Ковбой с рыжей шевелюрой усмехнулся:
— Можно до кучи добавить и "б"… «Беги».
— Попробуй, — предложил я, — вдруг удастся. Однако тебя могут и поймать… Тогда все кончится плохо. Итак, либо ты выиграешь, либо твоя шея несколько растянется. На твоем месте я не стал бы выбирать неопределенность.
— Да, тут ты прав, — согласился рыжеволосый.
— У меня есть еще один вариант, о котором я говорил твоему другу. Невозможно гнать стадо с такой скоростью, чтобы уйти от погони… Так что скот вы теряете в любом случае. Сделайте по-моему, и хотя со скотом расстанетесь, зато преследователи поблагодарят вас и пожмут руку. А потом вы уедете свободные, как птички.
— Майло Тэлон, да? — Старший сплюнул. — Что ж, Майло, я не знаю твоей родословной от Адама, но в твоих речах немало здравого смысла.
Рыжеволосый, улыбаясь, покачал головой.
— У него хватило храбрости не начинать стрельбу, а подъехать сюда к нам, четверым, чтобы уговорить вернуть этих коров. Мистер, у вас больше нахальства, чем у кого-либо из этих выскочек-богачей, о которых я слыхал. Наверняка.
— Послушайте, парни, — настаивал я, — разговоры — вещь приятная. Мы, конечно, можем долго сыпать словами, но отряд тем временем приближается. Сейчас я хочу одного, чтобы стадо повернули на север до того, как ранчеро вас увидят. В противном случае все мои доводы ничего не стоят.
— А что мы скажем Близнецу? — спросил тот, что постарше.
— Да ну его к черту! — разозлился рыжеволосый. — Он предложил нам по пятьдесят баксов на нос, чтобы перегнать скот в Сан-Антонио. Но моя шея мне дороже пятидесяти баксов. Давайте, ребята! Погнали их!
Разъехавшись веером, ковбои повернули скот и направили к переправе через Лльяно.
А я… я вытирал шейным платком пот с лица. Хоть мне и достался от матери характер Сэкеттов, я был рад, что обладал болтливостью француза, унаследованной мною от отца. Он всегда говорил, что слова лучше пороха. Только теперь я понял, что он имел в виду.
Мы выстроили стадо в одну линию, головой на север, и я выехал вперед, чтобы возглавить процессию.
Глава 28
— Можно до кучи добавить и "б"… «Беги».
— Попробуй, — предложил я, — вдруг удастся. Однако тебя могут и поймать… Тогда все кончится плохо. Итак, либо ты выиграешь, либо твоя шея несколько растянется. На твоем месте я не стал бы выбирать неопределенность.
— Да, тут ты прав, — согласился рыжеволосый.
— У меня есть еще один вариант, о котором я говорил твоему другу. Невозможно гнать стадо с такой скоростью, чтобы уйти от погони… Так что скот вы теряете в любом случае. Сделайте по-моему, и хотя со скотом расстанетесь, зато преследователи поблагодарят вас и пожмут руку. А потом вы уедете свободные, как птички.
— Майло Тэлон, да? — Старший сплюнул. — Что ж, Майло, я не знаю твоей родословной от Адама, но в твоих речах немало здравого смысла.
Рыжеволосый, улыбаясь, покачал головой.
— У него хватило храбрости не начинать стрельбу, а подъехать сюда к нам, четверым, чтобы уговорить вернуть этих коров. Мистер, у вас больше нахальства, чем у кого-либо из этих выскочек-богачей, о которых я слыхал. Наверняка.
— Послушайте, парни, — настаивал я, — разговоры — вещь приятная. Мы, конечно, можем долго сыпать словами, но отряд тем временем приближается. Сейчас я хочу одного, чтобы стадо повернули на север до того, как ранчеро вас увидят. В противном случае все мои доводы ничего не стоят.
— А что мы скажем Близнецу? — спросил тот, что постарше.
— Да ну его к черту! — разозлился рыжеволосый. — Он предложил нам по пятьдесят баксов на нос, чтобы перегнать скот в Сан-Антонио. Но моя шея мне дороже пятидесяти баксов. Давайте, ребята! Погнали их!
Разъехавшись веером, ковбои повернули скот и направили к переправе через Лльяно.
А я… я вытирал шейным платком пот с лица. Хоть мне и достался от матери характер Сэкеттов, я был рад, что обладал болтливостью француза, унаследованной мною от отца. Он всегда говорил, что слова лучше пороха. Только теперь я понял, что он имел в виду.
