Он узнал хибару Лупа по стоявшей в корале лошади и остановился перед дверью. Тут же, вытирая лицо полотенцем, появился полукровка. Он удивился, увидев Моргана, но выслушал его, а тот вкратце рассказал ему о повешенном Одиноком Джоне Уильямсе и реакции на то Веттера.
   — За Алленом нечего ехать. Вон он сам, приближается по дороге, — указал Луп. — Он и Техасец Норрис. Им нужно утром быть в городе.
   Луп крикнул, и оба всадника развернули лошадей к хижине. Дейв Аллен молча выслушал историю, которую Кот на этот раз изложил со всеми подробностями, не обмолвившись, правда, что встречался с девушкой, но упомянув о причине, по которой увели лошадей у Дорфмана, и о странной смерти старика Мэдисона. Дейв сидел в седле и внимательно слушал. Техасец один раз сплюнул, но воздержался от замечаний, пока Морган не закончил.
   — Это в стиле Дорфмана, босс! Он мне никогда не нравился!
   — Подожди. — Аллен задумчиво смотрел на Моргана. — К чему вы мне все это рассказали? Вы хотите, чтобы я что-нибудь сделал?
   Кот Морган неожиданно улыбнулся, и когда Техасец увидел эту улыбку, он в душе порадовался, что она относится к Дорфману, а не к нему.
   — Нет, Аллен, я не хочу, чтобы вы что-то делали. Я не преступник и не намерен им стать ни ради вашего никчемного Дорфмана, ни ради так называемого шерифа Веттера. Вы здесь пользуетесь влиянием, поэтому у меня появилась потребность рассказать вам свою версию, прежде чем произойдут неприятности.
   — Собираетесь начать за ними охоту?
   Морган покачал головой:
   — Я в этих местах человек случайный, Аллен. Дорфман назвал меня конокрадом, а значит, здешний закон против меня. Пусть они возьмут меня тут, прямо в городе!
   Луп вернулся в хижину и вышел со «спенсером» 56-го калибра. Сев на коня, он подвел его к Моргану.
   — Игра будет честной, — спокойно и холодно заявил он, — я прослежу за этим. Нечестный человек не осмелился бы приехать и выложить свою историю. Кроме того, этот Уильяме показался мне приличным стариком.
   Когда они подъехали, Дорфман стоял на ступенях конторы шерифа. Один его глаз едва видел, другой сильно распух — следы побоев еще не прошли. То, что он говорил с Веттером, стало ясно по его поведению, хотя самого шерифа поблизости не оказалось. Рядом околачивались несколько крутых ковбоев, их присутствие не удивило Моргана.
   Карл Дорфман с яростью глянул на Аллена:
   — Ты водишь странную компанию, Дейв.
   Глаза старика излучали холод.
   — Хочешь указывать мне, с кем водить компанию, Дорфман? Если так, то побереги силы. Сегодня мы уладим пару проблем.
   — Ты что же, связался с этим конокрадом? — с вызовом спросил Дорфман.
   — Я ни с кем не связался. Прошлой ночью ты повесил человека. Сегодня должен представить аргументы, почему посчитал его виновным. Если ты не располагаешь убедительными доказательствами его вины, тебя будут судить за убийство.
   Дорфман изменился в лице.
   — Ах ты, старый осел! Я тебе этого не прощу! Шерифом у нас Веттер, а не ты. Кроме того, — он презрительно ухмыльнулся, — с тобой только один человек.
   — Двое, — спокойно произнес Луп. — Я взял сторону Аллена… И Кот Морган с нами тоже.
   В глазах Дорфмана сверкнул гнев.
   — Я еще не видел ни одного приличного полукровки, — вспыхнул он. — Ты за это ответишь!
   Дейв Аллен спешился на противоположной стороне от Дорфмана. К этому времени собралась довольно большая толпа. Техасец Норрис поправил кобуры, переводя взгляд с одного всадника Дорфмана на другого. Кот Морган внимательно за всем наблюдал, но молчал.
   Дорфмана сопровождали четверо, но в толпе находились и другие его люди. С ним же — лишь Аллен с Техасцем и Луп, но, глядя на них, Кот внезапно почувствовал себя счастливым. Лучшую компанию трудно подобрать. Техасец с его мальчишеской улыбкой и проницательными глазами. Луп с вытянутым, серьезным лицом. И честный Аллен. Они будут стоять до конца. Он заметил, как приближается Веттер.
