меркантилизм в литературе», «Несколько слов о положении в литературе», «Что такое классик?» и др.
Сент-Бёв выступает как оригинальный литературовед в вопросах теории. Так, он отклоняет словарное определение классика как создателя «образцов» в искусстве. Классик для него – писатель, обогативший «дух человеческий», внесший «нечто новое в его сокровищницу», открывший новую «нравственную истину» и охваченный «какой-нибудь страстью в сердце».
Иногда в подзаголовке к «портрету» Сент-Бёв сам указывает на какой-либо дополнительный литературоведческий аспект. Так, к очерку «Виктор Гюго» в скобках добавлено: «Романы». В очерке о Беранже отмечен жанр песен.
Метод Сент-Бёва получил широкое распространение в Европе и в России.
Под влиянием и в значительной степени независимо от Сент-Бёва аналогичную методологию использовал датский литературовед Г. Брандес (1842—1927). Работы Брандеса относятся ко второй половине XIX – началу XX в.: «Этюды по эстетике» (1868), «Критические статьи и портреты» (1870) и наконец основной труд, выросший из его лекций, – «О главных течениях в европейской литературе XIX века» (1871—1891). Последняя из перечисленных работ представляет собой шесть томов очерков о творчестве европейских писателей в рамках национальных литератур Дании, Германии, Франции, Англии: том первый – «Литературы эмигрантов» (1872), том второй – «Романтическая школа в Германии» (1873), том третий – «Реакция во Франции» (1874), том четвертый – «Натурализм в Англии. Байрон и его группа» (1875), том пятый – о романтической школе во Франции (1882), том шестой – о литературе «молодой Германии» (1831).
В отличие от Сент-Бёва, Брандес предпочитал реалистическое направление в литературе, резко критикуя романтизм. Его труды принесли ему широкую известность в Европе, хотя его метод был более описательным, чем у Сент-Бёва: Брандес давал скорее обзор литературных явлений, чем их анализ. Тем не менее именно труды Брандеса стали для Европы основным источником сведений и оценок по вопросам истории европейских литератур. Он выпустил целый ряд специальных работ о творчестве Кьеркегора, Лассаля, Дизраэли, Ибсена, Шекспира. Его интересовала русская литература: он написал статьи о Тургеневе, Достоевском, Толстом, Горьком, посетил Москву и Петербург (1887), где выступил с лекциями.
Подобно «портретам» Сент-Бёва, статьи Брандеса также являются творческими, воссоздавая живые образы европейских писателей. В 1910 г. собрание сочинений Брандеса вышло в России в двадцати томах.
Метод Сент-Бёва – Брандеса широко использовался отечественными литературоведами, как правило, в собственном, оригинальном исполнении.
Первым шагом в этом направлении является «Опыт исторического словаря о русских писателях» Н.И. Новикова, составленный из кратких биографий русских писателей. Использовали этот метод профессора Московского университета С.П. Шевырев и его ученик Н.С. Тихонравов при подготовке к столетию университета биографического словаря его профессоров.
Н.С. Тихонравов затем применил биографический метод в своих работах «Летописи отечественной литературы» и «Отреченные книги древней России»; в духе биографического метода составлены и пять томов его «Истории русской литературы», представляющие собой «мозаику» из очерков о русских писателях.
В начале XX в. в сборниках о писателях К. Бальмонта, И. Анненского, В. Брюсова, в «Силуэтах русских писателей» Ю. Айхенвальда применяется метод эссе, далекий от «портретов» XIX в., где авторы стремились к исторической, социальной и психологической детерминации.
Превратившись из жанра критики в методологический принцип анализа литературных явлений, портрет-биография занял место исторического введения в анализ историко-литературных сочинений. С помощью этого метода предполагается выйти на объяснение особенностей творчества через параметры личности автора.
В.Г. Белинский, конечно, прав, утверждая, что «ни один поэт не может быть понят через самого себя». Но в то же время именно диалектика отношений в сфере личности дает окончательные ответы на вопросы творчества.
Как критик и литературовед Сент-Бёв характеризуется широким кругом интересов в жанровом и содержательном отношениях. Он писал хроники, рецензии, критические очерки, этюды, статьи, монографии. Уже в 1828 г. выходит его «Исторический и критический обзор французской поэзии и театра XVI века», где он анализирует эволюцию направлений и стилей французской литературы XVI в. Статьи 1829—1830 гг. «Стремление и надежды литературно-поэтического движения после революции 1830 года» и «Изложение учения Сен-Симона» близки по жанру к научному реферату.
