— Нет, об этом я никогда не задумывался, — честно ответил я.
— Гм-м!.. Хорошо, не ломайте себе голову над ответом на этот вопрос… Существуют тысячи вопросов, на которые человек пока не может ответить; вопросов бессмысленных, пока ответы на них не будут известны хотя бы наполовину…
— А вы определили, кому из Великих Старых служит Иег-ха? — поинтересовался я, возвращаясь к прежней теме.
— Мы не уверены, но кое-какие идеи есть. Одно предположение состоит в том, что пространство, где заключены БМК, разделено на части… Например, мы знаем, что Йог-Согот распределен по всему пространству и существует во все времена, так по крайней мере говорится в старых книгах и документах. Но как такое может быть? И если это так, то почему он не явится сюда и не уничтожит своих врагов? Так вот, мы считаем, что он вездесущ только в той части своей вселенной, которая граничит во времени и пространстве с нашим собственным континуумом. Предполагается, что одна граница его темницы параллельна нашему времени, в то время как другая лишь частично приникает в наше пространство. В этой точке, поблизости от Стены Адриана, две вселенные накладываются друг на друга, и вполне возможно, чтобы некоторые из притаившихся у порога чудовищ шагнули на другую сторону. Вы, конечно, помните, что Йог-Согот в цикле мифов Ктулху известен, как «Притаившийся у Порога»?
— Да, конечно… Значит Йог-Согот повелевает временем внутри этой искусственной вселенной?
— Разделенной на части, я бы сказал, де Мариньи. Мы считаем, что Йог-Согот заточен в одной ее части. Кроме него так полно других БМК! Например, Иб-Тстл и Бук-Шаш? Считается, что они тоже помещаются в других измерениях. Да и Азатотх, до того как мы открыли, что это всего лишь определение ядерного взрыва, тоже считался вездесущим… Кто может сказать, с какими ужасами и кошмарами встретится человек в еще более дальних измерениях при использовании этого безумного оружия? Это одна из причин, почему фонд поддерживает запрещение всех ядерных испытаний… Однако, я уклонился в сторону… Я ведь начал рассказывать вам об еще оставшихся в Великобритании БМК? Да! Так вот после Стены Адриана мы отправились на равнину Солсбери. С разрешения британского археологического общества мы проверили Стоунхендж, как это предлагал Кроу. Ничего мы там не обнаружили, но с уверенностью можно сказать, что в отдаленном прошлом здесь обитал кто-то из БМК. Мы нашли там камни-звезды — самые старые из тех, что нам попадались. Более того, археолог Шнейдер из Мискатоника считает, что сам монумент когда-то имел форму огромной звезды с пятью лучами. Кстати, это же говорится и во «Фрагментах Гхарне». Внешние лучи давно исчезли, но центральная часть сохранилась. Подумайте только, какое чудовище Старшие Боги спрятали здесь, если потребовалось такая могильная плита. Во «Фрагментах Гхарне» говорится, что около 20 тысяч лет назад древние киммерийцы захватили Гундерленд и разрушили лучи Знака Великих Старших, потом выпустили на свободу Существо Великой Звезды. А вот что случилось с этим чудовищем после этого…
Профессор Писли пожал плечами.
— Это может покзаться фантастическим, но что касается Стоунхенджа… так вот, что бы ни говорили ваши так называемые эксперты, пирамиды просто младенцы по сравнению с камнями Стоунхенджа!
— Вы упомянули «Фрагменты Гхарне», — я выбрал эту тему из массы информации, которую успел выложить профессор. — Ведь когда-то эти черепки изучал бедный Уэнди-Смит? И еще профессор Гордон Уолмсли из Гула. Скажите, удалось ли вам перевести древние руны? Я считал, что эти надписи не поддаются расшифровке.
— Да! — воскликнул профессор Писли. — У нас есть перевод… Фактически мы почти закончили его, исключая быть может те мечта, что не пощадило время. Видите ли, фонд не может претендовать на то, что это первый перевод или хотя бы второй. Уэнди-Смит, например, вплотную подошел к разгадке, но мы опирались в основном на перевод Уолмсли. Не знаю, знакомы ли вы с его книгой «Заметки по расшифровке кодов, криптограмм и древних надписей», но если так, то вы согласитесь, что Гордон Уолмсли из Гула являлся величайшим специалистом в этом вопросе. Правда, его знания не принесли ему ничего хорошего.
— Значит, Уэнди-Смит и Титус Кроу ошибались в отношении Стоунхенджа, не так ли? Монумент не представляет опасности?
— Да. Но мы не можем сказать того же самого о других частях Великобритании, например о Силберихилле и Эйвбери. Эти районы всегда таили в себе некую эфемерную заразу. Вы понимаете, порой в отродьях БМК очень мало материального. Они такие же неуловимые, как капли ртути — изменчивые, как луна, и непредсказуемые, как ветер. Бывали дни и даже недели, когда наши телепаты и медиумы в один голос объявляли о безопасности этих мест. А порой телепатический и парапсихический эфир буквально трещал от присутствия чего-то чудовищного, перекрывающего любые помехи… Не случайно, скажу я вам, Общество Метафизики имеет штаб-квартиру в Тидворте. Мы намерены внимательно наблюдать за всей областью равнины Солсбери. Аналогичным образом, мы разместили агентов в таких городах, как Маршфилд, Нейлсворт и Стоу-на-Уолде в Котсуолде. В частности, нас интересуют некоторые из центров вредных влияний, такие как разрушающиеся деревушки Темпхилл и Готсвуд в долине реки Северн.
— Котсуолд, и Маршфилд! — повторил я за Писли. — Не хотите ли вы сказать, что вы что-то обнаружили в Маршфилде? Ведь там живет старая знакомая Кроу, матушка Квелли. Именно ее письмо предупредило Кроу об опасности, когда мы с ним попали в ловушку БМК. Эта женщина сообщила о каком-то видении или предчувствии. Но по тому, как Кроу отзывался о ней, можно было подумать, что он считает ее старой шарлатанкой.
— Значит, Анри, у вас о ней неверное мнение, — сказал Писли. — Матушка Элеонор Квелли — один из лучших медиумов, которые нам до сих пор встречались. Мы используем таких людей теперь так же часто, как в ваше время использовали телепатов. Нередко два разных таланта дополняют друг друга — они работают рука об руку. Матушка Квелли возглавляет группу в Котсуолде, хотя по-прежнему живет в Маршфилде, в своем старом доме, который стал штаб-квартирой их группы.
