Страница:
Лежа на полу с прижатым к плечу прикладом «МП-5», Джон выпустил в сторону нападавшего короткую очередь из трех патронов. Диас открыл стрельбу через открытую дверь. Картечь оставляла большие выбоины в саманной стене института.
Смит выкатился из-за ограждения. Пистолетная пуля стукнула в пол совсем рядом с его головой. Проклятье. Он перекатился еще раз и тут же снова растянулся ничком, но теперь ему был прекрасно виден весь коридор от начала до конца.
Джон увидел, что бандит глядит прямо на него. Их разделяло менее пятидесяти футов. Это был тот самый крепкий мужчина с серьезным выражением лица, который представился ему как Фарроус. Псевдоагент Секретной службы стоял на одном колене, держа пистолет «зиг-зауэр» двуручным стрелковым хватом, и продолжал стрелять. Еще одна пуля ударилась в пол рядом с головой Смита, осыпав его щеку осколками разбитой кафельной плитки.
Не обращая внимания на болезненные удары по коже, Смит сделал плавный выдох. Мушка «МП-5» наплыла на фигуру бандита. Смит нажал на спусковой крючок. Автомат трижды коротко дернулся. Две пули прошли мимо. Третья попала Фарроусу в лицо и разнесла вдребезги его затылок.
Смит вскочил на ноги и помчался к подножию подковообразной лестницы, которая вела на второй этаж института. «Трое врагов обезврежены, — думал он. — Но сколько их еще осталось?»
Диас перебежал через вестибюль и теперь шел, пригнувшись, невдалеке от него, держа первый лестничный марш под прицелом дробовика.
— Ну, и куда теперь, полковник? — негромко спросил он.
«Хороший вопрос», — мрачно подумал Смит. Все зависело от того, какие планы были у этих злоумышленников. Если они намеревались захватить исследователей в качестве заложников, то большинство из них сейчас должны находиться в кафетерии института, невдалеке от того самого места, где лежал мертвый Фарроус. Но если речь идет о захвате заложников, то бросаться туда сломя голову ни в коем случае нельзя — погибнет слишком много невинных людей.
Тем более что Смит очень сомневался, что целью операции был захват заложников. Слишком уж сложно она была организована и слишком точно рассчитана для такой примитивной акции. Появление злоумышленников под видом агентов Секретной службы, разыскивающих бомбы, которые могли заложить в здание, скорее всего, имело своей целью получение беспрепятственного доступа в лаборатории.
Он принял решение и указал на потолок.
Диас кивнул.
Двигаясь по разным сторонам, таким образом, чтобы один человек мог в любую секунду прикрыть огнем другого, устремившегося вперед, Джон Смит и охранник института начали подниматься по центральной лестнице.
Малахию Макнамару, подхваченного обезумевшей, непрерывно выкрикивавшей лозунги толпой, все ближе подносило к ограде, окружавшей территорию института. Он нахмурился. Он относился к числу тех людей, которые в высшей степени презирают демонстрацию диких бессмысленных эмоций, которые чувствуют себя гораздо счастливее, находясь в одиночестве в необитаемой пустыне, чем оказавшись в такой вот ситуации — каплей в море, состоящем из человекоподобных особей. Но сейчас ему не оставалось ничего, кроме как двигаться вместе с этим неудержимым приливом. Попытка слишком упорно сопротивляться нажиму могла привести только к одному результату — толпа сбила бы его с ног и растоптала.
Однако, думал он с ледяным спокойствием, это вовсе не означает, что он должен изображать из себя безропотную марионетку.
Он несколько раз взмахнул руками, с силой ударив локтями под ребра ближайших к нему людей. Испуганные его холодным гневом, они подались в стороны, освободив немного места, которого как раз хватило Макнамаре для того, чтобы рискнуть оглянуться назад, туда, где возвышалась сцена, с которой выступали вожди акции протеста. Она оказалась пуста. Бледные глаза канадца прищурились, выдавая напряженную работу мозга. Радикалы Движения Лазаря, которые накрутили десяток с лишним тысяч демонстрантов до состояния безудержного гнева, исчезли.
Куда же они делись?
Даже отсюда, из самой гущи толпы, рост сухощавого обветренного канадца позволял видеть, что творится за ее пределами. По подъездной дороге медленно отъезжали задним ходом две машины из каравана Секретной службы. Помятые капоты и крыши, сорванные бамперы и разбитые ветровые стекла говорили о том, насколько яростным был человеческий шторм, через который они прошли. Неподалеку сбились в кучку не на шутку встревоженные полицейские штата Нью-Мексико и люди из службы шерифа округа Санта-Фе. Они тоже медленно отступали, несомненно, опасаясь спровоцировать всеобщий всплеск насилия. Зато несколько местных телевизионных команд, привлекаемых перспективой заснять драматический сюжет, который можно будет выгодно толкнуть национальным и международным сетям, держались куда ближе к размахивавшим кулаками и орущим демонстрантам.
Макнамара снова повернулся. Его пристальный взгляд обшаривал яростную толпу в поисках активистов Движения. Но их нигде не было видно. «Все любопытнее и любопытнее, — холодно думал он. — Крысы удрали с тонущего корабля? Или же хищники перебежали в другое место, чтобы устроить новое убийство?»
Толпа все сильнее нажимала на забор. Кое-где барьер уже прогнулся внутрь и опасно шатался, готовый уступить столь яростной атаке. Одетые в серую форму охранники уже отодвигались от забора, поближе к главному зданию института, которое представляло собой пусть не очень надежное в этой ситуации, но все же хоть какое-то убежище. Канадец кивнул своим мыслям. В этом не было ничего удивительного. Только дурак мог рассчитывать на то, что кучка подрабатывавших в охране института полицейских решится встать на пути разъяренной десятитысячной толпы. Такой поступок представлял бы собой очень глупую и чрезвычайно мучительную форму самоубийства.
Вдруг он напрягся, увидев нескольких мужчин, проталкивавшихся с мрачной решительностью через плотную массу искаженных ненавистью лиц, поднятых кулаков, красных и зеленых флажков и плакатов. Все они были молодыми и крепкими, именно их прибытие он видел накануне, каждый нес на плече длинный мешок.