   Толпа вокруг них росла. Подходили все новые и новые горожане, что же, в конце концов, им судить и им решать, но пока они безмолвствовали. Он ощутил, как кто-то прижался к ноге, и, опустив глаза, увидел рядом Джеба. Пес так и не отходил от него. На душе у Моргана потеплело, а потом нахлынула холодная решимость.
   — Дорфман! — прозвенел его голос. — Вчера ты повесил моего напарника! Назвал его конокрадом, не представив ни доказательств, ни улик. Я обвиняю тебя в убийстве! Ты шел по следу настоящих конокрадов, но потерял их след. Это могут засвидетельствовать Аллен и Луп. Тогда ты повесил старика просто потому, что он оказался поблизости! — Кот говорил громко, так, что все находившиеся на улице слышали каждое его слово. Дорфман переминался с ноги на ногу, его лицо исказила гримаса ненависти, но было очевидно, что он нервничает. Почему Веттер не остановит этого наглеца, не арестует его? — Более того, лошадей, которых вы искали, ты украл у Лори Мэдисон в Монтане! Ты увел их с ранчо после того, как незаконно продал его. Но прежде вы с Веттером убили отца Лори.
   — Это ложь! — закричал Дорфман.
   Теперь он испугался не на шутку. Такие обвинения могли завести неизвестно куда. Обвинить человека легко, намного труднее отвести обвинение. А вдруг то, что сказал Морган Веттеру, правда? Вдруг их на самом деле разыскивают в Монтане? Вдруг что-то обнаружилось?
   Он посмотрел на Аллена, Лупа и Техасца, стоявших за Морганом. Они беспокоили его, потому что он знал людей такого типа. Дейв Аллен воевал с индейцами, его уважали в городе. Техасец лишь несколько месяцев назад в перестрелке убил конокрада. Луп — расчетливый и осторожный, великолепный стрелок.
   — Это ложь! — повторил Карл. — Мэдисон мне задолжал. У меня есть документы!
   — Поддельные! Мы пересмотрим дело, Дорфман. И на этот раз ты будешь лишен поддержки продажного судьи.
   Дорфман почувствовал, что попал в западню. Кот Морган дважды отказался лезть в драку, когда он обозвал его лжецом, и Дорфман понимал: значит, он еще не все выложил, что знает. Он многое мог поставить под сомнение, кроме одного — Кот Морган не трус.
   Прежде чем он успел произнести что-нибудь еще, в круг собравшихся неожиданно вступил шериф Эд Веттер.
   — Я изучил ваши показания, — заявил он, — и они не выдерживают никакой критики. Улики свидетельствуют, что вы сами повесили старика.
   Кот Морган пожал плечами:
   — Я предвидел, что вы станете утверждать что-нибудь подобное, Веттер. Какие вы можете выдвинуть улики?
   — Рядом никого больше не было. История с какой-то девицей — сплошная выдумка.
   — Зачем ему убивать напарника? — невозмутимо спросил Аллен. — Нет смысла.
   — Они поймали четырех пум, которые стоят больших денег. Он хотел всех их присвоить себе.
   Кот Морган улыбнулся и медленно левой рукой слегка сдвинул шляпу.
   — Веттер, — сказал он, — вам еще много предстоит узнать. Одинокий Джон работал на меня. Я сам ловлю горных львов. А с ним у меня подписан контракт, вот его копия. Заменить такого помощника трудно. Я учил его, и Джон умел обращаться с кошками. Он ловко набрасывал на зверя лассо, когда я сталкивал львов со скал или деревьев. Мне нравился этот старик, шериф, и я обвиняю Дорфмана в убийстве. Я хочу, чтобы его посадили в тюрьму — немедленно.
   Лицо Веттера потемнело.
   — Вы, что ли, здесь распоряжаетесь?
   — Если у тебя есть еще какие-нибудь улики против Моргана, — прервал его Аллен, — выкладывай. Но помни, что я участвовал в той первой погоне и знаю, как вел себя Дорфман и как был настроен. Больше всего он хотел кого-нибудь повесить, а то, что его избил Морган, только подлило масла в огонь. Он думал, что убийство Одинокого Джона испугает Моргана и он уберется из округи.
   Веттер ничего не ответил, а потом виновато взглянул на Дорфмана:
   — Пошли, Дорф. Мы тебя оправдаем. Пошли.
