— Генри! — коротко и резко выкрикнул он. — Тебя предупреждали. Собирай свое барахло. Сейчас мы тебя будем поджигать!
Тэп выдержал паузу — я мысленно успел сосчитать до трех — и сказал:
— Черта с два!
— Нам не нужны тут поселенцы! Стоит объявиться одному, как тут же сбегаются другие. И не нужен нам никто с такой репутацией, как у тебя!
— С моей репутацией? — Должен признаться, выдержка у Тэпа была. Он сделал шаг в сторону Бейлесса: — А кто докажет, что я…
— Я! — Это был Ред Коррам. — Ты работал на Руста в Пэнхэндле 3.
— Ну и что с того? — улыбнулся Тэп. — Не думаю, чтоб среди вас нашелся такой святой, который ни разу в жизни не заклеймил хотя бы нескольких чужих коров. Сейчас я этого не делаю.
— Не важно! — Бейлесс был неумолим. — Выметайтесь или вас здесь и похоронят!
Лукас откашлялся, собираясь что-то сказать.
Тэп перевел на него взгляд.
— И ты, Лукас, того же мнения?
— Я никому не желаю смерти, — сказал он, — но…
— А я желаю! — Бейлесс разошелся не на шутку. — Пусть убираются или мы их пристрелим!
Когда всадники были еще на подъезде к дому, Тэп Генри мельком оглянулся и, увидев, что я скрылся в сарае, больше ни разу не повернул головы в мою сторону. Он наверняка полагал, что помощи ему ждать неоткуда. И ошибался. Настал мой черед.
Выйдя из своего укрытия, я громко сказал:
— Похоже, меня это тоже касается, Чет, а?
Услышав мой голос, он резко обернулся и уставился на меня. Моя шляпа была низко надвинута, а из-за пояса торчала рукоятка револьвера — все тот же «рашен» 44-го калибра. Я сделал еще шаг вперед, что ставило Бейлесса в очень невыгодное положение: если бы он повернулся ко мне, Тэп оказался бы сбоку от него.
— А ты еще кто такой? — грозно спросил Бейлесс, рослый небритый мужчина, лицо которого, заросшее черной щетиной, казалось сейчас несколько бледноватым.
— Я Тайлер, Чет. Райан Тайлер. Не думаю, чтоб тебе доводилось слышать это имя, а? — Не поворачивая головы, но достаточно громко, чтобы все меня слышали, я сказал, обращаясь к Тэпу: — Тэп, если они откроют бал, Бейлесс мой.
Судя по всему, они были огорошены. Еще бы! Никому не известный парнишка вдруг вышел вперед и бросил вызов ранчеро, прославленному ганмену. Это их остановило. Никто не знал, что и сказать.
— Лукас, — продолжал я, — ты же не дурак. У тебя есть дочь и прекрасное ранчо. На тебя работают неплохие парни. А если начнется стрельба, мы обязательно заденем или тебя, или Бейлесса.
День выдался теплый, по небу плыли облака. Похоже, собирался дождь. Снега на земле уже почти не осталось, и в воздухе пахло весной.
— Что же касается меня, я отсюда никуда не уеду, пока мне самому этого не захочется. Так что, если вы решили пострелять, начинайте. Но за смерть каждого из нас вам придется поплатиться тремя вашими людьми.
Тэп был удивлен не меньше их, я видел это, но ведь именно удивление и вынудило их задуматься. Однако я знал, что долго так продолжаться не может. Подойдя поближе, я снова остановился, обводя взглядом группу всадников, а затем опять повернулся к Бейлессу:
— Почему бы тебе не слезть с коня, Чет? Если уж ты решил схватиться за пушку, то будет лучше, если у тебя под ногами окажется твердая почва. Ты же не хочешь промахнуться, нет? Если промахнешься, второй попытки у тебя не будет.
Ты ведь собирался что-то спалить, Чет. Тогда почему ты торчишь в седле? А то начинай с револьвера, как твой дружок кайова. — Не сводя с меня взгляда, Бейлесс не спеша высвободил из стремени одну ногу. — Вот так-то лучше, Чет. Давай-давай, слазь. Я хочу, чтобы ты стоял на земле, не так далеко придется лететь. Вот этот человек, — медленно говорил я, — заплатил Джонни-кайове, чтобы он сжег наш дом. Я все слышал. Я дал Джонни шанс бросить пушки, хотел поговорить с ним, но он все решил иначе.
— Ты убил Джонни? — спросил Лукас, уставясь на меня. — Но он, говорят, здорово умел обращаться с револьвером.
— Кто? Он? — Мой голос был исполнен презрения. — Самая обыкновенная посредственность. — Я не спускал глаз с Бейлесса. — Ты собирался устроить тут пожар, Чет, так давай, спускайся.
Чет Бейлесс был встревожен. Последний раз он видел меня года два назад, и за это время я более чем на дюйм подрос и стал шире в плечах. Мое лицо затеняли поля шляпы, он видел лишь мой рот и подбородок. И все это ему очень не нравилось. Видать, в его памяти засело что-то неприятное, связанное со мной, а Чет Бейлесс был стрелок, а не игрок. Будь рядом с ним Херито или Ред, он, возможно, и рискнул бы, но он понимал, что из-за Тэпа Ред был вне игры.
— Лукас, — сказал я, — для прогулок верхом ты мог бы выбрать себе компанию и получше. Бейлесс со своего коня не слезет. Он не дурак и хочет еще пожить на этом свете. Берите с него пример, ребята. Что ж до нас с Тэпом, то нам здесь нравится. И мы намерены оставить это местечко за собой. Мы также собираемся разводить здесь коров, но чтоб все было честь по чести, а потому в любое время, когда захотите пополнить свое стадо, — милости просим. Но только вы, ни Бейлесс и никто из его шайки-лейки.
Чет Бейлесс взмок. Очень осторожно он вставил ногу обратно в стремя. Джим Лукас лишь однажды взглянул в его сторону и крепко стиснул зубы.
— Поехали отсюда! — Лукас развернул коня, и всадники без единого слова поскакали.
Только один Ред оглянулся назад, но смотрел он не на меня, а на Тэпа.
— До встречи в городе! — бросил он.
— В любое время, Ред! — крикнул Тэп ему вслед. — Завсегда буду рад!
Когда наш двор опустел, он обернулся и посмотрел на меня:
— Ты круто играл, малыш. А если б Бейлесс схватился за пушку?
— Думаю, он был бы уже мертв, — просто ответил я, — но я знал, он бы на это не отважился. Чет любит играть наверняка. Правда, с кольтом он управляется недурно. Но таких, как он, миллион!
Вернувшись обратно к сараю, я взял свою винтовку.
— Боже всемогущий, как же жрать хочется! — сказал я, прекращая разговор.