Его метод, который сам Сент-Бёв обозначил как «портрет», возник из его рецензий-этюдов, предназначенных для французских газет и журналов.
Сент-Бёв писал о Вийоне, Паскале, Руссо, Ронсаре, Де Мюссе, Гюго, Дидро, Лафонтене, Жорж Санд, Беранже, Флобере. Статьи и этюды Сент-Бёва 1820 – 1830-х годов опубликованы в его пятитомнике «Литературно-критические статьи и портреты 1836—1839), работы 1840-х годов – в трехтомном издании «Портреты современников» (1846).
Опираясь на успех своих литературных «портретов» и стремясь закрепить этот жанр в своем творчестве, Сент-Бёв в течение двадцати лет (1849—1869) выступает в журнале «Конституциональ» с еженедельными очерками-портретами под названием «Беседы по понедельникам». «Беседы по понедельникам» опубликованы в 1851—1862 гг. в одиннадцати томах, в 1857—1872 гг. – в пятнадцати томах. В 1863—1870 гг. вышел тринадцатитомный цикл Сент-Бёва «Новые понедельники», переизданный в 1864—1876 гг.
Сент-Бёв сам дал повод называть свой метод биографическим, указав в очерке «Дидро», что основной его интерес – «биографии великих писателей». Однако при этом он уточнил, что в данном случае речь идет о «сравнительной биографии», включающей не только характер, мысли, переписку, нравственный облик, но также особенности и эволюцию социальных, религиозных и философских взглядов представленного в очерке писателя.
Метод сравнительной биографии дает возможность автору выйти на широкие параметры личности изучаемого писателя и не является всего-навсего внешней «портретной» зарисовкой. С этой точки зрения очерк «Дидро» может рассматриваться как типичный пример, образец избранного Сент-Бёвом метода сравнительной биографии, ставшего критическим жанром. К первичному «абстрактному облику» Дидро он постепенно добавляет все новые «штрихи», стремясь воссоздать его «неповторимые характерные черты». Портрет становится живым, творчески воссозданным образом, «жемчужиной» в океане жизни. Создавать «портреты» великих людей для Сент-Бёва – большое, «серьезное» искусство. Всматриваясь в мысли, поступки, формы общения и поведения Дидро, Сент-Бёв намеревается как бы «отвлечься» от ближайшей современности: от «нищеты» масс, «эгоизма» высших сословий, безыдейных правительств, утративших героизм и патриотизм, характеризовавшие эпоху Дидро – дореволюционную Францию XVIII в.
Рассматривая особенности эволюции своего метода, Сент-Бёв указывает, что описательность, нейтральность его сменилась большей активностью: функция критика-«адвоката» сменилась в его работах функцией критика-«судьи». В «Беседах по понедельникам» усиливается стремление к широким обобщениям. Сохраняя черты объективности, правдивости, документализма своего метода, Сент-Бёв, наряду с фактами личной жизни писателя, насыщает свой анализ философскими, социальными, эстетическими, историческими фактами. Вместе с тем в его очерках сохраняются образные, беллетристические черты, сближающие их с художественным творчеством.
Воссоздание «облика» Дидро Сент-Бёв начинает не с подробностей биографии, а с определения особенностей его философии. При этом, стараясь добиться четкости, ясности в обозначении философских принципов Дидро, Сент-Бёв ставит его в ряд с другими философами. Решение этой задачи, конечно, требовало дополнительных усилий по изучению философской мысли эпохи.
Особенности воззрений известных современников Дидро Сент-Бёв запечатлевает в кратких, емких, значимых чертах и формулировках. Являясь, по словам Сент-Бёва, «духом и голосом всего столетия», Дидро, в отличие от Монтескье, Рейналя и Руссо, мало интересовался политикой, а был «ведущим теоретиком» «в области философии». Сент-Бёв последовательно отклоняет во взглядах Дидро главные черты мировоззрения его выдающихся современников. Парадоксальное отрицание прогресса в современном «распущенном» обществе у Руссо, «умеренность» и двойственность Д’Аламбера, «пышную форму» «салонных споров» Бюффона, «скудную и хилую психологию» Кондильяка, подчас «легкомысленный» юмор Вольтера.