Мы выстроили стадо в одну линию, головой на север, и я выехал вперед, чтобы возглавить процессию.
Глава 28
За два часа пути вдоль Лльяно мы подняли огромное, до самого горизонта облако пыли, а вскоре на возвышенности показался отряд, который припустил вниз по склону прямо к нам.
Рыжеволосый тут же натянул поводья.
— Только что вспомнил! У меня восточнее Бивилля умирает бабушка! Я сматываюсь!
— Если ты побежишь, они начнут стрелять, — предупредил я. — Придержите коней, ребята! Дайте мне самому все уладить!
— Хорошо, мистер, поговори с ними, — сказал рыжеволосый, — а я обращусь к Господу, чтобы Он подыскал тебе нужные слова.
Во главе отряда скакали Бэлч и майор, а сразу за ними Энн. Бок о бок с ней ехал Роджер Бэлч.
Я выехал навстречу.
— Вот ваш скот, по крайней мере, большая его часть. Эти ребята предложили помочь перегнать стадо, пока я не встречу вас.
— Кто они такие? — подозрительно спросил Роджер Бэлч. — Я никого из них раньше не встречал!
— Да просто проезжали мимо, — нашелся я, — направлялись в Сан-Антонио. Помогли мне собрать животных, а потом погнали на север.
— Спасибо, ребята, — сказал майор Тимберли. — Чертовски любезно с вашей стороны.
— Майор, ребята торопились, и мне удалось уговорить их помочь, если бы вы подбросили им на выпивку… — предложил я.
— Ну конечно! — Он достал золотого орла [6]. — Вот, друзья, выпейте за мое здоровье. И спасибо… большое спасибо!
— Не станем возражать, — ответил ковбой постарше, потом посмотрел на меня. — Одно удовольствие иметь дело с честным человеком.
— До встречи в Сан-Антонио! — весело подмигнул им я. — Лучше мне видеть вас болтающимися по городу, чем здесь на веревке.
Они пустили своих коней рысью, а мы погнали скот дальше на север.
В сопровождении Роджера Бэлча ко мне подъехала Энн.
— Мы беспокоились, — сказала она, — очень беспокоились. Особенно когда увидели канюков.
— Канюков? — Мое лицо выражало саму невинность.
— Отец обнаружил покойника. Его застрелили. К счастью, это оказались не вы.
— Ну, это заметно, — сухо ответил я.
— А потом еще перестрелка в Менардвилле, — добавила Энн.
— Что вы говорите? Это неподалеку от Пресидо? Похоже, там, где проезжаю я, ничего особенного не происходит. Выходит, я пропустил самое интересное.
Энн пристально посмотрела на меня, но Роджер ничего не заметил.
— Я говорил Энн то же самое, — заявил он. — Вы не могли быть замешаны в это дело! Парень, посланный вами, сообщил, что вы рассказывали о перестрелке сразу после того, как она произошла.
Фуэнтес подъехал вплотную ко мне.
— Говорил я с тем красавцем из салуна. Он никогда не видел ничего подобного. Стреляли, как по стае уток — сначала правого, потом левого. Он назвал это стрельбой из книжки с картинками.
— А что с Близнецом Бейкером? — спросил Роджер.
— Исчез. Его сестра говорила, что он часто ездил в Сан-Антонио, так что, возможно, уже там.
— По крайней мере, мы вернули свой скот, — заметил Фуэнтес.
— Роджер говорил, что беспокоиться не о чем. И мы получим весь скот без особых неприятностей.
— Мне нравится, когда человек уверен в себе, — заметил я.
— Отец не хотел, чтобы я ехала, — добавила Энн, — но Роджер сказал, что все будет в порядке. Что у скотокрадов кишка тонка и что Близнец Бейкер сбежит еще до того, как мы доберемся сюда.
Похоже, Роджер изрек слишком много ценных сентенций и его теперь цитировали чаще обычного. Фуэнтес тоже заметил это. Его глаза наполнились лукавством.
— В счет идут только воспоминания, — напомнил он. — Никогда не задерживайся слишком долго и не позволяй им видеть, как ты всовываешь в штаны одну ногу, потом…
— Да черт с ним, со всем этим, — раздраженно оборвал я.
Вокруг было темно и спокойно, когда мы въехали во двор ранчо «Стремени». Свет горел только на кухне, и на наше появление в загоне заржала лошадь.
— Как ты думаешь, тут найдется что-нибудь поесть? — с надеждой спросил я.
— Посмотрим. Для чего-то горит свет, — отозвался Фуэнтес.
