Ладлэм Роберт. Бумага Мэтлока

   — Который час? Где я?
   — Около половины пятого. Вы в Лумумба-Холле. Видите, я ничего от вас не скрываю... Ответьте и вы тем же. Ничего от меня не скрывайте.
   — Послушайте! — Мэтлок старался не повышать тона. — Я ничего против вас не имею, ни против кого из вас... Я должен...
   — О, вот тут я с вами не согласен, — улыбнулся Дюнуа. — Посмотрите на мое лицо. Только благодаря счастливой случайности я не остался без глаз. Вы же пытались раздавить мне очки. Представляете себе, как пострадала бы моя работа, если бы я ослеп?
   — Черт побери, вы же сами накачали меня ЛСД!
   — А вы меня спровоцировали. Вы активно занимались делами, враждебными нашим братьям! Делами, которыми не имели права заниматься... Но это беспредметный разговор. Он никуда нас не приведет... Мы очень благодарны вам за то, что вы нам принесли. Это превосходит наши самые смелые надежды.
   — Значит, дневник — у вас...
   — И корсиканский документ. О существовании итальянского приглашения мы знали. А о записной книжке ходили только слухи. Слухи, которые довольно быстро сочли выдумкой — и считали до сегодняшней ночи, вернее до сегодняшнего утра. Вы должны гордиться собой. Вы сделали то, что не удалось десяткам более опытных людей. Вы нашли сокровище. Настоящее сокровище.
   — Этот дневник мне необходим!
   — Так ли уж? — иронически спросил Уильямс.
   — Если я не получу его, погибнет одна девушка! Можете делать со мной что хотите, но дайте мне возможность использовать дневник, чтобы вызволить ее. О Боже! Прошу вас, прошу!
   — Вы глубоко взволнованы... У вас на глазах слезы...
   — О Господи! Вы же просвещенный человек! Вы этого не сделаете!.. Послушайте! Возьмите оттуда любую информацию! Затем отдайте мне дневник и отпустите меня!.. Честное слово, я вернусь. Но помогите мне спасти ее!
   Дюнуа медленно подошел к креслу у стены, в котором сидел Адам Уильямс, когда Мэтлок проснулся. Он придвинул кресло ближе к кровати и сел, изящно положив ногу на ногу.
   — Вы чувствуете полную беспомощность. Пожалуй... вы потеряли надежду... И взываете к моему разуму... просвещенного человека. Вы понимаете, что в моих силах помочь вам и потому я стою выше вас. Вы бы не взывали ко мне, если бы это было не так.
   — О Господи, да хватит же!
   — Теперь вы знаете, каково быть беспомощным. Потерять надежду. И вы сейчас думаете, не останусь ли я глух к вашим мольбам... Неужели вы хоть на секунду можете предположить, что для меня имеет какое-то значение жизнь мисс Бэллентайн? Неужели вы действительно считаете, что она для меня важнее всего остального? Так же как жизнь наших детей, наших любимых — разве это имеет какое-то значение для вас?
   Мэтлок понимал, что он должен ответить Дюнуа. Черный ничего не предложит, если он попытается уйти от ответа. Еще одна игра — и нужно играть, хотя бы недолго.
   — Я не заслуживаю таких слов, и вы это знаете. Я не люблю людей, которые ничего не хотят делать для ваших детей и ваших любимых. Вы же знаете меня — вы сами сказали. Значит, вы должны знать и это.
   — Ну, положим, этого я не знаю! Ведь вы сами сделали выбор, решив работать на большое начальство! На Вашингтон! Десятки лет, целых два столетия мой народ взывал к главному вашингтонскому боссу. «Помогите нам! — молили люди. — Не лишайте нас надежды!» Но никто не внимал им. А теперь вы хотите, чтобы я вам внял?
   — Да, хочу! Потому что я вам не враг. Возможно, я не такой, как вам хотелось бы, но я вам не враг. Если вы сделаете меня и подобных мне объектом вашей ненависти, вы люди конченые. Ведь нас больше, не забывайте этого, Дюнуа. Мы не будем бороться на баррикадах всякий раз, как вы закричите «все прогнило», но мы слышим вас. И мы готовы помочь — мы хотим помочь.