Свободный от недостатков самых значительных мыслителей своего времени, «гений» Дидро, по мнению Сент-Бёва, в то же время обладал всеми их достоинствами, как бы объединяя их в качестве «вождя» «философского цеха» своего века. Оригинальность Дидро-философа определяется Сент-Бёвом на уровне его преимуществ в сравнении с известными предшественниками и современниками. Он обладал «умом более терпеливым, более серьезным и глубоким, нежели Вольтер, менее ограниченным и не столь односторонним, чем Кондильяк», у него «больше духовной щедрости, самобытности и устойчивого вдохновения, чем их было у Бюффона, больше размаха и пылкой решимости, чем у Д’Аламбера». У него была «восторженная влюбленность в науки и искусства и промышленность, которой не обладал Руссо».
Сент-Бёв характеризует Дидро в стиле высокого романтического искусства: «…Богатая и плодовитая натура, восприимчивая ко всяким росткам нового, оплодотворившая их в своем лоне смутной силой; огромный, бурлящий тигель, где все плавится, дробится, бродит; самый энциклопедический ум и животворящий, одухотворенный, схватывающий все, что попадается по пути, а затем извергающий все это обратно в виде огненной лавы…» Здесь не часто отмечаются собственно философские категории, преобладает образно-романтическая терминология.
Однако черты новаторства, энциклопедизм подчеркнуты и выступают отчетливо.
Лишь определив место и значение Дидро-философа, Сент-Бёв приводит биографические сведения о нем. В социологическом плане это выходец из буржуазной семьи, приверженный ее атрибутам: благочестивой морали, набожности, сентиментальности. Этой преданностью семейной традиции объясняет Сент-Бёв раннюю и неудачную женитьбу Дидро. Однако приверженцем какой-либо религии он не стал, тяготея к атеизму, который также не был «воинствующим». Его скептицизм относится не столько к христианству, сколько к абстрактному, злому божеству. Подробно рассказывает Сент-Бёв о женщинах на жизненном пути Дидро, рассматривая общение с ними как «основу» его «внутренней жизни».
Главную задачу своего очерка Сент-Бёв видит в том, чтобы объяснить великий подвиг Дидро – создание «Энциклопедии». Этой задаче подчинен анализ Сент-Бёвом других произведений Дидро, привлекаемых им по мере необходимости.
Для Сент-Бёва «Энциклопедия» «не мирный памятник», «не тихая монастырская башня, населенная учеными и мыслителями разного толка», а «переворот в науке», «протест» против Паскаля и других философов, рассматривавших христианство как «тираническую» религию.
Сент-Бёв сравнивает «Энциклопедию» Дидро с исполинской боевой башней, пробивающей новые пути во всех науках, а также в искусстве, уходившем от высоких целей на сложный путь «рупора философии».
Дидро, по мнению Сент-Бёва, – философ высокой, бескорыстной, добродетельной морали, сторонник тонкого, живого материализма, противостоящего материализму механическому, безнравственному, «развратительному». Эти черты Сент-Бёв обнаруживает и в художественном творчестве Дидро, в его литературоведческих взглядах.
Как видно, «биографизм» Сент-Бёва имел условный характер: на биографические сведения как бы нанизывался широкий круг смежных, сопутствующих и других вопросов, способствующих воссозданию «облика» личности писателя.
Помимо «портретов», Сент-Бёв выступал и в других литературоведческих жанрах. Ему принадлежат статьи «Меркантилизм в литературе», «Несколько слов о положении в литературе», «Что такое классик?» и др.
Сент-Бёв выступает как оригинальный литературовед в вопросах теории. Так, он отклоняет словарное определение классика как создателя «образцов» в искусстве. Классик для него – писатель, обогативший «дух человеческий», внесший «нечто новое в его сокровищницу», открывший новую «нравственную истину» и охваченный «какой-нибудь страстью в сердце».
Иногда в подзаголовке к «портрету» Сент-Бёв сам указывает на какой-либо дополнительный литературоведческий аспект. Так, к очерку «Виктор Гюго» в скобках добавлено: «Романы». В очерке о Беранже отмечен жанр песен.
Метод Сент-Бёва получил широкое распространение в Европе и в России.