— Вы используете медиумов? — Меня это очень удивило. — Не слишком ли далеко зашло дело? Мне казалось, что оперативный центр в Мискатонике — это самый современный научно-исследовательский институт в мире. Несомненно метафизика и тому подобное имеет мало общего с…
— Де Мариньи, боюсь, что вам надо еще многое узнать, — возразил мой гость. — Похоже, есть много такого, о чем вы позабыли. Метафизика необходима в нашей работе! Разве Старшие Боги не использовали оккультные искусства; разве эти оккультные искусства не были их наукой? Сегодня подобная наука, словно факел, освещает путь, по которому наш нетерпимый человеческий разум должен следовать. В Мискатонике уже сейчас существуют группы особо подобранных талантливых людей, серьезно изучающих такие предметы как телекинез и левитация… не говоря уже о магических кристаллах, гадании и некромантии. Знаете, отчеты о некоторых наших семинарах читаются словно сборник шаманских заклятий!.. Вам нужно еще многое узнать.
— Хорошо, — согласился я, — Вы мне расскажите, сколько сумеете, потому что мне-то рассказывать вам нечего.
— Вы не помните, чем занимались эти десять лет?
— Да, — кивнул я. — Исключая разве…
Я сделал паузу, поудобнее устраиваясь на подушках, прежде чем продолжить.
— Я действительно ничего не помню, но у меня одна идея…
— Продолжайте, Анри.
— У меня родилась вот какая… мысль. Видите ли, Уингейт, похоже, я совершенно не постарел за эти десять лет, ни на один день, и это должно быть удивительно, если…
— Да?
— Так вот, когда Титус Кроу и я вошли в эти огромные старинные часы, сбежав из Блаун Хауса от карающей длани Итаквы, Кроу говорил что-то о путешествии во времени, о движении в будущее.
— Это очень интересно, Анри, — подбодрил меня Писли, пытливо глядя мне в глаза. — Продолжайте.
— Так вот я задумался, а что если… если Кроу действительно мог управлять этим аппаратом, и отправился в будущее, а я…
— А вы вывалились за борт до того, как он вывел корабль из гавани?
— Да, что-то вроде этого, — ответил я.
— Конечно, это возможно, — согласился профессор после короткой паузы, — и это объясняет, почему вы не постарели, не говоря уже о том, что вы ничего не помните.
— А вы не находите идею путешествия во времени слишком фантастической?
— Совсем нет, Анри. Я видел слишком много так называемых фантастических вещей, чтобы удивляться чему-то. И в конце концов, если задуматься, мы ведь все путешественники во времени.
— Что вы имеете в виду?
— Мы все двигаемся в будущее. Правда, скорость нашего движения очень мала, составляет всего одну секунду за секунду. А ваши слова заставляют меня предполагать, что Титус Кроу нашел способ двигаться быстрее…
— Матрона Эмили, сказала, что когда меня сняли с буя в Пурфлите, у меня на лице не было щетины. Выходит, мы с Титусом Кроу проскочили эти десять лет за одну ночь! С той поры — со времени моего возвращения — прошло уже почти два месяца, а Титус Кроу так и не объявился. Насколько же далеко в будущем находится он теперь?
Лицо Писли неожиданно стало озабоченным, и он отвернулся.
— Этого мы никогда не узнаем, Анри. Конечно, надежда остается. Надежда будет всегда, но…
— Я знаю. — И перед моим мысленным взором снова возникла сцена из сна: похожий на гроб метеор несется сквозь пространство и время. — Я знаю…
Долгое время профессор молчал. Затем, изменив тему, Писли пустился в длинный поучительный рассказ и познакомил меня со всеми последними успехами фонда Уилмарта — и с некоторыми из его неудач. Пересказ этой длиной лекции займет слишком много времени. К тому же я сомневаюсь, что память не подведет меня, однако кое-что я все-таки попытаюсь вспомнить.
Например, профессор довольно много говорил о переводе «Фрагментов Гхарне» и о большом толчке, который эти древние рассыпающиеся черепки дали развитию фонда Уилмарта. Он рассказал о гибели глубоководного Гелл-Хо и его обитателей шогготхов, о том, как ушел под воду Кингспорт — городок на берегу Новой Англии, и о том, что море до сих пор вымывает из пещер отвратительных червей и вековую гниль разложения. Приглушенным голосом он поведал мне о Лхиибе, и о печальной судьбе города Иб под йоркширскими болотами. Затем профессор несколько повеселел и начал описывать борьбу со светящимся синим Кн-яном, освещенным красным Иотхой и черным Н`кая. Помню, он упоминал о каком-то Лунном болоте из ирландских мифов и легенд, упирая на связь его с так называемым безымянным городом старого Туркестана.
Многое из того, что я услышал, было для меня совершенно новым, поэтому я трепетал впервые слыша такие названия, как Утонувший Ятта-Ук — затопленный водой город в забытом внутреннем конусе вулкана Титикака; Обреченный Аркантенгри — заброшенный мегаполис среди окутанных туманом ледяных вершин в белой пустыне к югу от гор Кунлун; Джихауас — племя диких кочевников в монгольской пустыне Гоби, поклоняющееся Шудде-Мьеллу.
Истории Писли захватили меня, но лишь одна тема, которой он коснулся в конце своего длинного рассказа, полностью поглотила меня. Речь шла о Шуб-Ниггурате, втором странном Боге из цикла мифов Ктулху. Иногда его называли «черным лесным козлом», иногда «Бараном тысячи овец», или, как предпочитал называть Писли эту мифологическую фигуру — «Космический кровосмеситель Ктулху»!
Я знал, что прежде Шуб-Ниггурат рассматривали как символ плодородия, существо, заточенное Старшими Богами, о котором в «Некрономиконе» сказано, что «когда Великие Старые освободятся, он явится во всей своей мерзости и пойдет по миру, как когда-то давно шли они вместе». Однако недавно фонд Уилмарта интерпретировал эту фразу иначе. Исследователи пантеона Ктулху, наконец, объяснили некоторые противоречивые высказывания в отношении пола Шуб-Ниггурата. Примером последней двусмысленности может служить частое упоминание о том, что «Баран тысячи овец» был «женой Хастура». Еще больше сбивает с толку указание приведенное в «Ктхаат Аквадинген», где безвестный автор именует Шуб-Ниггурата «отцом и матерью всех порождений Зла, и еще худших тварей, которые не придут до последних времен».