Что думал обо всем этом Тэп, я не имел никакого понятия. Лишь пару раз я поймал на себе его оценивающий взгляд. Вечером следующего дня он куда-то уехал. Я знал, куда он держит путь — отправился покорять сердце Бетти Лукас.
Меня мучила досада, но тут уж ничего не поделаешь. Он некоторым образом намекнул, что мне остается Мархита, но на самом деле Мархита была по уши влюблена в какого-то погонщика, который работал на ранчо у ее папаши, хотя время от времени она и не отказывала себе в удовольствии пофлиртовать немного с кем-нибудь еще.
Я был уверен в одном: Чет Бейлесс потолкует с Херито, и они уже оба явятся по мою душу. У Херито Хуареса было достаточно причин ненавидеть меня, а уж он-то сразу узнает, во мне Малыша из Ларедо.
Сказать по совести, меня никогда не привлекала слава стрелка, ганфайтера, хотя стрелял я быстро и точно — можно сказать, это мои природные качества. В шестнадцать мальчишка может здорово расстраиваться из-за того, что еще не взрослый. Я работал наравне со всеми на ранчо «Ноб», когда Эд Кинер до того достал меня своими издевками, что я развернулся и крепко врезал ему. Он свалился, а встав, тут же схватился за револьвер. Не знаю, как это получилось, но в следующий момент Кинер уже лежал на земле с пулей в сердце, у меня в руке дымился револьвер, а все работники в удивлении раскрыли рот: у них на глазах теленок вдруг превратился в горного льва.
У Кинера было трое братьев, и однажды двое из них загнали меня в угол в Ларедо. Кончилось все тем, что один из них так и остался лежать в том углу, а другой три месяца провалялся в постели. Я же тем временем перебрался в Мексику, где стал работать ковбоем. В Эль-Пасо я стрелялся с братом Херито и уложил его, снискав к тому времени славу второго Малыша Билли 4. Меня называли Малышом из Ларедо, так как родом я именно оттуда. На обратном пути в родные края мне пришлось оказаться в окрестностях реки Нуэсес, здесь меня настиг третий Кинер, после чего он улегся на Бут-Хилле 5 рядом со своими братьями.
После этого в меня словно бес вселился, но убивал я только некоторых гнусных команчей. Но как бы там ни было, а шерифу Форт-Гриффина от меня все же крепко досталось, потом я выбил оружие из руки его коллеги в Мобити и по-свойски разобрался с тремя работягами из Доанс-Кроссинг. К тому времени мое имя было у всех на слуху, так что я перебрался туда, где никто не знал, что я — Райан Тайлер, тот самый ганфайтер из Ларедо. Знал об этом только Чет Бейлесс — он слонялся поблизости, когда я уложил Кинеров. Знал и Херито.
Я перестал выставлять напоказ оружие и по возможности не лез ни в какие заварушки. Вот почему я облюбовал себе местечко для ранчо на безлюдье возле Пеладо и избегал всяческих осложнений.
Наверное, было уже за полночь, и я успел поспать пару часов, когда меня разбудил перестук конских копыт и какой-то крик с улицы. Поспешно вскочив со своей койки, я схватил винтовку и выглянул за дверь. Бетти Лукас! Я был потрясен.
— Рай! Скорее! Тэп убил Лона Битти, и его схватили! Они повесят его!
Наверное, ни один человек на свете не одевался с такой быстротой, как я. Открыв свой «военный саквояж», я выхватил из него ремни с револьверами. Наспех нацепив их на себя, я сунул за пояс свой «рашен» 44-го калибра и со всех ног бросился к коню. Бетти уже подвела серого к дому и даже водрузила ему на спину седло, так что мне оставалось лишь затянуть подпругу и вскочить на него.
— Они в Себолле! — крикнула она мне. — Быстрее!
И уж можете мне поверить, я мчался как угорелый. Мой серый был сыт и полон сил. Он летел по дороге во весь опор с резвостью ошпаренного кота, так что довольно скоро я увидел огни Себоллы. Однако, заприметив впереди небольшое темное пятно в окружении горящих факелов, я попридержал коня. Так и есть: Тэпа связали, усадили задом наперед на собственного коня и уже обмотали вокруг шеи веревку. Тэп мрачно озирался по сторонам, при этом понося всех последними словами. Я подъехал поближе и крикнул:
— Ладно, парни! Повеселились, и хватит! Представление окончено!
— Кто там еще такой умный? — Все они разом повернулись в мою сторону, и я позволил им удовлетворить любопытство.
— Это я, Рай Тайлер, — сказал я, — но в Соноре меня зовут Малыш, или Малыш из Ларедо. У меня с собой винчестер и три заряженных револьвера, убить меня непросто, так что, если кому-нибудь из вас, ребята, хочется, чтобы ваши жены стали вдовами, а детишки осиротели, можете хвататься за свои пушки.
Мне совершенно без разницы, — продолжал я, — в кого стрелять. Я не хочу никого убивать, но я знаю: если Тэп кого-то и застрелил, то все было честно. А теперь назад — и очень осторожно. Хочу предупредить: я стреляю с обеих рук. Так что, если вздумаете меня остановить, двенадцать пуль ваши. К тому же у меня есть винчестер и еще один револьвер. И примите к сведению: я стреляю с одиннадцати лет, я еще ни разу не промазал, поэтому, если кто задумал умереть, он, можно сказать, обратился по адресу!
Все неподвижно застыли на месте, краем глаза я заметил, что Тэп несколько изменился в лице.
— Он первый начал, — сказал наконец Тэп.
— Но ведь он был совсем еще мальчишка!
Я не знал, кто это сказал. Похоже, Грейвел Браун, один из завсегдатаев салуна «Вентана», большой любитель выпить на дармовщинку.
— Зато револьвер его был совсем как у взрослого, — возразил Тэп, — и к тому же ему исполнилось семнадцать, я в его годы уже был segundo 6 на одном ранчо в окрестностях Огаллалы.
Боец из Брауна был никудышный.
— Грейвел, — сказал я, — сейчас ты очень осторожно подойдешь и снимешь петлю с шеи Тэпа, и если ты, не дай Бог, подтолкнешь его или коня, тебя еще до рассвета присыплют землей и разровняют холмик лопатой.
Снимая петлю, Грейвел Браун был предельно аккуратен. Пока Грейвел развязывал Тэпу руки и возвращал револьверы, я заставил коня пройти несколько шагов вперед.
— На этот раз, Тайлер, твоя взяла, — послышался из темноты чей-то голос, — но не искушай судьбу, вам с Тэпом лучше убраться куда подальше. Вы и так уже слишком задержались. А бандиты нам здесь не нужны.