Под влиянием и в значительной степени независимо от Сент-Бёва аналогичную методологию использовал датский литературовед Г. Брандес (1842—1927). Работы Брандеса относятся ко второй половине XIX – началу XX в.: «Этюды по эстетике» (1868), «Критические статьи и портреты» (1870) и наконец основной труд, выросший из его лекций, – «О главных течениях в европейской литературе XIX века» (1871—1891). Последняя из перечисленных работ представляет собой шесть томов очерков о творчестве европейских писателей в рамках национальных литератур Дании, Германии, Франции, Англии: том первый – «Литературы эмигрантов» (1872), том второй – «Романтическая школа в Германии» (1873), том третий – «Реакция во Франции» (1874), том четвертый – «Натурализм в Англии. Байрон и его группа» (1875), том пятый – о романтической школе во Франции (1882), том шестой – о литературе «молодой Германии» (1831).
В отличие от Сент-Бёва, Брандес предпочитал реалистическое направление в литературе, резко критикуя романтизм. Его труды принесли ему широкую известность в Европе, хотя его метод был более описательным, чем у Сент-Бёва: Брандес давал скорее обзор литературных явлений, чем их анализ. Тем не менее именно труды Брандеса стали для Европы основным источником сведений и оценок по вопросам истории европейских литератур. Он выпустил целый ряд специальных работ о творчестве Кьеркегора, Лассаля, Дизраэли, Ибсена, Шекспира. Его интересовала русская литература: он написал статьи о Тургеневе, Достоевском, Толстом, Горьком, посетил Москву и Петербург (1887), где выступил с лекциями.
Подобно «портретам» Сент-Бёва, статьи Брандеса также являются творческими, воссоздавая живые образы европейских писателей. В 1910 г. собрание сочинений Брандеса вышло в России в двадцати томах.
Метод Сент-Бёва – Брандеса широко использовался отечественными литературоведами, как правило, в собственном, оригинальном исполнении.
Первым шагом в этом направлении является «Опыт исторического словаря о русских писателях» Н.И. Новикова, составленный из кратких биографий русских писателей. Использовали этот метод профессора Московского университета С.П. Шевырев и его ученик Н.С. Тихонравов при подготовке к столетию университета биографического словаря его профессоров.
Н.С. Тихонравов затем применил биографический метод в своих работах «Летописи отечественной литературы» и «Отреченные книги древней России»; в духе биографического метода составлены и пять томов его «Истории русской литературы», представляющие собой «мозаику» из очерков о русских писателях.
В начале XX в. в сборниках о писателях К. Бальмонта, И. Анненского, В. Брюсова, в «Силуэтах русских писателей» Ю. Айхенвальда применяется метод эссе, далекий от «портретов» XIX в., где авторы стремились к исторической, социальной и психологической детерминации.
Превратившись из жанра критики в методологический принцип анализа литературных явлений, портрет-биография занял место исторического введения в анализ историко-литературных сочинений. С помощью этого метода предполагается выйти на объяснение особенностей творчества через параметры личности автора.
В.Г. Белинский, конечно, прав, утверждая, что «ни один поэт не может быть понят через самого себя». Но в то же время именно диалектика отношений в сфере личности дает окончательные ответы на вопросы творчества.
Филологическая школа
Филологическая школа обозначилась в России своими литературоведческими подходами еще во второй половине XIX в., но значение и название метода получила лишь к середине следующего столетия.
Занимаясь проблемами методологии литературоведческих исследований, академик А.Н. Пыпин указал на необходимость всестороннего, широкого подхода к изучению литературных явлений, который он назвал «филологическим». Этот подход Пыпин и продемонстрировал в своих статьях и четырехтомной «Истории русской литературы», привлекая к изучению факты общественной и культурной истории, сопутствующие литературе. По мнению Пыпина, «филологический» метод характерен для всех наук и существенно дополняет элементарный статистический подход, вырастая до определенной научной системы. А.Л. Гришунин включает филологический метод в систему других постстатистических подходов, называя их «вспомогательными дисциплинами» (см.: Русская наука о литературе в конце XIX – начале XX в. М.: Наука, 1982), и приводит примеры исследований филологического метода, в которых он называется «документально-биографическим», «библиографическим», «археографическим», «историко-фактическим».
