Страница:
5 Что не заметила, как я стрелою // Вдруг сражена была... - сближение
31-38 строк элегии Лабе с отрывком из "Храма Купидона" Маро
(Koczorowski S. P. Op. cit. P. 43-47): "Mais ainsi esl que ce cruel
enfant / Me voyant lors en l'aage triomphant, / Et m'esjouir entre tous ses
souldardz // Sent point sentir la force de ses darz. // Voyant aussi qu'en
mes oeuvres et dictz / Y'alloys blasmant d'Amour tous les edictz, //
Delibera, d'un assault amoureux / Rendre mon coeur pour une langoureux" ("Но
так случилось, что этот жестокий малыш, // Видя, что я все так же остаюсь
победителем // И насмехаюсь над всеми воителями, // Вовсе не чувствуя силы
их копий: // Видя также, что своими поступками и речами // Я намеревался
хулить все установления Амура, // Решил одним любовным приступом ввергнуть
мое сердце в любовное томление") - справедливо лишь в самом общем плане, так
как этот мотив - общий топос лирики античности, средних веков и Возрождения.
Ср. у Овидия, где об Амуре сказано:
...а меж тем открыл он колчан и мгновенно
Мне на погибель извлек острые стрелы свои.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Горе мне! Были, увы, эти стрелы у мальчика метки.
Я запылал, и в груди царствует ныне Амур.
(Любовные элегии. I, с. 21-22, 25-26.
Пер. С. Шервинского)
См. также мотив наказания за пренебрежение к Амуру у труверов Жака де Дости
(Songs of Trouvers. Op. cit. P. 40. Ch. 159, I, 5-9) и в анонимных
"женских" кансонах (Ibid.), у Шатлена де Куси (Ibid.).
6 Семирамида, гордая царица... - История жены вавилонского царя Нина,
участвовавшей с ним во всех сражениях, а затем воспылавшей страстью к своему
пасынку, рассказана у Геродота (История. III, 155). Она была одной из
популярных героинь в литературе Возрождения. См.: Boccacio. De mulieribus
Claris (1360) в его примечания к "Тезеиде" (Teseida. I, VII). Личный
характер отсылки к ее истории у Луизы Лабе очевиден, если учесть ее
собственные участия в ратных состязаниях (см. нашу статью). См. также Элегию
III, 37-44.
7 И так тебя любовь преобразила, // Что, кажется, в иную превратила.Э.
Джудичи справедливо подчеркивает, что мотив преображения личности любовью -
один из распространенных тем любовной лирики Петрарки (Canz. LXXIII. 88-89;
Son. CCXIII, 14; CCCXLIX, v. 3-5) и соответственно поэтов-петраркистов. Но
следует обратить внимание, что тема преображения любовью - поэтическое клише
лирики трубадуров и труверов, для передачи которого ими употреблялся тот же
глагол, что и у Луизы Лабе - "desnaturar" (букв. "менять свою природу",
"изменять сущность кого-либо"). Ср. у Бернарта де Вентадорна: "Tant ai mo
cor pie de joya, / tot me desnatura" ("Столь сердце мое полно радостью
<любви>, // что она меня всего преображает"), трубадур Гильельм Адемар в
песне "Летом, когда цветы..." ("El temps d'estiu, qan par la flors...")
говорит, что, полюбив, он, кажется, "стал уже не тем, кем прежде был"
("Vejaire m'es qu'ieu Don sui eel que suoilb). Этот же мотив част и у
труверов Конона де Бетюна, Шателлена де Куси и многих других.
8 Я видела старуху. Молодой // Она любовь хулила... - Этот пассаж о
любовных ухищрениях старости восходит к следующим строкам элегии Тибулла
(кн. I, 2):
Тот, кто, бывало, шутя над юноши тщетной любовью,
Сам под Венеры ярмо в старости шею склонял.
С дряхлою дрожью шептал про себя он любовные речи
И понапрасну взбивал космы седые волос.
Пер. Л. Остроумова
9 Узор морщин, резцом годов прорытый... - В оригинале букв,
"морщинистая пахота, которую годы прорыли на ее лице". Брего дю Лю первым
отметил, что сравнение морщин с бороздами пахаря восходит к строкам VIII
эпода Горация: "Et rugis vetus / Frontem senectum exaret". ("И морщинами
дряхлая // Старость распашет лоб").
1 Не так желанна гавань мореходу... - Здесь присутствует общая тема
петраркистской лирика, восходящая к известным строкам CLI сонета Петрарки:
Не так бежит от бури мореход,
Как, движимый высоких чувств обетом,
От мук спасенье видя только в этом,
Спешу я к той, чей взор мне сердце жжет.
Пер. В. Левика
Но развернутое сравнение стремления к возлюбленной с желанием морехода
увидеть родную гавань мы находим у трувера Гильберта де Берневиля
(поэтическая деятельность - 1255-1288) в кансоне "Onques d'amors..."
("Некогда от любви..."). См.: Songs of the Trouvers. Ch. 171, III. 5-8.
2 Писал о близком возвращенья сроке... - Строки 3-10 комментаторы
возводят к разным источникам: к сонетам и канцонам Гаспары Стампы
(1523-1554), венецианской поэтессы, чьи стихи были известны Л. Лабе до их
публикации (Rime, CCI. Son. LXVII, v. 11-12), к "Фьяметте" Боккаччо,
итальянским "страмботистам" начала XVI в. (напр., Серафино Аквилано). Однако
во всех вышеназванных источниках никаких хотя бы отдаленных текстуальных
совпадений со строками Лабе нет.
8 Спускаются к теченью По рогатой... - Во время написания Л, Лабе II
Элегии (1555) Оливье де Маньи намеревался из Рима поехать в Феррару, где
река По делится на два рукава. Но образ "рогатой По" помимо топографической
точности несет и мифологический подтекст, так как реки изображались часто в
виде рогатых божеств.
4 Любви к другой прекрасной нежной даме... - Начиная с этой строки
развивается мотив "Героид" Овидия (I, 71-76);
Нынче боюсь я всего, не зная, чего мне бояться,
Для неразумных тревог много открыто дорог.
Сколько опасностей есть на морях, сколько есть их на суше,
Все они, думаю я, путь преградили тебе.
Глупые мысли мои! Я ведь знаю твое сластолюбье,
Верно, тебя вдалеке новая держит любовь.
Пер. С. Ошерова
6 Тебя люблю, как Бога самого. - Итальянские комментаторы видят
источник этого сравнения во "Фьяметте" (ch. V) Боккаччо. Но сравнение любви
к Богу и к возлюбленной - устойчивый мотив лирики трубадуров и труверов.
Так, трувер Гас Брюле в песне "Утишит боль..." говорит: "Когда б любил я
Бога, / Как полюбил тебя" (Пер. А. Ларина). См. также: Songs of the
Trouvers. Ch. 141, III, 1-4
6 ...Феба // Рога сомкнула дважды в чаше неба... - т. е. прошло два
месяца (дважды наступало полнолуние). Феба (Диана) - олицетворение Луны
(Селены). Этот образ очень редок во французской поэзии XVI в. Встречается в
латинской элегии гугенотского писателя Теодора де Беза (1519-1605): "Cornua
bis posuit, bis cepit cornua Phoebe; // Nee tamen es tanto tempore visa
mihi" (Дважды сомкнула рога, дважды Феба рога разомкнула / Но за все это
время я не увидел тебя). Античные источники его - Овидий:
Но хоть четырежды круг замыкала луна и скрывалась,
Вал ситонийский не мчит нам их Актеи корабль.
"Героиды" (II, 5-6), пер. С. Ошерова
И уж успела луна четырежды сделаться полной,
Сливши рога и опять утончась, нарушить окружность... -
"Метаморфозы" (VII, 531-532), пер. С. Шервинского
и Вергилий:
Трижды уже рога Луны наполняются светом.
