Ладлэм Роберт. Предательство Борна

   – «Скорпионы» набираются из наших лучших и самых опытных агентов – закаленных работой в Сомали, Афганистане и Ираке, – заметил Лернер. – Поверьте, их огневая мощь придется вам очень кстати.
   – Огневая мощь двух «Скорпионов» никак не смогла решить ситуацию на Рас-Дашане. Я пойду один – или вообще не пойду.
   Борн четко обозначил свою позицию, но заместитель директора не собирался сдаваться без боя.
   – Борн, там, где вы видите так называемую «гибкость», организация видит безответственность и неприемлемую опасность для всех, кто вас окружает.
   – Послушайте, это вы пригласили меня сюда. Вы просите меня об одолжении.
   – Отлично, забудем о «Скорпионе-3», – сказал Старик. – Я знаю, что ты работаешь в одиночку.
   Лернер закрыл папку.
   – Взамен вы получите всю информацию, все средства транспорта, всю помощь, которая вам потребуется.
   Директор шагнул к Борну:
   – Я уверен, что ты не откажешься от возможности отправиться на поиски своего друга.
   – В этом ты прав. – Борн спокойно направился к двери. – Черт побери, делайте что хотите с теми, кто у вас под началом. Что же касается меня, я буду искать Мартина без вашей помощи.
   – Подожди! – Голос Старика раскатился по всем углам просторного кабинета. В нем проскочили призвуки свистка локомотива, идущего ночью по пустынной местности. Ядовитая смесь цинизма и грусти. – Подожди, ублюдок.
   Борн не спеша обернулся.
   В глазах директора сверкнула враждебная злоба.
   – Уму непостижимо, как только Мартин ладит с тобой. – Сплетя руки за спиной, он по-военному прошел к окну и остановился, глядя на безукоризненный газон внизу и Мемориал ветеранам войны во Вьетнаме. Развернувшись, он прошил Борна насквозь неумолимым взглядом. – Твоя заносчивость вызывает у меня отвращение.
   Борн молча выдержал его взгляд.
   – Ну хорошо, никакого поводка не будет, – отчеканил директор ЦРУ. Его затрясло от едва сдерживаемой ярости. – Лернер позаботится о том, чтобы ты получил все необходимое. Но я скажу тебе вот что: ты уж, черт возьми, верни Мартина Линдроса назад!

Глава 3

   Выйдя вместе с Борном из кабинета директора ЦРУ, Лернер провел его до конца коридора в свой собственный кабинет. Он сел за стол и, увидев, что Борн предпочел остаться стоять, откинулся назад.
   – То, что я вам сейчас расскажу, ни при каких обстоятельствах не должно покидать пределы этой комнаты. Старик назначил Мартина главой секретного оперативного отдела под кодовым названием «Тифон», в задачи которого входит исключительно противодействие мусульманским экстремистским террористическим группировкам.
   Борн восстановил в памяти, что имя Тифон пришло из греческой мифологии: так звали вселявшего ужас стоголового отца безжалостной Гидры.
   – Но у нас уже есть контртеррористический центр.
   – КТЦ понятия не имеет о существовании «Тифона», – сказал Лернер. – Больше того, даже у нас в управлении об этом отделе известно только тем, кому это необходимо.
   – То есть этот ваш «Тифон» – вдвойне засекреченное ведомство.
   Лернер кивнул.
   – Мне понятен ход ваших мыслей: ничего подобного не было у нас со времен «Тредстуона», школы убийц. Но на то имеются веские причины. «Тифон», скажем так, явление в высшей степени противоречивое, насколько это беспокоит могущественные реакционные элементы в президентской администрации и в Конгрессе. – Он поджал губы. – Выражусь более откровенно. Линдрос создал «Тифон» с нуля. Это не подразделение нашего ведомства; по сути дела, это совершенно независимое ведомство. Линдрос настоял на том, чтобы быть полностью свободным от бюрократического контроля. Кроме того, по самой своей природе «Тифон» осуществляет свою деятельность по всему земному шару – Линдрос уже открыл отделения в Лондоне, Париже, Стамбуле, Дубае, Саудовской Аравии и еще в трех местах на Африканском роге. Главная его цель – проникнуть в террористические ячейки, чтобы уничтожить всю сеть изнутри.