— Не нужны? — усмехнулся я. — Ладно, дружище, расскажи об этом Чету Бейлессу, Реду Корраму, а самое главное — Херито Хуаресу. Если уедут они, уедем и мы. До тех же пор наш адрес остается прежним: Пеладо. И если надумаете приехать в гости, горячий кофе всегда на столе. Но если вы и дальше не угомонитесь, мы вдвоем зададим вам такого жару — мало не покажется. — Я осадил коня на пару футов назад. — Ладно, Тэп. Ребятам давно пора спать. Пусть себе едут домой.
Теперь наши кони стояли бок о бок, и мы наблюдали, как толпа начала расходиться. Все были крайне недовольны таким поворотом событий, но, по-видимому, прослыть мертвым героем никому не хотелось. Когда все наконец разошлись, Тэп повернулся ко мне.
— Ты спас мою шкуру, Малыш. — Он пришпорил коня, и мы двинулись в обратный путь. Некоторое время спустя он снова повернулся ко мне: — А ты что, и вправду тот самый ганфайтер из Ларедо?
— Угу, — откликнулся я. — Но только распространяться об этом не стоит.
— А я-то еще сомневался, умеешь ли ты драться! До чего ж человек может быть глуп.
Прошла неделя, и за это время в окрестностях Саут-Форк никто больше не появился и никто нас не побеспокоил. Изредка Тэп уезжал куда-то по вечерам. Он никогда ничего не говорил, и я не спрашивал. Просто стоял в стороне. Это игра Тэпа, рассудил я, и если ей нужен Тэп, значит, не нужен я. Ради него Бетти даже прискакала сюда, а значит, она точно к нему неравнодушна. В конце недели, в субботу, я оседлал своего коня и еще взял с собой вьючную лошадь. Тэп, который внимательно наблюдал за моими сборами, сказал:
— Думаю, мне все-таки лучше поехать с тобой.
— А я так не думаю, Тэп, — сказал я. — Слишком уже все тихо и спокойно. Скорее всего, они на это и рассчитывают — мы вдвоем уедем в город и оставим дом без присмотра. А когда вернемся, либо увидим дымящееся пепелище, либо нарвемся на вооруженную засаду, тут, в этом самом доме. Так что ты держи оборону.
Тэп встал. На его суровом непроницаемом лице появилось выражение тревоги.
— Но они могут напасть на тебя. Не стоит испытывать судьбу.
— А это уж предоставь мне, — сказал я, — к тому же выбора у нас нет. Нам нужна жратва.
Когда я на своем сером появился на главной улице города, Вентана, казалось, была погружена в полуденную дрему. Двое каких-то старых чудиков сидели на скамейке перед одним из домов и дремали, пригревшись на солнышке; у коновязи стояло несколько лошадей. В самом конце улицы, совершенно застыв, сидела в повозке молоденькая девушка в туго накрахмаленном платье, разглядывая городскую жизнь и пытаясь вникнуть в нее.
Покупателей в лавке не оказалось, и продавец рьяно принялся укладывать отобранный мною товар. Теперь, как и в старые добрые времена, я держал три своих револьвера у всех на виду, а четвертый носил в наплечной кобуре под курткой. Если им нужна война, они будут ее иметь.
Когда мой заказ был готов, я сложил все свертки у двери черного хода, а сам вышел через переднюю дверь. Лавочник посмотрел на меня и сказал:
— Если хотите жить, уезжайте-ка отсюда поскорее. Они только и дожидаются, чтобы вы здесь объявились.
Снова водрузив на голову шляпу, я усмехнулся:
— Благодарю за заботу, мистер, но мне кажется, было бы неучтиво заставлять людей ждать. Пойду послушаю, что они хотят мне сказать.
— Они скажут это языком свинца! — Взгляд его был суров, но я видел, что настроен он дружески.
— В таком случае поговорю с ними на том же языке. В свое время я владел им довольно неплохо. Может, еще не потерял навык.
— Они засели в салуне «Вентана», — заметил он, — и еще парочка — на той стороне улицы. Их по крайней мере четверо.
Когда я ступил на тротуар, примерно два десятка прохожих тут же сошли с него, улица опустела, словно карман побирушки, а я направился прямиком к салуну, поглядывая по сторонам и стараясь держаться поближе к домам на правой стороне улицы. В той лавке, что через улицу, должно быть, и засели те двое.
В окне лавки показался какой-то человек, и я выжидающе остановился. Затем из салуна вышел Чет Бейлесс. На пороге лавки появился Ред Коррам. Неожиданно двинулся к середине улицы Херито Хуарес. Еще один парень стоял в проулке, и получилось, что они окружили меня со всех сторон.
— Ну что, объявился наконец? — усмехнулся Бейлесс. — Вот теперь и поглядим, кто на этой земле хозяин!
— Привет, Херито, — сказал я, — тебя еще не повесили? Мне кажется, это уже давно следовало бы сделать.
— Но раньше я отправлю тебя на тот свет! — Херито остановился, широко расставив свои худые ноги.
Бог ты мой! Никогда в жизни я не видел ничего более мерзкого! У него было узкое лицо с черными раскосыми глазами и высокими скулами. Остальные перестали для меня существовать, я видел только его. Это был динамит, начиненный ненавистью ко мне и таким, как я.
— А вот это-то у тебя и не получится, Херито, — бросил я, почувствовав редкостное возбуждение. В моей душе словно поселился дьявол, его-то я больше всего и опасался. Именно по этой причине я и старался держаться в сторонке, потому что когда подступали неприятности, во мне оживало первобытное желание убивать, а никакой нормальный человек не захочет поддаваться столь опасному порыву. Что же до меня, в большинстве случаев мне удавалось держать себя в узде, но вот теперь я ощутил в себе этот порыв, он отчаянно рвался наружу. Скажи кто-нибудь, что мне суждено умереть посреди этой улицы, я бы все равно не отступился.
Кровь стучала у меня в висках, дыхание сделалось прерывистым, и я стоял там, ощущая нервную дрожь во всем теле и задыхаясь от переполнявшего меня неукротимого желания — скорей бы началось представление.
И тут на улице показалась Бетти Лукас.
Должно быть, она нарочно появилась в это время. Решила, что сможет предотвратить перестрелку. Но она не знала Чета Бейлесса, Коррама и иже с ними. Уж этим-то ничего не стоят выстрелить в женщину. Большинство мексиканцев не стали бы этого делать, но только не Херито Хуарес. Он бы и мать родную пристрелил, лишь бы добраться до меня, в этом я был абсолютно уверен.
Бетти легко и беззаботно шла вдоль пыльной улицы, обмахиваясь соломенной шляпкой. Кто-то закричал на нее, кто-то выругался, но она продолжала идти, направляясь прямо ко мне.
— Пойдем отсюда, Рай, — тихо сказала она. — Они убьют тебя. Идем со мной.
Одному Богу известно, как мне хотелось встретиться с ней глазами, но взгляд мой оставался неподвижен.
— Уйди с улицы, Бетти. Я сам заварил эту кашу и намерен довести игру до конца. Так что проходи.