«Отец и мать»?..
А ответ, как сказал Писли, кроется в том, что Шуб-Ниггурат — величайший символ плодородия для всего, много больше, чем просто символ. Он/она — ни что иное, как сила самовоспроизводящейся Вселенной, удивительным образом унаследованная большинством БМК. Он/она — это их способность совокупляться с дочерьми Адама и сыновьями Евы, а так же с прочими тварями, обитающими в бесчисленных мирах.
Таким образом, наряду с Азатотхом и Ньярлатхотепом, Шуб-Ниггурат был отнесен Писли к символам, а не к реально существующим тварям. И вот об этой чудовищной космической плодовитости БМК профессор мог говорить бесконечно. Он рассказывал о непостижимых последствиях и результатах совокупления чудовищ с людьми, отметив, что случайные сообщения о кощунственных уродствах часто означают непосредственную связь с БМК. Оказывается фонд собрал и обработал множество ценных данных, но Писли опасался, что это только вершина айсберга. Из множества жутких случаев он выбрал самые характерные. Профессор поведал мне о близнецах, родившихся у незамужней неграмотной женщины-альбиноса в Данвиче, северная часть Массачусетса; об отвратительных «змееподобных» детях, мать которых зарубила мужа в приступе безумия на глазах всей семьи за девять месяцев до их появления (это произошло в графстве Каддо, Оклахома); о полусумасшедшей ирландской женщине, которая родила мальчика с огрызками крыльев, после того как ее измучили кошмарами, в которых она видела летящего демона, и так далее. Число таких случаев казалось бесконечным.
Я вспоминаю, что остановил Писли в этом месте его рассказа и задал ему вопрос, относящийся к термину «космическая плодовитость Ктулху». Слово «космическая» — что это? Несет ли это слово потаенный смысл или это нечто излишнее?.. Незадолго перед тем, как я задал свой вопрос профессор как раз сокрушался, что слишком мало знает о разуме, таящемся глубоко в склепах Иха-нтхлея на дне океана за Дьявольским Рифом. Он еще упомянул, что во вселенной не только человек обладает разумом, и потому БМК не ограничивали свое отродье только человеческой плотью и кровью…
Выслушал мой вопрос, Писли улыбнулся и сказал, что подобная мысль посещала и его, а потому он специально выяснил некоторые подробности «семейной» жизни БМК. Оказывается, до великого восстания Ктулху стал отцом трех сыновей «от женского существа с дальней ультрателлурической планеты Ксотх, тускло-зеленого двойного солнца, которое сияет как глаз демона в черноте возле Эбитха…». Эта цитата взята из «Записи Понапе», которая, как сказал Писли, является старинным документом, привезенным с острова Понапе морским купцом из Аркхема, капитаном Эбнером Эзекилем Хоагом, примерно в 1734 году. Эта рукопись ходила по рукам и затем попала в библиотеку Кестера в Салеме, где ею очень заинтересовался фонд Уилмарта.
Из этой рукописи и еще одной или двух книг, в частности из «Табличек Зантху», фонд подчерпнул большую часть своих знаний о роде Ктулху. К «Табличкам Зантху» фонд стал серьезно относиться сравнительно недавно. Считающиеся трудом доисторического азиатского шамана или волшебника, эти таблички были найдены профессором Харолдом Хедли Коуплендом в каменной могиле в Зантху в 1913 году, а три года спустя Коупленд опубликовал их перевод в брошюре, которую очень быстро запретили по причинам «бездоказательности работы, умышленно подрывающей все общепризнанные теории науки и теологии».
Современники называли сумасшедшим и сэра Эмери Уэнди-Смита, они насмехались над Гордоном Уолмсли из Гула и многими другими, работы которых впоследствии стали бесценными для фонда Уилмарта, и фонд из этих примеров извлек уроки. После нескольких лет напряженной работы исследователи Писли смогли окончательно установить, что «Записи Панпаы» и «Таблички Зантху» — письменныЕ памятники, которые вместе с другими невероятными книгами, прошли сквозь века, чудом сохранившись до наших дней.
В конце концов, стало ясно: пока нет других свидетельств, придется принять, что Ктулху был отцом троих чудовищ от внеземного существа, и что эти трое заключены в темницу, находящуюся где-то глубоко под землей.
Эти трое сыновей были: Гхатанотхоа («чудовище на холме»), томящееся в склепе под горой, ныне исчезнувшей в глубинах океана на южном краю юго-восточного тихоокеанского плато, примерно на 1000 миль южнее острова Пасхи; Идхогтха («отвратительный в бездне»), лежащий прикованный знаками Старших Богов в Ихе, местоположение которого фонд пока не определил; и Зотх-Оммог («житель глубин»), спящий в бездонных заливах неподалеку от Панамы. Трое кошмарных сыновей… и еще дочь!
Ее звали Ктилла, Тайное Семя Ктулху. Упоминания о ней были тщательно удалены из всех древних текстов, исключая те, где приводились лишь косвенные ссылки: приспешники БМК даже ликвидировали ее изображение на Колонне Гепха в прибрежных джунглях Нигерии, а потом попытались уничтожить и саму колонну — чтобы не осталось и тени упоминания о Ктилле. Ее имя фон Юнцт услышал в 1840 году. Пребывая в мрачном расположении духа он сам выкрикнул его однажды, после чего был найден мертвым в закрытой изнутри на замок и засов комнате — со следами когтей на горле. Ближайший друг фон Юнцта, Алексис Ладо, написал имя дочери Ктулху на каменном полу неровными буквами, выведенными собственной кровью, прочитав несколько глав безумной книги своего друга «Непостижимые культы». Он сжег книгу и после этого перерезал себе горло бритвой. Ктилла, о существовании которой не осталось никаких следов, тем не менее существует и у нее есть свои почитатели!