Необходимость качественного издания вновь открытых литературных памятников и академических выпусков произведений современных писателей потребовала тщательной работы над текстами. Из «филологических» трудов выросла текстология – техническая наука со своими принципами и приемами. Основоположники культурно-исторической школы академики А.Н. Пыпин и Н.С. Тихонравов придали текстологии значение первичного фактора научности. Текстология являлась составным элементом филологической школы.
Выдвигая свои принципы широкого, филологического изучения литературы, Пыпин опирался на труды немецкого ученого Г. Пауля (1846—1921), прежде всего на его «Grundriss der germanischen Philologie» («Источники германской филологии»), где предлагается широкий, филологический подход к изучению литературных явлений. На базе глубокого текстологического изучения источников строят свои работы академик Н.С. Тихонравов и другие представители культурно-исторической школы.
Филологический подход наиболее ярко проявился в работах академика В.Н. Перетца (1870—1935). Он не отклоняет традиционных принципов анализа (в том числе стилевого и сравнительно-исторического) содержания и формы литературного произведения, но применяет их на втором этапе. На первом же этапе анализа у него – приемы, которые он называет «копанием на черном дне литературы», подразумевая под этим работу над текстом. Для Перетца прежде всего важен состав произведения, его подлинность, которую он считает обязательным доказать, как и авторство. К числу важнейших задач изучения он относит уточнение датировки создания произведения, его вариантов и родственные по жанру памятники.
Именно начиная с работ Перетца критика текста становится обязательной при подготовке к изданию литературных произведений. Проблемам принципов изучения литературы посвящена его книга «Из лекций по методологии истории русской литературы: история изучений. Методы. Источники» (Киев, 1914). Кроме того, Перетц – автор целого ряда других литературоведческих исследований, в их числе «Историко-литературные исследования и материалы. (Т. III. Из истории русской поэзии XVIII в. СПб., 1902); «Исследования и материалы по истории украинской литературы XV—XVIII вв.» (М.–Л., Изд-во АН СССР, 1962).
Второй этап изучения для Перетца – исследование проблемы за пределами текста: сравнительно-исторический анализ формы и содержания, стилевого своеобразия, композиции, симпатии и антипатии писателя. С этой точки зрения характерна его статья «О некоторых основных настроениях русской литературы в ее историческом развитии» (Университетские известия. Киев. 1903. № 10). У В.Н. Перетца – целый ряд работ по вопросам древней русской литературы, археографии, театру, в которых умело сочетаются конкретный (внутренний) и широкий (эстетический) анализ литературных явлений, который теперь мы называем филологическим.
Занимаясь проблемами методологии литературоведческих исследований, академик А.Н. Пыпин указал на необходимость всестороннего, широкого подхода к изучению литературных явлений, который он назвал «филологическим». Этот подход Пыпин и продемонстрировал в своих статьях и четырехтомной «Истории русской литературы», привлекая к изучению факты общественной и культурной истории, сопутствующие литературе. По мнению Пыпина, «филологический» метод характерен для всех наук и существенно дополняет элементарный статистический подход, вырастая до определенной научной системы. А.Л. Гришунин включает филологический метод в систему других постстатистических подходов, называя их «вспомогательными дисциплинами» (см.: Русская наука о литературе в конце XIX – начале XX в. М.: Наука, 1982), и приводит примеры исследований филологического метода, в которых он называется «документально-биографическим», «библиографическим», «археографическим», «историко-фактическим».
Необходимость качественного издания вновь открытых литературных памятников и академических выпусков произведений современных писателей потребовала тщательной работы над текстами. Из «филологических» трудов выросла текстология – техническая наука со своими принципами и приемами. Основоположники культурно-исторической школы академики А.Н. Пыпин и Н.С. Тихонравов придали текстологии значение первичного фактора научности. Текстология являлась составным элементом филологической школы.
Выдвигая свои принципы широкого, филологического изучения литературы, Пыпин опирался на труды немецкого ученого Г. Пауля (1846—1921), прежде всего на его «Grundriss der germanischen Philologie» («Источники германской филологии»), где предлагается широкий, филологический подход к изучению литературных явлений. На базе глубокого текстологического изучения источников строят свои работы академик Н.С. Тихонравов и другие представители культурно-исторической школы.