   – Проникнуть в ячейки, – повторил Борн. Значит, вот что имел в виду Мартин, когда говорил ему, что, если не считать самого директора, он во всем управлении совершенно одинок. – Святая чаша Грааля контртеррористической борьбы, но пока что никому не удавалось даже приблизиться к цели.
   – Потому что во всех подобных ведомствах мусульман можно по пальцам пересчитать, а арабистов еще меньше. В ФБР из двадцати тысяч сотрудников только тридцать три человека обладают хотя бы ограниченными познаниями в арабском языке, причем ни один из них не работает в тех подразделениях Бюро, которые занимаются проблемами терроризма на территории нашей страны. И на то есть свои причины. Ведущие лица администрации по-прежнему крайне неохотно привлекают к сотрудничеству мусульман и арабистов – им просто не доверяют.
   – Глупая близорукость, – заметил Борн.
   – Однако такие люди существуют, и Линдрос потихоньку их вербовал. – Лернер поднялся из-за стола. – Итак, общее направление я вам указал. Следующей остановкой, насколько я понимаю, будет знакомство с самими сотрудниками «Тифона».
   Как и подобало вдвойне засекреченному контртеррористическому ведомству, «Тифон» скрывался глубоко под землей. Подвальные помещения здания ЦРУ были переоборудованы и заново отделаны строительной фирмой, всех до одного сотрудников которой досконально проверили на благонадежность, после чего заставили подписать конфиденциальное соглашение, которое обеспечивало им двадцатилетнее пребывание в закрытом федеральном учреждении в том случае, если жадность или глупость толкнет их нарушить молчание. А все оборудование, которое заполняло подвалы раньше, было отправлено в ссылку в пристройку.
   По пути из кабинета заместителя директора Борн на минуту заглянул в царство Анны Хельд. Вооружившись именами двух агентов, перехвативших тот самый разговор, из-за которого Мартин Линдрос отправился на противоположный конец земного шара по следу контрабандных ВИРов, он сел в кабину специального лифта, осуществлявшего прямое сообщение пятого, директорского, этажа с подвалом.
   Когда кабина, вздохнув, остановилась, на левой створке дверей ожила жидкокристаллическая панель – электронный глаз, придирчиво изучивший крошечный черный восьмиугольник, который Анна закрепила Борну на лацкане пиджака. На восьмиугольнике была нанесена цифровая кодовая комбинация, видимая только сканеру. И лишь после этого стальные двери раскрылись.
   Мартин Линдрос преобразил подвал в одно огромное пространство, заполненное мобильными рабочими станциями, от каждой из которых к потолку поднимались жгуты кабелей. Эти кабели были подвешены к специальным рельсам и могли перемещаться вместе со станциями и обслуживающим персоналом в соответствии с новыми заданиями. В дальнем конце Борн заметил несколько комнат для совещаний, отделенных от основного зала матовым стеклом, перемежающимся со стальными панелями.
   Как и подобает ведомству, названному в честь чудовища с двумя сотнями глаз, все пространство «Тифона» было заполнено мониторами. На самом деле сами стены представляли собой мозаику плоских плазменных экранов, на которые выводилось ошеломляющее разнообразие цифровых изображений: снимки поверхности Земли, полученные с разведывательных спутников, картины камер видеонаблюдения, установленных в оживленных местах, в первую очередь транспортных узлах, таких как аэропорты, автовокзалы, железнодорожные вокзалы, многоуровневые развязки автомагистралей, пригородные железнодорожные линии, станции метро самых разных городов мира – Борн узнал Нью-Йорк, Лондон, Париж, Москву. Люди всех цветов кожи, вероисповеданий и национальностей куда-то спешили, стояли в нерешительности, кого-то ждали, курили, садились и сходили с поездов и автобусов, говорили друг с другом, не обращали внимания друг на друга, не отрывали глаз от экранов портативных компьютеров, делали покупки, целовались, обнимались, бормотали себе под нос, что-то оживленно говорили в прижатые к уху сотовые телефоны, скачивали сообщения из почтового ящика и картинки с порнографических сайтов, понурые, веселые, трезвые, пьяные, накачавшиеся наркотиками; вспыхивали драки и вспыхивали щеки сладостным румянцем первого свидания. Хаос неотредактированных видеоизображений, из которого аналитикам требовалось выделить определенный рисунок, цифровые знамения, электронные предостережения.