   — Докажите это. — Дюнуа холодно посмотрел на Мэтлока. Мэтлок ответил ему таким же взглядом.
   — Можете использовать меня как наживку, как заложника. Можете убить меня, если надо. Но вызволите девушку.
   — Мы можем все это сделать — держать вас в качестве заложника, убить — без вашего на то согласия. Ваша храбрость еще не доказательство.
   — Я сделаю вам заявление, — тихо сказал Мэтлок, не давая Дюнуа отвести взгляд. — Письменное, устное — на пленке. Сделаю по собственной воле, без принуждения. Я все вам расскажу. Как меня использовали, что я делал. Все. И о людях из Вашингтона, и о Нимроде.
   Дюнуа скрестил руки на груди и так же тихо произнес:
   — А вы понимаете, что этим вы положите конец вашей профессиональной карьере, той жизни, которую вы так любите? Ни одно университетское начальство, имеющее хоть какую-то репутацию, не предложит вам работы. Вам никто никогда больше не будет доверять. Вы станете парией.
   — Вы просили доказательств. Это все, что я могу вам предложить.
   Дюнуа сидел неподвижно. Уильямс выпрямился. Все трое какое-то время молчали. Наконец Дюнуа мягко улыбнулся. В его глазах появилось сострадание.
   — Вы хороший человек. Пожалуй, не слишком умелый, но упорный. Мы поможем вам. Мы не отнимем у вас надежду. Ты согласен, Адам?
   — Согласен.
   Дюнуа встал с кресла и подошел к Мэтлоку.
   — Вы наверняка знаете избитую поговорку, что политика укладывает странных партнеров в одну постель. Иными словами, во имя практических целей можно порой пойти на странный политический альянс. В истории немало тому примеров... Нам нужен этот Нимрод так же, как и вам. Равно как и мафиози, с которыми он пытается установить мир. Это они, как хищники, набрасываются на молодежь. Необходимо преподать урок. Урок, который внушит ужас другим нимродам, другим мафиози... Мы поможем вам, но при одном условии.
   — А именно?
   — Ликвидацию Нимрода и остальных осуществим мы. Мы не верим вашим судьям и присяжным. Ваши суды продажны, ваши законы сводятся к финансовым махинациям... Наркоманов бросают в тюрьму, а богатые гангстеры подают апелляции... Нет, ликвидацию должны осуществить мы.
   — Мне на это наплевать. Делайте что хотите.
   — То, что вам наплевать, — этого недостаточно. Мы требуем большего. Нам нужна гарантия.
   — Что же я могу вам гарантировать?
   — Ваше молчание. Вы ничего о нас не знаете. Мы возьмем корсиканскую бумагу, найдем место встречи и будем в ней участвовать. Мы выберем из дневников то, что нам необходимо, — это, кстати, уже делается... Но ваше молчание чрезвычайно важно. Мы вам поможем сейчас — то есть сделаем все возможное, — но вы не должны упоминать о нашем вмешательстве. Что бы ни случилось, вы никогда, прямо или косвенно, не должны даже намекать на наше участие. Если вы это сделаете, мы убьем вас и вашу девушку. Понятно?
   — Да.
   — Значит, мы достигли соглашения?
   — Достигли.
   — Благодарю вас, — улыбнулся Дюнуа.

Глава 33

   Постепенно Мэтлоку становилось все яснее, почему черные так упорно охотились за ним и почему Дюнуа готов ему помочь. Ведь он, Мэтлок, располагает информацией, которая им так нужна. С кем он имеет дело внутри и вне университета? Имена правительствующих агентов и где они действуют? Как осуществляется связь?
   Другими словами, кого Джулиану Дюнуа следует избегать при наступлении на Нимрода?
   — Должен сказать, вы были на редкость плохо подготовлены ко всякого рода неожиданностям, — заметил Дюнуа.