Зная, что его ждет кара Старших Богов, и то, что его познания будут пронесены сквозь эпохи его почитателями, и возможно другие правители Земли и вселенной смогут отыскать и уничтожить его, Ктулху решил обезопасить свою дочь. Как бы ни сложилась судьба Ктулху, его семя следовало защитить. Существование сыновей он тоже пытался окружить тайной, но о дочери, которой предстояло стать матерью будущих поколений и вовсе никто ничего знать не должен был…
Впрочем, не стоит искать здесь и намека на отцовскую заботу о ребенке, нельзя подходить к Ктулху с человеческими мерками и ожидать проявления чувств в том смысле, как их понимает человек. Почему же тогда он решил обеспечить безопасность дочери? Некоторые обряды, телепатически принятые и записанные в Иннсмуте, дают ужасный ответ…
В 1995 году, в последнюю неделю октября, а именно во время праздника Хэллоуин группа телепатов, находящаяся якобы на отдыхе в Иннсмуте, перехватила ментальный диалог, происходивший на огромной глубине возле Рифа Дьявола. Исследователи фонда записали наиболее часто повторяющиеся слова и позже определили, что им довелось услышать песнопения Матери Гидры и Отца Дагона, обращенные к Ктилле, дочери Ктулху. При дальнейшем изучении обнаружилось, что такие ритуалы происходят раз в двести лет, и последний раз проводились в 1775 году. Именно тогда, Дагон и его подводные твари подчинили себе разум некоторых иннсмутских моряков, заставив их принять темную полинезийскую религию, чтобы впоследствии восстановить союз, распавшийся еще до того, как первый целакантус начал плавать в морях Земли: связь между обитателями глубин Тихого океана и их родственниками в Иха-нтхлее, в склепе, где спит Ктилла!
Живущие в глубинах теперь мертвы и их больше нет, так же как шогготхов этого утонувшего города — они навсегда сметены фондом Уилмарта во время второй чистки Иннсмута в 1994 году. Но в глубинах под дном залива, в склепе под охраной верной Гидры и Дагона спит Ктилла, ожидая… чего?
И снова, объединив ментальные силы, исследователи фонда принялись за поиски и — как они считают — нашли ответ.
Он заключен в таинственное символическое высказывание Ктулху: «Пх`нглуи мглв`нафх Ктулху Эрлиех вгах`нагл», что — переведенное с языка Эрлиеха — означает: «В этом доме в Эрлиехе мертвый Ктулху ждет во сне». В двустишии из «Некрономикона» Альхазреда это звучит так:
Чтобы подтвердить эту концепцию, несомненно реальную в свете того, что теперь стало известно о БМК и, в особенности, о Ктулху, исследователи из фонда снова обратились к Альхазреду, к еще одному таинственному отрывку из редчайшего сочинения «Аль Азиф»:
Бдительный и могучий Ктулху из глубины под Рифом Дьявола пошлет людям адские сны — и останется не узнанным, потому что для Высших Богов он мертв!
Рассказав мне уже и так слишком много, хотя я старался выжать дополнительные подробности, Писли остановился и не пожелал более распространяться на тему о реинкарнации Ктулху. Мне показалось, что он знает гораздо больше, но видимо все остальное казалось ему не столь важным и было настолько секретным, что профессор не осмеливался упомянуть об этом. Более того, я заметил, что он словно прикусил язык, как будто и так сказал много лишнего. Во всяком случае, поздний час избавил его от дальнейших замешательств и стал благовидным предлогом для того, чтобы уйти.
Часть вторая
Меньше, чем через неделю Писли снова посетил меня, на этот раз за тем, чтобы пожелать мне удачи на будущее, и попрощаться. В Америке его ждали неотложные дела. Прежде, чем он собрался уходить, мы еще раз поговорили о Титусе Кроу, и в заключение профессор спросил меня, нет ли у меня каких-либо планов в отношении фонда Уилмарта. Хочу ли я вернуться в эту организацию? Если да, то для меня место всегда найдется. Я поблагодарил его, но отказался. Мне еще предстояло еще освоиться в «новом мире».
Лишь спустя шесть долгих недель, занятых, в основном, физиотерапией меня наконец выписали из лечебницы и я вновь стал свободным человеком. В самом деле, последний месяц в больнице показался мне чем-то вроде тюремного заключения, и я был очень рад, получив возможность снова вернуться в большой мир!
В течение долгих, тоскливых недель в лечебнице у меня появился постоянный посетитель — женщина — чье присутствие помогало бороться со скукой в ожидания момента, когда доктора решат наконец, что я здоров. Это была моя старая экономка, миссис Адамс, которая называла Титуса Кроу не иначе, как «страшной личностью», потому что — по ее мнению — именно Кроу втягивал меня в различные авантюры. Лечебница, как я со временем определил, находилась на окраине Эйсбери. Миссис Адамс, узнав, где я нахожусь, приезжала ко мне из Лондона ежедневно только затем, чтобы провести со мной хотя бы час. Она продолжала присматривать за моим домом, посещала его дважды в неделю в течение долгих десяти лет моего отсутствия. Сама она об этом говорила так: «Я знала, что вы вернетесь раньше или позже, сэр Инри». И вот теперь я вернулся, хотя все еще пользовался при ходьбе тростью.
— Гм-м!.. Хорошо, не ломайте себе голову над ответом на этот вопрос… Существуют тысячи вопросов, на которые человек пока не может ответить; вопросов бессмысленных, пока ответы на них не будут известны хотя бы наполовину…
— А вы определили, кому из Великих Старых служит Иег-ха? — поинтересовался я, возвращаясь к прежней теме.
— Мы не уверены, но кое-какие идеи есть. Одно предположение состоит в том, что пространство, где заключены БМК, разделено на части… Например, мы знаем, что Йог-Согот распределен по всему пространству и существует во все времена, так по крайней мере говорится в старых книгах и документах. Но как такое может быть? И если это так, то почему он не явится сюда и не уничтожит своих врагов? Так вот, мы считаем, что он вездесущ только в той части своей вселенной, которая граничит во времени и пространстве с нашим собственным континуумом. Предполагается, что одна граница его темницы параллельна нашему времени, в то время как другая лишь частично приникает в наше пространство. В этой точке, поблизости от Стены Адриана, две вселенные накладываются друг на друга, и вполне возможно, чтобы некоторые из притаившихся у порога чудовищ шагнули на другую сторону. Вы, конечно, помните, что Йог-Согот в цикле мифов Ктулху известен, как «Притаившийся у Порога»?