Огражденные толпой от взоров полицейских, молодые люди добрались до забора. Там они вытащили свою ношу из мешков, и на свет появились мощные болтовые кусачки с длинными ручками. Молодые люди принялись быстро и сноровисто резать металлические прутья. Скоро целые секции ограды института были сорваны с места и с грохотом упали на землю. Сотни, а потом и тысячи демонстраторов влились в образовавшиеся проемы и устремились по открытому месту к огромному, песочного цвета зданию научного центра.
— ЛАЗАРЬ ЖИВ! ЛАЗАРЬ ЖИВ! ЛАЗАРЬ ЖИВ! — продолжали вопить люди. — НЕТ НАНОТЕХНОЛОГИИ! НЕТ МАШИНАМ-УБИЙЦАМ!
Лишенный возможности сделать хоть что-нибудь, бледный голубоглазый мужчина по имени Малахия Макнамара бежал вместе со всеми остальными и завывал точно так же, как и окружавшие его люди.
Они поравнялись с тяжелой металлической дверью — одной из нескольких выходивших в широкий центральный коридор. Над пультом проверки электронных пропусков горела красная лампа. Табличка на двери извещала о том, что лабораторию арендует «ВОСС. НАУКА О ЖИЗНИ. ОТДЕЛ ГЕНОМА ЧЕЛОВЕКА». Диас указал на дверь стволом дробовика.
Будем заходить?
Смит быстро мотнул головой. В институте базировалось чуть не полтора десятка различных исследовательских групп, все они вели работы в области высочайших из высоких технологий, съедали массу денег и обладали невыразимой потенциальной ценностью. У Смита и Диаса не было никакой реальной возможности прочесать все лаборатории и кабинеты на этаже.
Поэтому Смит решил положиться на интуицию. В ходе запланированной поездки в Санта-Фе президент должен был обратить особое внимание на исследования в области нанотехнологии, проводимые «Харкорт-био», «Номура фарматех» и независимой группой, выступавшей от имени института. Выдавая себя за сотрудников Секретной службы, злоумышленники гарантированно получали доступ именно в эти помещения. Пока что, думал Смит, они находятся в относительной безопасности, поскольку, что бы злоумышленники ни затевали, их должны были интересовать прежде всего именно лаборатории, находящиеся в северном крыле здания.
Бесшумно ступая по центральному коридору, они с Диасом добрались до конца, где в обе стороны расходились два коротеньких коридорчика. Прямо перед ними уходила вниз вторая лестница, ведущая на первый этаж. Возле верхней площадки лестницы находилась сделанная из начищенной нержавеющей стали дверь, ведущая в лабораторию, которую арендовала группа из «Номура фарматех». Повернув направо, можно было попасть в помещение, занятое институтской нанотехнологической группой. Слева располагалась лаборатория «Харкорт-био», возглавлявшаяся Филом Бринкером и Рави Парихом.
Смит задумался. Куда теперь направиться?
Внезапно красный свет над электронным замком двери лаборатории Номуры сменился зеленым.
— Внимание! — прошипел Джон. Он и Диас одновременно опустились на одно колено и замерли в ожидании.
Тяжеленная дверь плавно открылась. В коридор вышли трое мужчин. Двое из них, один светловолосый, другой лысый, одетые в синие комбинезоны техников, чуть ли не сгибались под тяжестью какого-то оборудования. Третий, высокий человек с преждевременной сединой, был одет в темно-серую куртку и слаксы цвета хаки. Он нес лишь маленький автомат «узи».
Смит почувствовал, как его пульс участился. Они с Диасом могли срезать этих людей несколькими выстрелами. Без сомнения, это был бы самый безопасный и самый простой способ действия. Но мертвые не смогут рассказать ему, что именно происходит в Теллеровском институте. Он бесшумно вздохнул. Хотя это означало сильно увеличить риск, но делать было нечего: пленники, которых можно было бы допросить, требовались ему куда больше, чем три молчаливых трупа.
— Бросьте оружие! — рявкнул он. — И поднимите руки!
Застигнутые врасплох бандиты застыли на месте.
— Делайте, что вам говорят, — спокойно проговорил Фрэнк Диас, тоже направив на троицу толстенное дуло своего помпового дробовика. — А то я размажу вас всех по этой красивой чистой двери.
Не успевшие прийти в себя после внезапного изменения ситуации, двое «техников» осторожно поставили ящики с оборудованием и подняли руки. Высокий, вооруженный «узи», тоже повиновался. Его оружие с грохотом упало на кафельный пол.
— Теперь подойдите сюда, — скомандовал Смит. — Медленно. По одному. Ты первый! — добавил он, ткнув дулом автомата в того, кто, как он подозревал, был главным, — высокого седоватого мужчину. Злоумышленник заколебался.
Намереваясь поторопить его, Джон шагнул в поперечный коридор. И сразу же уловил слева от себя какое-то незначительное движение. Он резко обернулся, его палец уже начал нажимать на спусковой крючок. Но стрелять было не в кого. Он увидел лишь небольшой оливково-серый металлический мячик, летевший по дуге в его сторону. Мячик ударился о ближайшую стену и выкатился в поперечный коридор. Смиту показалось, что время остановилось, он не мог поверить тому, что видел. Но все же рефлексы, вбитые в него годами обучения и прошедшие многократную боевую проверку, сработали вовремя.
— Граната! — громко выкрикнул он, падая на пол и закрывая голову руками.
Граната взорвалась.
Громовой взрыв рванул его за одежду и отшвырнул в сторону по гладкому полу. Раскаленные добела осколки со злобным свистом пронеслись над головой, выбивая уродливые ямы в гладких саманных стенах и разбивая лампы дневного света.
Со страшным звоном в ушах, чувствуя себя почти оглушенным взрывом, Смит медленно сел, больше всего удивляясь тому, что остался невредим. Его автомат лежал рядом. Он схватил его. На пластмассовом прикладе и рукоятке были видны свежие выщербины, но оружие, похоже, не пострадало.
Звон в ушах прошел. Теперь Смит отчетливо слышал визгливые крики. Они доносились из соседнего коридора, от двери, ведущей в лабораторию Номуры. Буквально изодранные множеством острых как бритвы стальных осколков, двое мужчин, одетых в комбинезоны, корчились от боли, обильно пачкая кровью кафельный пол. Третий, более везучий или наделенный более быстрой реакцией, не пострадал. И теперь он тянулся к «узи», который только что бросил на пол.