   Ранчеро колебался лишь секунду. Свирепым взглядом он обвел Аллена и Кота Моргана, а затем резко повернулся. Эти двое ушли вместе. Дейв Аллен выглядел обескураженным и, обращаясь к Моргану, сказал:
   — Тебе лучше раздобыть улики посерьезнее, Кот. Иначе ни один суд присяжных не только не приговорит его к повешению, но даже и судить не будет.
   Поздним вечером Морган снова оказался в горной долине, и Лори налила ему кофе. Снаружи гремели цепями пумы, которых Морган привез сюда, чтобы Лори за ними ухаживала, — к вящему неудовольствию Панчо, недоверчиво поглядывавшего на них со своей жердочки.
   — Как думаешь, что будет дальше? — спросила Лори. — Их будут судить?
   — Не их, а Дорфмана. Да, я выдвину против него серьезные обвинения. Я нашел человека, готового засвидетельствовать, что он видел, как Дорфман с четырьмя своими людьми выехал из города и направился к горам, и это произошло как раз после того, как вернулись Аллен и остальные участвовавшие в первой погоне. К тому же я убедился в том, что лассо, на котором повесили Одинокого Джона, принадлежит Дорфману. Только он один пользуется волосяными веревками, а остальные в этих краях, как правило, предпочитают лассо из сыромятной кожи. Это могут подтвердить несколько человек.
   — Конокрад! — хрипло прокричал Панчо. — Проклятый конокрад!
   — Тихо, — прикрикнула на него Лори. — Веди себя тихо.
   Джеб тяжело поднял голову и с удивлением уставился на попугая, который ответил ему почти таким же неудовольствием, с каким смотрел на кошек.
   — Все свидетели боятся Дорфмана, но, если его отдадут под суд, они готовы дать показания.
   Вдруг Панчо закричал, и Лори, побледнев, вскочила из-за стола. За дверью послышался сухой смешок:
   — Не визжите, леди, слишком поздно.
   Это был голос Эда Веттера!
   Кот Морган сидел не шевелясь, спиной к двери. Он смотрел в лицо Лори и лихорадочно обдумывал ситуацию.
   — Похоже, это конец, — раздался голос Дорфмана. Он вошел в дверь и оттолкнул Лори, которая отшатнулась и тяжело упала на стул. — Дура! Тебе показалось мало билета на Восток и денег, ты решила вмешаться в наши дела! Захотелось неприятностей! А теперь ты умрешь вместе со своим другом — охотником на кошек.
   Ночь стояла очень тихая. Джеб лежал на полу, положив голову между лап, глядя на Дорфмана. Ни один из двоих, кажется, не заметил попугая.
   — Аллен поинтересуется, почему ты выпустил Дорфмана, — заметил Морган, стараясь говорить спокойно.
   — Он об этом не узнает, — самодовольно возразил Веттер. — Дорф вернется в камеру еще до рассвета, а когда ты не появишься, чтобы предъявить ему обвинения, его освободят. Твои свидетели будут молчать, потому что боятся Дорфмана. Что же касается Дейва Аллена, мы с ним разберемся попозже, а заодно и с полукровкой.
   — Боюсь, что ваш план не сработает, — усмехнулся Морган, но даже тогда он думал, что это конец.
   У них с Лори нет ни единого шанса. Об этом месте никто не знает, их убьют, похоронят, и никому даже в голову не придет, где их искать. Пройдет, наверное, несколько лет, прежде чем кто-нибудь обнаружит эту долину. Но сейчас он отчаянно боялся за Лори. Ее ждет страшная участь. Кот прекрасно представлял, что сделают с ней такие отпетые подонки, как Дорфман и Веттер, прежде чем пустить ей пулю в голову.
   И тогда он решился. Ждать не имело смысла. Никакого смысла. Надо действовать немедленно, иначе их убьют. Скорее всего, в перестрелке он погибнет, но прихватит с собой одного или, если повезет, даже обоих. Сидеть и ничего не предпринимать означало помогать им.
   — Вас обоих повесят, — ледяным тоном произнес Кот, — вы будете болтаться на дереве, подвешенные на лассо!
   — Конокрад! — заорал Панчо. — Проклятый конокрад!