— Да, конечно… Значит Йог-Согот повелевает временем внутри этой искусственной вселенной?
— Разделенной на части, я бы сказал, де Мариньи. Мы считаем, что Йог-Согот заточен в одной ее части. Кроме него так полно других БМК! Например, Иб-Тстл и Бук-Шаш? Считается, что они тоже помещаются в других измерениях. Да и Азатотх, до того как мы открыли, что это всего лишь определение ядерного взрыва, тоже считался вездесущим… Кто может сказать, с какими ужасами и кошмарами встретится человек в еще более дальних измерениях при использовании этого безумного оружия? Это одна из причин, почему фонд поддерживает запрещение всех ядерных испытаний… Однако, я уклонился в сторону… Я ведь начал рассказывать вам об еще оставшихся в Великобритании БМК? Да! Так вот после Стены Адриана мы отправились на равнину Солсбери. С разрешения британского археологического общества мы проверили Стоунхендж, как это предлагал Кроу. Ничего мы там не обнаружили, но с уверенностью можно сказать, что в отдаленном прошлом здесь обитал кто-то из БМК. Мы нашли там камни-звезды — самые старые из тех, что нам попадались. Более того, археолог Шнейдер из Мискатоника считает, что сам монумент когда-то имел форму огромной звезды с пятью лучами. Кстати, это же говорится и во «Фрагментах Гхарне». Внешние лучи давно исчезли, но центральная часть сохранилась. Подумайте только, какое чудовище Старшие Боги спрятали здесь, если потребовалось такая могильная плита. Во «Фрагментах Гхарне» говорится, что около 20 тысяч лет назад древние киммерийцы захватили Гундерленд и разрушили лучи Знака Великих Старших, потом выпустили на свободу Существо Великой Звезды. А вот что случилось с этим чудовищем после этого…
Профессор Писли пожал плечами.
— Это может покзаться фантастическим, но что касается Стоунхенджа… так вот, что бы ни говорили ваши так называемые эксперты, пирамиды просто младенцы по сравнению с камнями Стоунхенджа!
— Вы упомянули «Фрагменты Гхарне», — я выбрал эту тему из массы информации, которую успел выложить профессор. — Ведь когда-то эти черепки изучал бедный Уэнди-Смит? И еще профессор Гордон Уолмсли из Гула. Скажите, удалось ли вам перевести древние руны? Я считал, что эти надписи не поддаются расшифровке.
— Да! — воскликнул профессор Писли. — У нас есть перевод… Фактически мы почти закончили его, исключая быть может те мечта, что не пощадило время. Видите ли, фонд не может претендовать на то, что это первый перевод или хотя бы второй. Уэнди-Смит, например, вплотную подошел к разгадке, но мы опирались в основном на перевод Уолмсли. Не знаю, знакомы ли вы с его книгой «Заметки по расшифровке кодов, криптограмм и древних надписей», но если так, то вы согласитесь, что Гордон Уолмсли из Гула являлся величайшим специалистом в этом вопросе. Правда, его знания не принесли ему ничего хорошего.
— Значит, Уэнди-Смит и Титус Кроу ошибались в отношении Стоунхенджа, не так ли? Монумент не представляет опасности?
— Да. Но мы не можем сказать того же самого о других частях Великобритании, например о Силберихилле и Эйвбери. Эти районы всегда таили в себе некую эфемерную заразу. Вы понимаете, порой в отродьях БМК очень мало материального. Они такие же неуловимые, как капли ртути — изменчивые, как луна, и непредсказуемые, как ветер. Бывали дни и даже недели, когда наши телепаты и медиумы в один голос объявляли о безопасности этих мест. А порой телепатический и парапсихический эфир буквально трещал от присутствия чего-то чудовищного, перекрывающего любые помехи… Не случайно, скажу я вам, Общество Метафизики имеет штаб-квартиру в Тидворте. Мы намерены внимательно наблюдать за всей областью равнины Солсбери. Аналогичным образом, мы разместили агентов в таких городах, как Маршфилд, Нейлсворт и Стоу-на-Уолде в Котсуолде. В частности, нас интересуют некоторые из центров вредных влияний, такие как разрушающиеся деревушки Темпхилл и Готсвуд в долине реки Северн.
— Котсуолд, и Маршфилд! — повторил я за Писли. — Не хотите ли вы сказать, что вы что-то обнаружили в Маршфилде? Ведь там живет старая знакомая Кроу, матушка Квелли. Именно ее письмо предупредило Кроу об опасности, когда мы с ним попали в ловушку БМК. Эта женщина сообщила о каком-то видении или предчувствии. Но по тому, как Кроу отзывался о ней, можно было подумать, что он считает ее старой шарлатанкой.
— Значит, Анри, у вас о ней неверное мнение, — сказал Писли. — Матушка Элеонор Квелли — один из лучших медиумов, которые нам до сих пор встречались. Мы используем таких людей теперь так же часто, как в ваше время использовали телепатов. Нередко два разных таланта дополняют друг друга — они работают рука об руку. Матушка Квелли возглавляет группу в Котсуолде, хотя по-прежнему живет в Маршфилде, в своем старом доме, который стал штаб-квартирой их группы.
— Вы используете медиумов? — Меня это очень удивило. — Не слишком ли далеко зашло дело? Мне казалось, что оперативный центр в Мискатонике — это самый современный научно-исследовательский институт в мире. Несомненно метафизика и тому подобное имеет мало общего с…
— Де Мариньи, боюсь, что вам надо еще многое узнать, — возразил мой гость. — Похоже, есть много такого, о чем вы позабыли. Метафизика необходима в нашей работе! Разве Старшие Боги не использовали оккультные искусства; разве эти оккультные искусства не были их наукой? Сегодня подобная наука, словно факел, освещает путь, по которому наш нетерпимый человеческий разум должен следовать. В Мискатонике уже сейчас существуют группы особо подобранных талантливых людей, серьезно изучающих такие предметы как телекинез и левитация… не говоря уже о магических кристаллах, гадании и некромантии. Знаете, отчеты о некоторых наших семинарах читаются словно сборник шаманских заклятий!.. Вам нужно еще многое узнать.
— Хорошо, — согласился я, — Вы мне расскажите, сколько сумеете, потому что мне-то рассказывать вам нечего.
