Ладлэм Роберт. Рукопись Ченселора

   Браво наклонился вперед, и лицо его внезапно приняло озабоченное выражение.
   — Я думаю, в данном случае мы переходим установленные нами же самими границы.
   — Мне ничего не известно о существовании каких-либо границ. :
   — Они определяются характером нашей деятельности. Существуют определенные границы, за пределами которых мы не можем использовать Ченселора в наших целях. В частности, мы не должны подвергать опасности его жизнь.
   — Смею утверждать, что мое предложение логически вытекает из наших планов.
   А уж если быть откровенным, то приходится признать, что вся наша стратегия построена на использовании психической неуравновешенности Ченселора. Думаю, мы охотно согласились бы обменять его жизнь на досье, не так ли? Сент-Клер ничего не ответил.

Глава 7

   Ченселор остановился перед выходящими на пляж дверями и в который раз раздвинул занавески — светловолосый мужчина был на прежнем месте. Уже более часа он расхаживал по пляжу взад-вперед под жарким полуденным солнцем. Его ноги утопали в горячем песке, ворот рубашки был расстегнут, куртка висела на плече.
   Неизвестный методично мерил шагами небольшой клочок пляжа, ярдов в пятьдесят, между верандой и кромкой воды, при этом все время поглядывая в сторону дома. Это был человек среднего роста, мускулистый, с широкими, несколько массивными плечами.
   В первый раз Ченселор увидел его около полудня. Стоя на песке, человек издали внимательно глядел на веранду. Питер готов был поклясться, что неизвестный высматривал именно его.
   Вид этого человека не только беспокоил, но и раздражал Ченселора. Первая его мысль была, что Аарон Шеффилд установил за ним слежку. Кинокомпания заплатила большие деньги за право экранизации его романа “Контрудар!”. Теперь ему предлагали еще большую сумму, но ставили при этом такие условия, что вся история начинала казаться подозрительной.
   Питер не любил сыщиков. Во всяком случае, тех, которые следили за ним. Он задернул занавески, толкнул скользящую на колесиках дверь веранды и вышел.
   Незнакомец прекратил свое хождение и, остановившись, в упор смотрел на Ченселора.
   У Питера отдали последние сомнения: этот человек караулил именно его.
   Раздражение переросло в гнев. Он сошел по ступенькам и направился к пляжу.
   Незнакомец остался стоять на месте, не делая никаких попыток пойти ему навстречу.
   “Будь ты проклят!” — думал Ченселор.
   Этот район Малибу, застроенный частными владениями, был малонаселенным. Но если бы кто-нибудь стал свидетелем этой встречи, она наверняка показалась бы ему странной: к стоявшему недвижно, полностью одетому человеку, прихрамывая, приближалась голая до пояса фигура в широченных брюках.
   И на самом деле, встреча была странной. Бросалось в глаза несоответствие между приятной внешностью, мягкими чертами лица светловолосого незнакомца и его суровым, даже угрожающим взглядом. Подойдя ближе, Ченселор заметил, что глаза этого человека смотрели довольно осмысленно и не были похожи на глаза профессионального сыщика, нанятого студией и зарабатывающего свой хлеб топтанием перед домом.
   — Здесь довольно жарко, — резко начал Питер. — И я не могу не спросить себя, зачем это вам понадобилось шататься по такой жаре, все время поглядывая на мой дом.
   — На дом, который вы арендуете, мистер Ченселор.
   — Вы, оказывается, знаете мое имя, а также условия моего проживания в этом доме. Но вас наняли не те, кто внес арендную плату, не так ли?
   — Нет, не они.
   — Один ноль в мою пользу. А теперь выбирайте: или вы удовлетворите мое любопытство, или я вызову полицию.
   — Мне хотелось бы гораздо большего. У вас в Вашингтоне есть друзья. Я бы просил вас связаться с ними и навести обо мне справки. Мое личное дело хранится в Федеральном бюро расследований.
   — Что-что?
   Питер был поражен. Незнакомец говорил совершенно спокойно, но по его голосу чувствовалось: он убежден, что необходимо действовать немедленно.