   — Мне это тоже приходило в голову. Но думаю, сам я виноват лишь отчасти.
   — Вы правы! — засмеялся Дюнуа, а вслед за ним и Уильямс. Никто из них не покидал комнаты. Им принесли складной карточный столик и несколько желтых блокнотов. Дюнуа подробнейшим образом записывал все, что сообщал ему Мэтлок. Он перепроверял написание имен, адреса — видно было, что работает профессионал.
   Дюнуа скрепил несколько страниц вместе и принялся писать в новом блокноте.
   — Зачем? — спросил Мэтлок.
   — Сейчас внизу снимут копии с этих записей. Информацию передадут в мою нью-йоркскую контору... Как и копии всех до единой страниц дневника профессора Херрона.
   — Вы времени не теряете!
   — Нет, не теряем.
   — Это все, что я могу вам сообщить. Что мы теперь будем делать? Что я должен делать? Не скрою — мне страшно. Я боюсь даже подумать, что может с ней произойти.
   — С ней ничего не произойдет. Можете мне поверить. В данный момент ваша мисс Бэллентайн в такой же безопасности, как в объятиях своей матушки. Или в ваших. Приманка ведь она, а не вы. И приманку эту будут держать свежей и не подпорченной. Ибо у вас в руках то, что им нужно. Без этого им не жить.
   — Тогда давайте сделаем им предложение. И чем быстрее, тем лучше.
   — Не волнуйтесь. Это будет сделано. Но мы должны сначала решить, учитывая все обстоятельства, как это сделать. Пока что у нас есть две возможности. Первая — это сам Крессел. Встретиться с ним лично. Вторая — использовать полицейское управление, чтобы они передали Нимроду то, что вы хотите ему сказать.
   — Зачем это делать — использовать полицию?
   — Я лишь перечисляю возможности... Почему полицию? Сам не знаю. Разве что из-за одного обстоятельства: в дневниках Херрона сказано, что Нимрода не раз меняли. Разве это не так?
   — Да, так. Первым был человек по имени Ортон из офиса губернатора штата. Вторым — Артур Латона, строитель. Третий, очевидно, Крессел. К чему вы клоните?
   — Я просто размышляю. Человек, находящийся на месте Нимрода, обладает авторитарной властью. Следовательно, важен пост, а не человек. Человек же может использовать свой пост как хочет.
   — Но пост, — вмешался Уильямс, — можно дать и отобрать. Нимрод — не последняя инстанция.
   — Вот именно. Поэтому, возможно, Мэтлоку выгоднее распустить слух, что у него в руках оружие. Что Кресселу — Нимроду надо быть поосторожнее. Ради общего блага.
   — А не приведет ли это к тому, что за мной начнет охотиться еще больше народу?
   — Возможно. С другой стороны, это может привести к тому, что целый легион напуганных преступников бросится защищать вас. Пока угроза не будет ликвидирована. Никто не станет действовать опрометчиво, пока эта угроза не устранена. И Нимроду тоже не позволят действовать опрометчиво.
   — Насколько я понимаю, вы пытаетесь в какой-то мере оторвать Нимрода от его организации.
   Дюнуа щелкнул пальцами обеих рук, словно кастаньетами, и улыбнулся.
   — Вы быстро схватываете. Это первая заповедь повстанцев. Одна из главных целей проникновения в ряды противника. Разделять! Разделять!
   Дверь открылась, вошел встревоженный черный и молча передал Дюнуа записку. Дюнуа прочитал ее и закрыл глаза. Это означало, что он сильно встревожен. Затем он спокойно поблагодарил черного посыльного и вежливо отпустил его. Взглянул на Мэтлока, но записку передал Уильямсу.
   — Наша стратегия, конечно, имеет исторические прецеденты, но сейчас они для нас — пустой звук. Крессел и его жена мертвы. Доктора Силфонта увезли из дома под конвоем в карлайлской полицейской машине.
   — Что? Крессел? Не верю! Неправда!
   — К сожалению, правда. Пятнадцать минут назад из дома вынесли два тела. Сообщается, что это убийство и самоубийство. Естественно. Подходит как нельзя лучше.