— Пока ты со мной, они не станут стрелять, — втолковывала мне Бетти, — пойдем же!
Она была не на шутку встревожена, и я вполне мог себе представить, чего ей стоило выйти на улицу. И тут, по-видимому, взгляд мой дрогнул, потому что я увидел — рука Херито сделала стремительное движение.
А я? Еще никогда в жизни я не действовал так быстро! Сделав стремительную подсечку, я опрокинул Бетти в пыль у своих ног и одновременно с этим правой рукой выхватил револьвер и выстрелил прямо над ней — рассерженной, перепуганной и восхитительно красивой.
Мы с Херито выстрелили практически одновременно, но я потерял некоторое время на то, чтобы уложить на землю Бетти. Что-то разорвало рукав моей куртки, я поспешно переступил через лежавшую на земле девушку и свободной рукой выхватил второй револьвер. Откуда-то сзади прогремел еще один выстрел, и Херито стоял теперь напротив меня с окровавленным лицом, перекошенным гримасой ужаса, все еще продолжая палить из своего револьвера.
Бейлесса я вывел из игры выстрелом с левой. Пуля угодила ему в правый локоть, и именно эта пуля сделала из него другого человека, хотя тогда я этого не знал.
Отныне он уже никогда не сможет быстро выхватить револьвер!
Херито внезапно сорвался с места и бросился ко мне. Из раны на голове у него ручьем текла кровь, заливая лицо и рубаху, но он все еще был жив и стремился убивать. Он подошел ближе, целясь в меня в упор, и наши выстрелы прогремели одновременно, но я, должно быть, на какую-то долю секунды опередил его, и пуля угодила ему в пах.
Когда пуля попадает в пах, то человек тут же падает, и Херито тоже повалился на землю. Он перекатился на спину, и его блуждающий взгляд остановился на мне:
— Какой быстрый! Ты… дьявол! — Лицо его исказила судорога, и в следующее мгновение он был уже мертв. Я поднял глаза, и первым, кого я увидел, был Тэп Генри. Он стоял перед салуном «Вентана», держа в руке еще дымящийся револьвер.
Это был день крещения города.
Я знаю, что говорю. Тем ясным, солнечным днем мы вышли на пыльную улицу городка и обратили живущих в нем в свою веру. Мы с Тэпом дали им ясно понять, какая участь ожидает любого, кто только вздумает стать у нас на пути, и город согласился с ранчеро, которые последовали примеру Джима Лукаса, а тот вышел и пожал мне руку, положив тем самым конец войне.
Бетти стояла рядом со мной, лицо ее, все еще перепачканное пылью, было уже не таким бледным. Тэп подошел к нам, на ходу убирая револьвер в кобуру, и протянул мне руку. И я крепко пожал ее. Мы несколько месяцев были просто компаньонами, а теперь стали друзьями.
— Ты и я, Малыш, — проговорил он, — вместе мы перевернем мир! Или же наоборот — приведем его в порядок! Уверен, отныне нашим злоключениям пришел конец.
— А ты не жалеешь об этом? — Я стоял, одной рукой обняв Бетти за талию.
— Нисколечко! — Он усмехнулся. — Ты ей всегда нравился больше. А что до меня — никогда еще не встречал человека, с которым можно было бы пересечь любую реку!
Скота на Пеладо прибавилось, огромный лысый купол горы возвышается над бескрайними зеленеющими лугами, где пасутся упитанные коровы и лоснятся на солнце шелковистые шкуры лошадей. Теперь там стоят два дома: в одном из них живет Тэп с девушкой из Эль-Пасо, а в другом — мы с Бетти.
Мы приехали сюда, когда этот край был еще совсем диким и необжитым, и нам пришлось положить немало сил, чтобы укротить его. Нам знаком запах порохового дыма, запах костров, разводимых на бизоньих кизяках, и волнующий аромат бескрайних прерий, по которым бредут на север огромные стада, призванные накормить мясом всю страну.
Мы помогали преображать этот край, такой суровый и великолепный, и наши сыновья, наши с Тэпом дети, пошли по нашим стопам, и поэтому, когда придет время, они тоже возьмут в руки оружие, чтобы встать на защиту того, что мы когда-то сумели отстоять: и этот пьянящий, напоенный ароматами трав ветер, и этот багряный закат, и поднимающийся к небу дымок от горящего очага.
Смерть, кровь, оружие, кража скота… И много-много работы. Но мы своего добились. Вот она, наша земля. Ну и как она вам теперь?
К ЗАПАДУ ОТ ПАЙЛОТ-КРИК
Тэп выдержал паузу — я мысленно успел сосчитать до трех — и сказал:
— Черта с два!
— Нам не нужны тут поселенцы! Стоит объявиться одному, как тут же сбегаются другие. И не нужен нам никто с такой репутацией, как у тебя!
— С моей репутацией? — Должен признаться, выдержка у Тэпа была. Он сделал шаг в сторону Бейлесса: — А кто докажет, что я…
— Я! — Это был Ред Коррам. — Ты работал на Руста в Пэнхэндле 3.
— Ну и что с того? — улыбнулся Тэп. — Не думаю, чтоб среди вас нашелся такой святой, который ни разу в жизни не заклеймил хотя бы нескольких чужих коров. Сейчас я этого не делаю.
— Не важно! — Бейлесс был неумолим. — Выметайтесь или вас здесь и похоронят!
Лукас откашлялся, собираясь что-то сказать.
Тэп перевел на него взгляд.
— И ты, Лукас, того же мнения?
— Я никому не желаю смерти, — сказал он, — но…
— А я желаю! — Бейлесс разошелся не на шутку. — Пусть убираются или мы их пристрелим!
Когда всадники были еще на подъезде к дому, Тэп Генри мельком оглянулся и, увидев, что я скрылся в сарае, больше ни разу не повернул головы в мою сторону. Он наверняка полагал, что помощи ему ждать неоткуда. И ошибался. Настал мой черед.
Выйдя из своего укрытия, я громко сказал:
— Похоже, меня это тоже касается, Чет, а?
Услышав мой голос, он резко обернулся и уставился на меня. Моя шляпа была низко надвинута, а из-за пояса торчала рукоятка револьвера — все тот же «рашен» 44-го калибра. Я сделал еще шаг вперед, что ставило Бейлесса в очень невыгодное положение: если бы он повернулся ко мне, Тэп оказался бы сбоку от него.
— А ты еще кто такой? — грозно спросил Бейлесс, рослый небритый мужчина, лицо которого, заросшее черной щетиной, казалось сейчас несколько бледноватым.
— Я Тайлер, Чет. Райан Тайлер. Не думаю, чтоб тебе доводилось слышать это имя, а? — Не поворачивая головы, но достаточно громко, чтобы все меня слышали, я сказал, обращаясь к Тэпу: — Тэп, если они откроют бал, Бейлесс мой.