— Вы не помните, чем занимались эти десять лет?
— Да, — кивнул я. — Исключая разве…
Я сделал паузу, поудобнее устраиваясь на подушках, прежде чем продолжить.
— Я действительно ничего не помню, но у меня одна идея…
— Продолжайте, Анри.
— У меня родилась вот какая… мысль. Видите ли, Уингейт, похоже, я совершенно не постарел за эти десять лет, ни на один день, и это должно быть удивительно, если…
— Да?
— Так вот, когда Титус Кроу и я вошли в эти огромные старинные часы, сбежав из Блаун Хауса от карающей длани Итаквы, Кроу говорил что-то о путешествии во времени, о движении в будущее.
— Это очень интересно, Анри, — подбодрил меня Писли, пытливо глядя мне в глаза. — Продолжайте.
— Так вот я задумался, а что если… если Кроу действительно мог управлять этим аппаратом, и отправился в будущее, а я…
— А вы вывалились за борт до того, как он вывел корабль из гавани?
— Да, что-то вроде этого, — ответил я.
— Конечно, это возможно, — согласился профессор после короткой паузы, — и это объясняет, почему вы не постарели, не говоря уже о том, что вы ничего не помните.
— А вы не находите идею путешествия во времени слишком фантастической?
— Совсем нет, Анри. Я видел слишком много так называемых фантастических вещей, чтобы удивляться чему-то. И в конце концов, если задуматься, мы ведь все путешественники во времени.
— Что вы имеете в виду?
— Мы все двигаемся в будущее. Правда, скорость нашего движения очень мала, составляет всего одну секунду за секунду. А ваши слова заставляют меня предполагать, что Титус Кроу нашел способ двигаться быстрее…
— Матрона Эмили, сказала, что когда меня сняли с буя в Пурфлите, у меня на лице не было щетины. Выходит, мы с Титусом Кроу проскочили эти десять лет за одну ночь! С той поры — со времени моего возвращения — прошло уже почти два месяца, а Титус Кроу так и не объявился. Насколько же далеко в будущем находится он теперь?
Лицо Писли неожиданно стало озабоченным, и он отвернулся.
— Этого мы никогда не узнаем, Анри. Конечно, надежда остается. Надежда будет всегда, но…
— Я знаю. — И перед моим мысленным взором снова возникла сцена из сна: похожий на гроб метеор несется сквозь пространство и время. — Я знаю…
Долгое время профессор молчал. Затем, изменив тему, Писли пустился в длинный поучительный рассказ и познакомил меня со всеми последними успехами фонда Уилмарта — и с некоторыми из его неудач. Пересказ этой длиной лекции займет слишком много времени. К тому же я сомневаюсь, что память не подведет меня, однако кое-что я все-таки попытаюсь вспомнить.
Например, профессор довольно много говорил о переводе «Фрагментов Гхарне» и о большом толчке, который эти древние рассыпающиеся черепки дали развитию фонда Уилмарта. Он рассказал о гибели глубоководного Гелл-Хо и его обитателей шогготхов, о том, как ушел под воду Кингспорт — городок на берегу Новой Англии, и о том, что море до сих пор вымывает из пещер отвратительных червей и вековую гниль разложения. Приглушенным голосом он поведал мне о Лхиибе, и о печальной судьбе города Иб под йоркширскими болотами. Затем профессор несколько повеселел и начал описывать борьбу со светящимся синим Кн-яном, освещенным красным Иотхой и черным Н`кая. Помню, он упоминал о каком-то Лунном болоте из ирландских мифов и легенд, упирая на связь его с так называемым безымянным городом старого Туркестана.
Многое из того, что я услышал, было для меня совершенно новым, поэтому я трепетал впервые слыша такие названия, как Утонувший Ятта-Ук — затопленный водой город в забытом внутреннем конусе вулкана Титикака; Обреченный Аркантенгри — заброшенный мегаполис среди окутанных туманом ледяных вершин в белой пустыне к югу от гор Кунлун; Джихауас — племя диких кочевников в монгольской пустыне Гоби, поклоняющееся Шудде-Мьеллу.
Истории Писли захватили меня, но лишь одна тема, которой он коснулся в конце своего длинного рассказа, полностью поглотила меня. Речь шла о Шуб-Ниггурате, втором странном Боге из цикла мифов Ктулху. Иногда его называли «черным лесным козлом», иногда «Бараном тысячи овец», или, как предпочитал называть Писли эту мифологическую фигуру — «Космический кровосмеситель Ктулху»!
Я знал, что прежде Шуб-Ниггурат рассматривали как символ плодородия, существо, заточенное Старшими Богами, о котором в «Некрономиконе» сказано, что «когда Великие Старые освободятся, он явится во всей своей мерзости и пойдет по миру, как когда-то давно шли они вместе». Однако недавно фонд Уилмарта интерпретировал эту фразу иначе. Исследователи пантеона Ктулху, наконец, объяснили некоторые противоречивые высказывания в отношении пола Шуб-Ниггурата. Примером последней двусмысленности может служить частое упоминание о том, что «Баран тысячи овец» был «женой Хастура». Еще больше сбивает с толку указание приведенное в «Ктхаат Аквадинген», где безвестный автор именует Шуб-Ниггурата «отцом и матерью всех порождений Зла, и еще худших тварей, которые не придут до последних времен».
«Отец и мать»?..
А ответ, как сказал Писли, кроется в том, что Шуб-Ниггурат — величайший символ плодородия для всего, много больше, чем просто символ. Он/она — ни что иное, как сила самовоспроизводящейся Вселенной, удивительным образом унаследованная большинством БМК. Он/она — это их способность совокупляться с дочерьми Адама и сыновьями Евы, а так же с прочими тварями, обитающими в бесчисленных мирах.