   — О Боже! Это моя вина. Я вынудил их на это пойти! Силфонт! Куда его увезли?
   — Мы не знаем. Наши братья, которые вели наблюдение, не посмели поехать за полицейской машиной.
   Мэтлок лишился дара речи. Страх снова парализовал его. Он рухнул на кровать и уставился в пустоту. Столько боли, столько смертей — и причина всему он.
   — Это серьезное осложнение, — сказал Дюнуа, опершись локтями на карточный столик. — Нимрод уничтожил все ваши связи. Тем самым он дал ответ на важнейший вопрос и уберег нас от страшной ошибки: я имею в виду, конечно, Крессела. Однако, если посмотреть на дело с другой стороны, Нимрод оставил нам теперь лишь одну возможность. У вас нет больше выбора. Теперь вы должны действовать через армию Нимрода, через карлайлскую полицию.
   Мэтлок ошеломленно глядел на Джулиана Дюнуа.
   — И это все, на что вы способны? Сидеть здесь и спокойно обсуждать следующий шаг?.. Крессел мертв. Его жена мертва. Возможно, уже убили и Адриана Силфонта. Это же были мои друзья.
   — Я вам сочувствую, но буду с вами честен: я вовсе не жалею об этих троих. Откровенно говоря, Адриан Силфонт — единственная настоящая потеря: с ним можно было бы работать, это блестящий ум, и тем не менее я не собираюсь его оплакивать. Мы теряем в гетто тысячи людей каждый месяц. Вот о них я готов скорбеть... Однако продолжим. У вас действительно нет выбора. Придется вам вступать в контакт через полицию.
   — Вы ошибаетесь. — Мэтлок вдруг почувствовал, что силы возвращаются к нему. — У меня есть выбор... Гринберг рано утром уехал из Западной Вирджинии. Сейчас он уже в Вашингтоне. У меня есть нью-йоркский номер, по которому я могу связаться с ним. Я доберусь до Гринберга. — Достаточно он всего натворил, достаточно причинил страданий. Не может он рисковать жизнью Пэт. Больше не может. Не способен.
   Дюнуа снял руки со столика, откинулся в кресле и в упор посмотрел на Мэтлока.
   — Некоторое время назад я сказал, что вы быстро схватываете. Я должен внести поправку. Вы быстро схватываете, но вы легкомысленны... Вы не доберетесь до Гринберга. Это не входит в наше соглашение, а вы его не нарушите. Либо вы его выполните так, как мы договорились, либо вас ждет кара, о которой я сказал.
   — Не смейте угрожать мне! Мне надоели угрозы!
   Мэтлок встал. Дюнуа сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил пистолет. Это был тот самый черный автоматический пистолет, который Мэтлок снял с мертвеца на восточном склоне ущелья. Дюнуа тоже встал.
   — В медицинском заключении будет, несомненно, сказано, что смерть наступила на рассвете.
   — Прошу вас! Ведь девушка в руках убийц!
   — И вы тоже, — спокойно сказал Дюнуа. — Разве вы этого не понимаете? У нас и у них разные мотивы, но это именно так: нас вынуждают быть убийцами.
   — Вы не зайдете так далеко!
   — Ну что вы, зайдем. И пойдем гораздо дальше. Мы бросим ваш не имеющий никакой цены труп перед полицейским участком, приколов к вашей окровавленной рубашке записку. Мы потребуем смерти девушки до начала переговоров. Они охотно согласятся, ибо ни та, ни другая сторона не может рисковать, оставив ее в живых. А когда и она будет мертва, гиганты начнут свою битву.
   — Вы чудовище!
   — Я такой, каким вынужден быть. Воцарилось молчание. Мэтлок закрыл глаза и шепотом спросил:
   — Что я должен делать?