"Энеида" (III, 645), пер. В. Брюсова
7 В стране прекрасной рощ благоуханных... - т. е. в Италии.
8 Известна я возвышенным умам... - отсылка к XV письму (с. 27-28)
"Героид" Овидия, где Сапфо пишет своему возлюбленному Фаону: "Мне Пегасиды
меж тем диктуют нежные песни, / Всюду по свету звенит славное имя мое" (Пор.
С. Ошерова).
6 Поторопись же благом наслаждаться, / К которому столь многие
стремятся... - Э. Джудичи полагает, что эти строки вдохновлены знаменитым
CXIII сонетом (с. 9-10) "Оливы" (1549) Дю Белле:
La, est le bien que tout esprit desire,
La, le repos ou tout le monde aspire.
(Там блага, коих всякий дух алкает,
Там тишь, что всех блаженством облекает.
Пер. А. Парина)
При этом совпадают и рифмующиеся слова (desirent - aspirent). Но сонет Дю
Белле является подражанием сонету итальянского поэта-петраркиста
Бернардино Даниелло ("S'il viver nostro e brevo oscuro giorno...") и
развивает неоплатоническую идею восхождения к возвышенной любви. Строки
Луизы Лабе, напротив, несут в себе вполне земной смысл и имеют в виду
желание вызвать ревность возлюбленного. Сходство же их со строками сонета Дю
Белле на фоне отсутствия других совпадений со стихами автора "Оливы" и
Ронсара следует, на наш взгляд, отнести к "памяти" об общем итальянском
источнике, и более того - к внутренней полемике с ним. См. примеч. к сонету
VII.
10 Тысячекратно в день я умираю... - образ-клише куртуазной лирики и
поэзии петраркистов. Ср. у Бернарта де Вентадорна (Ch. VII, IV):
Любовь палит меня огнем,
А сладко мне от мук таких ?
Умру и вновь воскресну в них
Сто раз на дню, и день за днем.
Пер. В. Дынник
11 Ко мне в одежде траурной приди, // Надгробья мрамор белый обойди. -
Всю заключительную часть элегии комментаторы соотносят с элегией римского
поэта Проперция (II, XIII, с. 17-36) см.: Gindici E. Р. 170). Однако, на наш
взгляд, реминисценцией, да и то весьма отдаленной, можно считать лишь
следующие строки Проперция:
Пусть посадят мне лавр на скромном холме погребальном,
Чтоб осенил он своей тенью могилу мою.
Два пусть напишут стиха: "Кто ныне лишь пепел холодный,
Был когда-то рабом, верным единой любви".
Пер. Л. Остроумова
1 Когда, о дамы славного Лиона... - Начало элегии развивает начальный и
заключительный мотивы "Книги песен" Петрарки (ср. сонет I "На жизнь мадонны
Лауры") и петраркистов. Ср. также начало XXIV сонета Л. Лабе. Зачины
подобного "оправдательного" свойства, взывающие к сочувствию аудитории,
характерны и для любовной лирики трубадуров (Рамбаута Оранского, Б. де
Вентадорна, Фолькета Марсельского и др.) (ср.: Бернарт де Вентадорн. Песни.
Указ. изд. XXXIV, строфа 1). Часты они и у труверов - Шателлена де Куси,
Гаса Брюле, Рауля де Суассон, Адама де Ла Аля (см.: Songs of the Trouvers.
P. 199, 239, 389, 494). Но у Луизы Лабе зачин элегии - не только дань
литературной традиции, так как именно в эту пору поэтесса была окружена
недоброжелательностью ее соотечественников.
2 За юности грехи и заблужденья... - В оригинале "Et jeune erreur de ma
folie jeunesse" ("И юные ошибки моей безумной юности"). Л. Лабе соединяет
идущие от Петрарки клише петраркистской лирики "giovenile errore" и "Me
jeunesse" (безумная юность, т. е. юность, растраченная дурным образом),
составлявших устойчивый мотив во французской поэзии от Вийона, "великих
риториков" до Клемана Маро. См., напр.: Francois Villon. Le Testament. XXII,
169-170; XXVII, 215-216.
3 Стать совершенною могла бы я, // Когда бы не Амур, мои друзья. - В
оригинале буквально сказано: "Но если во мне и есть несовершенства, // Пусть
хулят Амура, ибо он один это сделал". Многие комментаторы интерпретируют эти
строки как петраркистский мотив (см.: Tracconag-lia G. Une page de
l'histoire de l'italianisme a Lyon. Lodi, 1915-1917. P. 61, 74), возводя их
к парафразе CCLXIV сонета (v. 13-14) Петрарки, где о сердце, охваченном
любовью, сказано: "В тебе и мыслям суетнейшим кров; // Так ты одно всех бед
моих виною" (пер. Ю. Верховского) - и строке итальянского поэта-петраркиста
Тебальдео (son. CLXXII, v. 14) "Не меня, но мою любовь вините". Э. Джудичи
(р. 174) справедливо полагает, что не следует искать иноязычных соответствий
этим строкам Л. Лабе, так как этот мотив достаточно часто встречается во
французской любовной поэзии эпохи Возрождения, и приводит один пример из
популярной стихотворной книжечки Жиля Коррозе (Corrozet G. Conte du
Rossignol, 1546): "Certes, non moy, mais Amour ha ce fait" ("Поверьте, не я,
а Амур это сделал"). Однако более полные соответствия со строками элегии и в
достаточно большом количестве можно обнаружить в лирике трубадуров и
труверов. Ср. у трубадура Пейре Видаля (Les poesies de Peire Vidal / Ed. par
Joseph Anglade. P., 1913. Ch. XVIII, 4); у Рауля де Суассон: "Se j'aim plus
haul que ne doi, / Amours en blasmez, non pas moi" ("Коль я люблю не так,
как должно / Амура, не меня, винить в том можно"); Гаса Брюле (см.: Songs of
the Trouvers. Ch. 200. S. 11), Готье де Даршьеса (Ibid. Ch. I. V. 1-2),
Копона де Бетюна (см.: Les chansons de Conon de Bethune. P., 1968. Ch. III.
V. 20-21). Причем у всех вышеназванных поэтов употребляется тот же глагол,
что и у Лабе, - blamer (хулить, винить). Этот мотив устойчив и во
французской лирике XV в. (Карл Орлеанский, Роберте и др.).
4 Чтобы с искусницей сравняться тою... - отсылка к мифу об Арахне,
искусной вышивальщице и ткачихе, вызвавшей на состязание Афину, которая в
наказание за гордыню превратила Арахну в паука. См.: Овидий. Метаморфозы.
VI, 5-145.
5 Иль Брадаманта, иль сестра Руджеро... - героини-воительницы
героической поэмы "Неистовый Орландо" итальянского поэта Ариосто (14741533):
Брадаманта - богатырша, влюбленная в Руджеро, его сестра - Марфиза. Поэма
Ариосто, переведенная в 1543 г. и изданная в Лионе, была одной из самых
читаемых книг.
6 "Я властелин, - сказал он, - над богами..." - возвращение к основной
теме "Спора Безумия и Амура".
7 Так говоря, он гневом пламенел... - Строки 59-62 являются
реминисценцией пассажа из "Храма Купидона" Клемана Маро. Приводим
подстрочный перевод этого отрывка: "...яростно пылающий гневом // Из своего
колчана он вытаскивает стрелу / С гибельным острием, наполненным мщеньем, /
Несущую железо, выкованной обидой / На пылающем огне. - Которую, дабы меня
навеки устыдить, / Он пустил жестоко мне в сердце".
8 Что я сама себя не узнаю... - См. примеч. 7 к Элегии I.
9 Шестнадцать лишь исполнилось мне зим... И вот уже тринадцатое лето...