Таким образом, наряду с Азатотхом и Ньярлатхотепом, Шуб-Ниггурат был отнесен Писли к символам, а не к реально существующим тварям. И вот об этой чудовищной космической плодовитости БМК профессор мог говорить бесконечно. Он рассказывал о непостижимых последствиях и результатах совокупления чудовищ с людьми, отметив, что случайные сообщения о кощунственных уродствах часто означают непосредственную связь с БМК. Оказывается фонд собрал и обработал множество ценных данных, но Писли опасался, что это только вершина айсберга. Из множества жутких случаев он выбрал самые характерные. Профессор поведал мне о близнецах, родившихся у незамужней неграмотной женщины-альбиноса в Данвиче, северная часть Массачусетса; об отвратительных «змееподобных» детях, мать которых зарубила мужа в приступе безумия на глазах всей семьи за девять месяцев до их появления (это произошло в графстве Каддо, Оклахома); о полусумасшедшей ирландской женщине, которая родила мальчика с огрызками крыльев, после того как ее измучили кошмарами, в которых она видела летящего демона, и так далее. Число таких случаев казалось бесконечным.
Я вспоминаю, что остановил Писли в этом месте его рассказа и задал ему вопрос, относящийся к термину «космическая плодовитость Ктулху». Слово «космическая» — что это? Несет ли это слово потаенный смысл или это нечто излишнее?.. Незадолго перед тем, как я задал свой вопрос профессор как раз сокрушался, что слишком мало знает о разуме, таящемся глубоко в склепах Иха-нтхлея на дне океана за Дьявольским Рифом. Он еще упомянул, что во вселенной не только человек обладает разумом, и потому БМК не ограничивали свое отродье только человеческой плотью и кровью…
Выслушал мой вопрос, Писли улыбнулся и сказал, что подобная мысль посещала и его, а потому он специально выяснил некоторые подробности «семейной» жизни БМК. Оказывается, до великого восстания Ктулху стал отцом трех сыновей «от женского существа с дальней ультрателлурической планеты Ксотх, тускло-зеленого двойного солнца, которое сияет как глаз демона в черноте возле Эбитха…». Эта цитата взята из «Записи Понапе», которая, как сказал Писли, является старинным документом, привезенным с острова Понапе морским купцом из Аркхема, капитаном Эбнером Эзекилем Хоагом, примерно в 1734 году. Эта рукопись ходила по рукам и затем попала в библиотеку Кестера в Салеме, где ею очень заинтересовался фонд Уилмарта.
Из этой рукописи и еще одной или двух книг, в частности из «Табличек Зантху», фонд подчерпнул большую часть своих знаний о роде Ктулху. К «Табличкам Зантху» фонд стал серьезно относиться сравнительно недавно. Считающиеся трудом доисторического азиатского шамана или волшебника, эти таблички были найдены профессором Харолдом Хедли Коуплендом в каменной могиле в Зантху в 1913 году, а три года спустя Коупленд опубликовал их перевод в брошюре, которую очень быстро запретили по причинам «бездоказательности работы, умышленно подрывающей все общепризнанные теории науки и теологии».
Современники называли сумасшедшим и сэра Эмери Уэнди-Смита, они насмехались над Гордоном Уолмсли из Гула и многими другими, работы которых впоследствии стали бесценными для фонда Уилмарта, и фонд из этих примеров извлек уроки. После нескольких лет напряженной работы исследователи Писли смогли окончательно установить, что «Записи Панпаы» и «Таблички Зантху» — письменныЕ памятники, которые вместе с другими невероятными книгами, прошли сквозь века, чудом сохранившись до наших дней.
В конце концов, стало ясно: пока нет других свидетельств, придется принять, что Ктулху был отцом троих чудовищ от внеземного существа, и что эти трое заключены в темницу, находящуюся где-то глубоко под землей.
Эти трое сыновей были: Гхатанотхоа («чудовище на холме»), томящееся в склепе под горой, ныне исчезнувшей в глубинах океана на южном краю юго-восточного тихоокеанского плато, примерно на 1000 миль южнее острова Пасхи; Идхогтха («отвратительный в бездне»), лежащий прикованный знаками Старших Богов в Ихе, местоположение которого фонд пока не определил; и Зотх-Оммог («житель глубин»), спящий в бездонных заливах неподалеку от Панамы. Трое кошмарных сыновей… и еще дочь!
Ее звали Ктилла, Тайное Семя Ктулху. Упоминания о ней были тщательно удалены из всех древних текстов, исключая те, где приводились лишь косвенные ссылки: приспешники БМК даже ликвидировали ее изображение на Колонне Гепха в прибрежных джунглях Нигерии, а потом попытались уничтожить и саму колонну — чтобы не осталось и тени упоминания о Ктилле. Ее имя фон Юнцт услышал в 1840 году. Пребывая в мрачном расположении духа он сам выкрикнул его однажды, после чего был найден мертвым в закрытой изнутри на замок и засов комнате — со следами когтей на горле. Ближайший друг фон Юнцта, Алексис Ладо, написал имя дочери Ктулху на каменном полу неровными буквами, выведенными собственной кровью, прочитав несколько глав безумной книги своего друга «Непостижимые культы». Он сжег книгу и после этого перерезал себе горло бритвой. Ктилла, о существовании которой не осталось никаких следов, тем не менее существует и у нее есть свои почитатели!
Зная, что его ждет кара Старших Богов, и то, что его познания будут пронесены сквозь эпохи его почитателями, и возможно другие правители Земли и вселенной смогут отыскать и уничтожить его, Ктулху решил обезопасить свою дочь. Как бы ни сложилась судьба Ктулху, его семя следовало защитить. Существование сыновей он тоже пытался окружить тайной, но о дочери, которой предстояло стать матерью будущих поколений и вовсе никто ничего знать не должен был…
Впрочем, не стоит искать здесь и намека на отцовскую заботу о ребенке, нельзя подходить к Ктулху с человеческими мерками и ожидать проявления чувств в том смысле, как их понимает человек. Почему же тогда он решил обеспечить безопасность дочери? Некоторые обряды, телепатически принятые и записанные в Иннсмуте, дают ужасный ответ…
В 1995 году, в последнюю неделю октября, а именно во время праздника Хэллоуин группа телепатов, находящаяся якобы на отдыхе в Иннсмуте, перехватила ментальный диалог, происходивший на огромной глубине возле Рифа Дьявола. Исследователи фонда записали наиболее часто повторяющиеся слова и позже определили, что им довелось услышать песнопения Матери Гидры и Отца Дагона, обращенные к Ктилле, дочери Ктулху. При дальнейшем изучении обнаружилось, что такие ритуалы происходят раз в двести лет, и последний раз проводились в 1775 году. Именно тогда, Дагон и его подводные твари подчинили себе разум некоторых иннсмутских моряков, заставив их принять темную полинезийскую религию, чтобы впоследствии восстановить союз, распавшийся еще до того, как первый целакантус начал плавать в морях Земли: связь между обитателями глубин Тихого океана и их родственниками в Иха-нтхлее, в склепе, где спит Ктилла!