   Оба бандита развернулись и от неожиданности даже присели, и Кот не упустил свой шанс. Он прыжком бросился вперед. Ударом могучего плеча свалил Дорфмана, и тот врезался в сложенную возле очага поленницу дров. Веттер повернулся, одновременно выхватывая револьвер, и выстрелил, но промахнулся. Морган же сильным боковым ударом послал к дальней стене и сразу бросился за ним. В это время, выбравшись из дров, Дорфман поднялся и потянулся к оружию. И тут Морган услышал яростное рычание, в следующую секунду ощетинившийся Джеб отважно прыгнул на врага своей хозяйки и вцепился в руку.
   Раздался выстрел, но пуля вонзилась в потолок. Человек и собака покатились по полу. Веттер отбросил Моргана и встал, однако охотник ударом слева выбросил его за дверь. Дорфману удалось стряхнуть с себя пса, и он выпрыгнул на улицу в тот момент, когда Эд Веттер поднимал револьвер.
   Понимая, что его силуэт четко вырисовывается на фоне освещенного дверного проема, Кот Морган резко остановился и выхватил оружие. Револьвер в его руке дернулся, он услышал глухой стук пули, ударившейся о дверной косяк, и увидел, как Эда Веттера развернуло. Шериф упал ничком. В ту же секунду из-за дома донесся хриплый, душераздирающий вопль. Забежав за угол, Морган увидел, как привязанные горные львы треплют скорчившуюся фигуру!
   Схватив кнут, он кинулся к хищникам и быстро отогнал их, затем оттащил Дорфмана на безопасное расстояние. Очевидно, тот, в панике удирая от разъяренного пса и выскочив в темноту из освещенной комнаты, сам нарвался на зверей.
   Лори склонилась над Дорфманом.
   — Он… он мертв?
   — Нет. Принеси воды, и побыстрее. Он жив, но его здорово поцарапали и искусали.
   Подняв раненого на руки, он отнес его в дом, положил на кровать и поспешил сорвать с него остатки одежды. Дорфман потерял сознание, но стонал.
   — Мне придется съездить за врачом, — сказал охотник.
   — Кто-то едет, Кот. Всадники.
   Взяв винтовку, Морган бросился к двери и увидел Дейва Аллена, Техасца и Лупа с полудюжиной незнакомых горожан. Один из них, одетый в темный сюртук, согнулся над телом Эда Веттера.
   — Вы нужны человеку, который лежит в доме, — кивнул Морган на избушку. — Дорфман в темноте наткнулся на моих львов.
   К двери подошел Дейв Аллен.
   — Сегодняшнее происшествие снимает с вас все подозрения, Морган, — сказал он, — и я думаю, что расследование вернет леди ее ранчо или по крайней мере причитающиеся ей деньги. И права на табун лошадей. Поблагодарите Лупа. Он подозревал Веттера и следил за ним. Заметил, как они с Дорфманом выскользнули из города, и позвал нас. Мы последовали за ними. Они нашли ваш след, мы не отставали, но немного подождали, чтобы выяснить их намерения.
   — Спасибо. — Кот Морган оглянулся на Лори, и их глаза встретились. Она быстро подошла к нему. — Похоже, Аллен, мы сделаем заявку на эту долину, поскольку она для нас кое-что значит.
   — Я бы на вашем месте сделал то же самое. Отличное место для дома.
   — Именно об этом я и думал, — согласился Морган.

Историческая справка

   И они были крутыми!
   Вирджила Эрпа подстерегли в Тумстоуне и выстрелили ему в спину из ружья, причем заряд дроби обнажил кости позвоночника. Второй заряд раздробил ему левую руку. Вирджил перешел улицу к «Восточному салуну», чтобы рассказать своему брату Уайту, что случилось, потом поднялся в свою комнату в гостинице «Космополитен», где им занялись доктор Меттьюз и доктор Гудфеллоу.
   Состояние его руки стало ясным сразу, но рану на спине не заметили, пока не сняли рубашку. Доктор Гудфеллоу вынул приличное количество дроби из раны на локте и кости. Вирджил утешил свою жену тем, что у него останется одна здоровая рука, чтобы ее обнимать.
   Подробности этого приведены в дневнике Джорджа Парсонса, а также в газете Тумстоуна «Эпитафия».