Судя по всему, они были огорошены. Еще бы! Никому не известный парнишка вдруг вышел вперед и бросил вызов ранчеро, прославленному ганмену. Это их остановило. Никто не знал, что и сказать.
— Лукас, — продолжал я, — ты же не дурак. У тебя есть дочь и прекрасное ранчо. На тебя работают неплохие парни. А если начнется стрельба, мы обязательно заденем или тебя, или Бейлесса.
День выдался теплый, по небу плыли облака. Похоже, собирался дождь. Снега на земле уже почти не осталось, и в воздухе пахло весной.
— Что же касается меня, я отсюда никуда не уеду, пока мне самому этого не захочется. Так что, если вы решили пострелять, начинайте. Но за смерть каждого из нас вам придется поплатиться тремя вашими людьми.
Тэп был удивлен не меньше их, я видел это, но ведь именно удивление и вынудило их задуматься. Однако я знал, что долго так продолжаться не может. Подойдя поближе, я снова остановился, обводя взглядом группу всадников, а затем опять повернулся к Бейлессу:
— Почему бы тебе не слезть с коня, Чет? Если уж ты решил схватиться за пушку, то будет лучше, если у тебя под ногами окажется твердая почва. Ты же не хочешь промахнуться, нет? Если промахнешься, второй попытки у тебя не будет.
Ты ведь собирался что-то спалить, Чет. Тогда почему ты торчишь в седле? А то начинай с револьвера, как твой дружок кайова. — Не сводя с меня взгляда, Бейлесс не спеша высвободил из стремени одну ногу. — Вот так-то лучше, Чет. Давай-давай, слазь. Я хочу, чтобы ты стоял на земле, не так далеко придется лететь. Вот этот человек, — медленно говорил я, — заплатил Джонни-кайове, чтобы он сжег наш дом. Я все слышал. Я дал Джонни шанс бросить пушки, хотел поговорить с ним, но он все решил иначе.
— Ты убил Джонни? — спросил Лукас, уставясь на меня. — Но он, говорят, здорово умел обращаться с револьвером.
— Кто? Он? — Мой голос был исполнен презрения. — Самая обыкновенная посредственность. — Я не спускал глаз с Бейлесса. — Ты собирался устроить тут пожар, Чет, так давай, спускайся.
Чет Бейлесс был встревожен. Последний раз он видел меня года два назад, и за это время я более чем на дюйм подрос и стал шире в плечах. Мое лицо затеняли поля шляпы, он видел лишь мой рот и подбородок. И все это ему очень не нравилось. Видать, в его памяти засело что-то неприятное, связанное со мной, а Чет Бейлесс был стрелок, а не игрок. Будь рядом с ним Херито или Ред, он, возможно, и рискнул бы, но он понимал, что из-за Тэпа Ред был вне игры.
— Лукас, — сказал я, — для прогулок верхом ты мог бы выбрать себе компанию и получше. Бейлесс со своего коня не слезет. Он не дурак и хочет еще пожить на этом свете. Берите с него пример, ребята. Что ж до нас с Тэпом, то нам здесь нравится. И мы намерены оставить это местечко за собой. Мы также собираемся разводить здесь коров, но чтоб все было честь по чести, а потому в любое время, когда захотите пополнить свое стадо, — милости просим. Но только вы, ни Бейлесс и никто из его шайки-лейки.
Чет Бейлесс взмок. Очень осторожно он вставил ногу обратно в стремя. Джим Лукас лишь однажды взглянул в его сторону и крепко стиснул зубы.
— Поехали отсюда! — Лукас развернул коня, и всадники без единого слова поскакали.
Только один Ред оглянулся назад, но смотрел он не на меня, а на Тэпа.
— До встречи в городе! — бросил он.
— В любое время, Ред! — крикнул Тэп ему вслед. — Завсегда буду рад!
Когда наш двор опустел, он обернулся и посмотрел на меня:
— Ты круто играл, малыш. А если б Бейлесс схватился за пушку?
— Думаю, он был бы уже мертв, — просто ответил я, — но я знал, он бы на это не отважился. Чет любит играть наверняка. Правда, с кольтом он управляется недурно. Но таких, как он, миллион!
Вернувшись обратно к сараю, я взял свою винтовку.
— Боже всемогущий, как же жрать хочется! — сказал я, прекращая разговор.
Что думал обо всем этом Тэп, я не имел никакого понятия. Лишь пару раз я поймал на себе его оценивающий взгляд. Вечером следующего дня он куда-то уехал. Я знал, куда он держит путь — отправился покорять сердце Бетти Лукас.
Меня мучила досада, но тут уж ничего не поделаешь. Он некоторым образом намекнул, что мне остается Мархита, но на самом деле Мархита была по уши влюблена в какого-то погонщика, который работал на ранчо у ее папаши, хотя время от времени она и не отказывала себе в удовольствии пофлиртовать немного с кем-нибудь еще.
Я был уверен в одном: Чет Бейлесс потолкует с Херито, и они уже оба явятся по мою душу. У Херито Хуареса было достаточно причин ненавидеть меня, а уж он-то сразу узнает, во мне Малыша из Ларедо.
Сказать по совести, меня никогда не привлекала слава стрелка, ганфайтера, хотя стрелял я быстро и точно — можно сказать, это мои природные качества. В шестнадцать мальчишка может здорово расстраиваться из-за того, что еще не взрослый. Я работал наравне со всеми на ранчо «Ноб», когда Эд Кинер до того достал меня своими издевками, что я развернулся и крепко врезал ему. Он свалился, а встав, тут же схватился за револьвер. Не знаю, как это получилось, но в следующий момент Кинер уже лежал на земле с пулей в сердце, у меня в руке дымился револьвер, а все работники в удивлении раскрыли рот: у них на глазах теленок вдруг превратился в горного льва.
У Кинера было трое братьев, и однажды двое из них загнали меня в угол в Ларедо. Кончилось все тем, что один из них так и остался лежать в том углу, а другой три месяца провалялся в постели. Я же тем временем перебрался в Мексику, где стал работать ковбоем. В Эль-Пасо я стрелялся с братом Херито и уложил его, снискав к тому времени славу второго Малыша Билли 4. Меня называли Малышом из Ларедо, так как родом я именно оттуда. На обратном пути в родные края мне пришлось оказаться в окрестностях реки Нуэсес, здесь меня настиг третий Кинер, после чего он улегся на Бут-Хилле 5 рядом со своими братьями.
После этого в меня словно бес вселился, но убивал я только некоторых гнусных команчей. Но как бы там ни было, а шерифу Форт-Гриффина от меня все же крепко досталось, потом я выбил оружие из руки его коллеги в Мобити и по-свойски разобрался с тремя работягами из Доанс-Кроссинг. К тому времени мое имя было у всех на слуху, так что я перебрался туда, где никто не знал, что я — Райан Тайлер, тот самый ганфайтер из Ларедо. Знал об этом только Чет Бейлесс — он слонялся поблизости, когда я уложил Кинеров. Знал и Херито.