- На основании этих строк первые биографы Л. Лабе полагали, что к 1555 г.,
т. е. времени публикации ее книги, поэтессе было 29 лет, и соответственно
датировали ее рождение 1526 годом. Однако Ш. Буа (с. 28-29), а вослед ему и
современные комментаторы считают, что 29 лет Л. Лабе было не ко времени
выхода книги, но в момент написания элегии (приблизительно 1551 год).
10 Ход времени - враг гордых пирамид... - Эту и следующие 7 строк
обычно соотносят со строками о всесилии любви из стихотворения "О своей
вечной любви" ("De suo amore aeterno") известного неолатинского поэта
Иеронима Ангериана (Джеромо Анджериано, 1480-1535): "Tempo-га tecta ruunt
praetoria, tempora vires, / Tempore quaesitae debilitantur opes. ...scriptum
tern-pore marmor obit. / Tempore durities, decedit tempore livor: / At meus,
heu! nullo tempore cessat amor". ("Временем рушатся укрепленные станы
владык, временем <слабнут> силы, // Временем стираются великие деяния.
...Надписанный мрамор уничтожается временем. / Временем твердость, временем
зависть прекращается: / Но, увы, никаким временем не прекращается моя
любовь".) Но этот мотив, который возникает и в XVI сонете, к середине XVI в.
стал уже поэтическим клише любовной лирики (см., напр.: Sceve M. Delie,
objet de la plus haute vertu. Diz. CXII; Ronsard. Amours (1552). Son.
CLXVI).
11 Но как недолго длился страстный пыл! -< Нимфа Звона, первая супруга
Париса, была оставлена им ради царицы Спарты Елены. История любви Эноны
рассказана Овидием (Героиды, V).
12 Ясон любил прекрасную Медею... - трагическая история любви Медеи,
дочери царя Колхиды, к Ясону, которому она помогла овладеть золотым руном, а
затем была оставлена им ради Главки, дочери коринфского царя Креонта,
достаточна известна. В XVI в. она была особо популярна благодаря переводам
"Аргонавтики" Аполлония Родосского, трагедий "Медея" Еврипида и Сенеки, а
также "Героид" (V) Овидия.
1 И стала б у него защиты от терзаний // Искать... - По народным
поверьям, жир, вытопленный из скорпиона, излечивает от его укуса (см.:
Плиний. Естественная история. Гл. XXIX, IV, 29). Сравнение любви с укусом
скорпиона - мотив, характерный для петраркистской лирики эпохи Возрождения
(во Франции, например, у Мориса Сэва, Дю Белле), обычно возводят к канцонам
Петрарки (CV, 87; CXXVII. V. 42). Однако это же сравнение мы находим и у
трувера Рауля де Суассон (XIII в.): "Mout let douce bleceure / Bonne amour
en son venir, // Mes micus vendrpit la pointure / D'un escorpipn sentir II
Et morir // Que de ma dolour languir" ("Сладкую рану мне нанесла // Благая
любовь своим приходом, / Мне слаще б было укус // Скорпиона испытать / И
умереть; /Чем муку мою длить") (см.: Songs of the Trouvers. Ch. 153, II).
Мотив исцеления любви любовью в сонете Лабе также восходит к трубадурам и
труверам. Ср. у Бернарта де Вентадорна: "Ранено сердце - тоской изойдет, /
Только от вас исцеления ждет" (Ch. XLI, VI, v. 78. Пер. В. Дынник).
1 Э. Тюркети в 1860 г. первым отметил идентичность катренов этого
сонета с катренами 55-го сонета "Вздохов" (1557) О. де Маньи. Этот факт
интерпретировался некоторыми исследователями как свидетельство влияния О. де
Маньи на творчество лионской поэтессы и даже возможного редактирования им ее
сочинений. Однако это совпадение, на наш взгляд, может означать лишь, что
сонет Маньи - его ответ на признание Луизы Лабе. Что же до влияния, а тем
более до его вмешательства в ее тексты, то, напротив, поэтика Л. Лабе не
несет в себе, на наш взгляд, никаких следов "маньизма". Доказательством
может служить и сравнение терцетов этого же сонета: Маньи завершает свой
сонет следующим образом:
О робкие шаги, о пламень жгучий,
О сладкий бред, о мыслей рой летучий,
Кружащийся во сне и наяву,
О этих глаз печальные фонтаны,
О боги, небеса, вас неустанно
В свидетели любви моей зову.
Пер. Ю. Денисова
В терцетах Маньи продолжают нагнетаться петраркистские клише без какого-либо
интонационного и тематического переключения темы катренов, как этого требует
принцип тематического развития сонетной формы. Луиза Лабе, начиная свой
сонет тоже а la Петрарка, в 11-й строке как бы "оправдывает" все
восклицательные перечисления пронзительно-личной по своей интонации фразой,
дословно звучащей так: "Так много источников огня, дабы зажечь одну
маленькую женщину". Этой строкой сонет. получает новую тему, которая затем и
развивается.
2 Но ни одна тебя не опалила, - В оригинале буквально сказано: "Ни одна
искра от этих огней на тебя не отлетела". Весь терцет обычно соотносят с
мотивом сонетов Петрарки. Ср., напр., сон. LXV, с. 10, 12-14:
Одно - молить Амура остается
. . . . . . . . . . . . . . . .
Нет, не о том, чтоб в сердце у меня
Умерить пламя, но пускай придется
Равно и ей на долю часть огня.
Пер. Е. Солоновича
См. также сонет III, с. 12-14. Этот мотив встречается у Ариосто и Дю Белле
(Olive. Son. V, v. 9-14). Однако лексически более близкое Лабе выражение
этого мотива мы находим у трувера Адама де Ла Аля (втор. пол. XIII в.), в
одной из песен которого о желании ответной любви буквально сказано так:
"...хочу / Чтобы хоть одна искра, отлетев, зажгла бы пламенную любовь".
См. также: Songs of the Trouvers. Ch. 196, III, 5-6; Ch. 390.
1 Д. О'Коннор (p. 144-145) считает, что этот сонет является адаптацией
сонета итальянского поэта Якопо Саннадзаро (1455-1530) "Запретная надежда и
тщетное желанье" ("Interditte speranze e vano desio"), почти дословно
переведенного О. де Маньи (Soupirs. Son LXVI). Однако у Луизы Лабе с сонетом
Саннадзаро совпадают лишь образы первой и двух последних строк, а элегантный
неопетраркизм итальянского поэта, сохраненный Маньи, у лионской поэтессы
сильно приглушен. Кроме того, последний терцет, в котором содержится явная
отсылка к заключительной строке сонета Саннадзаро: "Что для новой раны во
мне нет больше места" ("Che nuova piaga in me non ha piu loco"), несет в
себе и "память" о традиционном для труверов мотиве чрезмерности любовных
ран. См.: Songs of the Trouvers. Ch. 5, II, 1-2.
1 ...священного безумья... - В оригинале: "fureur divine"
("божественное неистовство"). См. примеч. 1 к Элегии I,
1 В этом сонете контаминируются основные мотивы петраркистской лирики.
Ср. сонет CCXVI. 1-4 Петрарки:
Весь день в слезах; ночь посвящаю плачу.
Всем бедным смертным отдыхать в покое,
Мне ж суждено терзаться в муках вдвое;
Так я, живя, на слезы время трачу.
Пер. Ю. Верховского
См. также сравнение возлюбленной с солнцем (сонет CCXII, 4-8; ХС, 12 и мн.
др); плач на ложе сна, муки от любовного жара и т. п. Эти мотивы лишь
слегка обозначены, но на их фоне особенно резко индивидуальной становится
заключительная строка. Отметим, что тема любовной бессонницы и плача -
частный мотив лирики трубадуров. См.: Bernard de Ventadour. Ch. 4. IV, 7-8.
1 Утверждение Брего де Лю, что этот сонет вдохновлен началом знаменитой
оды Сафо "Мнится мне, как боги, блажен и волен" (пер. Вяч. Иванова) и
подражанием ей Катулла "Кажется мне тот богоравным..." (пер. С. Ошерова)
вряд ли правомерно. См.: Giudici E. Р. 177.