Смит выстрелил трижды. Седой упал ничком, ударившись лицом о пол, и застыл в неподвижности.
Только тогда Джон посмотрел на Диаса. Отставной стафф-сержант был мертв. Пуленепробиваемый жилет, который он носил, принял на себя большую часть осколков гранаты, но не тот, который раскроил ему незащищенное горло. Смит вполголоса выругался. Он был зол на себя за то, что втянул постороннего человека в эту заваруху, но еще больше — на судьбу.
Вторая граната пролетела по коридору, подпрыгнула и подкатилась к началу лестницы. Но взрыва не последовало. Граната зашипела, издала какой-то булькающий звук, и из нее повалил густой клубящийся красный дым. В считанные секунды оба пересекающихся коридора заполнились непроглядным дымом.
Прижавшись к полу, Смит смотрел вперед, пытаясь уловить в дыму хоть какой-то намек на движение. Стрельба вслепую только выдала бы его местонахождение. Он должен был бить наверняка.
Откуда-то спереди, из глубины красного мутного облака, начали бить длинными очередями два «узи». Покрытые медной оболочкой 9-миллиметровые пули выбивали все новые и новые щербины в стенах и с визгом рикошетировали от стальных дверей. Красивые керамические вазы разлетались вдребезги. В раздираемом пулями воздухе летали клочья желтых и фиолетовых цветов. Смит снова вытянулся плашмя, пытаясь вжаться в пол, а пули «узи» свистели у него прямо над головой.
Потом стрельба резко прекратилась, сменившись жуткой тишиной.
Он выждал еще несколько мгновений, прислушиваясь. Ему показалось, что он слышит удаляющийся топот ног, сбегавших вниз по окутанной дымом лестнице. Он скорчил недовольную рожу. Плохие парни отступали. Яростный огонь из двух автоматов был предназначен, прежде всего, для того, чтобы лишить его возможности помешать отступлению. Что хуже всего, это сработало.
Смит поднялся во весь рост и пошел вперед, в красное облако, скрывавшее окружающее. Он щурился, пытаясь разглядеть хоть что-то перед собой. Его ноги разъезжались на множестве автоматных гильз, усыпавших пол, под подошвами хрустели обломки плитки и кусочки самана. Из дыма показалась вершина лестницы.
Он пригнулся, вглядываясь вниз. Если злоумышленники оставили кого-то прикрывать их отступление, то лестница превращалась в смертельную ловушку. Но у него не было времени бежать через весь корпус к центральной лестнице. У него имелось лишь две возможности — или рискнуть спуститься, или оставаться здесь и попытаться спрятаться.
Держа автомат на изготовку, он начал спускаться по широким невысоким ступеням. И вдруг в коридоре у него за спиной вспыхнул ослепительный белый свет. Лестницу затрясло от нескольких мощных взрывов, которые произошли совсем рядом — в нанотехнологических лабораториях «Номура фарматех» и институтской группы.
Совершенно инстинктивно Смит упал на лестницу и покатился вниз по ступеням, а на втором этаже института вырос фонтан пламени.
Глава 6
Смит выкатился из-за ограждения. Пистолетная пуля стукнула в пол совсем рядом с его головой. Проклятье. Он перекатился еще раз и тут же снова растянулся ничком, но теперь ему был прекрасно виден весь коридор от начала до конца.
Джон увидел, что бандит глядит прямо на него. Их разделяло менее пятидесяти футов. Это был тот самый крепкий мужчина с серьезным выражением лица, который представился ему как Фарроус. Псевдоагент Секретной службы стоял на одном колене, держа пистолет «зиг-зауэр» двуручным стрелковым хватом, и продолжал стрелять. Еще одна пуля ударилась в пол рядом с головой Смита, осыпав его щеку осколками разбитой кафельной плитки.
Не обращая внимания на болезненные удары по коже, Смит сделал плавный выдох. Мушка «МП-5» наплыла на фигуру бандита. Смит нажал на спусковой крючок. Автомат трижды коротко дернулся. Две пули прошли мимо. Третья попала Фарроусу в лицо и разнесла вдребезги его затылок.
Смит вскочил на ноги и помчался к подножию подковообразной лестницы, которая вела на второй этаж института. «Трое врагов обезврежены, — думал он. — Но сколько их еще осталось?»
Диас перебежал через вестибюль и теперь шел, пригнувшись, невдалеке от него, держа первый лестничный марш под прицелом дробовика.
— Ну, и куда теперь, полковник? — негромко спросил он.
«Хороший вопрос», — мрачно подумал Смит. Все зависело от того, какие планы были у этих злоумышленников. Если они намеревались захватить исследователей в качестве заложников, то большинство из них сейчас должны находиться в кафетерии института, невдалеке от того самого места, где лежал мертвый Фарроус. Но если речь идет о захвате заложников, то бросаться туда сломя голову ни в коем случае нельзя — погибнет слишком много невинных людей.
Тем более что Смит очень сомневался, что целью операции был захват заложников. Слишком уж сложно она была организована и слишком точно рассчитана для такой примитивной акции. Появление злоумышленников под видом агентов Секретной службы, разыскивающих бомбы, которые могли заложить в здание, скорее всего, имело своей целью получение беспрепятственного доступа в лаборатории.
Он принял решение и указал на потолок.
Диас кивнул.
Двигаясь по разным сторонам, таким образом, чтобы один человек мог в любую секунду прикрыть огнем другого, устремившегося вперед, Джон Смит и охранник института начали подниматься по центральной лестнице.
* * *
— ЛАЗАРЬ ЖИВ! НЕТ НАНОТЕХНОЛОГИЯМ! ЛАЗАРЬ ЖИВ! НЕТ МАШИНАМ-УБИЙЦАМ! ЛАЗАРЬ ЖИВ!Малахию Макнамару, подхваченного обезумевшей, непрерывно выкрикивавшей лозунги толпой, все ближе подносило к ограде, окружавшей территорию института. Он нахмурился. Он относился к числу тех людей, которые в высшей степени презирают демонстрацию диких бессмысленных эмоций, которые чувствуют себя гораздо счастливее, находясь в одиночестве в необитаемой пустыне, чем оказавшись в такой вот ситуации — каплей в море, состоящем из человекоподобных особей. Но сейчас ему не оставалось ничего, кроме как двигаться вместе с этим неудержимым приливом. Попытка слишком упорно сопротивляться нажиму могла привести только к одному результату — толпа сбила бы его с ног и растоптала.