   Судя по всему, Лернер предупредил тех двух сотрудников о приходе Борна, потому что при его появлении привлекательная молодая женщина лет тридцати с небольшим оторвалась от экрана и направилась к нему. Ее шаги не были ни слишком длинными, ни слишком короткими, ни слишком быстрыми, ни слишком медленными. Выражаясь одним словом, ее походка была анонимной. Поскольку у каждого человека своя индивидуальная походка, неповторимая, как отпечатки пальцев, это один из лучших способов выделить противника в толпе пешеходов, даже если в остальном его перевоплощение выполнено на высшем уровне.
   У женщины было сильное и гордое лицо, острый форштевень стремительного корабля, способного рассекать волны, сулящие погибель другим, не таким совершенным судам. Большие темно-голубые глаза казались драгоценными камнями в обрамлении матовой светло-коричневой кожи ее арабского лица.
   – Насколько я понимаю, вы – Сорайя Мор, – сказал Борн, – старший сотрудник, ведущий дело.
   Появившаяся на мгновение у женщины на лице улыбка тотчас же скрылась за облаком смущения и холодной резкости.
   – Вы совершенно правы, мистер Борн. Сюда, пожалуйста.
   Сорайя провела Борна через просторное, многолюдное помещение ко второй слева комнате для совещаний. Открыв дверь с матовым стеклом, она пропустила его вперед, продолжая разглядывать с тем же самым странным любопытством. Впрочем, если учесть его непростые отношения с ЦРУ, наверное, в этом не было ничего странного.
   В комнате их уже ждал мужчина, моложе Сорайи по крайней мере на несколько лет. Он был среднего роста, атлетического телосложения, с соломенными волосами и светлой кожей. Мужчина сидел за овальным стеклянным столом, работая на переносном компьютере. На экране было что-то наподобие необычайно сложного кроссворда.
   Мужчина оторвал взгляд от компьютера, только когда Сорайя кашлянула, привлекая его внимание.
   – Тим Хитнер, – не поднимаясь с места, представился он.
   Усевшись за стол вместе с двумя сотрудниками «Тифона», Борн обнаружил, что кроссворд, который пытался решить Хитнер, на самом деле представляет собой шифр – и довольно мудреный.
   – У меня чуть больше пяти часов до отлета в Лондон, – сказал Борн. – Возбуждаемые искровые разряды – расскажите мне все, что нужно о них знать.
   – Наряду с самим расщепляющимся веществом ВИРы являются наиболее строго охраняемыми объектами в мире, – начал Хитнер. – Если быть точным, в списке нашего правительства их насчитывается ровно две тысячи шестьсот сорок один.
   – Значит, эта наводка, которая вызвала такое возбуждение Линдроса, что он не смог удержаться и снова лично занялся оперативной работой, имела отношение к контрабанде ВИРов?
   Хитнер склонился к экрану компьютера, опять занявшись вскрытием шифра, поэтому рассказ продолжала Сорайя:
   – Все началось в Южной Африке. Если точнее, в Кейптауне.
   – Почему именно в Кейптауне?
   – В эпоху апартеида страна превратилась в настоящий рай для контрабандистов, в основном по необходимости. – Сорайя говорила быстро, четко, с безошибочной беспристрастностью. – Теперь, когда Южная Африка перешла в «белый список», американские производители получили возможность поставлять туда ВИРы на законном основании.
   – Затем они там «теряются», – вставил Хитнер, не отрывая взгляда от букв на экране.
   – Теряются – это то самое слово, – кивнула Сорайя. – Контрабандистов вывести труднее, чем тараканов. Как можно догадаться, по-прежнему продолжает работать разветвленная сеть с центром в Кейптауне, но сейчас эти ребята прибегают к очень изощренным методам.
   – А откуда поступила наводка? – спросил Борн.
   Не глядя на него, Сорайя протянула несколько страниц, распечатанных на компьютере.
   – Контрабандисты общаются между собой с помощью сотовых телефонов. Они пользуются «огарками», дешевыми аппаратами, которые можно приобрести в любом магазине с тарифным планом повременной оплаты. Такой телефон используется всего один день, максимум неделю, если удается заполучить другую СИМ-карту. После чего его выбрасывают и покупают новый.
   – Вы не поверите, проследить такие телефоны практически невозможно. – Тело Хитнера было напряжено. Он вкладывал все силы в раскрытие шифра. – И все же способ есть.
   – Способ есть всегда, – сказал Борн.