2 ...дар прелестной Флоры... - т.е. розы, с которой сравниваются губы
возлюбленного, - устойчивый образ в лирике трубадуров, труверов и
поэтов-петраркистов.
1 Этот сонет обычно сопоставляется с CXIII сонетом "Оливы" Дю Белле. Но
это лишь возникающая ритмически-интонационная ассоциация и внешняя схожесть
первой строки (см. примеч. 9 к Элегии II).
2 Я тело мертвое... - Сравнение возлюбленного с душой, отлетевшей от
тела, - общий мотив неоплатонической лирики, связанный прежде всего с
сонетами Петрарки. Ср. "Порой сомнение мучит: эти члены // Как могут жить, с
душой разлучены?" Сонет XV, 9-10. Пер. Вяч. Иванова); ср. также: "Моя Душа,
ты вернешься к моему телу" (Sceve Maurice. Delie... Diz. CCCLVII). Этот
мотив связан с мифом об андрогинах (см. примеч. 33 к "Спору Безумия и
Амура") и был достаточно част а в куртуазной лирике. Ср. у Бернарта де
Вента-дорна (Bernard de Ventadour. Chanson d'Amour. P., 1966. Ch. 4, III. V.
9-12): "Mo cor ai pres d'Amor, / que l'esperitz lai cor, / mas lo cors es
sai, alhor, / lonh de leis, en Fransa". ("Мое сердце так близко к Любимой,
// что моя душа туда устремляется, // но тело здесь, / вдали от нее, во
Франции").
1 Об источниках этого сонета см. нашу статью с. 231 и след.). Добавим,
что мотив колебаний от радости к горю, от тревоги - к успокоению,
содержащийся в терцетах, част и в средневековой лирике. Ср. у Бернарта де
Вептадорна: "Noil е jorn pes, cossir e velh, / plant e sospir; e poir
m'apai. / On melhs m'estai, et eu peihz trai, / Mas us bos respeihz
m'esvelha, / don mos cossi-rers s'apaya". ("Ночью и днем я думаю, размышляю
и не смыкаю глаз, / жалуюсь и вздыхаю, а потом, успокаиваюсь. / Чем лучше у
меня все идет, тем хуже мне становится. / Но добрая надежда пробуждает меня
/ и утишает мои тревоги") (Bernard de Ventadour. Op. cit. Ch. 5, V. V. 1-5).
См. там же его кансоны 36, VI, 1-2; 42, V, 4-5. Интересно, что и в "кансоне
контрастов" неизвестного трувера соединены разом и антитезы любви, и мотив
колебаний от одного состояния к другому (см.: Songs of the Trouvers. Ch. 4).
Эти же мотивы характерны и для Карла Орлеанского, Роберте и "великих
риториков".
1 В качестве исходного источника темы любовного сновидения, столь
широко распространенной в поэзии и прозе Возрождения (Боккаччо, Петрарка,
Николо Аманьо, Дж. Делла Каза, Каритео, Гаспара Стампа, Бембо, Наваджеро,
Ронсар, Теодор де Без, Таюро и мн. др. См.: Giudici E. Р. 179-180), Брего дю
Лю указывает Овидия (Героиды. XV, 123-124):
Нет от тебя мне покоя, Фаон: тебя возвращают
Сны и делают ночь ярче погожего дня.
Пер. С. Ошерова
Однако Луиза Лабе вряд ли, равно как и сам Петрарка, исходила из Овидия, так
как эта тема - общее место в кансонах трубадуров. См., например, кансоны
Гильема де Кабестаня (Les chanson de Gulhem de Cabestan / Ed. par Arthur
Longfors. P., 1824. P. 45). Характерна она и для "женских песен" труверов.
Ср. также кансону Гаса Брюле "Quant je me gix dedans mon lit" ("Как только я
ложусь на свою постель...") (см.: Songs of the Trouvers. Ch. 106, 111),
почти дословно совпадающую с начальными строками сонета Л. Лабе: "Как только
я собираюсь / В своей постели (влажной от слез) получить желанный отдых".
2 Пошли мне, ночь, спасительную ложь! - Ср. у трубадура Арнаута де
Марейля (конец XII в.): "Длись без конца, мой сон, - исправь / Неутоленной
страсти явь!" (Пер. В. Дынник),
1 Когда главою, лаврами венчанной... - В оригинале букв.: "Когда я вижу
твою белокурую голову, увенчанную / Зеленым лавром..."- зачин, характерный
для описания идеальной красоты возлюбленной в поэзии Петрарки и
петраркистов.
Подробно о клишированности этих описаний в лирике Возрождения см.:
Giudici E. Louise Labe е l'Ecole lyonnaise". Napoli, 1964. Note 107.
Добавим, что этот зачин приметен и в куртуазной поэзии. Ср. у Готье де
Даржьеса: "Qui voit sa crigne bloie, // Que semble qu'el soit d'or" ("Кто
видит ее белокурые волосы, / Которые кажутся сделаны из золота"). См.: Songs
of the Trouvers. Ch. 112. III, 1-2.
2 И скалам и деревьям повелишь // Идти вслед за тобой... - скрытое
сравнение О. де Маньи, которому адресован сонет, с Орфеем. Ср. у Горация
(Оды. I, 24, 14), где о его пении сказано: "Чьим напевом внимал бор
зачарованный" (Пер О. Румера).
1 О нежный взор, обитель красоты... - О зарождении любовного чувства
через зрение см. примеч. 104 к "Спору Безумия и Амура". Ср. у Петрарки
(сонет CCLIII, 1): "О сладкий взгляд, о ласковая речь" (Пер. А. Эфроса).
2 Где сотни стрел, Амуром припасенных... - устойчивый образ любовной
поэзии Возрождения. Ср.: "Ou des Amours les fleches sont encloses" (где
Любви стрелы заключены) (Hansard. Amours (1553). Son. XLI, 4).
3 Увы, глаза и любящее сердце // Друг друга разучились понимать! - Э.
Джудичи вослед другим комментаторам сближает тему терцетов: с CCCLXIV
дизоном (v. 7-10) "Делии" Мориса Сэва:
Quant est du coeur, qui seul sans passion
Avec toy incessamment demeure,
Il est bien loin de perturbation,
Et rid en soy de ce que l'oeil pleura.
(А сердце, ведь оно одно бесстрастно,
Оно от треволнений так далеко,
С тобою только находясь всечасно,
Смеясь на тем, над чем рыдает око.)
Мотив противоречия глаз и сердца встречается и у труверов. Ср. у Готье де
Даржьеса в кансоне "Приятство мечтаний..." (строфа 2, пер. А. Парина /
Прекрасная Дама. Из средневековой лирики. М., 1984. С. 169); он является
центральной темой "Спора Сердца и Ока" Мишо Тайевана (1395-1458) и баллад
(III, VI, VIII, XLV, LV, LI, LXV, LXXIII, XCVI, CXII), песен (LIII, LXX) и
рондо (LIII, LXXIII, XGIV, CXXI, CLXXXIX, CCXLII, CCLXXXVIII) Карла
Орлеанского. Ср. также разработку этого мотива в 46-м сонете Шекспира "Мой
глаз и сердце издавна в борьбе" (Пер. С. Маршака).
XII
1 О Лютня... - обращение к Лютне (Лире) - устойчивый мотив любовной
лирики Возрождения, восходящий к Пиидару (Пифийские песни. I, 1) и Горацию
(Оды. I, 32). Обращение к Лютне как свидетельнице и утешительнице страданий,
во французской поэзии до 1555 г. мы встречаем у Ронсара (Amours, 1552,
CXXII), Мориса Сэва (Delie ...Diz. CCCXLIV) и у Понтюса де Тийара в XXIII
сонете 1-й книги "Любовных заблуждений" (1549), с которым ближе всего может
быть соотнесен катрен сонета Луизы Лабе. Ср. "Leut, seul temoing et fidel
31-38 строк элегии Лабе с отрывком из "Храма Купидона" Маро
(Koczorowski S. P. Op. cit. P. 43-47): "Mais ainsi esl que ce cruel
enfant / Me voyant lors en l'aage triomphant, / Et m'esjouir entre tous ses
souldardz // Sent point sentir la force de ses darz. // Voyant aussi qu'en
mes oeuvres et dictz / Y'alloys blasmant d'Amour tous les edictz, //
Delibera, d'un assault amoureux / Rendre mon coeur pour une langoureux" ("Но
так случилось, что этот жестокий малыш, // Видя, что я все так же остаюсь
победителем // И насмехаюсь над всеми воителями, // Вовсе не чувствуя силы
их копий: // Видя также, что своими поступками и речами // Я намеревался
хулить все установления Амура, // Решил одним любовным приступом ввергнуть
мое сердце в любовное томление") - справедливо лишь в самом общем плане, так
как этот мотив - общий топос лирики античности, средних веков и Возрождения.
Ср. у Овидия, где об Амуре сказано:
...а меж тем открыл он колчан и мгновенно
Мне на погибель извлек острые стрелы свои.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Горе мне! Были, увы, эти стрелы у мальчика метки.
Я запылал, и в груди царствует ныне Амур.
(Любовные элегии. I, с. 21-22, 25-26.
Пер. С. Шервинского)
См. также мотив наказания за пренебрежение к Амуру у труверов Жака де Дости
(Songs of Trouvers. Op. cit. P. 40. Ch. 159, I, 5-9) и в анонимных
"женских" кансонах (Ibid.), у Шатлена де Куси (Ibid.).
6 Семирамида, гордая царица... - История жены вавилонского царя Нина,
участвовавшей с ним во всех сражениях, а затем воспылавшей страстью к своему
пасынку, рассказана у Геродота (История. III, 155). Она была одной из
популярных героинь в литературе Возрождения. См.: Boccacio. De mulieribus
Claris (1360) в его примечания к "Тезеиде" (Teseida. I, VII). Личный
характер отсылки к ее истории у Луизы Лабе очевиден, если учесть ее
собственные участия в ратных состязаниях (см. нашу статью). См. также Элегию
III, 37-44.
7 И так тебя любовь преобразила, // Что, кажется, в иную превратила.Э.
Джудичи справедливо подчеркивает, что мотив преображения личности любовью -
один из распространенных тем любовной лирики Петрарки (Canz. LXXIII. 88-89;
Son. CCXIII, 14; CCCXLIX, v. 3-5) и соответственно поэтов-петраркистов. Но
следует обратить внимание, что тема преображения любовью - поэтическое клише
лирики трубадуров и труверов, для передачи которого ими употреблялся тот же
глагол, что и у Луизы Лабе - "desnaturar" (букв. "менять свою природу",
"изменять сущность кого-либо"). Ср. у Бернарта де Вентадорна: "Tant ai mo
cor pie de joya, / tot me desnatura" ("Столь сердце мое полно радостью
<любви>, // что она меня всего преображает"), трубадур Гильельм Адемар в
песне "Летом, когда цветы..." ("El temps d'estiu, qan par la flors...")
говорит, что, полюбив, он, кажется, "стал уже не тем, кем прежде был"
("Vejaire m'es qu'ieu Don sui eel que suoilb). Этот же мотив част и у
труверов Конона де Бетюна, Шателлена де Куси и многих других.
8 Я видела старуху. Молодой // Она любовь хулила... - Этот пассаж о
любовных ухищрениях старости восходит к следующим строкам элегии Тибулла
(кн. I, 2):
Тот, кто, бывало, шутя над юноши тщетной любовью,
Сам под Венеры ярмо в старости шею склонял.
С дряхлою дрожью шептал про себя он любовные речи
И понапрасну взбивал космы седые волос.
Пер. Л. Остроумова
9 Узор морщин, резцом годов прорытый... - В оригинале букв,
"морщинистая пахота, которую годы прорыли на ее лице". Брего дю Лю первым
отметил, что сравнение морщин с бороздами пахаря восходит к строкам VIII
эпода Горация: "Et rugis vetus / Frontem senectum exaret". ("И морщинами
дряхлая // Старость распашет лоб").
1 Не так желанна гавань мореходу... - Здесь присутствует общая тема
петраркистской лирика, восходящая к известным строкам CLI сонета Петрарки:
Не так бежит от бури мореход,
Как, движимый высоких чувств обетом,
От мук спасенье видя только в этом,
Спешу я к той, чей взор мне сердце жжет.
Пер. В. Левика
Но развернутое сравнение стремления к возлюбленной с желанием морехода
увидеть родную гавань мы находим у трувера Гильберта де Берневиля
(поэтическая деятельность - 1255-1288) в кансоне "Onques d'amors..."
("Некогда от любви..."). См.: Songs of the Trouvers. Ch. 171, III. 5-8.
2 Писал о близком возвращенья сроке... - Строки 3-10 комментаторы
возводят к разным источникам: к сонетам и канцонам Гаспары Стампы
(1523-1554), венецианской поэтессы, чьи стихи были известны Л. Лабе до их
публикации (Rime, CCI. Son. LXVII, v. 11-12), к "Фьяметте" Боккаччо,
итальянским "страмботистам" начала XVI в. (напр., Серафино Аквилано). Однако
во всех вышеназванных источниках никаких хотя бы отдаленных текстуальных
совпадений со строками Лабе нет.
8 Спускаются к теченью По рогатой... - Во время написания Л, Лабе II
Элегии (1555) Оливье де Маньи намеревался из Рима поехать в Феррару, где
река По делится на два рукава. Но образ "рогатой По" помимо топографической
точности несет и мифологический подтекст, так как реки изображались часто в
виде рогатых божеств.
4 Любви к другой прекрасной нежной даме... - Начиная с этой строки
развивается мотив "Героид" Овидия (I, 71-76);
Нынче боюсь я всего, не зная, чего мне бояться,
Для неразумных тревог много открыто дорог.
Сколько опасностей есть на морях, сколько есть их на суше,
Все они, думаю я, путь преградили тебе.
Глупые мысли мои! Я ведь знаю твое сластолюбье,
Верно, тебя вдалеке новая держит любовь.
Пер. С. Ошерова
6 Тебя люблю, как Бога самого. - Итальянские комментаторы видят
источник этого сравнения во "Фьяметте" (ch. V) Боккаччо. Но сравнение любви
к Богу и к возлюбленной - устойчивый мотив лирики трубадуров и труверов.
Так, трувер Гас Брюле в песне "Утишит боль..." говорит: "Когда б любил я
Бога, / Как полюбил тебя" (Пер. А. Ларина). См. также: Songs of the
Trouvers. Ch. 141, III, 1-4
6 ...Феба // Рога сомкнула дважды в чаше неба... - т. е. прошло два
месяца (дважды наступало полнолуние). Феба (Диана) - олицетворение Луны
(Селены). Этот образ очень редок во французской поэзии XVI в. Встречается в
латинской элегии гугенотского писателя Теодора де Беза (1519-1605): "Cornua
bis posuit, bis cepit cornua Phoebe; // Nee tamen es tanto tempore visa
mihi" (Дважды сомкнула рога, дважды Феба рога разомкнула / Но за все это
время я не увидел тебя). Античные источники его - Овидий:
Но хоть четырежды круг замыкала луна и скрывалась,
Вал ситонийский не мчит нам их Актеи корабль.
"Героиды" (II, 5-6), пер. С. Ошерова
И уж успела луна четырежды сделаться полной,
Сливши рога и опять утончась, нарушить окружность... -
"Метаморфозы" (VII, 531-532), пер. С. Шервинского
и Вергилий:
Трижды уже рога Луны наполняются светом.
"Энеида" (III, 645), пер. В. Брюсова
7 В стране прекрасной рощ благоуханных... - т. е. в Италии.