Я перестал выставлять напоказ оружие и по возможности не лез ни в какие заварушки. Вот почему я облюбовал себе местечко для ранчо на безлюдье возле Пеладо и избегал всяческих осложнений.
Наверное, было уже за полночь, и я успел поспать пару часов, когда меня разбудил перестук конских копыт и какой-то крик с улицы. Поспешно вскочив со своей койки, я схватил винтовку и выглянул за дверь. Бетти Лукас! Я был потрясен.
— Рай! Скорее! Тэп убил Лона Битти, и его схватили! Они повесят его!
Наверное, ни один человек на свете не одевался с такой быстротой, как я. Открыв свой «военный саквояж», я выхватил из него ремни с револьверами. Наспех нацепив их на себя, я сунул за пояс свой «рашен» 44-го калибра и со всех ног бросился к коню. Бетти уже подвела серого к дому и даже водрузила ему на спину седло, так что мне оставалось лишь затянуть подпругу и вскочить на него.
— Они в Себолле! — крикнула она мне. — Быстрее!
И уж можете мне поверить, я мчался как угорелый. Мой серый был сыт и полон сил. Он летел по дороге во весь опор с резвостью ошпаренного кота, так что довольно скоро я увидел огни Себоллы. Однако, заприметив впереди небольшое темное пятно в окружении горящих факелов, я попридержал коня. Так и есть: Тэпа связали, усадили задом наперед на собственного коня и уже обмотали вокруг шеи веревку. Тэп мрачно озирался по сторонам, при этом понося всех последними словами. Я подъехал поближе и крикнул:
— Ладно, парни! Повеселились, и хватит! Представление окончено!
— Кто там еще такой умный? — Все они разом повернулись в мою сторону, и я позволил им удовлетворить любопытство.
— Это я, Рай Тайлер, — сказал я, — но в Соноре меня зовут Малыш, или Малыш из Ларедо. У меня с собой винчестер и три заряженных револьвера, убить меня непросто, так что, если кому-нибудь из вас, ребята, хочется, чтобы ваши жены стали вдовами, а детишки осиротели, можете хвататься за свои пушки.
Мне совершенно без разницы, — продолжал я, — в кого стрелять. Я не хочу никого убивать, но я знаю: если Тэп кого-то и застрелил, то все было честно. А теперь назад — и очень осторожно. Хочу предупредить: я стреляю с обеих рук. Так что, если вздумаете меня остановить, двенадцать пуль ваши. К тому же у меня есть винчестер и еще один револьвер. И примите к сведению: я стреляю с одиннадцати лет, я еще ни разу не промазал, поэтому, если кто задумал умереть, он, можно сказать, обратился по адресу!
Все неподвижно застыли на месте, краем глаза я заметил, что Тэп несколько изменился в лице.
— Он первый начал, — сказал наконец Тэп.
— Но ведь он был совсем еще мальчишка!
Я не знал, кто это сказал. Похоже, Грейвел Браун, один из завсегдатаев салуна «Вентана», большой любитель выпить на дармовщинку.
— Зато револьвер его был совсем как у взрослого, — возразил Тэп, — и к тому же ему исполнилось семнадцать, я в его годы уже был segundo 6 на одном ранчо в окрестностях Огаллалы.
Боец из Брауна был никудышный.
— Грейвел, — сказал я, — сейчас ты очень осторожно подойдешь и снимешь петлю с шеи Тэпа, и если ты, не дай Бог, подтолкнешь его или коня, тебя еще до рассвета присыплют землей и разровняют холмик лопатой.
Снимая петлю, Грейвел Браун был предельно аккуратен. Пока Грейвел развязывал Тэпу руки и возвращал револьверы, я заставил коня пройти несколько шагов вперед.
— На этот раз, Тайлер, твоя взяла, — послышался из темноты чей-то голос, — но не искушай судьбу, вам с Тэпом лучше убраться куда подальше. Вы и так уже слишком задержались. А бандиты нам здесь не нужны.
— Не нужны? — усмехнулся я. — Ладно, дружище, расскажи об этом Чету Бейлессу, Реду Корраму, а самое главное — Херито Хуаресу. Если уедут они, уедем и мы. До тех же пор наш адрес остается прежним: Пеладо. И если надумаете приехать в гости, горячий кофе всегда на столе. Но если вы и дальше не угомонитесь, мы вдвоем зададим вам такого жару — мало не покажется. — Я осадил коня на пару футов назад. — Ладно, Тэп. Ребятам давно пора спать. Пусть себе едут домой.
Теперь наши кони стояли бок о бок, и мы наблюдали, как толпа начала расходиться. Все были крайне недовольны таким поворотом событий, но, по-видимому, прослыть мертвым героем никому не хотелось. Когда все наконец разошлись, Тэп повернулся ко мне.
— Ты спас мою шкуру, Малыш. — Он пришпорил коня, и мы двинулись в обратный путь. Некоторое время спустя он снова повернулся ко мне: — А ты что, и вправду тот самый ганфайтер из Ларедо?
— Угу, — откликнулся я. — Но только распространяться об этом не стоит.
— А я-то еще сомневался, умеешь ли ты драться! До чего ж человек может быть глуп.
Прошла неделя, и за это время в окрестностях Саут-Форк никто больше не появился и никто нас не побеспокоил. Изредка Тэп уезжал куда-то по вечерам. Он никогда ничего не говорил, и я не спрашивал. Просто стоял в стороне. Это игра Тэпа, рассудил я, и если ей нужен Тэп, значит, не нужен я. Ради него Бетти даже прискакала сюда, а значит, она точно к нему неравнодушна. В конце недели, в субботу, я оседлал своего коня и еще взял с собой вьючную лошадь. Тэп, который внимательно наблюдал за моими сборами, сказал:
— Думаю, мне все-таки лучше поехать с тобой.
— А я так не думаю, Тэп, — сказал я. — Слишком уже все тихо и спокойно. Скорее всего, они на это и рассчитывают — мы вдвоем уедем в город и оставим дом без присмотра. А когда вернемся, либо увидим дымящееся пепелище, либо нарвемся на вооруженную засаду, тут, в этом самом доме. Так что ты держи оборону.
Тэп встал. На его суровом непроницаемом лице появилось выражение тревоги.
— Но они могут напасть на тебя. Не стоит испытывать судьбу.
— А это уж предоставь мне, — сказал я, — к тому же выбора у нас нет. Нам нужна жратва.
Когда я на своем сером появился на главной улице города, Вентана, казалось, была погружена в полуденную дрему. Двое каких-то старых чудиков сидели на скамейке перед одним из домов и дремали, пригревшись на солнышке; у коновязи стояло несколько лошадей. В самом конце улицы, совершенно застыв, сидела в повозке молоденькая девушка в туго накрахмаленном платье, разглядывая городскую жизнь и пытаясь вникнуть в нее.