   – Особенно если ваш дядя работает в телефонной компании. – Украдкой бросив взгляд на Сорайю, Хитнер улыбнулся.
   Молодая женщина сохраняла ледяное выражение лица.
   – Дядя Кингсли эмигрировал в Кейптаун тридцать лет назад. По его словам, Лондон оказался для него чересчур мрачным. Ему было нужно место, полное обещаний. – Она пожала плечами. – Так или иначе, нам повезло. Мы перехватили разговор, в котором шла речь о переправке вот этой партии товара – его расшифровка приведена на второй странице. Главарь сообщает одному из своих людей, что груз не может быть отправлен по обычным каналам.
   Борн поймал на себе взгляд Хитнера, полный любопытства.
   – И самое примечательное в этой «потерявшейся» партии то, – сказал Борн, – что она совпала по времени с конкретной угрозой в адрес Соединенных Штатов.
   – Это, а также то, что контрабандист у нас в руках, – добавил Хитнер.
   Борн провел пальцем по второй странице расшифровки разговора.
   – Разумно ли было его задерживать? Не исключено, что тем самым вы спугнете его клиента.
   Сорайя покачала головой:
   – Маловероятно. Эти люди используют источник один-единственный раз, затем переходят к следующему.
   – Значит, вам известно, кто приобрел ВИРы.
   – Скажем так: у нас есть очень сильные подозрения. Вот почему Линдрос лично отправился на место.
   – Вам когда-нибудь приходилось слышать о «Дудже»? – спросил Хитнер.
   Борн обратился к своей памяти.
   – Группировке «Дуджа» приписывают по крайней мере десяток террористических актов в Иордании и Саудовской Аравии, из которых последним по времени является взрыв в соборной мечети в городе Ханакине, в девяноста милях к северо-востоку от Багдада, в результате которого погибло девяносто пять человек. Если я правильно помню, именно «Дуджу» подозревают в убийстве двух членов саудовского королевского семейства, министра иностранных дел Иордании и главы национальной безопасности Ирака, хотя никаких доказательств этого нет.
   Сорайя забрала у него расшифровку телефонного разговора.
   – Кажется невероятным, не правда ли, что столько нападений на счету всего одной группировки. Однако это действительно так. И у всех терактов есть одно общее: все они были направлены против саудовцев. В соборной мечети Ханакина происходила тайная деловая встреча с участием высокопоставленных саудовских эмиссаров. Министр иностранных дел Иордании был личным другом королевской семьи; глава иракской службы безопасности открыто выступал в поддержку Соединенных Штатов.
   – Я ознакомился с секретными материалами, – сказал Борн. – Все эти нападения были тщательно продуманы и осуществлены на высочайшем техническом уровне. В большинстве случаев это был не простой взрыв бомбы террористом-смертником; ни один из исполнителей не был схвачен. Кто стоит во главе «Дуджи»?
   Сорайя убрала листок с расшифровкой обратно в папку.
   – Его зовут Фади.
   – Фади. По-арабски «спаситель», – сказал Борн. – Несомненно, это имя он взял себе сам.
   – Все дело в том, что мы больше ничего не знаем об этом человеке, – понуро вставил Хитнер. – В том числе даже его настоящее имя.
   – И все же кое-что нам известно, – возразил Борн. – Во-первых, все акции «Дуджи» настолько тонко и тщательно спланированы, что напрашивается вывод: или этот Фади получил образование на Западе, или у него с Западом очень тесные контакты. Во-вторых, его группировка необычайно хорошо вооружена самым современным оружием, чего, как правило, нельзя сказать про другие террористические группировки исламских фундаменталистов.
   Сорайя кивнула.
   – Мы как раз прорабатываем этот аспект. «Дуджа» является представителем нового поколения террористических группировок, объединивших силы с организованной преступностью, наркоторговцами Южной Азии и Латинской Америки.
   – Если хотите знать мое мнение, – подхватил Хитнер, – заместителю директора Линдросу удалось так быстро уломать Старика одобрить создание «Тифона», поскольку он убедил его в том, что нашей первостепенной задачей будет установить, кто такой Фади, выйти на него и ликвидировать. – Он оторвал взгляд от экрана компьютера. – С каждым годом «Дуджа» становится все более сильной и более влиятельной группировкой среди мусульманских экстремистов. Наши данные показывают, что они в небывалых количествах стекаются к Фади.