   — Однако приехал я к вам не как сотрудник бюро, — быстро добавил мужчина. — И вообще, сейчас я там уже не работаю, тем не менее мое личное дело находится в картотеке ФБР. Ченселор оценивающе посмотрел на стоявшего перед ним человека:
   — Зачем мне это делать?
   — Я читал ваши книги.
   — Так вы их читали, а не я. Для меня это не причина. — Это для меня причина. Мне пришлось пережить массу неприятностей, чтобы найти вас. — Мужчина заколебался, словно решая, стоит ли ему продолжать.
   — Я вас слушаю.
   — В каждой вашей книге рассказывается о событиях, которые, оказывается, в действительности происходили совсем не так, как это принято считать... И вот случилось нечто такое, что относится к категории событий, описываемых вами.
   — Что именно?
   — Умер человек, могущественный человек. Было объявлено, что он умер естественной смертью. На самом деле его убили.
   Питер изучающе посмотрел на незнакомца:
   — Заявите в полицию.
   — Не могу. Если вы проверите мой послужной список и убедитесь, кто я такой, поймете почему.
   — Но я писатель. Я пишу художественные произведения. Почему вы обратились ко мне?
   — Я же сказал вам: потому что читал ваши книги. Я подумал, что надо написать роман об этом убийстве. Такой, какие вы пишите. Наверное, это единственная возможность рассказать обо всем.
   — Роман, — подумал вслух Питер.
   — Да.
   — Беллетристика. — И опять в голосе Ченселора не было вопросительной интонации.
   — Да.
   — Но вы сказали, что все это произошло на самом деле, что это не выдумка, а факт.
   — Я уверен, что это так. Однако не думаю” что смогу это доказать.
   — Ив полицию вы тоже не можете обратиться.
   — Нет.
   — Идите в газету. Найдите хорошего репортера, который занимается уголовной хроникой. Таких десятки.
   — Поверьте мне, ни одна газета за это дело не возьмется.
   — Почему, черт побери, за это должен браться я?
   — Если проверите, кто я такой, вы наверняка захотите это сделать. Мое имя Алан Лонгворт. В течение двадцати лет я был агентом ФБР по особым поручениям.
   Пять месяцев назад ушел в отставку. Место моей бывшей работы — Сан-Диего... и некоторые населенные пункты к северу от этого городка. Сейчас я живу на Гавайях, на острове Мауи.
   — Лонгворт? Алан Лонгворт? Не мог я где-то встречать ваше имя?
   — Я бы не стал утверждать, что это исключено. Проверьте все, что я сказал Это единственное, о чем я прошу.
   — Предположим, я сделаю это. И что потом?
   — Я приду сюда завтра утром. Если вы захотите продолжить наш разговор прекрасно, если нет — я исчезну.
   Незнакомец снова заколебался, но взгляд его по-прежнему говорил о неотложности дела, ради которого он здесь находился.
   — Я проделал большой путь, — мягко проговорил он. — Я пошел на риск, хотя не должен был этого делать. Я нарушил данные много обязательства, и это может стоить мне жизни. Поэтому я вынужден просить вас еще об одном. Я хочу поставить условие, и вы непременно должны его выполнить.
   — А если я не соглашусь?
   — Тогда не стоит меня проверять. Не надо вообще ничего делать. Забудьте, что я был здесь, что мы с вами разговаривали.
   — Но вы здесь были, и мы с вами говорили. Несколько поздновато вы ставите условия. Лонгворт немного помолчал:
   — Вы чего-нибудь боялись в жизни? По-моему, настоящего страха вам испытать не пришлось. Странно, потому что пишите вы именно о страхе и, кажется, понимаете, что это такое.
   — Вы не производите впечатление человека, которого легко напугать.
   — Думаю, что нет. Мой послужной список может подтвердить это.
   — О чем вы хотели просить? Что за условие?
   — Можете спрашивать обо мне все, что хотите, говорите все что угодно, но, пожалуйста, не рассказывайте никому о нашей встрече и содержании нашего разговора.
   — Вы с ума сошли! Что же мне тогда говорить?