   — Вот это уже лучше. — Дюнуа сел, бросив взгляд на Адама Уильямса — тот явно нервничал. На какое-то мгновение Мэтлок почувствовал сродство с этим университетским радикалом. Уильямс тоже был испуган, тоже не уверен в себе. Как и Мэтлок, он был плохо подготовлен к тому, чтобы иметь дело с миром Джулиана Дюнуа или Нимрода. Гаитянец словно прочитал мысли Мэтлока.
   — Вы должны верить в себя. Помните: вы добились куда большего, чем другие, располагая куда меньшими возможностями. И вы необычайно храбрый человек.
   — Я не считаю себя таким уж храбрецом.
   — Храбрый человек редко считает себя таковым. Удивительно, правда? Идите сюда. Садитесь. — Мэтлок повиновался. — Знаете, мы — вы и я — не настолько уж отличаемся друг от друга. В другие времена мы бы даже могли быть союзниками. Правда, как заметили многие мои братья, я ищу святых.
   — Их нет, — сказал Мэтлок.
   — Возможно. А впрочем — кто знает... Но мы обсудим это в следующий раз. А сейчас надо составить план. Нимрод ждет вас. Не будем его разочаровывать. Однако мы должны обеспечить себе прикрытие со всех флангов. — Он пригнулся к столу, глаза его сверкнули, на губах заиграло что-то похожее на улыбку.

* * *

   Хитроумный план Дюнуа предусматривал целый ряд шагов, которые должны были обеспечить безопасность Мэтлока и девушки. Мэтлок скрепя сердце должен был признать это.
   — У меня есть две побудительные причины, — пояснил Дюнуа. — И вторая, откровенно говоря, для меня важнее. Нимрод явится лично лишь в том случае, если у него не будет иного выхода. А мне нужен Нимрод. Я не желаю иметь дело с подставным лицом.
   В основе плана лежал дневник Херрона, особенно последние записи, касающиеся личности Нимрода.
   — Херрон ясно заявляет, что не хочет называть имени. Именно не хочет. Он явно считал, что не имеет права бросать тень на этого человека — вдруг информация ошибочна. Он решительно против обвинения на основе слухов. Совсем как вы, Мэтлок, — вы же отказались принести Херрона в жертву на основании одного лишь истерического телефонного звонка. А Херрон знал, что может в любую минуту умереть: физически он очень страдал... И он хотел быть абсолютно уверен. — Дюнуа начал чертить какие-то геометрические фигуры на чистом листе желтой бумаги.
   — И тогда его убили, — сказал Мэтлок. — Причем так, чтобы это выглядело как самоубийство.
   — Да. Дневники это подтверждают. Как только Херрон точно узнал, кто такой Нимрод, он готов был перевернуть небо и землю, чтобы записать это в свой дневник. Наши враги не знают, что он этого не сделал. Это и есть наш дамоклов меч.
   В качестве своего первого защитного шага Мэтлок должен позвонить шефу карлайлской полиции и сказать, что он знает, кто такой Нимрод. И договариваться он будет только с самим Нимродом. Это — меньшее из двух зол. За ним охотятся. Выдан ордер на его арест, о чем, конечно, карлайлской полиции известно. Если даже с него снимут другие, менее серьезные обвинения, ему не уйти от обвинения в убийстве. Или даже в двух убийствах. Ибо он убил двух человек — улик предостаточно, а надежного алиби у него нет. Он не знает этих людей, которых он убил. У него нет свидетелей, которые могли бы подтвердить, что это была самозащита; убиты же оба столь страшно, что это дает достаточно оснований изолировать убийцу от общества. В лучшем случае его ждет несколько лет тюрьмы.
   Затем он выдвинет свои условия сделки с Нимродом: дневники Лукаса Херрона в обмен на свою жизнь и жизнь девушки. Естественно, за эти дневники можно запросить такую сумму, которая позволит им обоим уехать далеко отсюда и начать новую жизнь.
   Нимрод может это сделать. Должен это сделать.
   — Успех первой фазы зависит от того, насколько вы будете убедительны. — Дюнуа тщательно выбирал слова. — Помните, вы — в панике. Вы убили, отняли у людей жизнь. Вы человек, несклонный к насилию, но обстоятельства вас заставили, вынудили пойти на страшные преступления.