   – И все же до настоящего времени ни одному контртеррористическому ведомству не удалось выйти хотя бы на первую линию, – заметила Сорайя. – И нам в том числе.
   – Впрочем, наш отдел организован совсем недавно, – добавил Хитнер.
   – Вы уже установили контакты с саудовскими спецслужбами? – спросил Борн.
   Сорайя издала горький смешок.
   – Один из наших осведомителей утверждает, что саудовцы разрабатывают ниточку, ведущую к «Дудже». Сами саудовцы это отрицают.
   Хитнер поднял взгляд.
   – Они также отрицают то, что их запасы нефти начинают истощаться.
   Закрыв папки, Сорайя аккуратно их сложила.
   – Я знаю, что в оперативной работе есть те, кто прозвал вас Хамелеоном за легендарное умение перевоплощаться. Но настоящим хамелеоном является Фади – кем бы он ни был. Хотя у нас есть заслуживающие доверия данные о том, что Фади не только осуществляет планирование операций, но и лично принимает в них самое непосредственное участие, мы до сих пор не смогли получить ни одной его фотографии.
   – Ни даже составить фоторобот, – с нескрываемым отвращением добавил Хитнер.
   Борн нахмурился.
   – Почему вы решили, что именно «Дуджа» приобрела эту партию ВИРов?
   – Нам известно, что поставщик недоговаривает о самом главном, – указал на экран компьютера Хитнер. – Вот это зашифрованное сообщение мы обнаружили в одной из пуговиц его рубашки. А «Дуджа» из всех известных нам террористических группировок единственная пользуется такими сложными шифрами.
   – Я хочу допросить этого человека.
   – Здесь у нас главная Сорайя, – сказал Хитнер. – Спросите у нее.
   Борн повернулся к молодой женщине.
   Сорайя колебалась лишь мгновение. Встав, она указала на дверь:
   – Идемте.
   Борн тоже встал:
   – Тим, распечатайте шифрованное сообщение, дайте нам пятнадцать минут и приходите.
   Оторвавшись от экрана, Хитнер, прищурившись, посмотрел на Борна, словно от того исходило яркое свечение.
   – Да я через пятнадцать минут и близко не подойду к разгадке.
   – Подойдете. – Борн открыл дверь. – По крайней мере вы всем своим видом продемонстрируете, что подошли.
   Для того чтобы попасть к камерам временного содержания, требовалось спуститься по короткой лестнице со ступеньками из перфорированных стальных листов. Разительный контраст с просторным, залитым светом рабочим помещением «Тифона», здесь было темно и тесно, словно сама земля, на которой построен Вашингтон, с крайней неохотой расставалась со своими владениями.
   Когда они спустились вниз, Борн остановил Сорайю.
   – Я вас чем-либо обидел?
   Она долго смотрела на него, словно не в силах поверить в то, что у нее перед глазами.
   – Его зовут Хирам Севик, – наконец сказала Сорайя, подчеркнуто оставляя без ответа его вопрос. – Сорок один год, женат, трое детей. Родился и вырос в Турции, в возрасте восемнадцати лет перебрался на Украину. Последние двадцать три года жил в Кейптауне. Владелец небольшой экспортно-импортной компании. По большей части бизнес законный, но, судя по всему, мистер Севик занимается совсем другими вещами. – Сорайя пожала плечами. – Быть может, у его любовницы страсть к бриллиантам, быть может, он крупно проигрывает в Интернете.
   – В нынешние времена трудно сводить концы с концами, – заметил Борн.
   Казалось, Сорайе захотелось рассмеяться, но она сдержалась.
   – Я редко работаю по правилам, – продолжал Борн. – И если я что-то говорю, все происходит именно так, как я сказал. Это понятно?
   Какое-то мгновение Сорайя смотрела ему прямо в глаза. Борну захотелось узнать, что она там хочет найти? И вообще, что с ней?
   – Мне знакомы ваши методы, – наконец ледяным тоном промолвила Сорайя.
   Севик сидел на полу в своей клетке, прислонившись к стене, и курил сигарету. Увидев, что Сорайя пришла не одна, он выпустил облако дыма и спросил:
   – Вы вызвали на помощь кавалерию или это инквизитор?
   Пока Сорайя отпирала решетчатую дверь, Борн молча смотрел на него.
   – Значит, инквизитор. – Бросив окурок на пол, Севик растоптал его каблуком. – Надо было сразу вас предупредить, что моей жене прекрасно известно про мою страсть к азартным играм – и про всех моих любовниц.