8 Известна я возвышенным умам... - отсылка к XV письму (с. 27-28)
"Героид" Овидия, где Сапфо пишет своему возлюбленному Фаону: "Мне Пегасиды
меж тем диктуют нежные песни, / Всюду по свету звенит славное имя мое" (Пор.
С. Ошерова).
6 Поторопись же благом наслаждаться, / К которому столь многие
стремятся... - Э. Джудичи полагает, что эти строки вдохновлены знаменитым
CXIII сонетом (с. 9-10) "Оливы" (1549) Дю Белле:
La, est le bien que tout esprit desire,
La, le repos ou tout le monde aspire.
(Там блага, коих всякий дух алкает,
Там тишь, что всех блаженством облекает.
Пер. А. Парина)
При этом совпадают и рифмующиеся слова (desirent - aspirent). Но сонет Дю
Белле является подражанием сонету итальянского поэта-петраркиста
Бернардино Даниелло ("S'il viver nostro e brevo oscuro giorno...") и
развивает неоплатоническую идею восхождения к возвышенной любви. Строки
Луизы Лабе, напротив, несут в себе вполне земной смысл и имеют в виду
желание вызвать ревность возлюбленного. Сходство же их со строками сонета Дю
Белле на фоне отсутствия других совпадений со стихами автора "Оливы" и
Ронсара следует, на наш взгляд, отнести к "памяти" об общем итальянском
источнике, и более того - к внутренней полемике с ним. См. примеч. к сонету
VII.
10 Тысячекратно в день я умираю... - образ-клише куртуазной лирики и
поэзии петраркистов. Ср. у Бернарта де Вентадорна (Ch. VII, IV):
Любовь палит меня огнем,
А сладко мне от мук таких ?
Умру и вновь воскресну в них
Сто раз на дню, и день за днем.
Пер. В. Дынник
11 Ко мне в одежде траурной приди, // Надгробья мрамор белый обойди. -
Всю заключительную часть элегии комментаторы соотносят с элегией римского
поэта Проперция (II, XIII, с. 17-36) см.: Gindici E. Р. 170). Однако, на наш
взгляд, реминисценцией, да и то весьма отдаленной, можно считать лишь
следующие строки Проперция:
Пусть посадят мне лавр на скромном холме погребальном,
Чтоб осенил он своей тенью могилу мою.
Два пусть напишут стиха: "Кто ныне лишь пепел холодный,
Был когда-то рабом, верным единой любви".
Пер. Л. Остроумова
1 Когда, о дамы славного Лиона... - Начало элегии развивает начальный и
заключительный мотивы "Книги песен" Петрарки (ср. сонет I "На жизнь мадонны
Лауры") и петраркистов. Ср. также начало XXIV сонета Л. Лабе. Зачины
подобного "оправдательного" свойства, взывающие к сочувствию аудитории,
характерны и для любовной лирики трубадуров (Рамбаута Оранского, Б. де
Вентадорна, Фолькета Марсельского и др.) (ср.: Бернарт де Вентадорн. Песни.
Указ. изд. XXXIV, строфа 1). Часты они и у труверов - Шателлена де Куси,
Гаса Брюле, Рауля де Суассон, Адама де Ла Аля (см.: Songs of the Trouvers.
P. 199, 239, 389, 494). Но у Луизы Лабе зачин элегии - не только дань
литературной традиции, так как именно в эту пору поэтесса была окружена
недоброжелательностью ее соотечественников.
2 За юности грехи и заблужденья... - В оригинале "Et jeune erreur de ma
folie jeunesse" ("И юные ошибки моей безумной юности"). Л. Лабе соединяет
идущие от Петрарки клише петраркистской лирики "giovenile errore" и "Me
jeunesse" (безумная юность, т. е. юность, растраченная дурным образом),
составлявших устойчивый мотив во французской поэзии от Вийона, "великих
риториков" до Клемана Маро. См., напр.: Francois Villon. Le Testament. XXII,
169-170; XXVII, 215-216.
3 Стать совершенною могла бы я, // Когда бы не Амур, мои друзья. - В
оригинале буквально сказано: "Но если во мне и есть несовершенства, // Пусть
хулят Амура, ибо он один это сделал". Многие комментаторы интерпретируют эти
строки как петраркистский мотив (см.: Tracconag-lia G. Une page de
l'histoire de l'italianisme a Lyon. Lodi, 1915-1917. P. 61, 74), возводя их
к парафразе CCLXIV сонета (v. 13-14) Петрарки, где о сердце, охваченном
любовью, сказано: "В тебе и мыслям суетнейшим кров; // Так ты одно всех бед
моих виною" (пер. Ю. Верховского) - и строке итальянского поэта-петраркиста
Тебальдео (son. CLXXII, v. 14) "Не меня, но мою любовь вините". Э. Джудичи
(р. 174) справедливо полагает, что не следует искать иноязычных соответствий
этим строкам Л. Лабе, так как этот мотив достаточно часто встречается во
французской любовной поэзии эпохи Возрождения, и приводит один пример из
популярной стихотворной книжечки Жиля Коррозе (Corrozet G. Conte du
Rossignol, 1546): "Certes, non moy, mais Amour ha ce fait" ("Поверьте, не я,
а Амур это сделал"). Однако более полные соответствия со строками элегии и в
достаточно большом количестве можно обнаружить в лирике трубадуров и
труверов. Ср. у трубадура Пейре Видаля (Les poesies de Peire Vidal / Ed. par
Joseph Anglade. P., 1913. Ch. XVIII, 4); у Рауля де Суассон: "Se j'aim plus
haul que ne doi, / Amours en blasmez, non pas moi" ("Коль я люблю не так,
как должно / Амура, не меня, винить в том можно"); Гаса Брюле (см.: Songs of
the Trouvers. Ch. 200. S. 11), Готье де Даршьеса (Ibid. Ch. I. V. 1-2),
Копона де Бетюна (см.: Les chansons de Conon de Bethune. P., 1968. Ch. III.
V. 20-21). Причем у всех вышеназванных поэтов употребляется тот же глагол,
что и у Лабе, - blamer (хулить, винить). Этот мотив устойчив и во
французской лирике XV в. (Карл Орлеанский, Роберте и др.).
4 Чтобы с искусницей сравняться тою... - отсылка к мифу об Арахне,
искусной вышивальщице и ткачихе, вызвавшей на состязание Афину, которая в
наказание за гордыню превратила Арахну в паука. См.: Овидий. Метаморфозы.
VI, 5-145.
5 Иль Брадаманта, иль сестра Руджеро... - героини-воительницы
героической поэмы "Неистовый Орландо" итальянского поэта Ариосто (14741533):
Брадаманта - богатырша, влюбленная в Руджеро, его сестра - Марфиза. Поэма
Ариосто, переведенная в 1543 г. и изданная в Лионе, была одной из самых
читаемых книг.
6 "Я властелин, - сказал он, - над богами..." - возвращение к основной
теме "Спора Безумия и Амура".
7 Так говоря, он гневом пламенел... - Строки 59-62 являются
реминисценцией пассажа из "Храма Купидона" Клемана Маро. Приводим
подстрочный перевод этого отрывка: "...яростно пылающий гневом // Из своего
колчана он вытаскивает стрелу / С гибельным острием, наполненным мщеньем, /
Несущую железо, выкованной обидой / На пылающем огне. - Которую, дабы меня
навеки устыдить, / Он пустил жестоко мне в сердце".
8 Что я сама себя не узнаю... - См. примеч. 7 к Элегии I.
9 Шестнадцать лишь исполнилось мне зим... И вот уже тринадцатое лето...
- На основании этих строк первые биографы Л. Лабе полагали, что к 1555 г.,
т. е. времени публикации ее книги, поэтессе было 29 лет, и соответственно
датировали ее рождение 1526 годом. Однако Ш. Буа (с. 28-29), а вослед ему и
современные комментаторы считают, что 29 лет Л. Лабе было не ко времени
выхода книги, но в момент написания элегии (приблизительно 1551 год).