   — Уверен, вы что-нибудь придумаете. Вы же писатель.
   — Это не означает, что из меня получится хороший лжец.
   — Вы много путешествовали. Можете сказать, что просто слышали обо мне.
   Пожалуйста, прошу вас.
   Переминаясь с ноги на ногу на горячем песке, Питер пытался понять, что за человек этот незнакомец. Здравый смысл подсказывал, что надо повернуться и немедленно уйти прочь. Напряженное лицо и настороженные глаза незнакомца говорили о том, что он пустил в ход все самообладание, чтобы скрыть подлинные чувства. И во всем этом Питер ощущал какую-то опасность. Но чувства, и прежде всего любознательность, оказались сильнее здравого смысла и не позволили ему принять правильное решение.
   — Кто тот человек, который умер? Который, по вашим словам, в действительности был убит?
   — Сейчас я вам этого не скажу. Завтра, если только вы захотите продолжить наш разговор.
   — Почему не сегодня?
   — Вы известный писатель. Думаю, что к вам приходят много людей и говорят вам такие вещи, которые кажутся безумными. От некоторых из них вы, вероятно, стремитесь поскорее избавиться Мне не хочется, чтобы то же чувство возникло у вас и по отношению ко мне. Я хочу, чтобы вы убедились, что имеете дело с серьезным человеком.
   Питер внимательно слушал Лонгворта. Все, что тот говорил, казалось разумным. Последние три года, после выхода “Рейхстага”, на приемах и в ресторанах незнакомые лица не раз загоняли его в угол или усаживались в кресла напротив и начинали рассказывать о невероятных событиях, которые, как они были уверены, непременно его заинтересуют. Если их послушать, то вокруг одни заговоры, а все люди потенциальные заговорщики — Ясно, — сказал Ченселор. — Ваше имя Алан Лонгворт. Двадцать лет вы занимали должность агента по особым поручениям. Пять месяцев назад ушли в отставку и поселились на Гавайях.
   — На Мауи.
   — Все это отражено в вашем досье.
   При слове “досье” Лонгворт почему-то отпрянул:
   — Да, должно быть отражено... в моем досье...
   — Но ведь любой может узнать содержание вашего досье и потом выдать себя за вас. Назовите свои особые приметы.
   — Я все думал: спросите вы о них или нет?
   — В своих книгах я стараюсь быть убедительным, описывать события так, чтобы они шаг за шагом развивались логично, чтобы в повествовании не было пробелов. Если хотите меня убедить, заполните пробел в вашем рассказе.
   Лонгворт перекинул куртку с правого плеча на левое, правой рукой расстегнул рубашку и распахнул ее. Через всю грудь, спускаясь ниже пояса, шел уродливый, кривой шрам.
   — Думаю, нашим украшениям до этого далеко. Питер на мгновение вспыхнул от гнева. Но он понимал, что нет никакого смысла начинать разговор о ранах. Если Лонгворт был тем, за кого себя выдавал, то наверняка не пожалел времени, чтобы собрать всю необходимую ему информацию, в том числе и сведения о жизни Питера Ченселора.
   — В котором часу вы придете завтра?
   — Как вам удобнее?
   — Я встаю рано — Я буду здесь рано.
   — Скажем, в восемь.
   — Хорошо, до завтра. — Лонгворт повернулся и быстро зашагал по пляжу Питер остался стоять на месте, наблюдая за удалившимся мужчиной. Боль в ноге куда-то исчезла. Весь день она беспокоила его, а тут вдруг пропала. Надо позвонить Джошуа Харрису в Нью Йорк, Сейчас на Восточном побережье только половина пятого. Время еще есть. У них в Вашингтоне был общий друг, юрист, который мог разузнать все об Алане Лонгворте. Он очень помог Ченселору во время работы над романом “Контрудар!”. Джошуа даже как-то пошутил, что тот может потребовать авторский гонорар Поднимаясь по ступенькам на веранду, Питер вдруг поймал себя на том, что торопится. Это было странное и в то же время приносившее какое-то особое удовлетворение, чувство, но объяснить его природу Питер был не в состоянии.