Филологический подход наиболее ярко проявился в работах академика В.Н. Перетца (1870—1935). Он не отклоняет традиционных принципов анализа (в том числе стилевого и сравнительно-исторического) содержания и формы литературного произведения, но применяет их на втором этапе. На первом же этапе анализа у него – приемы, которые он называет «копанием на черном дне литературы», подразумевая под этим работу над текстом. Для Перетца прежде всего важен состав произведения, его подлинность, которую он считает обязательным доказать, как и авторство. К числу важнейших задач изучения он относит уточнение датировки создания произведения, его вариантов и родственные по жанру памятники.
Именно начиная с работ Перетца критика текста становится обязательной при подготовке к изданию литературных произведений. Проблемам принципов изучения литературы посвящена его книга «Из лекций по методологии истории русской литературы: история изучений. Методы. Источники» (Киев, 1914). Кроме того, Перетц – автор целого ряда других литературоведческих исследований, в их числе «Историко-литературные исследования и материалы. (Т. III. Из истории русской поэзии XVIII в. СПб., 1902); «Исследования и материалы по истории украинской литературы XV—XVIII вв.» (М.–Л., Изд-во АН СССР, 1962).
Второй этап изучения для Перетца – исследование проблемы за пределами текста: сравнительно-исторический анализ формы и содержания, стилевого своеобразия, композиции, симпатии и антипатии писателя. С этой точки зрения характерна его статья «О некоторых основных настроениях русской литературы в ее историческом развитии» (Университетские известия. Киев. 1903. № 10). У В.Н. Перетца – целый ряд работ по вопросам древней русской литературы, археографии, театру, в которых умело сочетаются конкретный (внутренний) и широкий (эстетический) анализ литературных явлений, который теперь мы называем филологическим.
Мифологическая школа
Одна из ранних литературоведческих систем академического направления в России. Миф представляет собой вымышленное предание, результат коллективного общенационального творчества, в котором явления природы переносятся на жизнь человека. Мифология возникает и существует в форме образов языческого (дохристианского), христианского, постхристианского коллективного мышления народа, а в литературе связана с романтизмом, повсеместно установившимся в европейских странах в конце XVIII – начале XIX столетия. В это время широкое распространение получила мифология Древней Греции и Древнего Рима.
Принципы и приемы мифологической школы заложены в трудах немецких ученых – братьев Я. Гримма (1785—1865) и В. Гримма (1786—1859), стоявших у истоков немецкой литературоведческой науки. Особенно активен в этом отношении был Якоб Гримм, который собирал и издавал различные предания европейских народов, в том числе славянских. В 1812 г. братья Гримм издают свое знаменитое собрание «Сказок», а в 1819 г. Якоб Гримм начинает издавать многотомную «Немецкую грамматику», в которой взамен логического принципа он предложил исторический принцип преподавания и изучения языка.
В 1835 г. Якоб Гримм издает монографию «Немецкая мифология», в которой выводит из мифа все жанры народного творчества – былины, сказки, песни, легенды.
В России принципы сравнительно-мифологического изучения языка, вслед за Я. Гриммом, предложил Ф.И. Буслаев (1818—1897), известный российский филолог, основоположник русской мифологической школы, академик Петербургской Академии наук, профессор Московского университета.
Буслаева привлекает учение Я. Гримма о языке как носителе форм национального мышления, восходящих к древним преданиям и мифам. Работая преподавателем русского языка в гимназиях, в Московском университете, Буслаев создает сравнительно-мифологическую систему изучения и преподавания языка, которую демонстрирует в фундаментальном труде «Очерки преподавания отечественного языка», опубликованном в 1844 г. Принципы исторического изучения языка предлагаются Буслаевым и в работе «О влиянии христианства на русский язык. Опыт истории языка по Остромирову евангелию», опубликованной в 1848 г. по материалам его магистерской диссертации.