Покупателей в лавке не оказалось, и продавец рьяно принялся укладывать отобранный мною товар. Теперь, как и в старые добрые времена, я держал три своих револьвера у всех на виду, а четвертый носил в наплечной кобуре под курткой. Если им нужна война, они будут ее иметь.
Когда мой заказ был готов, я сложил все свертки у двери черного хода, а сам вышел через переднюю дверь. Лавочник посмотрел на меня и сказал:
— Если хотите жить, уезжайте-ка отсюда поскорее. Они только и дожидаются, чтобы вы здесь объявились.
Снова водрузив на голову шляпу, я усмехнулся:
— Благодарю за заботу, мистер, но мне кажется, было бы неучтиво заставлять людей ждать. Пойду послушаю, что они хотят мне сказать.
— Они скажут это языком свинца! — Взгляд его был суров, но я видел, что настроен он дружески.
— В таком случае поговорю с ними на том же языке. В свое время я владел им довольно неплохо. Может, еще не потерял навык.
— Они засели в салуне «Вентана», — заметил он, — и еще парочка — на той стороне улицы. Их по крайней мере четверо.
Когда я ступил на тротуар, примерно два десятка прохожих тут же сошли с него, улица опустела, словно карман побирушки, а я направился прямиком к салуну, поглядывая по сторонам и стараясь держаться поближе к домам на правой стороне улицы. В той лавке, что через улицу, должно быть, и засели те двое.
В окне лавки показался какой-то человек, и я выжидающе остановился. Затем из салуна вышел Чет Бейлесс. На пороге лавки появился Ред Коррам. Неожиданно двинулся к середине улицы Херито Хуарес. Еще один парень стоял в проулке, и получилось, что они окружили меня со всех сторон.
— Ну что, объявился наконец? — усмехнулся Бейлесс. — Вот теперь и поглядим, кто на этой земле хозяин!
— Привет, Херито, — сказал я, — тебя еще не повесили? Мне кажется, это уже давно следовало бы сделать.
— Но раньше я отправлю тебя на тот свет! — Херито остановился, широко расставив свои худые ноги.
Бог ты мой! Никогда в жизни я не видел ничего более мерзкого! У него было узкое лицо с черными раскосыми глазами и высокими скулами. Остальные перестали для меня существовать, я видел только его. Это был динамит, начиненный ненавистью ко мне и таким, как я.
— А вот это-то у тебя и не получится, Херито, — бросил я, почувствовав редкостное возбуждение. В моей душе словно поселился дьявол, его-то я больше всего и опасался. Именно по этой причине я и старался держаться в сторонке, потому что когда подступали неприятности, во мне оживало первобытное желание убивать, а никакой нормальный человек не захочет поддаваться столь опасному порыву. Что же до меня, в большинстве случаев мне удавалось держать себя в узде, но вот теперь я ощутил в себе этот порыв, он отчаянно рвался наружу. Скажи кто-нибудь, что мне суждено умереть посреди этой улицы, я бы все равно не отступился.
Кровь стучала у меня в висках, дыхание сделалось прерывистым, и я стоял там, ощущая нервную дрожь во всем теле и задыхаясь от переполнявшего меня неукротимого желания — скорей бы началось представление.
И тут на улице показалась Бетти Лукас.
Должно быть, она нарочно появилась в это время. Решила, что сможет предотвратить перестрелку. Но она не знала Чета Бейлесса, Коррама и иже с ними. Уж этим-то ничего не стоят выстрелить в женщину. Большинство мексиканцев не стали бы этого делать, но только не Херито Хуарес. Он бы и мать родную пристрелил, лишь бы добраться до меня, в этом я был абсолютно уверен.
Бетти легко и беззаботно шла вдоль пыльной улицы, обмахиваясь соломенной шляпкой. Кто-то закричал на нее, кто-то выругался, но она продолжала идти, направляясь прямо ко мне.
— Пойдем отсюда, Рай, — тихо сказала она. — Они убьют тебя. Идем со мной.
Одному Богу известно, как мне хотелось встретиться с ней глазами, но взгляд мой оставался неподвижен.
— Уйди с улицы, Бетти. Я сам заварил эту кашу и намерен довести игру до конца. Так что проходи.
— Пока ты со мной, они не станут стрелять, — втолковывала мне Бетти, — пойдем же!
Она была не на шутку встревожена, и я вполне мог себе представить, чего ей стоило выйти на улицу. И тут, по-видимому, взгляд мой дрогнул, потому что я увидел — рука Херито сделала стремительное движение.
А я? Еще никогда в жизни я не действовал так быстро! Сделав стремительную подсечку, я опрокинул Бетти в пыль у своих ног и одновременно с этим правой рукой выхватил револьвер и выстрелил прямо над ней — рассерженной, перепуганной и восхитительно красивой.
Мы с Херито выстрелили практически одновременно, но я потерял некоторое время на то, чтобы уложить на землю Бетти. Что-то разорвало рукав моей куртки, я поспешно переступил через лежавшую на земле девушку и свободной рукой выхватил второй револьвер. Откуда-то сзади прогремел еще один выстрел, и Херито стоял теперь напротив меня с окровавленным лицом, перекошенным гримасой ужаса, все еще продолжая палить из своего револьвера.
Бейлесса я вывел из игры выстрелом с левой. Пуля угодила ему в правый локоть, и именно эта пуля сделала из него другого человека, хотя тогда я этого не знал.
Отныне он уже никогда не сможет быстро выхватить револьвер!
Херито внезапно сорвался с места и бросился ко мне. Из раны на голове у него ручьем текла кровь, заливая лицо и рубаху, но он все еще был жив и стремился убивать. Он подошел ближе, целясь в меня в упор, и наши выстрелы прогремели одновременно, но я, должно быть, на какую-то долю секунды опередил его, и пуля угодила ему в пах.
Когда пуля попадает в пах, то человек тут же падает, и Херито тоже повалился на землю. Он перекатился на спину, и его блуждающий взгляд остановился на мне:
— Какой быстрый! Ты… дьявол! — Лицо его исказила судорога, и в следующее мгновение он был уже мертв. Я поднял глаза, и первым, кого я увидел, был Тэп Генри. Он стоял перед салуном «Вентана», держа в руке еще дымящийся револьвер.
Это был день крещения города.
Я знаю, что говорю. Тем ясным, солнечным днем мы вышли на пыльную улицу городка и обратили живущих в нем в свою веру. Мы с Тэпом дали им ясно понять, какая участь ожидает любого, кто только вздумает стать у нас на пути, и город согласился с ранчеро, которые последовали примеру Джима Лукаса, а тот вышел и пожал мне руку, положив тем самым конец войне.