Однако, думал он с ледяным спокойствием, это вовсе не означает, что он должен изображать из себя безропотную марионетку.
Он несколько раз взмахнул руками, с силой ударив локтями под ребра ближайших к нему людей. Испуганные его холодным гневом, они подались в стороны, освободив немного места, которого как раз хватило Макнамаре для того, чтобы рискнуть оглянуться назад, туда, где возвышалась сцена, с которой выступали вожди акции протеста. Она оказалась пуста. Бледные глаза канадца прищурились, выдавая напряженную работу мозга. Радикалы Движения Лазаря, которые накрутили десяток с лишним тысяч демонстрантов до состояния безудержного гнева, исчезли.
Куда же они делись?
Даже отсюда, из самой гущи толпы, рост сухощавого обветренного канадца позволял видеть, что творится за ее пределами. По подъездной дороге медленно отъезжали задним ходом две машины из каравана Секретной службы. Помятые капоты и крыши, сорванные бамперы и разбитые ветровые стекла говорили о том, насколько яростным был человеческий шторм, через который они прошли. Неподалеку сбились в кучку не на шутку встревоженные полицейские штата Нью-Мексико и люди из службы шерифа округа Санта-Фе. Они тоже медленно отступали, несомненно, опасаясь спровоцировать всеобщий всплеск насилия. Зато несколько местных телевизионных команд, привлекаемых перспективой заснять драматический сюжет, который можно будет выгодно толкнуть национальным и международным сетям, держались куда ближе к размахивавшим кулаками и орущим демонстрантам.
Макнамара снова повернулся. Его пристальный взгляд обшаривал яростную толпу в поисках активистов Движения. Но их нигде не было видно. «Все любопытнее и любопытнее, — холодно думал он. — Крысы удрали с тонущего корабля? Или же хищники перебежали в другое место, чтобы устроить новое убийство?»
Толпа все сильнее нажимала на забор. Кое-где барьер уже прогнулся внутрь и опасно шатался, готовый уступить столь яростной атаке. Одетые в серую форму охранники уже отодвигались от забора, поближе к главному зданию института, которое представляло собой пусть не очень надежное в этой ситуации, но все же хоть какое-то убежище. Канадец кивнул своим мыслям. В этом не было ничего удивительного. Только дурак мог рассчитывать на то, что кучка подрабатывавших в охране института полицейских решится встать на пути разъяренной десятитысячной толпы. Такой поступок представлял бы собой очень глупую и чрезвычайно мучительную форму самоубийства.
Вдруг он напрягся, увидев нескольких мужчин, проталкивавшихся с мрачной решительностью через плотную массу искаженных ненавистью лиц, поднятых кулаков, красных и зеленых флажков и плакатов. Все они были молодыми и крепкими, именно их прибытие он видел накануне, каждый нес на плече длинный мешок.
Огражденные толпой от взоров полицейских, молодые люди добрались до забора. Там они вытащили свою ношу из мешков, и на свет появились мощные болтовые кусачки с длинными ручками. Молодые люди принялись быстро и сноровисто резать металлические прутья. Скоро целые секции ограды института были сорваны с места и с грохотом упали на землю. Сотни, а потом и тысячи демонстраторов влились в образовавшиеся проемы и устремились по открытому месту к огромному, песочного цвета зданию научного центра.
— ЛАЗАРЬ ЖИВ! ЛАЗАРЬ ЖИВ! ЛАЗАРЬ ЖИВ! — продолжали вопить люди. — НЕТ НАНОТЕХНОЛОГИИ! НЕТ МАШИНАМ-УБИЙЦАМ!
Лишенный возможности сделать хоть что-нибудь, бледный голубоглазый мужчина по имени Малахия Макнамара бежал вместе со всеми остальными и завывал точно так же, как и окружавшие его люди.
* * *
Смит двигался в северном направлении, прижимаясь к стене коридора второго этажа Теллеровского института, держа в руках автомат «МП-5», готовый выстрелить в любую секунду. Фрэнк Диас крался по другой стороне.Они поравнялись с тяжелой металлической дверью — одной из нескольких выходивших в широкий центральный коридор. Над пультом проверки электронных пропусков горела красная лампа. Табличка на двери извещала о том, что лабораторию арендует «ВОСС. НАУКА О ЖИЗНИ. ОТДЕЛ ГЕНОМА ЧЕЛОВЕКА». Диас указал на дверь стволом дробовика.
Будем заходить?
Смит быстро мотнул головой. В институте базировалось чуть не полтора десятка различных исследовательских групп, все они вели работы в области высочайших из высоких технологий, съедали массу денег и обладали невыразимой потенциальной ценностью. У Смита и Диаса не было никакой реальной возможности прочесать все лаборатории и кабинеты на этаже.
Поэтому Смит решил положиться на интуицию. В ходе запланированной поездки в Санта-Фе президент должен был обратить особое внимание на исследования в области нанотехнологии, проводимые «Харкорт-био», «Номура фарматех» и независимой группой, выступавшей от имени института. Выдавая себя за сотрудников Секретной службы, злоумышленники гарантированно получали доступ именно в эти помещения. Пока что, думал Смит, они находятся в относительной безопасности, поскольку, что бы злоумышленники ни затевали, их должны были интересовать прежде всего именно лаборатории, находящиеся в северном крыле здания.
Бесшумно ступая по центральному коридору, они с Диасом добрались до конца, где в обе стороны расходились два коротеньких коридорчика. Прямо перед ними уходила вниз вторая лестница, ведущая на первый этаж. Возле верхней площадки лестницы находилась сделанная из начищенной нержавеющей стали дверь, ведущая в лабораторию, которую арендовала группа из «Номура фарматех». Повернув направо, можно было попасть в помещение, занятое институтской нанотехнологической группой. Слева располагалась лаборатория «Харкорт-био», возглавлявшаяся Филом Бринкером и Рави Парихом.
Смит задумался. Куда теперь направиться?
Внезапно красный свет над электронным замком двери лаборатории Номуры сменился зеленым.
— Внимание! — прошипел Джон. Он и Диас одновременно опустились на одно колено и замерли в ожидании.
Тяжеленная дверь плавно открылась. В коридор вышли трое мужчин. Двое из них, один светловолосый, другой лысый, одетые в синие комбинезоны техников, чуть ли не сгибались под тяжестью какого-то оборудования. Третий, высокий человек с преждевременной сединой, был одет в темно-серую куртку и слаксы цвета хаки. Он нес лишь маленький автомат «узи».
Смит почувствовал, как его пульс участился. Они с Диасом могли срезать этих людей несколькими выстрелами. Без сомнения, это был бы самый безопасный и самый простой способ действия. Но мертвые не смогут рассказать ему, что именно происходит в Теллеровском институте. Он бесшумно вздохнул. Хотя это означало сильно увеличить риск, но делать было нечего: пленники, которых можно было бы допросить, требовались ему куда больше, чем три молчаливых трупа.
— Бросьте оружие! — рявкнул он. — И поднимите руки!
Застигнутые врасплох бандиты застыли на месте.
— Делайте, что вам говорят, — спокойно проговорил Фрэнк Диас, тоже направив на троицу толстенное дуло своего помпового дробовика. — А то я размажу вас всех по этой красивой чистой двери.
Не успевшие прийти в себя после внезапного изменения ситуации, двое «техников» осторожно поставили ящики с оборудованием и подняли руки. Высокий, вооруженный «узи», тоже повиновался. Его оружие с грохотом упало на кафельный пол.
— Теперь подойдите сюда, — скомандовал Смит. — Медленно. По одному. Ты первый! — добавил он, ткнув дулом автомата в того, кто, как он подозревал, был главным, — высокого седоватого мужчину. Злоумышленник заколебался.
Намереваясь поторопить его, Джон шагнул в поперечный коридор. И сразу же уловил слева от себя какое-то незначительное движение. Он резко обернулся, его палец уже начал нажимать на спусковой крючок. Но стрелять было не в кого. Он увидел лишь небольшой оливково-серый металлический мячик, летевший по дуге в его сторону. Мячик ударился о ближайшую стену и выкатился в поперечный коридор. Смиту показалось, что время остановилось, он не мог поверить тому, что видел. Но все же рефлексы, вбитые в него годами обучения и прошедшие многократную боевую проверку, сработали вовремя.
— Граната! — громко выкрикнул он, падая на пол и закрывая голову руками.
Граната взорвалась.
Громовой взрыв рванул его за одежду и отшвырнул в сторону по гладкому полу. Раскаленные добела осколки со злобным свистом пронеслись над головой, выбивая уродливые ямы в гладких саманных стенах и разбивая лампы дневного света.
Со страшным звоном в ушах, чувствуя себя почти оглушенным взрывом, Смит медленно сел, больше всего удивляясь тому, что остался невредим. Его автомат лежал рядом. Он схватил его. На пластмассовом прикладе и рукоятке были видны свежие выщербины, но оружие, похоже, не пострадало.
Звон в ушах прошел. Теперь Смит отчетливо слышал визгливые крики. Они доносились из соседнего коридора, от двери, ведущей в лабораторию Номуры. Буквально изодранные множеством острых как бритвы стальных осколков, двое мужчин, одетых в комбинезоны, корчились от боли, обильно пачкая кровью кафельный пол. Третий, более везучий или наделенный более быстрой реакцией, не пострадал. И теперь он тянулся к «узи», который только что бросил на пол.
Смит выстрелил трижды. Седой упал ничком, ударившись лицом о пол, и застыл в неподвижности.
Только тогда Джон посмотрел на Диаса. Отставной стафф-сержант был мертв. Пуленепробиваемый жилет, который он носил, принял на себя большую часть осколков гранаты, но не тот, который раскроил ему незащищенное горло. Смит вполголоса выругался. Он был зол на себя за то, что втянул постороннего человека в эту заваруху, но еще больше — на судьбу.
Вторая граната пролетела по коридору, подпрыгнула и подкатилась к началу лестницы. Но взрыва не последовало. Граната зашипела, издала какой-то булькающий звук, и из нее повалил густой клубящийся красный дым. В считанные секунды оба пересекающихся коридора заполнились непроглядным дымом.
Прижавшись к полу, Смит смотрел вперед, пытаясь уловить в дыму хоть какой-то намек на движение. Стрельба вслепую только выдала бы его местонахождение. Он должен был бить наверняка.
Откуда-то спереди, из глубины красного мутного облака, начали бить длинными очередями два «узи». Покрытые медной оболочкой 9-миллиметровые пули выбивали все новые и новые щербины в стенах и с визгом рикошетировали от стальных дверей. Красивые керамические вазы разлетались вдребезги. В раздираемом пулями воздухе летали клочья желтых и фиолетовых цветов. Смит снова вытянулся плашмя, пытаясь вжаться в пол, а пули «узи» свистели у него прямо над головой.
Потом стрельба резко прекратилась, сменившись жуткой тишиной.
Он выждал еще несколько мгновений, прислушиваясь. Ему показалось, что он слышит удаляющийся топот ног, сбегавших вниз по окутанной дымом лестнице. Он скорчил недовольную рожу. Плохие парни отступали. Яростный огонь из двух автоматов был предназначен, прежде всего, для того, чтобы лишить его возможности помешать отступлению. Что хуже всего, это сработало.
Смит поднялся во весь рост и пошел вперед, в красное облако, скрывавшее окружающее. Он щурился, пытаясь разглядеть хоть что-то перед собой. Его ноги разъезжались на множестве автоматных гильз, усыпавших пол, под подошвами хрустели обломки плитки и кусочки самана. Из дыма показалась вершина лестницы.
Он пригнулся, вглядываясь вниз. Если злоумышленники оставили кого-то прикрывать их отступление, то лестница превращалась в смертельную ловушку. Но у него не было времени бежать через весь корпус к центральной лестнице. У него имелось лишь две возможности — или рискнуть спуститься, или оставаться здесь и попытаться спрятаться.
Держа автомат на изготовку, он начал спускаться по широким невысоким ступеням. И вдруг в коридоре у него за спиной вспыхнул ослепительный белый свет. Лестницу затрясло от нескольких мощных взрывов, которые произошли совсем рядом — в нанотехнологических лабораториях «Номура фарматех» и институтской группы.
Совершенно инстинктивно Смит упал на лестницу и покатился вниз по ступеням, а на втором этаже института вырос фонтан пламени.
Глава 6
Доктор Рави Парих медленно выплывал из темноты, пытаясь полностью прийти в сознание. Сделав небольшое усилие, ему удалось открыть веки. Он лежал, уткнувшись лицом в пол. Прохладные коричневые плитки, казалось, тряслись от взрывов, которые систематически разрушали остальные лаборатории, находившиеся в северном крыле, превращая их в пылающие руины. Молекулярный биолог застонал, пытаясь подавить волну болезненной тошноты, норовившую вывернуть его желудок наизнанку.
Обливаясь потом от напряжения, он поднялся на четвереньки. Медленно поднял голову и посмотрел на огромное — от пола до потолка — окно, отделявшее наружную секцию лаборатории «Харкорт» от внешнего мира. Шторы, обычно плотно задернутые, сейчас были открыты.
Перед ним, на столе, вплотную к стеклу, лежал тот самый странный металлический цилиндр, который вызвал у него подозрение. В торце цилиндра оказалось стеклянное табло, в котором через равные промежутки времени вспыхивали цифры, сменявшие одна другую в обратном порядке: 10... 9... 8... 7...6... 5...
Небольшие заряды, приклеенные в нескольких местах к панорамному окну, взорвались серией оранжево-красных вспышек. Стекло разлетелось на тысячи осколков, и находившийся под избыточным давлением воздух хлынул из лаборатории наружу. Внезапный ветер подхватил множество листов бумаги, которые в таком изобилии валялись на столах, и вынес через дыру, окаймленную длинными и острыми, похожими на сабли осколками.
Все еще не придя в себя, Парих в полной растерянности смотрел на разбитое стекло. Он глубоко, медленно, с дрожью втянул в себя воздух.
3... 2... 1. Подмигивающее табло потемнело. В цилиндре щелкнуло реле, и что-то негромко зажужжало. А потом, с тихим шипением, похожим на тот звук, который издает раздраженная змея, канистра с Нанофагами начала выпускать свое находившееся под высоким давлением смертоносное содержимое во внешний мир.
Продолжая растекаться, этот невидимый туман опустился на тысячи ошеломленных демонстрантов из Движения Лазаря, наблюдающих в ужасе, как взрывы разносили верхний этаж Теллеровского института. Миллионы Нанофагов с каждым вдохом попадали им в легкие. Миллионы проникали в организмы через слизистые оболочки носа и глаз.
В течение нескольких секунд эти Нанофаги оставались пассивными, распространяясь с кровотоком по кровеносным сосудам и внедряясь через клеточные мембраны. Но из каждых приблизительно ста тысяч один более крупный и имеющий более сложную структуру активизировался сразу. Эти управляющие фаги передвигались по телу хозяина по своей собственной «воле», отыскивая одну из тех различных биохимических подписей, которые могло опознать множество их датчиков. Любое положительное опознание влекло за собой немедленный выброс потока уникальных молекул-посыльных.
Сами же Нанофаги, продолжавшие пассивно дрейфовать по человеческим телам, имели лишь один собственный датчик — датчик, способный обнаруживать эти молекулы-посыльные, даже если их было одна-две на несколько миллиардов. Его создатели с холодной образностью назвали эту часть проекта Нанофага «акульим рецептором», поскольку такое свойство напоминало поразительную способность больших белых акул чуять издалека даже крошечную капельку крови, растворенную в океанской воде. Но сравнение содержало в себе еще один пласт жестокой иронии. Дело в том, что каждый Нанофаг реагировал на слабое прикосновение молекулы-посыльного точно так же, как акула — на свежую кровь, попавшую в воду.
Женщина, стиснутая между другими телами совсем рядом с ним, молодая блондинка с суровым лицом, одетая в слишком просторную куртку армейского образца с завернутыми рукавами и жилет-разгрузку, внезапно застонала. Она упала на колени, и ее начало рвать, сначала понемногу, а потом неудержимо. Макнамара взглянул на нее сверху вниз и сразу заметил на ее руках множество следов от иглы. Те, что повыше, казались совсем свежими, только-только запекшимися.
Наркоманка, понял он, испытывая сложное смешанное чувство жалости и отвращения. Вероятно, ее заманили на акцию Движения Лазаря обещанием острых ощущений и возможности принять участие в чем-то более значительном и важном, чем ее серая повседневная жизнь. Неужели эта молодая дура только что вкатила себе чрезмерную дозу? Канадец вздохнул и опустился на колени, чтобы посмотреть, не сможет ли он чем-нибудь ей помочь.
Тут же он увидел странную сеть трещин с красными краями, стремительно распространявшуюся по ее испуганному лицу и исколотым рукам, и ему стало ясно, что происходит нечто несравненно более ужасное. Она снова застонала; теперь ее стоны больше походили на звуки, испускаемые страдающим животным, нежели на человеческие. Трещины прямо на глазах становились шире. Кожа девушки быстро покрывалась ни на что не похожими струпьями и сразу же разлагалась в нечто вроде прозрачной слизи.
С нарастающим ужасом Макнамара увидел, что ткани под кожей — мускулы, сухожилия и связки — тоже разлагались. Глазные яблоки сделались жидкими и понемногу вытекали из глазниц. Из образовавшихся ужасных ран потекла ярко-алая кровь. А под кровавой маской, в которую превратилось молодое лицо, были ясно видны белые кости.
Моментально ослепшая молодая женщина в отчаянии вскинула руки со скрюченными в агонии пальцами. Из бесформенной впадины, которая только что была ртом, тоже текла красноватая слизь. Почувствовав тошноту и стыдясь собственного страха, Макнамара начал отступать от умиравшей. А ее руки, начиная с пальцев, с неимоверной быстротой разлагались, превращаясь в ажурную конструкцию из пока еще соединенных между собой костей. Она упала лицом вперед и забилась в мелких судорогах на земле. Ее одежда прямо на глазах оседала на землю, превращаясь в кучку тряпья, испачканного кровью и другими жидкостями, изливавшимися из разлагавшегося тела.
Макнамаре показалось, что он целую вечность смотрел на нее, не в силах отвести взгляд, не веря своим глазам и испытывая все более и более усиливавшийся страх. Можно было подумать, что эту женщину что-то съедало живьем изнутри. Вскоре она уже лежала неподвижно, вернее, не она, не поддающийся идентификации человеческий труп, а куча костей и пропитанной слизью одежды.
Он выпрямился во весь рост и лишь теперь услышал ужасный хор голосов страдающих людей — рыданий, стонов, сдавленных криков и воя — в плотной толпе вокруг него. Теперь уже сотни демонстрантов оседали на подгибающихся ногах, хватались за себя и за окружающих, а их плоть что-то разъедало изнутри.
Какое-то время, показавшееся ему очень долгим, тысячи активистов Движения Лазаря, пока еще не затронутые неведомым недугом, сохраняли неподвижность, вернее, застыли на месте, потрясенные ужасным зрелищем и почти лишившись рассудка. Но в конце концов они опомнились и кинулись разбегаться во все стороны, растаптывая в неудержимом беге мертвых и умирающих, — в безумном, паническом стремлении удрать от неведомой доселе новой чумы, вырвавшейся из разрушенных взрывом лабораторий Теллеровского института.
И опять Малахия Макнамара бежал вместе с ними, но на сей раз в ушах у него гремел звук пульсирующей крови, а мысли занимал один-единственный вопрос: долго ли ему удастся прожить?
Здание Теллеровского института снова вздрогнуло, сотрясенное очередным мощным взрывом, случившимся где-то на верхнем этаже. Град мелких осколков самана, сопровождаемых густым облаком пыли, забарабанил по ступеням. В воздухе лениво плавали клочки бумаги, подожженной взрывами; крошечные пылающие факелы неторопливо дрейфовали в направлении первого этажа.
«Пора идти, — сказал себе Смит. — Или идти, или оставаться здесь и погибнуть, когда поврежденное бомбами здание наконец начнет обваливаться». Он осторожно поднялся и выпрямился. И сразу содрогнулся. Первые пятнадцать футов его падения по лестнице были ерундой, подумал он с деланной бравадой. А вот дальше начался настоящий костоломный кошмар.
Он осмотрелся вокруг. Красный туман из дымовой гранаты уже почти рассеялся, но коридоры первого этажа начали заполняться еще более густым, теперь уже темным дымом. По всему зданию бушевали пожары. Смит взглянул на потолок. Спринклеры системы пожаротушения были совершенно сухи, а это могло ни и цветущих кустов. А некоторые, на самом деле настигнутые смертью, застывали на месте, качались, не в силах сделать следующий шаг, а потом с громкими, отчаянными воплями падали на колени и один за другим начинали как бы проваливаться внутрь собственных тел. Смит остолбенел; от того, что открылось глазам, его охватил такой ужас, какого он даже представить себе не мог. Сотни людей буквально разлагались на месте, превращаясь в красноватый жидкий студень. А сотни уже превратились в отвратительные кучи перепачканной одежды, из которых торчали ослепительно белые кости.
Обливаясь потом от напряжения, он поднялся на четвереньки. Медленно поднял голову и посмотрел на огромное — от пола до потолка — окно, отделявшее наружную секцию лаборатории «Харкорт» от внешнего мира. Шторы, обычно плотно задернутые, сейчас были открыты.
Перед ним, на столе, вплотную к стеклу, лежал тот самый странный металлический цилиндр, который вызвал у него подозрение. В торце цилиндра оказалось стеклянное табло, в котором через равные промежутки времени вспыхивали цифры, сменявшие одна другую в обратном порядке: 10... 9... 8... 7...6... 5...
Небольшие заряды, приклеенные в нескольких местах к панорамному окну, взорвались серией оранжево-красных вспышек. Стекло разлетелось на тысячи осколков, и находившийся под избыточным давлением воздух хлынул из лаборатории наружу. Внезапный ветер подхватил множество листов бумаги, которые в таком изобилии валялись на столах, и вынес через дыру, окаймленную длинными и острыми, похожими на сабли осколками.
Все еще не придя в себя, Парих в полной растерянности смотрел на разбитое стекло. Он глубоко, медленно, с дрожью втянул в себя воздух.
3... 2... 1. Подмигивающее табло потемнело. В цилиндре щелкнуло реле, и что-то негромко зажужжало. А потом, с тихим шипением, похожим на тот звук, который издает раздраженная змея, канистра с Нанофагами начала выпускать свое находившееся под высоким давлением смертоносное содержимое во внешний мир.
* * *
Туча, состоявшая из Нанофагов, известных под названием «метка-2», беззвучно и невидимо выплывала через разбитое окно. Их были десятки миллиардов, часть из них инертная, а часть — только ожидающая сигнала, который пробудит их к жизни. Выброшенные из лаборатории «Харкорт» благодаря работе той самой системы циркуляции, которая была предназначена для того, чтобы не допустить их утечки, бесчисленные микроскопические фаги постепенно удалялись друг от друга, а потом начали медленно, очень медленно спускаться к земле.Продолжая растекаться, этот невидимый туман опустился на тысячи ошеломленных демонстрантов из Движения Лазаря, наблюдающих в ужасе, как взрывы разносили верхний этаж Теллеровского института. Миллионы Нанофагов с каждым вдохом попадали им в легкие. Миллионы проникали в организмы через слизистые оболочки носа и глаз.
В течение нескольких секунд эти Нанофаги оставались пассивными, распространяясь с кровотоком по кровеносным сосудам и внедряясь через клеточные мембраны. Но из каждых приблизительно ста тысяч один более крупный и имеющий более сложную структуру активизировался сразу. Эти управляющие фаги передвигались по телу хозяина по своей собственной «воле», отыскивая одну из тех различных биохимических подписей, которые могло опознать множество их датчиков. Любое положительное опознание влекло за собой немедленный выброс потока уникальных молекул-посыльных.
Сами же Нанофаги, продолжавшие пассивно дрейфовать по человеческим телам, имели лишь один собственный датчик — датчик, способный обнаруживать эти молекулы-посыльные, даже если их было одна-две на несколько миллиардов. Его создатели с холодной образностью назвали эту часть проекта Нанофага «акульим рецептором», поскольку такое свойство напоминало поразительную способность больших белых акул чуять издалека даже крошечную капельку крови, растворенную в океанской воде. Но сравнение содержало в себе еще один пласт жестокой иронии. Дело в том, что каждый Нанофаг реагировал на слабое прикосновение молекулы-посыльного точно так же, как акула — на свежую кровь, попавшую в воду.
* * *
Зажатый в глубине толпы поджарый обветренный мужчина первым из всех осознал истинный масштаб того ужаса, который должен был вот-вот начаться. Подобно всем остальным, он перестал скандировать и теперь стоял в мрачной тишине, наблюдая, как один за другим взрываются заложенные заряды. Больше всего взрывов происходило в северной и западной частях Теллеровского института, где вздымались в воздух высоченные столбы пламени и разлеталось множество обломков. Но Малахия слышал также и другие, более слабые взрывы, происходившие где-то в глубине массивного здания.Женщина, стиснутая между другими телами совсем рядом с ним, молодая блондинка с суровым лицом, одетая в слишком просторную куртку армейского образца с завернутыми рукавами и жилет-разгрузку, внезапно застонала. Она упала на колени, и ее начало рвать, сначала понемногу, а потом неудержимо. Макнамара взглянул на нее сверху вниз и сразу заметил на ее руках множество следов от иглы. Те, что повыше, казались совсем свежими, только-только запекшимися.
Наркоманка, понял он, испытывая сложное смешанное чувство жалости и отвращения. Вероятно, ее заманили на акцию Движения Лазаря обещанием острых ощущений и возможности принять участие в чем-то более значительном и важном, чем ее серая повседневная жизнь. Неужели эта молодая дура только что вкатила себе чрезмерную дозу? Канадец вздохнул и опустился на колени, чтобы посмотреть, не сможет ли он чем-нибудь ей помочь.
Тут же он увидел странную сеть трещин с красными краями, стремительно распространявшуюся по ее испуганному лицу и исколотым рукам, и ему стало ясно, что происходит нечто несравненно более ужасное. Она снова застонала; теперь ее стоны больше походили на звуки, испускаемые страдающим животным, нежели на человеческие. Трещины прямо на глазах становились шире. Кожа девушки быстро покрывалась ни на что не похожими струпьями и сразу же разлагалась в нечто вроде прозрачной слизи.
С нарастающим ужасом Макнамара увидел, что ткани под кожей — мускулы, сухожилия и связки — тоже разлагались. Глазные яблоки сделались жидкими и понемногу вытекали из глазниц. Из образовавшихся ужасных ран потекла ярко-алая кровь. А под кровавой маской, в которую превратилось молодое лицо, были ясно видны белые кости.
Моментально ослепшая молодая женщина в отчаянии вскинула руки со скрюченными в агонии пальцами. Из бесформенной впадины, которая только что была ртом, тоже текла красноватая слизь. Почувствовав тошноту и стыдясь собственного страха, Макнамара начал отступать от умиравшей. А ее руки, начиная с пальцев, с неимоверной быстротой разлагались, превращаясь в ажурную конструкцию из пока еще соединенных между собой костей. Она упала лицом вперед и забилась в мелких судорогах на земле. Ее одежда прямо на глазах оседала на землю, превращаясь в кучку тряпья, испачканного кровью и другими жидкостями, изливавшимися из разлагавшегося тела.
Макнамаре показалось, что он целую вечность смотрел на нее, не в силах отвести взгляд, не веря своим глазам и испытывая все более и более усиливавшийся страх. Можно было подумать, что эту женщину что-то съедало живьем изнутри. Вскоре она уже лежала неподвижно, вернее, не она, не поддающийся идентификации человеческий труп, а куча костей и пропитанной слизью одежды.
Он выпрямился во весь рост и лишь теперь услышал ужасный хор голосов страдающих людей — рыданий, стонов, сдавленных криков и воя — в плотной толпе вокруг него. Теперь уже сотни демонстрантов оседали на подгибающихся ногах, хватались за себя и за окружающих, а их плоть что-то разъедало изнутри.
Какое-то время, показавшееся ему очень долгим, тысячи активистов Движения Лазаря, пока еще не затронутые неведомым недугом, сохраняли неподвижность, вернее, застыли на месте, потрясенные ужасным зрелищем и почти лишившись рассудка. Но в конце концов они опомнились и кинулись разбегаться во все стороны, растаптывая в неудержимом беге мертвых и умирающих, — в безумном, паническом стремлении удрать от неведомой доселе новой чумы, вырвавшейся из разрушенных взрывом лабораторий Теллеровского института.
И опять Малахия Макнамара бежал вместе с ними, но на сей раз в ушах у него гремел звук пульсирующей крови, а мысли занимал один-единственный вопрос: долго ли ему удастся прожить?
* * *
Подполковник Джон Смит лежал ни жив ни мертв у подножия лестницы в северном крыле института. В течение нескольких мучительно долгих секунд он не мог заставить себя пошевелиться. Ему казалось, что все кости и мышцы его тела вывернуты, ушиблены или растянуты самым болезненным и неестественным образом.Здание Теллеровского института снова вздрогнуло, сотрясенное очередным мощным взрывом, случившимся где-то на верхнем этаже. Град мелких осколков самана, сопровождаемых густым облаком пыли, забарабанил по ступеням. В воздухе лениво плавали клочки бумаги, подожженной взрывами; крошечные пылающие факелы неторопливо дрейфовали в направлении первого этажа.
«Пора идти, — сказал себе Смит. — Или идти, или оставаться здесь и погибнуть, когда поврежденное бомбами здание наконец начнет обваливаться». Он осторожно поднялся и выпрямился. И сразу содрогнулся. Первые пятнадцать футов его падения по лестнице были ерундой, подумал он с деланной бравадой. А вот дальше начался настоящий костоломный кошмар.
Он осмотрелся вокруг. Красный туман из дымовой гранаты уже почти рассеялся, но коридоры первого этажа начали заполняться еще более густым, теперь уже темным дымом. По всему зданию бушевали пожары. Смит взглянул на потолок. Спринклеры системы пожаротушения были совершенно сухи, а это могло ни и цветущих кустов. А некоторые, на самом деле настигнутые смертью, застывали на месте, качались, не в силах сделать следующий шаг, а потом с громкими, отчаянными воплями падали на колени и один за другим начинали как бы проваливаться внутрь собственных тел. Смит остолбенел; от того, что открылось глазам, его охватил такой ужас, какого он даже представить себе не мог. Сотни людей буквально разлагались на месте, превращаясь в красноватый жидкий студень. А сотни уже превратились в отвратительные кучи перепачканной одежды, из которых торчали ослепительно белые кости.