Как и Я. Гримм, Буслаев считает, что смысловые и поэтические формы языка восходят в своих истоках к заложенному в мифе первичному преданию. Расшифровав с помощью сравнительно-исторического метода изучения значение мифа, можно выйти и к образу. Буслаев занимается как бы языковой археологией: посредством сравнительной мифологии он осуществляет реконструкцию языковых источников, как бы восстанавливая их исконное значение. Значение это заложено в мифе. Система мифов, связанная с устным народным творчеством, в свою очередь, восходит к народному мышлению и выступает как результат его коллективного творчества. Как видно, мифологическая система Я. Гримма – Буслаева выстроена на трех уровнях: миф – язык – поэзия. Народная поэзия, по Буслаеву, тесно связана с языком. Буслаев активно работает в рамках языческой и христианской мифологии. В 1858 г. он издает «Опыт исторической грамматики русского языка», в 1861 г. – «Историческую грамматику церковно-славянского и древнерусского языков» и два тома «Исторических очерков русской народной словесности и искусства». Возникает в филологической науке «Буслаевская школа» сравнительной мифологии, к выводам которой проявили интерес крупные русские ученые – Н.С. Тихонравов, А.Н. Пыпин, С.П. Шевырев и др. Буслаев занимается проблемами литературы, особенно народного творчества, его символикой. Он разрабатывает проблемы жанров народного эпоса, в частности исторического рассказа, сказки. Он предлагает свою классификацию народного эпоса, разграничивая жанры теогонического и героического эпоса. Исследуя с помощью мифологической системы памятники литературы, он достигает больших успехов в восстановлении текстов, объяснении их поэтических значений.
Многое из работ Буслаева приобрело для современников значение глубоких открытий. Мифосистема Буслаева оказалась особенно адекватной в применении к памятникам древности, немалая часть которых была им открыта заново. Увлеченный своими успехами в мифоанализе, Буслаев готов был распространить свой метод на изучение современной ему художественной литературы. Экспериментируя в этимологической сфере языка, он как бы невольно ограничивал себя рамками формы с ее неизбежной односторонностью и субъективизмом. Он ищет возможность возвести значения слов к общему индоевропейскому языку. Имена героев русских былин Буслаев связывает с мифами, обозначающими реки. Дунай у него – символ великана.
Последователем Буслаева, продолжателем традиции мифологической школы в России явился его младший современник А.Н. Афанасьев (1826—1871).
В отличие от Буслаева, Афанасьев не достиг никаких ученых степеней, хотя и закончил Московский университет по юридическому факультету. Он занимал незначительные чиновничьи посты и печатался в различных журналах совсем не по юридической специальности, а по истории России и фольклористике. Проблемы народного творчества стали делом всей жизни Афанасьева. Он увлечен идеями сравнительной мифологии Буслаева. В 1850 – 1860-х годах он публикует статьи «Ведун и ведьма», «Колдовство на Руси в старину», «Зооморфические божества у славян: птица, конь, бык, корова, змея и волк». А в период с 1855 по 1863 г. по типу Я. Гримма Афанасьев издал в восьми томах собрание «Народных русских сказок», принесшее ему широкую известность.
Методологические принципы исследования произведений народного творчества представлены им в монографическом трехтомном труде «Поэтические воззрения славян на природу» (1865—1869). Подобно Я. Гримму и Буслаеву, Афанасьев источником народного творчества считает миф. Но, в отличие от Буслаева, он не считает необходимым исследовать в деталях эволюцию от мифа через язык к образу: он принимает как данность мифологическую теорию и занимается сам мифотворчеством, обычно на уровне мифологических образов. Он воссоздает значение мифа не на основе этимологических разысканий, как это было у Буслаева, а посредством сближения и растворения религиозного ядра мифа в конкретном историческом событии или образе народного героя. Афанасьев возводил индоевропейские мифы в основном к арийским источникам.
Принципы и приемы мифологической школы заложены в трудах немецких ученых – братьев Я. Гримма (1785—1865) и В. Гримма (1786—1859), стоявших у истоков немецкой литературоведческой науки. Особенно активен в этом отношении был Якоб Гримм, который собирал и издавал различные предания европейских народов, в том числе славянских. В 1812 г. братья Гримм издают свое знаменитое собрание «Сказок», а в 1819 г. Якоб Гримм начинает издавать многотомную «Немецкую грамматику», в которой взамен логического принципа он предложил исторический принцип преподавания и изучения языка.
В 1835 г. Якоб Гримм издает монографию «Немецкая мифология», в которой выводит из мифа все жанры народного творчества – былины, сказки, песни, легенды.
В России принципы сравнительно-мифологического изучения языка, вслед за Я. Гриммом, предложил Ф.И. Буслаев (1818—1897), известный российский филолог, основоположник русской мифологической школы, академик Петербургской Академии наук, профессор Московского университета.