РЕВОЛЬВЕР КИЛКЕННИ

   Никто ни разу в жизни не назвал Монтану Крофта, высокого и довольно симпатичного парня, честным человеком. Хотя он убил в поединках четырех, включая одного известного и опасного ганмена, те, кто его близко знали, считали стрелком среднего калибра, первоклассным конокрадом и скотокрадом и преступником, который не дотянул до звания «великий» просто из-за лени.
   Другие, может быть, и преувеличивали его возможности стрелять быстро и метко, но Монтана не переоценивал свои способности. Вовсе не дурак, он видел, как стреляют Джон Уэсли Хардин, Клей Эллисон и Уайт Эрп. Этого оказалось достаточно, чтобы Монтана понял, какой же он на самом деле никудышный ганмен. Естественно, что он никому об этом не говорил. Тем не менее Монтана умел пользоваться удачей, а удача улыбнулась ему, когда он убил Джонни Уайлдера.
   Надо сказать, что о Джонни Уайлдере ходила слава как о неплохом стрелке — для его возраста. Он убил нескольких человек и приобрел репутацию опасного парня. В девятнадцать лет он насмешливо ухмылялся при упоминании Малыша Билли и снисходительно отзывался о Хардине. А затем в город приехал незнакомец на вороном коне, и Джонни не захотел потесниться.
   Никто не утверждает, что он опоздал выхватить револьвер, на самом деле он выстрелил первым, когда револьвер Крофта только-только покинул кобуру — правда, он промахнулся. Молодой, неопытный и нетерпеливый Джонни промахнулся и во второй раз. Монтана Крофт стрелял хладнокровно и прицельно — и лишь единожды.
   Над трупом склонились зеваки. Пуля задела край нагрудного кармана рубашки Джонни, и он покинул этот бренный мир.
   Даже тогда все могло закончиться без последствий, если бы не Толстый Ранион, который все воспринимал в розовом цвете. Он оторвался от созерцания останков Джонни и громко возгласил:
   — Так стреляет только один человек! Только один, говорю я вам! Это Килкенни!
   Слова прозвучали, все повернулись к Крофту. А Монтана, который мог бы отказаться от имени, промолчал. Неожиданно для себя он купался в невиданной доселе славе. Он стал Килкенни, таинственным ганфайтером, истории о котором рассказывались и пересказывались у каждого лагерного костра. Он мог сказать, что Ранион ошибся, но лишь улыбнулся и вошел в салун.
   Толстый, успокоенный тем, что Крофт принял имя, последовал за ним.
   — Я сразу вас узнал, мистер Килкенни. Так стреляет только один человек! А потом — ваша черная шляпа, черные джинсы, это вы, и никто другой. Сэм, поставь за мой счет выпивку для Килкенни!
   За первым стаканчиком последовали другие, а ресторан отказался взять с него плату за обед. Девушки смотрели на него широко открытыми, восхищенными глазами. Монтана Крофт изящно принимал знаки внимания и, вместо того чтобы проехать через Бокилью, остался в городке.
   Одним этим он нарушил традицию, поскольку репутация Килкенни требовала, чтобы он после убийства немедленно уехал из округи, в этом и заключалась причина его таинственности. Для Монтаны соблазн оказался слишком велик: он вошел во вкус бесплатных завтраков и обедов, бесплатной выпивки и бесплатного места в конюшне, потому и не двинулся с места. Если кто-то все же обратил внимание на некоторое несоответствие его поступков, то промолчал. Общественное мнение принимало возможность варианта, что гость может уехать не сразу.
   И все же после недели блаженства Монтана заметил, что гостеприимство явно пошло на убыль. Выпивку больше никто не ставил, а в ресторане его уход не расплатившись начали воспринимать с прохладцей. И Монтана стал подумывать над тем, чтобы покинуть здешние места. Он даже направился к конюшне, но на полдороге остановился, сворачивая сигарету.
   К чему уезжать при таком великолепном раскладе, какой ему и не снился? — мелькнула предательская мысль. Сам Килкенни находился где-то далеко, а может быть, его уже вообще нет в живых. В любом случае, едва ли существовал один шанс из тысячи, что он появится в пограничном городке на Рио-Гранде. Так почему бы не воспользоваться благоприятной ситуацией, которую даровала ему судьба?
   Кто станет ему перечить? Уайлдер был самым быстрым и крутым ганменом в городе.
   Крофт развернулся на каблуках и вошел в магазинчик скобяных товаров. Хаммет заворачивал скотоводу пачку патронов, и когда тот вышел, Крофт внимательно посмотрел на владельца лавки.
   — Хаммет, — произнес он низким ледяным голосом. — Мне нужно пятьдесят долларов.
   Джон Хаммет начал что-то говорить, но жесткий взгляд Монтаны заставил его попридержать язык. Это же Килкенни! Он сам видел, как бандит уложил Джонни Уайлдера. Хаммет сглотнул.
   — Пятьдесят долларов? — переспросил он.
   — Да, Хаммет.
   Старик медленно повернулся к кассе и вынул одну купюру.
   — Никогда не возражал против того, чтобы одолжить немного денег хорошему человеку, — пролепетал он слегка вибрирующим тенорком.
   Крофт взял деньги и посмотрел на Хаммета.
   — Благодарю. Между нами говоря, я бы предпочел, чтобы никто об этом не узнал. В курсе лишь вы и я. Учтите, мне известно, кого искать, если пойдут разговоры по округе. Поняли?
   И с этим ушел.
   Монтана знал, как воспользоваться удачей. Первый обход города принес ему четыреста долларов. Пара скотоводов поторговалась, но ни один не осмелился отказать ему. Все воспринимали просьбу денег как заем. И только через две недели, когда Крофт второй раз обошел город, до некоторых дошло, что они получили нахлебника.
   Тем не менее бандит больше не волновался. Он снимал богатые урожаи, но пил редко, никого не беспокоил, не лез в чужие дела и доил город точно так же, как фермер доит корову.
   Однако Монтана никому не позволял вторгаться на свою территорию. Бик и Джесс Кеннеди обнаружили это, к своему великому огорчению, слишком поздно. Два крутых парня с Севера приехали в Бокилью и после одного-двух стаканчиков виски решили ограбить банк.
   Монтана Крофт наблюдал за ними с того самого момента, как они появились на улице, и разгадал их намерение. В ту же секунду, когда они выскочили из банка, он вышел из полутьмы скобяного магазинчика с ружьем. Бик так и не узнал, отчего погиб. Он растянулся лицом в пыли, роняя из своего мешка золотые монеты. Джесс Кеннеди развернулся, успел выстрелить и получил в грудь заряд из второго ствола.
   Монтана хладнокровно подошел, собрал деньги, отнес мешки в банк и вернул их Джиму Стриту. Чуть усмехнувшись, засунул руку в один из мешков и вынул пригоршню золотых.
   — Благодарю, — поклонился он и вышел.
   Мнение о незваном госте в Бокилье разделилось. Некоторые хотели, чтобы он наконец уехал, но помалкивали; другие считали его присутствие в городе благословением, поскольку, мол, он обеспечивает его защиту. И каким-то образом слухи о происходящем стали распространяться.
   А затем Монтана увидел Марджери Фермен, дочь старого Черного Джека Фермена — ранчеро и участника нескольких сражений с индейцами, — а также красавицу и источник вечных наслаждений. Во всяком случае, так думал Монтана.
   Он повстречал ее, когда во второй раз решил уехать из города. Крофт сидел в салуне и вдруг почувствовал неприятное тревожное предупреждение. Внутренний голос твердил: «Уезжай! Слишком уж хорошо все складывалось, так хорошо долго не бывает. Возьми все, что можешь, и сваливай, пока есть возможность. Ее скоро может и не быть. Пора, приятель, пора!»
   Он прошагал к двери, повернул направо и взял курс на конюшню. И тут-то увидел Марджери Фермен, выходившую из повозки. Он уставился на нее, остановился, сдвинул шляпу на затылок… и потерял решимость.
   Она быстрым шагом пошла в его сторону. Он заступил ей дорогу.
   — Привет, — сказал он, — я раньше вас не видел.
   Марджери Фермен знала все о человеке, которого звали Килкенни. Несколько лет она слушала истории о нем и его славе и вдруг узнала, что он живет в Бокилье. Она увидела его впервые и призналась себе, что разочарована. Да, он высок, красив, но чего-то в нем не хватало, чего-то неуловимого, что она ожидала в нем встретить.
   — Послушайте, — настаивал он, — мне хотелось бы увидеть вас еще раз.
   — Если постоите здесь, пока я закончу дела, — ответила она, — увидите, как я уезжаю из города.
   С этим девушка обошла его и отправилась на почту.