Мы с ним загнали лошадей в загон, и я швырнул на крыльцо седельные сумки и свернутую постель.
В доме на столе стояло блюдо с холодным мясом, лежали хлеб, масло и пара больших кусков яблочного пирога. На плите грелся кофейник, поэтому, прихватив тарелки и вилки, мы молча уселись друг против друга, преисполненные чувства признательности.
— Тот парень в салуне, — продолжил развивать тему Фуэнтес, — говорил мне, что всадник вроде как просто проезжал мимо… верхом на черноногом коне.
— Он бы лучше не открывал рот.
— Он доложил это только мне! — Глаза Фуэнтеса хитро сузились. — Они тебя поджидали, Ларедо и Сонора? — спросил он уже серьезно.
— Близнец Бейкер заплатил им, чтобы они убили всадника на лошади с клеймом «Стремени». Имя не упоминалось.
— Этот, из салуна, говорил, что ты знал одного из них?
— Пару раз играл с ним в покер. Но он никогда не был мне другом. Он и Сонора взяли вперед деньги за работу. И часть потратили.
Фуэнтес отвалился от стола.
— В тот раз… в покер, кто выиграл?
— Он.
— Вот видишь? Никто все время не выигрывает — ни с девушками, ни с оружием, ни в покер. — Мы вышли наружу, под звездное небо, и Фуэнтес закурил сигару. — Никто… даже ты.
Я посмотрел на него.
— На сей раз парень, который уезжает, — ты. Девушка выйдет за другого, но будет вспоминать о тебе как о доблестном герое, прибывшем из бескрайней дали, а потом так же доблестно укатившем в бескрайнюю даль.
— Ты пытаешься мне что-то сказать?
— Энн Тимберли выходит замуж за Роджера Бэлча. Ты что, еще не понял?
— Два больших ранчо по соседству друг с другом. Это впечатляет.
— А Майло Тэлон всего лишь странствующий ковбой. Ты не рассказывал о своем ранчо, амиго?
— Никому не говорил и не собираюсь.
— Да, такие вот дела. А теперь, по-моему, нам следует поспать.
— Харли и Ропер со стадом? — спросил я.
— Ну да.
— А как Джо? Все еще в доме?
— Пока там. — Фуэнтес щелкнул пальцами. — Ах! Совсем забыл. Тут тебе пришло письмо. Оно у меня в кармане куртки, а она осталась висеть на седле. Утром отдам.
— Будь добр, Тони. Отдай сейчас.
— Сейчас! Ну конечно! — Он пошел к загону, а я, подобрав свое изуродованное одеяло, направился к бараку. С минуту я стоял, впитывая в себя ароматы ночи и отыскивая знакомые звезды. Потом очень осторожно толкнул носком левого сапога дверь и швырнул одеяло внутрь.
Вспышка пламени прорезала ночь, и громовой раскат ружейного выстрела резанул по ушам. В тот же момент моя рука выхватила револьвер, и я послал три пули туда, где находилось извергшее пламя жерло.
Подавшись назад, я ждал с оружием наготове.
Долгое замедленное мгновение тишины, потом — глухой звук упавшего винчестера, треск рвущейся одежды и грохот падения чего-то тяжелого.
И снова все стихло в ночи.
— Амиго? — раздался позади меня голос Фуэнтеса.
— Все в порядке, амиго, — отозвался я.
Он вышел вперед, и мы вместе стояли в темноте, поглядывая то на дом, то на барак. Уходя, мы задули на кухне лампу, а теперь никто не зажег ее и даже не полюбопытствовал, что случилось.
— Проеду несколько миль и разобью лагерь. Пойду оседлаю каурого, — сказал я.
— Ты знал, что он там? — спросил Фуэнтес.
— У дверей кухни стояла винтовка с раздвоенным прикладом. Это была его роковая ошибка. Оставить его там. Я догадался, что он поджидает меня в хижине.
— И поэтому послал меня за письмом?
— У меня с ним свои счеты.
— Muchas gracios, amigo [7].
В загоне я оседлал каурого.
— Мы едем вместе, amigo… bueno?
— Почему бы и нет? — ответил я.
Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
Дверь дома со скрипом отворилась, и старческий голос позвал в ночи:
— Джон?.. Джон… Близнец?
Ответа не последовало. Его и не могло быть.
Мы с Фуэнтесом выехали со двора ранчо.
Когда наступило утро, а до станции почтовых дилижансов оставалось уже не так далеко, Фуэнтес вспомнил:
— А письмо, амиго?