Живущие в глубинах теперь мертвы и их больше нет, так же как шогготхов этого утонувшего города — они навсегда сметены фондом Уилмарта во время второй чистки Иннсмута в 1994 году. Но в глубинах под дном залива, в склепе под охраной верной Гидры и Дагона спит Ктилла, ожидая… чего?
И снова, объединив ментальные силы, исследователи фонда принялись за поиски и — как они считают — нашли ответ.
Он заключен в таинственное символическое высказывание Ктулху: «Пх`нглуи мглв`нафх Ктулху Эрлиех вгах`нагл», что — переведенное с языка Эрлиеха — означает: «В этом доме в Эрлиехе мертвый Ктулху ждет во сне». В двустишии из «Некрономикона» Альхазреда это звучит так:
То что Альхазред, великий мечтатель и мистик древности, мог получить эти строки непосредственно из разума Ктулху, теперь уже сомнению не подлежит, потому что существует и второе двустишие, используемое вместе с первым в обрядах Ктиллы, которое можно перевести так:
«Тот не мертв, кто может вечно лежать,
А в странную эпоху даже смерть может умереть.»
Феникс Ктулху, поднимающийся из пепла собственного разрушения, в отродье темного чрева своей дочери… это же реинкарнация!
«Умирающий спящий с презрением смотрит смерти в лицо,
И в семени своем поднимется он снова, заново рожденым!»
Чтобы подтвердить эту концепцию, несомненно реальную в свете того, что теперь стало известно о БМК и, в особенности, о Ктулху, исследователи из фонда снова обратились к Альхазреду, к еще одному таинственному отрывку из редчайшего сочинения «Аль Азиф»:
«Истинный и достоверный Факт, что между определенными родственными персонами существуют связи более крепкие, чем привязанности плоти и семьи, при этом одна такая персона может знать о всех испытаниях и удовольствиях другой и даже испытывать боль или страсть другой на большом расстоянии. Существуют такие, искусству которых в подобных делах помогают запрещенные знания или духи и существа внешних сфер. Я искал их, мужчин и женщин наделенных подобным даром, и после изучения во всех случаях оказывалось, что они — гадатели, чародеи, ведьмы, волшебники или некроманты. Все они объявляли, что творят чудеса общаясь с мертвыми или изгнанными духами, но я боюсь, что эти духи — злые ангелы, посланцы темного или еще более древнего Зла. Действительно, среди этих обманутых были такие, чья сила огромна. Они по желанию захватить тело человека, даже на большом расстоянии и против воли, а часто и без ведома страдающего от такого насилия.Выходит, Ктулху в чреве своей дочери должен пройти реинкарнацию, чтобы родиться ее детенышем. Дагону будет предоставлена честь подобного отцовства, Гидра станет нянькой и сиделкой, а Ктилла выносит чудовище. И просто немыслимо представить себе, какой жуткой тварью он станет Ктулху! Он вновь поработит людей, причем на этот раз устроится в месте, очень близком к крупным центрам человеческой жизни.
Более того, мне снилось, что древнее Зло, которое спит в глубинах — бессмертно, а жизнь и смерть для него одно и то же. Будучи порочным, оно не боится смерти, но когда настоящая Смерть приближается, Зло готово, покинув свою древнюю плоть, двигаться дальше. Его дух истинный странник и он навсегда останется верным лишь плоти Ктулху, и все грехи этого Великого Отца будут испытаны детенышем Бога. Это снилось мне и мои сны были снами Ктулху, а он — самый великий спящий из всех…"
Бдительный и могучий Ктулху из глубины под Рифом Дьявола пошлет людям адские сны — и останется не узнанным, потому что для Высших Богов он мертв!
Рассказав мне уже и так слишком много, хотя я старался выжать дополнительные подробности, Писли остановился и не пожелал более распространяться на тему о реинкарнации Ктулху. Мне показалось, что он знает гораздо больше, но видимо все остальное казалось ему не столь важным и было настолько секретным, что профессор не осмеливался упомянуть об этом. Более того, я заметил, что он словно прикусил язык, как будто и так сказал много лишнего. Во всяком случае, поздний час избавил его от дальнейших замешательств и стал благовидным предлогом для того, чтобы уйти.
Часть вторая
Из записных книжек де Мариньи
Меньше, чем через неделю Писли снова посетил меня, на этот раз за тем, чтобы пожелать мне удачи на будущее, и попрощаться. В Америке его ждали неотложные дела. Прежде, чем он собрался уходить, мы еще раз поговорили о Титусе Кроу, и в заключение профессор спросил меня, нет ли у меня каких-либо планов в отношении фонда Уилмарта. Хочу ли я вернуться в эту организацию? Если да, то для меня место всегда найдется. Я поблагодарил его, но отказался. Мне еще предстояло еще освоиться в «новом мире».
Лишь спустя шесть долгих недель, занятых, в основном, физиотерапией меня наконец выписали из лечебницы и я вновь стал свободным человеком. В самом деле, последний месяц в больнице показался мне чем-то вроде тюремного заключения, и я был очень рад, получив возможность снова вернуться в большой мир!
В течение долгих, тоскливых недель в лечебнице у меня появился постоянный посетитель — женщина — чье присутствие помогало бороться со скукой в ожидания момента, когда доктора решат наконец, что я здоров. Это была моя старая экономка, миссис Адамс, которая называла Титуса Кроу не иначе, как «страшной личностью», потому что — по ее мнению — именно Кроу втягивал меня в различные авантюры. Лечебница, как я со временем определил, находилась на окраине Эйсбери. Миссис Адамс, узнав, где я нахожусь, приезжала ко мне из Лондона ежедневно только затем, чтобы провести со мной хотя бы час. Она продолжала присматривать за моим домом, посещала его дважды в неделю в течение долгих десяти лет моего отсутствия. Сама она об этом говорила так: «Я знала, что вы вернетесь раньше или позже, сэр Инри». И вот теперь я вернулся, хотя все еще пользовался при ходьбе тростью.