   Крофт стоял как столб, ошеломленный, потрясенный, охваченный сладким волнением. Он забыл о том, что собирался бежать, о тревожном предчувствии, ниспосланном богами нарушителей закона. Он принялся ждать.
   По возвращении Марджери Фермен прошла мимо него и отказалась остановиться. Монтана вдруг разозлился. Он бросился за ней с воплем:
   — Эй, послушайте, вы…
   Что он хотел сказать, так никто и не узнал.
   По улице шагом ехал высокий всадник, в черной шляпе с плоскими полями и плоской тульей. Под ним величаво выступал длинноногий гнедой. На его оружейном поясе низко висели две подвязанные к бедрам кобуры.
   Неожиданно Монтана Крофт почувствовал себя так скверно, как никогда. Во рту у него пересохло. Марджери Фермен уже уселась в повозку, но оглянулась. Она увидела, что пристававший к ней парень стоит будто вкопанный и бледный, и проследила за его взглядом.
   Незнакомец с лицом, потемневшим от солнца и ветра, небрежно сидел на коне и молча смотрел на Крофта холодными зелеными глазами. Долгую минуту двое мужчин не отрываясь разглядывали друг друга, и Крофт не выдержал. Он направился было к повозке, но потом повернул к конюшне.
   Он услышал, как скрипнуло седло, когда незнакомец спешился. Дойдя до ворот конюшни, Монтана остановился и обернулся. Марджери Фермен сидела в повозке, держа вожжи, но не уезжала.
   Незнакомец стоял в пятидесяти ярдах от Монтаны, но его голос громко прозвучал на пустынной улице:
   — Я слыхал, в городе живет парень, который называет себя Килкенни. Вы — тот самый?
   Как по мановению волшебной палочки двери и окна тут же заполнились любопытными лицами, это были лица людей, которых он грабил снова и снова. Губы его зашевелились, но слова не шли. Он попытался сглотнуть, но не смог. На лбу выступил пот, глаза защипало, но он не осмеливался поднять руку, чтобы вытереть его.
   — Я слыхал, что Килкенни — честный человек, гордящийся своей репутацией. Вы — честный человек?
   Крофт хотел ответить ему, но не сумел.
   — Не спешите. — В голосе незнакомца звенел металл. — Погодите чуток, а потом скажите всем, что вы не Килкенни. Скажите им, что вы лжец и вор.
   В ответ на эти слова Крофт обязан был выхватить револьвер… сейчас же… он должен убить этого человека… убить его или умереть самому.
   Но дело заключалось в том, что ему совсем не хотелось умирать, а умрет он наверняка, если попытается потянуться за оружием.
   — Говорите же! Люди ждут!
   Каким-то чудом голос вернулся.
   — Я не Килкенни, — сказал он.
   — Остальное — тоже. — В голосе незнакомца не слышалось сострадания.
   Монтана Крофт внезапно постиг всю жестокую правду: от пули можно умереть только один раз, но, если сейчас он откажется от своего шанса, ему предстоит испытать много смертей.
   — Ладно, черт вас побери, — прокричал он. — Я не Килкенни! Я лжец и вор, но будь я проклят, если кто-нибудь назовет меня трусом!
   Его руки рванулись к револьверам, и вдруг он потрясенно осознал, что это самое быстрое его движение за всю жизнь. Его переполнило, чуть не вырвавшись наружу, торжество. Он еще им покажет! Его револьверы прыгнули вверх… и он увидел красную вспышку пламени у дула револьвера незнакомца и почувствовал удар пули.
   Голова Монтаны как-то странно опустилась, его глаза различили фонтанчики земли там, куда ударили его заряды. Он упал, выпустил револьвер… оперся на руку… Потом она подогнулась, и он перекатился лицом вверх.
   Незнакомец стоял над ним. Монтана смотрел на него.
   — Ты — Килкенни?
   — Я — Килкенни. — Голос высокого человека неожиданно потеплел. — Хорошая попытка.
   — Благодарю…
   Монтана Крофт умер на улице Бокильи, и никто не спросил, как его зовут на самом деле.
   Глаза Марджери Фермен широко раскрылись.
   — Вы… вы — Килкенни?
   На этот раз она увидела то неуловимое, что искала и не нашла в лице другого мужчины, — доброту, цельность натуры, силу духа.
   — Да, — сказал он и последовал своей традиции. Он тут же уехал из города.