10 Ход времени - враг гордых пирамид... - Эту и следующие 7 строк
обычно соотносят со строками о всесилии любви из стихотворения "О своей
вечной любви" ("De suo amore aeterno") известного неолатинского поэта
Иеронима Ангериана (Джеромо Анджериано, 1480-1535): "Tempo-га tecta ruunt
praetoria, tempora vires, / Tempore quaesitae debilitantur opes. ...scriptum
tern-pore marmor obit. / Tempore durities, decedit tempore livor: / At meus,
heu! nullo tempore cessat amor". ("Временем рушатся укрепленные станы
владык, временем <слабнут> силы, // Временем стираются великие деяния.
...Надписанный мрамор уничтожается временем. / Временем твердость, временем
зависть прекращается: / Но, увы, никаким временем не прекращается моя
любовь".) Но этот мотив, который возникает и в XVI сонете, к середине XVI в.
стал уже поэтическим клише любовной лирики (см., напр.: Sceve M. Delie,
objet de la plus haute vertu. Diz. CXII; Ronsard. Amours (1552). Son.
CLXVI).
11 Но как недолго длился страстный пыл! -< Нимфа Звона, первая супруга
Париса, была оставлена им ради царицы Спарты Елены. История любви Эноны
рассказана Овидием (Героиды, V).
12 Ясон любил прекрасную Медею... - трагическая история любви Медеи,
дочери царя Колхиды, к Ясону, которому она помогла овладеть золотым руном, а
затем была оставлена им ради Главки, дочери коринфского царя Креонта,
достаточна известна. В XVI в. она была особо популярна благодаря переводам
"Аргонавтики" Аполлония Родосского, трагедий "Медея" Еврипида и Сенеки, а
также "Героид" (V) Овидия.
1 И стала б у него защиты от терзаний // Искать... - По народным
поверьям, жир, вытопленный из скорпиона, излечивает от его укуса (см.:
Плиний. Естественная история. Гл. XXIX, IV, 29). Сравнение любви с укусом
скорпиона - мотив, характерный для петраркистской лирики эпохи Возрождения
(во Франции, например, у Мориса Сэва, Дю Белле), обычно возводят к канцонам
Петрарки (CV, 87; CXXVII. V. 42). Однако это же сравнение мы находим и у
трувера Рауля де Суассон (XIII в.): "Mout let douce bleceure / Bonne amour
en son venir, // Mes micus vendrpit la pointure / D'un escorpipn sentir II
Et morir // Que de ma dolour languir" ("Сладкую рану мне нанесла // Благая
любовь своим приходом, / Мне слаще б было укус // Скорпиона испытать / И
умереть; /Чем муку мою длить") (см.: Songs of the Trouvers. Ch. 153, II).
Мотив исцеления любви любовью в сонете Лабе также восходит к трубадурам и
труверам. Ср. у Бернарта де Вентадорна: "Ранено сердце - тоской изойдет, /
Только от вас исцеления ждет" (Ch. XLI, VI, v. 78. Пер. В. Дынник).
1 Э. Тюркети в 1860 г. первым отметил идентичность катренов этого
сонета с катренами 55-го сонета "Вздохов" (1557) О. де Маньи. Этот факт
интерпретировался некоторыми исследователями как свидетельство влияния О. де
Маньи на творчество лионской поэтессы и даже возможного редактирования им ее
сочинений. Однако это совпадение, на наш взгляд, может означать лишь, что
сонет Маньи - его ответ на признание Луизы Лабе. Что же до влияния, а тем
более до его вмешательства в ее тексты, то, напротив, поэтика Л. Лабе не
несет в себе, на наш взгляд, никаких следов "маньизма". Доказательством
может служить и сравнение терцетов этого же сонета: Маньи завершает свой
сонет следующим образом:
О робкие шаги, о пламень жгучий,
О сладкий бред, о мыслей рой летучий,
Кружащийся во сне и наяву,
О этих глаз печальные фонтаны,
О боги, небеса, вас неустанно
В свидетели любви моей зову.
Пер. Ю. Денисова
В терцетах Маньи продолжают нагнетаться петраркистские клише без какого-либо
интонационного и тематического переключения темы катренов, как этого требует
принцип тематического развития сонетной формы. Луиза Лабе, начиная свой
сонет тоже а la Петрарка, в 11-й строке как бы "оправдывает" все
восклицательные перечисления пронзительно-личной по своей интонации фразой,
дословно звучащей так: "Так много источников огня, дабы зажечь одну
маленькую женщину". Этой строкой сонет. получает новую тему, которая затем и
развивается.
2 Но ни одна тебя не опалила, - В оригинале буквально сказано: "Ни одна
искра от этих огней на тебя не отлетела". Весь терцет обычно соотносят с
мотивом сонетов Петрарки. Ср., напр., сон. LXV, с. 10, 12-14:
Одно - молить Амура остается
. . . . . . . . . . . . . . . .
Нет, не о том, чтоб в сердце у меня
Умерить пламя, но пускай придется
Равно и ей на долю часть огня.
Пер. Е. Солоновича
См. также сонет III, с. 12-14. Этот мотив встречается у Ариосто и Дю Белле
(Olive. Son. V, v. 9-14). Однако лексически более близкое Лабе выражение
этого мотива мы находим у трувера Адама де Ла Аля (втор. пол. XIII в.), в
одной из песен которого о желании ответной любви буквально сказано так:
"...хочу / Чтобы хоть одна искра, отлетев, зажгла бы пламенную любовь".
См. также: Songs of the Trouvers. Ch. 196, III, 5-6; Ch. 390.
1 Д. О'Коннор (p. 144-145) считает, что этот сонет является адаптацией
сонета итальянского поэта Якопо Саннадзаро (1455-1530) "Запретная надежда и
тщетное желанье" ("Interditte speranze e vano desio"), почти дословно
переведенного О. де Маньи (Soupirs. Son LXVI). Однако у Луизы Лабе с сонетом
Саннадзаро совпадают лишь образы первой и двух последних строк, а элегантный
неопетраркизм итальянского поэта, сохраненный Маньи, у лионской поэтессы
сильно приглушен. Кроме того, последний терцет, в котором содержится явная
отсылка к заключительной строке сонета Саннадзаро: "Что для новой раны во
мне нет больше места" ("Che nuova piaga in me non ha piu loco"), несет в
себе и "память" о традиционном для труверов мотиве чрезмерности любовных
ран. См.: Songs of the Trouvers. Ch. 5, II, 1-2.
1 ...священного безумья... - В оригинале: "fureur divine"
("божественное неистовство"). См. примеч. 1 к Элегии I,
1 В этом сонете контаминируются основные мотивы петраркистской лирики.
Ср. сонет CCXVI. 1-4 Петрарки:
Весь день в слезах; ночь посвящаю плачу.
Всем бедным смертным отдыхать в покое,
Мне ж суждено терзаться в муках вдвое;
Так я, живя, на слезы время трачу.
Пер. Ю. Верховского
См. также сравнение возлюбленной с солнцем (сонет CCXII, 4-8; ХС, 12 и мн.
др); плач на ложе сна, муки от любовного жара и т. п. Эти мотивы лишь
слегка обозначены, но на их фоне особенно резко индивидуальной становится
заключительная строка. Отметим, что тема любовной бессонницы и плача -
частный мотив лирики трубадуров. См.: Bernard de Ventadour. Ch. 4. IV, 7-8.
1 Утверждение Брего де Лю, что этот сонет вдохновлен началом знаменитой
оды Сафо "Мнится мне, как боги, блажен и волен" (пер. Вяч. Иванова) и
подражанием ей Катулла "Кажется мне тот богоравным..." (пер. С. Ошерова)
вряд ли правомерно. См.: Giudici E. Р. 177.