   – Я здесь не для того, чтобы вас шантажировать.
   Борн шагнул в клетку. Он ощущал у себя за спиной Сорайю, ставшую словно частью его самого. У него по затылку пробежали мурашки. Агент «Тифона» имела при себе пистолет и была готова им воспользоваться, если ситуация выйдет из-под контроля. Борн чувствовал, что его провожатая привыкла не оставлять без внимания ни одной мелочи.
   Оторвавшись от стены, Севик встал, держа руки по швам, с чуть согнутыми пальцами. Высокого роста, он обладал широкими плечами игрока в регби и золотистыми кошачьими глазами.
   – Судя по вашей отменной атлетической форме, речь идет о физическом воздействии.
   Борн обвел клетку взглядом, пытаясь прочувствовать, каково в ней находиться. Краткая вспышка чего-то не до конца вспомнившегося, приступ легкой тошноты.
   – Так я ничего не добьюсь. – Борн произнес эти слова, стараясь освободиться от неприятного ощущения.
   – Совершенно верно.
   И это не было пустой бравадой. Простая констатация факта рассказала Борну о Севике больше, чем час упорных допросов. Он остановил свой взгляд на торговце из Южной Африки.
   – И как нам решить эту дилемму? – Борн развел руками. – Вы хотите отсюда выбраться. Мне нужна информация. Все очень просто.
   С тонких губ Севика сорвался смешок.
   – Если бы все было так просто, друг мой, меня бы уже давно здесь не было.
   – Меня зовут Джейсон Борн. Сейчас ты разговариваешь со мной. Я тебе не тюремщик, не враг. – Борн помолчал. – Конечно, если только ты сам этого не хочешь.
   – У меня вряд ли возникнет такое желание, – сказал Севик. – Я о вас наслышан.
   Борн махнул рукой.
   – Тогда иди со мной.
   – Мне эта мысль совсем не нравится. – Сорайя решительно встала в дверях, отгораживая собой остальной мир.
   Борн сделал нетерпеливый жест рукой.
   Она подчеркнуто проигнорировала его.
   – Не может быть и речи о том, чтобы так грубо нарушить требования безопасности.
   – Я уже начинаю терять терпение, – сказал Борн. – Я вас предупредил. Уйдите с дороги.
   Борн и Севик направились к двери. Сорайя поднесла к уху сотовый телефон. Но она звонила не Старику, а Тиму Хитнеру.
   Несмотря на то что уже стемнело, яркий свет прожекторов превращал лужайку и петляющие по ней дорожки в оазис чистого серебра, среди которого многорукими силуэтами торчали лишенные листьев деревья. Борн шел рядом с Севиком. Сорайя Мор держалась в пяти шагах позади них, словно прилежная дуэнья. У нее на лице было написано неприкрытое недовольство, рука лежала на кобуре пистолета.
   В глубинах подземелья Борна внезапно охватило непреодолимое влечение, вспыхнувшее от мимолетного воспоминания – техника ведения допросов, которая используется в отношении тех, кто обладает особой устойчивостью перед обычными методами пыток и воздействий на чувства. Борн неожиданно для себя понял, что если Севик глотнет свежего воздуха, ощутит вокруг себя свободное пространство после пребывания в тесной клетке на протяжении многих дней, это позволит ему прочувствовать, что он выиграет, искренне ответив на вопросы Борна. И что потеряет.
   – Кому ты продал эти ВИРы? – спросил Борн.
   – Я уже говорил это той, которая идет следом за нами. Не знаю. Это был лишь голос, который я слышал по телефону.
   – И ты всегда торгуешь ВИРами по телефону? – скептически поинтересовался Борн.
   – Если речь идет о пяти миллионах – да.
   Правдоподобно, но правда ли?
   – Мужской голос или женский? – спросил Борн.
   – Мужской.
   – Произношение?
   – Британское, как я уже говорил.
   – Постарайся получше.
   – Вы что, не верите мне?
   – Я прошу тебя подумать еще раз, подумать хорошенько. Не торопись, расскажи мне все, что помнишь.
   – Я больше ничего не… – Севик остановился в тени голой декоративной яблони. – Подождите. Может быть – повторяю, может быть, в голосе был намек еще на что-то, на что-то более экзотическое, наверное, на Восточную Европу.
   – Ты много лет прожил на Украине, не так ли?