Оно было написано женским почерком.
Я надорвал край.
Рыжеволосый тут же натянул поводья.
— Только что вспомнил! У меня восточнее Бивилля умирает бабушка! Я сматываюсь!
— Если ты побежишь, они начнут стрелять, — предупредил я. — Придержите коней, ребята! Дайте мне самому все уладить!
— Хорошо, мистер, поговори с ними, — сказал рыжеволосый, — а я обращусь к Господу, чтобы Он подыскал тебе нужные слова.
Во главе отряда скакали Бэлч и майор, а сразу за ними Энн. Бок о бок с ней ехал Роджер Бэлч.
Я выехал навстречу.
— Вот ваш скот, по крайней мере, большая его часть. Эти ребята предложили помочь перегнать стадо, пока я не встречу вас.
— Кто они такие? — подозрительно спросил Роджер Бэлч. — Я никого из них раньше не встречал!
— Да просто проезжали мимо, — нашелся я, — направлялись в Сан-Антонио. Помогли мне собрать животных, а потом погнали на север.
— Спасибо, ребята, — сказал майор Тимберли. — Чертовски любезно с вашей стороны.
— Майор, ребята торопились, и мне удалось уговорить их помочь, если бы вы подбросили им на выпивку… — предложил я.
— Ну конечно! — Он достал золотого орла [6]. — Вот, друзья, выпейте за мое здоровье. И спасибо… большое спасибо!
— Не станем возражать, — ответил ковбой постарше, потом посмотрел на меня. — Одно удовольствие иметь дело с честным человеком.
— До встречи в Сан-Антонио! — весело подмигнул им я. — Лучше мне видеть вас болтающимися по городу, чем здесь на веревке.
Они пустили своих коней рысью, а мы погнали скот дальше на север.
В сопровождении Роджера Бэлча ко мне подъехала Энн.
— Мы беспокоились, — сказала она, — очень беспокоились. Особенно когда увидели канюков.
— Канюков? — Мое лицо выражало саму невинность.
— Отец обнаружил покойника. Его застрелили. К счастью, это оказались не вы.
— Ну, это заметно, — сухо ответил я.
— А потом еще перестрелка в Менардвилле, — добавила Энн.
— Что вы говорите? Это неподалеку от Пресидо? Похоже, там, где проезжаю я, ничего особенного не происходит. Выходит, я пропустил самое интересное.
Энн пристально посмотрела на меня, но Роджер ничего не заметил.
— Я говорил Энн то же самое, — заявил он. — Вы не могли быть замешаны в это дело! Парень, посланный вами, сообщил, что вы рассказывали о перестрелке сразу после того, как она произошла.
Фуэнтес подъехал вплотную ко мне.
— Говорил я с тем красавцем из салуна. Он никогда не видел ничего подобного. Стреляли, как по стае уток — сначала правого, потом левого. Он назвал это стрельбой из книжки с картинками.
— А что с Близнецом Бейкером? — спросил Роджер.
— Исчез. Его сестра говорила, что он часто ездил в Сан-Антонио, так что, возможно, уже там.
— По крайней мере, мы вернули свой скот, — заметил Фуэнтес.
— Роджер говорил, что беспокоиться не о чем. И мы получим весь скот без особых неприятностей.
— Мне нравится, когда человек уверен в себе, — заметил я.
— Отец не хотел, чтобы я ехала, — добавила Энн, — но Роджер сказал, что все будет в порядке. Что у скотокрадов кишка тонка и что Близнец Бейкер сбежит еще до того, как мы доберемся сюда.
Похоже, Роджер изрек слишком много ценных сентенций и его теперь цитировали чаще обычного. Фуэнтес тоже заметил это. Его глаза наполнились лукавством.
— В счет идут только воспоминания, — напомнил он. — Никогда не задерживайся слишком долго и не позволяй им видеть, как ты всовываешь в штаны одну ногу, потом…
— Да черт с ним, со всем этим, — раздраженно оборвал я.
Вокруг было темно и спокойно, когда мы въехали во двор ранчо «Стремени». Свет горел только на кухне, и на наше появление в загоне заржала лошадь.
— Как ты думаешь, тут найдется что-нибудь поесть? — с надеждой спросил я.
— Посмотрим. Для чего-то горит свет, — отозвался Фуэнтес.
Мы с ним загнали лошадей в загон, и я швырнул на крыльцо седельные сумки и свернутую постель.
В доме на столе стояло блюдо с холодным мясом, лежали хлеб, масло и пара больших кусков яблочного пирога. На плите грелся кофейник, поэтому, прихватив тарелки и вилки, мы молча уселись друг против друга, преисполненные чувства признательности.