   — Это так и есть. Вы даже не представляете себе, насколько вы правы.
   — Хорошо. Вот это чувство вы и должны выразить. Человек, охваченный паникой, стремится как можно скорее покинуть место происшествия, вызвавшего у него панику. Нимрод должен этому поверить. Это — гарантия вашей безопасности на данный момент.
   Потом Мэтлок позвонит вторично, чтобы получить согласие Нимрода на встречу. На данном этапе место встречи может быть выбрано Нимродом. Позже Мэтлок снова позвонит, чтобы узнать, где они встретятся. Но встреча должна произойти до десяти часов утра.
   — Тут вы, беглец, уже завидевший свободу, неожиданно начинаете сомневаться, — сказал Дюнуа. — Вы на грани истерики, и вам нужна гарантия.
   — Какая же это?
   — Третье лицо; мифическое третье лицо...
   Мэтлок должен поставить в известность человека из карлайлской полиции, что он подробно описал деятельность Нимрода, рассказал о дневнике Херрона, назвал все имена и так далее. Эти показания в запечатанном конверте переданы другу. В десять утра письмо будет отправлено в министерство юстиции, если от Мэтлока не поступит иных указаний.
   — Здесь, во второй фазе, многое также будет зависеть от вашей убедительности, но убедительности уже другого рода. Посмотрите, как ведет себя животное, когда неожиданно открывают клетку. Оно недоверчиво, подозрительно; оно осторожно приближается к выходу на волю. Точно так же должен вести себя и наш беглец. Они ждут этого. За последнюю неделю вы проявили много находчивости. По логике вещей вы уже давно должны быть трупом, но вы живы. Надо и дальше проявлять такую же изворотливость.
   — Я понимаю.
   Последняя фаза была разработана Джулианом Дюнуа, чтобы гарантировать — насколько это возможно в данной ситуации — вызволение девушки и безопасность Мэтлока. Для этого Мэтлоку придется в третий и последний раз позвонить связному Нимрода. Цель звонка — договориться о месте встречи и точном времени.
   Когда Мэтлоку скажут и то и другое, он должен немедленно согласиться.
   Сначала.
   А затем, несколькими секундами спустя, — как будто без всякой причины, разве что в припадке подозрительности, — он должен отвергнуть выбор Нимрода.
   Не время, но место встречи.
   Он должен заколебаться, начать заикаться и вообще вести себя как можно неразумнее, а затем неожиданно назвать другое место встречи, по своему выбору, но так, словно ему это только что пришло в голову. Дальше он должен снова напомнить о своих несуществующих показаниях, которые его мифический друг якобы отправит в Вашингтон в десять утра. После чего, уже не слушая, он должен повесить трубку.
   — Главное в этой третьей фазе, чтобы чувствовалось, что вы по-прежнему в панике. Нимрод должен понять, что теперь вами движут примитивные инстинкты. Вот-вот уже должна состояться ваша встреча. Вы вдруг взбрыкнули, затем отступаете, создаете барьеры, чтобы не попасться ему в сети, если он их расставляет. В таком состоянии вы для него не менее опасны, чем раненая кобра — для тигра. Ибо здравого смысла больше нет, есть лишь инстинкт выживания. Тут уж он понимает, что должен встретиться с вами сам и привести с собой девушку. Естественно, он прибудет со своей дворцовой стражей. Намерения его не изменятся. Он заберет дневники, возможно, обсудит во всех деталях план вашего дальнейшего устройства, а когда выяснит, что нет ни письма, ни друга, который должен его отправить, он попытается убить вас обоих... Однако он ничего не сможет сделать. Ибо его буду ждать я со своей дворцовой стражей... А сейчас мы с вами определим место встречи, которое вы назовете в припадке истерики. Оно должно быть в таком районе, который вы хорошо знаете, где вы часто бываете. Не слишком далеко, так как у вас ведь нет автомобиля. Место достаточно уединенное, поскольку за вами охотятся блюстители закона. И тем не менее легкодоступное, чтобы вы могли добраться туда быстро и незаметно.