   “...Случилось нечто такое... Умер человек, могущественный человек. Было объявлено, что он умер естественной смертью. На самом деле его убили”.
   Питер рванулся через веранду к телефону.

* * *

   Утреннее небо казалось сердитым. Мрачные облака повисли над океаном. Вот-вот хлынет дождь. Ченселор закончил все приготовления еще час назад. На нем бала нейлоновая куртка и брюки цвета хаки. Часы показывали семь сорок пять.
   Значит, в Нью-Йорке сейчас без четверти одиннадцать. Джошуа обещал позвонить в семь тридцать — в десять тридцать по восточному времени. В чем причина задержки? Лонгворт придет ровно в восемь.
   Питер налил себе еще одну чашку кофе, пятую за это утро.
   Зазвонил телефон.
   — Тебе попалась странная личность, Питер, — послышался в трубке голос Харриса.
   — Почему ты так считаешь?
   — Согласно сведениям, которыми располагает наш друг из Вашингтона, этот Алан Лонгворт сделал то, чего от него никто не ожидал: очень неудачно выбрал время для ухода в отставку.
   — Он прослужил положенные двадцать лет?
   — Едва-едва.
   — Но пенсию-то он все-таки заработал?
   — Безусловно. Однако такую, что на нее не проживешь. Необходимы дополнительные заработки, а у него их нет. Но не в этом дело.
   — А в чем?
   — У него прекрасный послужной список. Самое главное, Гувер лично выдвинул его в кандидаты на руководящие должности. В его досье имеется положительная характеристика, написанная рукой самого Гувера. При подобных обстоятельствах люди не уходят на пенсию.
   — Но ведь, имея такие заслуги, он может получить какую угодно работу на стороне. Многие бывшие сотрудники ФБР так и делают. Видимо, он где-то работает, а бюро просто об этом не знает?
   — Вряд ли. Они собирают самые подробные сведения на всех своих бывших сотрудников. И потом, как же он может где-то работать, если живет на Мауи? Там трудно найти что-нибудь подходящее. Во всяком случае, в его личном деле это никак не отражено. Нет, сейчас он ничем не занимается.
   Питер посмотрел в окно. Из темных туч начал моросить дождь — Другие его данные проверили?
   — Да, — ответил Харрис. — Место его последней службы в ФБР — Сан-Диего.
   Вероятно, он был личным офицером связи Гувера с Ла-Йоллой.
   — Ла-Йолла? Что это такое?
   — Любимое место отдыха Гувера. Лонгворт отвечал за связь между Ла-Йоллой и Вашингтоном.
   — А что удалось узнать о шраме?
   — Он фигурирует как особая примета, но без каких-либо объяснений. Вообще эта часть личного дела вызывает сомнения. Например, отсутствуют данные двух Последних ежегодных медицинских обследований. Это очень странно.
   — Значит, сведения о нем неполные, — размышлял вслух Питер. — Я хочу сказать, что по имеющимся данным трудно составить общее впечатление.
   — Именно так, — согласился Джошуа.
   — Когда он вышел в отставку?
   — В марте. Второго марта.
   Ченселор замер, пораженный услышанным. В последние годы он придавал датам особое значение. Он приучил себя искать логическую связь между ними, старался определить, нет ли здесь какой-либо взаимозависимости, не вытекают ли события одного дня из событий другого. Есть ли такая связь в данном случае? Почему так взволновал его март?
   Через кухонное окно Питер увидел идущего под дождем к дому Алана Лонгворта и почему-то сразу вспомнил яркое, солнечное утро и себя, лежащего с газетой на горячем песке. Второе мая! Второго мая умер Гувер.
   “Умер человек, могущественный человек. Было объявлено, что он умер естественной смертью. На самом деле его убили”.
   — О господи! — прошептал в телефон Питер Они шли по пляжу под моросящим дождем вдоль самой кромки воды. Лонгворт не захотел разговаривать в доме или в каком-нибудь помещении, поскольку там могли быть установлены записывающие устройства Он был слишком опытным в таких делах человеком.
   — Вы проверили мою личность? — спросил он Ченселора.