— Тот парень в салуне, — продолжил развивать тему Фуэнтес, — говорил мне, что всадник вроде как просто проезжал мимо… верхом на черноногом коне.
— Он бы лучше не открывал рот.
— Он доложил это только мне! — Глаза Фуэнтеса хитро сузились. — Они тебя поджидали, Ларедо и Сонора? — спросил он уже серьезно.
— Близнец Бейкер заплатил им, чтобы они убили всадника на лошади с клеймом «Стремени». Имя не упоминалось.
— Этот, из салуна, говорил, что ты знал одного из них?
— Пару раз играл с ним в покер. Но он никогда не был мне другом. Он и Сонора взяли вперед деньги за работу. И часть потратили.
Фуэнтес отвалился от стола.
— В тот раз… в покер, кто выиграл?
— Он.
— Вот видишь? Никто все время не выигрывает — ни с девушками, ни с оружием, ни в покер. — Мы вышли наружу, под звездное небо, и Фуэнтес закурил сигару. — Никто… даже ты.
Я посмотрел на него.
— На сей раз парень, который уезжает, — ты. Девушка выйдет за другого, но будет вспоминать о тебе как о доблестном герое, прибывшем из бескрайней дали, а потом так же доблестно укатившем в бескрайнюю даль.
— Ты пытаешься мне что-то сказать?
— Энн Тимберли выходит замуж за Роджера Бэлча. Ты что, еще не понял?
— Два больших ранчо по соседству друг с другом. Это впечатляет.
— А Майло Тэлон всего лишь странствующий ковбой. Ты не рассказывал о своем ранчо, амиго?
— Никому не говорил и не собираюсь.
— Да, такие вот дела. А теперь, по-моему, нам следует поспать.
— Харли и Ропер со стадом? — спросил я.
— Ну да.
— А как Джо? Все еще в доме?
— Пока там. — Фуэнтес щелкнул пальцами. — Ах! Совсем забыл. Тут тебе пришло письмо. Оно у меня в кармане куртки, а она осталась висеть на седле. Утром отдам.
— Будь добр, Тони. Отдай сейчас.
— Сейчас! Ну конечно! — Он пошел к загону, а я, подобрав свое изуродованное одеяло, направился к бараку. С минуту я стоял, впитывая в себя ароматы ночи и отыскивая знакомые звезды. Потом очень осторожно толкнул носком левого сапога дверь и швырнул одеяло внутрь.
Вспышка пламени прорезала ночь, и громовой раскат ружейного выстрела резанул по ушам. В тот же момент моя рука выхватила револьвер, и я послал три пули туда, где находилось извергшее пламя жерло.
Подавшись назад, я ждал с оружием наготове.
Долгое замедленное мгновение тишины, потом — глухой звук упавшего винчестера, треск рвущейся одежды и грохот падения чего-то тяжелого.
И снова все стихло в ночи.
— Амиго? — раздался позади меня голос Фуэнтеса.
— Все в порядке, амиго, — отозвался я.
Он вышел вперед, и мы вместе стояли в темноте, поглядывая то на дом, то на барак. Уходя, мы задули на кухне лампу, а теперь никто не зажег ее и даже не полюбопытствовал, что случилось.
— Проеду несколько миль и разобью лагерь. Пойду оседлаю каурого, — сказал я.
— Ты знал, что он там? — спросил Фуэнтес.
— У дверей кухни стояла винтовка с раздвоенным прикладом. Это была его роковая ошибка. Оставить его там. Я догадался, что он поджидает меня в хижине.
— И поэтому послал меня за письмом?
— У меня с ним свои счеты.
— Muchas gracios, amigo [7].
В загоне я оседлал каурого.
— Мы едем вместе, amigo… bueno?
— Почему бы и нет? — ответил я.
Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
Дверь дома со скрипом отворилась, и старческий голос позвал в ночи:
— Джон?.. Джон… Близнец?
Ответа не последовало. Его и не могло быть.
Мы с Фуэнтесом выехали со двора ранчо.
Когда наступило утро, а до станции почтовых дилижансов оставалось уже не так далеко, Фуэнтес вспомнил:
— А письмо, амиго?
Оно было написано женским почерком.
Я надорвал край.
"Мне понравилось танцевать с вами. Скоро устраивается еще один вечер. Вы пригласите меня?Возможно, не в тот день, в другой, когда-нибудь не в столь отдаленном будущем.
Хина Бенн".