   — Вы просто описали «Гнездо Херрона», его дом.
   — Допускаю, но мы не можем им воспользоваться. Психологически это не годится. Не соответствует рисунку поведения нашего беглеца. Ведь «Гнездо Херрона» — источник его страха. Он туда не вернется... Нужно другое место.
   Заговорил Уильямс. Неуверенно, все еще побаиваясь окончательно связать себя с миром Дюнуа.
   — Я вот подумал, а что, если...
   — Что, брат Уильямс? О чем ты подумал?
   — Профессор Мэтлок часто обедает в ресторане «Чеширский кот».
   Мэтлок резко поднял голову и посмотрел на черного радикала.
   — Как? И вы тоже? Вы следили за мной?
   — Очень часто. Сами мы в такие места не ходим. Мы бы там слишком выделялись.
   — Дальше, брат, — прервал его Дюнуа.
   — "Чеширский кот" находится примерно в четырех милях от Карлайла и примерно в полумиле от шоссе, по которому туда обычно ездят, но есть и более короткая дорога. Позади ресторана и по обе его стороны — внутренние дворики и сады, где обедают летом. А за ними лес.
   — Кто там сейчас?
   — По-моему, никого, кроме ночного сторожа. Ресторан открывается только в час дня. Не думаю, чтобы повара и уборщицы приезжали туда раньше половины десятого или десяти.
   — Отлично! — Дюнуа взглянул на часы. — Сейчас десять минут шестого. Допустим, мы будем осуществлять нашу операцию по фазам с интервалами в пятнадцать минут и еще добавим двадцать минут на дорогу — это будет шесть пятнадцать. С учетом всяких случайностей скажем — шесть тридцать. Встречу мы назначим на семь часов за «Чеширским котом». Пора поднимать людей.
   Уильямс встал и направился к двери. На пороге он обернулся и спросил Дюнуа:
   — Вы не передумаете? Не разрешите мне пойти с вами?
   — Не надоедай, — отрезал Дюнуа, даже не взглянув на него. — Мне слишком многое надо обдумать.
   Уильямс быстро вышел из комнаты.
   Дюнуа продолжал чертить свои бессмысленные геометрические фигурки в желтом блокноте. Только сейчас он сильнее нажимал на карандаш, и тот оставлял глубокие следы на блокноте. Ломаные линии и зигзаги сходились в одну точку. Это были молнии.
   — Послушайте, — сказал Мэтлок. — Еще не поздно. Сообщите властям. Прошу вас, ради Бога! Нельзя рисковать жизнью ваших ребят!
   Глаза Дюнуа впились в Мэтлока.
   — Неужели вы хоть на минуту можете предположить, что я позволю этим детям бросаться в воду там, где я сам не решаюсь плавать? — не без презрения сказал он. — Мы не ваш объединенный комитет начальников штабов, Мэтлок. Мы с большим уважением, с большой любовью относимся к нашей молодежи... А теперь пойдемте.
   Дюнуа вышел с Мэтлоком из маленькой комнаты без окон и по коридору вывел его к лестнице. Там околачивалось несколько студентов, но их было не много. Большинство обитателей Лумумба-Холла спало. Они спустились по лестнице на два марша и оказались перед дверью. Мэтлок вспомнил, что она ведет в погреба и в старый высокий зал для собраний, где он наблюдал страшноватый обряд африканского племени. Пока они шли, Дюнуа ire произнес ни слова.
   В зале было восемь человек — все черные, выше шести футов ростом, все в одинаковых комбинезонах защитного цвета с открытым воротом, в сапогах по щиколотку из черной мягкой кожи, на толстой каучуковой подошве. Несколько человек играли в карты, другие читали, третьи тихо беседовали. Мэтлок заметил, что у нескольких были засучены рукава, обнажая выпуклые, тренированные бицепсы. Они все непринужденно кивнули, приветствуя Дюнуа и его гостя. Двое или трое улыбнулись Мэтлоку, как бы стремясь сделать атмосферу менее официальной.