2 ...дар прелестной Флоры... - т.е. розы, с которой сравниваются губы
возлюбленного, - устойчивый образ в лирике трубадуров, труверов и
поэтов-петраркистов.
1 Этот сонет обычно сопоставляется с CXIII сонетом "Оливы" Дю Белле. Но
это лишь возникающая ритмически-интонационная ассоциация и внешняя схожесть
первой строки (см. примеч. 9 к Элегии II).
2 Я тело мертвое... - Сравнение возлюбленного с душой, отлетевшей от
тела, - общий мотив неоплатонической лирики, связанный прежде всего с
сонетами Петрарки. Ср. "Порой сомнение мучит: эти члены // Как могут жить, с
душой разлучены?" Сонет XV, 9-10. Пер. Вяч. Иванова); ср. также: "Моя Душа,
ты вернешься к моему телу" (Sceve Maurice. Delie... Diz. CCCLVII). Этот
мотив связан с мифом об андрогинах (см. примеч. 33 к "Спору Безумия и
Амура") и был достаточно част а в куртуазной лирике. Ср. у Бернарта де
Вента-дорна (Bernard de Ventadour. Chanson d'Amour. P., 1966. Ch. 4, III. V.
9-12): "Mo cor ai pres d'Amor, / que l'esperitz lai cor, / mas lo cors es
sai, alhor, / lonh de leis, en Fransa". ("Мое сердце так близко к Любимой,
// что моя душа туда устремляется, // но тело здесь, / вдали от нее, во
Франции").
1 Об источниках этого сонета см. нашу статью с. 231 и след.). Добавим,
что мотив колебаний от радости к горю, от тревоги - к успокоению,
содержащийся в терцетах, част и в средневековой лирике. Ср. у Бернарта де
Вептадорна: "Noil е jorn pes, cossir e velh, / plant e sospir; e poir
m'apai. / On melhs m'estai, et eu peihz trai, / Mas us bos respeihz
m'esvelha, / don mos cossi-rers s'apaya". ("Ночью и днем я думаю, размышляю
и не смыкаю глаз, / жалуюсь и вздыхаю, а потом, успокаиваюсь. / Чем лучше у
меня все идет, тем хуже мне становится. / Но добрая надежда пробуждает меня
/ и утишает мои тревоги") (Bernard de Ventadour. Op. cit. Ch. 5, V. V. 1-5).
См. там же его кансоны 36, VI, 1-2; 42, V, 4-5. Интересно, что и в "кансоне
контрастов" неизвестного трувера соединены разом и антитезы любви, и мотив
колебаний от одного состояния к другому (см.: Songs of the Trouvers. Ch. 4).
Эти же мотивы характерны и для Карла Орлеанского, Роберте и "великих
риториков".
1 В качестве исходного источника темы любовного сновидения, столь
широко распространенной в поэзии и прозе Возрождения (Боккаччо, Петрарка,
Николо Аманьо, Дж. Делла Каза, Каритео, Гаспара Стампа, Бембо, Наваджеро,
Ронсар, Теодор де Без, Таюро и мн. др. См.: Giudici E. Р. 179-180), Брего дю
Лю указывает Овидия (Героиды. XV, 123-124):
Нет от тебя мне покоя, Фаон: тебя возвращают
Сны и делают ночь ярче погожего дня.
Пер. С. Ошерова
Однако Луиза Лабе вряд ли, равно как и сам Петрарка, исходила из Овидия, так
как эта тема - общее место в кансонах трубадуров. См., например, кансоны
Гильема де Кабестаня (Les chanson de Gulhem de Cabestan / Ed. par Arthur
Longfors. P., 1824. P. 45). Характерна она и для "женских песен" труверов.
Ср. также кансону Гаса Брюле "Quant je me gix dedans mon lit" ("Как только я
ложусь на свою постель...") (см.: Songs of the Trouvers. Ch. 106, 111),
почти дословно совпадающую с начальными строками сонета Л. Лабе: "Как только
я собираюсь / В своей постели (влажной от слез) получить желанный отдых".
2 Пошли мне, ночь, спасительную ложь! - Ср. у трубадура Арнаута де
Марейля (конец XII в.): "Длись без конца, мой сон, - исправь / Неутоленной
страсти явь!" (Пер. В. Дынник),
1 Когда главою, лаврами венчанной... - В оригинале букв.: "Когда я вижу
твою белокурую голову, увенчанную / Зеленым лавром..."- зачин, характерный
для описания идеальной красоты возлюбленной в поэзии Петрарки и
петраркистов.
Подробно о клишированности этих описаний в лирике Возрождения см.:
Giudici E. Louise Labe е l'Ecole lyonnaise". Napoli, 1964. Note 107.
Добавим, что этот зачин приметен и в куртуазной поэзии. Ср. у Готье де
Даржьеса: "Qui voit sa crigne bloie, // Que semble qu'el soit d'or" ("Кто
видит ее белокурые волосы, / Которые кажутся сделаны из золота"). См.: Songs
of the Trouvers. Ch. 112. III, 1-2.
2 И скалам и деревьям повелишь // Идти вслед за тобой... - скрытое
сравнение О. де Маньи, которому адресован сонет, с Орфеем. Ср. у Горация
(Оды. I, 24, 14), где о его пении сказано: "Чьим напевом внимал бор
зачарованный" (Пер О. Румера).
1 О нежный взор, обитель красоты... - О зарождении любовного чувства
через зрение см. примеч. 104 к "Спору Безумия и Амура". Ср. у Петрарки
(сонет CCLIII, 1): "О сладкий взгляд, о ласковая речь" (Пер. А. Эфроса).
2 Где сотни стрел, Амуром припасенных... - устойчивый образ любовной
поэзии Возрождения. Ср.: "Ou des Amours les fleches sont encloses" (где
Любви стрелы заключены) (Hansard. Amours (1553). Son. XLI, 4).
3 Увы, глаза и любящее сердце // Друг друга разучились понимать! - Э.
Джудичи вослед другим комментаторам сближает тему терцетов: с CCCLXIV
дизоном (v. 7-10) "Делии" Мориса Сэва:
Quant est du coeur, qui seul sans passion
Avec toy incessamment demeure,
Il est bien loin de perturbation,
Et rid en soy de ce que l'oeil pleura.
(А сердце, ведь оно одно бесстрастно,
Оно от треволнений так далеко,
С тобою только находясь всечасно,
Смеясь на тем, над чем рыдает око.)
Мотив противоречия глаз и сердца встречается и у труверов. Ср. у Готье де
Даржьеса в кансоне "Приятство мечтаний..." (строфа 2, пер. А. Парина /
Прекрасная Дама. Из средневековой лирики. М., 1984. С. 169); он является
центральной темой "Спора Сердца и Ока" Мишо Тайевана (1395-1458) и баллад
(III, VI, VIII, XLV, LV, LI, LXV, LXXIII, XCVI, CXII), песен (LIII, LXX) и
рондо (LIII, LXXIII, XGIV, CXXI, CLXXXIX, CCXLII, CCLXXXVIII) Карла
Орлеанского. Ср. также разработку этого мотива в 46-м сонете Шекспира "Мой
глаз и сердце издавна в борьбе" (Пер. С. Маршака).
XII
1 О Лютня... - обращение к Лютне (Лире) - устойчивый мотив любовной
лирики Возрождения, восходящий к Пиидару (Пифийские песни. I, 1) и Горацию
(Оды. I, 32). Обращение к Лютне как свидетельнице и утешительнице страданий,
во французской поэзии до 1555 г. мы встречаем у Ронсара (Amours, 1552,
CXXII), Мориса Сэва (Delie ...Diz. CCCXLIV) и у Понтюса де Тийара в XXIII
сонете 1-й книги "Любовных заблуждений" (1549), с которым ближе всего может
быть соотнесен катрен сонета Луизы Лабе. Ср. "Leut, seul temoing et fidel