Бетти стояла рядом со мной, лицо ее, все еще перепачканное пылью, было уже не таким бледным. Тэп подошел к нам, на ходу убирая револьвер в кобуру, и протянул мне руку. И я крепко пожал ее. Мы несколько месяцев были просто компаньонами, а теперь стали друзьями.
— Ты и я, Малыш, — проговорил он, — вместе мы перевернем мир! Или же наоборот — приведем его в порядок! Уверен, отныне нашим злоключениям пришел конец.
— А ты не жалеешь об этом? — Я стоял, одной рукой обняв Бетти за талию.
— Нисколечко! — Он усмехнулся. — Ты ей всегда нравился больше. А что до меня — никогда еще не встречал человека, с которым можно было бы пересечь любую реку!
Скота на Пеладо прибавилось, огромный лысый купол горы возвышается над бескрайними зеленеющими лугами, где пасутся упитанные коровы и лоснятся на солнце шелковистые шкуры лошадей. Теперь там стоят два дома: в одном из них живет Тэп с девушкой из Эль-Пасо, а в другом — мы с Бетти.
Мы приехали сюда, когда этот край был еще совсем диким и необжитым, и нам пришлось положить немало сил, чтобы укротить его. Нам знаком запах порохового дыма, запах костров, разводимых на бизоньих кизяках, и волнующий аромат бескрайних прерий, по которым бредут на север огромные стада, призванные накормить мясом всю страну.
Мы помогали преображать этот край, такой суровый и великолепный, и наши сыновья, наши с Тэпом дети, пошли по нашим стопам, и поэтому, когда придет время, они тоже возьмут в руки оружие, чтобы встать на защиту того, что мы когда-то сумели отстоять: и этот пьянящий, напоенный ароматами трав ветер, и этот багряный закат, и поднимающийся к небу дымок от горящего очага.
Смерть, кровь, оружие, кража скота… И много-много работы. Но мы своего добились. Вот она, наша земля. Ну и как она вам теперь?
К ЗАПАДУ ОТ ПАЙЛОТ-КРИК
Уорд Мак-Куин позволил своему чалому спокойно бежать иноходью вниз по склону к роднику в тополиной рощице. Надвинув пониже на глаза серое, видавшее виды сомбреро, он окинул взглядом расстилавшийся перед ним луг.
Здесь паслось три сотни коров эмментальской породы. Приглядывавший за ними всадник на сером коне обернулся и пристально смотрел в его сторону. У парня была винтовка, которую он держал поперек седла, и когда Мак-Куин продолжил свой путь вниз по склону, погонщик развернул коня и быстро направился ему наперерез.
Это был довольно крупный человек с бычьей шеей и копной давно не стриженных рыжих волос. Маленькие внимательные глазки водянисто-голубого цвета уставились на Мак-Куина.
— Ты кто такой? — сурово поинтересовался Рыжий. — Куда направляешься?
Мак-Куин остановил своего чалого. Голос Рыжего разозлил его, он уже собирался кое-что ему сказать, как вдруг заметил в зарослях ивняка на берегу ручья какое-то движение и уловил блеск ружейного ствола.
— Просто еду мимо, — спокойно ответил он. — А что?
— И откуда ты едешь? — не унимался Рыжий. — В этих местах полно всяких проходимцев.
— Ну, я не из их числа, — беззаботно ответил Мак-Куин. — Я еду от самой Аризоны. Решил попытать счастья на севере. Может, там мне повезет больше.
— Бродячий ковбой, значит? — Рыжий усмехнулся, обнажив желтые поломанные зубы. — Ищешь работу?
— Возможно. — Мак-Куин снова взглянул в сторону стада. — Вы их здесь пасете?
— Нет. Перегоняем на запад. Босс купил это стадо в Вайоминге. Лишний работник нам не помешал бы. Сороковник в месяц и кормежка, плюс вознаграждение, когда доберемся до места.
— Звучит заманчиво, — признал Мак-Куин. — И много вы уже прошли?
— Что-то около сотни миль. — Рыжий немного стушевался. — Пошли к хозяину. У нас уже есть пара погонщиков, но еще один не будет лишним.
Они направились вниз по склону в сторону тополиной рощи и зарослей ивняка. Мак-Куин задумчиво поглядывал на коров. Слишком уж они сытые и упитанные. Довольно странно видеть коров после долгого перехода в такой форме. Тем более удивительно, что последние семьдесят пять миль их пути пролегали по одной из самых безводных пустынь на всем Западе. Конечно, если они здесь уже несколько дней… Зеленая сочная трава, отдых и вода могли сделать свое дело.
Здесь паслось три сотни коров эмментальской породы. Приглядывавший за ними всадник на сером коне обернулся и пристально смотрел в его сторону. У парня была винтовка, которую он держал поперек седла, и когда Мак-Куин продолжил свой путь вниз по склону, погонщик развернул коня и быстро направился ему наперерез.
Это был довольно крупный человек с бычьей шеей и копной давно не стриженных рыжих волос. Маленькие внимательные глазки водянисто-голубого цвета уставились на Мак-Куина.
— Ты кто такой? — сурово поинтересовался Рыжий. — Куда направляешься?
Мак-Куин остановил своего чалого. Голос Рыжего разозлил его, он уже собирался кое-что ему сказать, как вдруг заметил в зарослях ивняка на берегу ручья какое-то движение и уловил блеск ружейного ствола.
— Просто еду мимо, — спокойно ответил он. — А что?
— И откуда ты едешь? — не унимался Рыжий. — В этих местах полно всяких проходимцев.
— Ну, я не из их числа, — беззаботно ответил Мак-Куин. — Я еду от самой Аризоны. Решил попытать счастья на севере. Может, там мне повезет больше.
— Бродячий ковбой, значит? — Рыжий усмехнулся, обнажив желтые поломанные зубы. — Ищешь работу?
— Возможно. — Мак-Куин снова взглянул в сторону стада. — Вы их здесь пасете?
— Нет. Перегоняем на запад. Босс купил это стадо в Вайоминге. Лишний работник нам не помешал бы. Сороковник в месяц и кормежка, плюс вознаграждение, когда доберемся до места.
— Звучит заманчиво, — признал Мак-Куин. — И много вы уже прошли?
— Что-то около сотни миль. — Рыжий немного стушевался. — Пошли к хозяину. У нас уже есть пара погонщиков, но еще один не будет лишним.
Они направились вниз по склону в сторону тополиной рощи и зарослей ивняка. Мак-Куин задумчиво поглядывал на коров. Слишком уж они сытые и упитанные. Довольно странно видеть коров после долгого перехода в такой форме. Тем более удивительно, что последние семьдесят пять миль их пути пролегали по одной из самых безводных пустынь на всем Западе. Конечно, если они здесь уже несколько дней… Зеленая сочная трава, отдых и вода могли сделать свое дело.