Буслаева привлекает учение Я. Гримма о языке как носителе форм национального мышления, восходящих к древним преданиям и мифам. Работая преподавателем русского языка в гимназиях, в Московском университете, Буслаев создает сравнительно-мифологическую систему изучения и преподавания языка, которую демонстрирует в фундаментальном труде «Очерки преподавания отечественного языка», опубликованном в 1844 г. Принципы исторического изучения языка предлагаются Буслаевым и в работе «О влиянии христианства на русский язык. Опыт истории языка по Остромирову евангелию», опубликованной в 1848 г. по материалам его магистерской диссертации.
Как и Я. Гримм, Буслаев считает, что смысловые и поэтические формы языка восходят в своих истоках к заложенному в мифе первичному преданию. Расшифровав с помощью сравнительно-исторического метода изучения значение мифа, можно выйти и к образу. Буслаев занимается как бы языковой археологией: посредством сравнительной мифологии он осуществляет реконструкцию языковых источников, как бы восстанавливая их исконное значение. Значение это заложено в мифе. Система мифов, связанная с устным народным творчеством, в свою очередь, восходит к народному мышлению и выступает как результат его коллективного творчества. Как видно, мифологическая система Я. Гримма – Буслаева выстроена на трех уровнях: миф – язык – поэзия. Народная поэзия, по Буслаеву, тесно связана с языком. Буслаев активно работает в рамках языческой и христианской мифологии. В 1858 г. он издает «Опыт исторической грамматики русского языка», в 1861 г. – «Историческую грамматику церковно-славянского и древнерусского языков» и два тома «Исторических очерков русской народной словесности и искусства». Возникает в филологической науке «Буслаевская школа» сравнительной мифологии, к выводам которой проявили интерес крупные русские ученые – Н.С. Тихонравов, А.Н. Пыпин, С.П. Шевырев и др. Буслаев занимается проблемами литературы, особенно народного творчества, его символикой. Он разрабатывает проблемы жанров народного эпоса, в частности исторического рассказа, сказки. Он предлагает свою классификацию народного эпоса, разграничивая жанры теогонического и героического эпоса. Исследуя с помощью мифологической системы памятники литературы, он достигает больших успехов в восстановлении текстов, объяснении их поэтических значений.
Многое из работ Буслаева приобрело для современников значение глубоких открытий. Мифосистема Буслаева оказалась особенно адекватной в применении к памятникам древности, немалая часть которых была им открыта заново. Увлеченный своими успехами в мифоанализе, Буслаев готов был распространить свой метод на изучение современной ему художественной литературы. Экспериментируя в этимологической сфере языка, он как бы невольно ограничивал себя рамками формы с ее неизбежной односторонностью и субъективизмом. Он ищет возможность возвести значения слов к общему индоевропейскому языку. Имена героев русских былин Буслаев связывает с мифами, обозначающими реки. Дунай у него – символ великана.
Последователем Буслаева, продолжателем традиции мифологической школы в России явился его младший современник А.Н. Афанасьев (1826—1871).
В отличие от Буслаева, Афанасьев не достиг никаких ученых степеней, хотя и закончил Московский университет по юридическому факультету. Он занимал незначительные чиновничьи посты и печатался в различных журналах совсем не по юридической специальности, а по истории России и фольклористике. Проблемы народного творчества стали делом всей жизни Афанасьева. Он увлечен идеями сравнительной мифологии Буслаева. В 1850 – 1860-х годах он публикует статьи «Ведун и ведьма», «Колдовство на Руси в старину», «Зооморфические божества у славян: птица, конь, бык, корова, змея и волк». А в период с 1855 по 1863 г. по типу Я. Гримма Афанасьев издал в восьми томах собрание «Народных русских сказок», принесшее ему широкую известность.
Методологические принципы исследования произведений народного творчества представлены им в монографическом трехтомном труде «Поэтические воззрения славян на природу» (1865—1869). Подобно Я. Гримму и Буслаеву, Афанасьев источником народного творчества считает миф. Но, в отличие от Буслаева, он не считает необходимым исследовать в деталях эволюцию от мифа через язык к образу: он принимает как данность мифологическую теорию и занимается сам мифотворчеством, обычно на уровне мифологических образов. Он воссоздает значение мифа не на основе этимологических разысканий, как это было у Буслаева, а посредством сближения и растворения религиозного ядра мифа в конкретном историческом событии или образе народного героя. Афанасьев возводил индоевропейские мифы в основном к арийским источникам.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента